«Вера, семья и работа в фонде «Неопалимая Купина». Ирина Феофилова-Чувикина

Наша собеседница — соучредитель Фонда «Неопалимая купина» Ирина Феофилова-Чувикина.

Наша гостья расскажет о своей многодетной семье, о том, как она решила помогать детям с различными заболеваниями и их родителям, и о том, какое место вера занимает в её жизни.

Ведущая: Анна Леонтьева

---

А. Леонтьева

— Добрый светлый вечер. Сегодня с вами Анна Леонтьева. Мы, как всегда по понедельникам, говорим о семье с Ириной Феофиловой-Чувикиной, соучредителем фонда «Неопалимая купина» и, как всегда, мы добавляем: мамой троих детей. Добрый вечер, Ирина.

И. Феофилова-Чувикина

— Добрый вечер, Анна.

А. Леонтьева

— Ирина, разговор хотелось бы начать вот с чего: ваш папа — отец Владимир Чувикин, настоятель Патриаршего подворья храмов Николо-Перервинского монастыря и почетный ректор Духовной семинарии. Ну, в общем, ваш папа священник. И я хотела сказать об особом чувстве, которое я испытываю к детям из семей священников. К слову, вспомяну о недавно ушедшем настоятеле храма — храм на Холмах называется, в Крылатском, храм Рождества Богородицы — отце Георгии Брееве, который ушел в течение этой пандемии, но нет, не от ковида. И я часто хожу к нему на могилку, когда здесь живу, и там всегда горят лампады, и там всегда розы, даже когда снег. И я должна сказать, что я испытываю какое-то особое чувство по отношению к детям священников — это, наверное, можно назвать завистью. У меня такое ощущение, что это какое-то другое детство, в котором уже присутствовал Бог, да, уже присутствовала какая-то благодать. Мне очень хотелось бы спросить вас о каких-то традициях, о которых вы вспоминаете с нежностью, и которые были что ли чем-то особенным.

И. Феофилова-Чувикина

— Да, ну я с удовольствием поделюсь. Ну во-первых, что касается того, что вы немножко, как вы сказали, завидуете. Честно скажу, когда мы, например, были школьниками — я, мой брат и мои сестры — немножко это было все-таки, ну скажем так, ну может быть, неуместно говорить немодно, да, но все равно мы чувствовали себя белыми воронами. Потому что это были еще советские времена, и быть ребенком из семьи священника, тем более многодетной семьи, в те времена ну как-то, в общем, не вписывалось в общие рамки и вызывало такое ощущение, что ты немножко как бы вне общества слегка. При всем том, что я была отличница, золотая медалистка, тем не менее это ощущалось. Папа у нас в семье был строгий, нас воспитывали родители, можно сказать, по-спартански, они, собственно говоря, так и говорили. И готовили нас к любым условиям жизненным, постольку поскольку в те времена советские семья священника, в общем-то, могла отправиться, прямо вот буквально в одночасье, куда-то там за Магадан или на Колыму. И, в общем, мы слышали разговоры взрослых об этом и, собственно, вот к этому были всегда готовы. Наверное, это правильно для тех времен было. А с другой стороны, мы воспитывались в очень спокойной обстановке, и я не помню ни одного раза, чтобы мама или папа повысили друг на друга голос, такого не случалось ни разу за всю нашу жизнь. И я очень благодарна родителям за то, что они воспитывали нас вот в таком покое, тишине, уважении и любви к друг другу удивительном, которое я, честно скажу, не встречала ни в одной другой семье. Возможно, это есть, просто вот мне не встречались такие семьи. Мама нас учила всегда приобретать разные навыки жизненные, для того чтобы можно было опять-таки в любой ситуации себя найти. Она всегда говорила: вот будет, например, у тебя много детей, и ты вынуждена будешь работать из дома, если захочешь работать или будет в этом необходимость — вот научись вот этому, вот этому и так далее. И, в общем-то, мы, такие городские дети, в детстве научились, ну вот я, например, и доить корову, и овец стричь, и терпеливо часами собирать землянику в лесу, съедаемые просто беспощадными комарами. Поэтому вот эта закалка такая детская, она, в общем, в жизни, конечно, очень пригодилась. Потому что ситуации разные случаются, и когда у тебя есть навык относиться к ним достаточно спокойно, с терпением, смирением и часто даже и с улыбкой — это дорогого стоит, за это, конечно, мы очень своим родителям благодарны. А папа с детства нас учил держать спину красиво. Он был иподиаконом Святейшего Патриарха Пимена — Царство Небесное — покойному. И он нам рассказывал, что его учили особым образом ходить, у них была такая вот особая походка. Папа говорил, что нужно идти так, как будто бы ты мысками ботинок откидываешь мелкие камешки. Он действительно ходит до сих пор очень красиво, и у него красивая осанка, хотя папе 74 года. Поэтому, конечно, воспитание у нас было особое и, в общем-то... Ну вот еще интересное тоже воспоминание такое, очень теплое, с детства сейчас вспомнилось. Мы практически каждый вечер собирались на общую молитву всей семьей — неважно, маленькие дети, большие — все выстаивали полностью вечерние молитвы. Конечно, было нелегко, конечно, хотелось побаловаться, пошутить, там друг друга подергать где-то. Особенно если кто-то был в грудничковом возрасте, то он, естественно, ползал и, в общем-то, создавал определенный там шум. Но тем не менее папа всегда следил, чтобы мы очень благоговейно стояли, не разговаривали. И в конце молитвы мы просили друг у друга прощения. Причем неважно, обидели мы кого-то или нет. А в Великий пост это еще происходило с поклонами друг другу. Ну то есть вот, конечно, это воспитывает такое вот особое уважение вообще к любому человеку, который тебе встретится, как мне кажется, когда в детстве есть такое вот очень уважительное и почтительное отношение к своим близким.

А. Леонтьева

— Ирин, а вот простите, что вас перебила, хотела спросить. На самом деле звучит это все очень здорово, очень как-то правильно и красиво, но немножко сурово. Вот то что вы рассказываете, как дети там стоят на молитве, и требуется, чтобы они стояли тихо. Мы разное слышим сейчас о том, как вот детей приучать к молитве. Не было ли у вас ну какого-то вот ощущения, что это слишком строго, например, а другие дети могут побаловаться?

И. Феофилова-Чувикина

— Да, конечно, вы знаете, стоять было тяжело, безусловно. Даже эти там пятнадцать минут все равно было выстоять довольно тяжело. Но при всем при этом я понимаю, что не было, знаете, какого-то отторжения. Единственный момент, наверное, в подростковом уже возрасте у меня какое-то время появилось такое вот желание, свойственное, наверное, этому возрасту, когда стояли на всенощных длинных, я наблюдала за людьми, которые просто приходят в церковь, для того чтобы там ну просто посмотреть, на экскурсию, да: они закладывали руки за спину, они поднимали голову, разглядывали фрески. И вот ко мне иногда мысль такая закрадывалась, что я вырасту и тоже могу смогу себе позволить так же заходить в церковь. И не стоять на всенощной там три часа, вот, а смогу себе позволить просто поглазеть, зайти там на пять — десять минут и выйти на улицу. Честно скажу: да, такое желание у меня было, но оно, в общем-то, достаточно быстро прошло. И сейчас уже ощущения, что это было по-настоящему тяжело для меня, как для ребенка, не осталось. Осталось, наоборот, что-то очень теплое и приятное. Ну тем более, что нас не заставляли, в общем, стоять на одном месте — мы ходили по храму, да, мы где-то там даже хихикали в уголках, мы иногда выбегали на улицу, если это было возможно, мы сидели на лавочках. Иногда лежали на каких-то упавших пальто зимой, если их было очень много. Ну то есть сейчас уже осталось просто ощущение сказки и чего-то очень теплого и волшебного.

А. Леонтьева

— Ну я бы сказал, что вы по очень такому мягкому варианту прошли подростковый бунт.

И. Феофилова-Чувикина

— Да, по всей видимости. Хотя, ну, конечно, нам хотелось, как и всем детям там, я не знаю, жвачки, конфеты, а не стоять в церкви по субботам вечером, хотелось каких-то развлечений. Но вот сказать, чтобы прямо это как-то вызывало какое-то отторжение — я этого не помню. Хотя да, воспитание было строгое, читали очень часто по вечерам жития святых, наряду с классикой русской и зарубежной. Мама, мне кажется, вот практически все наше детство, несколько лет подряд точно ежевечерне нам читала, и читала подолгу, по полчаса, иногда даже по часу. Вот за что тоже я ей очень благодарна — это такие были очень теплые вечера семейные.

А. Леонтьева

— Вы знаете, я когда-то брала интервью самое-самое первое — я только-только воцерковилась, такой была юной особой, и первое мое интервью было с матушкой православной — матушка отца Валентина Асмуса. И матушка сказала мне: что я могу для них сделать? Я каждый вечер им читаю. И я приготовилась услышать, я говорю: а что вы им читаете? Думала, сейчас матушка скажет: жития святых там, Евангелие. А матушка сказала: Жюль Верна, Александра Дюма, Пушкина — и это было для меня неожиданно. А что ваша мама читала вам?

И. Феофилова-Чувикина

— Мы Жюль Верна читали тоже. Дюма — нет, это я читала уже сама, в более позднем возрасте. Мы читали Диккенса, практически все собрание сочинений было перечитано дома. Достоевского, конечно же, Гоголя. Ну, в общем, практически всю русскую классику читали. «Хижину дяди Тома» — вместе плакали прямо навзрыд все, включая маму. Ну вот, пожалуй, что да, вот этот перечень. Плюс жития святых — да, конечно, это тоже было.

А. Леонтьева

— Хочу напомнить, что сегодня мы разговариваем о семье с Ириной Феофиловой-Чувикиной, соучредителем фонда «Неопалимая купина», мамой троих детей, дочкой священника, отца Владимира Чувикина. И хотелось мне, знаете, что спросить: а вот как вы думаете, что из традиций вашей семьи вы перенесли или хотели бы перенести в свою семью?

И. Феофилова-Чувикина

— Ну вот первое, что сейчас приходит на ум — я перенесла традицию кушать все полезное. Потому что когда была маленькая, я ежедневно слышала за столом: надо есть то, что полезно, а не то, что вкусно, — говорил папа. На что мы, в общем-то, делали такие очень кислые лица и понимали, что хочется-то другого, зачем вот это полезное есть? Но теперь уже, будучи мамой, я сама прекрасно понимаю, что действительно нужно кушать то, что полезно, а то, что вкусно тоже можно, конечно, но в каких-то там ограниченных количествах. Дети же, они норовят съесть вот весь мешок конфет, который ты принесешь или весь торт, который стоит на столе — это свойственно детям. И теперь — да, я эту традицию перенесла в свою семью, это у нас всегда на столе зелень, чеснок, лук, вот что-то такое вот, действительно полезное. И вспоминаю, конечно, каждый раз своего папу, который к этому приучил. Мы постились в семье. Собственно, вот мои дети теперь тоже постятся. В таком, честно скажу, лайт-режиме, не так, как было в нашей семье, но тем не менее все равно какая-то подготовка к празднику у нас тоже есть. И дети понимают, что сейчас пост, и перед каким праздником пост, и мы это обсуждаем. Вот, наверное, это основное. Конечно, стараюсь, по возможности, и читать детям. Ну сейчас они уже достаточно взрослые, они читают уже и сами.

А. Леонтьева

— А сколько лет вашим детям, Ирин?

И. Феофилова-Чувикина

— 10, 14 и 16. Уже взрослые.

А. Леонтьева

— Да, действительно уже взрослые. И, наверное, тоже прошли через какой-то подростковый бунт или вы как-то этого избежали?

И. Феофилова-Чувикина

— Вы знаете, я благодарю Бога за то, что мои дети, мне кажется, даже еще спокойнее переживают подростковый возраст, чем переживала его я. По крайней мере мне так кажется. То есть у нас, например, ну вот я ни разу не замечала за своими детьми, чтобы они хлопнули дверью там на эмоциях или прямо вот как-то сильно обиделись — удается находить общий язык. И, честно говоря, я даже немножко этому удивлена, потому что знаю, как проходит этот возраст в других семьях. Я, как коуч, работаю с подростками в том числе. И поэтому вот ну надеюсь, что будет так и дальше, что мы минуем эти все вот ну иногда неприятные моменты. Пока вот, к счастью, я не сталкивалась с этими сложностями в собственной семье. Слава Богу.

А. Леонтьева

— Ага. Ирин, вот вы уже упомянули это слово — что вы коуч, да. Вообще вот эти ну английские слова — коучинг, волонтерство — они звучат часто, и слушать — они немножечко, как это сказать, замылились, да, просто. Поэтому очень хотелось сегодня поговорить о вашей работе, и постараемся сделать это так, чтобы было действительно живо, интересно и, правда, неформально. Вот давайте мы начнем с того, что такое ваш коучинг, что такое эта ваша работа?

И. Феофилова-Чувикина

— Ну я, наверное, чуть раньше начну. Образование я получила совсем другое, у меня за плечами юридический факультет МГУ, и двенадцать лет я проработала, собственно, в юридической компании. А потом ушла в благотворительность и семь лет помогаю детям с опорно-двигательными нарушениями здоровья. В основном это детки с ДЦП, достаточно тяжелые дети. В прошлом году весь год я работала еще, кроме этого, начальником управления профессионального искусства и образования в Министерстве культуры в Московской области, потому что сфера культуры мне тоже очень близка и интересна. А коучинг в мою жизнь пришел, в общем-то, совершенно случайно. И, Анна, я с вами соглашусь: вот это слово, оно вызывает разные совершенно эмоции и ощущения, много-много вопросов. И, честно (да простят меня мои коллеги коучи), я это слово тоже очень не люблю. Больше того, всех своих знакомых и родственников, с которыми я об этом говорю, я попросила: найдите меня, пожалуйста, аналогичную замену в нашем родном языке.

А. Леонтьева

— Да, да.

И. Феофилова-Чувикина

— Потому что это заморское слово — «коучинг» — оно ну никак не вписывается. И, собственно, мне вот, знаете, даже иногда как-то стеснительно говорить, что вот я коуч, потому что...

А. Леонтьева

— Ну да оно немножко такое...

И. Феофилова-Чувикина

— Оно не наше совсем.

А. Леонтьева

— Заморское, правильно вы сказали.

И. Феофилова-Чувикина

— Оно как будто бы пришлое, такое вот, оно не укоренилось еще у нас. Вот как картошка: ее же тоже привезли сначала когда, из Америки, вот она тоже здесь вызвала бурю эмоций, и люди ее вот прямо не воспринимали: кто-то ее ради цветов выращивал, кто-то вообще был противником этой картошки, ее вот просто выкапывали там, чуть ли не сжигали посадки. Ну оно потом пришло в итоге все равно, и теперь является неотъемлемым частью, да, нашего рациона, этот овощ. Что касается коучинга, то я вам хочу сказать, что хоть я слово и не люблю это, но методики и вообще вот всю технологию я люблю очень сильно. И когда стала изучать коучинг, то я поняла, что это, знаете, вот для меня лично, ну, собственно, по сути христианство, которое изложено в такой форме, подходящей очень для обычных светских людей, даже неверующих людей.

А. Леонтьева

— Ничего себе.

И. Феофилова-Чувикина

— Да, на мой взгляд, основа здесь и философия именно христианская. По крайней мере вот так это воспринимаю я, и так я это транслирую своим клиентам. И вот за это я, собственно, коучинг и люблю. Даже проговаривая это слово, понимаю, что у меня какие-то вот прямо не очень приятные эмоции оно вызывает. Но тем не менее это действительно очень интересная система, и я уверена абсолютно, что за ней будущее. Вопрос только в том, кто это несет людям, да, клиентам своим, и в какой форме это доносится, скажем так. Ну вот что касается меня, то конечно, я в первую очередь как христианка работаю со своими клиентами. Клиенты у меня разные. Вот, например, в моем фонде, где я помогаю семьям с особыми детьми, я работаю с мамами этих самых деток с инвалидностью и получаю просто вот невероятную обратную связь, потому что это действительно помогает. Больше того, я хочу сказать, что я пришла даже в коучинг благодаря этим самым мамам. Потому что, начав помогать таким семьям, собирая средства на лечение деток с ДЦП, как правило (ну у нас есть еще детки-аутисты, которым мы тоже помогаем, но в меньшей степени), я поняла, что там огромная потребность в поддержке моральной. И когда мне удавалось выделить там около часа времени там, например, иногда чуть больше, просто на разговор с мамой, на то чтобы ее выслушать, дать возможность выговориться, проговорить какие-то, может быть, вот неприятные вещи, поделиться тем, как вообще происходило все в этой семье, когда этот ребенок родился, когда вот он подрос, когда диагноз поставили — даже это давало колоссальное облегчение. А если они еще слышали слова поддержки, какие-то вопросы, то ну вот я, честно говоря, даже не ожидала, что это может иметь такой колоссальный эффект. Некоторые мамы после работы с нами, ну точнее после обращение в наш фонд и наших нескольких там диалогов, у них даже жизнь менялась, представляете: кто-то находил работу — удаленную, понятно, потому что с этим ребенком надо дома находиться. Есть у нас случаи в фонде, когда у нас мама выходила замуж, имея очень тяжелого ребеночка, прямо вот лежачего, с ДЦП, и в новом браке рождался совершенно здоровый малыш — это тоже огромное счастье. В общем, очень много интересных таких вот историй. И в коучинг придя, я поняла, что, собственно, я этим занималась уже не один год, просто сейчас я получила инструменты и техники, с помощью которых я еще более эффективно могу помогать.

А. Леонтьева

— Ну то что вы рассказываете, как бы если бы вы не сказали слова «коучер», то я бы сказала, что это похоже на работу психолога. Нет?

И. Феофилова-Чувикина

— Да, я с вами соглашусь. И психология, и психотерапия, и коучинг, они, в общем-то, близки, это в равной степени помогающие такие профессии, методы поддержки. Но чем отличается коучинг и за что я его очень люблю — в нем нет концентрации на проблеме. То есть как только некая проблема, страх, неприятные ощущения — то с чем пришел к тебе человек на консультацию — как только это названо, от этой ситуации мы уходим, и сразу я задаю вопрос: а вот если проблема звучит так, то как бы хотелось, чтобы было по-другому? И все, и мы переходим в следующую зону, и мы говорим уже о том, как человек видит для себя выход из этого состояния. И, по сути, здесь мы советов никаких не даем, человек сам для себя находит свои ответы, потому что внутри каждого из нас эти ответы есть. Другой вопрос, что очень много всего в нашей жизни есть, что нам не позволяет отыскать эти ответы в себе, внутри себя. И вот коуч как раз здесь оказывается в помощь.

А. Леонтьева

— Сегодня мы говорим о семье с Ириной Феофиловой-Чувикиной, соучредителем фонда «Неопалимая купина», мамой троих детей. И мы говорим о семье. С вами Анна Леонтьева. Мы вернемся к вам ровно через минуту.

А. Леонтьева

— Сегодня с вами Анна Леонтьева. И мы, как всегда, говорим о семье с Ириной Феофиловой-Чувикиной, соучредителем фонда «Неопалимая купина», мамой троих детей. Сейчас мы, я пытаюсь понять, что такое то, что называется словом «коучинг», и чем занимается Ирина, чем это отличается от обычной психологии. И вообще, на самом деле я не очень представляю себе вашу работу, Ирина. Вот можете вы рассказать какую-то историю? Вот кто-то к вам пришел, и вот что происходит в этот момент? Пришла к вам мама ребенка, у которого какие-то проблемы, неврологические нарушения, да, опорно-двигательного аппарата, она пришла со своей ну бедой, да, со своим крестом, своей тяжестью. Вот как это все происходит?

И. Феофилова-Чувикина

— Я в первую очередь считаю, что очень важно надеть маску сначала маме, а потом уже ее ребенку, и то же самое в коучинге мы делаем. Если ко мне приходит мама с особенным ребенком, то мы работаем все равно с ней, не вокруг вот этой вот ее ситуации тяжелой, а все равно обращаемся в первую очередь к ней самой. Потому что я это наблюдаю уже не один год: если мама сама спокойна, наполнена, если она источает какое-то вот тепло, уверенность от себя, то и результаты лечения, на которое мы собираем средства через фонд, они оказываются гораздо более высокими, чем если мама находится в состоянии напряжения, и всегда вот ее мысли крутятся вокруг этой ситуации с ее ребенком. И поэтому, когда такая мама приходит ко мне на консультацию, то мы в первую очередь начинаем с ее внутреннего состояния. И вы знаете, я сейчас даже не вспомню, наверное, ни одной такой мамы, которая бы пришла и сказала: давайте поговорим об инвалидности там моего ребенка, о его тяжелом состоянии. Они все равно приносят свое что-то, то что болит. И вот через работу с тем, что маму больше всего на данный момент беспокоит, мы приходим как раз к нормализации вообще в целом, к гармонизации, я бы даже сказала, в целом состояния внутри этой семьи. Ведь ну это понятно, точнее вот ну для меня это очевидно, что если женщина сама является таким солнышком в семье, да, от которой идут лучики тепла и добра, то и все домочадцы становятся более спокойными, у них все ладится, дети хорошо учатся в школе, как правило, и, в общем, весь ближний круг доволен, скажем так. И поэтому, вот не побоюсь этого слова, я даже считаю своей некоей миссией помогать женщинам, особенно тем, у которых есть больной ребенок. Хотя, конечно же, ко мне на консультации приходят совершенно разные клиенты, в том числе и мужчины, но по большей части все же женщины. И мы, работая с любой совершенно ситуацией, с любым запросом, все-таки, тем не менее, чаще всего приходим к тому, что в первую очередь нужно гармонизировать, нормализовать внутреннее состояние женщины. Больше того, я заметила очень интересную вещь. У меня большое количество консультаций уже в моем багаже, скажем так, и практически всегда на вопрос: а чего бы вам хотелось? — женщина отвечает: мне бы хотелось мира и покоя в душе. Вот это настолько удивительно, и я понимаю, что это, видимо, действительно самое главное для женщины. Хотя приходят с запросом, например, там как сбросить лишний вес или как привлечь дополнительные финансы в семью. Потому что, конечно же, если есть вопрос с инвалидностью, то конечно, вопрос финансов — это практически ну вопрос номер один, как правило. Это женщины, которые изо дня думают о том, где бы добыть денег на следующий курс реабилитации, лечения, операции и так далее. Часто там берут кредиты, а бывают случаи, когда приходится даже продавать квартиры, машины и так далее. И если говорить о запросах, да, с чем ко мне приходят на консультации, то это ну совершенно разные запросы. Это бывает, например, вопрос об отношениях с тем же самым ребенком с инвалидностью, или со вторым ребенком в семье, или отношения с супругом. Ну то есть, в принципе, в коуч-консультации можно решить, по сути, любую абсолютно проблему. И, в общем, всегда, ну по крайней мере вот у меня не было ни одного случая, когда мы бы пришли в какой-то тупик и не могли бы разобраться, как решить. Больше того, сам клиент приходит к своим собственным решениям. И коуч даже и не должен давать никаких советов, потому что мы все очень разные. Чем больше я консультирую, тем больше наблюдаю, что действительно мы очень сильно отличаемся друг от друга. У нас разные, скажем так, пути решения даже одной и той же ситуации. Если для кого-то один способ решения, он очевиден, и прост, то для другого, например, он просто не подходит в принципе. И этот человек пойдет своей дорожкой, и он тоже придет к тому же результату, но иначе, так как ему удобнее и комфортнее, то что больше находит отклик внутри него. И опять-таки за это я как раз очень люблю этот метод.

И. Феофилова-Чувикина

— Я, знаете, когда вы рассказываете о родителях детей со всякими нарушениями опорно-двигательного аппарата, неврологическими нарушениями, я думаю об одной семье дружественной, которую давно очень знаю, очень много лет. И у них третий ребенок родился с ДЦП, и с тяжелой формой ДЦП, и врачи сказали, что он никогда не будет говорить «мама». Но семья эта настолько дружная и настолько друг друга поддерживающая, что сейчас этот мальчик, ему сейчас уже, наверное, 22 года, он закончил Бауманский — и ну понимаете, да? То есть они, конечно, мобилизовали все, что вообще можно. И когда я думаю о их истории, то мне приходит в голову такая удивительная мысль: очень часто родители — ну простите уж меня, если кого обижу, но поверхностно немножко относятся вот к этим дарам, да, в виде детей, здоровых детей, которых им дают, и как-то к здоровому ребенку могут относится с недостаточной долей внимания. А вот родители, которым дается больной ребенок, и они воспринимают это как вот, ну как подарок очень часто, да, и вот, наоборот, исправляют то, что, казалось бы, исправить невозможно. Вот такие истории попадаются вам вот в вашей работе, когда вот действительно прогноз очень тяжелый у ребенка, а потом происходит чудо родительской любви? Не знаю, как это назвать.

И. Феофилова-Чувикина

— Анна, вы знаете, я хочу сказать, что с такими чудесами я сталкиваюсь практически ежедневно. И я не перестаю этому удивляться, я к этому не могу привыкнуть. Ну, к счастью, да, вот эти вот чудеса, они действительно существуют. И очень часто, когда мама рассказывает о своей ситуации, о семье, для того чтобы я могла подготовить рассказ для нашего сайта, я слышу о том, что, вы знаете, вот мне в роддоме сказали, что мой ребенок не жилец, но я начала просто вопить к Богу внутри себя: «Господи, оставь его живым пожалуйста! Я очень хочу, чтобы он выжил!» И вы знаете, вот эти детки не только выживают, больше того, они добиваются очень больших результатов. Кто-то из тяжелой абсолютно формы ДЦП, со временем, в общем, выходит даже из инвалидного кресла, начинает ходить, кто-то с поддержкой, кто-то даже самостоятельно. Слово «мама» — да, некоторые родители мне рассказывали, у меня, наверное, было два или три таких случая, когда после оплаченной нами реабилитации ребенок приезжал, например, вот мальчик один, Матвей, он сказал в девять лет впервые слово «мама». И мама мне звонила, она просто вот захлебывалась слезами радости, эмоциями от того, что ее сын ее наконец назвал мамой. Больше того, он наконец сфокусировал взгляд на ней. До девяти лет он даже не смотрел на маму, у него глазки бегали. Я была у них в гостях до этого момента, и я помню, какой был Матвей. И вы знаете, конечно, вот эти вот истории, они настолько трогают и дают силы дальше этим заниматься. Я понимаю, что это деятельность, которая будет, наверное, со мной всю мою жизнь, в той или иной форме я буду помогать этим семьям. Потому что они удивительные, они очень многому учат. И я даже начала сейчас такой вот небольшой проект: мы записали сейчас два интервью часовых, где в студии я задаю вопрос, а мама рассказывает о том, как у них ребеночек такой родился, через какие этапы они проходили, и как эта мама, ну вот в частности, та, с которой мы последнее интервью записывали, как она пришла к ощущению полноценной такой вот благодарности Богу за рождение вот такого тяжелого ребенка, который не пойдет ни сейчас, ни скорее всего даже через десять лет, а если пойдет, то будет ходить с поддержкой родителей. Ну потому что мы понимаем, что ДЦП — это диагноз, в общем-то, на всю жизнь. При всем том, что можно добиться больших результатов, но абсолютно здоровым, таким как вот мы с вами, этот ребенок, с огромной долей вероятности, к сожалению, не станет. Вот такие вот у нас случаются чудеса в фонде. И я благодарна Богу, что я вообще этим занялась в свое время, семь лет назад, и вот теперь имею возможность и имею честь дружить с такими мамами, с такими семьями и помогать таким детям.

А. Леонтьева

— Сегодня мы говорим о семье, как всегда по понедельникам, с Ириной Феофиловой-Чувикиной, соучредителем фонда «Неопалимая купина», мамой троих детей. Еще я знаю, Ирин, такое направление деятельности вашего фонда: вы делаете, обучаете — вот поправьте меня, если я неправильно говорю, — обучаете женщин искусству созданию ватной игрушки на территории монастыря вашего отца, отца Владимира Чувикина. Правильно я сказала?

И. Феофилова-Чувикина

— Да, все верно. В этом году мы в партнерстве с центром ремесел «Семейные традиции» внутри нашего фонда еще стали заниматься обучением наших мам особенных детей этому очень интересному виду творчества и, даже не побоюсь этого слова, искусству. Потому что ватная игрушка, она действительно может быть передана даже по наследству. Сейчас уже даже появляются коллекционеры, которые эти игрушки собирают. К сожалению, практически исчезло это мастерство, и остались буквально несколько мастериц в России, которые занимались ватной игрушкой. Но благодаря тому, что появился в том числе центр ремесел «Семейные традиции», который объединил всех мастеров в России, которые занимаются ватной игрушкой, это ремесло, это искусство, этот вид искусства стал сейчас активно популяризироваться. Больше того, мы создали на территории Николо-Перервинской обители Мануфактуру ватной игрушки, и мы обучаем женщин этому виду творчества, в том числе и бесплатно. Для мам особенных детей у нас есть особая программа, поддержанная грантом президента, где мы регулярно проводим (сейчас, конечно, в онлайн-режиме, а когда есть возможность, в режиме даже и офлайн) прямо в монастыре мастер-классы по изготовлению этой игрушки. И те женщины, которым это действительно очень нравится, оказывается по душе, и они хотят в этом развиваться даже и профессионально, мы готовы помогать. Мы обучим более тысячи мам особенных детей этому виду творчества, и какая-то часть из них у нас останется в мануфактуре. Мы сейчас уже начинаем готовить коллекцию игрушек ватных на следующий год. Потому что спрос был настолько большой вот к грядущим праздникам, к Новому году и Рождеству, что мы даже были вынуждены отказываться от некоторых заказов. Потому что ну это вот, скажем, все-таки особое творчество, где мастерица вкладывает душу в игрушку. Нельзя просто вот сидеть и лепить там десять, двадцать, тридцать, сорок там снеговиков или Дедов Морозов из ваты. Если это будет делать одна мастерица, то она очень быстро выгорит, и это происходит. Точнее происходило до того момента, пока не появилась мануфактура. А мануфактура как раз эту задачу и решает. Потому что есть женщины, которым, например, нравится делать личики, а кому-то нравится раскрашивать игрушки. И вот благодаря этому мы можем брать и большие заказы. Вот, в частности, у нас в этом году был большой достаточно заказ от «Транснефти», от московского правительства, от итальянского банка, и мы вот сделали прямо такие корпоративные подарки. Всем они очень нравятся. На телеканале «Культура» даже получасовой фильм вышел об этом виде искусства. И мы сейчас создаем еще и музей ватной игрушки там же, на территории Николо-Перервинской обители. И я, пользуясь случаем, приглашаю наших слушателей, у кого есть такая возможность и желание, приносить игрушки в любом состоянии, даже и в не очень хорошем, в наш музей. И мы готовы их отреставрировать и, собственно, вот в подарочек даже еще можем еще преподнести наших открытки, сделанные руками мастериц. И, в общем, в любом случае будем вам очень-очень рады, если вы с игрушечкой к нам приедете, станете нашим гостем, может быть, участником наших платных и бесплатных мастер-классов. Да, такой у нас проект существует, он очень теплый, очень добрый. Прямо вот буквально сегодня у нас было две телекомпании, которые снимали сюжеты об этом, о нашей мануфактуре. И у нас действительно вот эта программа, я вижу, будет развиваться очень активно. Поэтому приглашаем всех мам особенных детей бесплатно у нас пройти обучение. А всех тех, кто хотел бы научиться этому, может быть, кто-то на платные мастер-классы, кто-то просто пусть приезжает к нам в гости, если хочет посмотреть, как у нас, как мы живем и как у нас красиво и тепло.

А. Леонтьева

— Ну слушайте, я уже, например, хочу посмотреть. Ватная игрушка — это что-то такое, по-моему, очень трогательное, очень теплое и какое-то семейное. Ирина, а я хотела бы задать вам такой вопрос. Вот этот вот, то что мы говорим, коучинг, то что вы в предварительно разговоре сказали, что коучинг для вас это даже круче, чем психотерапия. И при этом мы начали одну очень важную тему, которую я на конец передачи, как на сладкое, приберегла, потому что какие-то всегда хочется, когда приходит к тебе человек — будь то психолог, коучер, —получить какую-то от него, как говорится, сплошную пользу. Вот мы все время говорим, что в нашей передаче мы стараемся приносить максимально пользы. Вы сказали какую-то фразу о том, чему вас научил вот этот вот коучинг, что вы просыпались не по-христиански по утрам. Вот можете вы рассказать, что это такое за мысль?

И. Феофилова-Чувикина

— Вы знаете, я вот этому коучингу (хоть мне и не нравится это слово) очень благодарна за то, что благодаря ему в мою жизнь пришло другое начало дня. Я часто и сейчас своим клиентам это тоже приношу во время наших сессий, я задаю иногда такой вопрос: а как начинается ваш день? Особенно если приходят с запросом, что вот у меня тревожность, сейчас пандемия, все тяжело и очень страшно, и лишний раз не хочется на улицу выходить, и вообще непонятно, что с нами будет и куда мир катится и так далее — я это достаточно часто все слышу. И вот некоторым из своих клиентов я задаю этот вопрос: а как вы начинаете свой день? И почему, на мой взгляд, это очень важно, ну потому, что с какой ноги встанешь, как говорится, в общем, так день и пройдет. Если не с той ноги встал, то может и весь день пойти наперекосяк. А за этим что стоит? Если человек проснулся и схватился, допустим, за телефон, как мы часто делаем, да...

А. Леонтьева

— Да, первое сразу, погрузился.

И. Феофилова-Чувикина

— Да, погрузился в какие-то проблемы, которые там оттуда пришли. Как правило, это все-таки проблемы или какие-то там ситуации рабочие в лучшем случае, нейтральные. То оно же вот одно за другое цепляется — и все, и мы куда-то уже побежали, часто забыли позавтракать и так далее, там забыли, может быть, доброе утро сказать близким. А я, как раз таки благодаря коучингу, начала следить за тем, как я вообще провожу в целом свой день и, в первую очередь, как я начинаю свое утро. И теперь, просыпаясь, первое, что я делаю, я говорю Господу, что я благодарю Его за этот новый день, за то что он начался — неважно, серый он или солнечный. Хотя я солнышко очень люблю и просто невероятно скучаю по нему зимой и осенью, но тем не менее даже за серый день я Господа благодарю. И больше того, опять-таки вот совсем недавно я пришла к пониманию вот этой фразы: благодарю Тебя, Господи, за то, что Ты мне дал и за то, что не дал тоже. Раньше, честно скажу, для меня эта фраза была ну несколько непонятной, я ее окончания не могла понять: что значит, за то что не дал? Ну мы же всегда чего-то хотим, да, и часто хотим того, что нам во благо, во благо нашим близким, да? Мы хотим здоровья там своим детям, например, пятерок им в школе — ну то есть вроде бы каких-то хороших вещей, они не всегда происходят. И не совсем понятно, за что тогда благодарить Бога, да, что Он этого не дал. Ну что хорошего в том, что ребенок приносит двойки по русскому языку, например, да? Что мой сын, Серафим, иногда делал раньше. И сейчас я поняла суть этих слов, что за ними стоит: это благодарность Богу за то, что Он еще не дал, но я верю, что Он обязательно даст. Потому что ведь Господь — это наш Отец в первую очередь, любящий Отец, понимающий нас. И если мы действительно от души чего-то хорошего очень-очень хотим и Его просим, то Он, как любящий Отец, обязательно нам это даст. И я каждое утро теперь начинаю с благодарности за этот новый день и с благодарности за то, что Господь еще не дал, но я верю, что обязательно и очень скоро даст.

А. Леонтьева

— Удивительно глубокая мысль о том, о прошении, вот каждый, наверное, тоже по-своему понимает о прошении Богу за то, что дал, и за то что не дал. Наверное, самое сложное вообще в жизни просить, не просить, а благодарить Бога за то, что Он не дал, а за то, что Он взял.

И. Феофилова-Чувикина

— Да, это так. И вы знаете, я же получаю очень много обратной связи от своих клиентов. Причем часто я даже не прошу об этом. Просто приходят на повторные консультации, с кем-то мы работаем прямо вот курсом, по пять сессий, а кто-то просто звонит и благодарит за то, что жизнь прямо вот стала меняться на глазах. И меняется не только сам человек, а сразу меняется все — и события жизненные, и окружение, близкие меняется — это происходит неизбежно, когда мы начинаем мыслить иначе. И вот из этой обратной связи я каждый раз вижу, что вот этот совет: благодарить с утра Бога в первую очередь, а не хвататься за телефон и не начинать какие-то дела срочно делать, вот как раз этот совет, он очень оказывается важным и нужным для людей. И поэтому, наверное, сегодня мне захотелось и с радиослушателями этим поделиться.

А. Леонтьева

— Ирин, а еще вот такой вопрос к вам: ваши дети, они вообще как-то успевают вас увидеть в перерывах между всеми вашими видами деятельности?

И. Феофилова-Чувикина

— А, ну да, это интересный вопрос. Вы знаете, мне на одной из последних консультаций подобный вопрос задала тоже клиентка моя, которую я консультировала уже в начале одиннадцатого, когда она уложила свою малышку спать и наконец-то освободилась от всех дневных обязанностей, смогла расслабиться и уделить там себе час с небольшим времени на консультацию. Она мне задала вопрос: а где ты находишь на все время? Я, говорит, смотрю там твою страницу на Фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), например, а ты постоянно на каких-то мероприятиях, ты про коучинг все время пишешь, и я знаю, что ты еще занимаешься очень много чем, помимо того, о чем рассказываешь в своих соцсетях. Вы знаете, мне кажется, что самое главное в жизни — расставить приоритеты. Вот когда я чувствую, что чего-то стало слишком много, активности в моей жизни, я сажусь, открываю тетрадку и начинаю писать, что для меня на сегодняшний день является самым важным. И вы знаете, вот что-то иногда прямо как-то отпадает, а что-то, наоборот, выходит на передний план, и находится на это время, самое главное. Ну и, конечно же, я как верующий человек, естественно, всегда в первую очередь прошу Бога о том, чтобы Он дал мне это время. Ведь бывает так, что вроде бы ничего не сделал, а день прошел. Часто же так бывает, да, ну по крайней мере мои клиенты часто мне об этом говорят: я не понимаю, как проходят мои дни, но вот в конце дня я вижу, что особо ничего не сделал, а уже устал, и день закончился. А бывает так, как будто день прямо вот резиновый, ты столько всего успеваешь. Вот у меня сегодня такой день, кстати. И я каждый раз Господа прошу о том, чтобы Он мне дал возможность сделать все то, что важно в этот день, все успеть, не устать, и еще найти возможность пообщаться со своими детьми и уделить время своим близким.

А. Леонтьева

— То есть, получается, что просто нужно об этом просить у Бога, и тогда времени найдется и на деятельность, и на детей, и день растянется, и время станет совсем другим, более объемным. Здорово. Ну что ж, я хочу сказать, что время, к сожалению, заканчивается. Спасибо за очень интересный разговор, много направлений — мы говорили и о суровом воспитании детей в семье священника (ну я немножко иронизирую, Ирин), и о тех моментах таких строгих, которые вспоминаются сейчас из детства с огромной нежностью. И, наверное, хотелось вас спросить: во-первых, как помочь вашему фонду и как найти вас, если кому-то нужна консультация в каких-то тяжелых жизненных ситуациях?

И. Феофилова-Чувикина

— Если у наших слушателей появится желание помочь детям, подопечным нашего фонда, то можно зайти на сайт фонда «Неопалимая купина» —https://www.kupina.ru/. И там на главной странице есть текущие активные сборы на лечение этих детей, мы там же рассказываем о том, кому уже помогли. Можно подписаться на наши странички в соцсетях, и там тоже актуальные новости публикуются. А если у кого-то будет желание найти меня именно как консультанта, как помогающего эксперта — в таком случае можно меня найти в соцсетях: я есть на Фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации) — Ирина Феофилова-Чувикина — есть в Инстаграм (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), есть мой номер телефона также и на сайте фонда. Поэтому буду очень рада помочь, чем смогу. Больше того, мамам особенных детей я помогаю, консультирую принципиально на безвозмездной основе. Поэтому милости прошу, если есть какой-то запрос, я готова выделить время и проконсультировать, как онлайн, так и можно, в общем-то, и в режиме офлайн для тех, кто живет в Москве. Мы можем встретиться в офисе или в каком-то другом удобном месте. Ну на 90% я консультирую в основном через Zoom или через WhatsApp по видеосвязи.

А. Леонтьева

— Спасибо вам огромное. Сегодня с вами была Анна Леонтьева. Мы говорили о семье с Ириной Феофиловой-Чувикиной, соучредителем фонда «Неопалимая купина», мамой троих детей. Большое спасибо вам, Ирина, за разговор.

И. Феофилова-Чувикина

— Анна, большое спасибо вам и хорошего вечера.

А. Леонтьева

— Всего вам доброго.