Анна Ивановна Зерцалова родилась в конце 19 века в Москве в семье небогатого дворянина. Девочке дали неплохое образование, в шестнадцать лет она окончила гимназию с правом работать домашней учительницей. Семья придерживалась в воспитании строгих нравственных принципов, но православие здесь воспринималось главным образом с обрядовой стороны. Анна ходила в храм и участвовала в таинствах, но не понимала, зачем это нужно. Ищущая душа девушки томилась, желая постичь смысл жизни. Анна изучала и музыку, и математику, и философию, но ее тоска все усиливалась. Девушкой овладела странная, мучительная апатия.
Тогда она решила начать работать. Через газету учительница Зерцаалова нашла себе место в семье, проживающей в Ярославской губернии. Анне было страшно расставаться с родительским домом, и она пошла в древний кремлёвский храм в честь Константина и Елены - взять благословение у священника на поездку.
Так случилось, что в этот день Анна встретила в церкви не скучный обряд, а Живого Бога, и эта встреча определила всю её дальнейшую судьбу. Вдруг ей открылся смысл жизни, вернулась детская радость, исчезла апатия, а на ее место пришло горячее желание быть полезной другим людям. Чтобы не засушить в себе этот нежный росток веры, она была готова на все. Помог же совершиться этому удивительному перевороту протоиерей Валентин Амфитеатров, знаменитый московский священник. После недолгой беседы с ним Анна осознала себя христианкой. А отец Валентин стал ей другом и учителем на долгие двадцать лет.
И вот Анна заступила на свое первое рабочее место. Сразу же ей выпали нелегкие испытания. Хозяева дома, в который она была принята на должность учительницы, были атеистами, и, заметив религиозность Анны, стали смеяться над ней. Каждый вечер они устраивали чтения, где изучали антихристианскую литературу. Анна должна была присутствовать на этих вечерах. В храм из семьи, конечно же, никто не ходил, и девушке приходилось одной, пешком, ходить в церковь почти за десять километров. Не соблюдали в семье и пост, и Анне было нелегко организовать свое питание так, чтобы не нарушать церковный устав.
Хозяйка дома не разрешала новой учительнице проводить с ее детьми много времени, и, чтобы занять себя, Анна устроила школу для деревенских ребятишек. Там она бесплатно учила их писать и читать, рассказывала им об устройстве мира. Это доброе бескорыстное начинание так потрясло хозяев Анны, что они переменились к ней. Девушке предоставили лошадей, чтобы она могла посещать церковь. Стали ей готовить и постные блюда. Но жить среди людей, не верящих в Бога, было для нее крайне тяжело. Как только духовник ей позволил, Анна уволилась и вернулась в Москву.
Но и в родном доме девушку ждали испытания. Родители испугались тех перемен, которые произошли с дочерью, и запретили ей встречаться с отцом Валентином. Анне не давали поститься, мешали молиться, и, как могли, препятствовали ей ходить в храм. Разрешилась эта непростая ситуация весьма необычным образом. Девушка тяжело заболела и начала слепнуть, но отказывалась прибегать к медицинской помощи. Только тогда родители были вынуждены обратиться к духовнику дочери. Он строго велел Анне лечиться. Родители же, увидев, что после беседы с батюшкой дочь обратилась к врачам и ей стало гораздо легче, снова разрешили им видеться.
До самой смерти отца Валентина Анна была рядом с ним и записывала его проповеди. Когда же он скончался, духовная дочь стала их публиковать для утешения многочисленных батюшкиных прихожан. Одна богатая женщина купила дом возле кладбища, где был похоронен отец Валентин, и подарила его Анне. Теперь та могла жить так, как давно мечтала. Учить детей, молиться, писать книги, встречать тех, кто пришел помолиться на могилку батюшки. Но эта её счастливая жизнь продолжалась недолго – в стране разразилась революция, начались страшные гонения на христиан.
У Анны отобрали дом, ей запретили преподавать, печатать и раздавать фотографии духовного отца, издавать книги о нем. Скитаясь по друзьям, Анна Ивановна все-таки сумела дописать последнюю, пятую книгу о любимом наставнике. Рукопись книги попала к чекистам, и Анна была арестована за «контрреволюционную пропаганду». Любое упоминание о духовном мире новая власть воспринимала как угрозу для себя.
СЛЕДОВАТЕЛЬ:
Как вы относитесь к советской власти?
АННА ЗЕРЦАЛОВА:
Я отношусь к ней безразлично. Но считаю, что советская власть плохо относится к своим верующим гражданам и ущемляет их права.
СЛЕДОВАТЕЛЬ:
Значит, вы признаете себя виновной в контрреволюционной агитации?
АННА ИВАНОВНА:
Нет, не признаю.
СЛЕДОВАТЕЛЬ:
Но как тогда расценивать вашу издательскую деятельность?
АННА ИВАНОВНА:
Я просто хотела рассказать о человеке, который принес много пользы русским людям, проповедуя им слово Божие.
СЛЕДОВАТЕЛЬ:
Кто помогал вам печатать его фотографии и издавать книги?
АННА ИВАНОВНА:
Имена этих людей я назвать не могу.
СЛЕДОВАТЕЛЬ:
Вы отказываетесь сотрудничать с советской властью?
АННА ИВАНОВНА:
Я учитель, и готова работать в советской школе, учить детей. Но предавать я никого не буду.
Во время допроса выяснилось, что Зерцалова собирала документы для канонизации Валентина Амфитеатрова. А, поскольку при советской власти это было невозможно, Анна Ивановна была вынуждена признать, что ждала падения этой власти. По решению тройки НКВД она была признана виновной и приговорена к расстрелу.
Анна Ивановна спокойно и мужественно выслушала приговор. Она шла не умирать. Она шла навстречу тем, кого любила, в ту страну, которую теперь по праву могла называть своей Небесной Родиной.
Платья из чистого льна. Наталья Разувакина
В Переславле-Залесском есть медово-сувенирная лавочка у дороги, хозяйке которой, моя приятельнице, я помогала в качестве продавца в самый горячий сезон — летом, когда в городе много туристов и торговля идёт особенно бойко. Согласившись на новый опыт из любопытства, я оказалась за прилавком. Несколько дней стажировки с напарницей, и вот, я совсем одна. И так ловко у меня всё получается! Так красочно рассказываю я заезжим покупателям и об изделиях местных мастеров, и о сортах меда, а рыбу-ряпушку кладу на весы так, будто всю жизнь этим и занималась! Чувствую, что мне очень идёт льняной передник с вышитыми подсолнухами. Я тружусь с удовольствием.
А главное — с моим появлением в лавке вдруг стали хорошо раскупаться дорогие платья в народном стиле! Платья из чистого льна. Хозяйка рада и только руками разводит от удивления. Ты, говорит, — живая реклама! А мне приятно, да и процент с выручки идёт хороший.
В один из таких дней зашёл ко мне в лавочку ранним утром покупатель — жизнерадостный белозубый брюнет. Улыбка от уха до уха. Он направлялся из Мурманска в Москву, а к нам заехал по пути — в предвкушении яркого отпуска. Казалось, он готов был скупить всё. Глаза его горели при виде кувшинов из керамики, медных колокольчиков, пакетиков с целебными травами... А я еле успевала упаковывать товары. Мы дружелюбно общались, он делился планами и даже приглашал в гости.
И тут взгляд его упал на те самые платья. Вот бы любимую жену обновкой порадовать! Супруга, кстати, просто не пожелала идти по жаре в лавку, осталась в машине. И по телефону разрешила ему купить платье на свой вкус. А примеряла я. Мужчина смотрел восхищённо, всё повторял, что жена у него такая же высокая и стройная. Мне было приятно — и тщеславие моё расцвело пышным цветом. С трудом выбрав одно из двух приглянувшихся платьев, счастливый отпускник расстался с довольно большой суммой и поспешил к машине, держа по нескольку пакетов в каждой руке.
Я же осталась вполне довольная собой. Да вот ненадолго: обнаружила, что большая керамическая кружка, что так понравилась северянину, стоит забытой на прилавке! Упакованная! Он за неё заплатил... Выскочила на улицу — но его, конечно, и след простыл. Я расстроилась очень и очень. Выручку-то я сделала, да. Но вот настроение доброму человеку в самом начале отпуска наверняка подпортила! Как же я не заметила, не проверила, все ли покупки он забрал? Как же я позволила себе увлечься общением, растаять от комплиментов?
Ничего не оставалось делать — только тихонько молиться. Я просила Господа как-то утешить моего мимолётного знакомого, загладить последствия моего греха. Очень хотелось, чтобы улыбка на лице покупателя не сменилась выражением досады.
А ближе к вечеру он вернулся. Нет, не за кружкой. Её отсутствия он просто не заметил. За вторым платьем для жены! Решил вдруг: надо брать оба! А я обрадовалась ему, как родному. И платье продала, и кружку отдала.
Получила урок надолго: всё, что ты делаешь, нужно делать хорошо. Даже если работа временная и тебя за неё и так хвалят. Не собою любоваться надо, а о людях думать. Казалось бы — азбучные истины, но и их нам Господь напоминает, как детям... И любит нас — чад своих. Ведь и эта история закончилась просто прекрасно.
Автор: Наталья Разувакина
Все выпуски программы Частное мнение
Протоиерей Георгий Бреев и матушка Наталия
«Семейная жизнь ‒ это школа любви и духовного возрастания», — говорил протоиерей Георгий Бреев — известный московский священнослужитель и духовник Московской городской епархии. Сам батюшка прожил в браке со своей женой, матушкой Наталией, счастливые 45 лет.
Свою первую встречу супруги называли промыслительной. Произошла она в 1948-м году. Старший брат Вячеслав вывел годовалую Наташу Голикову погулять во двор. Вдруг к ним подошёл незнакомый мальчик. Внимательно посмотрел на малышку и, словно в шутку, сказал: «Ой, какая маленькая, худенькая! Но ты не бойся — я вырасту и на тебе женюсь». Этим мальчиком оказался будущий протоиерей Георгий! Юре — так звали его в детские годы — было тогда 11 лет. Впоследствии батюшка часто с улыбкой рассказывал: «Взглянул я на этот комочек, и у меня в сердце сама собою возникла мысль: вот мне Бог и невесту уготовил!» Этот необыкновенный случай постепенно забылся. И только после свадьбы отец Георгий припомнил удивительный эпизод из детства и рассказал о нём супруге.
Юра Бреев крепко подружился со старшим братом Наташи, Вячеславом. Оказалось, что их семьи живут в соседних переулках. Юра любил бывать у Голиковых. Матушка Наталия вспоминает, как по вечерам мальчишки увлечённо играли у них дома в шахматы. Но главной причиной, по которой будущий священник тянулся к их семье, была вера в Бога. С самого детства мальчик чувствовал в своём сердце желание быть со Христом и Церковью. Однако отец — коммунист и член партии, воспринял воцерковление сына как трагедию. А Наташина мать, брат и она сама были верующими людьми. В доме Голиковых Юра находил то, чего порой ему так не хватало в собственном — понимание и единомыслие.
В течение долго времени Юра и Наташа постоянно были друг у друга на виду. Но, казалось, в жизни их ждут разные пути. Девушка выучилась на швею, устроилась на работу в модное ателье на Кутузовском проспекте. А Юра осуществил свою давнюю мечту — поступил в семинарию, а потом — в Московскую духовную академию в Троице-Сергиевой Лавре. Из Загорска — так в те годы назывался Сергиев Посад — Юра Бреев часто писал Голиковым. И вот однажды Наташина мама получила от него короткую, но настойчивую просьбу: «Прошу Вас приехать в Лавру на Покров». Голиковы решили, что Юра собирается принять монашеский постриг.
Но они ошиблись. Мать уехала, и скоро вернулась... вместе с Юрой. «Георгий сватается к тебе», — сказала она Наталии. Матушка вспоминает, что в тот момент почувствовала себя Наташей Ростовой, к которой сватается князь Андрей Болконский. «Это было так неожиданно, — рассказывает она. — Ведь у нас была разница в 10 лет. Для меня он был взрослым человеком, другом семьи». Георгий это понимал, не торопил с ответом. Наташа и сама очень скоро поняла, что любит его.
Они обвенчались в мае 1967 года. А вскоре Юра принял священный сан. Теперь его называли отцом Георгием, а Наташу — матушкой. Наталия со всей серьёзностью отнеслась к своему новому положению. Матушка — первая поддержка для священника, решила она. И во всём старалась быть опорой мужу. У супругов родились двое детей — дочь Мария и сын Николай. Дети вспоминают, что отношения их родителей были открытыми, искренними, простыми и доверительными, полными веры и любви друг к другу и Богу. Матушка Наталия взяла на себя семейные хлопоты, полностью посвятила себя заботе о муже и детях. И не только о них: по праздникам в трапезной храма Рождества Пресвятой Богородицы в Крылатском, где служил отец Георгий, накрывали столы с угощением и собирали гостей. Дух радости и умиротворения, исходящий от батюшки и его супруги, передавался всем, кому довелось с ними общаться. А отец Георгий и матушка Наталия Бреевы, глядя друг на друга, говорили: «Какое счастье, что Господь дал нам эту жизнь!»
Все выпуски программы Семейные истории с Туттой Ларсен
«Окна на ЗАГС»
Окна моей квартиры выходят на городской ЗАГС. Очень часто, особенно по субботам, я слышу задорные крики «Горько!», сигналы автомобилей и вижу, как участники торжества открывают шампанское. Но сегодня, в утро пятницы, здесь тихо, хотя на парковке стоят несколько автомобилей, украшенных ленточками.
Всё ясно, расписываются. Так оно и есть. Из здания ЗАГСа сначала высыпает толпа весёлых родственников и друзей, а следом выходят счастливые жених с невестой. «Интересно, а где же традиционные крики "Горько" и выстрелы шампанского?», — думаю я. И тут замечаю, как один солидный мужчина, наверное, отец кого-то из молодожёнов, достаточно громко говорит: «Друзья, давайте по машинам, батюшка в церкви уже ждёт нас!»
Так вот оно что, впереди венчание! А после него всё будет, и возгласы «Горько», и поцелуи жениха с невестой, и звон бокалов. Мне становится радостно от того, что в нашем городе образовалась ещё одна семья. И я мысленно желаю молодожёнам счастья, любви и помощи Божией в их совместной жизни.
Все выпуски программы Утро в прозе