«Театральное искусство в мире современных технологий». Юрий Грымов

У нас в гостях был режиссер театра и кино, художественный руководитель театра Модерн Юрий Грымов.

Мы говорили о творчестве Юрия, о том, в чем он видит задачи театрального искусства, а также о том, как могут быть связаны театр и Церковь. Разговор шел о том, как современные технологии влияют на искусство, и почему просмотр спектаклей с электронных устройств не может быть равнозначным личному присутствию зрителей в театре. Юрий объяснил, чем театр отличается от кино в плане контакта со зрителем. Также наш гость поделился своими творческими планами на будущее.

Ведущий: Константин Мацан

К. Мацан

— Светлый вечер на радио «Вера». Здравствуйте, уважаемые друзья. У микрофона Константин Мацан. А в гостях у нас сегодня Юрий Грымов, режиссер, продюсер, художественный руководитель Московского театра «Модерн». Добрый вечер.

Ю. Грымов

— Добрый вечер.

К. Мацан

— Не в первый раз вы у нас в студии радио «Вера», и очень приятно, что это такая традиция уже складывается у нас...

Ю. Грымов

— Да я и не уходил. Мы с вами поговорили, я там где-то, в уголочке у вас остался.

К. Мацан

— А особенно радостно, что с премьерами связано это часто театра «Модерн». Я бы вот с чего начал. В последний раз, когда вы у нас были, вы только-только выпустили премьеру «Война и мир» в театр «Модерн», и мы говорили с нашей коллегой, Аней Леонтьевой, о семье с вами. И о премьере, и о семье — мысль семейная важна в этом романе. Вас в той постановке интересовал русский Пьер. Но мы вас как журналисты тогда пытали, вот что для вас семья, в чем важность семьи. И вы, я помню, тогда так отвечали, что трудно сказать что-то такое о семье в этом смысле, потому что для вас это очень понятное и ясное, то что есть, то что было всегда, то что нужно...

Ю. Грымов

— Ну даже естественное.

К. Мацан

— Естественное, да.

Ю. Грымов

— Естественное, да. Вы же помните, мы когда начинаем на подобные темы рассуждать, которые являются для нас естественными, да, и если говорить серьезно, то описывать счастье гораздо труднее, чем несчастье. Несчастье — оно яркое, оно связано с грехом, оно с какой-то потерей. Вот сейчас если мы говорим про несчастье, буквально недавно трагедия в Казани, в школе № 175 — мы можем об этом говорить, переживать, находить эпитеты. Хотя, по идее, про это надо просто молчать, да, то есть молчать и скорбеть. То про счастье тоже, как сказать, очень трудно там, так сказать, рассуждать на эту тему. Ведь счастье — это тогда, когда ты сам это понимаешь. Может быть, ты счастлив, но ты этого не понимаешь. Ну это самое сложное осознание, да, это и есть счастье. Поэтому, как Толстой совершенно правильно говорил, счастлив тот, кто счастлив дома. Мне кажется, очень много в этом смысла.

К. Мацан

— Ну вот некоторое время прошло с того нашего разговора, и сейчас вы выпускаете, выпустили вернее уже — были премьерные показы — какое-то время назад спектакль «Женитьба». То есть обратились, собственно, к семейной теме. А что-то, скажем так, в ракурсе ваших интересов изменилось с тех пор? Вам захотелось о семье поговорить теперь, о том, почему люди создают семью, почему люди женятся, из каких мотивов и соображений они женятся?

Ю. Грымов

— Нет, ну эти выводы должен делать зритель. А театр, да, и раньше, когда снимали хорошее кино, в отличие от сегодняшнего, ведь театр и кино хорошее, оно поднимает вопрос. Ответ даете вы, зрители. Мы, разные, сидим и по-разному отвечаем. Но от качества вопросов зависит глубина ответа. То есть если есть вибрация какая-то на сцене, то она откликается в зале. А почему «Женитьба», потому что это произведение, в частности, Гоголя «Женитьба». Но я объединил три произведения: я объединил Гоголя «Женитьба», Островского «Женитьба Бальзаминова» и «Предложение» Чехова. И все это называется под общим названием «Женитьба». Хотя в плакате «ба» я немножко отодвинул — «женить ба», «женить бы» ну и так далее. Почему, потому что во все этих трех произведениях прекрасных авторов звучит тема нелюбви. Там нет темы любви, хотя вроде бы — извиняюсь за такое слово — «женихаются», ищут руки и сердца. Хотя никто не ищет ни руки, ни сердца — это стяжательство абсолютное, да, это деньги, это какая-то корысть, это что мы называем там приданым. И вот это я вижу сегодня в соцсетях — люди так охотно говорят о деньгах любой ценой. И когда мы говорим о семейных ценностях, почему я об этом говорю — для меня это естественно, но я замечаю, что в современных массмедиа, и в обществе, и конкретно в соцсетях я вижу, что тема семьи, она не является естественной, она является противоестественной. Есть какой-то порок, какой-то бред, практически сплошное такое неприглядное прелюбодеяние — ну прямо реальное, прикрываясь тем, что ну да, так живет современный мир, мы так живем. Секундочку, а чем изменились мы, люди — мы млекопитающие, мы с вами, и одинаково производим детей. И чего это мир так сильно изменился, да? Птички не изменились, киты не изменились — согласны, да? А мы что-то изменились и сказали, что нет, семья — нам не надо. А современная молодежь говорит: а нам и дом нам не надо, будем арендовать постоянно — то есть мы не будем вить гнездо. Это называется нелюбовь или страх перед этими чувствами. И я решил поставить спектакль «Женитьба» — это сатира, конечно, сатира, и чтобы люди узнавали себя, задавали себе эти вопросы. Потому что впервые — я видел массу экранизаций прекрасных «Женитьбы» и постановок в театре, но никогда никто не концентрировал свое внимание вокруг Агафьи Тихоновны. Я сконцентрировал свое внимание и увидел у этих авторов в основном Агафью Тихоновну, причем все забыли, как ее фамилия, у нее прекрасная фамилия — Купердягина, а практически и не звучит эта фраза никогда, ни в одних постановках и экранизациях. И я собрал вокруг женщины этих странных мужиков — претендентов на руку и сердце, а фактически на приданое. Я подумал: а что испытывает женщина? Видя сомнительных, странных, не всегда приятных, придурковатых женихов, если она мечтает о любви. Ну она хочет построить семью. Вот об этом спектакль «Женитьба». Ну с каким-то юмором, сатирой и так далее.

К. Мацан

— Главную роль играет Лолита Милявская, замечательно органична она в этой роли. Но для вас как режиссера вот это решение пригласить артистку, которая с театром ни у кого не ассоциируется...

Ю. Грымов

— Ну она не сочетается с театром, допустим, для радиослушателей, которые нас слушают, да, или кого-то, но для меня она давно ассоциировалась. Я с Лолитой дружу 30 лет, и я всегда видел в ней абсолютно драматическое начало. Ну мы с вами знаем, что любой большой артист, комик, да, — берем там Никулина, Папанова — они прежде всего драматические актеры. А как следствие уже там какие-то клоуны, клоунессы и так далее. Лолита тоже представитель шоу-бизнеса, автор-исполнитель, шоу-бизнес, клоунесса, и я всегда знал, что в ней есть драматическое начало. И сегодня уже можно об этом говорить уверенно, что в театре «Модерн» случился ее дебют как драматической актрисы и, мне кажется, у нее это получилось. Скажу больше, что уже мы выпустили спектакль, сыграли четыре или шесть спектаклей, и Лолита подходит ко мне и говорит: Юра, как же эти мужики похожи на моих шестерых мужей. Мы не обсуждали. Я знал всех этих мужей, но я эту тему не педалировал в разговорах, я знал, что есть биография у Лолиты, и мы эту тему не разбирали: а как это он, как он — это ее личное дело. Но она подошла и сказала: как они похожи на моих мужей.

К. Мацан

— То есть попало и в ее личный какой-то опыт.

Ю. Грымов

— Ну как-то так попало. Хотя я скажу честно, что я не выстраивал каждую роль под тех мужей, которых я знаю. Просто у Гоголя, и у того же Островского, и у Чехова там очень яркие мужские образы. Мы знаем таких — это мы, мы или там наши друзья, понимаете, да, наши знакомые. Поэтому они узнаваемы. И это цепляет и ее, как Агафью Тихоновну, это цепляет и зал. Но, конечно, все равно это, скажем так, если мы начали с «Войны и мира», то конечно, это более легкое все-таки произведение, это сатира. Хотя я вышел в финале на такой момент одиночества. И как-то мы начали с сатиры и с какой-то шутки-прибаутки, да, гэга, ну скажем так, то что у Гоголя прописано, да, комедия. Но вышли потом, мы опять вернулись к Гоголю и вышли все-таки на драму Кочкарева и Агафьи Тихоновны.

К. Мацан

— Спектакль в моем впечатлении (я был на одном из первых показов) завершается такой, ну я бы сказал, грустью, действительно одиночеством этой женщины, которая во многом осталась непонятой — она хочет любви, но не получает ее. И тут для меня возникает вопрос, и интересно что вы скажете, уже даже не только про этот спектакль, а про некоторую силу воздействия театра и искусства. Когда зритель в конце остается не с хеппи-эндом, скажем так, а с неким ощущением, что а мы вам показали, как нельзя, как не должно быть. Вот вы в этом себя узнали, и вы, наверное, может быть, не уйдете с этого спектакля с чувством хорошо проведенного времени в этом легком смысле, но вы уйдете растревоженным.

Ю. Грымов

— Да, но хорошо проведенное время — это приобретенное время. Ну понимаете, мы иногда можем терять время на — как, знаете, моя бабушка говорила — пустые хлопоты, ну это потеря времени. То я считаю, что в театре человек приобретает знания о себе. Не о персонажах на сцене, а о себе. Он сидит и думает, он натягивает все это на себя, зритель натягивает на себя, откликается это в зале, понимаете. И я не хочу, чтобы люди грустили. Но я хочу, чтобы люди думали и понимали, что театр это не просто штучка, которая вас куда-то уводит. Или в некоторых театрах иногда я читаю, я что-то такое видел, когда пытаются сделать человека хуже.

К. Мацан

— Зрителя в смысле.

Ю. Грымов

— Зрителя, да, хуже. То есть результат уже: ты человек, ты должен быть плохим. Ну вообще прямо плохим — такое адово состояние. То я романтик и идеалист в этом плане, я считаю, что театр должен делать человека лучше. Ну я понимаю, сейчас многие улыбнулись, кто нас слушает. Да, я в это верю. Если я не буду заходить на территорию творчества без желания сделать лучше, да... Вот я с детства занимался живописью. Раньше рисовали картины во славу Бога — ну мотив понятен, то есть зачем люди рисовали. Потом это что-то ушло, начало развиваться в другую сторону. Неважно. Также и здесь. Как я могу начинать ставить и рассказывать историю вам для того, чтобы вы стали хуже? Я видел такие спектакли. Ну я видел. Надо их запрещать? Не надо. Свобода. Ну люди должны делать то, что они хотят. А зрители тоже свободны, вправе выбирать то, что они хотят. Но это совсем не значит, что все время это хеппи-энд, все время это такой майонез, мармелад — это не так. Я вообще считаю, что зритель должен приходить в зал для того, чтобы пообщаться с умным человеком. Ну условно говоря. То есть с интересным человеком, с умным, а не с прикольным — извиняюсь за слово «прикол», да. Ну просто интересно это что-то приобрести, ну как я уже говорил, знание о себе и не потерять время, а прожить еще одну жизнь в зале. Театр на это, так сказать, и заточен, как мне кажется. Для меня театр, в частности театр «Модерн» — это некое высказывание. А недавно совсем, совсем недавно — вот я об этом тоже напишу у себя в Фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации) и в Инстаграме (деятельность организации запрещена в Российской Федерации) более просторно, чем сейчас скажу, — я для себя как-то нашел некое измерение искусства. Звучит, наверное, очень просто то, что я сейчас скажу, но что-то в этом есть, я вам говорю. Мне кажется, все что можно запихнуть в телефон — не искусство.

К. Мацан

— Интересно.

Ю. Грымов

— Вот все что запихивается в гаджет — девальвируется. Не думали на эту тему?

К. Мацан

— Теперь подумаю. А как это с театром связано для вас?

Ю. Грымов

— А как, ну смотрите, кино мы запихнули в телефон?

К. Мацан

— Да.

Ю. Грымов

— Кино стало хуже? Я объективно. Не то что сейчас вы скажете: Юрий, ну бывает прекрасное кино на большом экране. Бывает. Но все реже и реже и скоро вообще не будет. Все это перекочевало в интернет и в телефон, и в маленький экран. Случилось? Случилось. Музыка. Раньше мы покупали виниловый диск или там на концерт ходили. Хорошо, мы покупали потом компакт-диск, между прочим, который можно подарить кому-то, да. Мы покупали компакт-диск за 25 долларов — 11 треков. Потом компакт-диск мы покупали за 5 долларов те же 11 треков, а теперь за 5 долларов мы в телефоне получаем миллион треков, условно. Девальвация? Какой звук на MP3, о чем мы говорим? А театр — не получается, не запихивается. Скульптура — не запихивается. Музеи — виртуальные путешествия по музеям — ну, наверное, теоретически это неплохое начинание, но оно не имеет никакого отношения с прямым участием и с прямым контактом. Не умещается музей в телефон. Да, интернет и гаджеты — масса приятного и полезного: проплачивать, платить, понимаете, да, такие коммуникации какие-то легкие. Но искусство не умещается. Мы берем кусок мяса — красивый кусок мяса, сочный такой, похожий на мрамор и запихиваем его в мясорубку. Оттуда вылезает все-таки уже не очень мясо — фарш, согласны? Понимаете? Туда можно добавить хлеба и появляется уже как бы мясо. Также и с искусством, которое попадает в телефон. Ну это так просто я подумал.

К. Мацан

— Юрий Грымов, художественный руководитель московского театра «Модерн», сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер». Ну очень интересная тема, я бы не хотел еще пока от нее отходить. А получается, учитывая, что технологии гаджетов, телефонов и их роль в нашей жизни все больше и больше, то чем вы говорите, те виды искусства — как театр, как скульптура, как живопись — то где требуется живое присутствие человека здесь и сейчас, все больше и больше будет оказываться немножко в таком в окопе, защищаясь...

Ю. Грымов

— Вперед в окопе, а потом будет подниматься как ручная работа. То есть если вы понимаете, чем отличается ручная работа от неручной работы, то вы испытываете трепет, да, уважение, да, к тем людям, которые лепят глиняную посуду. А кто-то считает, что какая-нибудь скандинавская компания, делающая тумбочки — это и есть предел мечтаний. Ну понимаете, то есть фабрика какая-то. Поэтому вперед, и как книги. Сейчас книги, к сожалению, девальвируются, люди начинают читать в интернете. То есть гаджеты — кому-то это удобно, почему нет? Но в будущем и сейчас это будет происходить, книги — это будет дорогое удовольствие. То есть книги — это будет дорого, в прямом и в переносном смысле. Понимаете, да, то есть это будет дорогая вещь — книга, контакт. Я вот, например, когда книги покупаю, я удивляюсь, как выпускают сейчас книги, просто ужасающе это происходит. Если раньше я мог спокойно заказать книгу где-нибудь в каком-то приложении, и мне ее привозили, теперь я это не делаю. Почему? Потому что я, например, купил какие-то книги, покупаю — и я понимаю, что бумага настолько тонкая, что просвечивается шрифт с той и с другой стороны, и размер шрифта настолько мелкий, что это какая-то...

К. Мацан

— Чтоб запихнуть — так уж запихнуть.

Ю. Грымов

— Запихнуть, чтобы недорого. Ну будет книга толще, да, бумага толще, качественнее. И вот это, конечно, катастрофа — ну с точки зрения книгоиздания. Ну мне кажется. Но они гонятся за рублем, потому что должно быть выгодно.

К. Мацан

— Я сейчас приведу, может быть, опасную параллель. Но мне недавно в одном контексте определенном тоже приходилось об этом думать. Вот вы сказали про театр как то, что не запихивается в телефон. Это некоторая тайна того, что человек должен присутствовать живой, здесь и сейчас.

Ю. Грымов

— Участие, конечно.

К. Мацан

— Участие. Рядом с другими, кто смотрит спектакль, с артистами.

Ю. Грымов

— Ну если мы можем провести здесь, может быть, громкую такую параллель, но она есть. Вы понимаете, что, допустим, я прихожу на службу...

К. Мацан

— Вот, я именно про это.

Ю. Грымов

— Ну да, вы приходите на службу — вы участвуете, вы стоите. За вас поют, правильно, за вас читают молитвы, да, вы там как-то по силе возможности...

К. Мацан

— Но вы должны подключиться.

Ю. Грымов

— Нет, а вы подключаетесь. Если у вас сердце есть, там уши, глаза — вы как-то подключаетесь. А теперь все это давайте переведем в гаджет, в маленький телефон — то же самое? Ну как бы да. Ну и нет. Подключения нет, это форма. То есть это ну как бы это не участие, это подглядывание. Ну что это есть, факт — как строка новостная. Вот это все очень близко. И театр в этой ситуации сегодня очень сильно будет выигрывать. Единственное, что я думаю, что будет в дальнейшем: театры-тысячники и двухтысячные есть театры, вы знаете, в Москве — большие театры, большие бренды, там, где идут спектакли — будут девальвироваться, то есть посещение будет падать. Потому что прийти в третий ряд партера — это одного, а сесть в третий ряд балкона и смотреть драматический спектакль — утопия. Ну вот я не хожу, зачем мне? Отметиться, что я там был? Или прогулять свою сумочку — как многие идут на дорогие спектакли модные. Зачем? Когда это была опера — я понимаю, люди приходили, не было денег, они сидели на третьем ярусе, там иногда бывает даже лучше слышно — понятно, мы приходим ради исполнения и музыки. А театр — это глаза в глаза, это ощущение. Поэтому театры до 500 мест будут набирать обороты и, наверное, будут дорожать. А большие театры, театры, которые там за тысячу мест, они, конечно, будут испытывать некое напряжение, но все равно останется театральный туризм, и люди будут приходить, чтобы попасть. Но при объективном выборе, если вы любите театр, вы будете выбирать театры небольшие. Ну если вам нравятся постановки, режиссер, ну и так далее, материал — вы будете выбирать небольшой театр.

К. Мацан

— Тут еще одна тема открывается. Вот вы сказали, что парадоксальным образом театр и храм, церковь, оказываются как бы, с одной стороны, грубо говоря, баррикад — ну пред лицом вот технологий. Потому что невозможна служба церковная без личного вот такого подключения и участия. И это же, в этом смысле этот же принцип и в театре работает и тоже необходим. С другой стороны, мы только что прошли через карантин, самоизоляцию, и еще вирус никуда не ушел, и мы по-прежнему всех радиослушателей призываем к осторожности, к соблюдению мер безопасности. И для людей церковных это стало тоже некоторым вызовом — призыв Патриарха не посещать храмы какое-то время, который Патриарх, этот призыв, выразил с болью, со скорбью, но вынужденно. И вот в прошлую Пасху мы были дома, мы молились перед экранами телефонов, понимая, что это вынужденная мера, и тем больше понимая ценность живого, настоящего богослужения. Как вы в театре прошли через карантин, через самоизоляцию и так далее?

Ю. Грымов

— Как все — так же находились в смятении, в некоем страхе за себя и за близких. Я привился, да, уже у меня сильные антитела, большие. Пользуясь случаем сказать, что, конечно, это надо делать. Я не вижу другого варианта. Просто если кто-то скажет: какой другой вариант? Да, можно сейчас, помогает эта дистанция, санитайзеры, и театр сейчас очень чистая зона — все моем, драим и так далее, сидим — пятьдесят процентов в зале. Но надо прививаться, ребята, вот надо прививаться. Поэтому прожили сложно. Но я в театре запретил фразу: «Мы выживаем».

К. Мацан

— Да, интересно.

Ю. Грымов

— Мы выживаем... Мы живем. Мы живем, и не надо хандрить, нужно быть дисциплинированными, да, и оставаться людьми. И надо, пора уже сейчас нам выходить из этой паузы, ну психологической паузы. Я вот совсем недавно общался с Жириновским — я там введу программу на радио «Комсомольская правда», у меня был в гостях Жириновский. И я его спросил, говорю: Владимир Вольфович, а кто-нибудь создает, может быть, не в смысле комиссии ради комиссии, а кто-то думает, что пора выводить людей из психологического тупика? Только статистика: каждый третий чуть ли с ума уже не сошел в России, ну в этом напряжении, кто еще переболел. Ну подождите, ну давайте как-то на эту темы думать. А ведь выводить кто будет из тупика из этого, психологического? Только искусство, культура — больше никто. Если первый удар пандемии взяли на себя врачи — низкий поклон им за это, то выводить из этой тяжелой ситуации будут люди культуры, конечно. Конечно, люди культуры. И, кстати, здесь грамотные, мудрые там святые отцы, которые занимаются этим, это тоже на них ложится сейчас.

К. Мацан

— Священники, вы имеете в виду, да?

Ю. Грымов

— Священники, да. Ну, конечно, естественно. Ну они же находятся в контакте, они же общаются. Наверняка люди задают подобный вопрос, они же на этот вопрос отвечают.

К. Мацан

— Страха много у людей по-прежнему.

Ю. Грымов

— Ну, конечно, конечно. Между прочим, вот мы говорим про страх во время пандемии — ну за себя, за близких и так далее А вот День Победы — я здесь слышал выступление губернатора Ханты-Мансийска, женщина какая-то, когда она говорила: война — это друг, война — это победа. Она выступала, я сам лично видел в интернете. Хочется ей сказать: война — это смерть, война — это потери, война — это горе. Война — это не победа. И хочется сказать: Гитлер хотел победить. Россия не собиралась никого побеждать. Понимаете, да? Мы оборонялись, согласны? Победа — это не цель войны. Победа — это кто завоевывает, он хочет победить, понимаете. Поэтому война — это очень страшно. И у нас в театре идет спектакль «Человек с глазами Моцарта». И вот совсем абсолютно честно вам вообще говорю, ничего не преувеличиваю — прочитал здесь где-то, в соцсетях про этот спектакль, какая-то женщина, молодая совсем, написала. Она посетила спектакль «Человек с глазами Моцарта» у нас в «Модерне», и она пишет, она потрясена, что она так переживала, что она плакала. И она сказала: оказывается, война — это очень страшно. Это не только победа. Я клянусь вам, что такое я прочитал. То есть, кстати, замутненное сознание: ага! вот так! ура! — пуф-пуф! — фейерверки. А это страшно.

К. Мацан

— Это к вопросу о вот, во время карантина у меня было такое ощущение в прошлом году, что в каком-то смысле даже — не дай Бог никому болеть, и чтобы поскорее все это закончилось, — но какие-то плоды для размышления дало это время самоизоляции. Был такой тихий День Победы, негромкий, такой вот не бравурный, не парадный в прошлом году. Да и в этом он отчасти таким же и остался. Жалко, что не прошли с Бессмертным полком, но зато вот было в том дне ощущение одновременно, что это праздник, но со слезами на глазах.

Ю. Грымов

— День скорби.

К. Мацан

— И цена жертвы, и цена победы в одном как бы взгляде даны.

Ю. Грымов

— День скорби. Вот не надо подменять. Ну понимаете, день скорби — это прежде всего. Мы же вспоминаем о потерях.

К. Мацан

— Ну и радость от того, что это закончилось, и закончилось мирным небом над головой. Юрий Грымов, художественный руководитель театра «Модерн» сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер». У микрофона Константин Мацан. Мы прервемся и вернемся к вам буквально через минуту, не переключайтесь.

К. Мацан

— «Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается. Еще раз здравствуйте, уважаемые друзья. У микрофона Константин Мацан. В гостях у нас сегодня Юрий Грымов, режиссер, продюсер, художественный руководитель театра «Модерн». Мы говорим о театре, об искусстве, о пандемии. В том числе касаемся последней по времени к сегодняшнему дню премьеры театра «Модерн», спектакля «Женитьба». И, напомню, в нем объединены три сюжета о «Женитьбе» — знаменитая гоголевская пьеса «Женитьба», «Женитьба Бальзаминова» Островского и «Предложение» Чехова. Я вот снова хотел бы к этой постановке обратиться, к ее литературной основе. Ну три разных автора, они три, безусловно, величайших фигуры для российского мирового театра, но, мне кажется, очень разные по какой-то интонации, по юмору даже, который в них есть, разные.

Ю. Грымов

— Ну интонацию-то выстраиваем мы.

К. Мацан

— Ну так я об этом и хотел вас спросить: как вам удалось, что вы делаете, чтобы сшить их?

Ю. Грымов

— Ну это непросто было сшивание. Интонацию ищет любой театр. То есть кто-то скажет: да это издевательство! Да никакое это не издевательство, интонация остается за нами. С какой интонацией мы произнесем слова, да, с какой интонацией, какую концепцию мы построим. Я построил концепцию, что все концентрирую вокруг женщины, вокруг Агафьи Тихоновны, а не вокруг ситуации женитьбы. Вокруг женщины. И туда провожу особенно все это во втором акте. Поэтому я сложностей особых не видел. Потому что, я уже как сказал в первой части, все эти три произведения, они про нелюбовь, это их объединяет. Время такое. Ну и сейчас тоже очень много этой нелюбви я вижу — и снимаются какие-то сериалы, и люди что-то пишут в сети. Поэтому все это сегодня монтируется с сегодняшним днем.

К. Мацан

— Еще одна ваша работа новая, я так понимаю, еще не осуществленная, но над которой вы начали работать — трилогия «Антихрист и Христос».

Ю. Грымов

— Это большой проект, мы только начали его сейчас репетировать. И вот сейчас мы все лето будем репетировать. Надеюсь, что это выйдет первый спектакль из трех, потому что это трилогия. Что это за произведение? Много всего. Это и архивная работа, это и работа с Толстым, с Алексеем, это работа с Мережковским, ну с этими произведениями. Это трилогия. Первый спектакль, который мы выпустим, будет называться «Петр».

К. Мацан

— Про Петра I.

Ю. Грымов

— Да, ну про него, так если упрощать, про него. И второй спектакль — это «Леонардо» — это Леонардо да Винчи. И третий спектакль — «Иуда». Это будет три спектакля. Как они будут выходить, я не знаю. То есть вот я планирую в октябре выпустить первую часть — это «Петр». Вторую, «Леонардо» — ну буду смотреть. То есть нет необходимости, понимаете, каждые полгода выпускать новое. То есть, может, будет пауза, на что-нибудь другое прервемся. Но для меня это важный спектакль — очень сложный, очень сегодня интересно работать над ним. Потому что 1812 год — то что у нас идет успешно «Война и мир» в «Модерне», он ближе к нам. Кажется, немного, да, сто лет, а «Петр» — это 1700 год. Сто лет — ну вроде, что там, это не динозавры же, да, это же все-таки сто лет, можно это как-то так обнять взглядом. Но это принципиально другое существование, другое отношение к себе, к жизни. Не живем, а выживаем, боремся за выживание — то есть понимаете, это все немножко другое. Поэтому мы сейчас ищем и уже нашли, и уже практически так почти первый акт вчерне закончили. Это будет такой спектакль, и вообще вся трилогия посвящена нам с вами. Мы же каждый день занимаем какую-то позицию — или с той стороны, или с этой стороны.

К. Мацан

— Ну набор авторов, вернее не авторов, а героев — Петр, Леонардо да Винчи, Иуда — разные очень, откуда они все...

Ю. Грымов

— Разные спектакли, это все не в одном.

К. Мацан

— Понятно.

Ю. Грымов

— В первом у нас Петр I, царевич Алексий, Катерина, Лефорт, Меньшиков, Шереметев. Правда, мы объединили там кое-что с Шереметевым и Толстым, который был при Петре, да, — ну театр, в этом нет необходимости. Но это большой период из среднего возраста Петра, и мы вот приходим, ну условно, там к 55 годам Петра. И, конечно, это вот хочется говорить каким-то современным языком, но он так мелок: конфликт с сыном — смешно, да, звучит на фоне того, что случилось с Алексеем, и как убил он своего сына. То есть это вообще такое больше высказывание такой позиции: ты с какой стороны, с той или с той? И я читаю там какие-то труды. Мне очень понравилось, что когда там царевича учили, Алексея, да, когда он был маленький, да, говорят: не надо плевать вправо — там ангел-хранитель, там Господь, плюй влево — там диавол. Ну понимаете? Ну вот ну очень интересный и слог этот, и там же и тема староверов есть, и есть же оголтелые абсолютно религиозные люди, которые, помните, сжигали целыми деревнями себя. Нектарий некий. То есть это большой разговор: где мы, как мы занимаем позицию. Вот мы сидим и думаем: а ты где, ты за кого?

К. Мацан

— Так. А Леонардо да Винчи в этой трилогии?

Ю. Грымов

— В этой трилогии Леонардо да Винчи — это один человек, который соединил и Бога и диавола. Тайная Вечеря и изобретение танка. Он один.

К. Мацан

— Интересно.

Ю. Грымов

— Понимаете. Третий — Иуда — это момент прямого искушения, что же там случилось. То есть там я хочу сделать некий суд над Иудой.

К. Мацан

— Но вам придется обращаться к евангельским событиям?

Ю. Грымов

— Конечно, конечно. Некий суд. То есть я хочу сделать современную вещь, что давайте подойдем с точки зрения суда к Иуде — ну что было, как было, вы за, вы против, вы воздержались — вот факты. Ну, понимаете. Давайте разложим, почему он это сделал и как это вообще было возможно. Не подтолкнули ли кто-то его на это? А что, вы про деньги? Так у него были деньги. Они не решали вопрос его личный, да. Ну это третье. Я сейчас говорю такими большими кусками. Поэтому больше не особо хочется говорить, потому что я сейчас полностью погружен в первую часть трилогии «Антихрист и Христос» — «Петр».

К. Мацан

— Ну я не буду сейчас спрашивать, и это понятно, про детали.

Ю. Грымов

— Спектакль даже не называется «Петр I» — «Петр».

К. Мацан

— Просто «Петр». Но тогда я спрошу именно не про третий спектакль, а про сам факт того, что вот режиссер на каком-то этапе своей, не знаю, творческой биографии чувствует в себе силы, потребность обратиться даже не просто к литературе, а к сюжету евангельскому, к Писанию.

Ю. Грымов

— Это сложно. Это сложно, ответственно. Но я не могу сказать, что это впрямую. Я думаю, что все это находится на уровне чувств, переживаний, сопереживаний и рассуждений. Ну, понимаете, и рассуждений на это тему. Я же говорю: мы, сидящие в зале люди, каждый день занимаем ту или иную позицию. По сто раз в день. И даже иногда не замечаем, что мы уже с другой стороны. Ой, я только что был справа. А ты уже слева. Ой, а я хочу опять быть справа... Ой, справа тяжело, пойду налево. Это каждый день происходит, ну в мелочах или в чем угодно.

К. Мацан

— Знаете, я тут не могу не вспомнить, встречал в интернете видео популярное, где два неожиданных собеседника собрались — оно старое уже видео — Мераб Мамардашвили, философ, и Марк Захаров, режиссер, худрук театра «Ленком», и они разговаривают. И именно Захаров берет интервью у Мамардашвили, спрашивает, что вот вам сегодня в жизни не хватает вот так, в духовном смысле. И Мамардашвили говорит: вот такой, знаете, радости и евангельской веселости, вот того, что сказано вот в Евангелии, в Писании как бы — радуйтесь. И Захаров, будучи человеком цепким, ироничным, режиссерски мыслящим, за это ухватился и говорит: ах, вам кажется, что есть вот в Евангелии юмор? В Писании юмор? И дальше они эту тему развивали. И мне кажется, что вот если, допустим, такой режиссер как Захаров ставил бы что-то — притчи Христа, например, он бы и к ним шел через юмор. Там сюжет про Закхея: человек залез на дерево, чтобы Христа увидеть — ну смешно это же может быть. Вот вы, я даже не то что вопрос задаю вам, что вы об этом думаете. Но наверняка вы, как режиссер, тоже вот на эту тему можете поразмышлять — есть ли в Писании юмор, и грань допустимого и так далее.

Ю. Грымов

— Конечно, вы знаете, я не разделял бы, не отделял бы и не пытался выстраивать: юмор — не юмор, печально — весело. Я бы не стал так делать. Наша жизнь состоит из этого во всем многообразии. И сила театра, хорошего театра, когда все это существует одновременно, вместе, понимаете, А я совершенно искренне вам говорю, что государственный театр — я руковожу московским театром «Модерн» — это все-таки некая ответственность. Я реально понимаю, что значит государственные деньги — это деньги налогоплательщиков. Они же ну их не рисуют и выдают, да, это деньги мои в том числе от налогов и ваши. И я понимаю, что мне бы хотелось, и я так это делаю, что я чувствую некую ответственность. И когда я уже говорю, что театр «Модерн», и театр — это высказывание, и я понимаю, что я хочу поднимать тему, когда я говорил вначале, и делать человека лучше, светлее, скажем так, как бы. Пытаясь задавать такие вопросы, понимаете. А получается, не получается — судить это надо уже зрителям, которые пришли в театр «Модерн» и посмотрели три спектакля хотя бы из репертуара: там «Войну и мир», там в то же время диапазон интересов «Нирвана» — Курт Кобейн, хорошо там, «Ничего, что я Чехов?» — про актрису Ольгу Чехову и так далее. И уже делать выводы. Поэтому я эти темы, мне они близки, и они интересны, потому что я чувствую некую ответственность. Мне самому интересно было бы это посмотреть. Ведь дело-то не в том, что я делаю это для вас. Мне интересно самому порассуждать, поковыряться в этом, создать что-то и вместе с вами посмотреть. Неужели вы думаете, я ставлю спектакли и думаю: а как вам, понравится это или не понравится? Нет, я так не думаю. Я думаю, что мне должно быть это интересно. Мне лично. А вдруг это нравится вам — я очень рад этому.

К. Мацан

— А если не нравится? Вот если, грубо говоря, себе ситуацию представим такую: вот вам понравилось, а большинству, допустим, нет? Наверняка вы и об этом думаете.

Ю. Грымов

— Большая тема, сложная тема. И я вспоминаю слова Тарковского, когда его спросили: Андрей, скажите, а вот на ваших картинах иногда в зале сидят восемь человек. На что Тарковский ответил: знаете, значит, я снял кино для восьми человек. Это очень тяжелая фраза, понимаете, это очень большое мужество. Я этот вопрос задавал нашим актерам: а можем ли мы, сыграв спектакль, да, и веря в него, ну что у нас хороший уровень, это все очень интересно, это все искренне, а в зале восемь человек — мы можем это играть? Я сейчас не про деньги. Не про деньги. Это большое испытание.

К. Мацан

— А что актеры ответили?

Ю. Грымов

— Ну они молчат. Они молчат, потому что, наверное, не хотят врать. Потому что играть даже при двадцати пяти процентах зала во время пандемии сложно. При пятидесяти — ну более-менее. Да, то есть это, понимаете, мы — любой режиссер, любой актер хочет увеличивать свою аудиторию. Не верьте никому, что мне не нужен успех, аплодисменты. Ну не понимаю, я не понимаю.

К. Мацан

— Я именно про это и спрашиваю. Эта фраза Тарковского, которую вы привели, это не позерство, а это все-таки...

Ю. Грымов

— Нет, это не позерство.

К. Мацан

— Ну смиренное приятие, но желание внутренне все равно, чтобы посмотрело не восемь, а тысячи.

Ю. Грымов

— Послушайте, Тарковский, я просто начинал свою деятельность, снимать с оператором Рербергом.

К. Мацан

— Легендарным.

Ю. Грымов

— Да, и он работал с Тарковским. И мы на эту тему говорили и на кухне, и много мы с ним чего делали. И Тарковский очень хотел. И это его тоже немножко отчасти погубило, про расширение аудитории. Он хотел успеха, хотел, чтобы фильм был первой категории, чтобы был много копий, много экранов. Давали, не давали, объективно не давали, субъективно — ну там масса причин, там не только. А он так же хотел любви, мне кажется, это его отчасти и погубило, Тарковского, что он все время хотел больше любви. Его любили. У него было признание, профессиональное признание, признание коллег, критиков, отчасти зритель — там все это было. Но ему хотелось большего. Он очень сильно обижался, когда его не поздравили с днем рождения там официальные люди — то есть это все болезненные истории. Поэтому любой режиссер хочет расширения аудитории. Хочу я, чтобы у меня в театр «Модерн» всегда были аншлаги? Хочу. И мы это почти добиваемся, и до пандемии мы это делали, и все это двигается и работает. Уходят ли со спектаклей у меня в театре «Модерн» в антракте? Да, бывает, уходят — два, шесть, четыре человека. Конечно, если бы люди могли бы со мной поговорить, мне очень бы хотелось с ними поговорить, но я не смогу это сделать. Но если я увижу человека уходящего, я скажу: а вот как бы вы не могли бы мне сказать, а что случилось? Что такого мы сделали, что вы ушли? Мне интересно просто послушать. Или скажите мне спектакль, с которого вы не ушли, вы в восторге — я схожу, посмотрю. Ну мне просто интересно. Но такого не может быть диалога. Ну потому, что кто-то будет кокетничать или стесняться и так далее. Но, бывает, зритель ошибся театром — ему не понравилось. Для кого-то громко. Ну там еще есть объективная статистика мировая, там процент людей, у которых там заболел живот или зазвонил телефон, надо ехать. Ну есть эта мировая, то есть у считается практика в театре — 8–12%.

К. Мацан

— Могут уйти в смысле в антракте.

Ю. Грымов

— Это нормально, это норма. Ну или кто-то там из-за невоспитанности может встать и уйти, не досидев — такие случаи бывают вообще в театрах. Поэтому норма 8–12%. Если 15–25% — это, значит, какие-то уже причины, ну надо уже искать, что что-то не то — не тех пригласили, не те дошли — что-то здесь. Но здесь же очень важный момент. Ну как же оценивать, вы можете спросить, успех спектакля, да? Американцы придумали модели в кино — она для меня совершенно неочевидная: успех картины — это бокс-офис, ну сборы по уик-эндам. То в театре это совсем не так. Потому что, если мы говорим про кино, мы прекрасно понимаем, что первый уик-энд, первая неделя вот показывают, суббота, воскресенье, пятница — это успех — это маркетинг, это реклама. То есть если у вас первые три дня успех — это сделало не ваше кино, это сделал маркетинг. А потом, вторая неделя — это делает кино, ну «сарафан» — то что мы говорим тогда. То в театре только «сарафан». То есть даже скажем, что оглушительных рекламных компаний нет у театра — у театра просто нет денег на это. И успех спектакля — это его долговечность. Вот у меня все мои спектакли — все идут, у меня нет такого, что кого-то снял. То есть четыре года в театре «Модерн» все, что мы поставили, и у меня в РАМТе идет спектакль уже восьмой год — «Цветы для Элджернона», да, он тоже идет восьмой год. Значит, что произошло? Значит, что-то мы затронули, понимаете, что оно живет. А не просто проектная история — собрались, пошумели, похохмили, понимаете, да. И спектакль идет два-три раза в месяц и так несколько лет — значит, что-то произошло, он не стал девальвироваться, зритель идет, ему нужно. Некоторые приходят по несколько раз. Я читаю в соцсетях про наш театр, когда им нравятся спектакли и разнообразие постановок. И то что идет в театре «Модерн», не идет ни у кого в театре. На 95% у нас — только у нас.

К. Мацан

— Юрий Грымов, режиссер, продюсер, художественный руководитель московского театра «Модерн», сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер». Продолжаем наш разговор. Меня очень заинтересовали ваши слова, вернее даже ваша одна такая оговорка, немножко впроброс сказанная, что нужно, чтобы зритель три спектакля посмотрел, допустим, в театре...

Ю. Грымов

— Чтобы делать выводы.

К. Мацан

— Чтобы делать выводы о театре в целом.

Ю. Грымов

— Да.

К. Мацан

— А вот в этой же серии я помню, как мне тоже очень запомнились слова Бориса Николаевича Любимова — театроведа, историка театра, ректора Щепкинского училища. Когда он еще много писал как критик, в какой-то статье он тоже упоминал о том, что хорошим тоном для критика должна быть проверка своих ощущений — прийти на спектакль один раз, потом, может быть, через полгода проверить свои ощущения. Очень глубокая, правильная и верная мысль, с одной стороны. А с другой стороны, ну можем ли мы рассчитывать на то, что зритель будет проверят свои ощущения от спектакля?

Ю. Грымов

— Некоторые проверяют. Ну я знаю таких зрителей, я читаю, что они пишут, уже там кто-то два-три раза смотрел наши спектакли. Ну мы же иногда перечитываем книги, которые нам нравятся и открываем для себя что-то новое. Также и в спектаклях вы можете открывать то, что с первого раза не увидели. Первый, второй — вы могли прийти на спектакль совсем с другим душевным расположением. Ну у вас какие-то проблемы на работе случились, да, по дороге или вы опаздывали. Поэтому я не люблю, когда люди прибегают в театр за пять минут до начала — понимаете, это все мешает.

К. Мацан

— Обедняет.

Ю. Грымов

— Театр — это все-таки нужно время приобрести, то есть надо прийти, сходить в буфет, перекусить, выпить хорошего алкоголя — я сейчас вообще не шучу, я серьезно. И буфет в театре «Модерн» — лучший в Москве, я имею в виду по качеству еды, и цены очень адекватные — мы переживаем за это. Поэтому нет, это существует. Но это большой труд, понимаете. Театр целиком, вот мы начали с «Женитьбы» — у меня не было такого спектакля. И я понимаю, что если вы посмотрите «Женитьбу», скажете: а, ну я все понял про этот театр. Я: секундочку, у меня еще идет «Война и мир». — А, ну хорошо. — А вы видели Курта Кобейна? Ну понимаете, да, я называю полярные вещи. Или там «На дне». Поэтому делать выводы о театре по одному спектаклю неправильно. Потому что я исповедую все-таки авторский театр. Вы вспомнили Марка Захарова — это авторский театр. Вы можете вспомнить Любимова 60-х годов — это авторский театр. Сегодня тенденция идет к тому, что какое-то идет ощущение, я чувствую это — идет к проектному театру все.

К. Мацан

— А что это значит: к проектному театру?

Ю. Грымов

— Менеджерский театр. Пригласили Иванова, Петрова, Сидорова — они очень разные. Это очень разные три человека и очень ставят вообще в разных стилях, в разных настроениях. Поэтому я это не очень, скажем так, принимаю. Потому что я прихожу в театр — вот в это место, по этому адресу, да, и мне нравится спектакль. Потом думаю: пойду-ка — там было хорошо, в этом театре: и уютно, и мне понравилось, мы на одном языке говорим. А я прихожу на другой спектакль, допустим, не прочитал я что-то — а там просто бывает трэш. Я вам честно говорю, можно просто попасть. Очень жестко можно попасть в этом же театре. Поэтому я вот за этим слежу. Мы выпустили спектакль совсем недавно, прямо на днях, называется «#Хочунемогу». Очень трогательный спектакль — о любви, о женщинах, все исполняется вживую на музыкальных инструментах —такой, мы называем это «домашний мюзикл». Так трогательно, такой смех стоит в зале. Все курьезные ситуации, связанные с мужчинами, нелепостями, с женщинами — ну это очень смешно. Сергей Аронин поставил, наш режиссер театра тоже в «Модерне».

К. Мацан

— И артист — он в «Женитьбе» играет.

Ю. Грымов

— И артист, он играет Бальзаминова. Поэтому это очень живая история. Но я вот, давайте так уж, ну старомоден. Я считаю, что все-таки автор должен быть у любого произведения. Между прочим, автор исчез в кинематографе, везде пишут: от создателей. От создателей кого? Какого-то фильма, которого не видели, понимаете?

К. Мацан

— А ваши самые сильные личные впечатления от спектаклей прежних лет, которые на вас повлияли как на человека и режиссера? Вот вы сказали, что вот покажите мне спектакль, который вам нравится — я пойду, посмотрю, чтобы понять, что вам нравится. А то что для вас такое дорогое, в сердце складывается?

Ю. Грымов

— Ну если говорить про подальше туда вот, далеко назад — конечно, это очень большие, практически все работы Петра Наумовича Фоменко. То есть я начал влюбляться в театр как таковой благодаря Петру Наумовичу Фоменко. У меня появилась возможность с ним общаться, меня познакомила Люда Максакова, и я начал как-то театр для себя там открывать. До этого я не открывал его, я был спокоен. Вот если говорить про какие-то недавние, ну какие-то более-менее ощущения — ну мне очень понравился спектакль Римаса Туминаса «Дядя Ваня» с Маковецким и Симоновым. Мне очень понравился, я считаю, что это блестящая работа, которая задевает. Я хожу, вот сейчас прививку сделал, сейчас я буду немножко активнее ходить. Есть — не буду называть названия — спектакли, которые выглядят проектно. И хочется сказать: а, ну ничего, прикольно. Но у меня ничего не осталось. Ну прикольно. Ну вот я так, я не очень такое люблю. Ну я не потерял время, так: ну да, вот такое решение, ну давайте так, давай так постебаем, чего-то — я к этому отношусь так легко. Если это происходит на уровне одной сцены — я понимаю быстро, я быстро соображаю. И зритель, кстати, очень быстро соображает. Зритель, вообще он напряженно, зритель сидит очень внимательно всегда — зал, чужие люди рядом, он смотрит на сцену, свет светит — ну это все концентрация, внимание другое. Поэтому, когда целый спектакль на одном приколе, просто на приколе — ну я все, я взрослый, я все понял, спасибо, понимаете. Поэтому, конечно, я собираю эти впечатления, мне интересно. Вот я сейчас тоже на днях пойду, на спектакль посмотрю. Какие-то известные спектакли или неизвестные. Хотя сейчас в театр взял и много молодых я ребят с курса Нины Дворжецкой для Петра I — то, что я делаю, мне нужны были совсем молодые. Ну молодые, свежие ребята. И я не ошибся в тех трех-четырех, которых я взял.

К. Мацан

— В одной из наших с вами прошлых бесед на радио «Вера» вы рассказали — тоже мы подходили к теме публичности, количества зрителей в театре и кино — в театре оно, понятно, меньше, оно более камерное. Вы говорили тогда о некоторой такой вертикальной и горизонтальной известности, и говорили, что вам очень уютно в театр «Модерн» в частности, и в театре вообще. Вот этот близкий контакт с аудиторией вашей, которая приходит, которая проверяет ощущения, наверное, приходит не по одному разу, вот такой более человечный контакт с аудиторией, чем в кино. А я почему об этом вспомнил, потому что наверняка ваши ощущения в принципе от работы в театре меняются. Для вас это все-таки руководство постоянное театром — сравнительно новая история в масштабах вашей биографии творческой. Ну вот если сравнивать вас только что пришедшего в театр «Модерн» как руководителя и сегодняшнего — в чем вы не равны себе вчерашнему, в чем вы изменились для себя внутренне?

Ю. Грымов

— Ну сказать, что что-то глобально — нет, что-то не изменилось, я изначально воспринимал, что это мой дом. Разница только в том, что за эти там три с половиной, четыре года я понял, что это сложнее, чем я думал на старте.

К. Мацан

— Да, а в чем?

Ю. Грымов

— Люди — они живые, они рефлексируют. Они ошибаются. И я тоже, наверное, ошибаюсь в чем-то. Не всем нужна, как я понял, семья. Ну театр-семья — это русское понятие. Не всем это надо, это единицы, это некий дар. Жить в семье, вот ансамбль формировать, свой театр, свою среду зрительскую и так далее — не все это выдерживают, не все это хотят. Все хотят так — попрыгунья-стрекоза — ну везде бегать по всяким проектам. Хотя я очень люблю и отпускаю с большой радостью своих актеров в другие театры, и пусть они играют, видят другую жизнь, не надо, это не какой-нибудь там...

К. Мацан

— Не крепостной театр.

Ю. Грымов

— Не крепостной театр, его отменили, я слышал, крепостное право в России. И эти театры, которые были в усадьбах — смешные, крепостные и так далее. Но вот я понял, что сложнее. Сложнее. И я скажу такую вещь, что держаться и двигаться выше сложно, потому что да, мы прирастаем — аудитория очень хорошая у нас, и показатели финансовые в театре «Модерн», и зрители — ну все взаимосвязано, да. Но ответственность увеличивается, а не уменьшается.

К. Мацан

— Спасибо огромное за наш сегодняшний разговор. Давайте, вот хорошо мы начали с семьи, темы семьи и закончили темой семьи как театра, как театра-дома, это русская традиция театральная. Давайте напомним, что 20 и 21 мая, да, ближайшие показы спектакля «Женитьба».

Ю. Грымов

— Да. «Женитьба» с Лолитой Милявской. И потом вы увидите это уже летом. Мы, кстати, решили, вот говорю, что театр «Модерн» в июле, в августе будет работать — мы приняли такое решение.

К. Мацан

— Ну значит, увидимся в театре.

Ю. Грымов

— Спасибо, до встречи.

К. Мацан

— Спасибо огромное. Юрий Грымов, художественный руководитель Московского театра «Модерн», сегодня с нами и с вами был в программе «Светлый вечер». У микрофона был Константин Мацан. До свидания, до новых встреч на волнах радио «Вера».

Другие программы

Богослужения вечера

Тексты богослужений праздничных и воскресных дней. Всенощное Бдение. 21 декабря (вечер 20 декабря) 2025г.

Вечер 20.12.25

Неде́ля 28-я по Пятидеся́тнице, святы́х отцо́в.

Прп. Пата́пия.

Глас 3.

ВСЕНО́ЩНОЕ БДЕ́НИЕ

Вели́кая Вече́рня

Диакон: Воста́ните!

Хор: Благослови́.

Иерей: Сла́ва Святе́й и Единосу́щней и Животворя́щей и Неразде́льней Тро́ице всегда́, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Священнослужители в алтаре:

Прииди́те, поклони́мся Царе́ви на́шему Бо́гу.

Прииди́те, поклони́мся и припаде́м Христу́ Царе́ви на́шему Бо́гу.

Прииди́те, поклони́мся и припаде́м Самому́ Христу́, Царе́ви и Бо́гу на́шему.

Прииди́те, поклони́мся и припаде́м Ему́.

Псало́м 103, предначина́тельный:

Хор: Благослови́, душе́ моя́, Го́спода./ Благослове́н еси́, Го́споди./ Го́споди, Бо́же мой, возвели́чился еси́ зело́./ Благослове́н еси́, Го́споди./ … / Вся прему́дростию сотвори́л еси́./ Сла́ва Ти, Го́споди, сотвори́вшему вся.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

Вели́кая ектения́:

Диакон: Ми́ром Го́споду помо́лимся.

Хор: Го́споди, поми́луй. (На каждое прошение)

Диакон: О Свы́шнем ми́ре и спасе́нии душ на́ших, Го́споду помо́лимся.

О ми́ре всего́ ми́ра, благостоя́нии Святы́х Бо́жиих Церкве́й и соедине́нии всех, Го́споду помо́лимся.

О святе́м хра́ме сем и с ве́рою, благогове́нием и стра́хом Бо́жиим входя́щих в онь, Го́споду помо́лимся.

О вели́ком Господи́не и Отце́ на́шем Святе́йшем Патриа́рхе Кири́лле, и о Господи́не на́шем, Высокопреосвяще́ннейшем митрополи́те (или: архиепи́скопе, или: Преосвяще́ннейшем епи́скопе) имяре́к, честне́м пресви́терстве, во Христе́ диа́констве, о всем при́чте и лю́дех, Го́споду помо́лимся.

О Богохрани́мей стране́ на́шей, власте́х и во́инстве ея́, Го́споду помо́лимся.

О гра́де сем (или: О ве́си сей), вся́ком гра́де, стране́ и ве́рою живу́щих в них, Го́споду помо́лимся.

О благорастворе́нии возду́хов, о изоби́лии плодо́в земны́х и вре́менех ми́рных, Го́споду помо́лимся.

О пла́вающих, путеше́ствующих, неду́гующих, стра́ждущих, плене́нных и о спасе́нии их. Го́споду помо́лимся.

О изба́витися нам от вся́кия ско́рби, гне́ва и ну́жды, Го́споду помо́лимся.

Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.

Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́ и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Я́ко подоба́ет Тебе́ вся́кая сла́ва честь и поклоне́ние, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Блаже́н муж:

Хор: Блаже́н муж, и́же не и́де на сове́т нечести́вых.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Я́ко весть Госпо́дь путь пра́ведных, и путь нечести́вых поги́бнет.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Рабо́тайте Го́сподеви со стра́хом и ра́дуйтеся Ему́ с тре́петом.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Блаже́ни вси наде́ющиися Нань.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Воскресни́, Го́споди, спаси́ мя, Бо́же мой.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Госпо́дне есть спасе́ние, и на лю́дех Твои́х благослове́ние Твое́.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

Ектения́ ма́лая:

Диакон: Па́ки и па́ки ми́ром Го́споду помо́лимся.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́ и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Я́ко Твоя́ держа́ва, и Твое́ есть Ца́рство и си́ла и сла́ва, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Го́споди, воззва́х, глас 3:

Хор: Го́споди, воззва́х к Тебе́, услы́ши мя./ Услы́ши мя, Го́споди./ Го́споди, воззва́х к Тебе́, услы́ши мя:/ вонми́ гла́су моле́ния моего́,/ внегда́ воззва́ти ми к Тебе́.// Услы́ши мя, Го́споди.

Да испра́вится моли́тва моя́,/ я́ко кади́ло пред Тобо́ю,/ воздея́ние руку́ мое́ю/ – же́ртва вече́рняя.// Услы́ши мя, Го́споди.

Стихиры воскресные, глас 3:

На 10. Стих: Изведи́ из темни́цы ду́шу мою́,// испове́датися и́мени Твоему́.

Стихира: Твои́м Кресто́м, Христе́ Спа́се,/ сме́рти держа́ва разруши́ся,/ и диа́воля пре́лесть упраздни́ся,/ род же челове́ческий, ве́рою спаса́емый,// песнь Тебе́ всегда́ прино́сит.

Стих: Мене́ ждут пра́ведницы,// до́ндеже возда́си мне.

Стихира: Просвети́шася вся́ческая/ Воскресе́нием Твои́м, Го́споди,/ и рай па́ки отве́рзеся,/ вся же тварь восхваля́ющи Тя,// песнь Тебе́ всегда́ прино́сит.

На 8. Стих: Из глубины́ воззва́х к Тебе́, Го́споди,// Го́споди, услы́ши глас мой.

Стихира: Сла́влю Отца́ и Сы́на си́лу,/ и Свята́го Ду́ха пою́ власть,/ неразде́льное, несозда́нное Божество́,/ Тро́ицу Единосу́щную,// ца́рствующую в век ве́ка.

Стих: Да бу́дут у́ши Твои́// вне́млюще гла́су моле́ния моего́.

Стихира: Кресту́ Твоему́ честно́му покланя́емся, Христе́,/ и Воскресе́ние Твое́ пое́м и сла́вим.// Ра́ною бо Твое́ю мы вси исцеле́хом и́.

На 6. Стих: А́ще беззако́ния на́зриши, Го́споди, Го́споди, кто постои́т?// Я́ко у Тебе́ очище́ние есть.

Стихира: Пое́м Спа́са от Де́вы вопло́щшагося./ Нас бо ра́ди распя́тся,/ и в тре́тий день воскре́се,// да́руя нам ве́лию ми́лость.

Стих: И́мене ра́ди Твоего́ потерпе́х Тя, Го́споди, потерпе́ душа́ моя́ в сло́во Твое́,// упова́ душа́ моя́ на Го́спода.

Стихира: Су́щим во а́де сшед Христо́с благовести́:/ дерза́йте, глаго́ля, ны́не победи́х,/ Аз есмь Воскресе́ние, Аз вы возведу́,// разруши́в сме́ртная врата́.

На 4. Стих: От стра́жи у́тренния до но́щи, от стра́жи у́тренния,// да упова́ет Изра́иль на Го́спода.

Стихира: Недосто́йно стоя́ще в пречи́стом дому́ Твое́м,/ вече́рнюю песнь возсыла́ем,/ из глубины́ взыва́юще, Христе́ Бо́же:/ просвети́вый мир тридне́вным воскресе́нием Твои́м,// изми́ лю́ди Твоя́ от руки́ враго́в Твои́х, Человеколю́бче.

Стихиры прп. Патапия, глас 1, подобен: «Всехва́льнии му́ченицы…»:

Стих: Я́ко у Го́спода ми́лость, и мно́гое у Него́ избавле́ние,// и Той изба́вит Изра́иля от всех беззако́ний его́.

Стихира: О́тче Пата́пие,/ пло́ти стремле́ния воздержа́нием увяди́в разжже́ние,/ в пусты́ню всели́лся еси́,/ я́ко Или́я дре́вле,/ ум очища́я непреста́нными к Бо́гу моли́твами./ И ны́не моли́ дарова́ти душа́м на́шим// мир и ве́лию ми́лость.

На 2. Стих: Хвали́те Го́спода вси язы́цы,// похвали́те Его́ вси лю́дие.

Стихира: О́тче Пата́пие,/ лико́м по́стническим причи́слился еси́,/ безстра́стием украша́яся,/ и всели́лся еси́ во оби́телех преподо́бных,/ иде́же Свет незаходи́мый,/ иде́же есть дре́во жи́зни./ И ны́не моли́ дарова́ти душа́м на́шим// мир и ве́лию ми́лость.

Стих: Я́ко утверди́ся ми́лость Его́ на нас,// и и́стина Госпо́дня пребыва́ет во век.

Стихира: О́тче Пата́пие,/ свети́льник из Еги́пта возсия́л еси́,/ просвеща́я подсо́лнечную чуде́с светлостьми́,/ душетле́нных неду́г отгоня́я мрак,/ де́монов охужда́я тьму./ И ны́не моли́ Христа́/ дарова́ти душа́м на́шим// мир и ве́лию ми́лость.

Догматик, глас 3:

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Догматик: Ка́ко не диви́мся/ Богому́жному Рождеству́ Твоему́, Пречестна́я?/ Искуше́ния бо му́жескаго не прие́мши, Всенепоро́чная,/ родила́ еси́ без Отца́ Сы́на пло́тию./ Пре́жде век от Отца́ рожде́ннаго без ма́тере,/ ника́коже претерпе́вшаго измене́ния,/ или́ смеше́ния, или́ разделе́ния,/ но обою́ существу́ сво́йство це́ло сохра́ншаго./ Те́мже, Ма́ти Де́во Влады́чице,/ Того́ моли́ спасти́ся душа́м,// правосла́вно Богоро́дицу испове́дающих Тя.

Вход с кади́лом:

Диакон: Прему́дрость, про́сти.

Све́те Ти́хий:

Хор: Све́те Ти́хий святы́я сла́вы Безсме́ртнаго Отца́ Небе́снаго, Свята́го, Блаже́ннаго, Иису́се Христе́! Прише́дше на за́пад со́лнца, ви́девше свет вече́рний, пое́м Отца́, Сы́на и Свята́го Ду́ха, Бо́га. Досто́ин еси́ во вся времена́ пет бы́ти гла́сы преподо́бными, Сы́не Бо́жий, живо́т дая́й; те́мже мир Тя сла́вит.

Диакон: Во́нмем.

Иерей: Мир всем.

Хор: И ду́хови твоему́.

Проки́мен воскре́сный, глас 6:

Диакон: Прему́дрость во́нмем. Проки́мен, глас шесты́й: Госпо́дь воцари́ся, в ле́поту облече́ся.

Хор: Госпо́дь воцари́ся, в ле́поту облече́ся. (На каждый стих)

Диакон: Облече́ся Госпо́дь в си́лу, и препоя́сася.

Стих 2: И́бо утверди́ вселе́нную, я́же не подви́жится.

Стих 3: До́му Твоему́ подоба́ет святы́ня, Го́споди, в долготу́ дний.

Диакон: Госпо́дь воцари́ся.

Хор: В ле́поту облече́ся.

Ектения́ сугу́бая:

Диакон: Рцем вси от всея́ души́, и от всего́ помышле́ния на́шего рцем.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Го́споди Вседержи́телю, Бо́же оте́ц на́ших, мо́лим Ти ся, услы́ши и поми́луй.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Поми́луй нас, Бо́же, по вели́цей ми́лости Твое́й, мо́лим Ти ся, услы́ши и поми́луй.

Хор: Го́споди, поми́луй. (Трижды, на каждое прошение)

Диакон: Еще́ мо́лимся о Вели́ком Господи́не и Отце́ на́шем Святе́йшем Патриа́рхе Кири́лле, и о Господи́не на́шем Высокопреосвяще́ннейшем митрополи́те (или: архиепи́скопе, или: Преосвяще́ннейшем епи́скопе) имяре́к, и всей во Христе́ бра́тии на́шей.

Еще́ мо́лимся о Богохрани́мей стране́ на́шей, власте́х и во́инстве ея́, да ти́хое и безмо́лвное житие́ поживе́м во вся́ком благоче́стии и чистоте́.

Еще́ мо́лимся о блаже́нных и приснопа́мятных созда́телех свята́го хра́ма сего́, и о всех преждепочи́вших отце́х и бра́тиях, зде лежа́щих и повсю́ду, правосла́вных.

Еще́ мо́лимся о ми́лости, жи́зни, ми́ре, здра́вии, спасе́нии, посеще́нии, проще́нии и оставле́нии грехо́в рабо́в Бо́жиих настоя́теля, бра́тии и прихо́жан свята́го хра́ма сего́.

Еще́ мо́лимся о плодонося́щих и доброде́ющих во святе́м и всечестне́м хра́ме сем, тружда́ющихся, пою́щих и предстоя́щих лю́дех, ожида́ющих от Тебе́ вели́кия и бога́тыя ми́лости.

Иерей: Я́ко Ми́лостив и Человеколю́бец Бог еси́ и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Сподо́би, Го́споди:

Хор: Сподо́би, Го́споди, в ве́чер сей без греха́ сохрани́тися нам. Благослове́н еси́, Го́споди, Бо́же оте́ц на́ших, и хва́льно и просла́влено и́мя Твое́ во ве́ки. Ами́нь.

Бу́ди, Го́споди, ми́лость Твоя́ на нас, я́коже упова́хом на Тя. Благослове́н еси́, Го́споди, научи́ мя оправда́нием Твои́м. Благослове́н еси́, Влады́ко, вразуми́ мя оправда́нием Твои́м. Благослове́н еси́, Святы́й, просвети́ мя оправда́нии Твои́ми.

Го́споди, ми́лость Твоя́ во век, дел руку́ Твое́ю не пре́зри. Тебе́ подоба́ет хвала́, Тебе́ подоба́ет пе́ние, Тебе́ сла́ва подоба́ет. Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Ектения́ проси́тельная:

Диакон: Испо́лним вече́рнюю моли́тву на́шу Го́сподеви.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Ве́чера всего́ соверше́нна, свя́та, ми́рна и безгре́шна у Го́спода про́сим.

Хор: Пода́й, Го́споди. (На каждое прошение)

Диакон: А́нгела ми́рна, ве́рна наста́вника, храни́теля душ и теле́с на́ших, у Го́спода про́сим.

Проще́ния и оставле́ния грехо́в и прегреше́ний на́ших у Го́спода про́сим.

До́брых и поле́зных душа́м на́шим и ми́ра ми́рови у Го́спода про́сим.

Про́чее вре́мя живота́ на́шего в ми́ре и покая́нии сконча́ти у Го́спода про́сим.

Христиа́нския кончи́ны живота́ на́шего, безболе́знены, непосты́дны, ми́рны и до́браго отве́та на Стра́шнем Суди́щи Христо́ве про́сим.

Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́, и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Я́ко Благ и Человеколю́бец Бог еси́ и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Иерей: Мир всем.

Хор: И ду́хови твоему́.

Диакон: Главы́ на́ша Го́сподеви прикло́ним.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Бу́ди держа́ва Ца́рствия Твоего́ благослове́на и препросла́влена. Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Лития́: (В приходской практике может опускаться)

Поется стихира храма [1] , затем:

Богородичные стихиры Павла Аморрейского, глас 7, подобен: «Днесь бдит Иу́да…»:

Стихира: Ми́лостива, благопребы́тна мне, Де́во,/ и благопослу́шна яви́ся призыва́ющу Боже́ственную Твою́ благода́ть/ во всех вои́стинну случа́ющих ми ся:/ всю бо наде́жду души́ моея́ возложи́х к Тебе́,/ и во всех упова́ю на Боже́ственный про́мысл Твой,/ Ты и бу́дущия мя сла́вы,// и живота́ Боже́ственнаго сподо́би.

Стихира: У́глие во мне, Богоро́дице, страсте́й мои́х возгоре́шася,/ от гне́ва же и я́рости,/ от пия́нства и блуда́,/ от сребролю́бия и же́стости се́рдца,/ умерщвле́ния лю́таго,/ от уны́ния и смуще́ния,/ от тщесла́вия же и попра́ния со́вестнаго,// от ни́хже изба́ви ду́шу мою́, молю́ся, Влады́чице, и спаси́ мя.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Стихира: Вси чи́стою со́вестию Богоро́дице припаде́м,/ вопию́ще непреста́нно от среды́ серде́чныя:/ Влады́чице Свята́я, спаси́ всех от гне́ва и озлобле́ния, бед и паде́жей:/ я́ко Тебе́ стяжа́хом сте́ну, и утвержде́ние,// Тобо́ю спаса́еми под кров Твой притека́юще.

Диакон: Спаси́, Бо́же, лю́ди Твоя́ и благослови́ достоя́ние Твое́, посети́ мир Твой ми́лостию и щедро́тами, возвы́си рог христиа́н правосла́вных и низпосли́ на ны ми́лости Твоя́ бога́тыя, моли́твами всепречи́стыя Влады́чицы на́шея Богоро́дицы и Присноде́вы Мари́и, си́лою Честна́го и Животворя́щаго Креста́, предста́тельствы честны́х Небе́сных Сил безпло́тных, честна́го, сла́внаго проро́ка, Предте́чи и Крести́теля Иоа́нна, святы́х сла́вных и всехва́льных Апо́стол, и́же во святы́х оте́ц на́ших и вселе́нских вели́ких учи́телей и святи́телей, Васи́лия Вели́каго, Григо́рия Богосло́ва и Иоа́нна Златоу́стаго, и́же во святы́х отца́ на́шего Никола́я, архиепи́скопа Мирлики́йскаго, чудотво́рца, святы́х равноапо́стольных Мефо́дия и Кири́лла, учи́телей слове́нских, святы́х равноапо́стольных вели́каго кня́зя Влади́мира и вели́кия княги́ни О́льги, и́же во святы́х оте́ц на́ших: святи́теля Михаи́ла, пе́рвого митрополи́та Ки́евскаго, первосвяти́телей Моско́вских и всея́ Руси́: Петра́, Алекси́я, Ио́ны, Мака́рия, Фили́ппа, И́ова, Ермоге́на и Ти́хона, митрополи́тов Моско́вских Филаре́та, Инноке́нтия и Мака́рия. Святы́х, сла́вных и добропобе́дных му́чеников, новому́чеников и испове́дников Це́ркве Ру́сския: Влади́мира, митрополи́та Ки́евскаго, Вениами́на, митрополи́та Петрогра́дского, Петра́, митрополи́та Крути́цкаго, Иларио́на, архиепи́скопа Вере́йскаго, святы́х ца́рственных страстоте́рпцев, преподобному́чениц вели́кия княги́ни Елисаве́ты и и́нокини Варва́ры, преподо́бных и богоно́сных оте́ц на́ших, преподо́бных оте́ц ста́рцев О́птинских, святы́х пра́ведных Иоа́нна Кроншта́дтскаго и Алекси́я Моско́вскаго, святы́х блаже́нных Ксе́нии Петербу́ржския и Матро́ны Моско́вския, святы́х и пра́ведных богооте́ц Иоаки́ма и А́нны (и свята́го имяре́к, егоже есть храм и егоже есть день), и всех святы́х. Мо́лим Тя, многоми́лостиве Го́споди, услы́ши нас, гре́шных, моля́щихся Тебе́, и поми́луй нас.

Хор: Го́споди, поми́луй. (40 раз)

Диакон: Еще́ мо́лимся о Вели́ком Господи́не и отце́ на́шем Святе́йшем Патриа́рхе Кири́лле, и о господи́не на́шем высокопреосвяще́ннейшем митрополи́те (или: архиепи́скопе, или: Преосвяще́ннейшем епи́скопе) имяре́к и о всем во Христе́ бра́тстве на́шем, и о вся́кой души́ христиа́нстей, скорбя́щей же и озло́бленней, ми́лости Бо́жия и по́мощи тре́бующей; о покрове́нии гра́да сего́, и живу́щих в нем, о ми́ре, и состоя́нии всего́ ми́ра; о благостоя́нии святы́х Бо́жиих церкве́й; о спасе́нии и по́мощи со тща́нием и стра́хом Бо́жиим тружда́ющихся и служа́щих оте́ц и бра́тий на́ших; о оста́вльшихся и во отше́ствии су́щих; о исцеле́нии в не́мощех лежа́щих; о успе́нии, осла́бе, блаже́нней па́мяти и о оставле́нии грехо́в всех преждеотше́дших оте́ц и бра́тий на́ших, зде лежа́щих и повсю́ду правосла́вных; о избавле́нии плене́нных, и о бра́тиях на́ших во слу́жбах су́щих, и о всех служа́щих и служи́вших во святе́м хра́ме сем рцем.

Хор: Го́споди, поми́луй. (50 раз)

Диакон: Еще́ мо́лимся о е́же сохрани́тися гра́ду сему́, и свято́му хра́му сему́, и вся́кому гра́ду и стране́, от гла́да, губи́тельства, тру́са, пото́па, огня́, меча́, наше́ствия иноплеме́нников и междоусо́бныя бра́ни; о е́же ми́лостиву и благоуве́тливу бы́ти благо́му и человеколюби́вому Бо́гу на́шему, отврати́ти вся́кий гнев на ны дви́жимый, и изба́вити ны от належа́щаго и пра́веднаго Своего́ преще́ния и поми́ловати ны.

Хор: Го́споди, поми́луй. (Трижды)

Диакон: Еще́ мо́лимся и о е́же услы́шати Го́споду Бо́гу глас моле́ния нас, гре́шных, и поми́ловати нас.

Хор: Го́споди, поми́луй. (Трижды)

Иерей: Услы́ши ны, Бо́же, Спаси́телю наш, упова́ние всех конце́в земли́ и су́щих в мо́ри дале́че, и ми́лостив, ми́лостив бу́ди, Влады́ко, о гресе́х на́ших, и поми́луй ны. Ми́лостив бо и человеколю́бец Бог еси́, и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́, и Сы́ну, и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно, и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Иерей: Мир всем.

Хор: И ду́хови твоему́.

Диакон: Главы́ на́ша Го́сподеви прикло́ним.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Влады́ко многоми́лостиве, Го́споди Иису́се Христе́, Бо́же наш, моли́твами всепречи́стыя Влады́чицы на́шея Богоро́дицы и Присноде́вы Мари́и, си́лою Честна́го и Животворя́щаго Креста́, предста́тельствы честны́х Небе́сных Сил безпло́тных, честна́го, сла́внаго проро́ка, Предте́чи и Крести́теля Иоа́нна, святы́х сла́вных и всехва́льных Апо́стол, и́же во святы́х оте́ц на́ших и вселе́нских вели́ких учи́телей и святи́телей, Васи́лия Вели́каго, Григо́рия Богосло́ва и Иоа́нна Златоу́стаго, и́же во святы́х отца́ на́шего Никола́я, архиепи́скопа Мирлики́йскаго, чудотво́рца, святы́х равноапо́стольных Мефо́дия и Кири́лла, учи́телей слове́нских, святы́х равноапо́стольных вели́каго кня́зя Влади́мира и вели́кия княги́ни О́льги, и́же во святы́х оте́ц на́ших: святи́теля Михаи́ла, пе́рвого митрополи́та Ки́евскаго, первосвяти́телей Моско́вских и всея́ Руси́: Петра́, Алекси́я, Ио́ны, Мака́рия, Фили́ппа, И́ова, Ермоге́на и Ти́хона, митрополи́тов Моско́вских Филаре́та, Инноке́нтия и Мака́рия. Святы́х, сла́вных и добропобе́дных му́чеников, новому́чеников и испове́дников Це́ркве Ру́сския: Влади́мира, митрополи́та Ки́евскаго, Вениами́на, митрополи́та Петрогра́дского, Петра́, митрополи́та Крути́цкаго, Иларио́на, архиепи́скопа Вере́йскаго, святы́х ца́рственных страстоте́рпцев, преподобному́чениц вели́кия княги́ни Елисаве́ты и и́нокини Варва́ры, преподо́бных и богоно́сных оте́ц на́ших, преподо́бных оте́ц ста́рцев О́птинских, святы́х пра́ведных Иоа́нна Кроншта́дтскаго и Алекси́я Моско́вскаго, святы́х блаже́нных Ксе́нии Петербу́ржския и Матро́ны Моско́вския, святы́х и пра́ведных богооте́ц Иоаки́ма и А́нны (и свята́го имяре́к, егоже есть храм и егоже есть день) и всех святы́х. благоприя́тну сотвори́ моли́тву на́шу, да́руй нам оставле́ние прегреше́ний на́ших, покры́й нас кро́вом крилу́ Твое́ю, отжени́ от нас вся́каго врага́ и супоста́та, умири́ на́шу жизнь. Го́споди, поми́луй нас и мир Твой, и спаси́ ду́ши на́ша, я́ко благ и человеколю́бец.

Хор: Ами́нь.

Стихи́ры на стихо́вне:

Стихиры воскресные, глас 3:

Стихира: Стра́стию Твое́ю, Христе́,/ омрачи́вый со́лнце/ и све́том Твоего́ Воскресе́ния,/ просвети́вый вся́ческая,// приими́ на́шу вече́рнюю песнь, Человеколю́бче.

Стих: Госпо́дь воцари́ся,// в ле́поту облече́ся.

Стихира: Живоприе́мное Твое́ воста́ние, Го́споди,/ вселе́нную всю просвети́,/ и Твое́ созда́ние истле́вшее призва́./ Те́мже кля́твы Ада́мовы изме́ншеся, вопие́м:// Всеси́льне Го́споди, сла́ва Тебе́.

Стих: И́бо утверди́ вселе́нную,// я́же не подви́жится.

Стихира: Бог сый неизме́нен,/ пло́тию стражда́ измени́лся еси́,/ Его́же тварь не терпя́щи ви́сяща зре́ти,/ стра́хом прекланя́шеся,/ и стеня́щи пое́т Твое́ долготерпе́ние:/ соше́д же во ад, тридне́вен воскре́сл еси́,// жизнь да́руя ми́рови, и ве́лию ми́лость.

Стих: До́му Твоему́ подоба́ет святы́ня,// Го́споди, в долготу́ дний.

Стихира: Да род наш от сме́рти, Христе́, изба́виши,/ смерть претепе́л еси́:/ и тридне́вен из ме́ртвых воскре́с,/ с Собо́ю воскреси́л еси́,/ и́же Тя Бо́га позна́вших:/ и мир просвети́л еси́.// Го́споди, сла́ва Тебе́.

Богородичен воскресный, глас 3:

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Стихира: Без се́мене от Боже́ственнаго Ду́ха,/ во́лею же О́тчею зачала́ еси́ Сы́на Бо́жия,/ от Отца́ без ма́тере пре́жде век су́ща:/ нас же ра́ди, из Тебе́ без отца́ бы́вша,/ пло́тию родила́ еси́,/ и Младе́нца млеко́м пита́ла еси́./ Те́мже не преста́й моли́ти,// изба́витися от бед душа́м на́шим.

Моли́тва свято́го Симео́на Богоприи́мца:

Хор: Ны́не отпуща́еши раба́ Твоего́, Влады́ко,/ по глаго́лу Твоему́, с ми́ром;/ я́ко ви́деста о́чи мои́ спасе́ние Твое́,/ е́же еси́ угото́вал пред лице́м всех люде́й,/ свет во открове́ние язы́ков,// и сла́ву люде́й Твои́х Изра́иля.

Трисвято́е по О́тче наш:

Чтец: Святы́й Бо́же, Святы́й Кре́пкий, Святы́й Безсме́ртный, поми́луй нас. (Трижды)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Пресвята́я Тро́ице, поми́луй нас; Го́споди, очи́сти грехи́ на́ша; Влады́ко, прости́ беззако́ния на́ша; Святы́й, посети́ и исцели́ не́мощи на́ша, и́мене Твоего́ ра́ди.

Го́споди, поми́луй. (Трижды)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

О́тче наш, И́же еси́ на Небесе́х, да святи́тся и́мя Твое́, да прии́дет Ца́рствие Твое́, да бу́дет во́ля Твоя́, я́ко на Небеси́ и на земли́. Хлеб наш насу́щный даждь нам днесь; и оста́ви нам до́лги на́ша, я́коже и мы оставля́ем должнико́м на́шим; и не введи́ нас во искуше́ние, но изба́ви нас от лука́ваго.

Иерей: Я́ко Твое́ есть Ца́рство и си́ла и сла́ва, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Тропа́рь, глас 4:

Хор: Богоро́дице Де́во, ра́дуйся,/ Благода́тная Мари́е, Госпо́дь с Тобо́ю:/ благослове́на Ты в жена́х/ и благослове́н Плод чре́ва Твоего́,// я́ко Спа́са родила́ еси́ душ на́ших. (Трижды)

Благослове́ние хле́бов:

Диакон: Го́споду помо́лимся.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Иерей: Го́споди Иису́се Христе́ Бо́же наш, благослови́вый пять хле́бов и пять ты́сящ насы́тивый, Сам благослови́ и хле́бы сия́, пшени́цу, вино́ и еле́й; и умно́жи сия́ во гра́де сем и во всем ми́ре Твое́м; и вкуша́ющия от них ве́рныя освяти́. Я́ко Ты еси́ благословля́яй и освяща́яй вся́ческая, Христе́ Бо́же наш, и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, со Безнача́льным Твои́м Отце́м, и Всесвяты́м, и Благи́м, и Животворя́щим Твои́м Ду́хом, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь. Бу́ди И́мя Госпо́дне благослове́но от ны́не и до ве́ка. (Трижды)

Псало́м 33:

Иерей: Благослове́ние Госпо́дне на вас, Того́ благода́тию и человеколю́бием, всегда́, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

У́треня

Шестопса́лмие:

Хор: Сла́ва в вы́шних Бо́гу, и на земли́ мир, в челове́цех благоволе́ние. (Трижды)

Го́споди, устне́ мои́ отве́рзеши, и уста́ моя́ возвестя́т хвалу́ Твою́. (Дважды)

Псало́м 3:

Чтец: Го́споди, что ся умно́жиша стужа́ющии ми? Мно́зи востаю́т на мя, мно́зи глаго́лют души́ мое́й: несть спасе́ния ему́ в Бо́зе его́. Ты же, Го́споди, Засту́пник мой еси́, сла́ва моя́ и вознося́й главу́ мою́. Гла́сом мои́м ко Го́споду воззва́х, и услы́ша мя от горы́ святы́я Своея́. Аз усну́х, и спах, воста́х, я́ко Госпо́дь засту́пит мя. Не убою́ся от тем люде́й, о́крест напа́дающих на мя. Воскресни́, Го́споди, спаси́ мя, Бо́же мой, я́ко Ты порази́л еси́ вся вражду́ющия ми всу́е: зу́бы гре́шников сокруши́л еси́. Госпо́дне есть спасе́ние, и на лю́дех Твои́х благослове́ние Твое́.

Аз усну́х, и спах, воста́х, я́ко Госпо́дь засту́пит мя.

Псало́м 37:

Го́споди, да не я́ростию Твое́ю обличи́ши мене́, ниже́ гне́вом Твои́м нака́жеши мене́. Я́ко стре́лы Твоя́ унзо́ша во мне, и утверди́л еси́ на мне ру́ку Твою́. Несть исцеле́ния в пло́ти мое́й от лица́ гне́ва Твоего́, несть ми́ра в косте́х мои́х от лица́ грех мои́х. Я́ко беззако́ния моя́ превзыдо́ша главу́ мою́, я́ко бре́мя тя́жкое отяготе́ша на мне. Возсмерде́ша и согни́ша ра́ны моя́ от лица́ безу́мия моего́. Пострада́х и сляко́хся до конца́, весь день се́туя хожда́х. Я́ко ля́двия моя́ напо́лнишася поруга́ний, и несть исцеле́ния в пло́ти мое́й. Озло́блен бых и смири́хся до зела́, рыка́х от воздыха́ния се́рдца моего́. Го́споди, пред Тобо́ю все жела́ние мое́ и воздыха́ние мое́ от Тебе́ не утаи́ся. Се́рдце мое́ смяте́ся, оста́ви мя си́ла моя́, и свет о́чию мое́ю, и той несть со мно́ю. Дру́зи мои́ и и́скреннии мои́ пря́мо мне прибли́жишася и ста́ша, и бли́жнии мои́ отдале́че мене́ ста́ша и нужда́хуся и́щущии ду́шу мою́, и и́щущии зла́я мне глаго́лаху су́етная и льсти́вным весь день поуча́хуся. Аз же я́ко глух не слы́шах и я́ко нем не отверза́яй уст свои́х. И бых я́ко челове́к не слы́шай и не имы́й во усте́х свои́х обличе́ния. Я́ко на Тя, Го́споди, упова́х, Ты услы́шиши, Го́споди Бо́же мой. Я́ко рех: да не когда́ пора́дуют ми ся врази́ мои́: и внегда́ подвижа́тися нога́м мои́м, на мя велере́чеваша. Я́ко аз на ра́ны гото́в, и боле́знь моя́ предо мно́ю есть вы́ну. Я́ко беззако́ние мое́ аз возвещу́ и попеку́ся о гресе́ мое́м. Врази́ же мои́ живу́т и укрепи́шася па́че мене́, и умно́жишася ненави́дящии мя без пра́вды. Воздаю́щии ми зла́я возблага́я оболга́ху мя, зане́ гоня́х благосты́ню. Не оста́ви мене́, Го́споди Бо́же мой, не отступи́ от мене́. Вонми́ в по́мощь мою́, Го́споди спасе́ния моего́.

Не оста́ви мене́, Го́споди Бо́же мой, не отступи́ от мене́. Вонми́ в по́мощь мою́, Го́споди спасе́ния моего́.

Псало́м 62:

Бо́же, Бо́же мой, к Тебе́ у́тренюю, возжада́ Тебе́ душа́ моя́, коль мно́жицею Тебе́ плоть моя́, в земли́ пу́сте и непрохо́дне, и безво́дне. Та́ко во святе́м яви́хся Тебе́, ви́дети си́лу Твою́ и сла́ву Твою́. Я́ко лу́чши ми́лость Твоя́ па́че живо́т, устне́ мои́ похвали́те Тя. Та́ко благословлю́ Тя в животе́ мое́м, о и́мени Твое́м воздежу́ ру́це мои́. Я́ко от ту́ка и ма́сти да испо́лнится душа́ моя́, и устна́ма ра́дости восхва́лят Тя уста́ моя́. А́ще помина́х Тя на посте́ли мое́й, на у́тренних поуча́хся в Тя. Я́ко был еси́ Помо́щник мой, и в кро́ве крилу́ Твое́ю возра́дуюся. Прильпе́ душа́ моя́ по Тебе́, мене́ же прия́т десни́ца Твоя́. Ти́и же всу́е иска́ша ду́шу мою́, вни́дут в преиспо́дняя земли́, предадя́тся в ру́ки ору́жия, ча́сти ли́совом бу́дут. Царь же возвесели́тся о Бо́зе, похва́лится всяк клены́йся Им, я́ко загради́шася уста́ глаго́лющих непра́ведная.

На у́тренних поуча́хся в Тя. Я́ко был еси́ Помо́щник мой, и в кро́ве крилу́ Твое́ю возра́дуюся. Прильпе́ душа́ моя́ по Тебе́, мене́ же прия́т десни́ца Твоя́.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

Го́споди поми́луй. (Трижды)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Псало́м 87:

Го́споди Бо́же спасе́ния моего́, во дни воззва́х, и в нощи́ пред Тобо́ю. Да вни́дет пред Тя моли́тва моя́: приклони́ у́хо Твое́ к моле́нию моему́, я́ко испо́лнися зол душа́ моя́, и живо́т мой а́ду прибли́жися. Привмене́н бых с низходя́щими в ров, бых я́ко челове́к без по́мощи, в ме́ртвых свобо́дь, я́ко я́звеннии спя́щии во гро́бе, и́хже не помяну́л еси́ ктому́, и ти́и от руки́ Твоея́ отринове́ни бы́ша. Положи́ша мя в ро́ве преиспо́днем, в те́мных и се́ни сме́ртней. На мне утверди́ся я́рость Твоя́, и вся во́лны Твоя́ наве́л еси́ на мя. Уда́лил еси́ зна́емых мои́х от мене́, положи́ша мя ме́рзость себе́: пре́дан бых и не исхожда́х. О́чи мои́ изнемого́сте от нищеты́, воззва́х к Тебе́, Го́споди, весь день, возде́х к Тебе́ ру́це мои́. Еда́ ме́ртвыми твори́ши чудеса́? Или́ вра́чеве воскреся́т, и испове́дятся Тебе́? Еда́ пове́сть кто во гро́бе ми́лость Твою́, и и́стину Твою́ в поги́бели? Еда́ позна́на бу́дут во тьме чудеса́ Твоя́, и пра́вда Твоя́ в земли́ забве́нней? И аз к Тебе́, Го́споди, воззва́х и у́тро моли́тва моя́ предвари́т Тя. Вску́ю, Го́споди, отре́еши ду́шу мою́, отвраща́еши лице́ Твое́ от мене́? Нищ есмь аз, и в труде́х от ю́ности моея́; возне́с же ся, смири́хся, и изнемого́х. На мне преидо́ша гне́ви Твои́, устраше́ния Твоя́ возмути́ша мя, обыдо́ша мя я́ко вода́, весь день одержа́ша мя вку́пе. Уда́лил еси́ от мене́ дру́га и и́скренняго, и зна́емых мои́х от страсте́й.

Го́споди Бо́же спасе́ния моего́, во дни воззва́х, и в нощи́ пред Тобо́ю. Да вни́дет пред Тя моли́тва моя́: приклони́ у́хо Твое́ к моле́нию моему́.

Псало́м 102:

Благослови́, душе́ моя́, Го́спода, и вся вну́тренняя моя́ и́мя свя́тое Его́. Благослови́, душе́ моя́, Го́спода, и не забыва́й всех воздая́ний Его́, очища́ющаго вся беззако́ния твоя́, исцеля́ющаго вся неду́ги твоя́, избавля́ющаго от истле́ния живо́т твой, венча́ющаго тя ми́лостию и щедро́тами, исполня́ющаго во благи́х жела́ние твое́: обнови́тся я́ко о́рля ю́ность твоя́. Творя́й ми́лостыни Госпо́дь, и судьбу́ всем оби́димым. Сказа́ пути́ Своя́ Моисе́ови, сыново́м Изра́илевым хоте́ния Своя́: Щедр и Ми́лостив Госпо́дь, Долготерпели́в и Многоми́лостив. Не до конца́ прогне́вается, ниже́ в век вражду́ет, не по беззако́нием на́шим сотвори́л есть нам, ниже́ по грехо́м на́шим возда́л есть нам. Я́ко по высоте́ небе́сней от земли́, утверди́л есть Госпо́дь ми́лость Свою́ на боя́щихся Его́. Ели́ко отстоя́т восто́цы от за́пад, уда́лил есть от нас беззако́ния на́ша. Я́коже ще́дрит оте́ц сы́ны, уще́дри Госпо́дь боя́щихся Его́. Я́ко Той позна́ созда́ние на́ше, помяну́, я́ко персть есмы́. Челове́к, я́ко трава́ дни́е его́, я́ко цвет се́льный, та́ко оцвете́т, я́ко дух про́йде в нем, и не бу́дет, и не позна́ет ктому́ ме́ста своего́. Ми́лость же Госпо́дня от ве́ка и до ве́ка на боя́щихся Его́, и пра́вда Его́ на сыне́х сыно́в, храня́щих заве́т Его́, и по́мнящих за́поведи Его́ твори́ти я́. Госпо́дь на Небеси́ угото́ва Престо́л Свой, и Ца́рство Его́ все́ми облада́ет. Благослови́те Го́спода вси А́нгели Его́, си́льнии кре́постию, творя́щии сло́во Его́, услы́шати глас слове́с Его́. Благослови́те Го́спода вся Си́лы Его́, слуги́ Его́, творя́щии во́лю Его́. Благослови́те Го́спода вся дела́ Его́, на вся́ком ме́сте влады́чествия Его́, благослови́, душе́ моя́, Го́спода.

На вся́ком ме́сте влады́чествия Его́, благослови́, душе́ моя́, Го́спода.

Псало́м 142:

Го́споди, услы́ши моли́тву мою́, внуши́ моле́ние мое́ во и́стине Твое́й, услы́ши мя в пра́вде Твое́й и не вни́ди в суд с рабо́м Твои́м, я́ко не оправди́тся пред Тобо́ю всяк живы́й. Я́ко погна́ враг ду́шу мою́, смири́л есть в зе́млю живо́т мой, посади́л мя есть в те́мных, я́ко ме́ртвыя ве́ка. И уны́ во мне дух мой, во мне смяте́ся се́рдце мое́. Помяну́х дни дре́вния, поучи́хся во всех де́лех Твои́х, в творе́ниих руку́ Твое́ю поуча́хся. Возде́х к Тебе́ ру́це мои́, душа́ моя́, я́ко земля́ безво́дная Тебе́. Ско́ро услы́ши мя, Го́споди, исчезе́ дух мой, не отврати́ лица́ Твоего́ от мене́, и уподо́блюся низходя́щим в ров. Слы́шану сотвори́ мне зау́тра ми́лость Твою́, я́ко на Тя упова́х. Скажи́ мне, Го́споди, путь во́ньже пойду́, я́ко к Тебе́ взях ду́шу мою́. Изми́ мя от враг мои́х, Го́споди, к Тебе́ прибего́х. Научи́ мя твори́ти во́лю Твою́, я́ко Ты еси́ Бог мой. Дух Твой Благи́й наста́вит мя на зе́млю пра́ву. И́мене Твоего́ ра́ди, Го́споди, живи́ши мя, пра́вдою Твое́ю изведе́ши от печа́ли ду́шу мою́. И ми́лостию Твое́ю потреби́ши враги́ моя́ и погуби́ши вся стужа́ющия души́ мое́й, я́ко аз раб Твой есмь.

Услы́ши мя, Го́споди, в пра́вде Твое́й и не вни́ди в суд с рабо́м Твои́м.

Дух Твой Благи́й наста́вит мя на зе́млю пра́ву.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

После Шестопсалмия