"Начало Великого поста". Светлый вечер с прот. Александром Абрамовым (эф. 14.03.2016) - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

"Начало Великого поста". Светлый вечер с прот. Александром Абрамовым (эф. 14.03.2016)

* Поделиться

прот. Александр Абрамов1У нас в гостях был настоятель Московского храма преподобного Сергия Радонежского в Крапивниках протоиерей Александр Абрамов.

В первый день Великого поста мы говорили об особенностях этого поста, о том, какие традиции поста есть в других странах, об особенностях первой постной недели, а также о Великом каноне Андрея Критского.

______________________________________

А. Пичугин

— Здравствуйте! Это программа «Светлый вечер» на светлом радио — на радио «Вера». Я, Алексей Пичугин, приветствую вас здесь. У нас начинается Великий Пост, первый его день. Наверное, с этим мы вас и поздравляем. Я думаю, это вполне уместно — поздравить людей с началом Поста. Церковные люди, по крайней мере, поймут, о чем идет речь. А сегодня и, соответственно, тема у нас «постная» — о том, как, что такое первая неделя Поста, о том, что такое сам Великий Пост, ну, и главное, может быть, не так хорошо известное людям еще не церковным, — это канон Андрея Критского, который читается первые несколько дней, первые четыре дня во всех православных храмах. Об этом мы поговорим с нашим гостем — настоятелем Храма Сергия Радонежского в Крапивниках отцом Александром Абрамовым. Здравствуйте, отец Александр!

Протоиерей А. Абрамов

— Добрый вечер!

А. Пичугин

— Первое, наверное, с чего мы начнем — это, все-таки, не канон Андрея Критского. А мне интересно: среди наших слушателей наверняка ну довольно много людей, которые находятся за пределами церковной ограды, но при этом раз слушают радио «Вера» — все-таки задумываются о том, что есть какая-то интересная духовная жизнь. И многие из них как раз в Великий Пост ну как-то принимают решение о том, что можно попробовать начать поститься. Вот я знаю достаточное количество людей, которые, где-нибудь прочитав в красивом глянцевом журнале уставные предписания (а там обычно печатается вот сразу все, по полной строгости, перепечатки с «Типикона»), бросаются, не выдерживают, а потом говорят: «Ну а что — если я вот все равно всего этого исполнять не буду, что я буду поститься?» И к Вам, наверное, очень часто приходят люди, которые спрашивают: «А как бы вот начать, что нужно сделать в первую очередь нам — людям, которые ну как бы вот только задумываются о том, чтобы какие-то церковные предписания исполнять?»

Протоиерей А. Абрамов

— Да, вот. О Великом Посте люди узнают самыми разными способами. Чаще всего сейчас — из средств массовой информации. Вот в какой-нибудь новостной программе телевидения можно услышать: «У православных начался Великий Пост. Первый день Великого Поста Чистым понедельником называется. Можно начать поститься». И находят предписания, которые относятся к самому строгому держанию Поста. А самые строгие держания Поста на первой неделе — два дня ничего не есть, все остальные дни — так называемое сухоядение, когда нельзя использовать растительное масло и нельзя готовить еду. А человек, начинающий постную такую страду, — он за это хватается. Это, конечно, очень тяжело. Это тяжело и людям, которые по 20 лет постятся, — а уж что говорить о тех, кто только приступает к Посту! И очень быстро ситуация завершается. Мне кажется, тут не надо обращаться строго к «Типикону». Потому что «Типикон» — это, все-таки, набор предписаний для монашествующих. Мы живем в миру. Говорится в «Триоди постной» — книге, по которой совершается в основном богослужение Великого Поста, — «Пост не ошаяние брашен только». Значит, это не только отказ от еды. В самом общем виде Пост — это отказ от того, к чему вы более всего привязаны. Имеется в виду, конечно, не отказ от того родного и дорогого, что составляет сердцевину вашего существования, а отказ от того греховного, что, может быть, омрачает вашу жизнь. Я вот сказал на одной проповеди о том, что надо отказаться от чего-то существенного, к чему вы очень привязаны. Ко мне в конце проповеди подходит один замечательный прихожанин и говорит: «Ну а что я могу в этой ситуации сделать? Только на сорок дней жену свою выгнать!» Ну, конечно!... «Потому что она — самое дорогое, я к ней более всего привязан». Конечно, об этом речи не идет. Но если, например, ты очень привязан к компьютеру, Интернет-зависим, — то, может быть, подумать о том, как меньше времени там проводить? Если ты куришь — может быть, курение сократить? Если телевизор — в общем, всегда найдется помимо еды что-то, что позволит Пост проводить достойно. Но, естественно, если есть возможность, и здоровье вам позволяет — необходимо отказаться от скоромной пищи, то есть пищи органического происхождения.

А. Пичугин

— Ну, мне кажется, это вполне здравые советы для тех людей, которые действительно вот только стремятся. Да и вообще — для тех, кто стремится, вообще, наверное, для всех, кто как-то держит пост. Ведь мы все-таки живем в ХХI веке.

Протоиерей А. Абрамов

— Безусловно, предписания Поста — они варьируют. Надо иметь в виду, что вот уставы, которые у нас есть, — это уставы, написанные для средиземноморских стран. Они там и возникли. Монашество возникает в Средиземноморье.

А. Пичугин

— Там свое сельское хозяйство, там…

Протоиерей А. Абрамов

— Там значительно легче держать Пост. Потому что вот вы съели, там, грамм двести фиников — и вы, в общем, сыты. И Пост предлагает как раз не наедаться досыта и есть по возможности один раз в день — с тем, чтобы постепенно возникала телесная легкость. Она сама по себе не является целью. Она является средством для того, чтобы ты ощутил слабость, и в этой слабости является Сила Божия. Чтобы больше времени… Тело одебелевает, становится повелителем. Ты его кормишь, ты его лелеешь. Это отнюдь не против Божьей заповеди. Но тебе предлагается в это время сосредоточиться больше на жизни чисто духовной, нежели на заботе о теле. И в этом смысле Великий Пост — десятина времени года, посвященная Богу.

А. Пичугин

— А почему, как Вы думаете? Наверное, прямого ответа на этот вопрос нет, но, может быть, можно как-то порассуждать? Почему за уже тысячу лет существования Православия, христианства у нас здесь, в наших северных землях, — да и вообще ко всему Православию, наверное, можно это отнести, — так и не выработался кроме монашеского устава какой-то приходской, который написан не для монахов, а для обычных людей, ну, которых в разы, несравнимо больше, чем монашествующих? В Средние века в Византии был устав Великого Храма, насколько я помню, который относился к Софии Константинопольской, но я не знаю, насколько он регламентировал жизнь людей, а не только богослужебную деятельность.

Протоиерей А. Абрамов

— Он, скорее, относился к богослужебной деятельности. Говоря о наших землях — у нас ведь колоссальная разница в природных условиях. Если взять Российскую Империю с запада на восток и с севера на юг — мы имеем несколько климатических поясов. Да и 70 процентов нашей земли — это зона, непригодная для земледелия. А в аграрной науке принято считать, что если зона непригодна для земледелия — она непригодна и для проживания. А люди живут! И поэтому единые правила выработать очень-очень сложно. Мы придерживаемся благочестиво устава, изложенного в правилах «Типикона», но, естественно, с необходимыми поправками на местные условия. Ну, мы же вот, например, действительно в Вербное Воскресенье не идем в храм с финиковыми пальмовыми ветвями — мы идем с вербами. Вот здесь то же самое. Я знаю, что во многих храмах, во многих епархиях, в особенности, например, для детей опытные духовники разрешают начиная со второй недели рыбу. Прямо устав не разрешает рыбы. Но организм может быть очень ослаблен. И как правило, Великий Пост приходится на самое такое «тощее» время весны, когда свежих фруктов еще нет, а старые запасы — во всяком случае, так бывало в древности — уже подъедены. И чем подкрепляться? Вот разрешали рыбу. Знаю, что в духовных школах многих разрешают рыбу сейчас начиная со второй недели для семинаристов. И не вижу в этом ничего дурного. Такое чрезмерное сосредоточение на пище, мне кажется, противоречит самой идее Поста.

А. Пичугин

— Да, я даже не столько о пище и не столько о том, как это в частном порядке решают. Понятно, что церковные люди, ну, которые живут постоянно церковной жизнью, — они как-то сами найдут способ регулировать свою постную жизнь. А почему, если есть общий устав, который принят для монастырей (причем в разных странах православных они разные — есть студийский, иерусалимский, некоторые другие), — почему нет единого устава для мирян все ж таки?

Протоиерей А. Абрамов

— Я думаю со своей стороны, что так исторически сложилось. Что в силу доминирования монашества в церковной жизни, было принято считать (и ошибочно было принято считать), что монашество выше любого другого образа жизни в Церкви. А монашеское сословие не сильно интересовалось тем, какими правилами должна руководствоваться жизнь мирян. В этом смысле есть некоторое пренебрежение, историческое пренебрежение к мирскому чину. Ну вот есть же монашеские правила — берите их и с теми или иными поправками им следуйте. ХХ век (во время Поместного Собора 1917 — 1918 года) стал уделять значительно больше внимания тому, как именно миряне участвуют в жизни Церкви, в том числе и как именно они участвуют в постах. Но, видите, революционные события прервали вот это развитие мирянского движения. И мы сейчас имеем то, что имеем. Но есть надежда, что какие-то общие предписания для мирян будут выработаны. Потому что создается огромное поле для злоупотреблений. Один священник говорит одним образом, другой — другим образом, и люди недоумевают: а вот кто прав?

А. Пичугин

— Когда за пределами храма двое прихожан разных храмов встречаются — у одного так, у другого так, — и вдруг выясняется, что вот этот вот совсем неправ, а вот этот вот уже святой праведник!

Протоиерей А. Абрамов

— Возникает вообще ощущение, что они принадлежат к разным исповеданиям.

А. Пичугин

— К разным религиям!

Протоиерей А. Абрамов

— Да-да!

А. Пичугин

— Да.

Протоиерей Александр Абрамов, настоятель Храма святого преподобного Сергия Радонежского в Крапивниках, сегодня у нас в гостях. Говорим о начале Великого Поста.
Отец Александр, Вы довольно долго служили в Соединенных Штатах, поэтому интересно: а как там? Я понимаю, что очень много разных православных поместных Церквей, и все они там представлены, и у всех по-разному, но есть что-то общее, может быть? Как в Америке соблюдают Пост?

Протоиерей А. Абрамов

— Представлены не все юрисдикции, но большинство.

А. Пичугин

— Не все?

Протоиерей А. Абрамов

— Действительно. В Русской православной церкви Пост соблюдают так же, как в России. В большинстве юрисдикций восточных (и это интересно) — то есть тех юрисдикций, где как раз и возникает…

А. Пичугин

— …откуда все пошло!

Протоиерей А. Абрамов

— … постная традиция, обычно его соблюдают значительно мягче. И я так вот не скажу, что Пост препятствует, например, людям, принадлежащим к Антиохийской церкви или к Константинопольской, вести в полном объеме, допустим, культурную жизнь, ходить в театры. И, в общем, вот эта строгость благочестия — она нивелирована общим либерализмом американского существования. Но мы с вами знаем, например, что на первой неделе Великого Поста в России закрывались театры. Нельзя было посещать увеселительные заведения — даже, кстати, под угрозой полицейского преследования.

А. Пичугин

— Так до революции было? Или до Манифеста о свободе?

Протоиерей А. Абрамов

— Так было до революции. Причем интересно, что… Если мы говорим о театре, то это поддерживали и сами актеры. Актеры уходили на каникулы на это время для того, чтоб посещать театры. Многие из них, кстати.

А. Пичугин

— Да, но только первая неделя?

Протоиерей А. Абрамов

— Первая и Страстная. Вот. Это все очень хорошо изложено у Шмелева в «Лете Господнем». Многие актеры, особенно актеры с голосами, уходили на каникулы еще и потому, что они пели в церковных хорах и участвовали в богослужениях непосредственно.

А. Пичугин

— Ну, что касается Русской Православной Церкви в Америке, — все понятно. Но Православная Церковь Америки, которая вроде бы как в свое время отделилась от Русской церкви, но при этом впитала очень много совершенно разных традиций, — а там есть какие-то отличия? Или все в большей степени, как в Русской?

Протоиерей А. Абрамов

— Православная церковь Америки последовательно утверждает свою неидентичность Русской. А напротив, подчеркивает, что она является церковью американцев.

А. Пичугин

— Но она когда-то же вышла в 1970-е годы из состава?

Протоиерей А. Абрамов

— Да, это так. Но основы идеологии, на которой строилась Православная церковь Америки, как раз и состоит в том, что она не этническая церковь русских, а Церковь всех американцев, и ее традиция другая. Она связана, конечно, с русской традицией, но вот, как я представляю, мнение Православной Церкви Америки состоит в том, что не нужно ориентироваться на сформированную в определенных исторических условиях русскую традицию. Поэтому значительно мягче, менее обязательно и в каком-то смысле более американски-раскованно.

А. Пичугин

— Угу. Интересно. Конечно, все это интересно, потому что она формировалась уже после Второй мировой войны. И формировалась, я так понимаю, все-таки, нашими эмигрантами, которые уже в меньшей степени себя отождествляли с…

Протоиерей А. Абрамов

— Не совсем так. Вот, например, главнейший архитектор Православной церкви Америки — отец (пресвитер) Александр Шмеман хотя и был человеком с русскими корнями…

А. Пичугин

— Ну, родившийся все-таки здесь!

Протоиерей А. Абрамов

— …никогда в жизни не был в России.

А. Пичугин

— Никогда не был! Вообще-то, да, это факт!

Протоиерей А. Абрамов

— Более того, имея к этому возможность, в России бывать не хотел.

А. Пичугин

— Да, тоже факт!

Протоиерей А. Абрамов

— В его произведениях мы увидим, что он последовательно разводит христианство и церковность.

А. Пичугин

— Да! Тоже факт! У него замечательная глава есть о службе в эмигрантской церкви, когда самая главная часть богослужения — это когда старенький, помнящий еще, наверное, Александра III диакон выходил на проповедь и говорил, что, вот, дорогие братья и сестры, такого-то числа в доме светлейшей княгини такой-то пройдет высокое собрание и всем желательно присутствовать.

Протоиерей А. Абрамов

— Да. Но мне кажется, что вот этот образ мыслей — он привел отца Александра Шмемана к какому-то очень глубокому разочарованию. Во всяком случае, когда читаешь его дневник, остается такое горькое ощущение, что человек страдает от того, чем он занимается. Вот он пишет, у него постоянно это: вот, опять выслушивать скучнейшие исповеди студентов, вот опять эта византийская церковщина! С другой стороны, он с огромным удовольствием рассказывает, как он смотрел по «телевизии» (как он говорит) выступление президента Картера. Там ощущается такая внутренняя наполненность, радость, интерес. Явный интерес.

А. Пичугин

— Ну, там есть еще и главы, где он описывает, как с невероятной радостью служил литургию сегодня утром где-то вот в одном из храмов.

Протоиерей А. Абрамов

— Ну да, это верно, никто не ставит под вопрос его духовную одаренность.

А. Пичугин

— Да, тот фрагмент, который Вы приводите, я тоже прекрасно помню. Да, но и в этом и был весь отец Александр!

Протоиерей А. Абрамов

— Но вот отец Александр… Да, и отец Александр заложил вот это начало, когда многие из руководителей Православной церкви в Америке «отбрыкивались» от своей русскости, считая ее препятствием к тому, чтобы в храмы Православной церкви Америки приходили люди других национальностей. Для них критерием является «американскость». Что значит «американскость»? Принадлежность к американскому гражданству, американское подданство. Вот, и в этом подданстве не имеет значения, кто ты по национальности. Если говорить об итогах вот такого подхода, то мы видели значительный кризис Православной церкви в Америке.

А. Пичугин

— Ну, недавно совсем.

Протоиерей А. Абрамов

— Вот, в первой половине нулевых годов. Который, как я надеюсь, вот сейчас усилиями нового предстоятеля, относительно недавно избранного, преодолевается.

А. Пичугин

— Давайте поговорим, наверное, на основную тему, из-за которой мы сегодня здесь собираемся, — это канон Андрея Критского, который читается первые четыре дня, а потом еще и в середине Поста прочитывается целиком. Что это за произведение и почему, откуда вообще пошла традиция начинать Великий Пост каноном Андрея Критского? Вернее, как? Вернее, лучше бы вообще начать с того, что люди, которые находятся в Церкви, стараются присутствовать за всеми основными богослужениями, — они начали входить в Пост еще несколько недель назад. А последняя неделя — Масленичная, которая у нас считается такой, ну, довольно разгульной, — может быть, мясо уже, в традиции Церкви, отсутствует, но при этом присутствует вот такое безудержное веселье масленичное. А при этом богослужения церковные — они уже практически полностью, ну, близки к...

Протоиерей А. Абрамов

—…великопостным!

А. Пичугин

— Да, с одной стороны так. А с другой стороны, для людей, которые ведут ну совсем такой светский образ жизни, но при этом ходят в храм, — для них вот кончилась Масленица, вот последнее воскресенье — и все! А в понедельник уже падает… Даже в воскресенье во второй половине дня падает черная завеса, а в понедельник начинается канон Андрея Критского. Вот что это за произведение такое? Почему именно им Церковь открывает Великий Пост?

Протоиерей А. Абрамов

— Ну, он называется «Великим покаянным каноном Андрея Критского». Ну, ясно, что по переносу можно сказать, что он великий в силу особой глубины содержания этого произведения, но исходно он назывался великим, потому что очень значителен по объему. В нем двести пятьдесят песен. Что в разы больше по сравнения с обычным каноном. Поэтому он «разбивается» в первую неделю Великого Поста на четыре части, которые читаются с понедельника по четверг первой недели, и затем на Мариином Стоянии, в четверг пятой недели Великого Поста, читается целиком. Богослужебным отличием является то, что в обычном каноне опускается вторая песня, она целиком покаянная, а в Великом покаянном каноне Андрея Критского содержится. И Великий канон открывает богослужение Великого Поста, входя в состав великопостного богослужения — Великого Повечерия. Вот это Великое Повечерие до революции называлось мефимонами.

А. Пичугин

— Мефимонами?

Протоиерей А. Абрамов

— Мефимонами. По-гречески — «с нами Бог». И вот люди друг друга спрашивают: «Ну, на мефимоны пойдешь сегодня?» Потому что в Великом Повечерии обязательно торжественно возглашается: «С нами Бог! Разумейте, языце, и покоряйтеся, яко с нами Бог!» А Великий покаянный канон открывается пением ирмоса «Помощник и покровитель бысть мне во спасение». И начинается чтение, которое, как правило, совершает только священник: «Откуда начну плакать окаянного моего деяния? Кое положу начало, Христе, нынешнему рыданию?» А это — плач души о себе самой. Это — благоговейное восклицание человеческого сердца, которое, может быть, весь остаток года совершенно об ином имело попечение, о другом заботилось. И вот настало время взглянуть не вовне, а внутрь, на себя. На ржавчину, на грязь, на нечистоту. Выплакать все это. И Великий покаянный канон святителя Андрея помогает это сделать, и в первую очередь предлагает образы Ветхого Завета — ветхозаветных праведников, ветхозаветных грешников. Я, кстати, скажу, что очень часто люди из-за обилия имен и сюжетов, которые для Андрея Критского были само собой разумеющимися и ясными, азбучными, — люди теряются.

А. Пичугин

— Потому что кто эти люди?

Протоиерей А. Абрамов

— Кто такой «Ивсигор Угонзай»? Что это вообще значит — «уходил в Сигор»? Вообще…

А. Пичугин

— Кто уходил в Сигор?

Протоиерей А. Абрамов

— Да, и зачем туда уходил? И очень полезно на самом деле иметь под рукой перевод.

А. Пичугин

— Самое интересное, что последние годы (простите, что перебиваю) я в храмах наблюдаю на каноне, особенно в прошлом году это было заметно, когда люди не просто читают, а когда все стоят со смартфонами — все-таки смартфонов стало уже настолько много, и это настолько удобно, и я сам постоянно этим пользуюсь. Что когда священник читает Канон Андрея Критского, можно не только перевод найти, тут сразу пять-шесть вариантов перевода и толкования параллельно.

Протоиерей А. Абрамов

— Да, но вот я бы рекомендовал все же на самом богослужении поиском толкований не увлекаться, но, например, подготовиться. Взять с собой или двуязычный текст, или на смартфоне найти двуязычный текст. Хорошие есть сайты, где это все размещено культурно и корректно. Но для начала, например, ну посвяти полчаса времени тому, чтоб посмотреть, кто, и куда, и зачем «угонзал». Вот. Что это за люди? Откуда они взялись? Какая библейская история с ними связана? Тем более, что Церковь этому будет очень содействовать. Одна Псалтирь прочитывается дважды в неделю Великим Постом. Прочитывается Ветхий Завет. Но поскольку мы, к сожалению, надо сказать о большинстве церковных людей, — люди, плохо знающие Священное Писание, лишь в пределах, в лучшем случае, богослужебных отрывков евангельских, которые читаются за службами…

А. Пичугин

— Ну, мы все-таки хорошо себе представляем канву…

Протоиерей А. Абрамов

— … евангельских событий.

А. Пичугин

— …евангельских событий, да. А вот с ветхозаветными, конечно, гораздо сложнее.

Протоиерей А. Абрамов

— Вот, и лучше бы это, конечно, начитать. Лучше бы с этим познакомиться заранее. Тогда ты еще яснее и глубже поймешь то, что читается в Великом покаянном каноне. Потому что это не перечень благочестивых событий, связанных с патриархами, пророками и так далее. Андрей Критский возводит историю покаяния от сотворения мира до Христа Спасителя, создавая грандиознейшее на самом деле полотно истории плача и истории прощения.

А. Пичугин

— Продолжим об этом буквально через минуту с протоиереем Александром Абрамовым, настоятелем Храма Сергия Радонежского в Крапивниках. Я — Алексей Пичугин. Это «Светлое радио».

Еще раз здравствуйте, друзья! Первая неделя Поста у нас на дворе, и мы говорим, конечно же, о начале Великого Поста, о каноне Андрея Критского. Говорим с протоиереем Александром Абрамовым, настоятелем Храма святого преподобного Сергия Радонежского в Крапивниках. И вот Великий покаянный канон Андрея Критского. Мы закончили на том, что это такое грандиозное покаянное полотно. Это не просто перечисление каких-то людей. Ну я так понимаю, что там все-таки повествование не только о Ветхом Завете идет, там очень много?

Протоиерей А. Абрамов

— Конечно, нет, конечно, нет.

А. Пичугин

— Там хронологически все это выстроено ведь?

Протоиерей А. Абрамов

— Да. С отступлениями, с возвращениями, но, конечно, речь идет и о том, какую роль Матерь Божия имеет в истории Спасения. И обязательно один из тропарей, венчающий каждую из песен этого канона, содержит славословие Божией Матери и упоминание ее роли. Помимо этого, новозаветным включением является сам запев: «Помилуй нас, Господи, помилуй нас! Помилуй мя, Господи, помилуй мя!» При этом надо иметь в виду, что канон, и без того продолжительный, ранее удлинялся еще и за счет того, что после каждого тропаря, то есть после каждого отрывка…

А. Пичугин

— Три поклона!

Протоиерей А. Абрамов

— Три земных поклона!

А. Пичугин

— Земных поклона, да! Но сейчас достаточно храмов, где хотя бы один поклон есть.

Протоиерей А. Абрамов

— Даже если делают один земной поклон, то это очень существенно, конечно, удлиняет богослужение.

А. Пичугин

— Ну и я видел… Правда, это очень тяжело, наверное, я сам петь не умею. Как в некоторых храмах еще и все певчие делают поклоны.

Протоиерей А. Абрамов

— Да, но это совсем тяжело, потому что это сбивает голос. Но бывает так, что в некоторых храмах и народ божий поет вместе с певчими: «Помилуй мя, Господи, помилуй мя!» — и совершает поклоны. В общем, такова была исходная традиция. Неслучайно посещавшие нас в ХVII веке разного рода церковные деятели с христианского Востока говорили, что неясно, когда русские занимаются чем либо, кроме участия в богослужениях.

А. Пичугин

— То есть в Греции это уже в ХVII веке отсутствовало как данность?

Протоиерей А. Абрамов

— Да, но в данном случае речь идет не о греческих, а об арабских, но я думаю что да, это для них являлось уже тогда дикостью и признаком того, что русские целиком сосредоточены на богослужении.

А. Пичугин

— А Канон Андрея Критского вообще читается где-то, кроме как в Русской церкви?

Протоиерей А. Абрамов

— Я не знаю точно. Насколько я понимаю, богослужебная традиция как таковая довольно сильно расходится даже в Московском патриархате и, допустим, в Константинопольском. Например, почти всегда в Константинопольском патриархате литургия, совершаемая утром, предваряется утреней. У нас утреня может совершаться накануне, у нас это очень редко происходит. Вот. Покаянный канон в том уставе, который мы сейчас имеем, должен совершаться, по идее, везде.

А. Пичугин

— Сейчас мы вернемся к канону, но только очень интересно: а во всех остальных поместных церквях литургия Великим Постом тоже не совершается? Ну, кроме воскресных дней?

Протоиерей А. Абрамов

— Ну нет, конечно, нет. Другое дело, что… Ну, мы с вами знаем, что полные литургии Великим Постом совершаются только в субботу и в воскресенье. В субботу это Литургия святителя Иоанна Златоуста, а в воскресенье — святителя Василия Великого, архиепископа Кесарии Каппадокийской. В знак того, что опустел жертвенник. В знак того, что Церковь скорбит. Полная литургия — это символ торжества и победы. Так вот в среду и пятницу каждой недели Великого Поста совершаются литургии Преждеосвященных даров. Это означает, что в воскресный день Тело и Кровь Господня совершены, и дар заготовлен для причащения верующих. Вот у нас сейчас есть возвращение, во всяком случае — тенденция к возвращению исходней традиции вечернего совершения Преждеосвященной литургии. Мы у себя в храме совершаем уже несколько лет таким образом. Потому что литургия Преждеосвященных даров — по форме это вечерняя служба. А практика показывает, что люди, возвращающиеся домой с работы и не имевшие бы в ином случае возможности утром причаститься, с радостью приходят на службу. И очень глубокое внутренне чувство возникает, когда ты отсек все то, что тебя связывало с рабочими делами, вообще с какими-то повседневными житейскими причинами. Ты приходишь — и остаток своего дня посвящаешь Богу. В тишине, в полутьме, в сосредоточенности. Я наблюдаю, как люди с огромным внутренним благоговением вечером причащаются, и им после этого не нужно будет никуда бежать, они не должны думать о том, что через пять минут они должны прыгнуть в машину, или успеть в метро, или еще куда-то. Вот до следующего утра — они и Бог.

А. Пичугин

— Да, это хорошая традиция, которая возвращается. Помню, как еще какое-то количество лет назад я спрашивал у некоторых знакомых священников, почему не служим вечером, и мне говорили: «Ну как? Это не положено». Теперь уже в этих храмах она тоже вечером совершается.

Протоиерей А. Абрамов

— Ну да, и это слава Богу.

А. Пичугин

— Возвращаемся к Канону Андрея Критского. А почему? Что вообще двигало Андреем Критским? Кстати, вот, мы его называем преподобным, хотя он был, насколько я помню, епископом.

Протоиерей А. Абрамов

— Святитель Крита, да. Епископ Критский.

А. Пичугин

— Что им двигало, когда он создавал вот это вот грандиозное произведение?

Протоиерей А. Абрамов

— Надо, во-первых, сказать, что он, конечно…

А. Пичугин

— Что вдохновило?

Протоиерей А. Абрамов

—… что он не только это написал. Это один из первых, вообще говоря, творцов канонов. Выдающийся литургист. Много других великопостных произведений им написано. В том числе — канонов. В том числе — Страстной недели. Я думаю, что вот так часто говорят, и это уже стало расхожим местом, что иконопись — это умозрение в красках. А в данном случае Великий покаянный канон — это умозрение в слове. Любой крестьянин какой-нибудь Владимирской губернии в конце XXVIII-начале XIX века мог абсолютно понимать, о чем говорится в этом каноне.

А. Пичугин

— А Вы думаете, что в XXVIII веке… Просто очень интересно. Не так давно мы беседовали в этой студии с одним из самых известных, наверное, современных историков — Игорем Данилевским, который действительно говорил, что огромное количество наших летописных произведений, созданных в XII веке, — они не столь отражают историческую действительность, сколь сравнивают героев, абсолютно исторических героев этих летописаний с их ветхозаветными…

Протоиерей А. Абрамов

— …прототипами!

А. Пичугин

— …Прототипами, да. Находят им эпитеты, которые больше применимы к библейским персонажам, а то и напрямую оттуда заимствованы. И это подчеркивало, что в XII веке все прекрасно понимали о том, кто были вот эти ветхозаветные персонажи и так далее.

Протоиерей А. Абрамов

— …праведники!

А. Пичугин

— Праведники, да. И как их можно было сравнить, например, великим князем в XI веке.

Протоиерей А. Абрамов

— Бесспорно!

А. Пичугин

— Вот в ХVIII веке — это было совсем недавно. Мы сейчас совсем не понимаем, о чем идет речь, а получается, что всего лишь какие-то, там, 150-200 лет назад наши предки хорошо осознавали все это полотно библейское.

Протоиерей А. Абрамов

— Я в этом совершенно уверен. Но если говорить о летописании, то мы помним, что даже вот «Повесть временных лет» — она «пристегивает» к началу русской истории, откуда и пошла есть русская земля, — она пристегивает генезис человечества. И любому читателю становится ясным, что это история последовательная, непрерывная и выводящая нас на современность. Современность применительно к тому времени.
Я задавал себе вопрос: почему русские храмы, большие в том числе, — допустим, XVI-XVII веков — расписаны с пола до потолка? Почему так многочастны эти композиции? Неужели недостаточно было бы каких-то лаконичных…

А. Пичугин

— Богословие в красках?

Протоиерей А. Абрамов

— Да, вот это умозрение в красках. Но расписаны-то не только столичные храмы. Не только храмы каких-то крупных провинциальных центров, но самые простые деревенские, очень скромные церквушки. Да потому что людям каждый из этих сюжетов был ясен. А они, может быть, не знали что-либо о естественнонаучных дисциплинах, об истории, о филологии, но это все для них было совершенно ясной действительностью. И вот когда нам рассказывают о Лоте, в Великом покаянном каноне Андрея Критского, или о сочетании двух жен, «Ты себе приобретешь две жены, одни их них это такая, другая такая», то все понимают, на что это аллюзия, совершенно не нужно так вот чесать голову и думать: «Так, о чем здесь говорит преподобный Андрей Критский?» Для человека это было то, на чем он жил, с чем он жил, без всяких изъятий. И не только потому, что человек учился на церковнославянских каких-то примерах, связанных с толкованием Библии. Как раз толкованием Библии никто особо и не занимался. Более того, мы знаем период XIX в веке, когда было запрещено говорить проповеди на библейские и новозаветные темы.

А. Пичугин

— Победоносцевские реформы, насколько я помню?

Протоиерей А. Абрамов

— Да, но сама сюжетная линия была очень хорошо известна. Может быть, конечно, какая-нибудь Вторая Книга Царств, повествующая об исторических событиях в Израиле или Иудее, не была так хорошо известна, но классические сюжеты Пятикнижия, конечно, были абсолютно ясны.

А. Пичугин
—А кому? Вот мне уже довольно давно интересно, кому они в то время были ясны? Вот крестьянину обыкновенному, который возделывает землю, который, по всей вероятности, неграмотен, или представителю знати? Представитель знати — у него есть образование. Конечно, его учили, и наверняка он хорошо представляет себе и какие-то филологические вещи, и, естественно, представляет основные сюжеты библейские. Но вот крестьянину — а у нас же большинство все-таки крестьян, земледельцев, которые приходят в храм. А приходили ли они в храм?

Протоиерей А. Абрамов
— Я думаю, что если взять за единицу представление знати о библейской истории, то с определенной степенью уплощения, с некоторой мерой ходульности, те же самые сюжеты были известны всем, в том числе и неграмотным людям. Ведь они Библию не читали, они ее слышали в богослужениях. Я не могу себе представить, так уж честно говоря, чтобы крестьянин XVIII века посещал, например, все богослужения летом или в весеннее время, когда, например, идет сев или какие-то другие работы. Но я знаю наверняка, что самые чувствительные моменты Великого поста — неделя первая, неделя Страстная, —соблюдались неукоснительно и везде. И поэтому вот эти чтения, которые звучали в храме, библейская история, которая пересказывалась в таком лубочном виде, бабушками, дедушками, которые в свою очередь почерпнули ее от не более грамотных своих предшественников, она, конечно, была на ходу и создавала такое пространство знания. Простого, невзыскательного, но существующего.

А. Пичугин
— Протоиерей Александр Абрамов, настоятель Храма святого преподобного Сергия Радонежского в Крапивниках, сегодня вместе с нами проводит «Светлый вечер». Канон Андрея Критского — может быть, стоит сейчас, конечно, не хочется говорить том, что мы лучше понимаем, что мы более современные и более образованные, но мы, конечно, более современные и более образованные, но мы не лучше, чем наши предки из XVIII века, явно. Может быть, все равно как-то стоит адаптировать все вот эти тексты важные для тех служб, на которых, скажем, присутствуют очень часто люди совсем не церковные, для общего понимания? Может быть, не везде, может быть, в каких-то отдельных храмах с миссионерскими целями. Я вот вспоминаю, как я был на службе Двенадцати Евангелий, тоже великопостная служба, в одном из храмов, где Евангелия эти читались по-русски, и вдруг вот эта вот длинная служба с чтением Писания на церковнославянском языке, где далеко не все ясно, пытаешься сосредоточиться, но мысли все равно куда-то разбегаются, вдруг в тот момент мне стало все понятно.

Протоиерей А. Абрамов

— Вы знаете, я тоже много над этим размышлял. Я противник того, чтобы проводить такую прямую и бескомпромиссную русификацию богослужебных текстов.

А. Пичугин

— Даже не русификацию богослужения, а какие-то очень важные моменты.

Протоиерей А. Абрамов

— Я про тексты говорю. Ну, вот, смотрите. Классический пример – это Символ Веры: «Чаю воскресения мертвых и жизни будущего века. Аминь». В русском переводе я лучшего не видел: «Ожидаю воскресения мертвых и жизни будущего века. Аминь». «Чаю» – это очень динамичный глагол. Это значит — не сижу на пеньке и жду, когда Царствие Небесное явится ко мне в Славе». «Чаю» — это «Я делаю тоже что-то, чтобы это Царствие Небесное явилось». Как заканчивается Апокалипсис: «Ей гряди, Господи Иисусе». «Я предпринимаю усилия, рывок к тому, чтобы это Царствие пришло». «Ожидаю» – это очень пассивный глагол: «Я созерцательно жду, когда царствие явится». У меня есть опасение, что здесь мы очень многое можем потерять и выплеснуть. Что же касается самого Покаянного канона Андрея Критского, то он настолько поэтичен, помимо всего прочего, что его переложение, мне кажется, сделает практически невозможным ощущение «надмирности» даже некоторой этого произведения. Что мне кажется правильным и хорошим делать, и многие так поступают, и я сам делаю так иногда, это когда, например, текст Евангелия читается сначала по-славянски…

А. Пичугин

— А потом по-русски.

Протоиерей А. Абрамов

— А потом по-русски. Или, допустим, если вы видите, например, на Соборование пришли люди, которые вообще в первый раз в храме. Ну, или не в первый, но явно не практикующие православные. «Апостол» и Евангелие можно прочитать по-русски. «Апостол» вообще сложен, и его язык не такой прозрачный, как язык Евангелия. «Непщевати вины о гресех». Ну вот, и что люди услышат в этих словах? Ясно, что читают что-то священное. Но а что это значит конкретно? А мне кажется, что очень важно, чтобы каждое слово было понято. Но здесь еще очень значительное усилие должно быть предпринято теми людьми, которые приходят на службу. Ведь мы, допустим, программисты. Они же когда занимаются своей работой, может быть, и сетуют на то, что язык чрезмерно темный и стоило бы его упростить, однако они ему научаются. Я понимаю, что пример не до конца корректный, но необходимость научения, преодоления некоторой сложности, это ведь тоже постное усилие. Никто ведь нарочито не усложнил текст Покаянного канона Андрея Критского, не устроил таких заградительных рвов и надолбов для того, чтобы люди специально не могли понять. Но требуется усилие. Требуется усилие. Нет никакой проблемы в том, чтобы, наверное, все упростить. Но мы видим, что получила, например, католическая церковь после решения Второго Ватиканского Собора, который сделал…

А. Пичугин

— Перевод на национальные языки.

Протоиерей А. Абрамов

— Все абсолютно просто, месса совершается в кратчайшее время, облачения совершенно лапидарные.

А. Пичугин

— А до Второго Ватикана она была длиннее?

Протоиерей А. Абрамов

— Значительно.

А. Пичугин

— Да?

Протоиерей А. Абрамов

— Тридентская месса, она приближалась по длине Литургии Иоанна Златоустаго. И мы сейчас видим целое движение внутри католической церкви за возвращение, то есть, разрешение ряду общин совершать богослужение по чину Тридентской, то есть старой, мессы, и это очень многих поклонников собирает. Поклонников не в эстетическом смысле — они же не в театр пришли, — а людей, которые хотели бы находиться в пространстве менее лапидарного и менее соотносящегося с повседневностью богослужения. Что значит менее соотносящегося? Мы все находимся в поле повседневности. Но «Царствие Мое не от мира сего» — это не значит, что в Царствии Небесном говорят не на земном языке, это значит лишь то, что очень и очень многие вещи могут быть переданы лишь через посредство усилия понимающего и говорящего.

А. Пичугин

— Но это можно отнести ведь и к тому, что в греческом языке огромное количество слов, которые использованы в Евангелии, имеют совершенно разные понятия, и одно слово «любовь» там абсолютно несколько значений имеет в греческом языке.

Протоиерей А. Абрамов

— Да-да.

А. Пичугин

— Вернее, наоборот: одно слово, которое у нас переводится как определенно «любовь», может переводиться совершенно по-разному. И уже здесь же, только в одном переводе, по дороге смысл теряется во многом.

Протоиерей А. Абрамов

— Это так. Мне хотелось бы как раз сказать о том, что я не поддерживаю мнение тех людей, которые хотели бы создать лингвистический заповедник, и вот в этом лингвистическом заповеднике быть смотрителями. Это нехорошая позиция, мы ни в коем случае не должны «закрывать» понимание службы, понимание писания от молящихся. Однако вот молодой Иоанн Кронштадтский, которому двадцать с небольшим лет было, когда он пришел на свой приход, в первой же проповеди он сказал молящимся: «Я ожидаю от вас послушания, вы вправе ожидать от меня любви». И вот здесь та же самая история: мы не охранители какие-то, мы не должны быть запретителями, мы должны постараться сделать так, что вот все богатство, содержащееся в церковнославянских текстах, стало бы дорогим для людей, которые к этому пока не приобщены. Естественно, может быть, если на впервые пришедшего человека обрушить церковнославянский текст, то он просто ничего не поймет, раздражится и уйдет из церкви. И даже, возможно, не возвратится. Мне кажется, надо как-то разумно все это делать. Где-то давать пояснения, где-то, может быть, за пределами богослужений читать эти тексты и разъяснять их, где-то раздавать переводы. В любом случае следует стремиться к тому, чтобы мы с одной стороны не потеряли богатство смыслов, и в русском оно не утратится, но в русском, в общем, будет сложная стыковка между тем, что хотел сказать гимнограф своего времени, изложив на греческом языке, церковнославянский, конечно, значительно более податлив к передаче греческих смыслов, чем русский. Вот, это с одной стороны, а с другой стороны не оттолкнув людей.

А. Пичугин

— Отец Александр, у нас не так много времени остается, еще важную вещь тут, мне кажется, я упустил. Мы не поговорили о смысловом содержании вот в каком разрезе. У Андрея Критского в каноне очень много сравнений, где он сравнивает себя с самыми такими неприятными персонажами Ветхого Завета. Мы все прекрасно понимаем, что Андрей Критский, прославленный как святой, что Андрей Критский — человек, на которого мы смотрим как на образец благочестия, не мог бы встать с ними на одну чашу весов. Но, с другой стороны, он проводит такие сравнения, это глубина его личного покаяния. А как к этому относиться людям, которые все это слушают в храме через тысячу лет?

Протоиерей А. Абрамов

— Ну, действительно, надо сказать, что преподобный Андрей, конечно, не кокетничал. Он действительно так считал. Когда мы слышим о том, что «ты же, душа, совершила еще и горшее, вот ты уподобилась такому-то, а совершила еще и горшее», — нам каждому есть что вспомнить о себе дурного, и если образ какого-нибудь Ахитофела…

А. Пичугин

— Еще бы помнить, кто это…

Протоиерей А. Абрамов

— …по понятным причинам у нас сейчас может не вызывать отклика…

А. Пичугин

— То Каин – пожалуйста.

Протоиерей А. Абрамов

— То Каин и многие другие… А самое главное, ведь я думаю, чего добивался преподобный Андрей вот в этих покаянных строфах? Чтобы человек восплакнул не о грехах вообще, и не о грехах человечества, и соседа, а о своем. Он этими словами приводит человеку на память его собственную греховную историю, а эту греховную историю нужно собрать и извергнуть.

А. Пичугин

— Она у каждого персонажа…

Протоиерей А. Абрамов

— Ее надо вырвать, она у каждого своя, и человек, когда крестится и говорит: «Помилуй мя, Господи, помилуй мя!», — он себя вспоминает. Я вижу очень часто, как люди плачут во время Великого покаянного канона, и я уверен, что это не просто сентиментальный порыв такой вот коллективного бессознательного. Я уверен, что слеза каждого человека – это слеза о своем собственном грехе.

А. Пичугин

— А все же, когда люди приходят к Вам, — заканчиваем тем, с чего начинали, — когда люди приходят к Вам за советом, как им начать поститься, канон Андрея Критского вот в их персональном начале первого Поста, он может играть какую-то роль? Или все-таки это уже для людей, которые по этой лестнице христианской прошли какой-то путь?

Протоиерей А. Абрамов

— Я призываю людей всегда, всегда призываю ходить на Великий покаянный канон Андрея Критского, и лучше, наверное, ходить на него в первую неделю Великого Поста, потому что когда будет Мариино стояние, это нелегкое испытание даже для проверенных православных. Вот. Даже вне зависимости от того, как много вы интеллектуально сможете воспринять, общее покаянное настроение несомненно создается. Оно абсолютно тАинственное, оно никого не минует, если ты готов подумать о себе, если ты готов Богу посвятить время. И обязательно нужно ходить на Покаянный канон Андрея Критского. Это такой камертон, с помощью которого задается настрой на Великий Пост. Потом люди будут говорить: «Слушайте, вот мы тут провалились, там упали, здесь Пост опрокинули». Пост великий можно начинать в любую единицу времени. Во вторую неделю, в третью — не надо бояться упасть, надо бояться не встать. И Великий покаянный канон нам дает помощь, как вставать.

А. Пичугин

— Ну да, как говорил один очень хороший священник, когда уже заканчивался Великий Пост, — он говорил: «А если вы еще не начали поститься, то ничего страшного — у вас для этого есть еще целых два дня».

Протоиерей А. Абрамов

— Об этом нам скажет… И в Пасхальную ночь об этом нам скажет святитель Иоанн Златоуст: «Приходите все — постившиеся и не постившиеся, начинавшие в первый час и пришедшие в одиннадцатый».

А. Пичугин

— Ну что ж, впереди у нас еще шесть недель Великого Поста. Как раз самое время подумать о том, о чем сегодня так интересно рассказывал отец Александр. Протоиерей Александр Абрамов был сегодня гостем программы «Светлый вечер» на светлом радио. Спасибо большое за этот интересный разговор!

Протоиерей А. Абрамов

— Благодарю Вас!

А. Пичугин

— Напомню также нашим слушателям, что отец Александр — настоятель Храма святого преподобного Сергия Радонежского в Крапивниках, это самый центр Москвы. Меня зовут Алексей Пичугин. Всего доброго и до встречи!

Мы в соцсетях
****

Также рекомендуем