"Откуда пошла русская литература". Светлый вечер с Александром Ужанковым (эф. 14.04.2016)

У нас в гостях был доктор филологических наук, профессор по научной работе Литературного института имени Горького и Сретенской Духовной семинарии Александр Ужанков.

Мы говорили о первых литературных памятниках древней Руси, о том, кто писал эти труды и какие смыслы тогда вкладывались в создание книг и летописей.

 

А.Пичугин

— Здравствуйте, дорогие слушатели! Это программа «Светлый вечер» на светлом радио здесь мы: Лиза Горская.

Л.Горская

— Алексей Пичугин.

А.Пичугин

— И с удовольствием представляем вам нашего гостя. Этот час вместе с нами проведет Александр Ужанков – академик, доктор филологических наук, действительный член Академии Российской словесности. Здравствуйте, Александр Николаевич!

А.Ужанков

— Здравствуйте!

Наше досье:

Александр Ужанков родился в 1955 году в городе Щорсе Черниговской области на Украине. Окончил русское отделение филологического факультета Львовского государственного университета имени Франка, доктор филологических наук, кандидат культурологии, действительный член Академии Российской словесности, профессор и проректор по научной работе Литературного института имени Горького. Преподает в нескольких учебных заведениях, в том числе в Сретенской духовной семинарии. Член общественного совета при Министерстве культуры.

Л.Горская

— Мы сегодня будем говорить о древнерусской литературе, наверное, так, и в целом о литературе. В связи с этим я хотела сразу Вам задать те вопросы, которые у меня накопились. Они связаны с первым дошедшим до нас авторским памятником русской литературы – это «Слово о законе и благодати» - так звучит сокращенно название митрополита Илариона. Памятник датируется, я напомню нашим слушателям, серединой XI века, то есть самая ранняя датировка 1037 год. По поводу датировки, на самом деле, тоже поговорим отдельно. Я думаю, что есть более точная дата, когда все-таки этот памятник был создан, и почему «Слово о законе и благодати». Закон, как я понимаю, как символ Ветхого завета – Закон Моисеев, и благодать, как то, что дал нам Новый завет, и почему именно этот памятник вот так возник в древнерусской литературе, на Руси, и почему он имеет эпохальное значение, почему именно он, почему именно тогда, почему именно митрополит Иларион. Вот так вот.

А.Ужанков

— Давайте разбираться.

Л.Горская

— Давайте.

А.Ужанков

— Прежде всего, я хотел бы обратить внимание наших слушателей, что для вот этого периода древнерусского я бы не стал бы употреблять слово «литература». Я бы все это называл «словесностью». Почему? Потому что литература, как правило, основывается на типизации, обобщении и вымысле, то есть на художественном методе или творческом методе писателя. А древнерусские книжники – под книжниками подразумевали как раз тот самый пласт образованных людей, которые оставили после себя творения, подчеркиваю, не сочинения, потому что сочиняли как раз литераторы, это в Новое и Новейшее время. Все, что было написано вот в этот, древний период, как правило, писалось по послушанию, и писалось по благодати, то есть древнерусский книжник не считал себя писателем – в лучшем случае он называл себя «списатель», то есть тот человек, которому Господь открывает нечто, и он записывает, поэтому в основе своей древнерусская словесность анонимна. Мы действительно очень мало знаем памятников авторских. Вы правильно заметили, что «Слово о законе и благодати» тогда еще пресвитера, иеромонаха церкви святых Апостолов в княжеском Берестово – княжеской резиденции под Киевом - Илариона было написано и мы здесь можем сказать абсолютно точно, в 1038 году. Смотрите, 1038 год – это 50 лет принятия Русью христианства. По «Слову о законе и благодати» у меня написано книга, и там есть мой перевод на современный язык, но самое главное, это, конечно, датировка. Удалось с точностью до плюс-минус одного часа датировать это произведение.

А.Пичугин

— А как это?

Л.Горская

— Каким образом?

А.Пичугин

— Уникальная работа, потому что там изначально разница в датировках была 11-12 лет.

Л.Горская

— Больше.

А.Ужанков

— Совершенно верно.

А.Пичугин

— Даже больше.

А.Ужанков

— Эту методику датировки древнерусских творений еще когда-то применил Шахматов. Он использует…

А.Пичугин

— Я прошу прощения. Просто, наверное, не все знают, кто такой Шахматов. Тут, наверное, стоит пояснить.

А.Ужанков

— Академик Шахматов – известный лингвист, исследователь древнерусского летописания, собственно он и установил историю написания первой древнерусской летописи – «Повести врéменных лет», я ударение ставлю именно так.

Л.Горская

— И почему, кстати? Поясните, пожалуйста.

А.Ужанков

— Нужно отметить, что мировоззрение древнерусских книжников было эсхатологическим, то есть на все явления действительности они смотрели через призму…

Л.Горская

— Грядущего конца света.

А.Ужанков

— Совершенно верно. Страшного Суда. И поэтому, если мы посмотрим на название первой древнерусской летописи «Се повести времянных лет откуда есть пошла Русская земля, кто в Киеве начаше первее княжити и како Русская земля стала есть…», вот здесь возникает вопрос, что значит «времянных лет». В Древней Руси не было ударения временнЫх. Меня учили в университете временнЫх, поскольку так когда-то настаивал Лихачев.

Л.Горская

— Так учили всех нас.

А.Ужанков

— Да. А я учу своих студентов врЕменных, то есть если мы посмотрим на древнерусское летописание, мы увидим, что оно вдруг внезапно заканчивается в конце XV века. А что такое XV век?

Л.Горская

— Конец света.

А.Ужанков

— Это симметричный год. В Древней Руси как полагали: в Библии сказано, что у Господа Бога один день, как тысячу лет, а тысяча лет – как один день. Значит, если Господь сотворил мир за шесть дней, в седьмой почил, значит седмица, и мир должен простоять семь тысяч лет. Чтобы перевести на нашу эру исчисление, так сказать, времяисчисление, должно отнять 5 508 лет, и получается 1492 год. Вот в этом году, кстати – открытия Америки, и ожидали конец света. Поэтому древнерусское летописание заканчивалось к этому году. В московском летописном своде, тогда должен тоже заметить, что новолетие были 1 сентября, так вот 1 сентября 7000 года, как тогда было отмечено, написано: «здесь тьма, здесь мрак, здесь чаем пришествия Христова», и жанр летописания заканчивался именно в 1488,1490, 1492 годах от Рождества Христова, или в 7000. Собственно, уже в начале XVI века, мы знаем 1512 год – это первый «Хронограф» общерусский, то есть совсем другой жанр, и уже другое исчисление. Там уже теория трех христианских царств возникает, и поэтому уже совершенно другой принцип исторического повествования – «Хронографы». Но, если мы вернемся к «Слову о законе и благодати», то мы увидим, что впервые теоретические, эта мировоззренческая точка зрения, была как раз заявлена будущим митрополитом Иларионом в «Слове о законе и благодати». «Слово», почему я говорю, что оно написано в этом году - по широкой атрибуции его и датировке обычно как говорят: в «Слове» упоминается София Киевская. Но она, по некоторым данным, не могла быть построена ранее 1037 года.

А.Пичугин

— Прошу прощения. Стоит, наверное, отметить, что вот это масштабное Ярославово строительство в Киеве, оно тоже было связано с эсхатологическими настроениями.

А.Ужанков

— Совершенно верно. Абсолютно верно. Сейчас к этому вопросу я вернусь. И вторая высшая планка хронологическая – это 1050 год, поскольку с «Слове о законе…» упоминается жена Ярослава Мудрого Ирина, а в 1050 году она скончалась, а в «Слове…» она как живая еще, то есть этот промежуток: с 1037 по 1038 год. Но как можно датировать более ранее. Вы абсолютно верно заметили, Алексей, что Ярослав Мудрый к какой-то дате, непонятно какой, или к какому-то времени затеял грандиозное строительство, и здесь что немаловажно отметить, в Библии отмечались юбилейные года. Юбилей – это как раз 50 лет, и в Библии, и в «Просветителе» Иосифа Волоцкого, то есть тем самым мы видим, как это воспринимается, библейские тексты на Руси, сказано: нужно взять семь раз по семь и добавить один год. В этот год не сеют, не пашут, ибо это год юбилейный. И в Библиях отмечали все эти юбилеи, и, оказывается, на Руси тоже. Так вот, 1037 год – это юбилей Софии Константинопольской, и, скорее всего, что именно к этому году Ярослав Мудрый заканчивает грандиозное строительство Софии Киевской.

Л.Горская

— Но это не пятидесятилетний юбилей Софии Константинопольской.

А.Ужанков

— Это пятисотлетний юбилей.

Л.Горская

— Пятисотлетний, да.

А.Ужанков

— Это ровно пятьсот лет.

Л.Горская

— Да.

А.Ужанков

— И, во-первых, Ярослав заканчивает строительство Софии Киевской, и отмечает 50-летие Киевской митрополии, то есть 50 лет со дня принятия Русью христианства. Это – первое. Второе – для Древней Руси, для осмысления тех событий, которые происходят на Руси, очень важно было опять же, те самые цифры, которые высчитывались: когда может настать конец света. Во времена Ярослава тоже ожидали конец света. Вы спросите, а как же так? Вот только что мы разобрались, что в 7000-м году, но есть еще и другое исчисление, потому что на Руси любили считать. Если мы внимательно посмотрим уже новозаветные книги, то мы увидим, что Спаситель пришел в этот мир с тем, чтобы спасти человечество, затем он спускается в ад, и ангелы сажают сатану на цепь на тысячу лет. Возраст Спасителя – это 33 с небольшим. Прибавляем еще тысячу лет. Опять же, а Сатанаил должен быть опутан путами три с половиной года. Вот все складываем, и получаем 1037 год или около, потому что мы точно не знаем года рождения Спасителя, но около этого года, то есть 1037 года, ожидалось тоже конец света, причем как у нас на Руси, так и в Западной Европе, христианском мире, я имею в виду. Это – первое. Второе. Ярослав Мудрый, как и многие православные люди, естественно воспринимал круг христианский… Вот мы сейчас говорим постпраздненства Благовещения Пресвятой Богородицы – это первый, скажем, праздник в церковном христианском круге.

Л.Горская

— Из двенадцати праздников?

А.Ужанков

— Да. И он пограничный между Ветхим Заветом и Новым Заветом. С него начинается церковный круг. На Руси он заканчивается Пасхой. И вот когда Благовещение совпадает с Пасхой – это была кириопасха, и полагали, что именно на кириопасху будет конец света. Так вот, в 1037 году, о котором мы с вами говорим, Благовещение было кануном Пасхи, то есть 24 марта – это была Великая суббота – по старому стилю это и есть Благовещение, а 25 – это была Пасха. И вот, воспринимается уже тогда, как добрый знак, что дескать, это не кириопасха – кириопасхи все отмечались.

Л.Горская

— Мимо?

А.Ужанков

— Можно сказать и так. Но это, скажем, хороший знак для Руси, которая отмечает 50 лет со дня принятия христианства. Ярослав Мудрый заканчивает строительство крепостной стены вокруг Киева, на Золотых Вратах – правда, они еще тогда назывались Великими Вратами – строит церковь Благовещения Пресвятой Богородицы и тем самым он строит город Киев во образ Константинополя. Есть два образа. Образ светской столицы – это Рим. Константинополь на Втором Вселенском Соборе в 381 году официально был провозглашен Вторым Римом. Но это же и образ Иерусалима. Золотые Врата в Константинополе – это образ тех самых ворот, в которые Господь вошел во время Вербного Воскресения, и эти врата строятся и в Киеве – Золотые Врата, то есть символизируют собой приход Спасителя в город Иерусалим, но церковь Благовещения на Золотых Вратах символизирует собой приход Спасителя вообще в мир. Получается, что в Киеве собирается образ и Древнего Рима, и Древнего Иерусалима, но самое главное, что это – образ Нового Константинополя.

 

А.Пичугин

— Александр Ужанков – академик, действительный член Академии Российской словесности, доктор филологических наук сегодня у нас в программе «Светлый вечер», и мы говорили о том, как Киев отмечал 50-летие, первый юбилей – мы говорим о том, что были юбилеи только 50-ти летиями высчитывались – первый юбилей принятия христианства на Руси, и вот, к «Слову о законе и благодати» пытаемся пейзаж исторический воспроизвести.

А.Ужанков

— Но, а самое главное, конечно, вопрос для чего было написано, когда произнесено. Во-первых, сразу же хочу сказать, у нас есть такое идиоматическое выражение «читать проповедь». Проповеди действительно писались, и Иларион – это проповедь, которая была прочитана, это можно восстановить абсолютно точно, в субботу, в Великую Субботу, причем если происходит совпадение Благовещения и Пасхи, то Благовещение – мы знаем, два дня праздник, а если следующий день Пасха, то Благовещение уже на второй день не звучит, то есть отдание праздника происходит прямо в субботу. По уставу мы видим, по Типикону, что проповеди могли быть прочитаны, или Деяния Апостольские могли быть прочитаны только очень короткое время: приблизительно, по-нашему это 22 часа или 22 часа с половиной. Почему? Потому что уже 23 с половиной – начнется приготовление к Всенощной Службе Пасхальной. И вот именно в этом промежуток времени читались по Уставу или Апостольские Деяния, или, если мы посмотрим на «Слово о законе и благодати», мы увидим, что третья часть – это есть деяния равноапостольного князи Владимира. То есть тематически эта проповедь очень вписывается в праздник Благовещения – предпасхальная проповедь, потому что уже в этом «Слове…» звучит будущее Руси и те слова, которые прозвучат уже после пасхальной службы.

Л.Горская

— А почему эта проповедь не могла утром быть прочитана, скажем, после литургии?

А.Ужанков

— По Уставу церковному, если мы посмотрим, как служба велась, на Благовещение после евангельских чтений не может звучать пасхальное приветствие. А в «Слове о законе и благодати» есть уже то самое пасхальное приветствие, о котором я стал говорить. Эта еще тема не звучит на службе, которая касается праздника Благовещения. Она могла зазвучать только, повторяю, после 22 – 22 с половиной часов по нашему времени. А уже на следующий день не может звучать на пасхальной службе тема Благовещения, потому что она уже уходит. А если в этом памятнике они сочетаются, а они действительно сочетаются, значит, этот памятник…

Л.Горская

— Был прочитан в 10 часов вечера.

А.Ужанков

— Да. Во всяком случае, начало. Это памятник, который читается минут 40-50, значит, действительно, 22 часа – начало как раз такое хорошее, чтобы успеть прочесть не торопясь.

А.Пичугин

— А как же оно сохранилось, если это просто проповедь?

А.Ужанков

— Это очень хороший вопрос, поскольку в «Слове о законе и благодати» содержится такая фраза: «Неведающим бо пишем, но преизлихо наполнившись книжной мудростью…», то есть, видите, написано это первоначально, а потом прочитано, и мы знаем, что «Слово о законе и благодати» было очень популярным творением. Оно переписывалось, причем самый исправный список, как ни странно, это пятнадцатого века, но по мнению практически всех специалистов, он восходит к протографу, то есть к автографу самого Илариона, поскольку «Слово…» в данном случае помещено вместе с Символом веры, который Иларион, по-видимому, произносил, когда становился митрополитом, и «Молитвой» – замечательной совершенно молитвой Илариона от имени всей Русской земли. Кстати, «Молитва» совершается до сих пор на Новолетие, 1 сентября, то есть традиция, почти уже тысячу лет этой молитвы Илариона. Так что мы абсолютно точно можем сказать, как выглядело это «Слово…» в 1038 году, и все остальные редакции, они восходят именно к тому протографу, который был. Списки довольно-таки полные, так что мы очень подробно можем говорить и изучать лингвистику и палеографию этого памятника, поскольку очень много списков.

А.Пичугин

— А вот тут интересный вопрос. Вы говорите списки. Списки, естественно, делались, но много ли там менялось? Или вообще ничего не менялось? Понятно, что когда переписывались летописи, там был политический момент, они с течением времени менялись, а вот «Слово о законе и благодати» - там же нет ничего такого явного политического подтекста, чем можно было бы…

Л.Горская

— Ты думаешь?

А.Пичугин

— Ну, который можно было бы изменить.

А.Ужанков

— Совершенно верно. Списки очень похожи. Может быть, какое-то разное написание какого-то слова, но не фразы, не самой идеи произведения. И где-нибудь, может быть, утрата текста. Скажем, фраза выпала, или полфразы затерто было, и последующий переписчик просто не заметил этого. В основном, списки дополняют друг друга, и они очень компактно расположенные, я имею в виду по редакциям своим, так что мы можем довольно-таки точно сказать, что имеем возможность работать с произведением, написанным в 1038 году и дошедшим до нас в очень хорошей сохранности.

Л.Горская

— А вот возвращаясь к вопросу: все-таки почему оно такое? Я понимаю, что вопрос звучит, может быть наивно до глупости, почему оно такое, как оно есть, произведение возникло именно тогда? Это какое-то осмысление своего исторического места, своего места в мироздании, что это?

А.Ужанков

— Совершенно верно. Если была угроза или ожидание второго пришествия Христа, но конец света не наступил, то, соответственно, происходит осмысление своей истории, то есть отечественной истории в контексте всей мировой христианской истории, и тогда уже Иларион задается вопросом о месте Руси – православной Руси в мировом историческом процессе. Это очень важно. А почему? Потому что Божественный Промысел на Руси осмыслялся – это видно по летописям, а по «Слову о законе и благодати», как Промысел Божий о народе во времени до Страшного Суда. И вот тогда, по сути дела, начинает формироваться русская идея. Мы говорим, что нам нужно сейчас найти русскую идею, а оказывается Иларион уже ее высказал в «Слове о законе и благодати». То есть он смотрит на историю двух народов. Один народ – Ветхозаветный – это иудейский народ, избран Богом, во-первых, чтобы дать людям Десять Заповедей – тот самый Закон Моисеев. Закон, замечает Иларион, не спасает, а только уберегает от греха. Но иудеи не сохранили Закон: когда Моисей ушел на гору, чтобы поблагодарить Бога за этот Закон, иудеи тут же построили золотого тельца, стали ему поклоняться, и так далее, и так далее. Тогда Господь вторично избирает этот народ, и посылает Сына Своего, и вот для Илариона это тоже очень важно, что если Сын Божий пришел в народ, который сильно согрешил, погряз в грехах, не сохранил Десять Заповедей, и если этот народ обретет спасение, то остальные народы тем более обретут спасение. Избранный, по Илариону, да и собственно, и для других древнерусских книжников – это не значит лучше или хуже: избранный для какой-то определенной цели. Вот ветхозаветный народ – иудеи, были избраны именно для того, чтобы получить, во-первых, тот самый Закон – Десять Заповедей, а во-вторых, получить Спасителя. Но они ему не поклонились, они его отвергли, они его распяли. И тогда уже в Новозаветную историю появляется новый народ. Что любопытно – Иларион не называет византийцев, греков тем новым избранным народом. Почему? Потому что он предупреждает, что благодать упадет Византии. Он предсказывает будущее падении Константинополя.

А.Пичугин

— Но все-таки, это XI век. Византия тогда уже не представляла собой то, чем она была, скажем, еще двумя столетиями ранее.

А.Ужанков

— Несомненно. Иларион в данном случае говорит, что не вливают новое вино в старые меха.

Л.Горская

— Цитируя Евангелие.

А.Ужанков

— Да. Ибо меха прорвутся, и вино прольется, но новое учение, то есть христианство, в новые меха – в новый народ. И он показывает, что как раз восточные славяне – это и есть тот самый новый народ – новые меха, которые не погрязли в язычестве – для него это очень важный факт.

А.Пичугин

— А я, может быть, что-то упустил, может быть об этом говорили. Тут скорее, надо пару слов упомянуть о том, кто такой Иларион. Какое у него происхождение? Грек или нет?

А.Ужанков

— Нет. Русин. Это первый митрополит из русских, который будет поставлен на Русскую митрополию Ярославом Мудрым. До этого были греки, и после Илариона еще сто лет будут греки.

А.Пичугин

— От греков сложно было бы ожидать такого взгляда на Византию, как у Илариона.

А.Ужанков

— Совершенно верно.

Л.Горская

— А русин – в современном смысле этого слова?

А.Ужанков

— Русский человек.

А.Пичугин

— Современный – это Закарпатье.

Л.Горская

— Да. Я, думаю, надо же, русин Иларион. Извините.

А.Ужанков

— Нет. Это как раз – русский человек. Но здесь еще очень важный момент: Иларион, когда говорит о русском народе, он говорит о нем, как о православном народе. Дело все в том, что нужно, наверное, слушателям нашим сказать, что русский и православный уже тогда становятся синонимами. Вообще, в Древней Руси не было двух слов, которые обозначали какое-то одно понятие. А вот русский – православный как раз выступает синонимом. Это потрясающе.

А.Пичугин

— Давайте запомним. Это очень интересный вопрос. У меня к нему тоже несколько вопросов есть.

Л.Горская

— Вопрос к вопросу?

А.Пичугин

— Вопрос к вопросу. Да, не поверишь. Через минуту я их задам. Напомню, что у нас в гостях сегодня Александр Николаевич Ужанков, академик, действительный член Академии Российской словесности, доктор филологических наук. Лиза Горская и я, Алексей Пичугин. Буквально через минуту снова здесь.

 

А.Пичугин

— Продолжаем нашу программу. Добрый вечер, еще раз, дорогие слушатели! Александр Ужанков сегодня у нас с Лизой Горской в программе «Светлый вечер». Александр Николаевич – действительный член Академии Российской словесности, доктор филологических наук. Вы говорите, что к тому времени, к XI веку слово «русский» и слово «православный» стали синонимами. А как быть с людьми, которые просветились, которые жили на землях, были восточными славянами, но просветились, стали христианами где-то веку к XII-XIII?

А.Ужанков

— Вот как только принимает крещение – становится сразу русским.

А.Пичугин

— А до этого кем?

А.Ужанков

— А до этого они как были? Кривичи, радимичи, древляне, поляне.

А.Пичугин

— Но они же так себя вряд ли отождествляли с какими-то племенами славянскими к тому времени.

А.Ужанков

— Но если мы будем судить по «Повести временных лет», то вообще, это словене или славяне – то есть как общее название. Почему? Потому что был один словенский или славянский язык, и в данном случае вот тот древний летописец, кто первым писал о славянах – не знаю. Нестор ли это был, или может предшественник Нестора - но он замечает, что словене и восточные славяне – это один и тот же народ, но здесь вот я употребляю слово «язык», тоже в одном слове – два понятия. Язык – как народ, и язык – как средство общения, человеческого общения. Удивительный, конечно, у нас древнерусский язык или русский язык, поскольку в одном слове может содержаться много разных понятий и переводить, конечно, даже на современный язык, очень сложно с древнерусского языка, а еще сложнее с церковнославянского языка. Как переводчик я могу об этом сказать. Так вот, что немаловажно, древнерусские книжники, в том числе Иларион в «Слове о законе и благодати», а затем и позднее, уже в «Летописце», поскольку, скажем так, теория, высказанная в «Слове о законе и благодати» Иларионом, а практика – уже высказывается летописцами и формируется в летописях. Это – единая историософская концепция, что Русь Древняя избрана Богом для хранения православия до Страшного Суда – вот это и есть русская идея, чтобы мы закончили эту тему, начатую в первой части, что русская идея – это хранение православия русским народом до Страшного Суда. Когда возникает вот это понятие «русский народ»? Кто это? Есть замечательное произведение более позднего времени, середины XIII века, «Слово о погибели Русской земли». Вот там четко совершенно показывается, что такое Русская земля. Я проводил атрибутику этого произведения, и с моей точки зрения, оно было написано другим митрополитом из русских – Кириллом, Кириллом Третьим, соратником Александра Невского, поставленным на Киевскую митрополию в 1249 году, но приехав уже из Никеи после постановления не в Киев, а во Владимир, поэтому он и будет соратником князя Александра Невского. Так вот, он пишет это замечательное «Слово…» он говорит: «Отселе и до ляхов, до венгров, до немцев…» - то есть перечисляет западные народы католические, «до дышащего моря» - это Северного ледовитого океана, и потом перечисляет те народы, которые живут на Востоке по Волге: «чудь, меря, булгары волжские», и так далее, то есть языческие народы. Получается так, что Русская земля – это та территория, которая расположилась между католиками на Западе и язычниками на Востоке. Он так и говорит, что вся та территория была дана Богом русскому народу вере православной. Получается: русская земля – это православная земля. Почему и в период монголо-татарского нашествия, и позднее, особенно в цикле куликовском произведений: «Задонщине», «Сказании о Мамаевом побоище», и так далее, звучит рефреном: «За землю Русскую, за веру православную». И получается так, что действительно Русская земля – это православная земля, тогда русский – это тот, кто проживает на этой территории, и кто исповедует православие. Любопытно отметить, что в 1453 году, когда пал Константинополь, один из участников со стороны турок, штурмовавших Константинополь – Нестор Искандер, то есть по происхождению он, конечно, был славянин – Нестор, но потом попал к туркам, его в мусульманскую веру перевели, и он написал «Повесть о разорении Константинополя в 1453 году». Так вот, он пишет: «А турки Софию Константинопольскую взяли, но службу русскую не переменили, и русский колокольный звон не отменили». Вот это замечательная ассоциация с русской службой и колокольным звоном, причем тоже интересно, что в этом же памятнике будет сказано: «и крещение русское не отменили». То есть не православное крещение, а русское, то есть совершенно очевидно, что уже к середине XVвека русский и православный настолько стали взаимозаменяемыми, что даже вот в таких памятниках замена встречается.

А.Пичугин

— Это очень интересный штрих к портрету и к самосознанию человека того времени.

А.Ужанков

— Несомненно, конечно же.

Л.Горская

— Извините, я так и не поняла, мы разобрались с вопросом, почему в «Повести временнЫх лет»…

А.Ужанков

— ВрЕменных.

Л.Горская

— Лучше говорить врЕменных лет – таким именно образом ставить ударение. Мне кажется, мы не закончили это.

А.Ужанков

— Это очень просто, потому что если летопись пишется до Страшного Суда, то здесь есть антитеза: временное – вечное. То есть до Страшного Суда – это врЕменные лета, а после Страшного Суда – это будет уже вечность, поэтому все «Повести врЕменных лет», откуда пошла Русская земля, кстати – вот откуда пошла Русская земля. А потом – как стала Русская земля. Русская земля пошла от этих племен, которые были, восточных славян, распространены здесь, а стала – с принятием крещения, то есть в 988 году стала Русская земля. Приняла православие – все, стала Русская земля. И теперь дальше идет повествование о князьях. Кто дал такую подсказку к пониманию летописи: что она пишется и как-то связана со Страшным Судом? Владимир Мономах, как ни странно. Мы с вами знаем, что Владимир Мономах оставил после себя «Поучение детям» - знаменитое свое «Поучение детям». Первая часть – это вообще замечательное – это такой богословский трактат. Потом идет краткая автобиография о его деяниях, поскольку княжеская власть от Бога, поэтому княжеское служение – это мирское служение Богу: это защита отечества, защита веры и защита земли - вот Владимир Мономах так поступал, Александр Невский так поступал. То есть они осознавали свою власть, как Богом данную, и естественно, они служили тому, кто дал им эту власть – они служили Богу. Это – первое. Второе: он поступает именно как православный человек, он даже прощает убийцу своего сына – двоюродного брата черниговского князя Олега Святославовича. Олег Святославович под Муромом в столкновении убивает второго сына Владимира Мономаха, и, если прежде было тогда, по ветхозаветному правилу «око за око, зуб за зуб», то Владимир Мономах здесь поступает совершенно по-иному: как православный человек, он пишет письмо своему двоюродному брату Олегу Святославовичу, и говорит, что смерть ему пришла не от тебя, а от Бога, потому что понятно, что волос не может человеческий упасть без воли Божией, и поэтому я не виню тебя, но, конечно, мне неприятно все это осознавать, что ты явился виновником гибели моего сына, но мести никакой не будет – он его прощает, и заключает удивительными словами: «На Страшном судищи без оглагольников обличаюся», - и прочее. Все. Так сказать, закончилась его эта трилогия небольшая. Там самое интересное – она была включена в одну из редакций «Повести временных лет», которая составлялась уже не в Киево-Печерском монастыре, где было начальное летописание, а в Выдубицком монастыре – это ктиторский монастырь Мономаховичей, основанный как раз отцом Владимира Мономаха – Всеволодом Ярославичем. Это слово Владимира Мономаха дает ключ к пониманию всей летописи. Вот эти заключительные слова, что это такое? А это тропарь, который читается на Страстной седмице. И тогда нужно… Ведь это аллюзия, которая отсылает читателей или слушателей к тому, что они очень хорошо знают, то что они постоянно слушают или слышат на службе: «На Страшном судищи без оглагольников обличаюся» - тогда нужно взять Тропарь и почитать, что там дальше: «…книги бо совестные открываются, и дела сокровенные открываются. Помилуй меня, Господи, и во Царствие Твое» и так далее. То есть о чем идет речь? Сразу же нужно взять Апокалипсис и посмотреть, что будет, как Господь будет судить людей. А он будет судить по написанному в неких книгах. Вот эти «совестные книги», то есть со-весть. Весть – знание. Вести – современное слово, ведунья, вещая, и так далее, то есть знающая. Так вот, «совестные книги» - это те книги, которые знают о деяниях князей, то есть по этим книгам на Страшном Суде и будет Господь судить поступки князей. Причем, что любопытно, и иностранцы всегда обращают внимание, дескать, русские летописи только показывают о междоусобицах, о войнах рассказывают, и так далее. Вот ничего хорошего. Сравните хроники времен Людовика XIV – там совершенно другое. Вот какая русская история и какая европейская история. Дело в том, что как раз древнерусские летописцы и показывают те негативные явления, которые были на Руси и проступки князей, за которые они будут осуждены Господом, ибо как в Апокалипсисе сказано, что и те души, которые не будут записаны в Книгу жизни, попадут в геенну огненную. Иными словами, для древнерусского книжника сразу же вырисовывается два типа книг. То есть какие-то книги во множественном числе, они и в Апокалипсисе упомянуты, те книги, по которым будут судить, и, опять же, в Тропаре, «книги совестные», во множественном числе, и, в единственном числе Книга жизни, куда будут записаны души праведников.

А.Пичугин

— То есть получается у тех, кто создавал эти произведения было полное ощущение того, что они создают именно такие книги?

А.Ужанков

— Или во всяком случае, те книги, которые близки, в их понимании, в их осознании, с теми книгами, которые должны быть действительно на Страшном Суде. Тут тоже интересно: вот если мы посмотрим разные списки, они могут по-разному называться: «Се повести временных дей» - то есть деяний, поступков. Или «како избрал Господь Русскую землю до скончания времен» - уже в самом названии указывается направленность этих летописных сводов. И еще, что немаловажно: когда Апостолы спрашивают Спасителя, когда же настанет Суден День, он говорит: «Не есть вам разумети времена и лета, которые Господь положил волею Своей», или в другой редакции: «Не есть вам разумети временных лет, которые Господь положил волею Своей».

Л.Горская

— В переводе на русский современный язык это означает, что вам не дано знать, когда будет конец света.

А.Ужанков

— Совершенно верно. И вот этих временных лет или «времянных лет», то есть того периода времени, который будет до Страшного Суда, я посмотрел на служебные книги, где поставленное ударение, так вот я не нашел ни одного ударения временнЫх, а только врЕменных.

А.Пичугин

— Давайте…

Л.Горская

— А у меня вопрос.

А.Пичугин

— Давайте, Лиза вопрос задаст.

Л.Горская

— У меня вопрос. Вот это эсхатологическое ощущение, это мироощущение, в котором конец света такая объективная реальность, которую мы ждем, и в тени от которой существуем – это вообще, было свойственно людям книжным или каждому человеку? Или мы не можем ответить?

А.Ужанков

— И то, и другое. Можем ответить. Причем, что характерно, не только для нас, но и для Западной Европы, и в Западной Европе некие хроники тоже велись, но, скажем, Винсент из Бове – это итальянский хронист, пишет свою летопись, или хронику, до своего времени – это середина XII века, а дальше берет, ничтоже сумняшеся, Апокалипсис, и описывает картину Страшного Суда. То есть для него совершенно очевидно, что время закончится Страшным Судом. Это такое эсхатологическое восприятие времени.

Л.Горская

— Сейчас же не так.

А.Ужанков

— Конечно. Но, опять же таки, смотря в какой среде. Когда-то, когда я был студентом, и мы ездили от Московского университета в археографическую экспедицию, это был год, наверное, 1978-й или 1979-й, к старообрядцам в поисках рукописных и старопечатных книг, и вот заходим мы в дом к уставщику одного из старообрядческих согласий, и я у него вижу стопку книг. Спрашиваю: «Можно нам посмотреть». Старообрядцы неохотно чужим людям дают такие книги. Он на меня посмотрел, говорит: «Ну, ты худой, и ты не сможешь их прочесть». Я говорю: «Ну, а если попробовать. Давайте, попробуем».

Л.Горская

— Худой – в смысле плохой?

А.Ужанков

— Естественно. Я говорю: «Ну, вы же, наверное, по Часослову учились и Псалтири? У вас, наверное, есть и Часослов тоже?» - «Да, конечно, есть», - говорит. «Можете показать?» - «Хорошо». Неохотно он мне достает Псалтирь, начинает читать. Я говорю: «А можно, я попробую?». Он удивленно смотрит на меня, говорит: «Пожалуйста». Я начинаю читать, довольно-таки бегло. «Ты понимаешь, - он на меня, - а что, семинарию заканчиваешь?». Я говорю: «Нет. В университете учусь». Он: «Как? В светском ВУЗе вас читать учат по-церковнославянски? Хорошо. Ладно, садись». До этого, наверное, час или больше мы с ним говорили, я стоял. Теперь он мне: «Ну, садись. Поговорим уже более серьезно».

А.Пичугин

— А где, еще раз, простите, забыл?

А.Ужанков

— Это было на Южном Урале. Сейчас это уже территория Казахстана, Северный Казахстан. Он тогда задает мне такой провокационный вопрос: «А скажи мне, когда настанет конец света?». Я ему, естественно, цитирую Библию: «Не есть вам разумети времена и лета». Он говорит: «Нет. А я тебе скажу. В Библии написано». Я говорю: «Не может быть, что в Библии…» - А я тебе скажу. Вот смотри – открывает Библию: в 2000-м году. Я говорю: «Не может быть, покажите». Оказывается, очень просто. Это издание Библии, так называемое Ветковское, это – Гомельская губерния, 30-е годы XIX века, старообрядческая типография, и там расчет пасхалий был сделан до 2000 года.

Л.Горская

— А дальше не сделан.

А.Ужанков

— А дальше не сделан. Точно также, как когда мы говорили, когда мы приняли христианство, Русь приняла христианство, то расчет пасхалий был до 7000 года, и там, кстати, было и кириопасха в 7000-м году. Поэтому все признаки сходились: и пасхальная таблица до 7000 года, и кириопасха, и так далее. Он говорит: «Вот, до 2000 года». Я говорю, понимаете, да я вам рассчитаю в 2001-м, 2002-м. Он говорит: «Не может быть». У нас обоих были специальные подвижные календарики, в которых можно легко было высчитать – мы знали, куда мы едем, и чтобы поговорить о чем-то, могу любую Пасху, хоть до 3000 года высчитать. Он говорит: «Не может быть». Но самое главное, у него…

А.Пичугин

— Так он так и не поверил вам?

А.Ужанков

— Почему? Он поверил. Мы с ним беседовали еще часа четыре, наверное.

 

А.Пичугин

— Друзья, напомню, что сегодня в гостях у радио «Вера» Александр Николаевич Ужанков, действительный член Академии Российской словесности, профессор, доктор филологических наук.

Л.Горская

— Мне вот интересно еще поговорить про восприятие времени, все-таки. Вот мы заговорили об этом старообрядце, у которого время должно закончиться. Вот если время в обозримом будущем закончится для всех, то это же как-то влияет на восприятие тобой собственной жизни и, для меня, например, загадка, как люди вообще пахали-сеяли, если они знают, что у них вот сейчас конец света наступит – казалось бы, все должны податься в монастырь и молиться – нет? Как у них было все устроено, расскажите? Интересно.

А.Ужанков

— Мы говорили, что восприятие христианства было одинаково, что у западных христиан, что у восточных. Фома Аквинский как-то сказал, что история находится в тени будущего, а будущее – это Страшный Суд. Эсхатологическое сознание было у всех: что в Западной Европе, что у нас – это первое. Второе: вот если мы вспомним «Слово о полку Игореве» - замечательное, то автор говорит, что Боян свивает оба полы сего времени. Вот две полы времени – это что такое? Это прошлое и настоящее. Ведь в Древней Руси будущего в том восприятии, как есть у нас, не было.

Л.Горская

— То есть, мы живем в ожидании ремонта, люди жили в ожидании Страшного Суда?

А.Ужанков

— Нет.

Л.Горская

— Вечности?

А.Ужанков

— Нет.

Л.Горская

— Чего?

А.Ужанков

— Вот смотрите: такой вопрос на засыпку, то, что называется. Игорь Святославович идет на половцев и говорит: «Переднюю славу похитим, а заднюю поделим». Передняя слава – это что за слава?

Л.Горская

— Это – прошлое.

А.Ужанков

— Совершенно верно. А задняя – это вот последние события. Впереди идут кто? Наши предки. Куда они ушли? Они канули в лету, то есть они в прошлое вошли. Последние события – это есть окончание предыдущих событий, правильно?

Л.Горская

— Я не понимаю.

А.Ужанков

— Вот настоящие события – это концовка вчерашних событий.

А.Пичугин

— Это логично, да.

Л.Горская

— Да.

А.Ужанков

— А завтрашний день – его нет. Если мы посмотрим на «Повесть временных лет», оказывается, что Иларион завтрашнее время, в нашем восприятии, называет «предибудущее время».

А.Пичугин

— Подождите. Вот здесь надо разобраться. «Повесть врЕменных лет» - мы выяснили, что это восприятие, совершенно, в общем, верное восприятие нашими предками времени, как такового. То есть, до Страшного Суда – это действительное время, после Страшного Суда – вечность, и тогда уже можно говорить временнЫх - правильно?

Л.Горская

— ВрЕменных.

А.Ужанков

— ВрЕменных.

А.Пичугин

— ВрЕменных.

А.Ужанков

— То есть до Страшного Суда.

А.Пичугин

— Да. Все верно, простите. А здесь, получается, вот эти эсхатологические настроения происходили, в том числе, из-за непонимания того, как протекает время?

А.Ужанков

— Нет. Они понимали, как протекает время, но они прекрасно понимали, что концовка всех времен – это и будет Страшный Суд.

А.Пичугин

— То есть Страшный Суд – он где-то там далеко, где-то за временем, а завтрашний день?

А.Ужанков

— Он рядышком. В завтрашний день не заглядывали, потому что не знали, будет ли он. Смотрите: в древнерусском языке нет глаголов совершенного вида будущего времени, то есть пойду, напишу, принесу. «Буду писати» - но напишу ли, еще неизвестно. И опять же таки, древнерусский человек не заглядывал в завтрашний день. Почему? Потому что он не знает, что с ним через секунду будет. Будет ли он жив. Как он может сказать, что я напишу, принесу, и так далее, давать обещания, в выполнении которых он сомневается, потому что он не знает, будет ли он жив.

Л.Горская

— Но строго говоря, и мы не знаем, что с нами через секунду будет.

А.Ужанков

— Совершенно верно.

Л.Горская

— А что изменилось тогда?

А.Пичуген

— Ум за разум зашел.

А.Ужанков

— Мы душевно больны все?

А.Ужанков

— Дело все в том, что ум и разум – это совершенно две разные категории. Когда произошел этот процесс: ум за разум зашел – это действительно изменение мировоззрение, это, по сути дела, мировоззренческая революция. Почему? Потому что ум – это очень духовное, а разум – это интеллект. Ум находится в сердце, потому что это часть души. А разум находится в голове – это мыслительные способности. То есть человек рождается умным, а затем уже развивается – становится разумным. Ум плюс разум, как в «Повести о Петре и Февронии» мы это видим, является мудрость. Так вот ум свидетельствует о том, что было сознание религиозное. До 40-х годов XVII века доминировало религиозное сознание. После 40-х годов XVII века, когда происходят секуляризация, то есть обмирщение сознания, начинает доминировать разум. И вот тогда эта пословица: «Ум за разум зашел», как раз свидетельствует о том, что происходит смена сознания, смена мировоззрения, то есть религиозное сменяется, если не совсем светским, то во всяком случае, рассудочное начало начинает побеждать. Не вера, а именно розмысл, как говорили в Древней Руси, то есть рассудок. И вот уже к концу XVII века появляется глаголы совершенного вида: пойду, напишу. То есть получается, глаголы будущего времени, которые до этого, повторяю, в практике практически не было. Это в литовском летописании, западнорусском написании нашел формы этих глаголов. То есть уже когда настоящее оторвалось от прошлого получилось будущее. Уже осознание сегодняшнего дня: вот сегодня мы живем, сегодня мы действуем, а завтрашний день – вот я устремлен уже в него, то есть я планирую что-то сделать завтра, послезавтра, через год, через десять.

Л.Горская

— А прошлое забыл или что?

А.Ужанков

— А прошлое, оно как бы уже оторвалось от настоящего, точнее настоящее от прошлого, то есть оно уже ушло туда. Предки, они когда-то шли перед нами в прошлое, а теперь предки остались за нами. То есть произошел мировоззренческий разворот: если раньше время исходило и движение его исходило каким образом? Оно как бы изливалось. Наши предки, они шли пред нами в прошлое. Мы следом за ними шли. А вот теперь мы разворачиваемся, мы разворачиваемся в будущее, мы идем в будущее, мы нацелены на будущее, и получился разворот мировоззренческий в движении человека.

Л.Горская

— Такой вопрос. Те ожидания конца света, которые так или иначе появляются регулярно: ой-ой-ой, штрих-код, ой-ой-ой, Первый канал показал сюжет, где на какой-то выставке в Германии чип в ладонь человеку вживляют – все, конец света. Это одна природа явления?

А.Ужанков

— Конечно.

Л.Горская

— Просто менее массовая.

А.Ужанков

— Просто у каждого времени есть свои маркеры самого Страшного Суда и будущего. Вот если в Древней Руси – это был расчет пасхалий, то до 7000 года, поэтому митрополит Иона рассчитывает еще на 20 лет, потом просит, чтобы архиепископ Геннадий Новгородский рассчитал еще на 50 лет, тем самым как бы в сознании отодвигая конец света. Я говорю именно «как бы», потому что получился новый расчет пасхалий, а значит – еще будем жить. Но насколько сильно было эсхатологическое мышление, свидетельствует хотя бы тот факт, что Иван Грозный, зная об этих расчетах пасхалий, смотрите: 1492 год – прибавляем 20, потом 50, то есть в целом 70, получается 1562 год. Так в 1562 году Иван Грозный ожидал конец света и пришествие Спасителя. Он даже построил специальную Храмину для встречи Христа.

Л.Горская

— А тогда-то почему?

А.Ужанков

— Пасхалии рассчитаны. Вот я же сказал.

Л.Горская

— А! Из-за пасхалий. Да.

А.Ужанков

— Из-за пасхалий. Я повторяю: у каждого времени есть свой маркер.

Л.Горская

— А в Смутное время то же самое – пасхалии?

А.Ужанков

— Конечно же. То есть все осмысливается именно через призму Священного Писания, но там, правда, ведь эта вот концепция семи тысяч лет, она сменяется в конце XV – начале XVI века новой эсхатологической концепцией трех христианских царств.

Л.Горская

— А четвертому не бывать?

А.Ужанков

— Да. Совершенно верно. На Руси до 1499 года не знали всех Ветхозаветных книг и всех пророчеств. И собственно, вот эта эсхатологическая концепция: 7000 лет, она, как мы уже с вами выяснили, тоже происходит из Библии: один день, как тысячу лет. Но когда для полемики с ересью жидовствующих, которая возникает в конце XV века, были переведены все Ветхозаветные книги, то обратили внимание на некоторые пророчества, которые были в Библии, и на то, что в Библии сказано, что мир простоит до тех пор, пока простоит три христианских царства. И стали высчитывать. Ну, первое христианское царство – это, конечно, Римская империя, потому что Спаситель родился в Римской империи. Второе христианское царство – это уже Византия. Константинополь на Втором Вселенском Соборе был провозглашен официально вторым Римом. И вот теперь, в конце XV века, когда осознают, что, а ведь Второй Рим-то пал – Константинополь, но есть очень хорошее благовестие: в 1480-м году Московия освобождается от монголо-татарского ига. В период ожидания конца света вдруг появляется независимое православное государство и уже тогда появляются первые произведения древнерусской словесности, в которых как раз и будет сказано, что в Русской земле и воссияет Новый Рим. И тогда уже, в начале XVIвека, старец Елеазарова монастыря Филофей в послании к Василию III, Великому князю Московскому, собственно и провозгласил эту концепцию, что все христианские царства сойдутся в твое единое царство, «два Рима падоше, третий стоит, а четвертому не быть». И вот тогда появляется новая эсхатологическая идея, то есть Москва – Третий Рим.

А.Пичугин

— Александр Николаевич, я прошу прощения, у нас, конечно, уже время заканчивается, но столько тем еще, о которых хотелось бы поговорить, и в связи с древнерусской словесностью. Хотя у меня все время крутятся «Памятники литературы Древней Руси», но мы…

Л.Горская

— Так учебник назывался.

А.Ужанков

— Не учебник. Это целая серия томов… Я все детство, помню, форзацы, стоящие на полке. Потом, когда я уже стал интересоваться, снимал с этой полки – это же целый мир, в который можно погрузиться, еще…

А.Ужанков

— В советское время.

А.Пичугин

— В советское время, да.

А.Ужанков

— Поэтому словесностью назвать нельзя было, а вот литературой можно было назвать.

А.Пичугин

— Давайте, может быть поговорим когда-нибудь, даст Бог, Вы к нам еще придете.

Л.Горская

— Ты уже начал говорит прямо как в Средне… Чуть не сказала в Средневековье.

А.Пичугин

— Со своим эсхатологическим мышлением?

Л.Горская

— Да. Ты уже начал говорить, как будто живешь в XII веке.

А.Пичугин

— Я погрузился. Вот что значит. Поговорим еще. Действительно, есть темы, которые хотелось бы обсудить: это и подлинность тех или иных памятников, и не только о «Слове о полку Игореве», а и какие памятники до нас дошли в более первозданном виде, какие в менее. Это все огромные темы, которые хотелось бы, помимо смысловых каких-то сюжетов, тоже осветить. Спасибо Вам огромное, что сегодня нашли время, к нам пришли.

А.Ужанков

— Благодарю вас.

Л.Горская

— Мы прощаемся с нашими радиослушателями. Я напоминаю, что для вас эту программу провел Алексей Пичугин.

А.Пичугин

— Лиза Горская. И вместе с нами был Александр Ужанков, действительный член Академии Российской словесности, доктор филологических наук. Спасибо огромное! Всего доброго.

А.Ужанков

— Спасибо вам. Всего доброго.