Поделиться
У нас в гостях был художественный руководитель Академического Ансамбля песни и пляски Российской Армии имени А.В.Александрова, дирижёр, композитор, генерал-лейтенант Валерий Халилов.
Наш гость рассказал о своем творческом пути, о приходе к вере, и конечно, мы говорили о военной музыке и ее особенностях.
______________________________________
К.Мацан
— «Светлый вечер» на радио «Вера». Здравствуйте, дорогие друзья! В студии Константин Мацан. И с радостью приветствую нашего сегодняшнего гостя. Нужно как-то мне, наверное, сейчас так встать, приосаниться. Это было на военных сборах в свое время, в институте, потому что у нас в гостях генерал-лейтенан
В.Халилов
— Добрый вечер!
Наше досье:
Валерий Халилов родился в 1952 году в городе Термез. В 1975 году закончил военно-дирижерск
К.Мацан
— В недавнем прошлом Вы еще главный военный дирижер России. В самом недавнем прошлом – начальник военно-оркестров
В.Халилов
— Добрый вечер!
К.Мацан
— Мы будем говорить сегодня о музыке и о военных оркестрах, и об оркестрах, наверное, вообще. Я бы начал вот с чего: для многих из нас военный оркестр – это очень такая специфическая, узкопотребляемая форма музыки, то есть это, в первую очередь, марши на парадах. Есть такое ощущение у нас, у обывателей, которые близко с темой не знакомы, что военные оркестры нужны для маршей на парадах и все. Я подозреваю, что это вовсе не так. Могли бы Вы рассказать для начала нам всем, чем живет военный оркестр, помимо того, что мы видим, помимо маршей, допустим, на параде в День Победы – парадом, Вы, как военный дирижер, дирижировали четырнадцать раз, Вы сказали.
В.Халилов
— Да, четырнадцать раз я руководил сводным военным оркестром тысячетрубным на параде. В этом году это был – как сейчас боятся говорить слово последний, хотя последний правильно – крайний раз. Но дело, не в – Вы сказали узкопотребляемая музыка – я бы не сказал не узкое. Такое слово, наверное, неправильное, а может быть, нечасто слышимая для гражданских лиц эта музыка. А что касается войск – это потрясающе часто исполняемая военная музыка. Вы сказали о парадах – дело в том, что основная задача военных оркестров – это обеспечение жизнедеятельност
К.Мацан
— То есть жизнь армии дышит музыкой на самом деле.
В.Халилов
— Абсолютно правильно. В армии музыка, там, где есть военный оркестр, это составляющая часть жизнедеятельност
К.Мацан
— Но кому-то тоже может показаться это удивительным или даже странным. Казалось бы, армия, война, сфера предельно жесткая, боевая, даже кто-то скажет такая агрессивная в чем-то – и музыка – сфера искусства, сфера звука, сфера прекрасного. Я понимаю, что для Вас в этом нет противоречия, но объясните нам, простым людям, как эти две, казалось бы, разные сферы, сочетаются.
В.Халилов
— Кто побеждает на войне?
К.Мацан
— Сильный духом.
В.Халилов
— Правильно. Для чего нужна музыка? Для того, чтобы как раз создавать этот дух, поддерживать этот дух, это дыхание. Кроме того, ведь через музыку мы не только эстетически воспитываем. Через музыку мы еще даем понять человеку о том, что он живет в потрясающе красивой стране, с ее широкими просторами, с ее могущими Вооруженными Силами, то есть военно-патриотич
К.Мацан
— Я, возможно, сейчас задам наивный вопрос, но мне он кажется важным и, возможно, не только мне в голову приходит. А как это происходит на практике? Когда мы говорим о том, что музыка военная, музыка военного оркестра поднимает дух, рисуется картина того, что вот идет война, вот окопы, люди со штыками в грязи, должны идти вперед – а рядом стоит оркестр, простите за банальность, и играет марш, и вот, поднимает дух. Наверное, это все-таки не так плоско?
В.Халилов
— Не совсем так примитивно. Это мы можем посмотреть «Мы из Кронштадта», например, эпизод, когда музыканты в окопе сидят, или есть эпизоды «Тихий Дон», где музыкантов просто расстреливают – они по одному падают. Но это другие эпизоды. «Адмирал Нахимов» вот недавно показывали фильм. «Колчак» фильм был, где оркестр тоже гибнет, идет. Понимаете, в чем дело? Надо сейчас готовиться к войне, всегда. Армия для чего? У нас армия – это обороноспособнос
К.Мацан
— Сегодня не так часто звучащие, на самом деле, и важные для того, чтобы поговорить.
В.Халилов
— Музыка играет очень важнейшую роль в становлении такого гражданина. Через музыку к освоению всего того. Поэтому победит, конечно, сильнейший духом, в первую очередь.
К.Мацан
— Вы в своем интервью для журнала «Фома» произнесли такую фразу. Я Вас цитирую сейчас: «Мне больно слышать, когда говорят, что исполнение маршей – это шаг к милитаризации всей страны». Мне кажется, это во многом рифмуется с тем, о чем мы сейчас начали говорить. И вправду, для кого-то военный оркестр, военная музыка и марши возможно, в-первую очередь, ассоциируются с таким казенным патриотизмом, с чем-то не настоящим, таким плакатно-парадны
В.Халилов
— Скептикам я хочу ответить: просто послушайте музыку, а музыка сама о себе скажет. Потому что есть действительно музыка – я не буду сейчас говорить о тех странах, где такая музыка была, предположим, или она есть, но, когда слушаешь иной марш – да, у тебя возникает ощущение шествия какого-то железного, моторного чудовища на тебя. Как будто на тебя наползает какой-то такой, нечто неведомой, которое тебя раздавит. Есть такие марши на самом деле. Они очень холодные, отрезвляющие – в том плане, что никакой лирики, никакой душевной потребности они не несут в себе, восприятия. Давайте, сделаем так, чтобы не быть голословным, я – Вы уже сказали, что я член Союза композиторов – я пишу, в основном, кстати, марши. У меня есть целый диск маршей. Я хотел бы, чтобы Вы послушали марш генерала Милорадовича. Почему он называется «генерал Милорадович» - потому что у меня был мой старший товарищ, который мне в жизни много помогал, и он написал книгу о генерале Милорадовиче – тот самый генерал любимый ученик, кстати, Кутузова, который был в арьергарде наших войск, но очень многое сделал для спасения самих войск во время Отечественной войны 1812 года, и в те приснопамятные дни, на площади Декабристов – сейчас так называется – на Сенатской площади, он был генерал-губернат
К.Мацан
— Давайте послушаем, пускай за нас говорит музыка.
К.Мацан
— «Светлый вечер» продолжается. Генерал-лейтенан
В.Халилов
— Во-первых, я хочу сказать, что, исходя из моей биографии – а я с одиннадцати лет, если можно так сказать, в Армии, потому что в одиннадцать лет надел суворовскую форму, суворовца музыкального. Я поступил в московскую музыкальную школу в 1963 году – сейчас скажет: «Ах, какой он…». Да, уже умудренный человек, и первый раз на парад пошел в 1967 году – это был парад 50-летия советской власти, причем состоящий из двух частей. Первая – историческая часть, вторая – современная часть.
К.Мацан
— Вы были в колонне суворовцев?
В.Халилов
— Конечно. Я был барабанщиком. Таким же барабанщиком, как сейчас наши. Московское музыкальное училище, это следующее поколение тех суворовцев, которое я заканчивал, также ходил на парад правофланговым, то есть самый маленький. У нас, в отличие от других подразделений, на параде шествующих, сначала идут маленькие, а потом более высокие. Вот я был самым маленьким, как бы открывал парад. Это был мой первый парад – в 1967 году. Сколько парадов, я, честно говоря, не могу сейчас подсчитать, надо, наверное, но вот из тех четырнадцати парадов последних я был уже в качестве главного дирижера, был начальником вот этого нашего огромного тысячетрубного оркестра на параде. Из четырнадцати раз я был участником трех юбилейных военных парадов. Они были все разные, все были очень… Мне каждый парад, вот казалось бы: да ну, все похожие – по структуре, по ритуалу, они, конечно, похожи, потому что все это прописано в Уставе, но честно хочу сказать, что каждый парад – это как, наверное, артисты со мной согласятся театральные. Вроде бы один и тот же спектакль, но, когда приходишь – ты этот спектакль играешь, как будто первый раз или как последний раз, все равно, не важно. Потому что новые люди на параде, есть какие-то конфигурации разные, количество участников, много разного: техники количество, воздушных судов, ощущения разные, потому что это другой год уже, и каждый несет парад на себе отпечаток какой-то новизны – это очень интересно. Что касается моего состояния, скажем внутреннего состояния, то в связи с тем, что мы готовимся достаточно долго и все-таки уже есть приобретенный опыт, безусловно, то я чувствую уверенно, конечно уверенно. Но когда парад проходит, когда он уже прошел, ты потом не то, что вспоминаешь, пропуская через себя все эти чувства, которые были, то напряжение, когда отпускает, ты потом понимаешь все-таки, какое огромное значение играет этот оркестр на параде. Собственно, он и задает весь тон параду и настроение, и ритм, и пульс - как хотите это называйте, и красоту парада, потому что это красиво – и форма одежды, и музыка, и инструменты - вот это антураж, бунчаки, лиры, тамбурштоки, и прочее – это такая красота. Плюс еще музыка. Все это с блеском. Ты отдаешь себе отчет, насколько все это серьезно, насколько все это важно, и масштабно, и державно, и ответственно, конечно. Потом уже понимаешь. Но все преходяще.
К.Мацан
— Сегодня каждый День Победы звучат и снова, и снова великие, гениальные песни о войне. Песни, само собой, написанные давно, и когда их слышишь в оригинальном исполнении в тех фильмах, где они звучали, теми артистами, которые пели их в самом начале, то, конечно, сердце не может не сжиматься. Есть параллельный процесс, когда эти же песни в современных аранжировках поют в парках во время праздников молодые люди, и у меня лично ощущение совсем другое. Я вот этого, честно говоря, мне это трудно принять, вот такое, не всегда осовременивание, не всегда с высоким вкусом. Как Вы относитесь к этой тенденции такого осовременивания тех старых военных песен в исполнении в таком, явно попсовом варианте сегодня?
В.Халилов
— Мне кажется, здесь от этого не уйдешь. Вы правильно сказали, это просто плохой вкус. Ведь можно осовременить и по-современному, и на уровне гениальности или талантливости, потому что есть много примеров, когда действительно осовременено, но гениально. Я не сторонник, скажем, переписывания истории в таком плане, вот, например, опять же, это мое личное мнение: у меня врезалось в память Петр Глебов играл в Шолохове Мелихова – вот лучшее для меня. Может быть, есть лучше, но для меня уже, для того поколения, вот это – первоисточник. Первоисточник остается незыблемым примером вершины воспроизведения этого Шолоховского великого романа «Тихий Дон». Или, например, фильм «Чапаев. Давайте, как бы ни снимали фильм «Чапаев», но того Чапаева уже, Бабочкина, не будет никогда. А у меня это вершина. «Броненосец Потемкин» можно сейчас переделать по-другому – даже если переделаете, я не думаю, что это будет лучше, потому что более… «Александр Невский» с музыкой Сергея Прокофьева, которому в этом году 125 лет исполнилось, Сергей Эйзенштейн – это же гениальные два человека встретились. Ну, и так далее и тому подобное. Ведь Вы говорите о тех вещах, которые сейчас у нас в нашей повседневной жизни встречаются довольно часто, не только в музыке. Смотрите – и в театре голышом выскакивают. И не только в малых театрах, но и, извините меня, да… И в балете это случается. Повсеместно. На Западе. Может быть, мы пример оттуда берем, потому что у нас есть какие-то передачи, которые не просто схожие, а просто слепок с тех передач, которые там идут на Западе.
К.Мацан
— А что нужно делать, чтобы этого не происходило?
В.Халилов
— В первую очередь, наверное, я своей работой должен это делать, Вы своей работой должны это делать, чтобы люди к жизни относились не то, чтобы более серьезно или более углубленно рассматривали каждое явление в жизни: птичка поет, а в этом пении птицы можно услышать драматические ноты. Как говорят: стакан наполовину пуст. Я говорю: наполовину полон. Можно и так, можно и так. Это зависит от воспитания. Нам с Вами надо воспитывать, тогда человек будет стремиться к лучшему и к более прекрасному, вот и все.
К.Мацан
— Но это реально, по-Вашему, воспитать вкус в обществе?
В.Халилов
— Конечно, реально. А зачем мы тогда нужны, а зачем мы тогда все это делаем? Зачем я об этом все говорю? Я считаю, что мы, военные музыканты, своим искусством очень много делаем для того, чтобы и воодушевлять, и одухотворять. Бывая последние годы, особенно два-три года, на окраине нашей Родины, а это Южно-Сахалинск – семь лет подряд мы выезжаем на фестиваль, Международный военно-музыкальн
К.Мацан
— Вот мы в самом начале заговорили о том, что на самом деле мы немного знаем вообще об этой культуре военно-музыкальн
В.Халилов
— Есть, великолепный.
К.Мацан
— Чего мы еще не знаем об этой сфере такого, что можно было бы узнать и поинтересоваться
В.Халилов
— Мне кажется, для того, чтобы узнать и поинтересоваться
К.Мацан
— Давайте обратимся снова к музыке. Что мы послушаем следующим номером?
В.Халилов
— Мы говорили о том, что военный оркестр может играть не только военные марши. Я бы хотел, чтобы Вы послушали в исполнении уже не оркестра, а под мой аккомпанемент романс «Не уходи» нашей солистки Натальи Манулик. Лирический романс.
К.Мацан
— Валерий Халилов, генерал-лейтенан
К.Мацан
— «Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается. В студии Константин Мацан, и в гостях у нас сегодня генерал-лейтенан
В.Халилов
— Это «Офицеры» фильм.
К.Мацан
— Но это новый фильм.
В.Халилов
— А, это новый фильм.
К.Мацан
— Это нет. Это не старый фильм «Офицеры», вот тот, знаменитый – тот бы я вспомнил, конечно. Это достаточно новый фильм, может быть, нулевых годов или девяностых, где младший из поколения офицеров, сын прошел Чечню, его папа, тоже офицер, военный, прошел Афганистан, а их дедушка, соответственно, прошел Великую Отечественную. Меня поразил эпизод, когда каждый из них говорил о любимой музыке, которая сопровождала их. И для дедушки это была песня «Землянка», для папы это были песни Окуджавы тех лет, для сына это был «Батяня-комбат» группы «Любэ». Вот что для Вам могло бы быть такой музыкой, может быть, самой ценной для Вас, любимой. Может быть не Вашей, а вот той, которая Вас по-человечески согревает и вдохновляет, как военного.
В.Халилов
— Я не могу назвать какое-то отдельно взятое произведение, потому что настолько это, во-первых, субъективно, рекламировать не хочу. Даже не в этом дело, просто у меня много примеров музыки, которая меня и воспитывала, при которой я рос, и сейчас этой музыкой и пользуюсь, можно так сказать. В основном, это даже классическая музыка, я бы не сказал, что это песенный жанр только. Чайковский, Рахманинов – я обычный человек, мне нравится мелодия русская красивая. Обожаю этих композиторов, потому что первое впечатление – их мелодия. Что касается песенного жанра, то конечно, шедевров очень много. Вот Вы говорите Окуджава – так Окуджава, там, наверное, фильм, все равно, из «Белорусского вокзала», про батальоны, наверное, у этого, второго.
К.Мацан
— Возможно, я не помню, что.
В.Халилов
— Наверное, скорее всего.
К.Мацан
— Речь шла о том, что в каждую эпоху есть песни и музыка, которая…
В.Халилов
— Свои кумиры.
К.Мацан
— Которая сопровождает человека, в том числе, на войне.
В.Халилов
— Вот Вы именно, Вы об этой музыке говорите. Что касается сегодняшней, кстати сказать, про Афганистан, мой брат родной, Александр Михайлович Халилов полковник, заслуженный артист Российской Федерации, написал очень известную всем афганцам, да и в общем, «Мы уходим» песня называется такая. Он служил в Афганистане, руководил ансамблем «Каскад», написал эту песню. Это тоже, кстати о том, что поколение. Это младший мой брат. Что касается сегодняшнего дня, то Ханок «Служить России», например, на стихи Ильи Рахмиэлевича Резника, наверное, вот эта песня, она наиболее олицетворяет какое-то настроение сегодняшней Армии нашей, красивой Армии, мощной, такой державной.
К.Мацан
— Вы заговорили о классической музыке, и я хотел бы привести еще один отрывок из Вашего интервью тоже того самого журнала «Фома», которое я цитирую сегодня. Фраза такая: «Если так называемая «легкая» музыка может служить ненавязчивым фоном, то классика – никогда. Слушать классику – работа души». Вот мы могли бы пояснить эту мысль?
В.Халилов
— Потому что классика за себя и говорит. Что такое классика? Классика – это то, что выстрадано поколениями людей, то есть то, что отшлифовано, и дает нам пример, образец того, как надо. Классика, в широком понятии – она везде, во всем: и в архитектуре есть классика, правильно? И в живописи классика, и в музыке классика, то есть те образцы, от которых все остальное отталкивается, подражая – может быть, даже так сказать. Так вот назвав композиторов-кла
К.Мацан
— Мы говорим, о том, что слушать классическую музыку – это работа, и кому-то это может показаться странным: «А зачем мне еще раз напрягаться? Я, вообще-то, хочу отдыхать».
В.Халилов
— Работа не в том смысле, чтобы напрягаться сильно, а работа… Вы же понимаете, читая классический роман – возьмите, сейчас почитайте роман. Это же не просто буквы, это слоги, это предложения, это фразы с предложениями, потом период будет, и так далее. Вы же не можете отвлеченно читать, потому что за каждым словом стоит объект, субъект – я не знаю, что. Потом предложение прочитали – это уже какая-то характеристика, а прочитав целый роман, вы уже знаете, что это целая жизнь прошла, то есть вы же осмысливаете это – это классика. Так вот, классическая музыка – это тот же роман, который надо сопережить и найти в этом романе то, что вам ближе, вот и все. Вот это то же самое, в любом.
К.Мацан
— Я в юности играл в духовом оркестре в музыкальной школе на саксофоне – очень это дело любил, и я помню, как на одном концерте женщина, которая вела концерт, она оговорилась, и духовую музыку назвала духовной.
В.Халилов
— А многие оговариваются, потому что корень-то один: дух. Духовность, дыхание.
К.Мацан
— А вот это не случайно, наверное.
В.Халилов
— У меня шутка есть такая. Я говорю людям религиозным: «А вы знаете, у меня есть товарищ, который написал кандидатскую диссертацию на тему «Влияние духовой музыки на духовную жизнь духовенства». Это шутка, но конечно, на самом деле, и опять я говорю всегда об этом: техника развивается, но люди-то стремятся куда при урбанизации? Куда они стремятся? На природу. Я всегда сравниваю, посмотри, что в пятницу, что творится будет на дорогах – куда все бегут? В лес, на полянки, на природу. Вот духовой оркестр – это природа, это живой звук, источаемый оттуда, изнутри. И даже если он играет примитивно, даже пацаны играют, самодеятельный оркестр – вот эти простые мелодии, вот этот примитивизм даже, в каком-то смысле, но подача вот этих звуков, вот этих природных, и опять говорю, на генном уровне заставляет людей слышать. Вокруг – раз, собирается, не хочу говорить, какие-то люди всякие, может быть даже странные, но они собираются, потому что видимо, вот эта наша музыка, она коим-то образом влияет на кору головного мозга. Собираются. Даже если плохенько играют – толпа собирается вокруг духового оркестра.
К.Мацан
— Какая-то есть все-таки связь, может быть музыкальная, может быть историческая, или какая-то интуитивная между духовой музыкой и духовной, потому что кажется со стороны очень разные вещи, само собой: одно – бравурное, радостное, маршевое, и духовная музыка – хор, минор, сосредоточенност
В.Халилов
— Во-первых, есть и «Коль славен» Бортнянского, музыка такая всем известная. В Пехотном уставе 1908 года погребение военнослужащих производилось под музыку Бортнянского «Коль славен». А Вы знаете о том, что сейчас в нашем уставе современном тоже мы погребаем военнослужащих под музыку Бортнянского «Коль славен». Это молитва. Это была молитва. Это в нашем современном уставе. Играет духовой оркестр. Возьмите увертюру Чайковского «1812 год». Там молитва. Вы знаете, на фестивале…
К.Мацан
— «Боже, царя храни», да.
В.Халилов
— «Спаси Господи, люди твоя…». Мы каждый финал, каждой Спасской башни, сводным тысячетрубным, даже больше в мировом оркестре мы исполняем эту финальную музыку Чайковского. Это молитва. Мы, конечно, ее исполняем где-то негромко, где-то громко, где-то призывно, но это молитва. Вот она, связь духовная, то есть духовым оркестром мы играем духовную музыку. Это нам не чуждо совершенно, так же, как и хор поет, скажем, молитвы. Мы играем духовную музыку.
К.Мацан
— Мне сейчас подумалось, что есть у человека два состояния, очень естественных для него: это радость, которая может быть выражена в марше, бьющая через край радость, и тишина внутренней молитвы, такая, которая тоже нам необходима. Это две вещи, которые очень взаимосвязаны и обе необходимы, мне кажется, человеку.
В.Халилов
— Конечно, безусловно. Все нужно. Человеку нужно все, но нужно все хорошее. Вот это хорошее оно должно быть действительно хорошим через хорошее. Мы исполняем марши красивые, патриотические. Мы исполняем песни, они должны быть… Пусть они будут современные, ради Бога, с современными ритмами, гармониями, но, чтобы это не было уходом в примитивизм, в подчинение каким-то инстинктам – вот это страшно. Вот это, потому что к этому очень легко привыкнуть. Вот к плохому легко очень привыкнуть, а вот воспитать хорошее – это тяжелей гораздо, но, когда в человеке ядро составляет хорошее, ты уже никогда к плохому не подвигнешь. То есть вот это заложить хорошее через что? Через хорошее надо. В том числе через наше искусство. Через хорошую музыку, через хорошую литературу, через хороший русский язык. Через хорошие передачи по телевидению, на радио, везде. Надо больше говорить о классике, о классиках, о хорошей музыке классической. Вот много сейчас ссылаются на Сурикова, на ту непонятную ситуацию, когда толпы людей ходили на его выставку. Понятно, почему это было. Почему это происходит? Потому что…
К.Мацан
— На Серова Вы имеете в виду?
В.Халилов
— Прошу прощения. Серова, да. Да и на Сурикова тоже, наверное, также пойдут, и будут ходить, или на Левитана.
К.Мацан
— На Левитана тоже очередь была, да.
В.Халилов
— Кстати, я ходил. Ну, Серов. Я как пример просто. Почему на Серова? Да потому, что… В частности, если взять Серова, собрали со всего мира портретную галерею, которая была как бы разбросана, собрали воедино. А какие там лица? Лица, как бы ушедшие. Вот та классика, которая, вот до которой надо дотронуться. И вот каждый человек хотел дотронуться до этой как бы классики, до этого высокого штиля, даже в лицах. Это же такая ситуация аристократическа
К.Мацан
— Тоска по высокому, да. Давайте снова к музыке обратимся к Вашей.
В.Халилов
— Я бы хотел, чтобы послушали теперь инструментальную музыку. Есть у меня пьеса для ансамбля кларнетистов, она достаточно веселая, а то мы говорим о таких серьезных вещах. Вот эта музыка немножко отвлечет.
К.Мацан
— Генерал-лейтенан
В.Халилов
— Понятно. Пусть он плывет, как плыл, потому что он легендарный. Через два года, в 2018 году ему исполнится 90 лет, даже уже по этому можно сказать, что это достаточно не только известный, но и многоопытный, уже старейший наш творческий коллектив, это ведущий коллектив в Вооруженных Силах, безусловно. По известности он не превзойден. Что касается традиций, конечно, их надо безусловно сохранять, и правильно говорили: «Хор Красной Армии». Был ансамбль песни и пляски Советской Армии, во главе которого стоял Александр Васильевич Александров, автор Государственного гимна. Его преемником был сын Борис Александрович Александров, написавший тоже очень много музыки, многие знают, скажем, «Да здравствует наша держава», его песню. Много, много очень музыки он написал. Они легендарные люди. И в первую очередь, конечно, это ансамбль, который раскрыл людям новый спектр песенного жанра, то есть военной песни – это прежде всего. Он, собственно, и создавался для того, чтобы возмущать в бойцах любовь к Армии. Возмущать – имеется в виду воспитывать, это так говорят иногда. И вот эта традиция солдатской песни, военной песни, конечно, надо поддерживать. В основе ансамбля Александрова, это прежде всего, хор - это мужской хор, и репертуар зиждется, в основном, на военных песнях. Есть оркестр русских народных инструментов, аккомпанирующий этому хору, и есть танцевальная и балетная группа, она, которая исполняет и современные танцы, и те танцы, которые просто олицетворяют солдатские танцы, олицетворяет Армию. Куда плыть дальше Вы говорите? Дальше плыть, наверное, надо памятую о том, что это Академический ансамбль, и прежде всего поддерживать вот этот тон академизма, то есть высокий штиль исполнения хорового пения. Это жанр мужского хора. Это надо поддерживать, потому что в мире аналога не должно быть, аналога лучше, чем хор, ансамбль Александрова. Ну, по количеству, пусть. Ладно, я знаю пару стран, где в количественном отношении, конечно, но эти страны все равно слепо брали с нашего ансамбля Александрова. То есть академизм. Извините, совершенствовани
К.Мацан
— Я не слышал.
В.Халилов
— Не слышали. И я, честно говоря, давно не слышал. А мне хотелось бы услышать. Это же такой кладезь, такие возможности. Вот хор Сретенского монастыря: выходит двадцать человек, хорошая аранжировка и поют, такое ощущение, что их сорок там, а не двадцать, а если мы грянем, шестьдесят человек выйдет ансамбль Александрова? Акапельно, с хорошей аранжировочкой. Акапельно, еще раз говорю, это совсем другое. Я уже не говорю, что, если аккомпанемент еще будет, как всегда, поддерживать вот эти традиции, которые были Александровские. Много возможностей есть. Надо просто…
К.Мацан
— Будем ждать премьер.
В.Халилов
— Ну, премьер – не премьер. Я же не хочу там революции какие-то делать творческие. Надо наоборот поддерживать то, что было, хорошие традиции – их надо поддерживать, но еще раз говорю: развиваться в сторону профессионализма
К.Мацан
— Я не могу у Вас не спросить немного о личном. Насколько Вы готовы будете об этом говорить? Вы – верующий, православный человек.
В.Халилов
— Да.
К.Мацан
— Путь человека к вере и в вере – это всегда этапы какие-то, встречи, книги, повороты судьбы, которые постепенно нас поворачивают все больше и больше к Богу. Даже если человек пришел в церковь в детстве, все равно он потом проходит свои какие-то, открытия делает для себя даже, на этом, казалось бы, с детства ему знакомом пути. Вот какие этапы Вы могли бы выделить на своем пути. Что для Вас было важным.
В.Халилов
— Хороший вопрос. Деревня, прежде всего. Владимирская область, Киржачский район, деревня Новинки. Бабушка моя, Пелагея Сергеевна, которая, кстати, там и родилась, и прабабушка моя там родилась во Владимирской области, и похоронена прабабушка там. И мама моя там родилась, Виноградова Клавдия Васильевна. Меня крестили в четыре года, когда я был в четырехлетнем возрасте. Я был крепышом, честно говорю, это сейчас я худой такой. Вообще я был такой полненький, толстенький, уже был, так сказать, осознанным человечком. Папа был коммунистом, и мама, используя возможность такую, что отец работал, а я был в деревне, она бабушке говорит: «Давай, пока отца нет». Но папа не то, что был против, но знаете, как в те времена? Это было не совсем, наверное…
К.Мацан
— Могли бы и санкции последовать.
В.Халилов
— Об этом и речь. Он был армейским офицером, дирижером был, как и мой брат дирижер, и племянник в Севастополе сейчас дирижер, кстати сказать. Поэтому, может из-за того, что мама опасалась, если узнают у отца, могут что-нибудь сделать. Короче, меня крестили. Я вот этот момент очень хорошо помню, как меня в первый раз крестили. Меня посадили на подворье, на дворе, у нас так изба и двор перед избой. В тазик посадили с холодной водой. Ну как это? Батюшка наклонился надо мной, а я был здоровым таким мальчиком, и я ему вцепился в бороду. Вы знаете, как это… Попа за бороду.
К.Мацан
— Ничего себе.
В.Халилов
— Да, вот честно говоря, я это очень хорошо помню. Я был крещен в четыре года, и когда в сенях я спал, у меня над головой была картина. Я не помню, какая, там много было святых людей на этой картине, но меня вот каждый «отбой», как сейчас военным языком говорят, меня сопровождала эта картина. Когда я ложился спать, мальчишка совсем, в деревне в этой избе. Потом она пропала, потому что были такие времени, когда ходили, картины собирали, иконы. А у нас деревня неохраняемая, просто взломали и многие иконы во многих наших, в деревушке домах, просто… Тогда вот такое что-то было безобразие. Эта икона пропала. Кроме того, у нас такая деревня, такая живописная, такая потрясающая, небольшая, такая патриархальная, не верить во что-то там такое небесное просто невозможно при всей ее красоте. Я воспитывался в таком раю деревенском: запахи, птицы, поля, луга потрясающие, речушка рядом с домом прямо течет с серебряной водой. Пескари, мы из этой реки… Я не бегал никогда в деревню, все время были на реке, мы никогда не ходили пить воду из колодца. Мы пили из реки воду. Это точно. Рукой ловили пескарей, потом этих пескарей жарили сами.
К.Мацан
— Потрясающе.
В.Халилов
— Вот в такой среде я воспитывался. Это все, как говорится, от Бога. У меня вот эта русскость, она заложена вот этой деревней. Я не знаю, как еще так.
К.Мацан
— Какое-то такое постижение Бога через красоту его творения.
В.Халилов
— И не только я. Такой же у меня брат, такая же у меня сестра, которая без этой деревни жить… И многие мои соратники, сверстники, которые в деревне воспитывались, они и сейчас в деревню приезжают, это их любимое место жизни, эта деревня, потому что мы так воспитывались. Вот эти пироги из печки, вот эти вот грозы. Я несколько раз видел шаровые молнии, прямо трещали передо мной. Вот эти стада, вот этот запах после того, как стадо пройдет – это все настолько будоражило воображение, и сейчас, когда вот этот запах удается найти где-то, сразу раз – туда пропадаешь, в это прошлое. Вот это цветущее, запашное. Это потрясающе. Вот это, наверное. Вот это все подвигло меня к вере в Бога. Ну, и кроме такого, были просто случаи, очень интересные… а почему вот я жил, потом уже, сейчас это Якиманка называется. Как и раньше, кстати сказать, и там вот эта церковь, метро Октябрьская.
К.Мацан
— По-моему, Иоанна Воина.
В.Халилов
— Абсолютно правильно. И вот Пасха, я помню. Это все ночные вот эти. Люди ходят вокруг церкви, это мне сильно запомнилось. Мы, молодежь, стоим на парапетах вокруг церкви, нас милиция туда не пускает. Туда проникают бабушки в косыночках с детьми с маленькими – пропускали. Мы туда пройти не можем, мы молодежь – нас туда не пускают, и я думаю, вот что они там делают, что они там творят, почему нас не пускают. Вот вопрос: почему? Что там такого плохого они делают, почему нас не пускают? Меня всегда туда тянуло, потому что оттуда раздавалось пение, какие-то запахи, знаете это, свечные, вот это все, кресты, таинство какое-то. Это все равно привлекало. Вот чем больше запрещали, тем я больше туда в этом смысле тоже тянуло. Какие-то есть мелочи незамечаемые, а потом анализируешь: а почему ты так сделал? Да потому, что вот эта мелочь на тебя повлияла, поэтому к Богу идет каждый своей, безусловно, дорогой, и к этой дороге ведут какие-то может быть, даже мелочи какие-то, я не знаю. Знамения? Не знаю. Но привело, слава Богу!
К.Мацан
— Слава Богу! Спасибо огромное за эту беседу и за музыку, которую мы слушали и еще послушаем композицию. На чем мы закончим?
В.Халилов
— Я хочу, все-таки, я человек военный, и всю жизнь отдал Армии. Я хотел бы, чтобы Вы послушали один из последних маршей моих, марш называется «Стрелковый», и Вы точно услышите там выстрелы, он поэтому так и называется. Это такой современный марш, но достаточно бодрый, чтобы им закончить и вселить в вас уверенность и надежду в завтрашний день, в нашу Армию замечательную, в наших людей, и, конечно, в военную музыку. Спасибо огромное!
К.Мацан
— Спасибо огромное! Марши – это радость и вера – это тоже радость, поэтому вполне органично на радио «Вера» завершим программу маршем. У нас в гостях, напомню, был генерал-лейтенан
В.Халилов
— Вам спасибо!
К.Мацан
— В студии, напомню, был Константин Мацан. До свидания!
22 ноября. Об истории Иконы Божией Матери «Скоропослушница»
Поделиться
Сегодня 22 ноября. Церковь чтит Икону Божией Матери «Скоропослушница».
О её истории, — протоиерей Владимир Быстрый.
22 ноября. О трудах и мировоззрении Владимира Даля
Поделиться
Сегодня 22 ноября. В этот день родился создатель «Толкового словаря живого великорусского языка» Владимир Иванович Даль.
О его трудах и мировоззрении, — протоиерей Артемий Владимиров.
22 ноября. О роли и значении энциклопедической литературы в культуре и образовании
ПоделитьсяСегодня 22 ноября. День словарей и энциклопедий.
Об их роли и значении в культуре и образовании, — протоиерей Михаил Самохин.
