"Светлый вечер" с актрисой Ксенией Алферовой (эфир от 26.10.2015)

В гостях у программы "Светлый вечер" была актриса, соучредитель фонда поддержки детей с особенностями развития "Я есть" Ксения Алферова.
Наша гостья рассказала о проектах, организованных фондом "Я есть", а также поделилось той радостью, которую она сама получает от общения с "особенными" детьми.

Ведущий: Константин Мацан

К.Мацан

— Добрый вечер дорогие друзья – это «Светлый вечер» на радио «Вера». В студии Константин Мацан и сегодня у нас в гостях очаровательная Ксения Алферова – актриса, соучредитель благотворительного фонда помощи детям с особенностями развития «Я есть».

Наше досье:

Актриса Ксения Алферова выросла в семье артистов Ирина Алферовой и Александра Абдулова. После школы поступила на юридический факультет Московского университета, затем закончила школу-студию МХАТ. С 2001 года много снимается в кино. Одной из самых популярных ее работ стала главная роль в телесериале «Московские окна». С рождением дочки она стала реже появляться на сцене и в кадре, но активно занялась работой в благотворительном фонде «Я есть», который учредила вместе с мужем Егором Бероевым в 2012 году для помощи детям с особенностями развития.

К.Мацан

— Год назад ровно в октябре 2014 года Вы были в эфире у нас в гостях.

К.Алферова

— Да, это было год назад?

К.Мацан

— Да, как-то совпало, что ровно год назад. И с одной стороны, понятно, что для фонда с историей уже не один год – это, наверное, не так уж долго, с другой стороны…

К.Алферова

— Нет, много.

К.Мацан

— За это время могли появиться у радио «Вера» слушатели, которые не знают о фонде, по крайней мере не знают о нем подробно. Вот могли бы Вы все-таки напомнить тем, кто не знает?

К.Алферова

— С удовольствием, я думаю, что многие не знают.

К.Мацан

— Что такое поддержка детей?

К.Алферова

— Многие не знают, то есть, мы занимаемся детьми, сначала кем занимаемся – мы занимаемся детьми с так называемыми ментальными особенностями, так это называется официально, научно. То есть, это синдром Дауна, аутизм, умственная отсталость, ну, в некоторой части ДЦП, если это тоже как-то соединено с ментальными особенностями. И просто про все, про что, если я буду перечислять все, чем мы занимаемся – это будет долго очень, но, наверное, как бы наша сверхзадача, такая основная, потому что у нас просто много направлений деятельности, начиная от конкретных таких больших проектов, ну, например, связанных с интернатами вместе с Департаментом соцзащиты и губернаторами разных областей, в Москве у нас есть очень большой такой проект, могу потом про него рассказать.

К.Мацан

— Ну, это будет интересно, у нас много времени.

К.Алферова

— Да, и заканчивая праздниками, такими как бы интегративными, которые мы делаем, куда мы начиная от маленьких, когда в кафе мы собираемся раз в месяц в каком-нибудь дружественном нам, я это называю формат детского дня рождения, ну когда как бы у нас приходят мамы и особенные и не особенные дети, соответственно разные. Мы вместе там что-нибудь готовим, потом это все едим вкусно, пьем чай, смотрим какой-нибудь спектакль. Ну, общаемся, знакомимся, потому что у нас основной наш слоган что ли – это, мы учимся жить вместе и у нас получается. И соответственно сверхзадача наша – это, ну, познакомить наше общество, рассказать, информировать, показать, сейчас просто принято все, что связано… модная такая тема, модные такие диагнозы…

К.Мацан

— Вы благотворительность имеете в виду?

К.Алферова

— Нет, вот все наши особенные – аутизм, много про это говорят сейчас, синдром Дауна, но вот если взять телевидение, если это какой-нибудь сюжет, или какая-нибудь статья, то это всегда в каком-то жутко жалостливо негативно скандальном ключе, что очень обидно. Потому что… то есть, это какая-то… еще большее укрепление тех стереотипов, которые и так уже есть про эти все диагнозы, грубо говоря и особенности. Потому что мы то как раз, когда мы делаем какие-то праздники, концерты, или еще что-то, мы говорим: «Приходите к нам, просто посмотрите, какие мы талантливые», - что мы, грубо говоря, с одной стороны ничем не отличаемся… не отличаются наши дети, они такие же дети и им хочется того же, так же радуются, веселятся, лепят, я не знаю, кто-то может прыгать, кто-то на коляске, кто-то без коляски, у кого-то что-то получается лучше, или хуже, как у любого нормального ребенка, но очень они по-своему все талантливы. Опять же, как любой нормальный ребенок. Но, я вот знаю, у нас есть волонтеров достаточно много и у некоторых есть дети и они ходят часто куда-то вместе со своими детьми, они уже дружат с нашими интернатскими, например, товарищами.

К.Мацан

— Здоровые с Вашими подопечными?

К.Алферова

— Это не здоровые, я бы Вас…

К.Мацан

— Давайте, поправьте меня.

К.Алферова

— Дело в том, что это не болезнь, ну, например, если мы говорим о синдроме Дауна, мы не можем говорить больной, или здоровый ребенок, потому что синдром Дауна – это не болезнь, она не лечится, это не заболевание, это некая особенность, это дополнительный такой обладатель счастливый, дополнительной хромосомы, которая делает его, как правило, как бы… ну чем эти люди непохожи на нас – тем, что… Потому что у меня многие друзья, тоже какие-то знакомые спрашивают, которые не знают, никогда не сталкивались, боятся меня спрашивать, а что у всех такое ощущение, что если даун, слово ассоциируется исключительно с полной… глупый какой-то человек. Это не так.

К.Мацан

— Не способный к общению, в том числе.

К.Алферова

— Ни к чему вообще не способный на самом деле. Это люди у которых нет столько рацио, сколько у нас с вами, рацио, да, рацио там нет, высчитывать, просчитывать, строить карьеру, как мы с вами, вот здесь я бы конечно сказала, но я промолчу, потому что Василий Петрович мой начальник, здесь просчитаю, здесь мне не нравится, но я это сделаю, ну вообще любой рационализм, которого, мне кажется, у нас в переизбытке во всем мире и нам это сейчас очень мешает, сильно нас отдаляет от таких органов, как сердце, душа. А у них как раз с разумом все более, чем в порядке, это очень разумные люди, очень интересные люди по-своему все и очень душевные люди. Есть такой театр простодушных, вот как раз это очень правильное слово для них, простодушные. Их основная особенность в том… почему их называют еще «солнечные люди», там «синдром любви» - мне больше такие названия нравятся, потому что они правда априори, это люди, эта дополнительная хромосома, она что делает? Она заставляет, можно сказать, их нас любить.

К.Мацан

— Смотрите, как важен, оказывается, вообще уже даже в нашем нынешнем разговоре вопрос лексики.

К.Алферова

— Очень важный, вообще в начале было слово.

К.Мацан

— Кто говорит, нормальные люди, плохая дихотомия.

К.Алферова

— Тоже неправильно.

К.Мацан

— А Вы какое слово предпочитаете употреблять?

К.Алферова

— Вы знаете, мы очень долго, я когда только начала, я никак не могла определиться, Господи, как же называть, потому что для меня по идее вообще не надо их делить всех нас, но для того, чтобы объяснить, чтобы потом когда-нибудь с людьми, надо сначала разделить, чтобы объяснить. И я там, у меня ребенок мой, она слышала, как я мучилась – с особенностями, без особенностей, как – она говорит: «Мама, - я это вам рассказывала как-то, я помню, - они же удивительные». Я думаю, действительно, они удивительные. У нас как-то это слово к нам прилепилось, удивительные дети – у нас теперь все удивительное, мы удивительный лес сажаем. Потому что они в отличие от нас умеют удивляться, как ребенок.

К.Мацан

— Это важно, да.

К.Алферова

— В чем простодушие, когда душа простая, в том, что они, вот например, если синдром Дауна мы берем, то есть, это люди, которые даже во взрослом возрасте не потому, что они какие-то глупые, а потому что вот эта дополнительная хромосома, она позволяет им оставаться детьми, в смысле восприятия мира – удивляться, любить, безусловно любить. Вообще-то к безусловной любви мы с вами не способны, а вот вас любят они безусловно и принимают таким, какой вы есть. Это удивительно.

К.Мацан

— А Вы это на себе чувствуете?

К.Алферова

— Ой, Вы знаете, это не я одна, то есть, если вы… в чем хитрость, например, мы же хитрые, в чем… я же не могу заставить Вас кого-то насильно полюбить – это невозможно. Но, мы знаем, постольку поскольку мы любим, я люблю своих многочисленных детей, то тут секрет в том, чтобы создать правильную атмосферу, очень такую ненавязчивую, талантливую. Слово талант у нас очень важно, хулиганскую, то есть, такую свободную. И когда вы попадаете в эту атмосферу и у нас все перемешаны и люди видят…

К.Мацан

— А все – это кто?

К.Алферова

— Обычные с особенными, дети, взрослые. Вы не видите, когда вы приходите к нам на праздники, я имею в виду. вы не видите диагноз, вы видите просто детей, людей. И постольку поскольку, например, у того же самого синдрома Дауна, у них какое-то невозможное совершенное от природы их обаяние, вот, то есть, не обаяться ими невозможно. Я знаю, что если вы к нам придете… на моей памяти не было ни одного случая, я думаю, что такое возможно тоже, когда человек не принимает и все, нет… но если он уже приходит, наверное, ему уже как-то любопытно, все, вот если вы приходите, если вы соприкасаетесь с этими детьми – вы готовы. То есть, вы у них на крючке, они как будто бы к вам вот сюда, где там у нас душа, они так… и вас на этот крючочек, этой какой-то невозможной энергии, которая от них идет, вот она необъяснимая, она какая-то дополнительная.

К.Мацан

— Мне вот интересно у Вас спросить очень конкретно, потому что Вы этим конкретно занимаетесь, Вам наверняка есть, что рассказать, среди Ваших подопечных есть дети с синдромом Дауна, а есть аутисты?

К.Алферова

— С аутизмом, с умственной отсталостью – это разные вещи, это вообще другой мир.

К.Мацан

— И насколько все то, что мы говорим, все те позитивные качества и черты общения с этими удивительными детьми, о которых мы только что сказали, как они реализуются с такими необычными детьми, как аутисты?

К.Алферова

— Мы недавно, на примере, не так давно были… есть в Питере такая чудесная организация «Перспектива» называется, она очень много лет уже существует и у них такая система выстроенная помощи подобного рода людям, детям, их родителям. И они сделали недалеко от Питера такие тренировочные квартиры, вот то, что мы, я надеюсь, тоже будем делать скоро в Москве. Одна у них пока, они будут строить дом для таких детей. У них в основном с аутистическим спектром там у них дети, подростки. И вот мы приехали, со мной была Дуня, моя дочка, ей 8 лет, она обычный ребенок и в этой квартире было, там их трое таких ребят сейчас живет с помощниками, один из которых был мальчик с аутизмом, с такой достаточно серьезной формой аутизма, то есть, он не говорит, у него такой свой язык. Причем он может говорить, он может повторять за вами, как бы механически, он в принципе мог бы говорить и как обычный человек, но он не хочет, ему не нравится, он выдумал для себя такой очень смешной, какой-то птичий язык, он какие-то звуки разные издает. И жутко любит сладкое, то есть просто такой сладкоежка, от него запирают… такой большой замок на шкафу, где конфеты, но даже при наличии этого замка, у него такое чутье, если он чувствует из другой комнаты, что замок открыт, каким-то образом, и раз, ты смотришь, замок вроде висит, а он с фантиками ходит.

К.Мацан

— А конфет уже нет.

К.Алферова

— Серьезно, а у него фантики и он уже весь измазанный шоколадом. Как ему это удается? И вот один мальчик был такой, ну совсем что ли своеобразный, так его назовем и, ну казалось бы, он не говорит, он как-то и не смотрит на тебя, как с ним взаимодействовать? Это вопрос твоего желания, если ты это воспринимаешь как препятствие некое: «О, он не говорит как я, он на меня не смотрит – все», - но я не знаю, у меня может быть, я так лично про себя, у меня какая-то тоже, или у меня она есть, или ее нет, какая-то хромосома, потому что у меня, ну реально, у меня не возникает ни сострадания, ни жалости к этим ко всем товарищам, вообще ни секунды, никогда, а просто какой-то… ну вот какой-то такой человек. И я с ним стала разговаривать, я помню и Дуне потом так понравилось, короче они долго потом общались с ним, как я умею, так виртуозно, как он я не могу, но какие-то звуки, когда скрипит дверь, я помню в детстве очень любила, он так заинтересовался – стал мне отвечать. И в общем, мы с ним разговаривали. Я не могу вам сказать, о чем конкретно мы разговаривали, но о чем-то мы с ним точно…

К.Мацан

— Но акт общения состоялся?

К.Алферова

— Абсолютно, либо там есть, например, Соня Шаталова, известная аутистка, которая пишет стихи, уже сейчас, к счастью ее книжка стихов и афоризмов, она на самом видном месте во всех самых лучших магазинах книжных лежит и это достойное место для нее, она тоже очень такая у нее тяжелая форма аутизма, она не разговаривает и в общем смысле поведенчески она такой не самый контактный товарищ, я бы сказала. Но опять же ко всем нужен подход какой-то свой. Тем не менее, когда я с ней встречаюсь, мы с ней чудно совершенно играем, или в шарики, или в мячики, ходим за руку, она даже улыбается – это считается, о, Соня улыбнулась. Мне странно, потому что, ну как бы, если ты с любовью, с открытым сердцем – это же на уровне… и знаете я на что обратила внимание, мы в принципе все с вами, вы тоже какой-то особенный, наверное, к вам по идее нужен свой подход, ну согласитесь?

К.Мацан

— Я надеюсь.

К.Алферова

— Но, постольку поскольку Вы без особенностей ярко выраженных, то я не буду стараться находить к Вам какой-то свой подход, но если я в Вас влюблена, то, наверное, я буду сильно стараться, а так я не буду. И как-то я с Вами могу обойтись не очень хорошо, например, ну ничего.

К.Мацан

— Не страшно.

К.Алферова

— Мы же невнимательно друг к другу очень общаемся, а вот с ними, например, с людьми с аутизмом, я обратила внимание, с детьми особенно, ты ловишь себя на том, что ты притормаживаешь рядом с ним, потому что это совсем другая энергия и она такая… то есть, ты начинаешь следить за тем… я, которая орет все время громким голосом, ты начинаешь говорить тише.

К.Мацан

— Громким, но красивым.

К.Алферова

— Да, спасибо. Ты начинаешь говорить тише, мягче, внимательнее, делаешь паузы – ты настраиваешься на волну этого человека, что в принципе должны мы делать, мне кажется, друг с другом ежедневно.

 

К.Мацан

— Ксения Алферова – актриса и соучредитель благотворительного фонда поддержки детей с особенностями развития «Я есть» сегодня в гостях в программе «Светлый вечер».

К.Алферова

— Это я к чему, к тому, что они учат нас каким-то вещам, которые, если часто общаться с этим ребенком и автоматически притормаживать, то ты начинаешь это переносить на родных и близких. Ты начинаешь учиться немножко… ты начинаешь иначе себя вести, чувствовать, думать.

К.Мацан

— Да, это важно. Вы уже упомянули ваш девиз – мы учимся жить вместе, у нас получается. Я так понимаю, что праздники, которые Вы частично нам описали – это как раз такая попытка жить вместе?

К.Алферова

— Абсолютно, да.

К.Мацан

— А какие еще направления работы фонда есть, которые реализуют эту поддержку детей с особенностями развития.

К.Алферова

— Давайте я расскажу Вам про… просто мы в свое время, когда начали, да, то есть, мы поняли, что собственно говоря, беда то основная, почему детей таких оставляют в роддомах, что нет системы, к сожалению пока нет системы у государства поддержки таких семей. А многим из таких детей, то есть, многим не нужно, а многим нужно. Например там, синдрому Дауна, в уже там, в возрасте 7-8 лет, грубо говоря, не нужно ничего особенного по большому счету, большинству из них. А в маленьком возрасте очень нужен дефектолог, то есть, им нужно уложить язычок так, научить их укладывать в рот, чтобы они могли свободно разговаривать, не говоря уже там про другие особенности какие-то. Ничего этого нет в том объеме, в котором оно должно быть. То есть, есть какие-то центры, как правило, родительские, когда они возникли много лет назад, потому что помоги себе сам, родители поняли, что если они ничего не сделают, тогда ничего и не будет. И мы просто ездили по разным интернатам специализированным, потому что в основном, такие дети, они в специализированных интернатах и поняли, что есть же уже интернаты, на них тратится огромное количество денег, там есть специалисты, часто неплохие. То есть там, к сожалению, есть много совершенно необучаемых товарищей, которых надо просто оттуда выгонять скорее, потому что они очень не любят наших детей и зачем они там – непонятно. А есть действительно очень удивительные совершенно люди. И мы подумали, что, наверное, правильнее было бы подсказать государству, раз уж оно и так тратит деньги, как бы сделать это все-таки правильно и тратить их с умом. Жизни этих детей, которые никому уже не нужны, отказникам сделать человеческой в стенах этой интернатов и чтобы как можно больше родительских детей могли туда приходить, не сдавать своих детей, как сейчас происходит, а именно использовать их, как такую ресурсную площадку. То есть, приходить заниматься – каждый ли день, либо как группа продленного дня, либо, как детский садик, то есть, много есть вариантов. У нас в Москве с Департаментом соцзащиты есть такой большой проект на базе одного интерната, теперь мы присоединили туда дом ребенка, то есть, сразу оговорюсь, это не попытка сделать идеальный детский дом – ни в коем случае, то есть, просто мы берем ребенка от нуля и до, сейчас уже мы пытаемся сделать квартиры тренировочные, чтобы максимально этих детей социализировать и вывести в самостоятельную жизнь а не в психоневрологический интернат, куда им всем сейчас дорога.

К.Мацан

— Дети, у которых родители есть?

К.Алферова

— Которые отказники, и у которых есть родители. Сейчас, чтобы вы понимали в таких домах больше 50% родительских детей.

К.Мацан

— И родители на выходных их забирают, или вообще даже не участвуют?

К.Алферова

— Нет, по началу, да. Есть такое понятие – трудная жизненная ситуация, то есть, ты можешь ребенка, ты имеешь право сдать в такой интернат, если ты считаешь, все посчитают, что у тебя трудная жизненная ситуация. Но в принципе с таким ребенком, а если ты еще не очень благополучная, она перманентно у тебя трудная жизненная. Ты пишешь договор, где в общем никаких обязательств у тебя нет, ни перед ребенком, ни перед государством и ребенок живет в интернате на полном обеспечении государства. Это иллюзия, то есть, сначала да, наверное, родители, иногда некоторые приходят по началу, а дальше это неизбежно происходит, а дальше они остаются там на веки вечные. А статус таких детей печальный, потому что вы не можете их ни в опеку взять, ни усыновить.

К.Мацан

— Они обречены оказываются, да?

К.Алферова

— Да, то есть они обречены на то, чтобы жить в интернате, а потом спокойно идти… Поэтому в нашем, например, интернате… в интернатах есть такое понятие милосердные дети, то есть это детки такие, которые лежат, лежачие детки.

К.Мацан

— Отделение милосердия – для самых тяжелых.

К.Алферова

— У нас оно по-другому называется, не помню как, не важно, как оно называется. И как правило дети там до недавнего времени, они как туда легли, так они там и лежат всю свою жизнь, глядя в белый потолок. С ними, в общем, даже в массе своей никто не гуляет, типа это вредно, или, а зачем. Но, у нас, например, когда мы поменяли директора, у нас лежачих уже как таковых нет, у нас как правило, чуть ли не все сразу сели, ну просто потому, что их стали сажать, давать им игрушки… я к чему, задача такая – для тех детей, которые уже совсем никому не нужны – это должен быть дом, где они живут в маленьких группах семейных разновозрастных, разнодиагнозовых, будем делать ремонт с печками, плитами, собственным замком и все, как у обычного ребенка, то есть, они там только спят – это их дом. А учатся, лечатся, развлекаются они за стенами этого интерната. Соответственно родительские дети, к нам… вот у нас есть группа, часть детей, которые приезжают исключительно только на пять дней, а на выходные родители их обязаны забрать, либо мы их увозим. вот сейчас у нас заработает уже группа дневного пребывания, когда вы просто приводите ребенка на день и забираете вечером домой. Ну то есть, тенденция основная такая – максимально вывести родительских из интерната, там, соответственно, постараться, может быть в семьи отдать тех, кого возьмут, а для тех, кто никому не нужен, все-таки…

К.Мацан

— Максимально социализировать их.

К.Алферова

— Максимально, да, научить их жить отдельно потом уже. Потому что есть варианты там, да, может быть, если человек не может быть признан полностью дееспособным, но можно их научить жить… у каждого же свои способности. Кто-то хорошо может счета заполнять, а кто-то готовит вкусно, а кто-то все, что касается водопровода, гвоздей и если их соединить в такие космические команды…

К.Мацан

— А дети в этих интернатах – это те, кто участвует потом в праздниках разных ваших?

К.Алферова

— Наши, конечно, да, но у нас очень много родительских. Мы начали с того, собственно говоря, когда мы пришли в этот интернат, мы просто начали с того, что мы их вывозили на выходные дни. Обязательно каждые выходные мы куда-нибудь ездили – в кафе, в ресторан, неважно.

К.Мацан

— Как группы детей эти набираются? Кто, грубо говоря, может к вам обратиться, например? Потому что я захожу на сайт «Я есть» и там…

К.Алферова

— Сайт у нас, мы никак не доделаем, у нас есть страничка и к нам приходят, да, у нас достаточно большая база наших родителей, которых мы обзваниваем и приглашаем, сейчас мы будем делать тренинги родительские… ну, у нас много всякого происходит.

К.Мацан

— То есть, к вам могут обратиться те, кто хочет, чтобы его ребенка вовлекли в какую-то деятельность, социализировали?

К.Алферова

— Родители особенных детей, которые, как минимум хотят куда-то… потому что этим детям важно куда-то выходить, не только терапией заниматься бесконечно, так и обычные родители, которые хотят, чтобы их дети стали чуточку лучше.

К.Мацан

— Добрее, да. А много таких родителей обычных детей, которые намеренно, может быть, с какими-то педагогическими целями отправляют, или сами приходят на ваши мероприятия?

К.Алферова

— Бывают, к нам приходит… обычно, кто со мной сталкивается, я не знаю, там в спортклубе, или еще где-то, говорят: «Вот, мы знаем, а можно?» - «Конечно, нужно, прихоите, пожалуйста». Или кто-то видит нас тоже, потому что мы же не прячемся, мы если где-то встречаемся в кафе, то это какое-нибудь очень модное кафе в центре Москвы из тех, кто, например, за всем этим наблюдает…

К.Мацан

— Просто поскольку нас слушает много людей, считаю важным сейчас обозначить, чем конкретно фонд занимается, чтобы Вас, допустим, не закидывали просьбами, на которые вы не можете в силу своей деятельности откликаться.

К.Алферова

— Да, например, я сразу хочу предупредить, то есть там, мы не лечим ДЦП, мы не фандрайзинг, мы не собираем деньги на лечение – это совсем другая специфика что ли.

К.Мацан

— Ну, для этого есть другие организации, которые умеют делать это давно и хорошо.

К.Алферова

— И другие организации, да. У нас есть, конечно же, у нас есть уже наша… то есть, грубо говоря, мы не занимаемся адресной помощью в том виде, в котором это привычно людям, ну там не знаю, как фонд «Подари жизнь», который лечит детей. Но, понятно, что у нас есть уже, мы обросли какими-то нашими любимыми детьми и родителями и там той же самой Соне, там у нее беда со здоровьем, но это такая пока… у нас как правило сейчас какой-то очень большой запрос и мы думаем уже, как нам на это добывать деньги, все, что связано со спортом. Потому что на самом деле для таких людей, детей, особенно для синдрома Дауна, то есть, спорт – это собственно говоря главная терапия – это очень важно. Разный спорт. И учитывая, что сейчас есть у нас там в Москве две – специальная олимпиада и еще одна организация такая, достаточно крупная, связанная с этим специальным спортом. И это очень-очень важно, нужно и востребовано и это сложно часто объяснить людям от которых мы хотели бы получить деньги, ну, потому что понятнее операция, или лечение. Вылечил, вот вылечил. Объяснить им, что это, собственно говоря, одна из основ того, что ребенок… например, у нас есть девочка Егора любимая, ну родительская девочка с синдромом Дауна, она сейчас занимается, мы оплачиваем ее занятия, она занимается синхронным плаванием. Но она пока платно занимается, потому что она учится.

К.Мацан

— Ничего себе, серьезный спорт.

К.Алферова

— Она очень талантливая, да, как бы это ее талант. И дальше, если у нее будет так же хорошо получаться, когда ее возьмут в сборную специальную олимпийскую, тогда это уже будет для нее бесплатно, то есть, она будет уже спортсменкой профессиональной. Разные виды спорта есть, которые… у нас есть велосипедист парень, ну до нас уже крутой велосипедист, просто как-то мы с мамой познакомились, тоже нужны были на сборы. Им же важно потом ездить на соревнования, с синдромом Уильямса такой чудный парень, он звонарем служит, работает, как это сказать, при храме?

К.Мацан

— Служит, да.

К.Алферова

— Состоит, служит, да. Он вообще очень такой правильный, завидный жених, короче говоря.

К.Мацан

— Я так понимаю, что фонду сейчас четыре года, да?

К.Алферова

— Ну, четвертый пошел, да,

К.Мацан

— И, может быть, мой вопрос он несколько такой на опережение, но мне кажется, он важный, Вы же понимаете наверняка, что эта дружба, она на всю жизнь. То есть, к Вам пришли маленькие детки, в какой-то момент они будут взрослее-взрослее. Вы как видите эту перспективу?

К.Алферова

— У нас в интернате, мы же когда туда только пришли, там были уже разные дети и сильно-сильно запущено. То есть, в принципе, все дети там были на уровне Маугли. Ну, потому что их никто не любил, они никому не были нужны. Вот сейчас они уже там, особенно, после того, как они съездили летом в Крым, все и все лето там провели в обычном санатории, ну это просто детей подменили. Стали такие обычные классные дети, я имею в виду, без этих детдомовских замашек таких, когда они дерутся, пихаются, или еще что-то. И у нас там, понятно, что были взрослые дети. И вот у нас там всеми любимый Дима, который, к сожалению, такая боль сейчас у всех, то есть мы понимаем, что мы уже за три года, как мы можем наших детей отправить в психоневрологический интернат – это же ужас, а по закону не сделать этого, мы уже их держим-держим, но есть возраст определенный, нам просто негде их там держать, пока у нас нет этих квартир, которые… нужны деньги, чтобы их отремонтировать, очень, на этот проект отдельно нам сейчас нужны на самом деле средства, я сейчас вдруг сообразила – это очень важная такая составляющая социализации таких людей. Не только интернатских, но там предполагаются, там должны быть и родительские дети, которых нужно научить жить самостоятельно в квартире, то есть это такая специальная программа. Кто-то сможет после этого выйти и жить – сопровождаемое проживание, кто-то самостоятельно, но чем быстрее мы это сделаем, тем быстрее мы можем начать учить это делать. Потому что часто родители таких детей, им не до того. Вот у нас есть, например, наш любимый Влад с синдромом Дауна, ему 30 лет, он просто сказочный, надо вам пригласить их с мамой, потому что как он читает стихи – это можно сойти с ума. Он знает их очень много, наизусть. Потому что он очень любит поэзию, у них очень много книг дома, он читает и то, что ему нравится учит наизусть. И мама так его любит своего мальчика и так привыкла, что она все делает за ним, что он не умеет даже макароны сварить, хотя должен был бы. Вот мы мечтаем, когда же мы сможем… я к чему, и вот этот Дима сейчас у нас, к сожалению, пошел в психо… то есть, мы да, выбрали ему самый хороший, который есть в Москве, какой-то действительно, но все волонтеры наши, которые с этими детьми уже три года они их знают, волонтеры как правило выходного дня, которые этих детей забирают… ну не забирают, а которые с ними на выходные выезжают куда-то, но многие с ними в бассейн еще ходят в течение недели. Я смотрю, ну как бы читаю их переписку отдельную в чате каждый день и это их инициатива, не моя – а как же там Дима, а что Дима, и вот они сами к этому Диме поехали, посмотрели, и вот они там очень переживают, что он там плакал, что ему было плохо, но что сейчас он взрослеет. Сами пошли к директору интерната и попросили, уговорили его отпускать Диму, как он привык, вместе с нами на выходные куда-то, или еще что-то. Я к тому, что как мы это видим – видим, что все, что можем, мы ждем не дождемся, когда же мы… то есть, как только появится квартира, естественно Дима будет первый, кто туда пойдет и поселится, потому что не можем мы Диму оставить теперь уже, никак не можем.

 

К.Мацан

— Ксения Алферова – актриса и соучредитель благотворительного фонда поддержки детей с особенностями развития «Я есть» сегодня в гостях в программе «Светлый вечер». В студии Константин Мацан, мы прервемся и вернемся к вам через несколько минут.

 

К.Мацан

— Ксения Алферова, актриса, соучредитель благотворительного фонда поддержки детей с особенностями развития «Я есть» сегодня в гостях в программе «Светлый вечер». Мы говорим о жизни этого фонда, об этих удивительных, как нам Ксения описала, детях.

К.Алферова

—Людях, да.

К.Мацан

— И не только детях, в общем-то, и людях, да.

К.Алферова

— Ну, да, начали с детей, ну, а сейчас мы уже… дети растут наши. Уже становятся подростками.

К.Мацан

— А, вот, в уточнение того, что Вы рассказывали про старших детей – просто юридически получается, как бы их фонд на поруки как бы берет? То есть когда достигает они возраста, когда нужно из, там, детдома, в дом-интернат переходить дальше.

К.Алферова

— Ну, как на поруки, нет. Это наше, ну, то есть, нет. Они же… у них… если это отказник, вот, например, Диму мы берем, да, Ваню, они… сначала у них опекун директор интерната, теперь – если его переводят в ПНИ это жуткое, тогда – это… его опекуном становится директор вот того интерната. То есть мы можем просто активно участвовать в его жизни, всячески его… то есть кому-то можем способствовать тому – у нас там есть несколько детей, и мы понимаем, то есть как бы вместе с директором, все вместе их готовим к тому, что мы, по достижении определенного возраста, будем стараться снять им диагноз, там, умственная отсталость, например, для того, чтобы либо частично дееспособность, либо полную дееспособность, чтобы они могли работать. Потому что это более чем реально. Дело в том, что есть такая еще беда в этих интернатах – многие из них… настолько загадочный такой диагноз для меня – умственная отсталость - и многим детям его ставят еще в роддоме. Таким… ну кому, не знаю, мама алкоголичка и умственная отсталость.

К.Мацан

— Как будто сразу видно, да.

К.Алферова

— Это была дикость. Мы когда помню, были в Доме ребенка во Владимире, вот мы ходим, нам показывают эти свертки туго запеленутые и вот значит, когда начинают перечислять диагнозы этого ребёнка. Он там… если в столбик начать перечислять, это будет больше, чем сам ребенок. Я помню, Егор однажды не выдержал, когда очередная умственная отсталость касательно трехмесячного ребенка прозвучала. Он спрашивает врача, он говорит: «Что, таблицу умножения не знает?» Она так растерялась, смотрит на него, не может понять. «Нет», - и так она ему честно, искренне отвечает. А он говорит: «Вот, незадача-то, а! Не знает таблицу умножения трехмесячный ребенок»

К.Мацан

— Да, да, да.

К.Алферова

— Он правда загадочный. У нас есть вот Ваня, например, наш, Попилыгин, вот у него такой диагноз стоит. Он у нас конечно товарищ еще тот – он очень любит капучино и латте, он у нас любитель кафе.

К.Мацан

— Хороший вкус.

К.Алферова

— Хороший вкус и, вот сейчас мы в Мастерславле, это, вот, город мастеров. наверняка к Вам и Виталий приходил Сурвилло, наверняка про его рассказывали, про этот город у нас в Москве – такое, особенное место. Там сейчас вот месяц будет висеть вот выставка, вот как раз Димы нашего – синдром Дауна и Вани Попилыгина, выставка их фоторабот. Дима-то у нас уже со стажем такой фотограф, он просто случайно однажды взял в руки, там, фотоаппарат и стал что-то…. Ну, как бы, ему дали пофотографировать. Так ему понравилось, то есть это была… расставаться он с ним не хотел не при каких обстоятельствах, ему выдали его собственный Canon, хороший фотоапарат відали.

К.Мацан

— Серьезно.

К.Алферова

— И он начал фотографировать. Когда мы посмотрели на фотографии, ну, это очень круто, что он делает, и он выиграл даже какой-то конкурс, директор отправил его фотографии не указывая специально по началу, ну, как бы обычный, и он там занял призовое место.

К.Мацан

— Ну, вот, к вопросу о СМИ. Мы с Вами до эфира разговаривали, Вы чуть-чуть приоткрыли Ваши планы, что…

К.Алферова

— Да, очень хочется.

К.Мацан

— Что в планах устроить, ну, мастер-класс, не мастер-класс, беседу с журналистами.

К.Алферова

— Беседу, да, да, да.

К.Мацан

— На тему того, как говорить о таких удивительных детях в СМИ. Вот в чем необходимость такой меры и как бы что Вы собираетесь, что Вы хотели бы до журналистов донести.

К.Алферова

— Я просто пришла к Вам сюда, я секрет расскажу людям, да, я пришла к Вам сюда в студию под глубоким… после записи программы «Мужское и женское» на Первом канале на телевидении. Меня туда позвали, потому что обсуждали как раз вопрос, касательный, который сейчас очень живо обсуждается, по-моему, по всем каналам. Зрители, наверняка, которые слушают, многие из них в курсе –там девочка с синдромом Дауна, которая учительница мама брала с собой на уроки и как были недовольны родители всех остальных детей. Я, в общем, пошла туда, но через несколько минут сбежала из этой студии потому что, ну, вот мы делаем, не только мы, да, мы многое, что стараемся делать для того, чтобы рассказать что-то там, в частности про синдром, да, показать каких-то детей. Есть такой секрет – мы это делаем с большой любовью к этим людям и наша задача…

К.Мацан

— Важный секрет.

К.Алферова

— Это очень важно и наша задача показать, в чем они талантливы и хороши, соответственно, ну, максимально с выгодной, что ли стороны, ну, как любого человека. И учитывая, что общество, ну, не знакомо пока и не на улицах мы не видим, ну, люди не знают, в силу того, что никогда про это не говорили, они жили где-то там, в интернатах за колючей проволокой. То есть людей в этом винить сложно, там, и тот же самый синдром Дауна ассоциируется исключительно с кучей негативных каких-то вещей. Поэтому, когда на центральном канале телевидения, ну, то есть если бы я делала эту программу, то девочка-героиня, она назначена была бы в красивом платье, с красивой прической, максимально выгодно снятая, в смысле света и всего, да, ну, как-то. Мы бы играли, бегали, она бы хохотала. Ну, для того, чтобы вызвать у Вас симпатию, как к любому обычному ребенку. Потому что если снять, там, мою Дуню, когда она капризничает и выпячивает вперед губу и еще что-нибудь. Ну, это будет совсем не симпатичный ребенок и скажут: «Господи, что за ужас такой?» Я первая. Можно так, а можно, когда она улыбается, это будет совсем….

К.Мацан

— Любого человека можно подать по-разному.

К.Алферова

— Естественно, я вам об этом и говорю. Ну, почему-то, да, вот, создатели этой программы, не говоря уже об атмосфере, о том, как там нападали на маму, как все скандалили, кричали, это ужасно. То есть почему-то последнее время, то есть какая-то вот эта жареная тема, вообще, я так понимаю, что все телевидение у нас сейчас нацелено на скандал.

К.Мацан

— По принципу – чем хуже, тем лучше.

К.Алферова

— Естественно. И поэтому, понятно, что все живут в тяжелых условиях, эти люди, как правило, это мамы-одиночки часто. И да, они сталкиваются с каким-то негативным к себе отношением, периодически. Можно про это бесконечно рассказывать, а можно рассказать, ну как бы.. под каким углом. А у меня есть огромное количество семей, классных совершенно, полных семей, молодых семей, у которых много детей, один из которых или с тем, или с другим, там, синдромом, или особенностью и которые не стесняются своих детей, которые принимают их целиком и полностью, которые путешествуют с ними везде и так далее, тому подобное. То есть если Вы смотрите на эту семью, Вы думает – почему же это бремя, почему же крест, который они несут, какое счастье, какая радость, потому что эти люди, они транслируют совсем другое. Но надо сначала показать, наверно, все-таки акцент на таких делать семьях. Это было бы правильнее, потому что все сюжеты, если Вы возьмете, просто даже прогуглите все это – это скандал, это какой-то ужас, это какое-то дно, такое какое-то беспросветное горе такое, но это не так. Да, как и с любым ребенком есть свои проблемы, безусловно, никто же не утверждает, что это не так. Тем более, ну, там, некуда податься, но зачем же только про это говорить?

К.Мацан

— Ну, вот, в начале программы Вы упомянули… произнесли такие слов, что сейчас возникает мода на рассказы об этих удивительных детях.

К.Алферова

— Мода, мода, это прямо…

К.Мацан

— В принципе, а мода это хорошо или плохо в данной, конкретной ситуации.

К.Алферова

— Это хорошо с той точки зрения, что про это говорят и много, но просто когда только начали говорить – это было как-то точечно и красиво, что называется. А сейчас она какой-то крен такой приобретает странный – и просто, к сожалению, вся наша, там, работа, не только наша, многолетняя по, как это правильно сказать-то, продвижению этого нового для нас продукта в массы, так это скажем. Какое-то создание правильного образа, соответствующего действительности, она может быть просто перечеркнута одной такой программой жуткой. И все эти, там, взрослые, например, женщины, которые…. Для которых, ну, правда, это слово не ассоциируется ни с чем хорошим – вот, я же говорила, вот какая она страшненькая, толстенькая или что-то в этом роде. Ну, это не правильно. То есть здесь надо искать… и когда ведущий программы, например, говорит такую фразу, я просто была, я сидела, думала: «Боже, что происходит?» Господин Гордон говорит такую фразу, он говорит: «Нет. Вы, понимаете, я понимаю, что дело не в том, что – там речь шла о том, что она вполне возможно могла бы отвлекать детей других, сидящих в классе, да, ну, просто посторонний ребенок сидит, что не важно, мол, какая она особенная или не особенная, и попугай в классе, и щенок, и котенок, отвлекали бы». Вот если я мама особенного ребенка, меня бы это очень задело – сравнение… ну, хотя я понимаю, что он вроде бы ничего плохо сказать не хотел, но это очень обидно слышать. Потому что я болезненно воспринимаю это.

К.Мацан

— Стилистически фраза все равно однозначно негативна, да.

К.Алферова

— Построена не очень корректно, согласитесь, такое сравнение, какая-то такая параллель, она не хорошая. Учитывая, что отношение-то, оно все равно в массе своей, не очень. Поэтому, надо очень сильно думать над каждым словом, взвешивать, в такой деликатной ситуации, когда ты произносишь и что ты вкладываешь, грубо говоря, в уши телезрителей.

К.Мацан

— Когда год назад Вы были у нас в эфире, Вы рассказывали, что у Вас как бы подначивали, просили заниматься немножко как бы пиаром фонда, пиаром этой темы, чтобы привлекать к ней внимание и рассказывать за счет, может быть, актерской популярности Вашей семейной четы

К.Алферова

— Да, я так говорила? Может в каком-то другом контексте.

К.Мацан

— Мысль была, что мы много занимались, вот, собственно, деятельностью, работой с детьми, а есть еще сторона публичная. Публичная для привлечения внимания.

К.Алферова

— Ну, просто больше про это говорить.

К.Мацан

— Да, да. Вот, как Вам кажется – во-первых, изменилось ли что-то, там, за год или за эти годы, в плане отношения общества к этим людям.

К.Алферова

— Я думаю, что да и очень.

К.Мацан

— На каких примерах Вы это видите?

К.Алферова

— Ну, например, если говорить… просто есть все-таки немножко разница больших городов, да, и глубинки, что называется. Хотя, с одной стороны, разница в том смысле, что люди, которые здесь, там, в Москве, много путешествуют как минимум, то есть они видели таких людей в каких-то таких, обычных человеческих условиях, и понимают, что вроде во всем мире это норма, что они все вместе, там, ездят, в кафе сидят. Значит, это в общем, как минимум не заразно. Хотя, Вы знаете, я, вот, начала говорить про Питер, они живут, вот эти дети, в тренировочной квартире, такой небольшой городок, такие страшные дома, вот эти, типа, «а-ля хрущевки» и они там уже несколько месяцев живут, с августа. И они ни разу не столкнулись, я говорю, дети очень такие… тяжелые дети, они ни разу не столкнулись там ни с одним негативным… потому что, там, ребёнок. Он может, он же непосредственно реагирует, не знаю, там, какой-нибудь мужик гуляет с собакой и вот на него вдруг набрасывается большая тушка, там, начинает, ну как бы – ааааааааааа. Радуется – человек собаку увидел просто впервые в жизни на улице. Нет, ну, то есть как бы, и дальше как бы мужик говорит – нравится собака моя – приходи в гости ко мне, приходи, а у меня еще кошка есть, а еще, там, у меня скоро щенки родятся. Там, знаете, там может быть секрет в том, что там, рядом есть совершенно чудесный храм с батюшкой, приход, который… молодой батюшка с матушкой, и они там такую бурную деятельность развернули, просветительскую какую-то, не знаю, очистительно какую-то такую верную, то есть они очень много чего делают для этого городка. Люди ходят в храм и вот эти дети, они тоже при храме работают. При храме работают и может быть в этом и секрет, не знаю, ну, я к тому, что я вот ни разу не сталкивалась с таким откровенно отрицательным каким-то. То есть меня часто люди спрашивают аккуратно, мне родители рассказывают о каких-то таких ситуациях. Но многие из них уже, если это молодые родители, научились спокойно объяснять, ну, как бы, не обижаясь. Те, которые постарше, конечно, они уже привыкли, к тому, что они никому не были нужны. Нам, вот, кстати, очень нужна, там, периодически, работа, да, для наших взрослых товарищей, мы ее ищем, годящаяся им. И нам часто предлагают сами, то есть нам, например, многие проекты, которые мы делаем, люди приходят к нам сами, кафе владельцы, каких-то я не знаю, там, книжных магазинов – давайте, а давайте. Это я к вопросу о… то есть мы их не просили, а им хочется. Или, там, какие-то наши друзья, коллеги, которые всячески хотят помочь, чем могут. Они говорят: «А давайте, мы пригласим кого-то там, волонтеров или детей на спектакли» - «А, давайте». «А, давайте, это» - то есть очень людям хочется в этом участвовать, помогать и как-то, ну, что ли быть с этими детьми рядом, ну, с чем я сталкиваюсь.

К.Мацан

— Вы вот упомянули в одном из своих ответов, что как минимум сейчас стало понятно большинству людей, что…

К.Алферова

— Это не заразно.

К.Мацан

— Это не заразно, да. А вот и вправду же есть целый набор, наверняка есть целый набор стереотипов, ложных представлений об этих удивительных детях. Вот с какими самыми странными Вы сталкиваетесь, которые Вы могли бы развенчать в программе в нашей.

К.Алферова

— Вы знаете, вот с аутизмом, мне кажется, их не так много, потому что это не так давно возникшее вообще слово, про которое никто ничего не понимает в принципе. И сейчас, по-моему, аутизмом называют все, что можно – странный – аутист, наверное, молчит. Сейчас интровертов называют – о, я аутист, люди сейчас про себя любят часто говорить, но синдром-то… про синдром Дауна как правило, про них вот такие стойкие, ну. что, во-первых, это болезнь, такое серьезное заболевание, которое даже некоторые врачи в глубинке иногда считают, что это может быть ребенок перерастет, перерастет они говорят.

К.Мацан

— Пройдет.

К.Алферова

— Пройдет, да. Что это только у старо родящих каких-то женщин рождается такие дети, в социально-неблагополучных семьях обязательно, это тоже условие какое-то такое. То есть какое-то нечто, нечто, что это овощ, который не обучаемый. Который не может и никогда не будет вообще не на что способен. Ни одного такого ребенка, я Вам открою секрет, я не видела. Я видела, которые учатся в обычных школах. Например, тот же самый Никита Паничев, он, Господи, если я Вам буду перечислять все, что он умеет делать, то я минут пятнадцать потрачу времени. При чем хорошо делать – петь, танцевать, играть с листа, ну, то есть, вот мелодию с листа подбирать на пианино, он краснодеревщик, он очень хорошо рисует, у него абсолютно идеальный каллиграфический почерк и так далее и тому подобное. Не говоря уже там…

К.Мацан

— Потрясающе.

К.Алферова

— Про Влада начала говорить, который знает очень много, я не знаю столько стихов, я не умею их так красиво их читать как он, который фанат абсолютный древней Греции и может читать лекцию в Университете о мифах древней Греции, то что ему очень нравится. Вот ему тридцать лет, синдром Дауна, человек. Коля Голышев опять же с синдромом, который пишет удивительные сказки и стихи. Ну, то есть Вам могу бесконечно перечислять - там, девочка, да, Ангелина, которая занимается синхронным плаванием.

К.Мацан

—А можно прийти на Ваш праздник и все это увидеть своими глазами?

К.Алферова

— На фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации) мы про это пишем, приходите, пожалуйста.

К.Мацан

— Ксения Алферова, актриса, соучредитель благотворительного фонда поддержки детей с особенностями развития «Я есть» сегодня в гостях в программе «Светлый вечер». Я вот еще о чем бы Вас хотел спросить – я в свое время как журналист писал репортаж о доме-интернате для умственно отсталых детишек. И это было самое тяжелое задание вообще в моей практике.

К.Алферова

— Это вот наш, наш интернат.

К.Мацан

— В Кунцево.

К.Алферова

— Нет, в смысле наш я имею в виду такие интернаты, про которые я Вам говорю, вот, наш – это для детей с глубокой умственной отсталостью – так это называется.

К.Мацан

— И я помню, что я провел там несколько часов – с утра всего лишь, там, часа 2-3-4 может быть, вернулся домой, это было два дня, и я был настолько, помню себя, эмоционально выхолощен, что я рухнул спать, и спал до утра.

К.Алферова

— Почему?

К.Мацан

— Я не знаю почему, но вот почему-то это совершенно на меня, таким образом, подействовало. Видимо, столько требовалось организму какой-то эмоциональной защиты, вот, от того, что происходит вокруг, что просто энергия закончилась за пол дня. Как Вы справляетесь?

К.Алферова

— Вы знаете, дело в том, что просто, вот, в формате интерната, вот, наш интернат, куда мы пришли три года назад, вот, ну, принципе, наверно, я тоже очень уставала, помню. Но потому что там был жуткий совершенно директор, там это все было, я говорю, то есть такие маугли, которых кормят, поют и одевают и в общем больше – а что с ними можно делать? Ну, там они прыгают, какие-то праздники, такие все, не пойми какие. И то количество... я думаю, что Вы уставали от того, что… потому что… то есть - это такие недолюбленные дети, которые, когда видят… то есть они готовы отдать, они очень много дают, очень много, но они берут очень много, потому что – ну, то есть им каждому хочется тебя обнять, поцеловать, и чтобы ты – ах, ты его гладишь, и меня погладь, и меня поцелуй. А я уже не говорю про лежачих деток, которые в принципе, за ними только уход осуществляют, да, там, памперс поменяли, сунули ложку с едой или через катетер, а если ты подходишь и гладишь его о голове, то это просто какой-то… это ему хватит этих впечатлений, то есть это такой восторг дикий вызывает у человека. Я себя поймала на том, что когда мы поменяли директора, атмосфера очень гнетущая была, именно таких вот, отсутствие любви, какое-то вот странное ощущения, а потом, когда у нас поменялось, то есть поменялись воспитатели, поменялся директор, дети, которые стали ездить… совсем иначе, они ведут себя иначе, любовь когда там поселилась, когда все стали улыбаться – воспитатели стали улыбаться, дети стали улыбаться, стали свободно везде ходить – то есть я сейчас понимаю, что я туда прихожу вот как, да, и я не устаю, а наоборот я напитываюсь каким-то невозможным количеством от них энергии. Но они… потому что они ну, как бы, выросли, они повзрослели и стали такими людьми, которых любят, которых хотят, у которых есть друзья, которые знают, что такое… не знаю, там, если взрослые ребята, капучино, например, которые бывали в кино, в театре, которые ходят в школу, у нас все ходят в школу, например, там, в красивых платьях, с разными рюкзаками, они ходят в разных платьях. Ну, то есть, как… и они стали … и поэтому теперь такой вот атмосферой… то есть ты….

К.Мацан

— Ну, меня помню, тогда еще поразило…

К.Алферова

— То есть Вы очень много, Вам хотелось бы – Вы же человек, понятно, что вам... а Вы же не можете всем себя отдать, а очень, ну, бессознательно, хочется.

К.Мацан

— Слушайте, какое точное объяснение. Спасибо Вам большое, наконец-то я это понял.

К.Алферова

— Ну, правда. То есть Вы потратили, ну, не знаю, там, все запасы, ресурсы. А у нас обычных людей этот ресурс любви очень маленьких, я Вам по секрету хочу сказать. То есть я единиц встречала, у кого действительно их много.

К.Мацан

— Вот, как раз вопрос о ресурсах любви – меня поразили те воспитательницы, нянечки, волонтеры, которые там работали. Вот, Вы в одном своем интервью сказали, что эти люди светятся.

К.Алферова

— Это правда.

К.Мацан

— А как Вам кажется – это такой склад характера у людей, которые туда приходят работать или, грубо говоря, любой туда придет работать и через год будет светиться вот также?

К.Алферова

— Ну, я видела тех, которые не светятся, совсем не светятся. Поэтому даже не знаю, что это, какая-то… ну, видимо, душа либо может… почему-то у некоторых она начинает работать, а у некоторых почему-то нет. Я не знаю уже от чего это зависит, но я могу по себе сказать, что для этого нужно открыть сердце навстречу. Ты принимаешь, то есть ты идешь к этим людям с открытым сердцем, к этим людям, мамам, детям, и ты очень много получаешь в ответ. И ты сам не заметно для себя начинаешь меняться в лучшую сторону. Вот прямо сильно в лучшую сторону и душа, она начинает работать у тебя, даже если ты, в общем, не потому что ты такой хороший, а потому что это как-то помимо тебя происходит. Они заставляют, эти дети, тебя работать внутренне.

К.Мацан

— Вот, Вы говорили в интервью, что да, приходишь к таким детям, в такие места, общаешься с ними и меняется внутренняя система ценностей.

К.Алферова

— Очень сильно.

К.Мацан

— И она уже обратно поменяться не может.

К.Алферова

— Нет.

К.Мацан

— Уже не можешь жить, как будто этого не было с тобой.

К.Алферова

— И жаловаться на все подряд, на свою жизнь, это как-то уже становится странно.

К.Мацан

— А Вы можете рассказать – в Вашем случае, что на что изменилось, что Вы для себя такого открыли, когда с этими детьми начали общаться?

К.Алфероваа

— Ну, я как любой обычный человек, у меня много всяких недовольств и претензий к Господу Богу, наверно периодически – ну, вот это мне бы хотелось и то, и это как-то не так.

К.Мацан

— Знакомо.

К.Алферова

— Да, а попросишь что-нибудь и вроде, и сделает, а ты думаешь – да, все конечно правильно, но вот еще был нюанс один, вот ты тут что-то немножко не так сделал.

К.Мацан

— Я ведь заказывала такое, да.

К.Алферова

— И как-то у тебя это не то и то у тебя не так, и с работой у тебя и как-то у тебя все не так. А потом думаешь – Боже мой, у тебя не так? Видя, например, если ты видишь маму, которая, безусловно, принимает своего этого ребенка, например, там, перекрученного, который не говорит, у которого, ну, к сожалению, не знаю, там, слюнки текут или еще что-то, и он никогда не заговорит и никогда не раскрутится в другую сторону, но она так любит этого ребенка, и она абсолютно, стопроцентно принимает его и она говорит тебе искренне, глядя на тебя говорит тебе: «Да у меня все хорошо». А у вас пандуса, там, я не знаю, нет, и лифт у вас маленький, вы таскаете его на коляске – «Ну, да, да, тяжело конечно». И что-то она начинает перечислять, какие-то сложности, потом так замирает и говорит: «Ну, вообще, у меня все хорошо, я счастлива». Потому что, там, не знаю, Машенька ложку взяла в руку вдруг и может быть это будет самое большое достижение Машеньки до конца ее дней, а мама счастлива. И Машенька это понимает, что, Маша какая-то невозможная красавица глядя на то, как на нее смотрит мама.

К.Мацан

— Другой метод мышления просто, да.

К.Алферова

— Восприятие жизни, она благодарна за какие-то, ну, просто за то, что она просыпается с утра и день новый и солнце – спасибо. Нет, дождь идет – спасибо, Господи. И вечером тоже, она научилась говорить спасибо и благодарить за какие-то и за плохие вещи, то есть, как мне кажется плохие – что-то происходит, я говорю – спасибо тебе, хороший урок. То есть, значит, я что-то сделала не так, значит это ну, как бы, вопрос ко мне и возможность учиться. То есть любое испытание это возможность сделать себя лучше, научиться чему-то в этой жизни, а не «за что мне, за что» - да не за что – почему-то, почему-то и зачем-то. И понимаешь, что, в общем, тебе уже Господь, то, что ты, я у вас тут сижу тут с руками, с ногами, здоровая, да, родилась там, где родилась, хожу, езжу, везде работаю, делаю, что хочу, да – это какой-то один такой бонус мне дали. За что? Думаешь, за что же мне такое Господь дал.

К.Мацан

— Для чего.

К.Алферова

— Ну, для чего, да. Что же я должна такое сделать, чтобы оправдать, грубо говоря, такой уже подарок, который тебе дали.

К.Мацан

— Смотрите, насколько я могу судить – актерам, в силу профессии часто приходится обращаться к собственной эмоциональной памяти, к пережитому, к опыту, чтобы черпать его для игры, это в принципе, я так понимаю, одна из основных актерских техник.

К.Алферова

— Ну, да, да, да, да, странная профессия.

К.Мацан

— А вот почему странная?

К.Алферова

— Ну, она какая-то странная, потому что ты, я думаю, что вы это не раз уже слышали и не от одного актера, это не байка, это, правда, и это бессознательно у тебя происходит, то есть ты вдруг обращаешь на это внимание, когда ты что-то очень сильно переживаешь и вдруг ты видишь себя со стороны и ты начинаешь запоминать как ты это делаешь или думаешь – вот так бы я никогда не сыграла. Или мне бы не пришло в голову так сыграть, например.

К.Мацан

— Ну, вот, смотрите, за время Вашей работы с этими удивительными детьми Вы, наверное, таким количеством эмоций, любви, опыта напитались. Насколько это помогает и обогащает Вас сейчас в работе. Насколько это востребовано бывает?

К.Алферова

— Ой, Вы знаете, я наоборот, у меня, когда я начала этим заниматься, у меня жуткий протест возник против моей профессии. Ну, моей лично. Потому что, ну, как-то я подумала, что те сериалы в массе своей, которые у нас снимаются, не пойми какие, да, и не пойми, зачем и для чего, а ты тратишь на это очень много времени и сил, я как-то подумала – и что, вот я снимусь и меня покажут, ну, узнает меня еще какое-то количество, ну, типа, и что? Что я в мир-то хорошего такого принесу? КПД – то какой? Какой-то нулевой. И я вот года два вообще не снималась и не соглашалась и вывелась, там, из нескольких спектаклей, но учитывая, что эта профессия сродни диагнозу, то ты не можешь долго этого не делать.

К.Мацан

— Это, в отличие от ДЦП заболевание.

К.Алферова

— Это вы отличие от синдрома Дауна не лечится, тоже вернее вместе. То есть это такое некое дополнительная хромосома - актерство, поэтому мне так видимо, близки все эти, я их очень хорошо понимаю. Это такой, как это, образ мысли и жизни. Я не смогу согласиться на что-то, то есть какие-то приходят сейчас предложения, там, вот, я вернулась, грубо говоря, я понимаю, что, наверное, ну, это же моя профессия, за это деньги в конце концов платят, но я не могу переступить через себя. Именно потому, что как-то вот… я даже сформулировать Вам не смогу, какие-то жизненные, там, ну, вот, там, например, вот, эта программа «Мужское и женское». Я понимаю, что я даже не могу находиться там, потому что это неправильно. И, к сожалению, поменять это не в моих силах. Но, там, соответственно я, там, меняю, то, что я… ну, не меняю, а пытаюсь, ну, в силу моего понимания, делать какие-то вещи, чего, кстати, всем советую, потому что у нас в стране очень принято… очень у нас любят жаловаться на государство все и считать, что нам все - кто-то что-то должен, а мне кажется, просто, ну, не нравится тебе, бери, делай, говори. Мы все очень много чего можем сделать сами, не обязательно же революцию устраивать, она же может быть микро такая, просто на уровне своей семьи. То есть, грубо говоря, вот эти дети, родители обычных детей, да, которые были против того, чтобы девочка с синдромом Дауна была в их классе, они очень сильно навредили своим детям. То есть они могут жаловаться на государство, но государство здесь бессильно. То есть они должны сильно поработать над собой, объяснить они могут, как минимум объяснить, там, пойти и сами поинтересоваться, а потом объяснить своим детям, что люди разные. У нас, вот, например, есть мальчик, у Дуни в классе, ну, ему сложновато там пока как бы, да, успевать, да, как всем остальным детям и он ведет себя там иногда чуть более агрессивно, чем другие дети. Я всегда объясняю Дуне, я говорю, что… все вот, а вот какой он плохой. Я говорю – нет, вот, именно даже потому, может быть он тебе даже как мальчик, там, ну… только потому, что все, а ты должна, значит, подойти к нему и помочь ему. Не можешь, ты не имеешь права этого не делать, потому что ему сложнее, потому что он немножко другой, он другой, объяснить, что все мы разные.

К.Мацан

— При этом абсолютно равные,

К.Алферова

— Абсолютно. Перед Богом уж точно.

К.Мацан

— Спасибо огромное за сегодняшнюю беседу, вот, лучшего финала для нашей беседы не придумать.

К.Алферова

— Мне батюшка сказал однажды, наш духовник, он сказал, я, к сожалению, так хорошо, как он не повторю, но смысл в том, что самое главное, когда у тебя какие-то претензии к себе или к другим людям, ну, Господь-то, он любит тебя таким, какой ты есть и он тебе многое прощает. Это вопрос, там, о прощении другим людям, но и к себе в том числе. Поэтому это важно – не заслуживать, там, хорошее отношение, ну, вот, как-то да, это про человеко-угодничество в основном, а главное все-таки мерило, оно же наверху. И зовут его Бог.

К.Мацан

— Ксения Алферова, актриса, соучредитель благотворительного фонда поддержки детей с особенностями развития «Я есть» сегодня была в гостях в программе «Светлый вечер». Спасибо еще раз огромное за удивительно эмоционально наполненное и искреннее общение.

К.Алферова

— Спасибо Вам, что пригласили.

К.Мацан

— В студии был Константин Мацан, это радио «Вера», «Светлый вечер», услышимся снова в эфире, до свидания.