«Как смотреть кино?» Светлый вечер с прот. Вячеславом Перевезенцевым (20.06.2018)

А. Пичугин

— В студии Светлого радио приветствуем Вас мы, Алла Митрофанова...

А. Митрофанова

— ...Алексей Пичугин.

А. Пичугин

— И сегодня у нас в студии протоиерей Вячеслав Перевезенцев, настоятель храма Святителя Николая Чудотворца в деревне Макарово. Это Московская область, неподалеку от Черноголовки. Отец Вячеслав — наш старый друг и Вам всем хорошо известный собеседник. Здравствуйте.

Протоиерей В. Перевезенцев

— Добрый вечер, здравствуйте.

А. Пичугин

— При достаточно большом количестве храмов в последнее время открываются киноклубы. Я вот уже в нескольких побывал и вот теперь узнал, что и при Вашем храме он работает, прочитал несколько... мы с Аллой прочитали несколько Ваших рецензий на разные фильмы. Это, действительно, новая история с кинематографом, причем, в ряде храмов, которые мне знакомы, показывают действительно хорошее, интересное кино, абсолютно внеконфессиональное. И разговор об этом кино, я так понимаю, после просмотра идет без оглядки на то, что, «вот, мы, братья-сестры, здесь с Вами собрались и так благодатно посмотрели фильм о спасении души». Нет, это все, конечно, замечательно, но история... вернее, история... Да, вот эта история совместных просмотров фильмов с прихожанами — это такая очень хорошая форма проведения, мне кажется, ну, какого-то времени дорогих друг для друга людей. Вот у Вас как все возникло?

Протоиерей В. Перевезенцев

— Да, Вы знает, мне кажется, правда, что, во-первых, Вы верно заметили, что это распространяется — такая практика совместного просмотра кино, и мне, например, это очень радостно, надо сказать, что так есть, потому что когда я сам впервые попал вот на такой совместный просмотр (это было, может быть, лет 20 назад, может быть, чуть меньше, и совершенно случайно, потому что я поехал... Это даже был не монастырь, хотя настоятелем храма был игумен. Это на берегу Волги Решма, такой поселочек. Там был тогда отец Евмений...

А. Пичугин

— Да-да-да.

Протоиерей В. Перевезенцев

— ...фигура такая, сейчас уже очень неоднозначная. Но тогда я ничего про него...

А. Пичугин

— Уже мало кто о нем помнит, наверное, потому что новое поколение пришло в Церковь людей, которые не застали всего того, того вот флера, который был вокруг Решмы, но, тем не менее, мне кажется, что — это, опять же, мое мнение, — для своего времени и то, что делал отец Евмений, это было крайне важно.

Протоиерей В. Перевезенцев

— Да-да-да. У меня с ним, по крайней мере, связана одна очень важная история в моей жизни, потому что, в каком-то смысле, через него я стал интересоваться психологией и потом стал учиться. В общем, как-то... Но это вот началось все с того, что я встретил его книжку на эту тему — отношения православия и психотерапии. Как-то это было, в общем, для меня тогда просто и внове, и интересно. И я решил просто с ними познакомиться. И я поехал к нему — ну, мы поехали, нас было несколько человек. Там был какой-то, наверное, тренинг, что-то такое вот, да? Я даже не помню это, хотя это было тоже интересно. Но, помимо всего прочего, после ужина вот мы смотрели кино. Смотрели кино...

А. Митрофанова

— А что смотрели, кстати?

Протоиерей В. Перевезенцев

— А вот один фильм я помню, который я потом много раз тоже смотрел в таком формате совместного просмотра, — это фильм «Куда приводят (или уводят?) мечты». Да, такой очень сильный.

А. Митрофанова

— Мечты. С Робином Уильямсом.

Протоиерей В. Перевезенцев

— С Робином Уильямсом фильм. Что интересно — да, что это был не просто просмотр. Да, это мы смотрели кино большой группой людей, которые приехали в монастырь, а затем разговаривали, обсуждали. И вот именно тогда на самом деле у отца Евмения я познакомился с некими, ну, своего рода правилами, неким форматом вот этого разговора. Потому что, в общем-то, его нужно как-то моделировать — ну, очевидно. И они были очень простые. Очень важно было, чтобы люди смогли поделиться — кто хочет, естественно, никто никому в душу не лез и за язык не тянул, — но поделиться своим впечатлением. Вот что, собственно, случилось? Случилось то, что в течение двух часов мы, разные люди, видели одну картину, да? Но именно потому, что мы разные, мы ее видели как-то по-разному, пропуская через свой опыт, через свою жизнь, через свои страхи и комплексы, ну, и так далее, да? И у нас могут быть разные впечатления, у нас могут быть разные оценки, у нас могут быть разные вопросы и недоумения, связанные с тем, что мы видели. И вот эта возможность поделиться этим — она, на самом деле, мне кажется, очень дорогого стоит, потому что в нашей жизни этого не хватает. Не хватает вот, собственно, такой коммуникации. А разговор, так или иначе, всегда, конечно, ведется о чем-то очень важном. Потому что делиться всегда хочется тем, что правда по-настоящему тебя тронуло, взволновало. А это всегда, значит, по крайней мере, для тебя что-то очень важное и серьезное. Один из принципов был следующий — что мы во время этого обсуждения — понятно — не перебиваем друг друга и не спорим друг с другом. То есть мы не говорим: «Вот, Петя, на самом деле, все не так, ты ничего не понял», и все. Хотя, конечно, соблазн этого нет, потому что в такой нашей обыденной жизни ничего в этом странного нету, когда мы друг с другом как бы спорим, обесцениваем суждения других людей, как-то вот стараясь, наверное, как-то в таком лучшем свете высказать свое какое-то представление и понимание. Вот этого нужно избегать. Если ты что-то увидел иначе, если ты с чем-то не согласен, ты говоришь про себя, а не про другого человека. И вот это был первый такой вот опыт. Затем еще несколько раз в разных совершенно ситуациях, компаниях я тоже показал им такой совместный просмотр кино, затем уже стал это делать сам в Черноголовке. Мы делали это для прихожан долгое время в таком формате — ну, домашнем, то есть на квартире. Потом стало понятно, что это очень трудно, потому что многие хотели как-то... И потом, мне хотелось, правда, к этому привлечь более широкий круг людей — не просто своих друзей, знакомых, которых можно пригласить к себе домой или к кому-то прийти домой, но просто людей, которые бы хотели посмотреть кино и затем поговорить после этого просмотра. И мы стали это делать, просто снимая зал в Доме ученых, и это было бесплатно. Любые желающие — все — могли приходить, и мы смотрели и смотрим...

А. Митрофанова

— А в чем важность этой формы общения? Вы как пастырь организуете людей, они приходят, и Вы модерируете беседу? И люди, понятно, учатся, наверное, друг друга слышать, слушать, учатся... ну, то есть расширяют свой, как это сказать... спектр чувствительности, потому что если мы начинаем друг друга слышать, мы понимаем, о чем переживает другой человек?

Протоиерей В. Перевезенцев

— Замечательно сказали. На самом деле, здесь удивительным образом, правда, концентрируются очень многие важные вещи. Во-первых, как мне представляется — я не знаю, согласитесь Вы с этим или нет, — у нас вообще сейчас дефицит общения. Вроде бы, мы как бы в связи со всякими новейшими технологиями, вроде, все время на связи.

А. Пичугин

— В какое количество чатов мы вовлечены, просто групповых, как сказала одна моя хорошая подруга... Ведь это прекрасно. Это тусовка, которая всегда с тобой, на которую не надо ходить.

Протоиерей В. Перевезенцев

— Да. И поэтому есть, несомненно, некий плюс, очевидно, для меня. Особенно для людей, которые правда вынуждены в силу тех или иных обстоятельств как-то быть одни. Вот эти социальные сети позволяют человеку выйти в какой-то более широкий мир. Но есть и минусы, потому что об этом очень много сказано — чем это виртуальное общение отличается от общения реального. А где найти это реальное общение, да? Даже если мы встречаемся в храме или потом за трапезой, ну да, о чем-то поговорили, как-то это... Ну, прекрасно, что это есть. Но потом опять каждый разбежался по своим делам, по своим домам. А здесь есть возможность встретиться, потому что, во-первых, это интересно, это не что-то такое принудительно-обязательное. Да, кино люди любят смотреть, и кино правда есть за что любить. И, в общем-то, мотивация — она как бы людей приводит. И затем, есть возможность этой обратной связи, как с этой картиной, которую мы видели, и поделиться — не просто по телефону другу сказать: «Ну как? Ну, классно, замечательный фильм». Этого мало. У тебя вырабатывается навык анализа, осмысления того, что ты, собственно, сейчас пережил. Не важно, ты этим был восхищен, тебе понравилось то, что ты видишь, или, наоборот, возмущен, не понравилось — «какое дурацкое кино!». А почему? Пожалуйста, аргументируй, найди какие-то слова. И это очень важная работа вообще, вот такой рефлексии. И смотрите, вот Вы это сказали — мне кажется, это тоже для меня лично какая-то очень важная сторона этого дела. Мы правда все очень разные, и мы не так хорошо друг друга знаем или совсем друг друга не знаем. А как мы друг друга узнаем? Ну, мы законам, что вот, кто, может быть, чем занимается, у кого сколько детей — ну, как-то вот так, что-то такое мы друг про друга знаем. А кто что любит, кто что переживает, как он вообще... Как это узнать? Ну ты же не будешь с человеком даже за чашкой чая лезть к нему в душу и пытать его: «Вот как?». Ну как-то это, правда, не принято у нас, и слава Богу! Иногда это происходит случайным образом — люди встретились в каком-нибудь купе поезда, им ехать, вот они вдруг разговорились и все друг про друга узнали. Потому что есть потребность как рассказать, так и услышать. А здесь это происходит опосредованно. Потому что человек говорит, вроде бы... Он не говорит про себя — он говорит про этих героев, про то, что он сейчас увидел, что его тронуло, что ему показалось важным, что выбило слезу, а, наоборот, на чем он заснул. Но, на самом деле, помимо всего прочего, он говорит про себя. Он говорит именно про себя. И мы, когда вот на протяжении на самом деле нескольких встреч происходит такое вот — ты говоришь: «Да, я уже знаю, для этого человека департамент важно именно это, он на это обратит внимание. Здесь ему будет больно. А другой, там...» То есть вот это вот, мне кажется, тоже очень важная история — история такой вот, ну, встречи... Вы знаете, есть такая теория у Ролана Барта, кажется — смерть автора. Что... Ну, в чем смысл, собственно? Что если ты написал какое-нибудь произведение, не важно, снял кино, там, книгу, после этого автор умирает, он уже не имеет отношения к тому, что вышло из его сердца, что стало плодом его творчества.

А. Пичугин

— Это всегда входит в клинч с тем, чему нас учили со школы: «А вот что же хотел сказать автор? А давайте почитаем...»

Протоиерей В. Перевезенцев

— Ну, да, это очень интересный...

А. Пичугин

— Вот Белинский точно все скажет.

Протоиерей В. Перевезенцев

— Это очень интересно — что сказал... Тоже в этом есть какая-то своя изюминка — пытаться вообще понять, а что он хотел сказать. Иногда очень интересные вещи здесь происходят. Но, в принципе, автор умирает, и автором становится каждый читатель, каждый зритель, слушатель. И вот это очень важная история — что на самом деле нельзя сказать: «А вот то, что я Вам сейчас расскажу, про это — кино. Это, собственно, и правильно, потому что это и хотел автор, и, так сказать, все...» Но это будет неточно, неправильно, потому что другой, который сидел рядом с тобой и увидел совсем другое, нельзя сказать, кто из Вас прав. Потому что мы в процессе встречи с искусством становимся, помимо всего прочего, еще и авторами. Мы как бы сами делаем этот мир — расставляем акценты, раскрашиваем теми или иными красками. Это очень удивительно и очень интересно. У меня очень часто было, когда даже я уже не первый раз смотрел какое-нибудь кино, но вот с таким обсуждением я для себя открывал совершенно то, чего раньше не видел, потому что смотрел на это чужими глазами. И сам фильм становится более, что ли, объемным, глубоким — потому что мы видим его с разных сторон.

А. Митрофанова

— А приведите пример какой-нибудь. Вот что последнее Вы обсуждали в Вашем киноклубе? И какие открытия Вы для себя сделали?

Протоиерей В. Перевезенцев

— Ой... Как раз какое-то последнее время, прямо совсем последнее я даже и не помню, что мы смотрели... Да... Мне кажется, мы смотрели «Гравитацию», как ни странно, фильм Куарона.

А. Митрофанова

— Это с Сандрой Балок?

Протоиерей В. Перевезенцев

— С Сандрой Булок, да. Это фильм — ну, кто это увидел, знает... Казалось бы, он такой — очень яркий, очень красивый, космос... Его надо смотреть, конечно, в 3D, у нас не было такой возможности — мы смотрели его на экране, все-таки большом. Но дома смотреть его совсем вот... ну вообще жалко. Это тоже очень важно, потому что мы все привыкли — сейчас есть, все это доступно, смотреть кино как бы по Интернету или на своих компьютерах, ну, или даже на каких-то более-менее больших экранах, но надо его смотреть совсем хорошо — в темном зале, на большом экране, с хорошим звуком. Это важно. Это вот то же самое, как хорошую музыку, ну, конечно, можно по радио слушать. Ну, вроде бы, да... Но поверьте, те, кто знает — если Вы придете в концертный зал, это будет другое совершенно.

А. Пичугин

— Или если у Вас аппаратура позволяет.

Протоиерей В. Перевезенцев

— Ну, да, аппаратура — может быть. Вот у меня такой нету, но когда я оказываюсь в концертном зале — не важно, это рок-музыка или классическая музыка, — это другое впечатление. А главное — ты находишься в этом пространстве. Ты вот все-таки дома — да, зазвонил телефон, заплакал ребенок, захотелось перекусить. Значит, это все нельзя. Кино, ну, собственно, как, наверное, и любой вид искусства, требует посвящения, требует уединения.

А. Митрофанова

— Ну, у нас сегодня чаще потребительское отношение такое к фильмам. Протоиерей В. Перевезенцев

— Ну да, ну да. Может быть, это тоже...

А. Митрофанова

— Это отчасти потому, что сериалов стало много, а к сериалам по-другому сложно относиться, ну, и так далее.

Протоиерей В. Перевезенцев

— Да.

А. Митрофанова

— Так что Вы для себя открыли в «Гравитации»? Это же неожиданно очень!

Протоиерей В. Перевезенцев

— Да. Этот фильм — казалось бы, он такой, ну, коммерческий, и ясно, что Куарон его делал во многом для таких вот технологий своих операторских, вот 3D. И там история как бы вот такая космическая...

А. Митрофанова

— Выживание человека в открытом космосе.

Протоиерей В. Перевезенцев

— Да, выживание. И, казалось бы... Для меня стало, так сказать... Ну, две вещи. Одна — которая бросается в глаза, и об этом многие говорили, когда мы обсуждали, про что это, что в этом фильме. Любой фильм — так или иначе, в нем все равно есть какие-то архетипические истории, которые просвечиваются, на которых строится сюжет. Это история как раз очень такая традиционная, именно архетипическая — это «Одиссея». Одиссей, который возвращается домой, боги на него прогневались, поэтому он много должен пройти всяких искушений, испытаний и в конце концов добирается до дома, до своей Пенелопы и так далее. Вот на этом сюжете очень много построено и в литературе, и в кино. И здесь вот такая типичная история в этом смысле. Она должна вернуться домой. Она должна вернуться домой, и надо пройти много испытаний, которые там есть. Корабль подвергается всяким опасностям, она оказывается одна в космосе. Здесь очень интересна сама эта идея космоса, как чего-то, на что нельзя опереться. У тебя выбита почва из-под ног. Это очень такая современная история, история ХХ века. Ноги...

А. Пичугин

— В «Интерстелларе» доведена уже до абсолюта.

Протоиерей В. Перевезенцев

— Да. Ну вот... И многие философы-экзистенциалисты ХХ века — у них был такой термин, у Хайдеггера, например, ну, и у Сартра — «мы заброшены в этот мир». Мы не просто — мы в нем заброшены. И этот мир — вот правда, а что тут... Все ненадежно в этом мире. Это очень, кстати, библейская история, потому что, если помните, что Имя, которое нам открывается в Откровении Бога — Яхве — «Я — Тот, кто есть»... Только Бог, на самом деле, есть. Все остальное — оно ненадежно, все остальное — это то, что имеет свое бытие в результате причастности чему-то. И нам-то, конечно, как бы хочется на что-то опереться, за что-то ухватиться. На самом деле, мы можем ухватиться только за Бога. И второй момент в этом фильме, который меня поразил, — у этой героини Сандры Буллок, у которой такое интересное имя — Райан Стоун, мужское имя (ну, как она говорит, «мои родители хотели мальчика»)... Но оно неслучайно тоже. Она такая... Как она достигает своей цели? Она сильная, храбрая, мужественная, там — вот такой камень, кремень такой. А рядом с ней опытный астронавт, которого играет Клуни, который все время шутит и все-все все, — он ее наставник, такой отец. Это тоже очень важно. Вот на этом пути домой, к возвращению к себе и обретению себя обязательно должен быть такой наставник. И он ей говорит такую вещь. Когда он... Перед тем, как погибнуть, она держит его в этом космосе, и он говорит: «Отпусти, отпусти меня!». И она... Ну, потому что иначе они или вместе погибнут, потому что не выдержит этот трос, или, значит... И она отпускает. С одной стороны, это вот вполне конкретная очень душещипательная история, которую нельзя просто так пропустить через свое сердце, она отпускает(?). С другой стороны, за этими, скажем, глубочайший смысл — вот это «отпусти». В какой-то момент на этом пути к взрослению, к себе ты должен отпустить то, за что ты держишься, — руку папы или мамы, наставника. Ты должен учиться ходить сам. Вот эта сепарация, это отделение очень непростое. Как кто-то говорил из великих психологов, человек становится... А может быть, это был Мамардашвили, я не помню. «Человек становится взрослым тогда, когда он от внешней поддержки переходит к внутренней». Вот это взросление.

А. Пичугин

— Напомним, что в гостях у Светлого радио сегодня протоиерей Вячеслав Перевезенцев, настоятель Никольского храма в деревне Макарово, недалеко от подмосковной Черноголовки. Мы говорим сегодня о кино, о киноклубах, один из которых работает при храме отца Вячеслава.

А. Митрофанова

— И о том, почему так важно смотреть кино вместе. Этот навык ведь не только для приходов, мне кажется, актуален, но и для семьи, когда муж, жена, ребенок вместе... У меня, например, есть друзья, которые очень разборчиво смотрят фильмы, очень взыскательные зрители они, и через мелкое сито просеивают то, на что они хотят потратить время. Но вот из того, что они отбирают, там есть специальные категории фильмов, которые они будут смотреть вдвоем, родители, и то, что они будут смотреть вместе с детьми. И, причем, это не только, не обязательно какие-то там детские сказки. Это могут быть вполне взрослые фильмы, просто с той проблематикой, которая доступна, например, 12-летнему подростку. Подросток у них, надо сказать, очень развитой молодой человек, поэтому иногда поражает своими парадоксальными идеями, и с ним, конечно, безумно интересно смотреть, а потом делиться. Вот они наладили такой взаимообмен, потому что ну как? Знаете, когда человеку 12 лет, начинаются уже вот эти первые такие его порывы в какую-то самостоятельную жизнь и самоидентификацию, что «я не с родителями, я сам по себе», и переходный возраст, и так далее, вот это очень важный получился такой канал связи — вместе посмотреть. Потому что ему прикольно, что скажут родители, а им, конечно, безумно интересно и важно смотреть вместе с сыном и понимать, что какие-то вещи их объединяют, на какие-то вещи они смотрят по-разному, но, в любом случае, они друг друга слышат.

А. Пичугин

— Это вот еще редкий случай, когда 12-летнему подростку интересно, что скажут родители.

А. Митрофанова

— Ну так там просто родители такие, что за ними всегда интересно смотреть. Они сами постоянно — люди, находящиеся в движении, развивающиеся, и да, сыну с ними очень интересно. Я просто свидетель со стороны, я их вижу.

Протоиерей В. Перевезенцев

— Это отдельная история вот такого, ну, детского киноклуба. Вот у отца Алексея Уминского при его храме Святой Троицы в Хохлах, у него есть такой киноклуб для взрослых, я там несколько раз — ну, один раз точно — был, и замечательно совершенно все это проходит. А есть еще детский, в котором я не был ни разу, хотя все собираюсь, но не получается. Но мои прихожане из Черноголовки, несколько человек...

А. Митрофанова

— Ездили туда?

Протоиерей В. Перевезенцев

— ...с детьми туда ездят регулярно.

А. Митрофанова

— Здорово.

Протоиерей В. Перевезенцев

— И всегда они прямо рассказывают, как это замечательно, потому что — да, это дети, модераторы там — молодые люди, это 17-18 лет. Ну, там есть и отец Алексий, и, в общем, это все замечательно — как вот дети начинают раскрепощаться, начинают говорить, и что они говорят, с каким вниманием слушают священника, понимаете? Потому что это вот тоже удивительная возможность. Можно, конечно же, и нужно нам говорить проповеди, вести занятия в воскресной школе. Но здесь есть очень большая опасность, никуда от нее не сбежать — вот эта такая некая назидательность, морализаторство. И как бы уже, в любом случае, некий какой-то такой, ну, как бы амвон, пьедестал — я говорю свысока, и вот меня слушают. Для детей, особенно для подростков, здесь есть некая проблема. А другое дело — когда это совершенно в другом формате происходит. Когда мы посмотрели то, что им более-менее интересно, и они тоже про это говорят. И про это же говорит священник — почему ему, что для него было здесь интересно, что для него было здесь важно. Я несколько раз тоже участвовал в таких вот детских, уже устраивал... Это было замечательно. Мы смотрели замечательный фильм «Мальчик в полосатой пижаме». Знаете, да?

А. Митрофанова

— Нет.

Протоиерей В. Перевезенцев

— Книга есть такая и фильм — удивительно пронзительный совершенно, фильм про немецкий концлагерь. Фильм про немецкую семью, где отец является таким высокопоставленным нацистским офицером, которого из Берлина переводят куда-то вот в провинцию, и он становится начальником лагеря. У него семья, жена, мальчик. Это очень любящая друг друга семья. Вот как бы это показано все. И, в то же время, вот он... И они не говорят, родители, куда переехали. «А что там, вот там, за этим забором?» — «Ну, там вот что-то такое», да?

А. Пичугин

— Папина работа.

Протоиерей В. Перевезенцев

— Да. Ну, вот там труба, из нее идет дым. И все, и он ничего не знает. И мальчик, которого оберегают, не дают ему выходить за стены этого дома, в конце концов перелазит через этот забор, бежит, доходит до этого забора с колючей проволокой, ничего не понимает — он вообще не знал, что такое есть. И он видит, что там... Да, ему говорят, что там какой-то колхоз, там люди работают... Ну, в смысле — колхоз... Это по-другому называлось. И он встречает другого мальчика — еврейского мальчика, который... Они подружились. Он каждый день ходит к нему, к этому забору, перекидывает свой мячик, там. Тот ему тоже ничего не говорит. Ну, жуткая история. Чем она заканчивается, я даже не буду, ну, потому что это то, что называется, если Вы не видели, не хочется, так сказать, рассказывать, к чему...

А. Пичугин

— Без спойлеров.

Протоиерей В. Перевезенцев

— Без спойлеров, да.

А. Митрофанова

— Мне опасно смотреть такие фильмы. Я знаю, почему я его не смотрела, — я про него читала.

Протоиерей В. Перевезенцев

— Очень сильный фильм. И когда вот мы с детьми, понимаете, об этом разговаривали... Во-первых, очень многие дети — это был какой-то класс уже 6 — 7-й, то есть еще не старшие подростки, но... — просто не очень понимали тоже, что так было, да? Ну, конечно, они слышали что-то про нацизм, там, все. Многие — да, не смогли чего-то такое сказать. Может быть, даже ничего как-то особо и не прочувствовали. Но были детки замечательные совершенно, которые удивительные вещи говорили о своих переживаниях, обо всем. Это было очень, так сказать, сильно. И вот я последнюю, может быть, вещь скажу — что вот это, правда, очень, мне кажется, прекрасная форма — такое общение еще и классное. Вот у нас сейчас в Черноголовке есть тоже один классный руководитель, который раз в неделю проводит такие вот совместные фильмы со своим классом. Я несколько раз туда приходил, потому что они как-то это спонтанно — ну, посмотрели, обсудили... Но как-то у него не получалось даже детей разговорить. Ну, у меня есть некий навык — я их разбил на команды, этих детей... Ну, в общем, у нас было очень бурное такое обсуждение. И это тоже очень здорово для класса. Потому что — вот то, о чем мы уже говорили, я не буду сейчас повторять, — узнавание друг друга, знакомство друг с другом, какое-то такое общение о важном и о серьезном, но не формально, — это то, чего не хватает.

А. Пичугин

— Мне кажется, что очень важно в Вашем киноклубе, у отца Алексия, у наших друзей храма Преподобного Сергия Радонежского в Крапивниках, где отец Александр Абрамов устраивает такие же киноклубы, то, что священник участвует, священник является полноправным участником дискуссии после фильма. Не просто батюшка в конце сказал свое слово, и все согласились с его мнением, потому что он наш батюшка. Важна именно общая вовлеченность всех и, в первую очередь, священника как полноправного участника дискуссии, когда кто-то, может быть, не согласен с его мнением, и это все высказывают абсолютно на равных началах.

А. Митрофанова

— И священник точно так же прислушивается к мнениям других людей и может для себя даже что-то и открыть через это.

А. Пичугин

— Да.

Протоиерей В. Перевезенцев

— Так, это сплошь и рядом происходит!

А. Митрофанова

— Бывает так, да, отец Вячеслав?

Протоиерей В. Перевезенцев

— Я же Вам сказал, что очень часто ты просто видишь то, что ты просто не замечал, не обращал внимания. И узнаешь людей, потому что, да, понимаешь — ну, вот это вот интересно. А вот это, например, так больно для человека, что он про это говорить не может. Значит, ну ты понимаешь, что вот да, у него это... Ну, как это... вот это его какая-то рана, для него вот это тяжело — про это... Ну, да, тут надо быть очень деликатным. Я — да, понятно, что, будучи как бы все-таки каким-то модератором, ну, понятно, может быть, несколько отличался от всех, кто... Но все равно, моя задача была — не превращать это в какую-то такую лекцию, еще чего-то, а вот именно дать возможность другим поговорить.

А. Пичугин

— Мы прервемся на минуту. Напомню, что сегодня говорим о кино вместе с протоиереем Вячеславом Перевезенцевым, настоятелем храма Святителя Николая в деревне Макарово неподалеку от Черноголовки, в Подмосковье. Алла Митрофанова, я Алексей Пичугин, через минуту снова здесь.

А. Митрофанова

— Еще раз добрый светлый вечер, дорогие слушатели. Алексей Пичугин, я — Алла Митрофанова, и напоминаю, что в гостях у нас сегодня протоиерей Вячеслав Перевезенцев, настоятель храма Святителя Николая Чудотворца в деревне Макарово близ Черноголовки в Московской области. Мы говорим про тот опыт совместного просмотра фильмов, который сейчас есть и при многих храмах. Люди, прихожане собираются вместе со священником и смотрят кино, и обсуждают его потом. И этот опыт полезен, мне кажется, и внутри семьи, и вообще, может быть, даже и с друзьями. Я помню, что мы в институте, например, тоже собирались и смотрели фильмы, и это был всегда субъективный выбор, какой фильм мы будем смотреть, модератора нашего киноклуба, но это было всегда потрясающе интересно, потому что мы знали, что это человек, разбирающийся в истории кино и который неслучайно выбирает, предлагает нам какие-то фильмы для просмотра. Я помню, что я тогда сильно расширила свой кругозор. Мне было, там, наверное, 20 лет, вот так вот примерно, и то, что он... Те фильмы, про которые он говорил и которые призывал смотреть, были абсолютно перпендикулярны моим интересам. И это было настолько здорово! И я так благодарна за этот опыт Сергею Верейкину, который с нами тогда возился. Ну это просто что было замечательное. Отец Вячеслав, а лично для Вас за время вот этого опыта совместных просмотров и написания Ваших рецензий какой фильм стал фильмом-открытием?

Протоиерей В. Перевезенцев

— Ой, ну, на самом деле, если я, например, что-то пишу про фильм, то, значит, очень сильно меня зацепил. Потому что, в общем, я ни разу не писатель, для меня вообще это трудно — какой-то такой жанр вообще. Сколько раз уже в своей жизни я так посыпал голову свою пеплом — в том смысле, что какой же я был, простите, идиот, что в школе я не учился.

А. Митрофанова

— (Смеется.) Не прибедняйтесь, пожалуйста.

Протоиерей В. Перевезенцев

— Нет, ну это правда...

А. Митрофанова

— У Вас очень разные фильмы там. Мы с Лешей посмотрели список тех картин, о которых Вы высказались. Там и «Ученик» Кирилла Серебренникова есть...

Протоиерей В. Перевезенцев

— Да, который мне очень не понравился.

А. Митрофанова

— Да, Анна Меликьян «Про любовь». Потом — кто?.. «Лурд», фильм еще, по-моему, середины, что ли, или конца 2000-х годов...

А. Пичугин

— Есть и старые — «Назарин», например.

Протоиерей В. Перевезенцев

— Да.

А. Митрофанова

— Да, то есть там очень такая разнообразная подборка...

Протоиерей В. Перевезенцев

— Ну это потому что, смотрите, разный был... Потому что одно время на клубе как раз был... Вот у меня была мечта, которую я осуществил. Я очень рад, что это удалось. Ну, тут нет ничего оригинального и, может быть, удивительного — моим любимым режиссером является Андрей Тарковский. Но только даже потому, что мне очень нравятся его фильмы и его личность, про которую я как-то много читал — и, там, его дневники... И, в общем, как-то для меня это очень особая фигура в истории культуры вообще — русской, советской, Андрей Арсеньевич Тарковский. Но так получилось, что, может быть, одним из... ну, таким, что ли, толчком к тому, что мое мировоззрение как-то очень сильно изменилось, и, может быть, подвигло меня в сторону поиска и Бога, и на порог Церкви привело, это был как раз фильм Тарковского «Сталкер». Потому что когда я его посмотрел в середине 80-х годов, будучи студентом и вполне таким советским, значит, ну, атеистом, хотя был крещен в детстве... Тогда уже я начал читать Достоевского. Многое в моем мировоззрении стало меняться, появились жуткие, проклятые вопросы, на которые я не мог найти ответов. В общем, это было такое бурное время штурма и натиска. Но я очень хорошо помню: когда я пришел в «Кинотеатр повторного фильма» (там я посмотрел первый раз «Сталкера», потому что понятно, что он не шел в таком широком прокате), и я вот — да, вышел... Вошел в этот кинотеатр одним человеком, вышел другим. Я не могу сказать, что что-то такое, вот такое я увидел или услышал, и мне стало... вот я нашел ответы на свои проклятые вопросы... Да нет. Вот в этом удивительно, смотрите, кино. Вот тот же Тарковский... Есть замечательная книга, которая почему-то до сих пор еще не издана на русском языке. Она есть на немецком, она есть в журнальном варианте, в журнале «Искусство кино» — выходила, мне кажется, даже не полностью. Но это единственная его книга, которая написана о кино, великого нашего режиссера. Почему ее не издать, я не понимаю. «Запечатленное время». И вот в этой книге, помимо всего прочего, собственно, он говорит, что такое для него кино. И вот он использует этот образ удивительный — «Запечатленное время». Зачем мы идем в кино? Мы идем в кино или за этим утраченным временем, и мы встречаемся. И это уникальность кино, потому что но идет, там, полтора часа или два часа, или чуть больше, но вот это время, которое нам подарено, в которое мы входим и которое может нас изменить. Потому что в этом смысле это суть и тайна любого искусства. Что такое искусство? Искусство — это когда человек какой-то опыт, который он сам пережил, посредством тех или иных средств — изобразительных или каких-то иных, поэтических — этот опыт туда вкладывает. Если ты талантливый человек, у него получается это гениально, талантливо. И мы, будучи сами непричастны к этому опыту, встречаясь с его произведением, с его творчеством, переживаем этот опыт. Это потрясающе. И вот то, с чем мне удалось встретиться там, в этом фильме, в «Сталкере», — вот это ощущение тайны, ощущение того, что мир, конечно же, не сводится к тому, к чему я привык, будучи советским школьником... Ну что такое — мир описывает наука. Есть только то, что можно потрогать, пощупать. Сказать: да, что-то мы не знаем, но это просто сегодня, а завтра мы будем это знать... Ну, в общем, да, в мире нету тайны, есть просто еще то, что наука не смогла познать. А выйдя из кинозала тогда, после просмотра этого фильма, я понял как раз, что в мире... мир живет именно этой тайной, да? Вот это было поразительное для меня ощущение, которое, может быть, люди, которые с детства жили в Церкви или еще как-то, для них это совершенно естественно, конечно же, такое представление. Для меня это было очень сильно и очень ярко и тогда. Ну, собственно, да, я понял, что, ну, как-то хочется приблизиться к этой тайне. Да, не разгадать, не ухватить ее, но приблизиться, быть к ней причастным. И вот, собственно, это была дорога, которая, в конце концов, привела меня к храму. И поэтому все фильмы Тарковского для меня, конечно, совершенно удивительны. Я их смотрел не один раз. Но мне хотелось, особенно после того, как уже стало понятно, что их не посмотришь в кинотеатре... Я не знаю, где они сейчас — ну, может быть. на фестивалях, там, в каких-то программах специальных...

А. Пичугин

— Есть небольшие кинотеатры в Москве, и не один, где бывают, там, «Недели Тарковского».

А. Митрофанова

— Ретроспективные показы, да, бывают.

Протоиерей В. Перевезенцев

— Ну, может быть, да, да. Так сказать, наверное.

А. Пичугин

— «Мир искусства» на «Новослободской» — это даже не реклама какому-то бренду, потому что это уже давно внебрендовая история. Все-таки «Мир искусства», который существует уже лет 20, наверное, абсолютно некоммерческое объединение, которое там показывает именно такие фильмы на большом экране.

Протоиерей В. Перевезенцев

— Ну, наверное. Нет, я не сомневаюсь. Но несколько лет назад, может быть, этого было меньше. Я помню как раз, когда мы с женой отдыхали на Куршской косе, и я специально взял диски Тарковского, мы смотрели. Я помню, что это невозможно смотреть, условно говоря, по телевизору. Ну вот нельзя. И у меня была мечта — посмотреть Тарковского на большом экране, все. И вот как раз когда мы открыли такой киноклуб в Черноголовке, вот мы для всего города, то я сказал, что целый год мы будем смотреть раз в месяц одного Тарковского, но подряд — все его семь фильмов. У него их семь с половиной, да? Ну вот это...

А. Митрофанова

— А половина — это «Каток и скрипка»? (Смеется.)

Протоиерей В. Перевезенцев

— Да, дипломная работа. И мы начали, да, с «Иванова детства». И вот раз в месяц — фильм. Понимаете, это очень важно — их вот смотреть подряд. Потому что это же история... Я рассказывал всегда перед фильмом историю его создания, что это, какое-то небольшое вступление было. Потом мы это все обсуждали. И вот это был очень какой-то такой важный опыт. А потом мы стали смотреть фильмы, которые связаны тоже были с Тарковским. У него есть список лучших, любимых его фильмов. И вот там, собственно, один из его любимых фильмов — фильм Брессона... Это был любимый его режиссер. Значит, как же он... «Один день сельского священника»... Вылетело у меня буквально из головы название этого фильма...

А. Митрофанова

— «Дневник...»?

Протоиерей В. Перевезенцев

— «Дневник сельского священника».

А. Пичугин

— Да-да-да.

Протоиерей В. Перевезенцев

— Я читал эту книгу, значит, Бернаноса. Это, кстати, одна из любимых книг отца Александра Меня. Но фильма этого не видел. И так получилось — сначала мы его посмотрели у себя на киноклубе, а буквально через несколько дней я приехал к отцу Алексею Уминскому — я не знал даже, что будет, а был тоже этот фильм. И вот это было тоже очень интересно. Замечательный фильм. И там же фильм «Назарин» Бунюэля. Удивительный фильм, понимаете? Бунюэль всегда, ну, об этом ярко заявлял, что он такой вот атеист. Он говорил: «Слава Богу, что Бога нет!».

А. Пичугин

— «Слава Богу, я атеист!», — он говорил.

Протоиерей В. Перевезенцев

— Да, и «Слава Богу, я атеист!».

А. Пичугин

— Он же воспитанник иезуитского колледжа, католик до мозга костей с детства.

Протоиерей В. Перевезенцев

— Да-да-да. И у него на самом деле есть удивительный именно религиозный, христианский фильм. Вот, например, «Назарин» — конечно же, это фильм очень, парадоксально... В конце концов, в общем, да, там вопрос, может быть, один из самых главных, вопрос Достоевского, да?

А. Пичугин

— Самый потрясающий у него фильм, как мне кажется, это исключительно мое мнение, именно вот в христианской перспективе, это «Симеон-пустынник».

Протоиерей В. Перевезенцев

— Да, да. Тоже...

А. Пичугин

— Короткометражный, там, 40 минут.

Протоиерей В. Перевезенцев

— Столпник.

А. Пичугин

— Да, «Симеон-столпник», «Симеон-пустынник», по-разному, да.

Протоиерей В. Перевезенцев

— Ну, про столпника там все.

А. Пичугин

— Да, да.

Протоиерей В. Перевезенцев

— Ну вот это снимает, на самом деле, атеист. Вообще, это очень интересная история. Мне вообще кажется, что одни из самых лучших фильмов — вот таких пронзительно христианских — были сделаны атеистами. Вот фильм «Лурд», который Вы упомянули, — это же тоже режиссер, женщина-австрийка. Она — та же, похожая история — из очень католической семьи...

А. Митрофанова

— Джессика Хауснер.

Протоиерей В. Перевезенцев

— Да. Из католической семьи, которая, так сказать... И она снимает фильм, который понравился как атеистам, так и верующим. Чуть ли этот фильм не получил приз в прессе, там, я не знаю. \

А. Митрофанова

— По-моему, он получил, да, на Каннском фестивале. Что-то получил.

Протоиерей В. Перевезенцев

— И на самом деле, если Вы посмотрите, Вы не можете сказать вообще, а вот было чудо или... Вот это очень важно — что фильм тебе не дает готового ответа, а ты выходишь из зала с вопросом, на который ты не можешь не искать ответа. Вот похожее кино я недавно видел на последнем Московском кинофестивале. Я сто лет на него не ходил и, в общем, как-то никогда особо и не тянуло. Так получилось, что просто ну чисто внешне — оказался в Москве, думаю: а чего бы не сходить? И это был фильм известного французского режиссера, имя которого я Вам сейчас не скажу, потому что не помню. Но он такой как бы крупный режиссер... Фильм «Явление». И это тоже режиссер-атеист, и фильм построен замечательно совершенно вот на каком-то таком удивительном контрасте, потому что в сюжете этого фильма... Фильм про то, как некий режиссер, француз... Он вообще, так сказать, репортер, который ездит по всему миру, в «горячие точки». У него погибает друг, и он возвращается домой в таком состоянии депрессии. И раздается звонок — ему звонят не откуда-нибудь, а из Ватикана. И ему говорят, что кардинал такой-то, который отвечает за какие-то... ну, в общем, возглавляет какой-то отдел в Ватикане, хочет с ним встретиться. Он очень удивлен, потому что вот он атеист, и как бы — а почему? Говорят: «Ну вот приезжайте, это личный разговор». Он приезжает, ему говорят: «Вот дело в том, что в Католической церкви есть такая процедура: когда происходит то или иное какое-то чудесное явление — явление Божьей Матери, или, там, замироточила икона, или какое-то исцеление, там, — то Католическая церковь назначает некое расследование». Расследование этого дела, куда входят целые группы — там и священники, и епископ, и психологи, и какие-то там, в общем, специалисты, которые... Может быть, это какая-то мистификация, может быть, это сознательный обман или просто галлюцинации. Ну, в общем, это надо все... И вот только после того, как эта Комиссия поработала, она выносит свой вердикт, и говорит: «Да, это подлинно». И речь идет о том, что где-то там в Южных Альпах, недалеко от Гренобля в одной деревушке было явление Богородицы. И вот туда уже паломники, там уже столпотворение, а Ватикан не знает, как к этому относиться. И они организуют вот такую команду и просят поучаствовать в ней вот этого журналиста, более того, возглавит эту команду, которая вот... Неверующий человек, но который умеет проводить вот такие расследования. Там надо брать интервью и так далее. И вот начинается это расследование. Там, девушка, которой было этот явление, она, там, живет... Я опять не буду рассказывать. Я не знаю, выйдет ли в прокате этот фильм у нас или нет. Но, казалось бы, можно было бы сказать: «Ну да, все это, там, придумано, ничего этого нет». Ну, как бы логика подсказывает, да? — сделать такой фильм, обличающий клерикализм, вот это все-все такое, что сейчас очень модно — обличать Церковь во всем этом. Там этого нету. Но, в то же время, и нету другого. Там остается этот вопрос, на который ты должен ответить сам. И это удивительное состояние, когда ты выходишь и как-то про это думаешь и этим живешь.

А. Митрофанова

— Протоиерей Вячеслав Перевезенцев, настоятель храма Святителя Николая Чудотворца в деревне Макарово возле Черноголовки в Московской области, сегодня в программе «Светлый вечер» на радио «Вера». Мы говорим о кино, об опыте отца Вячеслава совместного просмотра фильмов с прихожанами. Киноклуб такой при храме, и, по-моему, это замечательно. А Вы «Молодого папу», случайно, не обсуждали?

Протоиерей В. Перевезенцев

— Не обсуждали. Ну это все-таки сериал. Сериал обсуждать сложнее, потому что, правда, это другой — ну, не жанр, как бы... И я иногда смотрю сериалы, но как раз, скорее, как такую возможность отдохнуть или как, так сказать, такие детективные сериалы или еще что-то. Поэтому... Я знаю, что был большой, и среди моих друзей в Фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), разговор...

А. Митрофанова

— Да-да.

А. Пичугин

— Дискуссий было очень много.

Протоиерей В. Перевезенцев

— Дискуссия... Мне понравился этот фильм. Мне было интересно его смотреть. Но прямо какого-то восторга — ну, я, по крайней мере...

А. Пичугин

— Ну, по поводу обсуждения сериалов — там как раз, в храме Сергия Радонежского в Крапивниках, была хорошая идея, ну, обсуждалась на киноклубе, когда в качестве домашнего задания все смотрят все серии, кроме последней, а последнюю все смотрят вместе и обсуждают уже постфактум сериал.

Протоиерей В. Перевезенцев

— Интересно, да.

А. Митрофанова

— Ну ладно. Я просто почему? Я спросила, потому что мне интересно с Вами о каких-тот конкретных фильмах поговорить.

Протоиерей В. Перевезенцев

— Да, я тоже... Угу...

А. Митрофанова

— Но вот Вы еще упомянули, конечно, да, «Сталкер»... Я просто... Вы знаете, у меня есть по поводу этого фильма очень смешная история. Моя подруга-телевизионщица, у которой очень широкий круг общения, рассказывала мне, как ее коллеги однажды заговорили об этом фильме и начали делиться своими впечатлениями, переживаниями и так далее. Ну, спонтанно возник же такой разговор в среде их журналистской, телевизионной. Она говорит: «У меня было стойкое ощущение, что каждый из них говорит о каком-то своем фильме. То есть все говорили про разное кино. При том, что все имели в виду именно «Сталкера». Она говорит: после чего я поняла, что есть вещи, которые обсуждать бессмысленно. А что Вы для себя вынесли из этого фильма, который и сейчас, безусловно, такой золотой фонд, и обязательный к просмотру фильм, и именно поэтому, наверное, многие его не видели — потому что, знаете, как вот есть некая обязательная школьная программа, так и вот — «Ну, как, как это — ты не смотрел что-то из семи с половиной фильмов Тарковского?!». Ну вот да? Поэтому как чувство протеста, я знаю, что многие... «Ну, знаете что, оставьте меня в покое с этим Вашим Тарковским! Можно, я чего-нибудь... боевичок какой-нибудь посмотрю?». И человек имеет на это право. Так же, как читатель имеет право не читать, мне кажется, зритель имеет право не смотреть. Но все же — ведь это фильм действительно невероятно многопластовый, мне кажется. Там...

Протоиерей В. Перевезенцев

— Ну, очевидно совершенно. Как, на самом деле, не только — любой фильм Тарковского. Как и не только любой, а вообще великий фильм. Любое произведение искусства — оно, конечно, имеет разные грани, разную глубину, разные уровни прочтения. Все это замечательно. И в этом смысле...

А. Митрофанова

— Что такое Зона, с Вашей точки зрения, которая там появляется? Метафора чего это?

Протоиерей В. Перевезенцев

— Ну, Вы знаете, я прямо сейчас так вот не готов возвращаться к этому фильму — ну, потому что это надо... Я вообще не всегда люблю разгадывать метафоры. У Тарковского, кстати, замечательная есть на эту тему в одном из интервью... Это не интервью было — это было выступление в каком-то там... Ну, он много ездил по стране, как это было принято в Советском Союзе, встречался с так называемыми зрителями. Это был способ хоть какого-то заработка, когда он годами сидел просто без работы. И вот его там спрашивают: «А что означает этот символ в Вашем фильме или этот? Нам кажется, что все фильмы Тарковского — они прямо вот все нашпигованы очень символами». Он как-то, видимо, не выдержал и сказал, что, «да Вы понимаете, ничего не означает! Дождь в моем фильме означает просто дождь!».

А. Митрофанова

— (Смеется.) «Иногда дождь — это просто дождь».

Протоиерей В. Перевезенцев

— «Он иногда идет! Мы живем с Вами, там»... И есть такое замечательное выражение у Федора Михайловича Достоевского: «Я реалист в высшем смысле этого слова». Это он пишет кому-то из своих корреспондентов в письме. Вот этот «реализм в высшем смысле этого слова» — что это значит? Есть как бы обычный реализм, когда просто мы видим, как все реальное, некая такая фотография действительности, вот некий след — вот так это есть, да? А есть другой уровень — когда, на самом деле, все это ровно так же выглядит, какие-то бытовые детали очень точны или что-то еще, но за этим, вот за этим внешним проступает невидимое, незримое, вот та тайна, о которой я говорил. Она присутствует. Ты это чувствуешь. Это и в романах Достоевского, на самом деле, где просто такие самые обычные истории, взятые из газет. Обыденные... Но ты понимаешь, что, конечно же, это не только про это. Что здесь действуют и Господь, и Богородица, и ангелы, и много чего всего есть. И вот у Тарковского, конечно, его фильмы — они вот именно в этой манере построены — «реализма в высшем смысле этого слова». И ты это чувствуешь. Вот для меня это было самое главное. А если говорить про «Сталкера», Вы помните, там был, на самом деле, ключевой эпизод — это рассказ Сталкера, которого гениально играл Кайдановский, которого после этого просто полюбил я. И, кстати, он же сказал, что после этого фильма он уже не мог нигде сниматься, и вообще все... Вот он уже, так сказать... Он стал сам снимать кино. И у Кайдановского замечательный фильм по повести Толстого «Смерть Ивана Ильича» — просто гениальный фильм, который мало, может быть, кто-то видел. Там Алиса Фрейндлих играет и... Забыл, тоже известный актер. Очень сильный фильм. Он, к сожалению, рано умер. Вообще, все, кто был с этим фильмом «Сталкер» связан, почти все очень-очень быстро умерли. Это такая тоже мистическая история. Потому что этот фильм сначала сняли, а потом он пропал... Вы знаете, что пленка была засвечена...

А. Пичугин

— Да, целиком и полностью его переснимали.

Протоиерей В. Перевезенцев

— Целиком и полностью. Дали деньги. Это удивительно. Понимаете, это невозможно представить — чтобы, значит... А это большие были деньги, двухсерийный фильм. Ну, в общем, вот этот фильм — он мистически вот просто весь пронизан вот этой тайной мистицизма... И вот главная... даже не сцена, а вот это такой эпизод. Помните, там Сталкер рассказывает им, когда они пытаются в эту комнату попасть... В этой Зоне есть комната, где сбываются желания. Каждый из них — Писатель, Ученый — они идут в эту комнату каждый со своим замыслом. И вот этот путь непростой — по этой Зоне. Правда ли, на самом деле, нужно было такими кружными путями ходить, или, так сказать... Ну, мы не знаем ничего, это каждый может думать про это все, что угодно. И он им говорит, почему он туда не хочет зайти. Ему говорят: «А ты-то сам — ты же водишь! Ты там был?» — «Нет». — «А почему?». И он рассказывает историю про своего друга по кличке Дикобраз, тоже сталкера, который тоже никогда туда не заходил. Но в какой-то момент, когда у него заболела сестра или, там, она даже умирала... Ну, в общем, какая-то серьезная беда, и он понял, что он обязательно должен туда попасть для того, чтобы помочь, то есть попросить за сестру... И он попал, Дикобраз, в эту комнату, и получил мешок денег. Потому что в этой комнате исполняется не просто желание, с которым ты туда пришел, а самое сокровенное, подлинное твое желание. И вот это на самом деле удивительная история, потому что в каком-то смысле, понимаете, ну, в общем-то, мы все так или иначе окажемся в такой комнате. Мы даже с Вами знаем, как она называется. И нам может много чего казаться — что, на самом деле, вот мы-то хотим вот этого и Царства Небесного взыскуем, и к любви стремимся, и еще чего-то. Да, и это, наверное, есть и так. Но а что на самом деле стоит за всем этим? Чего, правда, мы желаем больше всего? И это может оказаться очень страшно. У Блаженного Августина есть замечательная и очень, мне кажется, тоже такая страшная, в хорошем смысле этого слова, фраза, где он говорит: «Очень многие, попав в Царствие Небесное, удивятся, когда эти Врата будут для них затворены, потому что они всю жизнь как бы, понятно, только, вроде бы, этим жили. А очень многие удивятся, оказавшись там, потому что они никогда про это, может быть, и не думали», да? Вот это такая удивительная история. Поэтому фильм... Ну, каждый может увидеть свое. Я просто вот сейчас это вспомнил, потому что вот эта история про этого Дикобраза — она, в общем-то, со мной живет долго.

А. Митрофанова

— Чего ты хочешь на самом деле, слышишь ли ты себя?

Протоиерей В. Перевезенцев

— Чего ты хочешь на самом деле. Понимать, что человек и вправду устроен очень сложно. Очень сложно. Мы разного хотим...

А. Митрофанова

— Не врешь ли ты самому себе?

Протоиерей В. Перевезенцев

— А что же там на самом деле? И вот, может быть, еще я бы хотел все-таки несколько слов сказать про фильм, который я как раз на киноклубе не смотрел и не обсуждали, да, но очень хочу посмотреть. Это фильм Андрея Звягинцева «Нелюбовь». Потому что если говорить о последних таких фильмах, это, может быть, один из тех, который на меня очень сильное произвел впечатление. Вообще, мне очень нравится этот режиссер — не только потому, что, в каком-то смысле, он наследник Тарковского, хотя это очевидно, это есть. Но просто у него замечательные фильмы. Все его фильмы мне очень нравятся. И мне очень нравится его такой подход вообще к кино. Вот я даже выписал для себя такое небольшое его высказывание. Когда его спрашивали тоже где-то, на какой-то пресс-конференции, про то, а что такое вообще кино... Мне кажется, это важно, чтобы сейчас это прозвучало, потому что да, для многих, может быть, для большинства из нас это такой вот способ развлечения, да? Отдыха, развлечения — ну да, вот кино, это такие живые картинки. Вот так, может быть, изначально это и было. Но на самом деле, конечно же, это не совсем так. Как и литература может быть очень разной — там могут быть и комиксы, и развлекающее что-то, а может быть что-то глубокое и серьезное. Вот Андрей Звягинцев по поводу ответа... отвечая на вопрос, что такое киноискусство, в чем его сверхзадача, говорит так: «Люди любят, когда им рассказывают сказки. Они утешают, усыпляют и сладко обманывают нас. Искусство — не утешение, это рана. Это не зеркало жизни — радужное ли, очерняющее ли, нет. Это отражение действительной жизни. Только действительной жизнью я сейчас называю жизнь духа, а вовсе не жизнеподобие. Это плоть ждет утешения, успокоения, услады. Дух ждет огня». Вот, на самом деле, мне кажется, это очень важное здесь прозвучало, в этих словах, и очень пересекающееся с мыслями и Тарковского... И вот когда я вышел с просмотра — я смотрел в кинотеатре «Нелюбовь», — это был фильм, который правда потрясает. Казалось бы, идея, про что этот фильм, она очень простая — фильм про то, что плохо, когда нет любви. Вот нет любви — это... Кто этого не знает? Все это знают.

А. Пичугин

— У всех иллюзия.

Протоиерей В. Перевезенцев

— И даже не иллюзия. Все это правда знают. Но как сделать так, чтобы то, что ты знаешь, больно укололо твое сердце? Чтобы ты правда в это поверил? Я часто люблю вспоминать слова не помню кого, но они очень важные. Кто-то из современных, мне кажется, наших богословов, миссионеров говорил, что все знают, что они умрут, но мало кто в это верит. Все знают, что плохо нелюбовь, но мы все же только и делаем, что ее умножаем в своей жизни. Это нелюбовь. А что сделал Звягинцев в этом фильме — в этой простой такой истории, пронзительной? Он правда нас погрузил в этот ужас нелюбви. Там не надо было понимать про то, что... Ты ее просто вот порами проживаешь... И, как он говорит: «Итог — про что этот фильм... Важно — что произойдет со зрителем. А что с ним должно произойти? Вернувшись после этого кино, ты должен захотеть обнять своих близких». А я бы сказал, не только своих близких, потому что да, вот если у Вас еще есть любовь, ее надо беречь, ею надо дорожить, этим надо дорожить. А если ее нет, ее надо искать.

А. Митрофанова

— Доказательство от противного. Я, кстати, много читала вот именно таких отзывов — что «захотелось обнять детей».

Протоиерей В. Перевезенцев

— Да, но это слова самого Звягинцева.

А. Пичугин

— Да, Полное ощущение... Вот, правда, разные авторы, но ощущение дилогии именно — это «Нелюбовь» и «Аритмия», благо они в одно время вышли.

Протоиерей В. Перевезенцев

— Да, да. Очень фильмы...

А. Пичугин

— Я, правда... Мне кажется, их надо смотреть в обратном порядке, нежели я смотрел: сначала «Аритмию» Хлебникова, а потом уже Звягинцева, «Нелюбовь». А тут все-таки, действительно, такой переход от нелюбви все-таки к любви.

Протоиерей В. Перевезенцев

— Да, вот что интересно: если у Звягинцева показана история семьи, у которой все есть, и вообще мир такой весь: «Все, чего тебе еще не хватает?», да? Но мир этот разрушается, да? И это правда страшный мир, потому что там нету любви. Все есть, но нету любви. То у Хлебникова обратная история — он показывает фильм, этот город и все, ну, такое — провинция, безденежье, вообще все плохо, ужасно плохо, как можно жить? А можно жить! И можно жить прекрасно, потому что есть любовь, да? И это замечательно в этом смысле — так сказать, да... Вот...

А. Митрофанова

— Там еще дуэт этот великолепный — Яценко и Горбачева...

А. Пичугин

— Да, да.

Протоиерей В. Перевезенцев

— Да, да. Ну, и в фильме и у Звягинцева играют замечательно.

А. Митрофанова

— Ну конечно.

Протоиерей В. Перевезенцев

— И вот тоже то, что Вы вспоминали уже — фильм Анны Меликян «Про любовь». Ведь этот фильм тоже про что? Про нелюбовь. Все эти истории — замечательные, значит, истории, такие новеллы, из которых...

А. Пичугин

— ...вокруг Москвы...

Протоиерей В. Перевезенцев

— Значит, да, вокруг Москвы, да. И вот эти вот истории... И они все... Все эти истории — про то, как трудно любить. Как мы не умеем любить. Как мы жаждем любви. Как мы на самом деле хотим и как не умеем. Вот. Это тоже очень важный, надо сказать... Потому что это про главное. А что еще?

А. Пичугин

— Спасибо Вам огромное за этот разговор. Напомним, что в гостях у Светлого радио сегодня был протоиерей Вячеслав Перевезенцев, настоятель храма Святителя Николая в деревне Макарова неподалеку от Черноголовки, в Подмосковье. Алла Митрофанова...

А. Митрофанова

— ...Алексей Пичугин.

А. Пичугин

— Всего хорошего, до встречи!

А. Митрофанова

— До свидания!

Протоиерей В. Перевезенцев

— Всего доброго, до свидания!