«Великий князь Владимирский Дмитрий Александрович». Исторический час с Дмитрием Володихиным

Гость программы — доктор исторических наук, председатель историко-просветительского общества «Радетель» Сергей Алексеев.

Мы говорили о личности, судьбе, особенностях правления и военных подвигах сына великого князя Александра Невского — князя Владимирского Дмитрия.

Ведущий: Дмитрий Володихин

---

Д. Володихин

— Здравствуйте, дорогие радиослушатели. Это светлое радио — радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я — Дмитрий Володихин. И сегодня мы продолжаем тему, которой уже несколько раз касались в этом году в наших передачах. Год таков — мы говорим о святом благоверном князе Александре Невском, поскольку в 2021 году отмечается 800-летие со дня его рождения. И к феномену этой великой личности и большого православного святого подходим с разных сторон. Одна из наших передач в частности была посвящена его отцу — Ярославу Всеволодовичу. Другая передача была посвящена его младшим сыновьям. Была передача, посвященная его братьям. И сегодня мы поговорим о его наследнике, наверное, лучшим, может быть, из политиков, родившихся у Александра Невского, о человеке, который в какой-то степени перенял и подтвердил славу отца, во всяком случае это действительно крупная политическая фигура и крупное военное дарование. Итак, сегодня наша передача о великом князе Владимирском Дмитрии Александровиче. И у нас в студии замечательный специалист по истории русского средневековья, доктор исторических наук, председатель историко-просветительского общества «Радетель» Сергей Викторович Алексеев. Здравствуйте.

С. Алексеев

— Здравствуйте.

Д. Володихин

— Ну что ж, мы по традиции начнём с визитной карточки нашего героя. Буквально две-три фразы, которые должны всплыть в сознании наших слушателей, когда речь зайдёт о Димитрии Александровиче, или, может быть, они увидят это имя в сети. Какие наиболее яркие черты или деяния, которые его характеризуют?

С. Алексеев

— Несколько выдающихся военных побед, многие годы борьбы за безопасность границ Великого Новгорода и, к несчастью, ещё больше лет борьбы со своими родичами за уделы, за великокняжеский престол.

Д. Володихин

— То есть, иными словами, это князь-воитель, который не вылезал из войн, некоторые из них были оборонительные, когда он сражался за рубежи Руси, в некоторых случаях они были междоусобными, но в любом случае они ему навязаны. И, наверное, на этом остановимся. Сын-полководец отца-полководца. Можно ли так его характеризовать?

С. Алексеев

— Можно, конечно, да.

Д. Володихин

— Ну что ж, теперь от источников, из которых вытекают его жизнь и судьба. Он ведь не старший из сыновей Александра Невского, но тем не менее его надежда и опора.

С. Алексеев

— Он — старший сын, переживший отца. В 1259 году, покидая Новгород после очень тяжёлой ситуации, связанной с ордынской переписью, Александр Невский оставил именно Дмитрия наместником в городе, фактически, по многолетней традиции Владимирского великокняжеского стола, это было положение, статус княжеского наследника.

Д. Володихин

— К тому времени мальчик был ещё не то чтобы юн, а именно, что это ученик младших классов средней школы, по нашим современным понятиям. Когда он родился?

С. Алексеев

— Точная дата его рождения неизвестна. Учёные предлагают разные версии. Осторожнее всего будет сказать, что он родился около 1250 года, плюс-минус несколько лет.

Д. Володихин

— Два-три года. Таким образом ему от семи до девяти лет, и он, в общем, в Новгороде не столько правитель, сколько представитель отца, за которого правят какие-то советники.

С. Алексеев

— Так же, как сам Александр в свои детские и юные годы.

Д. Володихин

— Да, это было так — его очень рано посадили на Новгород, причём сначала, так сказать, пробно, и только лет примерно с 15-и уже всерьёз и по-настоящему. Но 15 лет — это взрослый мужчина по тем временам.

С. Алексеев

— У Дмитрия его первое новгородское княжение, собственно, тоже оказалось по факту пробным. Другое дело, что от него это не зависело, и от его отца уже не зависело. Когда Александр отправлялся в роковую для него поездку в Орду в 1262 году, он оставил в Новгороде довольно большое войско, собранное для защиты западной границы и, возможно, для похода в Ливонию. Поскольку вызов в Орду — это был очень тяжёлый год с точки зрения русско-ордынских отношений: в Северо-Восточной Руси восстание против Орды, и совпавшее требование хана послать русские войска на войну Орды с иранскими монголами.

Д. Володихин

— Да, с хулагу.

С. Алексеев

— Александр имел войско, но он предпочитал использовать его для защиты русских границ.

Д. Володихин

— При том, в общем, после разгрома под Переяславлем-Залесским в 1252 году этот военный ресурс явно был не столь велик, как раньше. Трудновато собрать воинскую силу после того, как её косят и косят ордынские рати.

С. Алексеев

— Но тем не менее в 1262 году в Новгороде Александр оставил довольно большое войско, объединённое из нескольких русских земель, под предводительством своего брата Ярослава и ещё нескольких князей, старшим над которыми, конечно формально, он поставил юного Дмитрия.

Д. Володихин

— А вот формально ли. Если ему 10 лет, то да, конечно. А если ему уже 12 лет, то это мальчик, который может отдавать распоряжения. Как вы думаете?

С. Алексеев

— Своему дяде Ярославу, новгородским боярам, тысяцкому в частности, командующему новгородским ополчением...

Д. Володихин

— Но за ним всё-таки тень отца.

С. Алексеев

— Ну, да. Своему, опять же намного старшему зятю Константину, ещё литовцам, которые пришли из Полоцка помочь повоевать с немцами. Он, скорее, был символом единства вот всей этой армии. И Александр сказал: «Слушайте его как меня». В общем, символ или не символ, но в своём первом походе 1262 года Дмитрий одержал победу. Русские войска, в основном новгородские, с приступа взяли Дерпт.

Д. Володихин

— Кроме самой цитадели, но город взяли. То есть замок отстоялся, а город нет.

С. Алексеев

— Город взяли, да — резиденция Дерптского епископа, давнего врага Руси, многократно угрожавшего Пскову, — нынешний Тарту.

Д. Володихин

— Ну что ж, вот это действительно серьёзное достижение. И, кстати, в качестве науки правления очень хороший опыт. Действительно Димитрий Александрович увидел до какой степени успех военного предприятия зависит от единства русских сил, от единства различных князей и новгородского вечевого сообщества. Тем не менее успех этот в общем был омрачён тем, что вскоре уйдёт из жизни отец Димитрия Александровича. Ему удалось отстоять Русь от требования хана Берке выдать воинский контингент против Хулагу. И удалось сделать так, что карательный отряд не пришёл разбираться с восстанием в русских городах — не поймёшь, против кого оно было направлено. Видимо, всё-таки не против Сарая и Орды, а против Каракорума, в котором на данный момент не было правителя единого. Вот существуют разные версии на этот счёт.

С. Алексеев

— Это очень сложный на самом деле вопрос. В принципе фактом является то, что истребили среднеазиатских откупщиков, которые собирали дань, шедшую и в Сарай, и в Каракорум.

Д. Володихин

— Но, видимо, ставили их из Каракорума. И надо сказать, что вообще среднеазиатские откупщики дани, магометане, получили колоссальную власть Монгольской империи. Они трепали таким образом, зверским взиманием дани, не только на Руси, от них страдали многие территории, в том числе их родная Средняя Азия.

С. Алексеев

— Да, конечно. Но тут надо помнить ещё. Что для хана Берке они всё-таи были единоверцами.

Д. Володихин

— Да, в Орде ислам ещё не возобладал. Но лично хан и его приближённые приняли ислам. И даже, в общем, откупщики-то, видимо, по доброму слову хана попытались что-то такое вроде пробного введения магометанства устроить и на Руси.

С. Алексеев

— Да, возможно.

Д. Володихин

— Давайте теперь перейдём к тому, что происходило дальше. 1263 год — Александр Невский возвращается из Орды и уходит из жизни в Городце. А вот после этого возникает очень серьёзный вопрос: а кто будет старшим на великом княжении владимирском? Мы пока этот вопрос затрагивать не будем, мы пока помянем святого благоверного великого князя Александра Ярославича. Сейчас в эфире прозвучит тропарь, посвящённый ему.

(Звучит тропарь.)

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это светлое радио — радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я — Дмитрий Володихин. Наш замечательный гость — доктор исторических наук, председатель историко-просветительского общества «Радетель» Сергей Викторович Алексеев рассказывает нам о том, что за личность, каков в своих действиях правителя был сын Александра Невского — Димитрий Александрович. И мы с вами подходим к одному из узловых моментов в его судьбе. Его отец мёртв. И, по традициям Древней Руси, изрядно расшатанным в эпоху междоусобных войн, и в общем в значительной степени зависящим не только от обычая, но ещё и от силы, находящейся в руках реального полководца, государя, князя, кто будет следующим на Владимирском престоле: один из младших братьев Александра Невского или его сын?

С. Алексеев

— Традиция, которая действительно сложилась уже очень давно и которая, что было в тот момент принципиально, поддерживалась Ордой, подразумевала, что престол без каких-либо вопросов перейдёт к Ярославу Ярославичу, брату Александра Невского, тверскому князю, родоначальнику тверской княжеской династии.

Д. Володихин

— Мы не видим того, чтобы Александр хотел передать сыну, или Дмитрий Александрович как-то пытался получить престол. Таких попыток не было ни у отца ни у сына?

С. Алексеев

— Может быть, Александр рассчитывал на то, что, естественно, проживёт ещё какие-то годы, и сын его за это время возмужает достаточно, чтобы на престол претендовать, но это не сбылось. И более того, не прошло и года после смерти Александра Невского, как новгородцы с формулировкой «поскольку он мал», показали от себя юному Дмитрию путь.

Д. Володихин

— Путь чист, да.

С. Алексеев

— И они признали, в общем как бы поддерживая уже сложившуюся при Александре Невском традицию, своим сувереном, своим князем Ярослава Ярославича, который сидел во Владимире и в Твери, но временами бывал и в Новгороде.

Д. Володихин

— Ну что ж, это большая неприятность для Дмитрия Александровича, но здесь ведь ещё один вопрос, который ставит, на мой взгляд, в тупик современных исследователей: а как же первенец Александра — князь Василий? Когда-то тот неподобающим образом вёл себя в Новгороде, отец его сместил с княжения, жестоко наказал его советников. Но к моменту смерти Александра Невского он мог быть ведь ещё и жив.

С. Алексеев

— Мы не знаем об этом.

Д. Володихин

— То есть это та проблема, та загадка, которую разрешить невозможно.

С. Алексеев

— Нет. Сведений нет.

Д. Володихин

— Ну хорошо. К власти приходит Ярослав Ярославич, достойный достаточно человек и также опытный военачальник и опытный государь. Дмитрий Александрович на время уходит на второй план. Но ведь он остаётся удельным князем?

С. Алексеев

— Да, был удел его отца — Переславль-Залесский, в котором собственно Дмитрий и обосновался, который оставался его опорой и позднее, почти до конца его дней.

Д. Володихин

— Это богатый город, один из первейших в Руси Владимирской. Может быть, он уступает Владимиру, Ростову. Но уж во всяком случае может быть приравнен или даже был богаче, населённее, чем Суздаль. И во всяком случае гораздо значительней, чем Москва того времени.

С. Алексеев

— Это один из четырёх основных городов Северо-Восточной Руси, которые выделились в качестве её основных центров ещё к концу XII века.

Д. Володихин

— Ну что ж, 1263 год — земли перераспределились. И Русь ждёт несколько относительно спокойных лет. А вот по их прошествии Русь ожидает очень серьёзная борьба на северо-западе.

С. Алексеев

— Конфликт Новгорода с его западными соседями, в основном с немецкими рыцарями, часть из которых составляла Тевтонский орден, его ливонскую ветвь, часть подчинялась церковным сеньорам, Рижскому архиепископу и Дерптскому епископу, часть была вассалами датского короля, наряду с датскими рыцарями. Этот конфликт тлел на протяжении очень долгого времени.

Д. Володихин

— Несколько десятилетий.

С. Алексеев

— Да. Временами взрываясь войнами, как, например, в 1262 году. И вот во второй половине 60-х годов конфликт разгорелся снова. Как часто в подобного рода ситуациях, сложно уже сказать, кто начал. Ярослав Ярославич, например, обвинял новгородцев и своего наместника в Новгороде и племянника Юрия Андреевича в том, что они начали.

Д. Володихин

— Но, в конце концов, не в одни ворота идёт игра. Это тот случай, когда время от времени рыцари и подчинённая им чудь устраивают рейды на новгородскую территорию, а иногда и Новгород хотел бы посмотреть, богато ли живут соседи, и что-нибудь от них унести, а может быть вообще ликвидировать их присутствие на опасном расстоянии от своей границы.

С. Алексеев

— В 1267 году Юрий Андреевич с новгородцами совершает внезапный (причём по летописи даже и для них самих не очень ожидаемый, они долго думали, куда пойти войной) поход в датско-немецкие владения. Конкретно на замок Раквере, как его называли эсты, или Раковор, как его называли новгородцы. Поход оказался неудачным. Под Раковором положили немало людей и вынуждены были отступить.

Д. Володихин

— Не взяли город. Не то чтобы поражение, но не смогли взять стены.

С. Алексеев

— Новгородцы это восприняли именно как поражение и отказали в доверии Юрию Андреевичу. Они послали известие Ярославу Ярославичу. И, вспомнив о Дерптском походе 1262 года, а также, естественно, о славе Александра Невского, призвали к себе из Переяславля уже возмужавшего Дмитрия Александровича с тем, чтобы он командовал новым походом.

Д. Володихин

— А, собственно, зачем? Им нужно было живое знамя? Скажем так: сын великого отца в какой-то степени сам должен перенять львиную поступь и львиный рык своего родителя. Или он когда-то им показался как человек хоть и совершенно юный, но не обделённый военным талантом. В чём причина?

С. Алексеев

— Опять же мы не можем судить с точностью. Не исключено, что сыграло роль и то и другое — это наиболее вероятно. Дмитрий прибыл, и Ярослав Ярославич прислал свои дружины в помощь, присоединился ещё ряд князей. В частности большую роль в походе и в сражении сыграл обосновавшийся к этому времени в Пскове, крестившийся литовский князь Довмонт, за которого в будущем Дмитрий выдаст свою дочь Марию. Это был у Довмонта уже второй брак, и Довмонт будет самым верным его союзником на Руси.

Д. Володихин

— Кстати, заметим, что этот православный воин в последствии будет причислен к лику святых с именем святой Тимофей.

С. Алексеев

— Да, он был крещён с именем Тимофей. Итак, Дмитрий, Довмонт, другие князья, новгородцы вновь выступают на Раковор...

Д. Володихин

— А Ярослав Ярославич что при этом делал? Благословляет, отправляет кого-то из представителей?

С. Алексеев

— Отправляет, да.

Д. Володихин

— Но сам не хочет участвовать?

С. Алексеев

— Сам он прибудет в Новгород в следующем году, обвиняя новгородцев в том, что они начали войну.

Д. Володихин

— Ну что ж, без него-то всё равно полки бы не двинулись против его воли, скажем так. Может быть, в этом есть определённое лукавство. Но так или иначе главный среди князей Руси остался на месте, князья младшие, но достаточно авторитетные, отправились в общий поход, составив своего рода коалицию с Новгородом и дружиной Довмонта.

С. Алексеев

— Итак, Дмитрий Александрович вступает в ливонские земли. Здесь к нему прибывает посольство из Феллина, столицы Ордена, и из Риги, из Дерпта с обещанием не вмешиваться в военные действия. Как выяснилось в дальнейшем, это было лукавство. У немецких собственно владений, то есть Ордена, Дерпта и Риги было недостаточно сил, чтобы вступить в войну полноценно. Они воевали на нескольких фронтах, шла борьба с литовцами. Но всё-таки они послали вассалам датского короля достаточно серьёзную помощь — 35 полноправных рыцарей.

Д. Володихин

— Это значит, что вокруг них могло быть несколько сотен бойцов низшего ранга: оруженосцев, сержантов, кнехтов.

С. Алексеев

— Да, мы знаем, что было несколько сотен бойцов низшего ранга, было и к тому же несколько сотен немецкой пехоты, хорошо вооружённой, и несколько тысяч, естественно, эстов — чуди, как у нас говорили.

Д. Володихин

— То есть это весьма значительное воинство.

С. Алексеев

— Оно уступало в совокупной численности русской армии.

Д. Володихин

— Это так полагали немцы.

С. Алексеев

— У нас нет данных с новгородской стороны о численности русских войск. Немцы утверждали, правда спустя приличное время, что русских было 30 тысяч.

Д. Володихин

— Конечно, столько быть не могло ни при каких обстоятельствах.

С. Алексеев

— Не исключено, что численное превосходство было. Весь вопрос в качестве основной ударной силы — конниц.

Д. Володихин

— Ну что ж, иными словами, мы не знаем, какими силами располагали обе стороны, но то, что это сражение отразилось в летописях и хрониках, на немецкой стороне и на русской, показывает то, что современники считали, что столкнулись две очень серьёзные армии, и давненько не было таких битв.

С. Алексеев

— Да, это по сути первая подробно описанное и с немецкой и с русской стороны сражение после Ледового побоища.

Д. Володихин

— Каков был исход?

С. Алексеев

— Исход был сложный. Битва шла с переменным успехом. Первый удар новгородцев, увлёкшихся сражением, захлебнулся, и значительная часть новгородского войска погибла.

Д. Володихин

— В том числе и полным-полно новгородской знати.

С. Алексеев

— Да, включая многих бояр. Положение спас Дмитрий Александрович, которого и немецкий хронист признаёт героем, так прямо и называя его. Он сдержал натиск немцев и при помощи Довмонта обратил прибой битвы. Немцы отступили за стены крепости, с другой стороны попытавшись атаковать русский обоз, который, однако, Дмитрию тоже удалось отбить.

Д. Володихин

— То есть немцы добрались до обоза, но в этот момент рядом с обозом встало большое русское войско, и немцы вынуждены были эту позицию покинуть. Они приписывали успех себе. Русские приписывали успех себе. Но то, что поле осталось за коалиционной русской ратью — это сущая правда, это факт, который не оспаривает никто. И кстати, хотелось бы напомнить, что и с немецкой стороны погибло несколько знатных людей.

С. Алексеев

— Да, поле осталось за русскими, Раковор остался за немцами. Потери были тяжелы с обеих сторон, что дало основание обеим сторонам приписывать себе победу. Но во всяком случае Дмитрий Александрович действительно спас русское войско на поле битвы.

Д. Володихин

— То есть вот здесь, в данном случае, расчёт новгородцев, что у великого отца будет великий сын, из львёнка вырастет новый лев, оправдались. Сами-то новгородцы побежали с поля боя. И в летописях сказано, что «побили нас, но пособил Господь князю Димитрию Александровичу», который фактически спас их от гибели. По идее, они должны бы быть к нему благодарны впоследствии.

С. Алексеев

— Можно ещё добавить, что как подтверждение успеха, относительного успеха, русских коалиционных войск, что после битвы при Раковоре Довмонт с псковскими дружинами совершил поход до самого побережья Финского залива.

Д. Володихин

— То есть перед ним были земли, незащищённые никем и ничем, потому что, очевидно, защищать уже было некем. Ну что ж, это успех, хотя успех относительный, с оговорками, не столь блистательный, каким было Ледовое побоище 1242 года, но в общем и не поражение, как склонны были писать немецкие хронисты. Это, наверное, самый звёздный час в судьбе Дмитрия Александровича, во всяком случае как полководца. И я думаю, что мы постепенно подходим к теме перехода к нему великого княжения. Но пока мы её не затронули, я должен напомнить, дорогие радиослушатели, что это светлое радио — радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я — Дмитрий Володихин. Мы прерываем наш диалог буквально на минуту и вскоре вновь встретимся в эфире.

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, это светлое радио — радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я — Дмитрий Володихин. Мы обсуждаем судьбу, ратные подвиги и горестный путь правителя сына Александра Невского — Димитрия. У нас в гостях замечательный специалист по средневековой русской истории, доктор исторических наук, председатель историко-просветительского общества «Радетель» Сергей Викторович Алексеев. Итак, 1268 год — это уже не столь длительная дистанция до того момента, когда Дмитрий Александрович займёт великое княжение Владимирское, но далеко не сразу. Ему, насколько я помню, предшествовал ещё один брат Александра Невского.

С. Алексеев

— Да, надо отметить, что новгородцы, сохранив благодарность Дмитрию, в 1270 году даже отвергли Ярослава Ярославича и призвали его к себе. Но Дмитрий отказался на этот раз от Новгорода, не захотел брать стол под своим дядей и даже обещал поддержку Ярославу против Новгорода. После кончины Ярослава в 1272 году Дмитрий, за год до этого с двумя дядьями съездивший в Орду, где, видимо, была согласована последовательность занятия Владимирского престола, не оспаривая то, что его дядя Василий Костромской, младший из братьев Александра Невского, занял Владимирский престол, Дмитрий тем не менее отправил посольство в Новгород с предложением, что вот теперь он готов стать их князем. Поскольку одновременно прибыло посольство и от Василия, новгородцы подумали-подумали и пригласили Дмитрия.

Д. Володихин

— Ну, этому всё-таки они имели за что быть благодарными, а Василий для них, в общем-то, человек незнакомый.

С. Алексеев

— Да, но Василий оказался ещё и решительным человеком. Он отправил погоню за Дмитрием, не настиг, но выступил на Новгород, блокировал его. Настроение правящей в Новгороде партии бояр Мишиничей быстро изменилось. И у Торжка, куда выступило новгородское войско во главе с Дмитрием, они фактически низложили его, предложив уйти по любви. Дмитрий, наверное, с таким тяжёлым вздохом, ушёл по любви.

Д. Володихин

— Да-да. В воздухе повисла фраза «давайте не будем ссориться, давайте жить мирно, давайте жить дружно».

С. Алексеев

— Василий прибыл в Новгород, Дмитрий с дядей замирился. И ему, собственно, осталось ждать.

Д. Володихин

— На том же самом Переяславском удельном столе. Но Василий правил не очень долго.

С. Алексеев

— Да. Он был уже человек, по тем временам, в годах преклонных. В 1276 году он скончался. И вот здесь Дмитрий действительно достигает своего звёздного часа.

Д. Володихин

— Нового звёздного часа, но уже политического.

С. Алексеев

— Да, политического. И в то же время совершает самую трагическую в своей жизни политическую ошибку. Он занимает Владимирский престол — никто не возражает.

Д. Володихин

— Старшинство за ним.

С. Алексеев

— Да. Но вместо того, чтобы в следующем году со всеми князьями Владимирской Руси поехать в Орду, он едет в Новгород и занимается новгородскими делами и укреплением северо-западных рубежей новгородской земли.

Д. Володихин

— Ему, наверное, казалось, что династия раз и навсегда договорилась с Ордой. А это не так.

С. Алексеев

— Это не так. Династия, может быть, и договорилась, но среди поехавших в Орду был его младший брат Андрей, с которым мы ещё встретимся.

Д. Володихин

— Скажем так, его младший брат Андрей и Руси и своему старшему брату принесёт ещё немало огорчений — мы поговорим об этом позже. В данном случае хотелось бы обсудить прежде всего другое. Достаточно долго Димитрий Александрович был великим князем Владимирским — дольше, чем его отец.

С. Алексеев

— С перерывами фактически.

Д. Володихин

— С перерывами, да, но тем не менее совокупно, по-моему, лет 15-16.

С. Алексеев

— Даже больше: с 1276-го по 1293-й, за вычетом перерывов.

Д. Володихин

— Получается лет 16. Но любой правитель должен был, да ещё в такой обстановке, когда Русь находится в крайне тяжёлом положении, проявить себя, и проявить себя активно. Это не то время, когда хорош бездеятельный, пассивный правитель, который не хочет навредить стране и поэтому мало чем занимается и мало что делает. Каковы поступки Дмитрия Александровича на престоле?

С. Алексеев

— Дмитрий был в целом активным правителем. Нам известны в основном факты, связанные с его пребыванием в Новгороде. И, видимо, Новгороду он действительно уделял особое внимание. В 1277-78 годах он совершает поход в Карелию, и именно в это время Карелия в результате этого похода окончательно входит в состав Новгородской земли как её административная единица.

Д. Володихин

— То есть были довольно тяжёлые периоды борьбы со шведами, которые охотно включили бы эту территорию в свои владения, и даже на какой-то момент просто включали.

С. Алексеев

— Это был, безусловно, превентивный акт против того, чтобы Карелией завладели шведы, пресекший, видимо, поползновения местных племенных вождей к тому, чтобы шведам подчиниться. Можно добавить, что окончательное присоединение карельских земель к Новгороду закрепило и православную христианизацию Карелии. Вслед за тем в 1279 году Дмитрий просит у новгородцев себе в личный удел Копорье — крепость, некогда новгородский острог, на месте которого немцы в 1241 году построили свой замок, отбитый у них Александром Невским. И теперь Дмитрий просит Копорье себе и в течение следующего года возводит здесь новый каменный замок, каменную крепость, которая должна была служить такими северо-западным воротами Новгорода, закрытыми от врага воротами.

Д. Володихин

— Но недолго он там продержался.

С. Алексеев

— Это действительно так, потому что Дмитрий, как и его отец, не хотел мириться со своеволием, иногда с открытым предательством новгородской аристократии.

Д. Володихин

— Когда правит денежный мешок, а новгородская аристократия не столько на знатности стояла, сколько на состоятельности, надёжности и стабильности политического порядка ждать не приходится.

С. Алексеев

— Опираясь на союзных себе бояр (как дальше выяснилось, их было меньшинство), Дмитрий, построив крепость в Копорье, отнимает посадничество у своего давнего противника, изгнавшего его когда-то, у Михаила Мишинича. В следующем году, воспользовавшись его отсутствием в городе, новгородцы вступают с ним в открытый конфликт, пытаются его низложить. Он идёт на Новгород, сначала отвергает посредничество архиепископа, потом на Шелони, на подступах уже к Новгороду фактически, заключает всё-таки с новгородцами мир.

Д. Володихин

— На не больно-то выгодных условиях.

С. Алексеев

— Во всяком случае они его признают князем. Но, как выяснилось, ненадолго. В этом году из Орды возвращается его брат Андрей, возвращается не один. Вместе с боярином-воеводой Семёном Топилевичем Андрей обвинил Дмитрия перед ханом в том, что он не повинуется Орде.

Д. Володихин

— Мы вернёмся к этим событиям, когда будем разговаривать о войне между братьями. Действительно, будет страшное столкновение, причём многократно повторённое. Но вот Димитрий, потеряв власть, всё-таки через некоторое время к ней вернётся. Есть ли у неё какие-либо иные позитивные деяния до конца его правления?

С. Алексеев

— Второй период его правления, к сожалению, в основном отмечен стремлением сохранить эту власть. Были сложные отношения с Новгородом, была война с Тверью, были столкновения с Андреем и его монгольскими союзниками. Но можно отметить, что одно из таких столкновений в 1285 году было, наверное, первой сколько-нибудь крупной победой Руси над монголами после нашествия.

Д. Володихин

— Что же это такое?

С. Алексеев

— В 1285 году Андрей привёл с собой на Русь царевича, то есть кого-то из чингизидов. Мы не знаем, кого — по имени он в русских летописях не назван. Это было после того, как он только что замирился с Дмитрием. И, в общем, он нарушил договорённость практически сразу. Это возмутило и напугало после двух предыдущих погромов Руси всех северо-восточных князей. Дмитрий собрал их вокруг себя и на границах Суздальской земли разгромил Андрея с его царевичем, царевича прогнал, бояр андреевых пленил. А сам Андрей ушёл к своему союзнику — ярославскому князю.

Д. Володихин

— Ну что ж, успех. Он участвовал в Дерптской баталии, может быть не он там был ведущей силой, но всё же. Он участвовал в Раковорской баталии, в которой фактически переиграл после поражения и сделал из неё победу. Он в 1285 году разгромил не только брата Андрея, но и его ордынский контингент, он совершил поход в Карелию. В общем, получается богатая военная биография. А теперь очень важный момент: каково его отношение к Церкви — это прослеживается как-нибудь?

С. Алексеев

— Он был, очевидно, глубоко верующим человеком, как и все в принципе русские князья того времени, большинство во всяком случае. Он чтил духовенство. И если он мог, допустим, сгоряча отвергнуть посредничество духовного лица, то потом раскаивался в этом. В принципе же о его отношении к Церкви известно мало, поскольку такие вещи русские летописцы не считали нужным объяснять — это было само собой разумеющееся.

Д. Володихин

— На то, чтобы строить храмы, в конце XIII века на всей Руси денег не хватало.

С. Алексеев

— Можно отметить, что он действительно сын одного православного святого и тесть другого.

Д. Володихин

— Ну что ж, дорогие радиослушатели, прежде, чем мы перейдём к наиболее горестной части истории Дмитрия Александровича, а именно к его междоусобным войнам, к борьбе с братом, я хотел бы напомнить, что это светлое радио — радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». И сейчас прозвучит фрагмент из оперы Николая Андреевича Римского-Корсакова «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии», которая как раз связана с той эпохой.

(Звучит музыка.)

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что мы обсуждаем судьбу, ратные подвиги и страдания великого князя Димитрия Александровича, сына Александра Невского. У нас в гостях замечательный историк, доктор исторических наук, председатель историко-просветительского общества «Радетель» Сергей Викторович Алексеев. И настало время поговорить о той трагедии, с которой связано имя Дмитрия Александровича и его брата Андрея, о междоусобной войне, которая отняла страшно много сил и крови у Руси.

С. Алексеев

— Итак, Андрей возвращается из Орды в 1281 году и возвращается с ордынской ратью, которая предаёт Северо-Восточную Русь опустошению, в частности захватывает и сжигает Переяславль, оставленный Дмитрием и большинством жителей ещё до этого.

Д. Володихин

— Дмитрий ищет помощи у других ордынцев.

С. Алексеев

— Дмитрий сначала надеется опереться на Новгород. Он направляется в Копорье, но новгородцы его перехватывают и, опасаясь Андрея и его ордынских союзников, предлагают ему очистить Копорье, взяв в заложники его дочерей и боя.

Д. Володихин

— На каком основании Андрей вообще выдвинул свои претензии на великое княжение? Не по старшинству, не по праву.

С. Алексеев

— На основании благорасположения хана и того, что Дмитрий не поехал за ярлыком и не участвовал в ордынском походе на Аланию, в котором участвовали все остальные русские князья.

Д. Володихин

— То есть «ты тут сам по себе, а у меня высокий покровитель, поэтому подвинься, брат, ты сделал ошибку».

С. Алексеев

— Да. Андрея принимают в Новгороде. Довмонт пытался сохранить Копорье и даже соседние города для Дмитрия, но у него ничего не получилось, Дмитрий вынужден был согласиться на условия, ему предъявленные. Но война продолжалась, шла борьба за Торжок. Новгородцы с тверичами и москвичами ходили на Переяславль, только что опустошённый монголами, и Дмитрий еле добился мира с ними. Андрей привёл в Суздальскую землю новую монгольскую рать с двумя полководцами, и вот тогда Дмитрий понял, что действительно ему самому надо искать защиты в Орде.

Д. Володихин

— Вопрос: в какой Орде? Орда-то не одна.

С. Алексеев

— В Орде идёт борьба за власть. И самый могущественный игрок в этой борьбе — потомок Чингисхана от младшей и не совсем законной линии Джучидов, той же династии, к которой все ханы Орды принадлежат, но ханом он уже считаться не может. Но зато он беклярбек — он фактический правитель Орды, главнокомандующий Ордой. Звали его Ногай.

Д. Володихин

— Премьер-министр и главнокомандующий, да — Ногай.

С. Алексеев

— Вот к нему-то Дмитрий и обращается за помощью.

Д. Володихин

— А у того под рукой бо’льшая и богатейшая часть Орды.

С. Алексеев

— Верно. И вернувшись из Орды с его поддержкой, он предлагает брату мир. Андрей понимает, что правила игры изменились...

Д. Володихин

— Что карта бита.

С. Алексеев

— Да. Незадолго до этого он клялся новгородцам, что будет всегда с ними заодно, никогда их не оставит. Но на встрече с братом первым делом отдаёт ему Новгород. Вторым дело отдаёт на расправу своего соучастника Семёна Топилевича, которого двое владимирских бояр после этого убивают по княжьему слову.

Д. Володихин

— Как мятежника.

С. Алексеев

— И в довершении всего Дмитрий и Андрей с татарами идут к Новгороду, чтобы Новгород покорился Дмитрию. Новгород покоряется.

Д. Володихин

— И Дмитрий таким образом после некоторого перерыва, как мы уже говорили, вновь становится великим князем Владимирским. Однако Андрей — существо неугомонное.

С. Алексеев

— Да, как мы уже говорили, в следующем же году, после того, как все эти события завершились, в 1285-м, поскольку в 1284-м был поход на Новгород, он приводит на Русь царевича, терпит поражение и вот на некоторое время успокаивается.

Д. Володихин

— Но не навсегда.

С. Алексеев

— Не навсегда, да. Пока Дмитрий возвращал себе покорность других князей Северо-Востока, в том числе силой — ходил на Тверь, Андрей закреплял те союзы, которые у него есть, прежде всего с Ярославским князем Фёдором Ростиславичем, и набирал, как показали дальнейшие события, поддержку в Орде. Нужно отметить, что Фёдор Ростиславич был женат на дочери хана Менгу-Тимура и имел обширные связи в Орде. Андрей в определённой степени воспользовался им, его связями для удовлетворения своих амбиций.

Д. Володихин

— Ну и результат: Андрей привёл новое войско, которое, кажется, называлось «дюденева рать».

С. Алексеев

— Да, по имени полководца — хана Тудана или Дюденя. Во время этого страшного нашествия было разорено 14 крупных городов Северо-Восточной Руси, в том числе и Владимир, Москва, Дмитров, Суздаль, Переяславль. Дмитрий бежал в Псков к своему зятю. Новгородцы вновь, чтобы не подвергнуться вторжению, торжественно встретили на Волоке Андрея, который после этого отпустил ордынскую рать от себя. Дмитрий некоторое время находился в Пскове, оттуда он решил отправиться в Тверь — тверской князь Михаил теперь был его союзником. В районе Торжка он едва не был перехвачен братом.

Д. Володихин

— Но у него отобрали казну.

С. Алексеев

— Да, он лишился казны и обоза. Ещё в дороге он узнал, что Переяславль, его город, куда он рассчитывал вернуться, сожжён. В итоге он замирился вновь с Андреем, отказавшись от великокняжеской власти. Хотя не очень ясно — возможно, Андрей признал за ним формальное старшинство, но Новгород, во всяком случае, он точно за собой оставил. Мы не очень знаем, каковы именно были условия, потому что они собственно не успели реализоваться. Буквально днями, видимо, после заключения мира, в конце 1294 года Дмитрий Александрович умирает в дороге, в окрестностях Волока. Оттуда его тело доставляют в Переяславль и в уцелевшей церкви Святого Спаса погребают.

Д. Володихин

— Ну что ж, время нашей передачи подошло к концу. И хотелось бы сделать резюме радостное, весёлое, торжественное, величественное — были всё-таки великие подвиги в жизни Димитрия Александровича, но, наверное, имеет смысл поговорить о другом. Димитрий Александрович, очевидно, последний из владимирских государей, на котором лежит отсвет величия этой земли, из которой вытекла Россия, и он, вероятно, последний пытался всё-таки сохранить единство Руси, пытался сохранить те центростремительные тенденции, которые могли привести к образованию общерусского государства и которые до него чувствовались в политике великих князей владимирских. Но он не смог — не то это время. Впоследствии попытается и Михаил Тверской, и опять будет рано. Время было то, что Русь, во-первых, лежит, разбитая Ордой, под коленом её. И время ещё то, что русские князья, как это видно по истории борьбы Андрея и Димитрия, изгрешились. Эта кровь, пролитая в междоусобных войнах, лежит на всей земле. Очевидно, сам Бог не даёт Руси подняться, пока в сознании князей, в сознании тех, кто правит Русью, не возникнет желания жить иначе, не возникнет желания переменить ум и своё покаяние внутреннее, духовное вынести в сферу политики. Есть в этом притча, притча страшная, трагическая: один из великих людей того времени потерпел поражение и рухнул под ударами младшего брата, хотя правота была на его стороне. Может быть, потому, что страна была не готова к тому, чтобы подняться и соответствовать той в целом правильной политике, которую проводил Дмитрий Александрович. Мне остаётся, дорогие радиослушатели, от вашего имени поблагодарить Сергея Викторовича Алексеева за эту замечательную просветительскую работу, которую он между нами провёл, и сказать вам: спасибо за внимание, до свидания.

С. Алексеев

— До свидания.