Светлый вечер со священником Ильей Соловьевым (эфир от 09.05.2015)

У нас в гостях был кандидат исторических наук священник Илья Соловьев.
В день празднования 70-й годовщины Победы в Великой Отечественной войне, мы говорили о том, как Русская православная Церковь жила в годы войны и какой вклад был внесен в дело Великой Победы.

Ведущие: Алексей Пичугин, Алла Митрофанова

А.Пичугин

— Дорогие слушатели, здравствуйте, сегодня 9 мая и мы  в этот праздничный день – День победы, собрались в студии радио «Вера» на программе «Светлый вечер». Алла Митрофанова.

А.Митрофанова

— Здравствуйте, дорогие слушатели. С Днем победы!

А.Пичугин

— Меня зовут Алексей Пичугин и у нас в гостях сегодня кандидат исторических наук, кандидат богословия – священник Илья Соловьев. Отец Илья, здравствуйте!

И.Соловьев

— Здравствуйте!

Наше досье:

Священник Илья Соловьев родился в 1966 году в Москве. Кандидат исторических наук, кандидат богословия. С 1991 по 2011 год – директор издательства при Крутицком подворье. Клирик Храма святителя Тихона патриарха всероссийского в поселке Московском.

А.Пичугин

— Тема у нас сегодня конечно же связана с войной – это церковь в годы войны.  Очень много, наверное, моментов, которые не так хорошо известны большинству людей, моментов, связанных с положением церкви, с деятельностью церкви в годы войны. Какие-то вещи известны лучше, какие-то не так хорошо, вот именно поэтому сегодня мы пригласили специалиста – отца Илью, который, я думаю, нам в течение этого часа расскажет о том, ну вот о каких-то важных аспектах, интересных аспектах жизни церкви в годы войны. Я думаю, что начнем мы конечно с предвоенного, ближайшего предвоенного периода, первых дней войны. Тяжелое… понятно, что в очень тяжелом положении была наша церковь в 1930-е годы. В каком состоянии она подошла к 1941?

И.Соловьев

— Надо сказать, что тема репрессий широко известна. Мы знаем, что огромное количество духовенства, мирян и в том числе епископата, если говорить о духовенстве, пострадало в годы сталинского террора. По существу, к началу войны на свободе оставалось  только четыре архиерея Московской патриархии и около 12 архиереев так называемого обновленческого течения, обновленческого раскола, который наша церковь не признает. Но, как мы знаем, война началась не в 1941 году для нашей страны, она началась в 1939 году и примерно с 1939 года политика репрессий в отношении православного духовенства постепенно ослабевает. Это связано с тем, что западная часть Польши присоединяется к СССР, к СССР присоединяется Западная Украина, Западная Белоруссия, и большинство епархий православной церкви, которые находились на территориях, присоединенных к Советскому союзу в результате этих действий, вошли в состав Московской патриархии и вошли в состав не те епархии, которые были в СССР после большого погрома, где было три храма и два священника, а вошли полноценные епархии с достаточно большим количеством монастырей, со своими архиереями и Сталин начал понимать, что теперь, а именно с 1939 года, вести ту самую политику, которая велась внутри СССР в 1937-1938 годах больше нельзя, что необходимо каким-то образом изменить эту политику. И, примерно с этого времени, по видимому следует считать то время, когда постепенно начинают репрессии ослабевать – очень постепенно и очень относительно и государство начинает пересматривать отчасти свою политику в отношении Русской православной церкви. И решающим для этого был, конечно, внешнеполитический фактор. Кроме того угроза войны, она тоже заставляла советское государство смотреть с оглядкой на церковь.

А.Пичугин

— Особенно на западе – западных рубежах.

И.Соловьев

— На западе та часть церкви, которая оказалась на западе, она никогда не прекращала свою борьбу с большевизмом. Сталин не хотел войны, а гонения на территории Советского союза, естественно, вызывали праведный гнев людей верующих, находящихся за границей, это влияло на правительство зарубежных стран и создавало не очень хорошую репутацию… усугубляло точнее, не очень хорошую  репутацию советского государства. То есть складывались к началу 1939… к началу Первой мировой войны, до вступления ее в СССР, сложились такие обстоятельства, которые подтолкнули Сталина к тому, чтобы отчасти пересмотреть вот эту кровавую политику, которую называли еще мясорубкой, в отношении Русской православной церкви.

А.Пичугин

— А у меня здесь возникает вопрос, в чьей юрисдикции находились приходы, которые существовали на территориях, вошедших после 1939 года в состав СССР – Западная Белоруссия, Украина Западная?

И.Соловьев

— Дело в том, что когда в 1940-м году к Советскому союзу присоединилась Прибалтика, а также Бессарабия, Эстония, Латвия – эти православные церкви, они вошли в состав Московской патриархии. В Прибалтике, например, положение было очень сложное. Дело в том, что местные государства, местная государственная власть пыталась превратить православную церковь на этих территориях в церковь карманную. Для этого она пыталась вывести ее из подчинения Московской патриархии.

А.Пичугин

— То есть, до этого она была в подчинении Московской патриархии?

И.Соловьев

— Да, эти все… это была Российская империя, и все храмы, находившиеся до 1917 года в составе Российской империи, были подчинены Московской патриархии, как правопреемнице православной российской церкви. А когда эти части начали отделяться, как, например, отделилась Польша, потом Финляндия, а потом и Прибалтика, то руководство этих государств повело политику, направленную на отторжение этих церквей от единства с матерью церковью, то есть, с Москвой, для того, чтобы ослабить эти церкви, с одной стороны, а с другой стороны, для того, чтобы создать там местные карманные руководства, на которые оно может оказывать постоянное давление и влияние.

А.Митрофанова

— Но это свидетельствует о высокой роли, видимо, церкви, о влиянии ее существенном на сознание людей, если власть настолько озабочена была вопросом отделения своих местных территорий, своих епархий от Московского патриархата?

И.Соловьев

— Это свидетельствует о том, что эти государства хотели тотально подчинить свое население. Они хотили подчинить его не только через культуру, через язык, но, в том числе и через религию. Посмотрите на современную ситуацию на Украине – попытка создания карманной церкви в лице Филарета – это тоже попытка подчинить народ своей власти через вот этих вот псевдосвященников, которые будут исполнять указания государства. По-видимому, на это рассчитывали и руководители прибалтийских стран, которые пытались переподчинить приходы Московской патриархии на своей территории Константинопольскому патриархату. И действительно, в 1940-м году, если мне не изменяет память, часть иерархов принесла присягу, то есть, пошла на поклонение в Константинополь и дала свое согласие на то, что они будут находиться в составе Константинопольской патриархии. Это было в Эстонии, например, но с началом войны ситуация, конечно же, изменилась, когда пришли советские войска.

А.Пичугин

— Но, все-таки, давайте перенесемся в центральную часть, Вы говорите, всего несколько архиеереев на свободе, четыре, да, четыре архиерея?

И.Соловьев

— Да, оставались на свободе митрополит Сергий Страгородский, впоследствии

А.Пичугин

— Патриарх

И.Соловьев

— В 1943 году избранный патриархом, митрополит Алексей Симанский

А.Пичугин

— Ленинградский.

И.Соловьев

— С 1945 года ставший так же патриархом, после смерти патриарха Сергия. Митрополит Николай Ярушевич, очень известный человек.

А.Пичугин

— Крутицкий и Коломенский.

И.Соловьев

— Впоследствии Крутицкий и Коломенский, да. И митрополит Сергий Воскресенский, впоследствии ставший экзархом как раз Прибалтики, посланный в Прибалтику для того, чтобы переподчинять приходы из Константинополя в Москву, а точнее возвращать их в лоно матери церкви.

А.Митрофанова

— Сергий Младший, да, его называли?

И.Соловьев

— Да, его называли Сергий Младший, или Сергий Малый.

А.Пичугин

— Но территория то огромная до Тихого океана, и там тоже, наверняка существовали приходы, как они окормлялись эти приходы с точки зрения высшей церковной власти?

И.Соловьев

— Ну, говорить о том, что существовало какое-то централизованное руководство накануне войны приходами со стороны епископата Московской патриархии, наверное, было бы не совсем правильно. Почему? Потому что запрещалось иметь печати, например архиереям. Эти печати государством не признавались, они как только какие-то личные значки. Ограничивалась переписка, переписка перехватывалась практически. И, еще в 1930-х годах, когда началась место блюстительская чехарда, когда одного архиерея, одного местоблюстителя стали менять на другого, другого на третьего…

А.Пичугин

— Никто не знал, что с Петром.

И.Соловьев

— В некоторых епархиях даже не подозревали, например, что преосвященный Угличский стал местоблюстителем, то есть, информация не успевала доходить. Я когда-то работал в воронежском архиве и я знаю, что очень большое количество материалов, новостей, так сказать, было получено спустя несколько лет, в Воронеже! Если говорить о Воронеже. С 1935 года было прекращено издание журнала Московской патриархии, который был официальным рупором, где печатались постановления, указы, распоряжения – этого не было, поэтому управление епархиями было крайне затруднительно и в большинстве случаев священнослужители, видимо, полагались на свою иерейскую совесть и, наверное, только в крайних случаях они могли обращаться к своим епископам, если они были для них досягаемы.

А.Пичугин

— А как церковь отреагировала на начало войны Великой отечественной уже?

И.Соловьев

— Ну, народ вообще в целом отреагировал по-разному, некоторые считали, что приход немцев позволит освободить Россию от  большевизма и страна начнет возрождаться на новых национальных началах, другие считали, что это агрессия, это действительно была агрессия, и что это серьезная угроза вообще самому существованию нашего государства.

А.Митрофанова

— Так собственно и было.

И.Соловьев

— А народ… в среде церкви тоже были разные мнения, также, как и среди народа. Например, митрополит Сергий, как известно, война началась в День всех святых земля Российской просиявших, сразу же в первый день Великой отечественной войны выпустил патриотическое послание патриаршего местоблюстителя к пастве, где призвал народ встать на защиту родины. С таким же посланием выступил обновленческий митрополит Александр Введенский, который тоже слово в слово практически, повторил те самые мысли, которые были высказаны митрополитом Сергием. А вот, на Украине, например, некоторые иерархи начали сотрудничать постепенно, не в первый день войны, конечно, но встали на сторону немцев и некоторые священнослужители…

А.Пичугин

— По мере оккупации?

И.Соловьев

— Да, стояли на стороне немцев и боролись и с большевизмом и с Московской патриархией.

А.Митрофанова

— Интересен тот факт, что церковные иерархи, получается, выступили с воззванием, ну, митрополит Сергий Страгородский, его я имею в виду, прежде всего, выступил с воззванием защищать родину раньше, чем это успели сделать светские власти. Раньше, чем Сталин, поскольку он вообще сильно с опозданием пришел в себя, пока сообразил, что происходит и обратился к народу со словами «Братья и сестры», кстати, что характерно, но вот этот факт, как он характеризует связь церкви с народом? Насколько был услышан митрополит Сергий людьми? Насколько вообще ждали от него этого обращения?

И.Соловьев

— Трудно сказать, ждали ли от митрополита Сергия какого-либо обращения в то время, поскольку, церковь пытались задвинуть на окраину общественной жизни, о ней практически ничего не говорили и она была вне поля внимания, скажем так, средств массовой информации. Но сам по себе факт того, что митрополит Сергий выступил первым говорит о том, что он обладал большим самообладанием, чем советское руководство. И он не просто обладал большим самообладанием, а он обладал большей духовной трезвостью, он сразу же в первый день взял определенную ответственность на себя и выступил с таким воззванием. Это характеризует его, как мужественного человека и как патриота, как человека, способного в самую трудную и ответственную минуту не растеряться, но собраться с силами и организовать вокруг себя ту часть людей, которые считают его своим духовным руководителем.

 

А.Пичугин

— Кандидат исторических наук, кандидат богословия, священник Илья Соловьев в этот праздничный день проводит вместе с нами «Светлый вечер». Говорим мы о роли, жизни церкви в годы Второй мировой и в годы Великой отечественной войны. Отец Илья, как церковь участвовала в обеспечении фронта? Мы все знаем о танковой колонии Дмитрия Донского, мы знаем о значительных довольно суммах, пожертвованных на нужды фронта, но откуда вот это все имущество, деньги, возможности…

А.Митрофанова

— У обескровленной церкви?

А.Пичугин

— У обескровленной церкви, да?

И.Соловьев

— Это собственно были деньги из средств собранных непосредственно верующими людьми, церковь действительно была ограблена, она была ограблена в ходе национализации так называемой, то есть изъятия церковных ценностей в 1920-е годы, но ведь церковь состоит не только из иерархов, или духовенства, она состоит так же из людей. И несмотря на то, что люди были действительно до последней степени ограблены, жили в тяжелейших условиях, они тем не менее отдавали порой последнее для того, чтобы собрать средства на оборону своей страны.

А.Пичугин

— Вот здесь сразу вопрос важный, значит, если удавалось собирать значимые суммы, церкви не пустовали, были люди, были прихожане…

А.Митрофанова

— Которые услышали призыв именно церкви…

А.Пичугин

— Это идет вразрез с официальной пропагандой, которая пыталась показать, что в церкви там нет никого.

И.Соловьев

— Есть воспоминания митрополита Елиферия, который незадолго до войны посетил Москву.

А.Пичугин

— А кто это?

И.Соловьев

— Это прибалтийский иерарх, он оставил такую книжку «Неделя в патриархии», так вот он пишет, что даже архиереям было трудно пройти в храм, подойти даже к храму, из-за такого количества народа, которое там собиралось. Есть такая поговорка: в церкви яблоку упасть негде, но попу место найдется. Так вот, митрополит Елиферий при подходе к храму в справедливости этой поговорки усомнился, потому что народу было так много, что трудно даже было епископу пройти к самому алтарю. Людей было много.

А.Митрофанова

— Интересный момент, да, получается, что…

И.Соловьев

— Храмов мало.

А.Митрофанова

— Да, с началом войны отпадает страх исповедания веры, исповедания Христа, если люди до этого, ну, посещаемость была гораздо ниже, в годы Великой отечественной войны она возрастает. Это связано только с тем, что поднимается патриотический дух, или это связано еще и с тем, что власть начинает более лояльно смотреть на церковь и ее присутствие в обществе?

И.Соловьев

— Я думаю, что власть понимала, что нужно отпустить поводья, что невозможно в такой ситуации продолжать столь утеснительную политику в отношении церкви. Тем более, что церковь реальной угрозы для государства не представляла. А с другой стороны, увеличение посещаемости храмов связано с тем, что в трудные минуты войны, когда очень многих родственников призвали на фронт, у людей возникала естественная духовная потребность обратиться к Богу с молитвой за тех, кто оказался на грани жизни и смерти, за тех, кто в любой момент мог получить пулю. Причем пулю, либо со стороны немцев, либо со стороны заградительных отрядов НКВД, кто мог попасть в плен и претерпевать страшные страдания, кто мог попасть в окружение. И конечно, за своих родственников люди беспокоились. И в такой ситуации они шли к Богу, видимо, уже не обращая внимания на то, что говорила официальная советская пропаганда, которая, кстати говоря, в это время, с началом войны очень сильно сократила свою атеистическую деятельность. И союз воинствующих безбожников именно с началом войны был разрушен.

А.Пичугин

— Отец Илья, я абстрактно как-то так сказал, что были собраны некие суммы, танковая колонна. А вот, могли бы Вы чуть-чуть поконкретнее рассказать…

А.Митрофанова

— Каков именно вклад был, да, церкви?

А.Пичугин

— Не обязательно суммы называть, а действительно, чем помогала церковь фронту?

И.Соловьев

— Сумма, собранная на эти колонны превышала миллион рублей и государство создало условия для того, чтобы собирать эти средства. Дело в том, что до января 1943 года церковь не имела права открывать в банках государственных счетов, а в январе 1943 года последовало распоряжение, согласно которому Московская патриархия имела право открыть специальный счет в Госбанке для сбора средств в фонд обороны, вопреки положениям декрета 1918 года. И вот на этот счет стали поступать средства от многих верующих, потому что собирать в кружку было довольно затруднительно, да и храмов то было мало. А вот когда этот счет был открыт, то действительно уже все люди, которые хотели и имели возможность, они на этот расчетный счет перечисляли средства в фонд обороны. Точно так же было и у обновленцев – митрополит обновленческий Александр Введенский пожертвовал драгоценную панагию свою в фонд обороны и там тоже велся сбор, то есть это был действительно… все верующие люди.

А.Пичугин

— Общецерковный сбор, прямо скажем такой…

И.Соловьев

— Ну, мы не считаем обновленцев церковью…

А.Пичугин

— Ну, понятно, но прихожане, то люди, которые к ним ходили, они же все равно…

И.Соловьев

— В общем, на этот счет можно было посылать деньги. Одно дело священник предложил собрать средства и собрали в кружку, другое дело, принесли в храм, а храмов то сколько, поэтому для того, чтобы расширить это в январе 1943 года разрешили открыть счет для сбора средств в фонд обороны.

А.Митрофанова

— Отец Илья, а какова была ситуация на этих новых территориях – Украина, Прибалтика? Если иметь в виду те настроения, которые там господствовали, ну, прямо скажем, не такие…

А.Пичугин

— Тем более, большинство из них довольно быстро оказались в оккупации.

А.Митрофанова

— Да, как там ситуация обстояла?

И.Соловьев

— После того, как эти территории оказались под властью Польши, началась политика насильственной полонизации местной церкви, предлагалось проводить богослужения на польском языке. Это особая трагическая история, эта история закончилась например тем, что архимандрит Смарагд Латышенко во время беседы с польским… с Варшавским митрополитом Георгием Ярошевским, выстрели в него из пистолета и убил его на смерть, за то, что тот проводил эту политику. То есть, люди очень сильно были возмущены этой полонизацией. Был разрушен собор Александра Невского в Варшаве, там много-много очень интересных моментов, на которые сейчас нет…

А.Митрофанова

— Трагических моментов

А.Пичугин

— Уникальные фрески Васнецова…

И.Соловьев

— Уникальный собор, который они разрушали в центре европейского города, страна, которая считает себя хранительницей традиций, разрушила монументальное сооружение, памятник архитектуры – собор Александра Невского. И один ли этот собор они разрушили – сколько изуродовано было православных церквей, сколько икон погибло. И это все шло на фоне… вернее в русле политики полонизации церкви и подчинения Константинопольскому патриархату и когда эти территории были присоединены к Советскому союзу, то в марте 1941 года был учрежден Московской патриархией Прибалтийский экзархат, во главе с митрополитом Сергием Воскресенским и аналогичная структура была создана на Украине, которую возглавил митрополит Николай Ярушевич. Но, уже в июле 1941 год он был назначен митрополитом Киевским и Галицким и патриаршим экзархом всея Украины. Но, тем не менее, очень быстро, когда эти территории, и на Украине, и в Прибалтике, оказались под властью немцев, пошел обратный процесс и, например, в августе 1941 года состоялся так называемый Почаевский собор. На этом соборе произошло лишение митрополита Николая прав экзарха в Украине, и «воссоздание» автономной Украинской православной церкви, во главе с митрополитом Алексеем Громадским, который через несколько лет тоже был убит, потому что он не хотел проводить ту самую оголтелую линию, которую предлагали германские власти и украинские националисты.

А.Митрофанова

— В этом смысле интересно было бы поговорить об опыте блокадного Ленинграда, тоже территория, которая, ну, как сказать, не в менее сложных условиях, чем оккупированная Украина и Прибалтика.

А.Пичугин

— Более сложные.

А.Митрофанова

— Да, в общем, на грани выживания люди там оказываются, и как там проявляла себя церковь?

А.Пичугин

— Мы очень много знаем о блокадном Ленинграде сейчас – по воспоминаниям блокадников, благодаря историческим монографиям, трудам, учебникам, чему угодно. Но вот жизнь церкви в блокадном Ленинграде – это такая немножко…

А.Митрофанова

— Менее известная тема, да.

А.Пичугин

— Даже сильно неизвестная, я бы сказал.

И.Соловьев

— Насколько я знаю, совсем недавно вышло исследование, посвященное… отчасти посвященное этой теме. Ее автором является петербургский историк профессор Михаил Витальевич Шкаровский, и он как раз пишет о том, с какими трудностями сталкивалось духовенство, как самоотверженно оно исполняло свой пастырский долг, как трудно было найти даже небольшие части муки для того, чтобы были просфоры, не говоря уже о вине, как они служили. Есть воспоминания обновленческого… не воспоминания, а есть свидетельства обновленческого старосты одного из соборов ленинградских, который пишет, что ко мне каждый день приходят люди и я знаю, что если я не дам, то они умрут. Церковь помогала всеми силами людям, и не только помогала им выжить морально, но она старалась помогать им и материально настолько, насколько хватало сил.

А.Пичугин

— Меня вот очень удивил тот факт, что будущий патриарх, а тогда митрополит Ленинградский Алексей Симанский, практически за все время блокады, по-моему, только два раза покидал город, а большую часть времени он провел с его жителями.

И.Соловьев

— Да, действительно, митрополит Алексей оставался в городе большую часть времени, оставался в условиях блокады и таким образом он доказал, что он является подлинным пастырем для своей паствы.

А.Пичугин

— Итак напомню, что в гостях у нас сегодня кандидат исторических наук, кандидат богословия – священник Илья Соловьев. Здесь Алла Митрофанова и я, Алексей Пичугин. Буквально через несколько мгновений мы к вам вернемся.

 

А.Митрофанова

— Еще раз добрый вечер, дорогие слушатели. С Днем победы поздравляем сердечно всех. Здесь Алексей Пичугин.

А.Пичугин

— С праздником?

А.Митрофанова

— Я Алла Митрофанова. И в гостях у нас кандидат исторических наук, кандидат богословия – священник Илья Соловьев. Мы продолжаем разговор о церкви в годы Великой отечественной ситуации, о той ситуации, которая… как изменилось вообще положение церкви за эти годы и чем конкретно смогла она помочь стране, своему народу. Отец Илья, а какова была ситуация на оккупированных территориях, вот в частности Псковская миссия, которая у многих на слуху, благодаря…

А.Пичугин

— Кто-то ее оценивает со знаком плюс, кто-то со знаком минус. Понятно, что черное и белое… ничего нельзя в истории покрасить в черное и белое, но тем не менее?

И.Соловьев

— Псковская миссия была основана на территориях, которые находились под властью немецкого военного командования. Все те территории, которые находились под властью военного командования находились в гораздо более лучшем положении, чем те территории, на которых свирепствовало СС. И немецкое военное командование относилось к местному населению более лояльно, чем регулярные части СС и чем те идеологи нацистского режима, которые приходили после того, когда простые вояки захватывали эту территорию. И Псков долгое время балансировал, то наши должны взять были, то, может быть немцы сдать как-то его должны были. Одним словом, я затрудняюсь сказать с точки зрения военной. Однако военное командование значительную часть времени управляло территорией Пскова. И вот огромное количество церквей, которые канонически относились, между прочим, к митрополиту Ленинградскому Алексею, разрушенных, причем разрушенных относительно недавно, попросту засыпанных сеном, или заваленных нечистотами, или просто заколоченных. Церквей, в которых еще сохранились иконостасы, даже в некоторых случаях и с иконами. Население захотело, чтобы эти церкви действовали, оно тоже страдало, оно, во-первых, находилось на неприятельской территории, во-вторых, значительная часть населения имела своих родственников, которые воевали в действующей армии, у них тоже было потрясение, и в-третьих, немцы свирепствовали. И эти люди хотели иметь церковь. И появилась инициатива открывать церкви. Но как открывать, кто открывать… По некоторым данным лишь два священника Псковской области утаились, тайно скрылись от преследования и жили как гражданские лица, а все остальное духовенство было уничтожено. Кто мог помочь? И вот тогда они обратились в Прибалтику, где сохранились еще в достаточном количестве священники, дьяконы, и где был митрополит Сергий Воскресенский. Эти люди обратились к нему и попросили создать особую структуру, которая помогла бы восстановить церковную жизнь на оккупированных территориях. И митрополит Сергий Воскресенский, патриарших экзарх… экзарх Московской патриархии в Прибалтике, принял решение о создании такой структуры. Была создана группа миссионеров, эта группа направилась в Псков и в подлежащие районы, где началось совершение богослужений, массовые крещения людей, причащение, отпевание тех, кого почти за 20 с лишним лет не отпевали, венчания даже тех людей, и стариков венчали, потому что не было возможности повенчаться при советской власти. И эти священники выполняли свой пастырский долг. Сейчас находятся некоторые ригористы, которые говорят: «Да, они выполняли свой пастырский долг на территориях, которые были захвачены немцами и они сотрудничали с немцами». В чем же они сотрудничали – в том, что они получали в полицейском управлении пропуск на проезд из одного селения в другое. А как им нужно было делать? Им нужно было ехать без пропуска и получить пулю? Их упрекали в том, что они получили… упрекают вернее некоторые ригористы в том, что они, например, получили от немцев Тихвинскую икону Божьей Матери, причем все это было обставлено очень торжественно, и отец Кирилл Заяц принимал эту икону, есть кинохроника, от немцев. А что же было делать? Икону – величайшую святыню земли русской нужно было не принимать, а сказать сожгите ее в топке крематория? Они исполняли свой пастырский долг. Они не занимались политикой и никакой ответственности за злодеяния немцев на территории попавшей под немецкую оккупацию, эти люди не несут. Эти люди – мученики христианского долга, если угодно. Они рисковали, был риск и со стороны партизан, потому что их кое-кто и тогда рассматривал, как пособников немцев. Был риск и со стороны немцев, был риск со стороны грабителей, которые промышляли по псковским лесам. И тем не менее, рискуя жизнью, эти люди продолжали свое служение. И вот псковская миссия – это пример того, как священники не смотря на сложнейшую политическую ситуацию, оставались на своем посту. Причем они не просто оставались на своем посту, они были верными сынами своей матери церкви, они не перешли, ни под какую-то польскую православную, так называемую церковь, которую там хотели создать, или под украинскую автономную церковь, или куда-то еще, они не отошли в зарубежную церковь. Они оставались членами Московской патриархии, русской православной канонической церкви. И оставаясь членами этой церкви, они исполняли свой долг. Поэтому я только преклоняюсь перед этими людьми.

А.Пичугин

— Кстати, всего лишь год назад умер последний участник Псковской миссии – отец Георгий Тайлов в Латвии. А что известно про владыку Сергия, митрополита Сергия Воскресенского? Потому что тоже историки спорят, был ли он агентом НКВД, сотрудничал ли он с немцами, его странная смерть, гибель вернее на дороге. Что про это сейчас известно?

И.Соловьев

— Есть документы советские, в которых указывается, что на территорию Прибалтики был послан агент НКВД митрополит Сергий Воскресенский. О том, что иерархи в той, или иной степени сотрудничали с этой организацией, наверное, известно всем. Вопрос о том, в чем заключалось это сотрудничество и для чего это сотрудничество проводилось. Об этом очень хорошо, кстати говоря, в свое время говорил митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл, нынешний святейший патриарх. Приходилось жить в тех условиях, в которых Господь дал жить и приходилось общаться с этими людьми, встречаться с ними, но очень часто, как говорил митрополит Сергий, это была игра с дьяволом. То есть, это была попытка обмануть дьявола для того, чтобы защитить интересы церкви. Когда митрополит Сергий оказался на территрии, уже захваченной немцами, он открыто заявил о преследовании церкви в Советском союзе, будучи членом Московской патриархии, иерархом Московской патриархии, он прямо сказал, что митрополит Сергий Страгородский, находящийся в Москве, в своих высказываниях не свободен, что все его заявления о том, что в СССР нет гонений на церковь, и что созданы условия для ее свободного существования – это ложь, что каждый раз приходится ожидать, при всяком стуке в дверь, что приехал черный ворон, который заберет того, или иного священника, или самого митрополита и это обстановка совершенно не нормальная. Что церкви закрываются, что верующие преследуются. Митрополит Сергий открыто об этом заговорил. Конечно, на определенном этапе немцам это было выгодно, и даже Сталин испугался того, что там на территории Прибалтики вдруг стали открыто говорить правду о положении церкви в СССР и не кто-нибудь, а бывший иерарх Московской патриархии, а если точнее сказать, не бывший, а действующий иерарх. И советская власть, конечно, отнеслась к этому с большой осторожностью, и можно сказать, что и Псковской миссии, деятельность митрополита Сергия в Прибалтике, в той или иной степени способствовала изменению отношения Сталина к церкви и сподвигла Сталина на встречу с тремя митрополитами в середине 1943 года.

А.Пичугин

— Вот как раз, да.

А.Митрофанова

— Про эту встречу хочется подробнее.

А.Пичугин

— Да, сейчас мы подробнее поговорим. Единственный вопрос, а кто все-таки убил митрополита Сергия?

И.Соловьев

— Доподлинно неизвестно. Вышла книжка совсем недавно, называется «Церковь против большевизма», которая специально посвящена жизни митрополита Сергия и деятельности в условиях оккупации. И в этой книге рассматриваются все возможные версии. Митрополит Сергий ехал по дороге на машине, предположительно в него стреляли люди, одетые в немецкую форму. Смерть его была выгодна и НКВД, и отчасти гестапо, и кто совершил это злодеяние, окончательно сказать сейчас нельзя. Есть разные версии, есть разные аргументы. Но, я думаю, что если бы инициатором этого преступления были бы немцы, то солдаты, которые стреляли в митрополита Сергия на пустынной дороге, были бы одеты в форму красноармейцев. А если бы было бы наоборот, то солдаты были бы одеты в немецкую форму.

А.Митрофанова

— Чтобы так перевести стрелки друг на друга?

И.Соловьев

— Ну там в этой книжке… эту книжку мы написали с Михаилом Витальевичем Шкаровским, очень подробно целая глава посвящена этой теме, сейчас нет необходимости в это вдаваться, кто может, посмотрите эту книгу. Но, вот такой самый простой аргумент, что и та и другая сторона была заинтересована обвинить своих оппонентов в этом убийстве.

А.Митрофанова

— Противоположную сторону, да.

И.Соловьев

— И то, что они были в немецкой форме, скорее всего, тоже косвенно свидетельствует в пользу того, что он был убит партизанами.

А.Пичугин

— Итак, уже начали говорить, сейчас перейдем к этой теме – встреча Сталина с иерархами, с митрополитом Сергием…

А.Митрофанова

— В 1943 году.

А.Пичугин

— Да, в 1943 году, митрополитом Николаем… Очень многие говорят, что это поворотный момент в отношении государства и церкви, сталинского государства и церкви. Насколько это верно, насколько, действительно, произошел, если так можно сказать, ренессанс. Или все-таки это в большей степени фикция, которая была необходима государству только для того, чтобы как-то облегчить свое собственное существование?

И.Соловьев

— Сталин был заинтересован в изменении, как я уже говорил, мнения западных союзников в отношении Советского союза. Он пытался представить Советский союз, как государство с человеческим лицом. И одна из серьезных претензий, которая всегда предъявлялась Сталину, заключалась в том, что он не дает людям свободно веровать в Бога. И вот, когда началась война, и ситуация на территориях, на западных территориях Советского союза, и в Прибалтике кардинальным образом изменилась, когда возникла псковская миссия, когда стали открыто говорить о преследованиях церкви в СССР, когда всему миру предъявлялись уже не просто слова, а были показаны документы об этих преследованиях, когда были показаны храмы, которые были разрушены большевиками, когда свидетели стали выступать, Сталину, конечно, нужно было каким-то образом изменить, внешне, по крайней мере свое отношение к церкви. И с этой целью он встретился в сентябре, 4 сентября 1943 года с митрополитом Сергием, Алексием и Николаем в Кремле, где обсудил насущные потребности церкви и дал согласие на директивное возрождение церкви в СССР. Не будем забывать, что эта встреча была проведена перед приездом в Советский союз архиепископа Йоркского, который со своей стороны должен был засвидетельствовать перед властями Великобритании о том, что же действительно происходит в Советском союзе и какое положение религии в СССР. Поэтому здесь было много сиюминутных факторов, ну и был, конечно, стратегический расчет Сталина на то, что он будет использовать в своей патриотической работе и верующих людей и их церковных руководителей. Этим объясняется встреча, которая состоялась 4 сентября 1943 года. А 8 сентября 1943 года состоялся архиерейский собор на котором был избран митрополит Сергий Страгородский патриархом Московским и всея Руси. 12 сентября 1943 года была интронизация, а 14 сентября, через два дня после интронизации государство ответило на эти церковные мероприятия своим шагом, оно утвердило совет по делам русской православной церкви при Совнаркоме СССР, во главе с Карповым, который, фактически выполнял надзорные функции над церковью.

А.Пичугин

— Как его называли еще оберпрокурором в народе.

И.Соловьев

— Да, действительно, Карпов был своего рода оберпрокурором. В сентябре был возобновлен выпуск журнала Московской патриархии, конечно возможности для церковной жизни были открыты большие, но ничто по сравнению с тем, что было сделано той же самой Псковской миссией, или митрополитом Сергием Воскресенским на территории, которая находилась под его церковным окормлением.

 

А.Митрофанова

— Напоминаю, дорогие слушатели, в гостях в программе «Светлый вечер» на радио «Вера» кандидат исторических наук, кандидат богословия – священник Илья Соловьев. И мы говорим о церкви в годы Великой отечественной войны. Снова и снова всех поздравляем с Днем победы, с сегодняшним великим праздником.

А.Пичугин

— Поговорили мы чуть-чуть о встрече Сталина с иерархами, о том, как изменялась жизнь церкви во второй половине войны с 1943 года. И вот собор, который буквально через несколько дней после этой исторической встречи произошел, известно, что на этот собор епископов вывозили из лагерей самолетами.

И.Соловьев

— Да, товарищ Сталин спросил митрополита, расспрашивал митрополита Сергия согласно протоколу о тех проблемах, которые есть у церкви. И митрополит Сергий намекнул на то, что существуют кадровые проблемы. «А почему же у вас существует кадровая проблема», - спросил товарищ Сталин. «Потому что мы воспитываем семинаристов, а они становятся генералиссимусами Советского союза», - сказал митрополит Сергий.

А.Пичугин

— Иосифа Виссарионовича ответ удовлетворил?

И.Соловьев

— Я думаю, что он усмехнулся в свой роскошный ус. А далее стал вопрос о том, как проводить собор, кто будет присутствовать на этом соборе, если соберется три человека – митрополит Алексей, митрополит Сергий Воскресенский, естественно, не мог принять участия, то они в общем-то, изберут самого себя. И митрополит Сергий подал список лиц, которых он просил освободить, тех кого он помнил, кого он считал наиболее деятельными людьми… в такую трудную минуту могущими принести пользу для церкви.

А.Пичугин

— А из этого списка уже далеко не все были живы.

И.Соловьев

— Да, из этого списка очень многие уже не смогли приехать на собор, но была дана соответствующая директива по лагерям и начали отыскивать уцелевших священнослужителей, которых отпустили на этот собор и собор прошел благополучно, митрополит Сергий был избран большинством голосов, да и в то время другого кандидата на эту должность не было. Иногда говорят, что были выборы безальтернативные, что может быть кого-то другого, по-видимому, никто не смог бы уже справиться в такой трудной ситуации с этими обязанностями так хорошо, как смог справиться митрополит Сергий, несмотря на то, что он шел в свое время на различные вынужденные компромиссы с властью.

А.Митрофанова

— А сколько человек в итоге принимало участие в этом соборе, не известно?

И.Соловьев

— Несколько десятков человек, я сейчас затрудняюсь назвать точное число.

А.Митрофанова

— Тем не менее, да, кого-то все-таки удалось выудить из застенков лагерей, хорошо, что так. Отец Илья, а Вы знаете, бывают… ну я не знаю, в 1990-е годы издавались разные книги, которые рассказывали о чудесах, связанных… чудесах в годы войны, связанных с теми, или иными иконами, или храмами и так далее, или с молитвой каких-то конкретных людей. Вам известны какие-то подобные примеры, которые можно было бы… ну я не знаю, Вы как историк, Вы занимались архивами, работали с огромным количеством материалов, может быть, какие-то вещи документально засвидетельствованы, а не принадлежат исключительно народному фольклору?

И.Соловьев

— Я не сомневаюсь в том, что было очень много чудес, которые Господь послал через свои святые иконы, что было много таких событий, которые действительно потрясли народное собрание и очень часто вот эти чудесные события не находят отражения в документах. Но, есть и вымыслы, есть, по крайней мере есть информация, которая не получает ни какого подтверждения в исторических источниках, которые кажутся нонсенсом для того человека, который хоть как-то углубляется в изучение этой эпохи.

А.Пичугин

— Например?

И.Соловьев

— Например, известие о том, что как будто бы с Казанской иконой Божьей Матери облетали вокруг Москвы, или известие о явлении Сталина Матроне, блаженной Матроне, что как будто бы он ходил к ней советоваться. Я думаю, что эта информация не подтверждена источниками и говорить о ее аутентичности у нас нет оснований.

А.Пичугин

— Ну, такое неофитское сознание, я не имею в виду конкретного человека, а неофитское сознание общества начала 1990-х рождало, видимо, такие легенды.

И.Соловьев

— Понимаете в чем дело, вот эти все слухи о том, что Сталин дал свободу церкви, они ведь отчасти связаны с таким явлением, которое можно назвать, так называемый, православный сталинизм. Сейчас ведь идет реабилитация Сталина на различных путях, об этом очень хорошо совсем недавно в программе с Познером говорил митрополит Илларион. И говорил очень аргументировано, мне нечего добавить, можно посмотреть эту передачу в интернете. И попытка сочинить различные истории по поводу облета иконы, или по поводу посещения Сталиным Матроны Блаженной, мне кажется, что это во-многом исходит из этих кругов так называемых православных сталинистов, которые пытаются представить товарища Сталина, как мудрого вождя, который во время войны прозрел и пошел на встречу Русской православной церкви.

А.Пичугин

— Да, вот в связи с этим как раз в последние минуты нашей программы хотелось бы спросить Вас, кончилась война, уже вроде бы все, победа, положение церкви постепенно все равно менялось, еще при жизни Сталина сильно изменилось в худшую сторону. Но какой-то… по инерции ли, или же возможно, церковь была нужна государству для реализации каких-то своих ближневосточных планов, вот что происходило в первые годы после войны?

И.Соловьев

— Государство отступило во время этой войны от своих позиций, отступило в первую очередь от того курса, который оно взяло. Это было военное, если угодно отступление, как отступление на фронте. Оно отступило перед церковью, перед небольшой группой иерархов, перед небольшой группой священнослужителей уцелевших в Советском союзе и перед достаточно большой группой верующих людей. Оно отступило в своей политике и церковь одержала в годы войны победу. Пусть эта победа была, может быть временной, может быть тактической, скажем так, может быть она была обусловлена разными обстоятельствами, как и во время войны бывает, там погодные условия кому-то способствуют победе, а кому-то не способствуют – на море шторм и так далее. Но, тем не менее, церковь в годы войны победила. Да, государство пыталось использовать Московскую патриархию в своих интересах и об этом тоже сейчас очень много говорится, и написана целая монография историка Болотова, нашего современника, который работает в Синодальном информационном отделе, у него есть об этом целое исследование, есть и другие работы, есть работа профессора Одинцова. Сталин пытался использовать Московскую патриархию в своих практических интересах, но ничего не получилось. Не получилось, с одной стороны, потому что Московская патриархия не была тем орудием, которое можно было использовать для достижения своих целей, а с другой стороны, не получилось потому… в связи с тем, о чем говорил митрополит Сергий Воскресенский там на свободе, что церковь никогда не была с этой властью, что она всегда стояла против этой власти, она всегда стояла против безбожия, против насилия, против убийства людей. И можно добавить, что когда началась война, церковь не могла быть ни с фашистами, ни с коммунистами, потому что христианин не может быть, ни фашистом, ни коммунистом, потому что и те и другие официально призывают к уничтожению одной части населения другой, для достижения какого-то, якобы, всеобщего блага. Немцы, или фашисты, скажем это правильнее, фашисты призывали для того, чтобы достичь блага для Германии к уничтожению одной нации другой, а большевики, для того, чтобы достичь блага, предлагали уничтожить один класс другим классом. Поэтому, церковь не могла быть, ни с советской властью, ни с нацистской властью, она была со своим народом. С тем самым народом, который был верен ей и она одержала победу. Она одержала победу и над советской властью, в конечном счете, пусть эта победа была относительной и недолгой, и одержала определенную победу над немцами, в лице митрополита Сергия Воскресенского. А дальнейшая ее судьба после войны – это отдельная сложная история, которой можно посвятить очень много времени.

А.Митрофанова

— Интересно, знаете, такой символизм тоже не раз отмечался, что День победы – 9 мая, приходится на один из ближайших дней к той дате, когда отмечается день памяти Георгия Победоносца. Понятно, что это не научный вопрос, я прошу прощения, но тем не менее, вот такое совпадение, оно обращает на себя внимание.

И.Соловьев

— Да, конечно, и в день великомученика Победоносца Георгия правильно тоже было бы служить благодарственные молебны о том, что Господь даровал победу в этой войне нашему народу. Хотел бы поздравить всех ветеранов, участников войны с этим праздничным днем. Пожелать им доброго здоровья, терпения и помощи Божьей. Время сейчас сложное, я думаю, поскольку уж вы пережили гораздо более сложные времена, то вы переживете и это время и дадите нам пример того, как нужно переносить трудности в нашей жизни.

А.Пичугин

— Спасибо большое. Священник Илья Соловьев, кандидат исторических наук, кандидат богословия в этот праздничный светлый вечер был у нас в студии. Алла Митрофанова, я Алексей Пичугин.

А.Митрофанова

— С Днем победы, дорогие наши слушатели, вот немного дат в нашем календаре, которые безусловно так нас всех объединяют. И спасибо за то, что этот день есть в нашей истории и знаете, все-таки, гордость наверное такая безусловная, она в этот день знакома каждому человеку, который называет себя гражданином нашей страны. Простите за пафос, но здесь он, я считаю, абсолютно уместен и вот как-то так.

А.Пичугин

— До свидания!