Вот и закончилась лекция, прочитана молитва, я сажусь заполнять журнал. Рядом — несколько студентов, какие-то вопросы, короткие ответы. И тут я замечаю, что один юноша словно хочет о чём-то сказать или спросить — но внутри у него идёт непростая борьба. Закончив с журналом, выхожу из класса и приглашаю его вместе пройтись до профессорской.
Обрадованный такой возможностью, он говорит: «Вы сегодня рассказывали, что мы часто переносим наши страхи и комплексы на Господа Бога и таким образом творим Его по „своему образу и подобию“. А знаете, как я стал верующим? Хотите расскажу?»
Понимая, что такие истории, как правило, словно драгоценные камни - на дороге не валяются, останавливаюсь.
«Я тогда учился в школе. Это был восьмой класс. Переходный возраст. И вот, нам объявили, что у нас будут уроки о православной вере. Но — по желанию. Необязательные. Многие захотели. Я колебался. Мои родители не то чтобы совсем неверующие, но всё, что связано с Церковью — для них — это недосягаемая планета. И, в общем-то, совсем неинтересная.
Когда я в коридоре школы увидел священника в рясе, меня охватило острое чувство неприязни к нему. Он был такой большой, с непривлекательной внешностью, короткой стриженой бородой и волосами, собранными в какой-то странный хвост. Было видно, что он растерян, он чувствовал себя в школьной среде неуютно. В нём было что-то от жертвы, которую бросают на растерзание. И тут меня словно дёрнуло — и я решительными шагами направился к нему. Увидев меня, он попытался улыбнуться — но получилось плохо. Что-то во мне требовало сделать ему больно. Прямо смотря ему в глаза, я дерзко сказал: «А я не буду ходить на ваши уроки!». Лицо священника вытянулось. Я продолжил: «Я не верю в вашего Бога. И мне неинтересны ваши рассуждения про Него!».
На лице священника медленно появлялась какая-то заинтересованность. Явно, что к такой встрече он не был готов. И тут он произнёс — таким бархатистым, мягким и спокойным голосом: «Скажи, а ты можешь описать этого Бога, в Которого ты не веришь?».
Моя спесь немного спала. Но отступать было некуда. «Да легко!» — я ответил с напускной смелостью. — «Ваш Бог — это жестокий тиран, который только и хочет, чтобы наказывать грешников. Для Него противно и греховно всё то, что даёт человеку наслаждение. Он любит, когда люди страдают. Без этих страданий Он не пускает в рай. Он мелочный и подлый. Он питается кровью жертв, которые приносят ему религиозные фанатики. Он называет Себя «Господином мира» — но не может справится с самым простым злом. На самом деле, Его придумали непорядочные люди, чтобы качать с дураков деньги и управлять ими. Вот и всё!».
К концу моей тирады лицо священника просто светилось счастьем. Такая реакция для меня была неожиданной. И тут вдруг он протянул мне свою руку. «Поздравляю!» — сказал он так искренне, что я остолбенел. «С чем вы меня поздравляете?» — «Поздравляю! Я тоже не верю в того бога, в которого ты не веришь!» — Я совершенно опешил. — «А в какого же Бога тогда вы верите?» — «Приходи на наши уроки — и там поговорим!».
Конечно, на первый урок я так и не пришёл. Но со второй встречи мы с ним подружились. Оказалось, что он — очень добрый и рассудительный. Ну, а потом я начал приходить к нему в храм. Вот такая история!».
Прозвенел звонок с перемены — и наш разговор пришлось закончить. На следующую пару я шёл с удивительным чувством: как же близок Бог там, где есть искренность!
Пасхальное утро в натюрморте Станислава Жуковского
«Пасхальный натюрморт» — воспоминание художника о светлом Христовом Воскресении 1915 года, которое Жуковские встречали на даче под Тверью. На рассвете семья живописца вернулась домой после пасхального богослужения и спешит сесть за праздничный стол.
— О, Маргарита Константиновна, у вас новая картина на стене! Замечательная репродукция работы Станислава Жуковского «Пасхальный натюрморт»! Я видел это полотно в Третьяковской галерее и должен сказать, что здесь прекрасно переданы краски подлинника, оригинальное цветовое решение. Смотрите, в полумраке гостиной, обставленной мебелью красного дерева, сочным пятном — круглый стол, накрытый белоснежной скатертью и ярко сервированный.
— И тёмное пространство комнаты — словно рама, которая подчеркивает радостную светлую палитру праздничного стола. Здесь и нежная зелень и голубизна гиацинтов, и золото апельсинов, и разноцветье крашеных яиц.
— Меня только знаете, что удивляет, Маргарита Константиновна? Почему скатерть лежит так небрежно? Даже часть столешницы осталась открытой. Как будто готовили трапезу спешно, впопыхах.
— Нет, Андрей Борисович, готовили тщательно, а спешно накрывали на стол. Мы видим на картине раннее пасхальное утро. Полотно написано в 1915 году, Жуковские тогда встречали светлое Христово Воскресение на даче, в усадьбе Островки, в поселке Молдино под Тверью. Художник запечатлел воспоминание: семья только что пришла с пасхального богослужения. Всю ночь родные молились в маленькой деревянной церквушке Успения Пресвятой Богородицы. С рассветом усталые и счастливые они вернулись домой и спешат подкрепиться праздничными яствами
— Какое знакомое светлое чувство! Ты не спал всю ночь, и хотя усталость одолевает и ноги уже не держат, но в ушах все ещё звенит ликующее «Христос Воскресе!», и душа поет. В этот момент, действительно, не обращаешь внимания на такие мелочи, как сбившаяся на столе скатерть. А пасхальная еда кажется продолжением радости, её материальным воплощением.
— Потому блюда пасхального стола и готовятся заранее, с особым вниманием и настроем. И почти каждое из них связано с памятью о главном событии в истории человечества — победе Христа над смертью.
— Так, предание о Марии Магдалине объясняет традицию красить яйца на Пасху. Святая дошла с проповедью до Рима, где возвестила императору Тиберию: «Христос Воскресе!». А правитель ответил: «Этого не может быть, как вот это куриное яйцо, лежащее на столе, не может стать красным». И в этот миг случилось чудо — яйцо окрасилось в алый цвет.
— Другие блюда пасхального стола тоже имеют свою историю Кулич, например, называют домашним артосом. Это, как вы помните, такая большая просфора, которую освящают один раз в году, на Пасху.
— Конечно, помню. Интересно, что традиция освящения артоса тянется с евангельских времен. Апостолы, когда собирались на трапезу, место во главе стола оставляли Христу и полагали там хлеб. И артос символизирует незримое присутствие Спасителя в нашей жизни. А освящённый кулич — это, как вы верно заметили, подобие праздничной просфоры на домашнем столе.
— А вот на картине ещё одно праздничное блюдо — творожная пасха. Яство недаром носит название праздника — его вкус должен напоминать о радости Царствия Небесного, открытого для человека после Воскресения Христова.
— О Рае напоминает и обилие цветов на столе. Гиацинты, подснежники...
— Жуковские специально выращивали их к празднику. За подснежниками Станислав Юлианович ходил в лес, как только появлялись проталины. Прошлогодняя пожухлая трава обнажалась, художник выкапывал из мёрзлой земли корни цветов и сажал их дома в ящик с землёй, чтобы они расцвели к Пасхе.
— Есть всё-таки в таких предпасхальных заботах особый смысл. Человек хлопочет о земном, но сердце его устремлено к Богу.
— Станислав Жуковский в своём «Пасхальном натюрморте» смог отразить и гастрономические подробности праздничного стола, и ликование о Воскресении Христа. Разделить радость художника может всякий, побывав в Третьяковской галерее.
5 мая. О славном Христовом Воскресении
Сегодня 5 мая. Светлая Пасха Христова.
О славном Христовом Воскресении, — священник Алексий Долгов.
5 мая. О радостной вести о Воскресении Христа
Сегодня 5 мая. Светлая Пасха Христова.
О радостной вести о Воскресении Христа, — священник Алексий Дудин.