Поделиться
В 4-й главе 1-го Послания апостола Павла к Тимофею есть слова: «Всякое творение Божие хорошо, и ничто не предосудительно, если принимается с благодарением».
О значении этих слов — протоиерей Максим Первозванский.
Ветхий Завет радикально делил всё живое на чистое и нечистое. При этом это касалось не только того, что мы принимаем в пищу, но и событий жизни, каких-то предметов, человека в определенном состоянии. Это было важно для начального этапа вот такого религиозного сознания разделить священное и мирское, чистое и нечистое. Но Христос устраняет это разделение, и Новый Завет многократно подчеркивает это разными словами, например, такими «Я знаю», — говорит апостол Павел, — «Я уверен во Христе Иисусе, что нет ничего самого в себе скверного или нечистого». Или вот тот отрывок, который мы сейчас с вами обсуждаем «Всякое творение хорошо и нет ничего плохого в творении Божьем». Это одновременно и полемика с теми, кто делит мир на чистое и нечистое, и это, конечно, полемика с гностиками, потому что апостолу Павлу приходилось уже в его проповеди не в иудейской среде, а в эллинистическом мире сталкиваться с гностическими учениями, суть которых сводилась к тому, что в мире есть два начала — доброе и злое, и, соответственно, это, конечно, такая ересь. Это то, что, к сожалению, и сегодня, и в наши дни, собственно, всегда сопровождало религиозное сознание человека, что есть что-то такое изначально в себе самом доброе или изначально в себе самом злое.
Все выпуски программы Актуальная тема
Иван Макаров. «Портрет супругов Деллер»
ПоделитьсяПроект «Свидание с шедевром» реализуется при поддержке Президентского фонда культурных инициатив.
— Наташенька! Рада тебя видеть. Проходи, сейчас чай пить будем.
— Ой, Маргарита Константиновна, я, наверное, не вовремя? У вас дома уборка...
— Ну что ты, Наташа! Хорошо, что зашла. А за беспорядок прошу прощения. Решила на досуге художественные альбомы разобрать. Присаживайся, а я пойду на кухню — чай ставить.
— А вот и чай! Наташа! Наташенька!
— Ой, Маргарита Константиновна, я и не слышала, как вы подошли. Взяла с журнального столика альбом, открыла, и засмотрелась на портрет. Такой необычный!
— Вижу, у тебя в руках издание с коллекцией живописи Государственного исторического музея. Ну-ка, давай посмотрим, какой картиной ты так залюбовалась. Ах, это же портрет супругов Теодора и Елизаветы Дёллер, урождённой Шереметевой. Его написал художник-портретист 19-го века Иван Кузьмич Макаров. Интересно, что путь в искусстве он начинал с церковной живописи, а впоследствии стал одним из крупнейших портретистов своего времени.
— Как интересно! А я ничего не знаю об этом художнике... Впрочем, как и о мужчине с женщиной, которые изображены на его полотне. Но вижу, что они очень друг друга любят. В их глазах столько нежности...
— Макаров написал этот портрет после венчания супругов Дёллер в 1846-м году. История их любви — удивительная. Теодор Дёллер был австрийским композитором и музыкантом. Во время одной из гастрольных поездок в Петербург он познакомился с Елизаветой Сергеевной Шереметевой. Молодые люди всей душой друг друга полюбили. Но о браке не могло быть и речи.
— А почему?!
— Такие были времена, Наташенька. Елизавета Шереметева происходила из старинного дворянского рода. Простой музыкант, Теодор Дёллер не мог претендовать на её руку.
— Но ведь всё-таки они поженились! Как им это удалось?
— Теодор служил придворным музыкантом у итальянского герцога Карла Бурбона. Он вернулся из России в Италию и поведал герцогу о своих трудностях. Тогда тот пожаловал Дёллеру титул барона. Теодор стал дворянином, и теперь мог посвататься к Елизавете Шереметевой. Он снова отправился в Петербург, и весной 1846-го года молодые люди обвенчались в Симеоновской церкви.
— И тогда же заказали у художника Ивана Макарова свой первый семейный портрет?
— Совершенно верно. Думаю, на Ивана Кондратьевича выбор молодожёнов пал неспроста. Макаров в середине 19-го века считался одним из лучших в России мастеров портретной живописи. Его техника отличалась не только строгой достоверностью рисунка, но и особым, мягким колоритом красок, который придавал полотнам естественность.
— Да, художнику очень точно и вместе с тем деликатно удалось передать тихую радость, переполняющую молодых людей. Портрет супругов получился, как бы это сказать... неформальный, что ли. Не парадный, как большинство семейных портретов того времени, а такой домашний, уютный. Супруга трогательно и доверчиво прильнула к мужу. А его глаза светятся радостью.
— Наташа, ты совершенно права. Портрет супругов Теодора и Елизаветы Дёллер необычен для школы русского камерного портрета середины 19-го столетия. Полотно эмоциональное, молодожёны не скрывают своих чувств, и художник Иван Кузьмич Макаров намеренно это подчёркивает.
— Смотрю на портрет, и думаю: воистину, неисповедимы пути Господни. Молодые люди были уверены, что им никогда не быть вместе. А потом стали счастливыми мужем и женой.
— Да, Теодор и Елизавета Дёллер прожили долгую совместную жизнь. Кстати, впоследствии супруги много фотографировались. Но первым их семейное счастье запечатлел художник Иван Кондратьевич Макаров.
— Благодаря ему сегодня и мы можем почувствовать это счастье молодожёнов и искренне порадоваться за них.
Все выпуски программы Свидание с шедевром
Григорий Шегаль. «На эскалаторе. Московское метро»
Поделиться
— Андрей, как тебе картина Григория Шегаля «На эскалаторе. Московское метро»?
— Очень нравится, Юра! Сама идея произведения хороша. Эскалатор — бесконечная череда людей. Художник выхватил один миг из этого потока, словно фотограф щёлкнул аппаратом на ходу. Герои полотна — пассажиры, случайно попавшие в кадр, москвичи и гости столицы. У каждого из них своя жизнь, свои заботы. А вместе они составили живой коллективный портрет.
— И я чувствую себя его участником! Всякий раз, приходя сюда, в Барнаульский художественный музей, стою перед картиной Шегаля, вспоминаю годы нашего студенчества. Каждый день с поездки в метро начинался, ей и заканчивался — из общежития в институт и обратно. Сколько ж лет я не был в Москве, Андрей! Как она там шумит, без меня. В подземке, наверное, всё такая же толчея?
— Пожалуй, пассажиров в метро стало больше с тех пор, когда мы с тобой грызли гранит науки. И уж тем более поток вырос со времён создания картины «На эскалаторе...».
— А в каком году она была написана?
— Шегаль начал работать над полотном в 1941 году, а закончил в сорок третьем.
— Так это военного времени картина! А ведь можно было догадаться — у некоторых персонажей очень встревоженные лица. Посмотри, как нахмурилась пожилая женщина в платке, повязанном по-крестьянски, домиком. А бородатый мужчина — видимо, муж, её успокаивает.
— Изначально беспокойство этой героини картины художник не связывал с войной. Григорий Шегаль приступил к созданию картины за полгода до начала Великой Отечественной. Он ставил перед собой цель изобразить метро, которое на тот момент всего шесть лет, как открылось. Художник хотел показать реакцию людей на новшество, в том числе и такую, как у этой деревенской женщины.
— Думаешь, она просто впервые оказалась на эскалаторе?
— Конечно. Крестьянку испугала и самодвижущаяся лестница, и необходимость спускаться глубоко под землю.
— Но её тревога придала особое настроение полотну.
— Да! Испуганная пассажирка изображена в правом верхнем углу. Зритель скользит взглядом вниз по диагонали, и находит приметы тревоги в других лицах. Кажется, что и молодая мать в розовой шапочке с особым волнением прижимает к себе младенца, и элегантная молодая пара пребывает в смятении, и мальчик в шапке-ушанке смотрит хмуро. И седой господин в левом нижнем углу картины напряжённо вчитывается в газету.
— Как ни крути, тяжёлое дыхание войны коснулось картины.
— Вольно или невольно, Григорий Шегаль изменил первоначальную концепцию произведения. Он успел сделать несколько набросков картины «На эскалаторе...» перед тем, как был эвакуирован в Башкирию. Когда же вернулся в столицу в 1943-ем, метро служило не только средством передвижения, но и бомбоубежищем. Художник не стал привносить в изображение никаких примет войны. Но её дыхание, как ты выразился, передал.
— 1943 год — это самый разгар Великой Отечественной. Наверное, неспроста на картине основная часть пассажиров едет по эскалатору вниз. Это явно образ — люди погружаются в скорбные события. Кто-то боится, кто-то крепится, кто-то с улыбкой оглядывается назад, как молодой человек в фуражке лётчика на заднем плане.
— Но навстречу этому потоку бежит лестница наверх. На ней всего две девушки, одну из которых почти не видно, она отвернулась. Зато вторая, в белом беретике, смело смотрит вперёд, и взгляд её светел. Смотришь на неё, и веришь — всё будет хорошо! Мне кажется, именно она — главная героиня картины «На эскалаторе. Московское метро». Григорий Шегаль в своём произведении призывает нас не отчаиваться. Ни при каких обстоятельствах!
Картину Григория Шегаля «На эскалаторе. Московское метро» можно увидеть в Барнауле, в Государственном художественном музее Алтайского края.
Все выпуски программы: Краски России
Виктор Киселёв «Одиночество»
Поделиться— Паша, здравствуй, дорогой, как я рад, что ты пришёл!
— Здравствуй, дядя Андрей! Прости, что давно не был у тебя! Я, правда, закрутился!
— Ну что ты, племянник! Приходи, когда время есть. Не за что тут извиняться.
— Да я представляю, как тебе одиноко вечерами!
— Бывает! Только одиночество — штука сложная! Его не всегда можно разделить. Оно знакомо всем людям, но при этом у каждого своё.
— Как это?
— Одиночество подростка, которому кажется, что его никто не понимает, не похоже на одиночество эмигранта на чужбине. Или монаха, добровольно выбравшего уединение. Или вот, кстати... Видишь, репродукция лежит между книгами на полке. Достань её, пожалуйста...
— Вот, дядя Андрей, держи.
— Это репродукция картины Виктора Киселёва. Работа так и называется — «Одиночество».
— Ты её из журнала вырезал?
— Да. Уж даже и не вспомню, из какого. Саму картину Виктор Киселёв написал в 1956 году, сейчас она хранится в Ульяновском художественном музее.
— Очень содержательная — словно рассказ без слов! Деревенская изба, старик с седой бородой сидит за столом, что-то ест. Только он как будто забыл, что держит ложку в руках — опустил голову, углубился в свои мысли.
— И что же, жалко тебе его, одинокого?
— Нет, «жалко» здесь не подходящее слово. Почему-то кажется, что герой полотна — сильный духом человек.
— Это не кажется. Именно таким и был изображённый на картине отец художника, старый крестьянин Василий Киселёв — мужественным и светлым. Виктор Васильевич постарался вложить эту информацию в своё произведение.
— А как он постарался?
— А вот, смотри. Мы видим Василия Осиповича в профиль на фоне большого окна. За спиной у старика, на стене — семейные фотографии. А прямо перед ним — красный угол с иконами. Очень символично!
— Символично?
— Конечно! За плечами человека — любовь и потери, радости и скорби. На момент создания картины Василий Кисилев похоронил жену, три его сына погибли в Великую Отечественную. И он терпеливо несёт груз прожитых лет навстречу Богу. В молитве находит опору, источник сил, чтобы жить дальше. И, несмотря на все испытания, на душе у старика светло, как светло в его залитой солнцем избе.
— Но ведь один из сыновей героя картины — художник Виктор Киселёв, жив!
— Да. Он тоже воевал на фронтах Великой Отечественной и единственный вернулся домой. И, конечно же, был для родителя утешением и отрадой. Но при этом понимал, что не может до конца развеять одиночество отца, вынесенное в название картины.
— Но почему?
— Потому что тяжесть пережитых бед — это крест. Недаром Виктор Киселёв изобразил на картине «Одиночество» в центре красного угла сияющее на солнце распятие. И только с Богом можно пронести свой крест до конца и не утратить силу воли и духа.
Картину Виктора Киселёва «Одиночество», можно увидеть в Ульяновском областном художественном музее.
Все выпуски программы: Краски России
