Поделиться
В 1154 году князь Изяслав скончался, горько оплакиваемый духовенством, народом и старым дядей Вячеславом.
«Сын», — причитал старик над гробом, — «это было мое место: но видно перед Богом ничего не сделаешь».
Так умер Изяслав Мстиславович. Летописец называет его честным, благоверным, христолюбивым, славным. Говорит, что по нем плакала вся Земля Русская и Черные Клобуки. Из всех внуков Мономаха — своею отвагою, воинским искусством, неустрашимостью и ласковостью к народу, он более других напоминал великого деда. Но Мономах выше всего ставил благо всей Русской Земли и жертвовал всегда во имя его своими выгодами. Изяслав же провел всю жизнь в борьбе, истощившей Русскую Землю, и умер в цвете лет, в сущности не достигнув цели.
Узнав о смерти Изяслава Мстиславовича, Изяслав Давидович Черниговский немедленно прибыл к Киеву, чтобы поплакать над гробом почившего. Но, плохо доверяя искренности Черниговского князя, князь Вячеслав не пустил его в город, а немедленно вызвал из Смоленска другого своего племянника Ростислава Мстиславовича, и сделал его своим соправителем на тех же основаниях, как и покойного Изяслава.
Но, конечно, миролюбивый Ростислав, прозванный современниками «Набожным», не мог долго удержаться в Киеве в эти трудные времена. Первым его делом было урядиться с Юрием Долгоруким, который собирал большие силы, свои и Половецкие, для вторжения в Южную Русь. Причем Половцы осадили уже Переяславль, где сидел сын покойного великого князя храбрый Мстислав.
Вследствие этого, Ростислав Мстиславович, едва прибыв в Киев, должен был направить свои войска к Переяславлю для выручки племянника. Когда же Половцы, узнав об этом движении, бросили осаду Переяславля и бежали в степь, то Ростислав со всеми своими силами решил идти прямо к Чернигову.
Совершая это движение, войска Ростислава переправились уже через Днепр, как прискакавший из Киева гонец привез ему неожиданную весть: «Вячеслав умер». — «Как умер?» — спросил пораженный Ростислав, — «когда мы поехали, он был здоров». — «В эту ночь пировал он с дружиной и пошел спать здоровым», — отвечал гонец, — «но как лег, так больше уже и не вставал».
Так сошел в могилу старый Вячеслав Владимирович. Поставленный судьбой в почетное, но тяжелое положение — старшего в целом Мономаховом племени; он вовсе не обладал той душевной твердостью, которая была так необходима великому князю Киевскому. Наоборот, его необыкновенное добродушие было крайне пагубным для Земли, так как служило соблазном для его честолюбивых родичей к завладению старшим столом помимо него.
Неожиданная смерть Вячеслава изменила, разумеется, сильнейшим образом положение дел на Руси, тем более что Ростислав Мстиславович, признанный, как мы видели, Киевлянами его преемником, и походивший своим благодушием на дядю, должен был считаться с правами дяди Юрия Долгорукого, являвшимся теперь старшим в целом Мономаховом роде.
Похоронив дядю, Ростислав продолжал движение к Чернигову и послал сказать Изяславу Давидовичу: «Целуй крест, что будешь сидеть в своей отчине, в Чернигове, а мы будем в Киеве». На это Изяслав ответил: «Я и теперь вам ничего не сделал; не знаю, зачем вы на меня пришли, а пришли, так уже как нам Бог даст», и, соединившись с Половцами и сыном Юрия Долгорукого — Глебом, вышел против Мстиславовичей.
Как только начался бой, миролюбивый Ростислав стал сейчас же пересылаться с Изяславом Давидовичем, предлагая ему за мир — под собой Киев, а под Мстиславом Переяславль. Такое поведение дяди во время самой битвы вызвало в воинственном Мстиславе Изяславовиче сильнейшее негодование. «Так не будет же ни мне Переяславля, ни тебе Киева», — сказал он в сердцах дяде, и прямо с поля сражения отправился с дружиною в Луцк, свою отчину.
Ростислав же был вскоре обойден Половцами, разбит наголову и еле спас жизнь, благодаря геройскому самопожертвованию его сына Святослава, отдавшего отцу своего коня, взамен павшего под Ростиславом.
После этой победы, Изяслав Давидович был принят Киевлянами и сел на великокняжеский стол; конечно, он считал, что имеет на него некоторые права Но, разумеется, гораздо больше прав на Киев имел Юрий Долгорукий, ставший теперь старшим в племени Мономаха.
Ввиду этого, Изяславу не пришлось долго посидеть на старшем столе. Скоро к Киеву приблизился Юрий. Подойдя к городу, он послал сказать Изяславу: «Мне отчина Киев, а не тебе». Не рассчитывая на особое расположение Киевлян и на свою силу, Изяслав отвечал: «Разве я сам поехал в Киев; посадили меня Киевляне; Киев твой, только не делай мне зла». Юрий вошел в Киев и помирился с ним.
Этот общий мир был крайне непродолжительным; скоро в разных концах Руси опять началась борьба. Мстислав Изяславович, следуя поговорке своего отца: «Не место идет к голове, а голова к месту» — внезапно напал на дядю своего Владимира Мстиславовича, так называемого «мачешича», недавно посаженного во Владимире Волынском, и отнял у него этот город,. Юрий должен был заступиться за мачешича и пошел на Мстислава с Ярославом Осмомыслом Галицким. Но отобрать город Владимир Волынский им не удалось, и, простояв без пользы под его стенами, они разошлись по домам, а Владимир Волынский так и остался за предприимчивым Мстиславом Изяславовичем.
Затем поднялся на Юрия и Изяслав Давидович Черниговский, который, без сомнения, имел точные сведения из Киева о том, что жители крайне недовольны как Юрием, так и всеми его ближайшими сподвижниками. Но в тот самый день, когда Изяслав Давидович хотел выступить к Киеву, оттуда к нему прискакал гонец с неожиданной вестью: «Ступай князь в Киев — Юрий умер». Получив это известие, Изяслав Давидович заплакал, а затем сказал: «Благословен еси Господи, что рассудил меня с ним смертью, а не кровопролитием».
Юрий умер 15 мая 1157 года, заболев после знатного пира у боярина Петрилы. В день похорон Юрия сотворилось много зла. Близ Киева толпа разграбила два двора, принадлежавшие великому князю, и перебила по городам и селам людей его Суздальской дружины. Так окончил свой земной путь последний сын Мономаха — Юрий, достигнув, после долголетней упорной борьбы, старшего стола, но не сумев привязать к себе сердца своевольных Киевлян. Это ясно показывает, конечно, что в Суздальской стороне князем Юрием были заведены совершено иные порядки, чем в Южной Руси, где усобицы сильно подорвали значение княжеской власти и дали слишком много воли городской толпе.
