Главная › Программы › Светлый вечер › Вечер Воскресенья

"Святость". Светлый вечер с протоиереем Андреем Юревичем (03.07.2016)

У нас в гостях был настоятель храма Живоначальной Троицы при бывшей Черкасской Богадельне в Москве протоиерей Андрей Юревич.

Мы говорили о том, кто такие святые и что такое святость, в чем разница между хорошим человеком и святым и каждому ли нужно стремиться к святости.

______________________________________

Т. Ларсен

— Здравствуйте, друзья! Вы слушаете программу «Светлый вечер», в студии Тутта Ларсен. И у нас в гостях настоятель храма Живоначальной Троицы при бывшей Черкасской богадельне в Москве протоиерей Андрей Юревич. Здравствуйте, отец Андрей!

Прот. Андрей Юревич

— Здравствуйте!

Наше досье:
Протоиерей Андрей Юревич. Родился в 1957-м году. Окончил архитектурный факультет Московского института инженеров землеустройства. В 1983-м году уехал из Москвы в Сибирь, жил и работал в городе Лесосибирске Красноярского края. В 1991-м году стал священником. С 2005-го по 2011-й год руководил архитектурно-реставрационным отделом Красноярской епархии и был благочинным Енисейского округа. После 28-ми лет жизни в Сибири вернулся в Москву. Настоятель храма Живоначальной Троицы при бывшей Черкасской богадельне в Москве. Член Союза архитекторов России, главный архитектор Финансово-хозяйственного управления Московского патриархата. Женат, семеро детей.

Т. Ларсен

— Вот мы здесь в последнее время все чаще и больше говорим о том, как человек может спастись через свою личную веру. Нужно ли ему в этой вере замыкаться и, грубо говоря, копать вглубь, развивать свою духовность, как сейчас это модно. Либо ему нужно, наоборот, своей верой подавать пример окружающим, как-то их заряжать, заражать, вовлекать в свой духовный опыт и круг. Не знаю, может быть, как-то помогать другим людям своим примером тоже приближаться к вере. Но, а сегодня я хотела поговорить уж о совсем, наверное, о такой высшей точке, которой человек может достичь в своем пути веры, в своем духовном развитии — это святость. Если вы не возражаете, давайте поговорим о том сегодня, кто такие святые, что такое вообще святость. Как Церковь определяет святых людей, кто это такие?

Прот. Андрей Юревич

— Я предлагаю обратиться к истокам церковной жизни, к Священному Писанию, к Новому Завету — там, где впервые слово, в условиях уже христианства, слово «святые», «святость» появилось. В каком контексте оно рассматривается? Если мы читаем Послания апостолов, особенно Послания апостола Павла, которых достаточно много, он писал их в разные диоцезы, в разные города — и римлянам, и коринфянам, галатам и ефесянам и т.д. Практически в каждом из них начинается о том, кому адресовано это послание. Вот он пишет, например, к филиппийцам: «Павел и Тимофей, всем святым во Христе Иисусе, находящимся в Филиппах».

Т. Ларсен

— Кого он имеет в виду?

Прот. Андрей Юревич

— То же самое — даже не буду зачитывать, примерно те же самые формулировки — святым в Галатии, святым в Коринфе, святым в Эфесе. Кого он имеет в виду? Каких-то особых совершенно старцев? Ну, в то время, может быть, тех, кто мучения испытал, исповедников…

Т. Ларсен

— Чудотворцев.

Прот. Андрей Юревич

— …чудотворцев, праведников. То есть не всех ли христиан он имеет в виду? В другом месте даже сказано: «Верным и святым». Верным — это значит тем, кто уверовал во Христа. Уверовал во Христа и святость — это синонимы, получается. Источники, вернее сказать, первоисточники, все эти Послания писались на греческом языке. Если посмотреть теперь в переводе с греческого языка «святость» — корень «агиа». Мы это знаем — «агиос», «агиа», женский, мужской род и т.д. И вот словарь что нам с вами предлагает, Нового Завета. Что «агиаксо», допустим — это «отделять для Бога», «посвящать Богу» — это первое толкование в переводе этого слова. Дальше уже — «освящать, делать священным». То есть святой это «агиос» — отделенный для Бога, посвященный Богу. И только второе значение, второе толкование — «святой, праведный, безгрешный, непорочный».

Т. Ларсен

— Как интересно! Получается, что если здесь выделяется святой, как синоним безгрешности, в отдельный пункт, то, значит, в первом значении святой не обязательно безгрешный?

Прот. Андрей Юревич

— Здесь не надо даже отделять в отдельный пункт. Дело в том, что эти две вещи должны взаимодополнять друг друга. Но надо смотреть, с чего всё начинается. Начинается как раз вот с первого значения. И то время, апостольское время, время такой напряженной жизни, время формирования Церкви, время распространения христианского учения, это было как раз время, когда люди, уверовавшие во Христа, всю свою жизнь посвящали Христу, всю свою жизнь посвящали Богу. Они переживали переворот в своей жизни. Кстати, покаяние, опять-таки в переводе с греческого, если посмотреть на греческий, и обратно — «метанойя». Что это значит? Это значит «преображение», это значит «перемена ума», это значит полный разворот на 180 градусов. В нашем понимании покаяние это — пришел к батюшке, исповедался, записочку прочитал, бутылки пустые сдал в «ларек» своих грехов и пошел, до свидания! Пошёл куда-то — не знаю, на улицу или на Причастие.

Т. Ларсен

— Колбасу есть пошел дальше.

Прот. Андрей Юревич

— Ну, чаще это перед Причастием делают. То есть всё — он совершил то, что необходимо ему по его религиозным потребностям. На самом деле, покаяние это переворот — шел в одну сторону, пошел в другую. Переворот сознания, ума, человек становится совершенно другим, он по-другому смотрит на мир, он по-другому смотрит на людей, на себя, в первую очередь. Он по-другому смотрит на отношения между ним и Богом, на отношения между людьми, он становится во Христе, как сказано, «новая тварь», новое творение. Совершенно новым человеком, обновленным становится. Если внешний наш человек со дня на день тлеет, то внутренний со дня на день обновляется, то есть всё новым и новым становится. И это переживание было очень важно. Постепенно как-то в истории произошло так, что вот это первое значение слова «агиос», то есть святости и святого человека, куда-то ушло на второй план. И вышло на первый план вот это значение — «безгрешный», «праведный»…

Т. Ларсен

— Подвизающийся.

Прот. Андрей Юревич

— …особенный. Да, подвизающийся. Нравственная чистота. То есть вот это праведник. Святой, значит, какой-то не такой…

Т. Ларсен

— Как все.

Прот. Андрей Юревич

— Как все — даже не неверующие, а не такой, как все христиане. То есть это некая следующая ступень уже среди христиан. Если раньше святыми назывались все христиане, все христиане. Это всем христианам Послания написаны, а не особым из них. То теперь мы святыми называемых особых людей среди христиан, среди верующих.

Т. Ларсен

— Это значит, что просто большинство христиан не выдержало экзамена, не удержало этот титул святых, и поэтому потребовалось определять словом «святой» каких-то действительно по-настоящему совершающих духовные усилия и подвиги людей.

Прот. Андрей Юревич

— Здесь, наверное, даже нет одной причины. Вся история Церкви и стран, народов, государств христианских, история их жизни, она говорила о том, что постепенно происходила такая энтропия, процессы понижения градуса, горячности, такая теплохладность, всё уравновешивалось, государства становились христианскими, полная симфония, все крещеные, всё нормально, всё идет своим ходом. И в то же время заповеди почти все нарушались, в то же время…

Т. Ларсен

— Индульгенция.

Прот. Андрей Юревич

— Да. В то же время блуд, в то же время пьянство, в то же время обмирщение, в то же время семьи, воспитание не то и т.д., и т.д. То есть постепенно всё это становилось таким прохладным — христианство само как таковое. Поэтому те люди, которые всегда оставались как светильники, вот их стали называть святыми уже. Потому что совесть не позволяла называть святыми тех, которых и сам в себе, и видишь вокруг, что они грешат. То есть как же тогда они посвятили Богу свою жизнь, если они так живут? «Покажи мне веру твою из дел твоих». А дела-то о чем свидетельствуют? Что веры-то почти и нет никакой, очень маленькая вера. И тогда вот как-то так перешло вот это понятие святости уже во второе значение — это особые какие-то люди, прозорливцы, старцы, праведники…

Т. Ларсен

— Да, вот только хотела сказать — что вот, мне кажется, что святой человек, он еще и обязательно должен иметь еще некую такую, если можно так выразиться, такую атрибутику каких-то сверхспособностей, которых у обычных людей нет. Это и прозорливость, и способность творить чудеса, и исцелять, и как-то наставлять на путь истинный, изгонять бесов, в конце концов. То есть получается, что святой человек — это в некоторой степени стало не только образом жизни человека, но и его профессией, можно сказать.

Прот. Андрей Юревич

— Святость?

Т. Ларсен

— Ну, конечно. Потому что если ты слышишь о том, что где-то есть святой старец, то ты обязательно к нему едешь за советом, за исцелением, за какой-то помощью и т.д. То есть это в некоторой степени теперь такой… Даже если этот человек уже не жив, а ты едешь только к его мощам, то все равно ты…

Прот. Андрей Юревич

— Нельзя сказать, что старец — это профессия, все-таки. Это же не ремесло!

Т. Ларсен

— Конечно. Я очень грубо. Но это некий вид служения, в любом случае, отдельный от служения обычных людей, даже обычных священников.

Прот. Андрей Юревич

— Хотя, например, священников же называют в просторечии «святой отец». Мы часто, кстати, поправляем — не святой, а, допустим, «честной отец — мы не святые». В этом есть и правда. Мы не дерзаем себя называть святыми в смысле праведниками, безгрешными и т.д. Но иногда задумываешься: а почему, собственно? Почему это я не святой отец, если именно смотреть под этим углом — что я «отделенный». Священник как раз в наибольшей и в первой степени отделен от этого мира. Даже одежда наша совершенно другая, внешний вид, и поведение должно быть… То есть всё: и образ жизни, и быт, и всё — у нас всё должно быть совершенно другое. Священник это как раз и есть «отделенный» — в этом смысле он святой, «посвященный Богу», посвященный Церкви, посвященный людям, посвященный служению людям. В этом смысле он как раз святой. Святость — это по-священие, по-священие, по-святить.

Т. Ларсен

— Но, как ни странно, все равно, мы же только что об этом говорили — собственно посвящения себя Богу оказалось недостаточно. Понадобилось дальше производить, какие-то очень серьезные духовные подвиги совершать, какие-то усилия, для того, чтобы твоя святость стала как бы такой объективной. То есть для того, чтобы ты действительно стал, что ли, неким посредником между Богом и людьми. Стал действительно носителем Божьей воли, Святого Духа, с помощью которого через тебя люди получают какие-то плоды — будь то духовное окормление или излечение, или наставление, поддержка, помощь и т.д., чудеса те же. Нет?

Прот. Андрей Юревич

— Да.

Т. Ларсен

— Мне кажется, вот само качество святости со времен апостола Павла изменилось и стало гораздо более — опять же, простите меня, я пользуюсь терминологией сегодняшнего мира, — стало более функциональным. То есть оно стало нести реальные плоды в мир, материализовываться. А с другой стороны, стало требовать от людей, которые потенциально являются носителями этой святой энергии, каких-то очень серьезных усилий — ухода от мира, каких-то необыкновенных подвигов в аскезе, в воздержании, в каком-то подвизании, в молитве. И ведь не случайно же святые люди очень часто физически немощны и всегда страдали от разных болезней, ущербности, слепоты, глухоты и прочего.

Прот. Андрей Юревич

— Это не обязательно, кстати.

Т. Ларсен

— Но часто.

Прот. Андрей Юревич

— Часто, да. Ну, скорби, они как-то особым образом обостряют духовную жизнь. Нельзя сказать, что это со временем распространилось — то, что мы говорим, служение — какими-то дарами, это было с самого начала. Наоборот, первая Церковь очень обильна была дарами облагодатствована Божьими. И как раз в том же Послании первом, к Коринфянам, апостол Павел говорит о том, что «ревнуйте о дарах духовных», и перечисляет эти дары все. Он говорит, что людям даются сверхъестественные дары Духом Святым. Это и знания, и мудрость, и та же вера сверхъестественная, и исцеление, и чудотворение, и различение духов, и языки, и истолкования и т.д. Это всё дары сверхъестественные.

Т. Ларсен

— Это было дано всем людям?

Прот. Андрей Юревич

— Я не могу сказать, что это было дано всем. Но, тем не менее, это было обильно, это обильно всё изливалось, изливалось внутри общин и вовне. Общины тем самым свидетельствовали миру о вере христианской, о Христе как о Спасителе мира. И внешние смотрели как раз… Ну вот смотрите — в Деяниях святых апостолов говорится, как первые христианские общины, семьи, когда начинали жить, преображались, начинали жить по-христиански, то внешние смотрели на них и говорили: «Посмотрите, как они любят друг друга». Они даже боялись в какой-то степени, и был страх, как сказано, на окружающих на всех. Откуда страх? Не потому, что Бог страшный, а потому, что что-то происходило непонятное, что-то потрясающее. Рабовладельцы отпускали рабов на свободу. Те, кто имели наложниц и многих жен, начинали жить целомудренно. Это для мира окружающего, языческого, было потрясением. Может быть, они где-то в глубине души и хотели этого, но не были на это способны. И тут они видят, как люди спокойно совершенно, естественно начинают так жить. Страшно — что-то происходит, что-то сверхъестественное совершается. Вот бы сейчас так! Вот мы бы, христиане, могли бы так свидетельствовать миру — наверное, не было бы тех нападок на нас со стороны общества, не обвиняли бы нас во многих вещах. Наоборот бы, говорили: «Слушайте, они так любят друг друга, они так свидетельствуют о своей вере — своей жизнью. Посмотрите, это совершенно особенные люди, у них особенное сообщество».

Т. Ларсен

— Вы слушаете программу «Светлый вечер». Говорим о святых и святости с нашим гостем протоиереем Андреем Юревичем. Вот мы с вами говорили о том, что в начале христианства своим примером праведные люди восхищали, изумляли и даже пугали своих соотечественников-язычников, но, тем не менее, все-таки это такие были, наверное, эмоции в превосходной форме, которые они вызывали. То есть люди на них смотрели и дивились, и хотели, наверное, следовать их примеру. В сегодняшнем обществе, и вы сами об этом говорите, происходит какая-то редукция, что ли, какое-то обесценивание этих смыслов. И сегодня человек, святой человек в миру, скорее, будет ассоциироваться не с подвигом, не с величием, не с каким-то невероятным духовным усилием, а с кем-нибудь вроде князя Мышкина, с «Идиотом» Достоевского, с каким-нибудь блаженным, юродивым, которому нечего делать. Здесь все приумножают, здесь серьезные люди работают, а он всё раздает или как-то там, ну не знаю, сегодняшним днем живет, молитвами пытается какие-то свои проблемы решать, которые надо решать, быть может, в суде или с помощью каких-нибудь братков, которые помогут разобраться. И вот такой человек, который пытается жить по заповедям и в этом преуспел, он для очень большого количества людей в современном обществе такой дурачок. Нет? Почему так изменилось зрение наше, почему мы сегодня так странно воспринимаем святых людей? Ведь они же есть все равно.

Прот. Андрей Юревич

— А с точки зрения вот этого второго значения слова «святой» — как праведный, безгрешный и т.д. — разве князь Мышкин святой?

Т. Ларсен

— Нет, не святой.

Прот. Андрей Юревич

— Не святой. А почему тогда вы его назвали святым?

Т. Ларсен

— Я не говорю, что он святой. Я говорю, что, скорее, с таким человеком как он, ассоциируется понятие святого.

Прот. Андрей Юревич

— То есть как раз…

Т. Ларсен

— …блаженненький.

Прот. Андрей Юревич

— …в плане безгрешности он не безгрешен, да? Один вот только этот треугольник с Настасьей Филипповной и Аглаей чего стоит. Это же все-таки как-то немножко…

Т. Ларсен

— Безответственно.

Прот. Андрей Юревич

— Безответственно. Нечестно даже, где-то.

Т. Ларсен

— Да.

Прот. Андрей Юревич

— Нельзя так себя вести. То есть в этом смысле он как раз не на высоте и не безгрешен. У него есть слабости человеческие. И он это сам понимает. А вот в смысле как раз посвященности, какой-то особенности — ведь опять-таки слово «идиот» — греческое слово. «Идиотис» в переводе означает «особенный, не такой как все». Он, действительно, не такой как все.

Т. Ларсен

— И в сущности, хороший и добрый человек.

Прот. Андрей Юревич

— Да. Он взят от этого мира, он призван к доле иной какой-то совершенно. Он особенный, и это люди чувствуют. Они чувствуют, что в нем душа, в нем совесть говорит, в нем что-то такое изначальное, глубокое. Как какой-то архетип такой человека откуда-то оттуда — из начала, из глубины, от создания мира.

Т. Ларсен

— Но он бы мог стать святым? Если бы преодолел свои слабости?

Прот. Андрей Юревич

— Опять же, в каком понимании? Он и так святой в смысле посвященности. Он не так много говорит, кстати, на религиозную тему, за исключением, может быть, нескольких разговоров. Но, тем не менее, чувствуется, как он, вся его жизнь посвящена служению добру, служению людям. А в общем-то, в конечном итоге, служению Богу. Он для себя мало что делает. Иногда он запутывается в этом служении, но, тем не менее, всё не для себя, всё для других. Но одно только то, что он готов прощать всех. Вот это всепрощение — это же Христов образ, лик, Христово качество. И в этом смысле он святой, святой в смысле посвященности. Вот я все время делаю упор на это значение. Он как раз по-настоящему святой. То есть Достоевский, я даже сам не знаю почему, в то синодальное время, он заглянул как раз вот именно в это значение святости, в смысле посвященности, особенности человека. Он даже в христианском мире… 19-й век — это христианская Россия или нет? Мы говорим «Святая Русь». Он даже в христианской России совершенно особенный. Среди тех, которые ходили в церковь, которые исповедовались и причащались, почему он среди них особенный? Потому что он соответствует евангельскому образу человека. Ну, в большей степени. А тогда все остальные какие? А они что?

Т. Ларсен

— А они не святые.

Прот. Андрей Юревич

— В смысле непосвященности?

Т. Ларсен

— Видимо непосвященные…

Прот. Андрей Юревич

— Значит, они свою жизнь посвятили чему? Ну, как и все — живут, как живут: карьера, семья, быт, материальное и т.д. Здоровье, может быть.

Т. Ларсен

— Но при этом они могут быть хорошими людьми, добрыми семьянинами.

Прот. Андрей Юревич

— Более или менее.

Т. Ларсен

— Могут жертвовать, могут даже церкви строить.

Прот. Андрей Юревич

— На подлость готовы, в общем-то способны. Почти каждый.

Т. Ларсен

— Ну, так и Мышкин получается, не без греха же был. А тогда где разница…

Прот. Андрей Юревич

— Это не подлость.

Т. Ларсен

— …между хорошим человеком и святым?

Прот. Андрей Юревич

— Вот, мы сейчас добрались до понятия «хороший человек». В том-то и дело, что у нас, в наше время, к сожалению, святость измеряется количеством хорошести. То есть насколько человек хорош. И вот такой очень хороший, совершенно хороший человек…

Т. Ларсен

— Достоинствами его меряем.

Прот. Андрей Юревич

— Да, достоинствами. Но посвященность Богу — это не достоинство. Это — можно падать, это можно быть слабым… Смотрите — разбойник, который висел на кресте с той, с правой стороны, он же посвятил себя Христу, хотя бы там. Значит, он уже стал святым. Разбойник. Мытарь, он тут же пошел за Христом — посвятил себя Матфей. Закхей посвятил себя Богу, и в этом смысле он стал святым. Мария Магдалина — бесноватая блудница…

Т. Ларсен

— Но все эти…

Прот. Андрей Юревич

— …плакала, омывала слезами, отирала волосами ноги Христа.

Т. Ларсен

— Но все эти люди…

Прот. Андрей Юревич

— Святая. Это были святые, с которыми имел дело Христос.

Т. Ларсен

— Все эти люди стали святыми после того, как признали свои недостатки, а не обозначили свои достоинства.

Прот. Андрей Юревич

— А что хорошего они сделали за свою жизнь, кроме грехов? Что хорошего сделал блудный сын, вернувшись к отцу? Ну, только что покаялся. А поступка-то доброго для других еще пока ни одного не совершил. А он — и одежду, и перстень, и обувь, и тельца ему. За что?

Т. Ларсен

— Да, вот за что?

Прот. Андрей Юревич

— Ни за что. Потому что он успел за то время, пока обратился сознанием и пошел к нему, вернулся и сказал: «Сейчас вот только подойду к отцу и скажу ему: «Отче, я согрешил перед тобой». За это время он стал святым, он посвятил свою жизнь, он успел посвятить свою жизнь служению отцу. И вот эта посвященность, это очень важно. Как только мы…

Т. Ларсен

— Важнее добрых поступков?

Прот. Андрей Юревич

— Важнее безгрешности. Важнее вот такой праведности. Праведность это, я бы даже сказал, вторично. Без посвящения она невозможна. Человек сначала должен посвятить свою жизнь Богу, и тогда только он может восходить в безгрешность и праведность. А если он не посвятил свою жизнь Богу, сколько угодно он может… Такое слово очень странное немножко — воцерковляться, — он никогда не станет святым. Если он не посвятил свою жизнь Богу. Поэтому вот эта вот хорошесть, она какая-то очень относительная.

Т. Ларсен

— Тогда поясните, а что вы имеете в виду, когда говорите: «Если он не посвятил свою жизнь Богу»? Он же может творить все эти добрые дела во имя Господне. Просить людей: «Помолитесь за меня, поставьте за меня свечечку в храме. Вот, слава Богу, у меня есть деньги, я с вами поделюсь. Вы за это помолитесь за меня». Это что? Он не посвящает себя в этот момент Богу? Это не то?

Прот. Андрей Юревич

— Как на улице мы можем определить христианин человек или нет? По каким признакам?

Т. Ларсен

— Ну, часто люди крестятся на храм, если идут мимо.

Прот. Андрей Юревич

— То есть такой вот, чисто внешний — если перекрестился. А если нет?

Т. Ларсен

— А если нет, то наверное, никак. Ну, могут бородатого, волосатого мужчину обозвать или женщину в платочке и длинной юбке.

Прот. Андрей Юревич

— Хотя сейчас бородатых и волосатых столько! У нас стройка была, где у нас храм, рядом, и там все прорабы, молодые парни, почему-то собирались, у них по вечерам была сходка прорабская — их человек десять, и все бородатые, и все с хвостами, с волосами. Я как-то к ним подошел и говорю: «Вот вы кто? Вы отцы что ли молодые?» — «Да нет, мы прорабы». — «А почему?» — «У нас такая сейчас…»

Т. Ларсен

— …мода.

Прот. Андрей Юревич

— «Да, мы все бородатые и все волосатые». Так что это тоже совсем…

Т. Ларсен

— …не признак.

Прот. Андрей Юревич

— Не признак.

Т. Ларсен

— Но тогда объективно трудно определить.

Прот. Андрей Юревич

— По одежде. Скажем, вот женщины — в длинных юбках, платочек, еще что-то. Но это очень приблизительно тоже. Разные совершенно категории могут так ходить. А тогда как? Никак.

Т. Ларсен

— Никак.

Прот. Андрей Юревич

— А вот как? А вот Моисей, когда с горы спустился, у него лицо светилось. Так, что люди не могли даже на него смотреть. Ему сказали: «Накинь покрывало, мы не можем на тебя смотреть, ты слишком сияешь». Человек должен сиять, у него глаза должны излучать нечто. С ним поговоришь, и сразу понятно — не по содержанию даже того, что он говорит какие-то святые слова, а просто по способу общения.

Т. Ларсен

— А вы знаете таких людей?

Прот. Андрей Юревич

— «Слушай, ты какой-то не такой, ты что-то особенный какой-то, что-то в тебе такое есть. Я тоже так хочу!» То есть притягательность еще должна быть, привлекательность. Люди, общаясь с такими людьми, преобразившимися, посвятившими свою жизнь Богу, людей должно это привлекать. Не отталкивать, а привлекать. Они тоже должны захотеть стать такими. У нас ведь часто бывает как — неофитство очень часто отталкивает других людей, мы, наоборот, становимся жесткими, ригористами, дружбы всякие начинаем рвать, обличать начинаем людей, еще что-нибудь такое. То есть с нами очень трудно общаться становится.

Т. Ларсен

— Но тогда получается, что это вовсе не является посвящением своей жизни Богу, когда мы так себя ведем.

Прот. Андрей Юревич

— Да, в таком случае это издержки, скажем, некие такие.

Т. Ларсен

— Хорошо, а как посвятить свою жизнь Богу, давайте обсудим это через минуту. У нас в гостях настоятель храма Живоначальной Троицы при бывшей Черкасской богадельне в Москве протоиерей Андрей Юревич.

Т. Ларсен

— Вы слушаете программу «Светлый вечер», в студии Тутта Ларсен. У нас в гостях протоиерей Андрей Юревич. Говорим о святых и святости, и о том, что стать святым может только тот человек, который посвятил свою жизнь Богу. А что это значит тогда? То есть, что это значит — все правила молитвенные я соблюдаю, посты все держу, праздники все отмечаю, на службы все хожу, десятину плачу церковную, по выходным хожу помогаю старикам и детям, окормляю каких-нибудь бездомных. Это уже значит, я посвятил свою жизнь Богу, или нет?

Прот. Андрей Юревич

— Это всё можно делать, и не иметь одной очень большой вещи, о которой как раз тоже в Послании к Коринфянам апостол Павел говорит — так называемый «гимн любви». Больше того: «Если я даже имею всю веру, имею даже, — он сказал, — и даже дары сверхъестественные — исцеляю, чудотворю, и всё на свете, а любви не имею, то я медь звенящая, кимвал звучащий», — то есть такой барабан…

Т. Ларсен

— Пустышка.

Прот. Андрей Юревич

— …брякающий, пустышка совершенная — если не имею любви. А вот какой любви? Что это за любовь такая сверхъестественная, которая… Дальше он перечисляет, что это за любовь, которая не то делает, что у нас сегодня считается любовью, которая абсолютно своего не ищет, ничего для себя не хочет. Она только и делает, что терпит долго, долготерпит, милосердствует, не завидует, не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не раздражается и т.д. Сколько всего! Как этого добиться? Просто если любовь это такой поток, такой водопад, который из тебя льется, то там не будет вот этих всех вещей — там не будет ни раздражения, там не будет ни зависти, не будет ничего своего. Она готова для других изливаться и давать.

Т. Ларсен

— Но ведь человек не способен сам из себя извлечь такую любовь. Это невозможно натренировать как мышцу, этому невозможно научиться. Это же дар, который тебе либо дается, либо не дается. А за что он тогда дается?

Прот. Андрей Юревич

— С одной стороны, дар. С другой стороны, есть тоже в Священном Писании два типа, две разновидности, две стороны — дары и плоды Духа Святого. То есть дар — это сверхъестественное нечто, что дается человеку сразу, а плод — это то, что мы в себе воспитываем. Ну, как образ и подобие Божие — образ дается сразу при рождении, подобие постепенно мы как бы стяжаем. И так же и здесь — дар это то, что дается. Например, вера она одновременно может даваться Богом, может быть как некий начальный импульс, такой, скажем, зародыш веры дается от Бога. Бог призывает к Себе. Не мы Его находим, а Он нас находит. Не мы к Нему выходим, Он выходит к нам. И мы встречаемся с Ним. А дальше уже мы должны развивать тот самый залог, который нам дан. Мы его должны развить в себе — это будет уже плод. Так и в этой любви, в этой посвященности.

Т. Ларсен

— Ну, вот я и развиваю — молюсь, пощусь, развиваю. Чего-то не особо развивается. Все равно прямо уж такой любви не чувствую в себе. И не пойму, почему? И откуда ей взяться, тоже не знаю. Я недавно слышала такое мнение, что вообще святые люди, они ведь не сами становились такими безгрешными, чистыми, просвещенными, а просто это те люди, ну, можно сказать, как некие зеркала, смогли сияние Бога вобрать в себя и отразить его. И как угодно, любыми метафорами можно определять это — сосуд, наполненный Божественной любовью, или зеркало, которое отражает Божественный свет. Но в любом случае, я говорю здесь о том, что сам по себе человек не способен стяжать вот это сияние, вот эту святость и любовь. Это Божий дар, который за что-то дается. А вот за что?

Прот. Андрей Юревич

— Ни за что, всё дается даром. Ни за что не дается. Иначе бы тогда никто бы не имел, если «за что». Потому что никому нет «за что», никто не достоин. И дается это даром. И если вот так рассуждать, тогда мы как раз в этом споре Григория Паламы и того самого монаха Варлаама, встаем на варлаамитскую позицию — что мы не можем достигать этих божественных энергий, мы не имеем обо́жения. То есть этого процесса обо́жения тогда не должно происходить.

Т. Ларсен

— Вот!

Прот. Андрей Юревич

— А оно должно происходить.

Т. Ларсен

— Вот это слово — «обо́жение», и вот эта тема…

Прот. Андрей Юревич

— «Царство Божие силою нудится», — сказано. И те, кто совершают усилия, «восхищают его» — то есть попадают. Вообще-то христианство — это усилия. Мы не хотим усилий — вот почему. Что значит «молюсь, пощусь» — это что?

Т. Ларсен

— Усилия.

Прот. Андрей Юревич

— Взял, прочитал правила.

Т. Ларсен

— Например. Я хочу есть колбасу, а вместо этого читаю правила и ем салат.

Прот. Андрей Юревич

— Да, это усилие, конечно. То есть самоограничение — это такое усилие. Но опять-таки, ведь за этим внешним, за этой буквой можно не иметь совершенно никакого духа. Вот, когда читается Евангелие, беседа Христа с самарянкой. Она говорит: «Ну что ж, вот вы в Иерусалиме кланяетесь, а мы вот здесь, на этих наших вот горах Гевал, Герезим. А где надо поклоняться?» Он говорит: «Да ты ничего не понимаешь, причем здесь город, причем здесь горы? Главное не где, а главное как, в каком качестве — в духе и истине». Простые, казалось бы, слова. А что за ними стоит?

Т. Ларсен

— Непонятно.

Прот. Андрей Юревич

— Они такие таинственные. То есть в них нужно вникнуть, в них нужно проникнуть. И молиться-то как раз нужно… По сути правило — это хорошо, оно приучает к определенной такой дисциплине, скажем, духовной. Но надо же как-то глубоко проникать в действительность духовную. И, можно сказать, проникать в Бога какими-то пронзительными возгласами: «Господи! Ну, вообще ничего не понимаю! Вразуми, объясни! Покажи, открой, измени! Не могу, Ты меня измени, я совершенно бессильный, ничего не могу с собой сделать».

Т. Ларсен

— Смирение.

Прот. Андрей Юревич

— Да вообще ни в чем! И в конце концов, вот так — «возьму и не отпущу». Вот как Иаков боролся с Богом? Он говорил: «Не отпущу, пока не благословишь». Так и здесь — вот взяться за Него: «Не отпущу!» Вот как та самая блудница, которая за одежду его хваталась, за ноги его хваталась — «не отпущу». Так и в Царство Божие войдешь, если не отпустишь. Ну, не будет же Христос ногой отпинывать: «Отойди, отойди!» — если схватишься.

Т. Ларсен

— Но все равно — вот как? Человек живет в мире, с семьей, в большом городе, работает, ездит в общественном транспорте или на своем личном автомобиле. Каждый день находится в какой-то суете, в каком-то труде, в каких-то скорбях и нуждах даже. Где место святости в его жизни?

Прот. Андрей Юревич

— Но это внешнее. А в глубине-то? Море-то — там наверху много чего — и волна, и штиль, и ветер, и шторма…

Т. Ларсен

— А в глубине он думает: «Когда же это всё кончится, и я отдохну?».

Прот. Андрей Юревич

— А внутри тихо и спокойно, в глубине должно быть тихо и спокойно — там Христос. Если благодарственный акафист почитать Трифона (Туркестанова), то там сказано: «В глубине Христос». В глубине тишина, там Христос. Писал он, между прочим, в заточении, в тюрьме. Потрясающие совершенно образы, такие слова. Он там замечает и закаты и восходы, и грозу и молнию, и птичку и пчелку на цветке. А человек в тюрьме сидит. Почему? Там кругом и уголовники, баланда, и неизвестно что, а у него в глубине души тишина. А снаружи побои, тумаки, надругательства. А в глубине души тишина.

Т. Ларсен

— Я другое вспоминаю сейчас, другие слова, из других молитв, когда «бурю помышлений внутрь имея». То есть, как правило, как раз вот эта тишина мне представляется неким таким онемением, может быть, даже отупением. Вот я, например, только в этом состоянии могу внутри ощутить тишину. А если я начинаю пытаться как-то двигаться в сторону какого-то своего духовного развития, то, наоборот — куча вопросов, куча сомнений, куча недостатков, ошибок. И самое главное — огромное понимание своего несовершенства и полной неспособности с ним как-то вообще разобраться. Как бы ты ни старался, как бы ты ни стремился — наоборот, действительно буря настоящая внутри, а вовсе не тишина. И снаружи буря, и внутри буря. Где ж тут стяжать это спокойствие? Откуда его взять-то? Молиться о нем?

Прот. Андрей Юревич

— Разве у святых, вот теперь уже во втором понимании, у тех, которых мы почитаем, прибегаем к ним, тех праведников, тех прозорливцев, у них внешне была спокойная благоприятная жизнь? Сколько они всего терпели, сколько искушений, сколько горестей, сколько всяких соблазнов и тяжестей, и внешних тягот, надругательств и насмешек? А потом даже, когда их признали? Потом к ним потянулись люди. Попробуйте годы и дни напролет, сутки — сотни людей каждый день проходят со своими бедами, горестями, скорбями. И при этом всё это пропускается через сердце, через душу, они же всё это воспринимают. Как, вообще, это всё можно вынести? Тут на исповеди постоишь — 10, 30, 50, 100 человек исповедуешь и иногда приходишь домой просто разбитый под тяжестью всего того, что ты услышал и что от тебя потребовали, на что ответить, на какие вопросы, какие советы дать, вот напрягся. А они как-то при этом при всем внутри все-таки сохраняли тишину. Потому что…

Т. Ларсен

— Ну как?

Прот. Андрей Юревич

— Потому что, скажем так, труба такая широкая была — лилось.

Т. Ларсен

— А почему? Это они сами так натренировались, это они духовную, извините, опять сравню — духовную мышцу так накачали? Или это им Господь дал такой дар, такую благодать за какие-то предыдущие подвиги, за воздержание, за верность?

Прот. Андрей Юревич

— Да здесь всё — и то, и другое. Это конечно же и труд, естественно. У кого есть, как сказано, тому приложится. А у кого нет, у того отнимется и то, что есть. То есть, если ты трудишься, то тебе Господь еще больше дает. А если ты ничего не хочешь, только себе, себе, себе — вообще всё уйдет тогда, всё отнимется, ничего не сможешь совсем, обессилишь до конца, если только всё минимизировать в своей жизни только для себя. Великодушный, широкий человек чем больше отдает, тем больше у него прибавляется. Всего: и сил, и тишины, и способностей, и возможностей духовных.

Т. Ларсен

— Почему же тогда так часто святые люди подвергаются каким-то очень серьезным испытаниям — бытовым и физическим, и скорбям, и болезням, и опасностям разным?

Прот. Андрей Юревич

— По многим причинам. И враг рода человеческого действует. Как Книга Иова — он же позавидовал, ему неприятно было, сатане, что есть праведник. Он начал на него клеветать и говорить: «Да это он так Тебя, пока хорошо. А вот коснись его, будет ему плохо, он Тебя проклянет». То есть захотел вот так. А Бог хочет нас тоже испытать и посмотреть, действительно ли мы с доверием к Нему относимся, действительно ли сами себя преда́ли до конца Ему. То есть это с обеих сторон идет, со всех сторон. Но все равно, как говорится, креста-то выше того, который можем понести, не дает. То есть, самое главное, не надо устраивать некую такую договоренность, некую торговлю: «Сейчас я вот чего-нибудь сделаю, попощусь, помолюсь, свечу поставлю, похожу, а Ты мне тоже чего-нибудь сделаешь». Вот этого не надо. Надо просто отдавать превентивно, и всё. А Бог восполнит, причем сторицей восполнит.

Т. Ларсен

— В эфире программа «Светлый вечер». Говорим о святости с нашим гостем —

настоятелем храма Живоначальной Троицы при бывшей Черкасской богадельне в Москве протоиереем Андреем Юревичем. Отец Андрей, вы говорили, что святость — это понятие новозаветное. Но ведь в Ветхом Завете тоже были праведники — тот же Иов, которого мы уже вспоминали, и пророки, да и Моисей, и многие другие. Их святость как-то отличается от святости новозаветных почитаемых нами святых?

Прот. Андрей Юревич

— Я сказал все-таки не так, что святость — это понятие новозаветное, а что в Новом Завете это по-другому осмыслилось — понятие святости. Святые были всегда, святыми были первые люди в Раю до грехопадения. И, скажем так, ряд святых, он идет через всю историю библейскую. Дальше Авель был святой, дальше, после его убиения, Сиф, скажем так, эта родословная пошла. Ной был свят, Авраам, Исаак, Иаков и т.д. Но вот посмотрите, Библия приводит истории, различные истории, в их жизни совершаемые, в которых как раз мы видим их слабости. Мы видим их поступки, и Библия ничего не скрывает, Господь не скрывает от нас. Это даже в родословной Иисуса Христа — вот мы читаем перед Рождеством родословную Иисуса Христа в Евангелии от Матфея, там ведь даже указаны, например, некоторые моменты, там, где упоминаются некоторые женщины — жены, от кого мы родились. Это всё сплошные, так или иначе, неприглядные истории. Этих патриархов ветхозаветных, которых мы поминаем как святых праотцев и отцов.

Т. Ларсен

— Понятие «святой человек» есть не только в православном христианстве. Есть святые у буддистов, есть святые у магометан. И как вы думаете, чем именно святость христианская, православная, отличается, например, от какого-нибудь нетленного ламы, который где-нибудь сидит в каком-нибудь склепе сто лет, и тоже считается святым, и к нему паломничество совершают люди? И как-то пытаются ему свои молитвы возносить.

Прот. Андрей Юревич

— Вы знаете, я бы не стал рассуждать о святости в других религиях просто потому, что святость это все-таки не теория, а практика. Практикой буддистской, ламаистской я никогда не занимался, поэтому я изнутри почувствовать не могу. Ну, можно сказать то, что изучал из истории религии, но это будет умственное знание. А вот что происходит там в глубине, внутри — не знаю, что там за святость. Знаю одно, что тот же самый изначальный Будда Гаутама, это всем известно, он страдал от собственного несовершенства. Так что, в этом смысле, он не святой никакой, в смысле праведности.

Т. Ларсен

— Но в смысле верности некоему пути, который ведет к святости, вполне. Потому что из нашего с вами разговора я вот даже записала три пункта. Все-таки получается выделить некоторые условия, которые ведут человека к святости — это, в первую очередь, наличие у него слабостей и недостатков, которые он признает и в которых кается. Это некое смирение обязательное перед Господом. И доверие Ему — без этого даже и шагу в сторону святости сделать нельзя.

Прот. Андрей Юревич

— Путей-то много, верность пути, это я понимаю, да, но путей-то много. Есть же такая игра, например — найди в лабиринте нарисованном правильный путь к чему-нибудь. Вот мы идем-идем, раз — тупик. Возвращаемся. Опять идем-идем, крутимся по этому нарисованному лабиринту — тупик. То есть пути-то есть тупиковые. А Христос сказал: «Я есть путь истинной жизни». Поэтому путь к святости все-таки это Христос.

Т. Ларсен

— Когда мы говорим о первых святых, о признанных уже столпах христианства, об отцах Церкви или о мучениках святых, например, о моей покровительнице — мученице Татиане, то, наверное, здесь как-то проще поверить в их святость, и в те чудеса, которые вокруг них творились, и что им ангелы являлись. Потому что это было очень давно, и в то же время, в первые века после Христа, то есть еще свежо было присутствие Христа физически в мире. Но ведь огромное количество святых, которых мы сегодня почитаем, это новомученики и, можно сказать, наши современники. И большинство этих людей как раз стали святыми даже не столько и не только потому, что они стяжали какую-то особую жизнь, а потому, что они стяжали какую-то особую смерть. Это примета времени или это просто тоже еще один из путей к святости?

Прот. Андрей Юревич

— Постепенно в истории христианства, в истории Церкви, стали появляться так называемые чины святости — то есть какая-то некая специализация святых. Стали появляться не только мученики, которые были изначально, а стали появляться потом, когда монахи... Это преподобные, которые в монашестве себя каким-то особым образом отметили, святители…

Т. Ларсен

— Равноапостольные.

Прот. Андрей Юревич

— Да, равноапостольные. Благоверные князья, княгини и цари всякие и т.д. Просто праведные, блаженные Христа ради, юродивые, то есть всякие разные стали появляться чины святости. В этом есть некая такая, может быть, механическая специализация. Но с другой стороны, в этом есть и глубокая правда. Почему? Потому, что жизнь многообразна, а люди ограниченные, и в то же время, разнообразные. Каждый человек углубляется в какую-то свою сторону. Но каждый со своей стороны, совершая тот или иной подвиг, опять-таки посвящает свою жизнь Богу. Посвящает в отшельничестве, посвящает в служении архиерейском, посвящает в служении руководителя государства. И вот если он, будучи таковым, на каком-то месте, будучи в монастыре — не все же монахи стяжали преподобных, хотя их называют все преподобными, (нрзб.)... чин святости. Не все епископы стали святителями, не все князья стали благоверными князьями, а только те, которые на своем месте посвятили свою жизнь как раз Богу, и деятельность их стала пронизанной совершенно этим Божественным огнем, то есть богоугодной. Тогда они стали святыми и в том первом значении посвящения, и в значении служения уже своего. Может быть, даже где-то и более праведными. Хотя, например, многие, например, из благоверных князей отнюдь не безгрешные по поступкам своим. Но в общем и целом Церковь признала их святыми, потому что жизнь их совершенно изменилась, вот это очень важно. И жизнь их стала единым служением Богу. Вернемся опять к Ветхому Завету. Про Авраама сказано, что он поверил Богу, и это вменилось ему в праведность. Не сама праведность, а вера вменилась в праведность. Вот это потрясающее доверие Богу, оно оказалось выше праведности, важнее праведности.

Т. Ларсен

— Вы сказали, что важно для того, чтобы человек приблизился к святости, чтобы его дело было богоугодным. А как понять, что твое дело богоугодно? Это когда у тебя всё получается?

Прот. Андрей Юревич

— Нет, это когда ты понимаешь, что ты волю Божью исполняешь. То есть мы постоянно должны бодрствовать и только об одном думать: «Господи, я хочу исполнить Твою волю!» Если мы действительно сами себя, друг друга и свою жизнь Богу предаем, значит, Он нами руководит. Как в молитве Оптинских старцев: «Руководи моею волею». И потом уже: «Научи меня молиться, надеяться, верить, любить, терпеть, прощать», — и всё остальное. То есть Бог должен руководить моей волей.

Т. Ларсен

— А как здесь не впасть в заблуждение? Может быть, я уже вообще — все эти молитвы говорю, все эти слова говорю и уже прямо так уверен, что я с Богом практически на «ты» наедине, у нас с Ним особые отношения, и я уже одной ногою в святости пребываю.

Прот. Андрей Юревич

— Нет, уверенным, самоуверенным не надо быть, вести себя так не надо самоуверенно. Просто если мы все время молимся, пребываем в желании творить волю Божью, то мы надеемся на то, что Господь нами руководит. А дальше мы просто как-то стараемся быть чуткими и очень внимательно за всем наблюдать, слушать и смотреть, что происходит вокруг и во мне. И понимать уже: «Так, вот это так — значит, Господь от меня хочет вот этого. Значит, Он меня сюда направляет, сюда, вот к этому, вот так». И так вся жизнь, в этом чутком слушании.

Т. Ларсен

— Я хотела вернуться к своему сравнению новомучеников и древних святых. Действительно, ведь был период в нашей истории, когда стать святым проще всего было, умерев за веру. Хотя, наверное, и у первых христиан была похожая ситуация. Но очень многие новомученики российские — действительно те люди, которые были расстреляны и пострадали от большевиков, и за это причислены. Собственно, своей кровью свое православие запечатали, грубо говоря. А сегодня, в современном мире, вроде бы как бы, наверное, никто не уходит в пустыню и не питается там одними акридами и диким медом, никто не становится под дуло пистолета за свою веру. Ну, так, если мы конечно, говорим о России современной, например. Сегодня как, через что человек становится святым?

Прот. Андрей Юревич

— Через выбор. Всегда стоит перед человеком выбор. Первые христиане, те самые первые мученики, они выбирали — или поклониться идолам, а значит, всё то, что дает языческий мир, в первую очередь: жизнь, свободу, здоровье, продолжение рода. Может быть, еще какие-то блага, потому что многие из них имели эти блага. Либо ты выбираешь Христа, и тогда ты принимаешь мученическую смерть. То же самое было у новомучеников. Либо ты отрекаешься от Христа — пишешь, подписываешь какой-то донос, протокол на своих собратьев. И тогда тебе хотя бы сохраняют жизнь. А это очень много. Либо ты этого не делаешь. Ты выбираешь Христа, ты считаешь, что все-таки Господь важнее. И верным Ему, Его заповедям, совести остаться важнее, чем даже жизнь сохранить. Тогда у тебя эту жизнь земную отнимают. А ты выбрал для себя то, что ты считаешь более ценным. Но и наша жизнь в сегодняшнее время тоже постоянно ставит человека перед выбором, каждый раз мы что-то для себя выбираем. Выбор это всегда лишение, в любом случае. Или/или — это значит либо ты потеряешь первое, либо ты потеряешь второе. Если ты выберешь одно из двух, правильно? Поэтому мы все время стоим перед выбором — что выбрать? Так, как все быть? Раствориться и иметь всё то, что имеют все? Или стать не как все? Последовать за Христом? Даже не отнимают у тебя вроде бы жизнь, тебя не расстреливают, в тюрьму не сажают, в психушку не тащат, с работы не увольняют. Но все равно, ты будешь не такой, как все, за тобой все время будет какой-то взгляд, к тебе будет какое-то совсем другое отношение, ты будешь испытывать какое-то со всех сторон стеснение. Или, наоборот, к тебе потянутся люди, и тебе тоже трудно будет жить, совсем непросто. То есть вот этот выбор, он все время. Но если для меня важнее все-таки Христос и жизнь во Христе, и все реалии этой жизни, то человек тогда это выбирает. Я выбираю это и, значит, иду на некоторое исповедничество, на какие-то лишения.

Т. Ларсен

— С этой точки зрения современному человеку, мне кажется, гораздо легче живется, чем первым христианам или новомученикам.

Прот. Андрей Юревич

— Ну, не знаю, так трудно судить…

Т. Ларсен

— Потому что выбор не столь радикален и драматичен, с одной стороны. А с другой стороны, и тем труднее его сделать, потому что он слишком очевиден и прост.

Прот. Андрей Юревич

— Некоторые говорят, что совершить, допустим, подвиг на войне, который такой одноразовый, в аффекте совершаемый — броситься на амбразуру — это подвиг порыва, он может быть даже порой легче, чем подвиг разведчика того же, Штирлица, допустим, который десятками лет совершает какое-то потрясающее служение. Так и здесь. Вот если мы живем в условиях вроде бы не критических, а на самом деле, посмотришь, ну потрясающе, ну это же просто ужасно, что кругом делается! Если непредвзято посмотреть — ужасно, такое падение всего, такое заблуждение, такое не туда движение. И на всё на это смотришь и во всём этом крутишься. И здесь это тоже подвиг. Христианин в современном мире… Если тогда было достаточно исповедать и погибнуть, и всё, и ты святой, то сегодня мы должны быть как птицы водоплавающие — как утка, которая все время в воде, но сухая.

Т. Ларсен

— Не тонет.

Прот. Андрей Юревич

— Не только не тонет. Ее возьмешь из воды, она сухая. Почему? Потому что у нее есть специальные жировые железы, которые смазочку такую вырабатывают, и все перышки у нее смазаны, она в воде и сухая. Курица сразу мокрая, а утка сухая. Вот мы должны уметь нечто вырабатывать, христиане, в себе, чтобы быть в мире, служить в нем и ему, и в то же время оставаться вне грязи этого мира, которая огромная просто, масса этой грязи.

Т. Ларсен

— И не становиться мокрыми курицами.

Прот. Андрей Юревич

— Да.

Т. Ларсен

— Спасибо огромное за эту интересную беседу! У нас в гостях был настоятель храма Живоначальной Троицы при бывшей Черкасской богадельне в Москве протоиерей Андрей Юревич.

Другие программы

Богослужения вечера

Тексты богослужений праздничных и воскресных дней. Всенощное Бдение. 26 октября (вечер 25 октября) 2025г.

Вечер 25.10.25

Неде́ля 20-я по Пятидеся́тнице.

Святы́х отцо́в VII Вселе́нского Собо́ра.

И́верской ико́ны Бо́жией Ма́тери.

Глас 3.

ВСЕНО́ЩНОЕ БДЕ́НИЕ

Вели́кая Вече́рня

Диакон: Воста́ните!

Хор: Благослови́.

Иерей: Сла́ва Святе́й и Единосу́щней и Животворя́щей и Неразде́льней Тро́ице всегда́, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Священнослужители в алтаре:

Прииди́те, поклони́мся Царе́ви на́шему Бо́гу.

Прииди́те, поклони́мся и припаде́м Христу́ Царе́ви на́шему Бо́гу.

Прииди́те, поклони́мся и припаде́м Самому́ Христу́, Царе́ви и Бо́гу на́шему.

Прииди́те, поклони́мся и припаде́м Ему́.

Псало́м 103, предначина́тельный:

Хор: Благослови́, душе́ моя́, Го́спода./ Благослове́н еси́, Го́споди./ Го́споди, Бо́же мой, возвели́чился еси́ зело́./ Благослове́н еси́, Го́споди./ ... / Вся прему́дростию сотвори́л еси́./ Сла́ва Ти, Го́споди, сотвори́вшему вся.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

Вели́кая ектения́:

Диакон: Ми́ром Го́споду помо́лимся.

Хор: Го́споди, поми́луй. (На каждое прошение)

Диакон: О Свы́шнем ми́ре и спасе́нии душ на́ших, Го́споду помо́лимся.

О ми́ре всего́ ми́ра, благостоя́нии Святы́х Бо́жиих Церкве́й и соедине́нии всех, Го́споду помо́лимся.

О святе́м хра́ме сем и с ве́рою, благогове́нием и стра́хом Бо́жиим входя́щих в онь, Го́споду помо́лимся.

О вели́ком Господи́не и Отце́ на́шем Святе́йшем Патриа́рхе Кири́лле, и о Господи́не на́шем, Высокопреосвяще́ннейшем митрополи́те (или: архиепи́скопе, или: Преосвяще́ннейшем епи́скопе) имяре́к, честне́м пресви́терстве, во Христе́ диа́констве, о всем при́чте и лю́дех, Го́споду помо́лимся.

О Богохрани́мей стране́ на́шей, власте́х и во́инстве ея́, Го́споду помо́лимся.

О гра́де сем (или: О ве́си сей), вся́ком гра́де, стране́ и ве́рою живу́щих в них, Го́споду помо́лимся.

О благорастворе́нии возду́хов, о изоби́лии плодо́в земны́х и вре́менех ми́рных, Го́споду помо́лимся.

О пла́вающих, путеше́ствующих, неду́гующих, стра́ждущих, плене́нных и о спасе́нии их. Го́споду помо́лимся.

О изба́витися нам от вся́кия ско́рби, гне́ва и ну́жды, Го́споду помо́лимся.

Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.

Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́ и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Я́ко подоба́ет Тебе́ вся́кая сла́ва честь и поклоне́ние, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Блаже́н муж:

Хор: Блаже́н муж, и́же не и́де на сове́т нечести́вых.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Я́ко весть Госпо́дь путь пра́ведных, и путь нечести́вых поги́бнет.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Рабо́тайте Го́сподеви со стра́хом и ра́дуйтеся Ему́ с тре́петом.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Блаже́ни вси наде́ющиися Нань.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Воскресни́, Го́споди, спаси́ мя, Бо́же мой.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Госпо́дне есть спасе́ние, и на лю́дех Твои́х благослове́ние Твое́.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

Ектения́ ма́лая:

Диакон: Па́ки и па́ки ми́ром Го́споду помо́лимся.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́ и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Я́ко Твоя́ держа́ва, и Твое́ есть Ца́рство и си́ла и сла́ва, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Го́споди, воззва́х, глас 3:

Хор: Го́споди, воззва́х к Тебе́, услы́ши мя./ Услы́ши мя, Го́споди./ Го́споди, воззва́х к Тебе́, услы́ши мя:/ вонми́ гла́су моле́ния моего́,/ внегда́ воззва́ти ми к Тебе́.// Услы́ши мя, Го́споди.

Да испра́вится моли́тва моя́,/ я́ко кади́ло пред Тобо́ю,/ воздея́ние руку́ мое́ю/ — же́ртва вече́рняя.// Услы́ши мя, Го́споди.

Стихиры воскресные, глас 3:

На 10. Стих: Изведи́ из темни́цы ду́шу мою́,// испове́датися и́мени Твоему́.

Стихира: Твои́м Кресто́м, Христе́ Спа́се,/ сме́рти держа́ва разруши́ся,/ и диа́воля пре́лесть упраздни́ся,/ род же челове́ческий, ве́рою спаса́емый,// песнь Тебе́ всегда́ прино́сит.

Стих: Мене́ ждут пра́ведницы,// до́ндеже возда́си мне.

Стихира: Просвети́шася вся́ческая/ Воскресе́нием Твои́м, Го́споди,/ и рай па́ки отве́рзеся,/ вся же тварь восхваля́ющи Тя,// песнь Тебе́ всегда́ прино́сит.

На 8. Стих: Из глубины́ воззва́х к Тебе́, Го́споди,// Го́споди, услы́ши глас мой.

Стихира: Сла́влю Отца́ и Сы́на си́лу,/ и Свята́го Ду́ха пою́ власть,/ неразде́льное, несозда́нное Божество́,/ Тро́ицу Единосу́щную,// ца́рствующую в век ве́ка.

Стихиры Иверской иконы Божией Матери, глас 5:

Стих: Да бу́дут у́ши Твои́// вне́млюще гла́су моле́ния моего́.

Стихира: Красу́йся, Афо́не,/ ра́дуйся и весели́ся, оби́тель И́верская:/ се бо гряде́т чу́дная ико́на Богома́тере,/ А́нгелы по мо́рю дориноси́ма,/ све́том неизрече́нным сия́ющи,/ мрак скорбе́й и печа́лей прогоня́ющи// и всех луча́ми своея́ ми́лости озаря́ющи.

На 6. Стих: А́ще беззако́ния на́зриши, Го́споди, Го́споди, кто постои́т?// Я́ко у Тебе́ очище́ние есть.

Стихира: Тебе́ припа́дают, Госпоже́,/ и́ноков ли́цы и по́стников сосло́вия/ и, любе́зно взира́юще на святу́ю ико́ну Твою́, вопию́т Ти:/ прииди́ к нам, Блага́я Ма́ти,/ уще́дри чту́щия Тя/ и да́руй нам святы́й о́браз Тво́й// в зало́г ми́лости и спасе́ния.

Стих: И́мене ра́ди Твоего́ потерпе́х Тя, Го́споди, потерпе́ душа́ моя́ в сло́во Твое́,// упова́ душа́ моя́ на Го́спода.

Стихира: О, пресла́внаго чудесе́!/ Я́коже бо Моисе́ю в Сина́и купина́ яви́ся иногда́,/ огне́м у́бо опаля́ема и невреди́ма пребы́вши,/ си́це и Всенепоро́чныя Богороди́тельницы о́браз огне́м одева́ется, но неопали́м пребыва́ет,/ просвеща́я и нас, су́щих во мра́це,// и невреди́мы в пещи́ искуше́ний и бед сохраня́я.

Стихиры святых отцов, глас 6, подобен: «Отчаянная...»:

На 4. Стих: От стра́жи у́тренния до но́щи, от стра́жи у́тренния,// да упова́ет Изра́иль на Го́спода.

Стихира: Честны́я Собо́ры отце́в/ в ра́зная времена́ соста́вив,/ во еди́но собра́ еди́нем и те́мже пра́вилом/ зело́ до́бре Патриа́рх Ге́рман Но́вый,/ пиша́ ку́пно же и держа́ догма́ты сих,/ и́же и моли́твенники бо́дрственныя сия́ спасе́ния// Го́споду предлага́ет, и па́стве с па́стыри.

Стих: Я́ко у Го́спода ми́лость, и мно́гое у Него́ избавле́ние,// и Той изба́вит Изра́иля от всех беззако́ний его́.

Стихира: Зако́на писа́ние де́тем евре́йским положи́ честну́ю седми́цу,/ се́ни придержа́щимся и служа́щим сей,/ ю́же отцы́, сте́кшеся на Седмо́м Собо́ре ма́нием Бо́жиим,/ в шести́ днех все сие́ соверши́вшаго,/ и седмы́й благослови́вшаго,// честне́йшую соде́лаша, преде́л ве́ры изложи́вше.

На 2. Стих: Хвали́те Го́спода вси язы́цы,// похвали́те Его́ вси лю́дие.

Стихира: Тро́ицу, всем от веще́й/ миробы́тия су́щую вину́,/ я́сно преда́сте, треблаже́ннии отцы́:/ Три бо и Четы́ре Собо́ры, та́инственнейшим сло́вом положи́вше и отмсти́телие я́вльшеся Правосла́внаго сло́ва,/ стихи́а четы́ре су́ща,/ и Тро́ицу изъясни́сте,// созда́вшую сия́ и мир сотво́ршую.

Стих: Я́ко утверди́ся ми́лость Его́ на нас,// и и́стина Госпо́дня пребыва́ет во век.

Стихира: Довля́ше и еди́ною жизнь вдохну́ти/ лежа́щему сы́ну служа́щия,/ проро́ка Елиссе́я сляче́ние зе́льно;/ оба́че обрати́ся седми́жды и прекланя́шеся сему́,/ провозвеща́я я́ко прови́дец ва́ша Собо́ры,/ и́миже умерщвле́ние Боже́ственнаго Сло́ва водуши́сте,// А́рия умертви́вше, и его́ све́рстники.

Стихира святых отцов, глас 6, самогласна:

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.

Стихира: Та́инственныя днесь Ду́ха трубы́/ Богоно́сныя отцы́ восхва́лим,/ песнопе́вшия посреде́ Це́ркве песнь сли́чную богосло́вия:/ Тро́ицу Еди́ну Непреме́нную,/ Существо́ же и Божество́,/ низложи́тели А́риевы и правосла́вных побо́рники,/ моля́щияся всегда́ Го́споду// поми́ловатися душа́м на́шим.

Догматик, глас 3:

И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Догматик: Ка́ко не диви́мся/ Богому́жному Рождеству́ Твоему́, Пречестна́я?/ Искуше́ния бо му́жескаго не прие́мши, Всенепоро́чная,/ родила́ еси́ без Отца́ Сы́на пло́тию./ Пре́жде век от Отца́ рожде́ннаго без ма́тере,/ ника́коже претерпе́вшаго измене́ния,/ или́ смеше́ния, или́ разделе́ния,/ но обою́ существу́ сво́йство це́ло сохра́ншаго./ Те́мже, Ма́ти Де́во Влады́чице,/ Того́ моли́ спасти́ся душа́м,// правосла́вно Богоро́дицу испове́дающих Тя.

Вход с кади́лом:

Диакон: Прему́дрость, про́сти.

Све́те Ти́хий:

Хор: Све́те Ти́хий святы́я сла́вы Безсме́ртнаго Отца́ Небе́снаго, Свята́го, Блаже́ннаго, Иису́се Христе́! Прише́дше на за́пад со́лнца, ви́девше свет вече́рний, пое́м Отца́, Сы́на и Свята́го Ду́ха, Бо́га. Досто́ин еси́ во вся времена́ пет бы́ти гла́сы преподо́бными, Сы́не Бо́жий, живо́т дая́й; те́мже мир Тя сла́вит.

Диакон: Во́нмем.

Иерей: Мир всем.

Хор: И ду́хови твоему́.

Проки́мен воскре́сный, глас 6:

Диакон: Прему́дрость во́нмем. Проки́мен, глас шесты́й: Госпо́дь воцари́ся, в ле́поту облече́ся.

Хор: Госпо́дь воцари́ся, в ле́поту облече́ся. (На каждый стих)

Диакон: Облече́ся Госпо́дь в си́лу, и препоя́сася.

Стих 2: И́бо утверди́ вселе́нную, я́же не подви́жится.

Стих 3: До́му Твоему́ подоба́ет святы́ня, Го́споди, в долготу́ дний.

Диакон: Госпо́дь воцари́ся.

Хор: В ле́поту облече́ся.

Пареми́и святы́х отцо́в:

Диакон: Прему́дрость.

Чтец: Бытия́ чте́ние.

Диакон: Во́нмем.

(Из главы 14:)

Чтец: Слы́шав Авра́м, я́ко плене́н бысть Лот, брата́нич его́, сочте́ своя́ домоча́дцы три́ста и осмьна́десять и погна́ во след их да́же до Да́на. И нападе́ на ня но́щию сам и о́троцы его́ с ним; и порази́ их, и гони́ их до Хова́ла, е́же есть ошу́юю Дама́ска. И возврати́ вся́каго коня́ Содо́мскаго, и Ло́та, брата́нича своего́, возврати́, и вся име́ния его́, и жены́, и лю́ди. Изы́де же царь Содо́мский в сре́тение ему́, повнегда́ возврати́тися ему́ от се́ча ходоллогомо́рскаго и с царьми́, и́же с ним, во удо́ль Сави́ну, сие́ же бя́ше по́ле царе́во. И Мелхиседе́к, царь Сали́мский, изнесе́ хле́бы и вино́, бя́ше же свяще́нник Бо́га Вы́шняго. И благослови́ Авра́ма, и рече́: благослове́н Авра́м Бо́гом Вы́шним, И́же созда́ Не́бо и зе́млю, и благослове́н Бог Вы́шний, И́же предаде́ враги́ твоя́ под ру́ки тебе́.

Диакон: Прему́дрость.

Чтец: Втора́го зако́на чте́ние.

Диакон: Во́нмем.

(Из главы 1:)

Чтец: Во днех о́нех рече́ Моисе́й к сыно́м Изра́илевым: ви́дите, преда́х пред лице́м ва́шим зе́млю, вше́дше, насле́дуйте зе́млю, ю́же кля́тся Госпо́дь отце́м ва́шим, Авраа́му, и Исаа́ку, и Иа́кову, да́ти им и се́мени их по них. И реко́х к вам во вре́мя о́но, глаго́ля: не возмогу́ еди́н води́ти вас. Госпо́дь Бог наш умно́жил вы есть, и се есте́ днесь, я́ко зве́зды небе́сныя, мно́жеством. Госпо́дь Бог оте́ц на́ших да приложи́т вам, я́ко да бу́дете ты́сящами сугу́бо, и да благослови́т вас, я́коже глаго́ла вам. И взях от вас му́жи му́дры, и све́домы, и смы́сленны, и поста́вих их владе́ти над ва́ми, тысященача́льники, и стонача́льники, и пятдесятонача́льники, и десятонача́льники, и писмовводи́тели судия́м ва́шим. И запове́дах судия́м ва́шим во вре́мя о́но, глаго́ля: разслу́шайте посреде́ бра́тий ва́ших и суди́те пра́ведно посреде́ му́жа, и посреде́ бра́та его́, и посреде́ прише́льца его́. Да не позна́ете лица́ в суде́, ма́лому и вели́кому су́диши и не устыди́шися лица́ челове́ческа, я́ко суд Бо́жий есть.

Диакон: Прему́дрость.

Чтец: Втора́го зако́на чте́ние.

Диакон: Во́нмем.

(Из главы 10:)

Чтец: Во днех о́нех рече́ Моисе́й к сыно́м Изра́илевым: се Го́спода Бо́га твоего́ не́бо и не́бо небесе́, земля́ и вся, ели́ка суть на ней. Оба́че отцы́ ва́ша произво́ли Госпо́дь люби́ти я́ избра́ се́мя их по них, вас, па́че всех язы́к, в день сей. И обре́жите жестосе́рдие ва́ше, и вы́я ва́шея не ожесточи́те ктому́. И́бо Госпо́дь Бог наш, Сей Бог бого́в и Госпо́дь господе́й, Бог вели́кий, и кре́пкий, и стра́шный, И́же не диви́тся лицу́, ниже́ взе́млет дар. Творя́й суд прише́льцу, и сироте́, и вдове́ и лю́бит прише́льца, да́ти ему́ хлеб и ри́зу. И возлюби́те прише́льца, прише́льцы бо бе́сте в земли́ Еги́петстей. Го́спода Бо́га твоего́ да убои́шися, и Тому́ еди́ному послу́жиши, и к Нему́ прилепи́шися, и И́менем Его́ клене́шися. Той хвала́ твоя́, и Той Бог твой, и́же сотвори́ тебе́ есть вели́кая и сла́вная сия́, я́же ви́деста о́чи твои́.

Пареми́и И́верской ико́ны Бо́жией Ма́тери:

Диакон: Прему́дрость.

Чтец: Бытия́ чте́ние.

Диакон: Во́нмем.

(Из главы 28:)

Чтец: Изы́де Иа́ков от студенца́ кля́твеннаго и и́де в Харра́нь./ И обре́те ме́сто, и спа та́мо,/ за́йде бо со́лнце;/ и взят от ка́мения ме́ста того́,/ и положи́ возгла́вие себе́,/ и спа на ме́сте о́ном, и сон ви́де./ И се ле́ствица, утвержде́на на земли́,/ ея́же глава́ досяза́ше до небе́с,/ и А́нгели Бо́жии восхожда́ху и низхожда́ху по ней./ Госпо́дь же утвержда́шеся на ней и рече́:/ Аз Бог Авраа́мов, отца́ твоего́, и Бог Исаа́ков, не бо́йся./ Земля́, иде́же ты спи́ши на ней,/ тебе́ дам ю и се́мени твоему́./ И бу́дет се́мя твое́, я́ко песо́к земны́й,/ и распространи́тся на мо́ре, и Ли́ву, и се́вер, и на восто́ки,/ и возблагословя́тся о тебе́ вся коле́на земна́я и о се́мени твое́м./ И се Аз с тобо́ю, сохраня́яй тя на вся́ком пути́, а́може а́ще по́йдеши./ И возвращу́ тя в зе́млю сию́, я́ко не и́мам тебе́ оста́вити,/ до́ндеже сотвори́ти Ми вся, ели́ка глаго́лах тебе́./ И воста́ Иа́ков от сна своего́ и рече́:/ я́ко е́сть Госпо́дь на ме́сте сем, аз же не ве́дех./ И убоя́ся, и рече́:/ я́ко стра́шно ме́сто сие́,/ не́сть сие́, но дом Бо́жий,// и сия́ врата́ Небе́сная.

Диакон: Прему́дрость.

Чтец: Исхо́да чте́ние.

Диакон: Во́нмем.

(Из главы 3:)

Чтец: Моисе́й бя́ше пасы́й о́вцы Иофо́ра, те́стя своего́, свяще́нника Мадиа́мска,/ и гна́ше о́вцы в пусты́ню; и прии́де в го́ру Бо́жию Хори́в./ Яви́ся же ему́ А́нгел Го́сподень в пла́мени о́гненне из купины́;/ и ви́дит, я́ко купина́ гори́т огне́м, купина́ же не сгара́ше./ Рече́ же Моисе́й:/ мимоше́д, уви́жду виде́ние вели́кое сие́, я́ко не сгара́ет купина́./ Егда́ же ви́де Госпо́дь, я́ко приступа́ет ви́дети,/ воззва́ его́ Госпо́дь из купины́, глаго́ля:/ Моисе́е, Моисе́е./ Он же рече́: что́ есть, Го́споди?/ Он же рече́: не приближа́йся се́мо;/ изу́й сапоги́ от ног твои́х:// ме́сто бо, на не́мже ты стои́ши, земля́ свята́ есть.

Диакон: Прему́дрость.

Чтец: Исхо́да чте́ние.

Диакон: Во́нмем.

(Из главы 13:)

Чтец: Обведе́ Бог лю́ди путе́м, и́же в пусты́ни, к Чермно́му мо́рю:/ пя́таго же ро́да изыдо́ша сы́нове Изра́илевы от земли́ Еги́петския./ И взя Моисе́й ко́сти Ио́сифовы с собо́ю,/ кля́твою бо закля́ Иосиф сы́ны Изра́илевы, глаго́ля:/ присеще́нием присети́т вас Госпо́дь, и изнесе́те отсю́ду ко́сти моя́ с собо́ю. Воздви́гшеся же сы́нове Изра́илевы от Сокхо́фа,/ ополчи́шася во Офо́ме при пусты́ни./ Бог же вожда́ше их:/ в день у́бо столпо́м о́блачным показа́ти им путь,/ но́щию же столпо́м о́гненным свети́ти им./ И не оскуде́ столп о́блачный во дни́,// и столп о́гненный но́щию пред все́ми людьми.

Ектения́ сугу́бая:

Диакон: Рцем вси от всея́ души́, и от всего́ помышле́ния на́шего рцем.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Го́споди Вседержи́телю, Бо́же оте́ц на́ших, мо́лим Ти ся, услы́ши и поми́луй.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Поми́луй нас, Бо́же, по вели́цей ми́лости Твое́й, мо́лим Ти ся, услы́ши и поми́луй.

Хор: Го́споди, поми́луй. (Трижды, на каждое прошение)

Диакон: Еще́ мо́лимся о Вели́ком Господи́не и Отце́ на́шем Святе́йшем Патриа́рхе Кири́лле, и о Господи́не на́шем Высокопреосвяще́ннейшем митрополи́те (или: архиепи́скопе, или: Преосвяще́ннейшем епи́скопе) имяре́к, и всей во Христе́ бра́тии на́шей.

Еще́ мо́лимся о Богохрани́мей стране́ на́шей, власте́х и во́инстве ея́, да ти́хое и безмо́лвное житие́ поживе́м во вся́ком благоче́стии и чистоте́.

Еще́ мо́лимся о блаже́нных и приснопа́мятных созда́телех свята́го хра́ма сего́, и о всех преждепочи́вших отце́х и бра́тиях, зде лежа́щих и повсю́ду, правосла́вных.

Еще́ мо́лимся о ми́лости, жи́зни, ми́ре, здра́вии, спасе́нии, посеще́нии, проще́нии и оставле́нии грехо́в рабо́в Бо́жиих настоя́теля, бра́тии и прихо́жан свята́го хра́ма сего́.

Еще́ мо́лимся о плодонося́щих и доброде́ющих во святе́м и всечестне́м хра́ме сем, тружда́ющихся, пою́щих и предстоя́щих лю́дех, ожида́ющих от Тебе́ вели́кия и бога́тыя ми́лости.

Иерей: Я́ко Ми́лостив и Человеколю́бец Бог еси́ и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Сподо́би, Го́споди:

Хор: Сподо́би, Го́споди, в ве́чер сей без греха́ сохрани́тися нам. Благослове́н еси́, Го́споди, Бо́же оте́ц на́ших, и хва́льно и просла́влено и́мя Твое́ во ве́ки. Ами́нь.

Бу́ди, Го́споди, ми́лость Твоя́ на нас, я́коже упова́хом на Тя. Благослове́н еси́, Го́споди, научи́ мя оправда́нием Твои́м. Благослове́н еси́, Влады́ко, вразуми́ мя оправда́нием Твои́м. Благослове́н еси́, Святы́й, просвети́ мя оправда́нии Твои́ми.

Го́споди, ми́лость Твоя́ во век, дел руку́ Твое́ю не пре́зри. Тебе́ подоба́ет хвала́, Тебе́ подоба́ет пе́ние, Тебе́ сла́ва подоба́ет. Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Ектения́ проси́тельная:

Диакон: Испо́лним вече́рнюю моли́тву на́шу Го́сподеви.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Ве́чера всего́ соверше́нна, свя́та, ми́рна и безгре́шна у Го́спода про́сим.

Хор: Пода́й, Го́споди. (На каждое прошение)

Диакон: А́нгела ми́рна, ве́рна наста́вника, храни́теля душ и теле́с на́ших, у Го́спода про́сим.

Проще́ния и оставле́ния грехо́в и прегреше́ний на́ших у Го́спода про́сим.

До́брых и поле́зных душа́м на́шим и ми́ра ми́рови у Го́спода про́сим.

Про́чее вре́мя живота́ на́шего в ми́ре и покая́нии сконча́ти у Го́спода про́сим.

Христиа́нския кончи́ны живота́ на́шего, безболе́знены, непосты́дны, ми́рны и до́браго отве́та на Стра́шнем Суди́щи Христо́ве про́сим.

Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́, и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Я́ко Благ и Человеколю́бец Бог еси́ и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Иерей: Мир всем.

Хор: И ду́хови твоему́.

Диакон: Главы́ на́ша Го́сподеви прикло́ним.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Бу́ди держа́ва Ца́рствия Твоего́ благослове́на и препросла́влена. Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Лития́:

Стихиры Иверской иконы Божией Матери, глас 8:

Стихира: Прииди́те, празднолю́бцы и по́стников сосло́вие,/ ве́рою соше́дшеся, хвале́бныя пе́сни принесе́м Мари́и Присноде́ве,/ днесь бо наста́ све́тлое торжество́,/ явле́ние честны́я Ея́ ико́ны И́верския,/ ю́же обстоя́ще со стра́хом и любо́вию, воспои́м Богоро́дице:/ ра́дуйся, неисповеди́мая ра́досте всем;/ ра́дуйся, о́бразом Твои́м святы́м нас просвеща́ющая;/ ра́дуйся, всем похвала́ и утвержде́ние;// ра́дуйся, спасе́ние душ на́ших.

Стихира: Что Тя нарече́м, Богоро́дице Де́во:/ столп ли о́гненный, к ве́чному насле́дию нас веду́щий;/ сте́ну ли кре́пкую, я́ко правосла́вный род защища́еши;/ стра́жа ли неусы́пна, я́ко оби́тель Твою́ охраня́еши и спаса́еши./ Те́мже от належа́щих бед избавля́еми, возопии́м Влады́чице:/ ра́дуйся, благи́х вино́вная,// изве́стное христиа́н упова́ние.

Стихира святых отцо́в, глас 3:

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.

Стихира: Апо́стольских преда́ний/ изве́стнии храни́телие бы́сте, святи́и отцы́,/ Святы́я бо Тро́ицы единосу́щное, правосла́вно научи́вше,/ А́риево хуле́ние собо́рне низложи́сте,/ с ни́мже и Македо́ния духобо́рца обличи́вше,/ осуди́сте Несто́рия, Евти́хия и Диоско́ра,/ Саве́ллия же и Севи́ра безгла́внаго./ И́хже пре́лести испроси́те изба́витися нам,// нескве́рну на́шему житию́ в ве́ре сохрани́тися, мо́лимся.

Стихира Иверской иконы Божией Матери, глас 5:

И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Стихира: Ра́дуется Афо́н,/ ликовству́ет оби́тель И́верская,/ торжеству́ет и вся страна́ Росси́йская:/ Бо́жия бо Ма́терь чудотво́рным Свои́м о́бразом ми́лостивно нас посети́ла есть,/ да́рует же нам в ну́ждах по́мощь, в ско́рбех утеше́ние,/ в боле́знех исцеле́ние, в беда́х избавле́ние// и всем ве́рным ве́лию ми́лость.

Диакон: Спаси́, Бо́же, лю́ди Твоя́ и благослови́ достоя́ние Твое́, посети́ мир Твой ми́лостию и щедро́тами, возвы́си рог христиа́н правосла́вных и низпосли́ на ны ми́лости Твоя́ бога́тыя, моли́твами всепречи́стыя Влады́чицы на́шея Богоро́дицы и Присноде́вы Мари́и, си́лою Честна́го и Животворя́щаго Креста́, предста́тельствы честны́х Небе́сных Сил безпло́тных, честна́го, сла́внаго проро́ка, Предте́чи и Крести́теля Иоа́нна, святы́х сла́вных и всехва́льных Апо́стол, и́же во святы́х оте́ц на́ших и вселе́нских вели́ких учи́телей и святи́телей, Васи́лия Вели́каго, Григо́рия Богосло́ва и Иоа́нна Златоу́стаго, и́же во святы́х отца́ на́шего Никола́я, архиепи́скопа Мирлики́йскаго, чудотво́рца, святы́х равноапо́стольных Мефо́дия и Кири́лла, учи́телей слове́нских, святы́х равноапо́стольных вели́каго кня́зя Влади́мира и вели́кия княги́ни О́льги, и́же во святы́х оте́ц на́ших: святи́теля Михаи́ла, пе́рвого митрополи́та Ки́евскаго, первосвяти́телей Моско́вских и всея́ Руси́: Петра́, Алекси́я, Ио́ны, Мака́рия, Фили́ппа, И́ова, Ермоге́на и Ти́хона, митрополи́тов Моско́вских Филаре́та, Инноке́нтия и Мака́рия. Святы́х, сла́вных и добропобе́дных му́чеников, новому́чеников и испове́дников Це́ркве Ру́сския: Влади́мира, митрополи́та Ки́евскаго, Вениами́на, митрополи́та Петрогра́дского, Петра́, митрополи́та Крути́цкаго, Иларио́на, архиепи́скопа Вере́йскаго, святы́х ца́рственных страстоте́рпцев, преподобному́чениц вели́кия княги́ни Елисаве́ты и и́нокини Варва́ры, преподо́бных и богоно́сных оте́ц на́ших, преподо́бных оте́ц ста́рцев О́птинских, святы́х пра́ведных Иоа́нна Кроншта́дтскаго и Алекси́я Моско́вскаго, святы́х блаже́нных Ксе́нии Петербу́ржския и Матро́ны Моско́вския, святы́х и пра́ведных богооте́ц Иоаки́ма и А́нны (и свята́го имяре́к, егоже есть храм и егоже есть день), и всех святы́х. Мо́лим Тя, многоми́лостиве Го́споди, услы́ши нас, гре́шных, моля́щихся Тебе́, и поми́луй нас.

Хор: Го́споди, поми́луй. (40 раз)

Диакон: Еще́ мо́лимся о Вели́ком Господи́не и отце́ на́шем Святе́йшем Патриа́рхе Кири́лле, и о господи́не на́шем высокопреосвяще́ннейшем митрополи́те (или: архиепи́скопе, или: Преосвяще́ннейшем епи́скопе) имяре́к и о всем во Христе́ бра́тстве на́шем, и о вся́кой души́ христиа́нстей, скорбя́щей же и озло́бленней, ми́лости Бо́жия и по́мощи тре́бующей; о покрове́нии гра́да сего́, и живу́щих в нем, о ми́ре, и состоя́нии всего́ ми́ра; о благостоя́нии святы́х Бо́жиих церкве́й; о спасе́нии и по́мощи со тща́нием и стра́хом Бо́жиим тружда́ющихся и служа́щих оте́ц и бра́тий на́ших; о оста́вльшихся и во отше́ствии су́щих; о исцеле́нии в не́мощех лежа́щих; о успе́нии, осла́бе, блаже́нней па́мяти и о оставле́нии грехо́в всех преждеотше́дших оте́ц и бра́тий на́ших, зде лежа́щих и повсю́ду правосла́вных; о избавле́нии плене́нных, и о бра́тиях на́ших во слу́жбах су́щих, и о всех служа́щих и служи́вших во святе́м хра́ме сем рцем.

Хор: Го́споди, поми́луй. (50 раз)

Диакон: Еще́ мо́лимся о е́же сохрани́тися гра́ду сему́, и свято́му хра́му сему́, и вся́кому гра́ду и стране́, от гла́да, губи́тельства, тру́са, пото́па, огня́, меча́, наше́ствия иноплеме́нников и междоусо́бныя бра́ни; о е́же ми́лостиву и благоуве́тливу бы́ти благо́му и человеколюби́вому Бо́гу на́шему, отврати́ти вся́кий гнев на ны дви́жимый, и изба́вити ны от належа́щаго и пра́веднаго Своего́ преще́ния и поми́ловати ны.

Хор: Го́споди, поми́луй. (Трижды)

Диакон: Еще́ мо́лимся и о е́же услы́шати Го́споду Бо́гу глас моле́ния нас, гре́шных, и поми́ловати нас.

Хор: Го́споди, поми́луй. (Трижды)

Иерей: Услы́ши ны, Бо́же, Спаси́телю наш, упова́ние всех конце́в земли́ и су́щих в мо́ри дале́че, и ми́лостив, ми́лостив бу́ди, Влады́ко, о гресе́х на́ших, и поми́луй ны. Ми́лостив бо и человеколю́бец Бог еси́, и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́, и Сы́ну, и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно, и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Иерей: Мир всем.

Хор: И ду́хови твоему́.

Диакон: Главы́ на́ша Го́сподеви прикло́ним.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Влады́ко многоми́лостиве, Го́споди Иису́се Христе́, Бо́же наш, моли́твами всепречи́стыя Влады́чицы на́шея Богоро́дицы и Присноде́вы Мари́и, си́лою Честна́го и Животворя́щаго Креста́, предста́тельствы честны́х Небе́сных Сил безпло́тных, честна́го, сла́внаго проро́ка, Предте́чи и Крести́теля Иоа́нна, святы́х сла́вных и всехва́льных Апо́стол, и́же во святы́х оте́ц на́ших и вселе́нских вели́ких учи́телей и святи́телей, Васи́лия Вели́каго, Григо́рия Богосло́ва и Иоа́нна Златоу́стаго, и́же во святы́х отца́ на́шего Никола́я, архиепи́скопа Мирлики́йскаго, чудотво́рца, святы́х равноапо́стольных Мефо́дия и Кири́лла, учи́телей слове́нских, святы́х равноапо́стольных вели́каго кня́зя Влади́мира и вели́кия княги́ни О́льги, и́же во святы́х оте́ц на́ших: святи́теля Михаи́ла, пе́рвого митрополи́та Ки́евскаго, первосвяти́телей Моско́вских и всея́ Руси́: Петра́, Алекси́я, Ио́ны, Мака́рия, Фили́ппа, И́ова, Ермоге́на и Ти́хона, митрополи́тов Моско́вских Филаре́та, Инноке́нтия и Мака́рия. Святы́х, сла́вных и добропобе́дных му́чеников, новому́чеников и испове́дников Це́ркве Ру́сския: Влади́мира, митрополи́та Ки́евскаго, Вениами́на, митрополи́та Петрогра́дского, Петра́, митрополи́та Крути́цкаго, Иларио́на, архиепи́скопа Вере́йскаго, святы́х ца́рственных страстоте́рпцев, преподобному́чениц вели́кия княги́ни Елисаве́ты и и́нокини Варва́ры, преподо́бных и богоно́сных оте́ц на́ших, преподо́бных оте́ц ста́рцев О́птинских, святы́х пра́ведных Иоа́нна Кроншта́дтскаго и Алекси́я Моско́вскаго, святы́х блаже́нных Ксе́нии Петербу́ржския и Матро́ны Моско́вския, святы́х и пра́ведных богооте́ц Иоаки́ма и А́нны (и свята́го имяре́к, егоже есть храм и егоже есть день) и всех святы́х. благоприя́тну сотвори́ моли́тву на́шу, да́руй нам оставле́ние прегреше́ний на́ших, покры́й нас кро́вом крилу́ Твое́ю, отжени́ от нас вся́каго врага́ и супоста́та, умири́ на́шу жизнь. Го́споди, поми́луй нас и мир Твой, и спаси́ ду́ши на́ша, я́ко благ и человеколю́бец.

Хор: Ами́нь.

Стихи́ры на стихо́вне:

Стихиры воскресные, глас 3:

Стихира: Стра́стию Твое́ю, Христе́,/ омрачи́вый со́лнце/ и све́том Твоего́ Воскресе́ния,/ просвети́вый вся́ческая,// приими́ на́шу вече́рнюю песнь, Человеколю́бче.

Стих: Госпо́дь воцари́ся,// в ле́поту облече́ся.

Стихира: Живоприе́мное Твое́ воста́ние, Го́споди,/ вселе́нную всю просвети́,/ и Твое́ созда́ние истле́вшее призва́./ Те́мже кля́твы Ада́мовы изме́ншеся, вопие́м:// Всеси́льне Го́споди, сла́ва Тебе́.

Стих: И́бо утверди́ вселе́нную,// я́же не подви́жится.

Стихира: Бог сый неизме́нен,/ пло́тию стражда́ измени́лся еси́,/ Его́же тварь не терпя́щи ви́сяща зре́ти,/ стра́хом прекланя́шеся,/ и стеня́щи пое́т Твое́ долготерпе́ние:/ соше́д же во ад, тридне́вен воскре́сл еси́,// жизнь да́руя ми́рови, и ве́лию ми́лость.

Стих: До́му Твоему́ подоба́ет святы́ня,// Го́споди, в долготу́ дний.

Стихира: Да род наш от сме́рти, Христе́, изба́виши,/ смерть претепе́л еси́:/ и тридне́вен из ме́ртвых воскре́с,/ с Собо́ю воскреси́л еси́,/ и́же Тя Бо́га позна́вших:/ и мир просвети́л еси́.// Го́споди, сла́ва Тебе́.

Стихира святых отцов, глас 4:

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.

Стихира: Моле́бную па́мять днесь Богоно́сных отце́в,/ от всея́ вселе́нныя собра́вшихся/ во све́тлем гра́де Нике́йстем,/ правосла́вных собра́ния, благоче́ствующе ве́рно, пра́зднуем:/ си́и бо лю́таго А́рия безбо́жное веле́ние благочестному́дренне низложи́ша,/ и от Кафоли́ческия Це́ркве собо́рне того́ изгна́ша,/ и я́сно Сы́на Бо́жия Единосу́щна и Соприсносу́щна, пре́жде век Су́ща,/ всех научи́ша испове́дати во изображе́нии ве́ры,/ изве́стно и благоче́стно сие́ изложи́вше./ Те́мже и мы, Боже́ственным их повеле́нием после́дствующе,/ изве́стно ве́рующе, слу́жим со Отце́м Сы́ну и Ду́ху Всесвято́му// во Еди́ном Божестве́, Тро́ице Единосу́щней.

Стихира Иверской иконы Божией Матери, глас 5:

И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Стихира: Прииди́те, вси мона́си и мирсти́и,/ просла́вим Пречи́стую Де́ву Богоро́дицу:/ днесь бо, ра́ди свяще́нныя ико́ны,/ в мо́ри путие́ Ея́ и стези́ Ея́ в вода́х мно́гих:/ от Нике́и бо в столпе́ о́гненне понт морски́й ко Афо́ну прехо́дит/ и дар прише́ствием Свои́м ве́рным подае́т./ Мы же, просвеща́еми луча́ми благода́ти,// Хода́таицу спасе́ния на́шего ублажа́ем.

Моли́тва свято́го Симео́на Богоприи́мца:

Хор: Ны́не отпуща́еши раба́ Твоего́, Влады́ко,/ по глаго́лу Твоему́, с ми́ром;/ я́ко ви́деста о́чи мои́ спасе́ние Твое́,/ е́же еси́ угото́вал пред лице́м всех люде́й,/ свет во открове́ние язы́ков,// и сла́ву люде́й Твои́х Изра́иля.

Трисвято́е по О́тче наш:

Чтец: Святы́й Бо́же, Святы́й Кре́пкий, Святы́й Безсме́ртный, поми́луй нас. (Трижды)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Пресвята́я Тро́ице, поми́луй нас; Го́споди, очи́сти грехи́ на́ша; Влады́ко, прости́ беззако́ния на́ша; Святы́й, посети́ и исцели́ не́мощи на́ша, и́мене Твоего́ ра́ди.

Го́споди, поми́луй. (Трижды)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

О́тче наш, И́же еси́ на Небесе́х, да святи́тся и́мя Твое́, да прии́дет Ца́рствие Твое́, да бу́дет во́ля Твоя́, я́ко на Небеси́ и на земли́. Хлеб наш насу́щный даждь нам днесь; и оста́ви нам до́лги на́ша, я́коже и мы оставля́ем должнико́м на́шим; и не введи́ нас во искуше́ние, но изба́ви нас от лука́ваго.

Иерей: Я́ко Твое́ есть Ца́рство и си́ла и сла́ва, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Тропа́рь И́верской ико́ны Бо́жией Ма́тери, глас 1: [1]

Хор: Де́рзость ненави́дящих о́браз Го́сподень/ и держа́ва нечести́вых безбо́жно в Нике́ю прии́де,/ и по́сланнии безчелове́чно вдови́цу,/ благоче́стно чту́щую ико́ну Богома́тере, истязу́ют,/ но та́я но́щию с сы́ном ико́ну в мо́ре пусти́, вопию́щи:/ Сла́ва тебе́, Чи́стая,/ я́ко непроходи́мое мо́ре плещи́ своя́ подаде́,/ сла́ва правоше́ствию Твое́му,// Еди́на Нетле́нная. (Дважды)

Тропа́рь святы́х отцо́в, глас 8:

Препросла́влен еси́, Христе́ Бо́же наш,/ свети́ла на земли́ отцы́ на́ши основа́вый/ и те́ми ко и́стинней ве́ре вся ны наста́вивый,// Многоблагоутро́бне, сла́ва Тебе́.

Благослове́ние хле́бов:

Диакон: Го́споду помо́лимся.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Иерей: Го́споди Иису́се Христе́ Бо́же наш, благослови́вый пять хле́бов и пять ты́сящ насы́тивый, Сам благослови́ и хле́бы сия́, пшени́цу, вино́ и еле́й; и умно́жи сия́ во гра́де сем и во всем ми́ре Твое́м; и вкуша́ющия от них ве́рныя освяти́. Я́ко Ты еси́ благословля́яй и освяща́яй вся́ческая, Христе́ Бо́же наш, и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, со Безнача́льным Твои́м Отце́м, и Всесвяты́м, и Благи́м, и Животворя́щим Твои́м Ду́хом, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь. Бу́ди И́мя Госпо́дне благослове́но от ны́не и до ве́ка. (Трижды)

Псало́м 33:

Иерей: Благослове́ние Госпо́дне на вас, Того́ благода́тию и человеколю́бием, всегда́, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

У́треня

Шестопса́лмие:

Хор: Сла́ва в вы́шних Бо́гу, и на земли́ мир, в челове́цех благоволе́ние. (Трижды)

Го́споди, устне́ мои́ отве́рзеши, и уста́ моя́ возвестя́т хвалу́ Твою́. (Дважды)

Псало́м 3:

Чтец: Го́споди, что ся умно́жиша стужа́ющии ми? Мно́зи востаю́т на мя, мно́зи глаго́лют души́ мое́й: несть спасе́ния ему́ в Бо́зе его́. Ты же, Го́споди, Засту́пник мой еси́, сла́ва моя́ и вознося́й главу́ мою́. Гла́сом мои́м ко Го́споду воззва́х, и услы́ша мя от горы́ святы́я Своея́. Аз усну́х, и спах, воста́х, я́ко Госпо́дь засту́пит мя. Не убою́ся от тем люде́й, о́крест напа́дающих на мя. Воскресни́, Го́споди, спаси́ мя, Бо́же мой, я́ко Ты порази́л еси́ вся вражду́ющия ми всу́е: зу́бы гре́шников сокруши́л еси́. Госпо́дне есть спасе́ние, и на лю́дех Твои́х благослове́ние Твое́.

Аз усну́х, и спах, воста́х, я́ко Госпо́дь засту́пит мя.

Псало́м 37:

Го́споди, да не я́ростию Твое́ю обличи́ши мене́, ниже́ гне́вом Твои́м нака́жеши мене́. Я́ко стре́лы Твоя́ унзо́ша во мне, и утверди́л еси́ на мне ру́ку Твою́. Несть исцеле́ния в пло́ти мое́й от лица́ гне́ва Твоего́, несть ми́ра в косте́х мои́х от лица́ грех мои́х. Я́ко беззако́ния моя́ превзыдо́ша главу́ мою́, я́ко бре́мя тя́жкое отяготе́ша на мне. Возсмерде́ша и согни́ша ра́ны моя́ от лица́ безу́мия моего́. Пострада́х и сляко́хся до конца́, весь день се́туя хожда́х. Я́ко ля́двия моя́ напо́лнишася поруга́ний, и несть исцеле́ния в пло́ти мое́й. Озло́блен бых и смири́хся до зела́, рыка́х от воздыха́ния се́рдца моего́. Го́споди, пред Тобо́ю все жела́ние мое́ и воздыха́ние мое́ от Тебе́ не утаи́ся. Се́рдце мое́ смяте́ся, оста́ви мя си́ла моя́, и свет о́чию мое́ю, и той несть со мно́ю. Дру́зи мои́ и и́скреннии мои́ пря́мо мне прибли́жишася и ста́ша, и бли́жнии мои́ отдале́че мене́ ста́ша и нужда́хуся и́щущии ду́шу мою́, и и́щущии зла́я мне глаго́лаху су́етная и льсти́вным весь день поуча́хуся. Аз же я́ко глух не слы́шах и я́ко нем не отверза́яй уст свои́х. И бых я́ко челове́к не слы́шай и не имы́й во усте́х свои́х обличе́ния. Я́ко на Тя, Го́споди, упова́х, Ты услы́шиши, Го́споди Бо́же мой. Я́ко рех: да не когда́ пора́дуют ми ся врази́ мои́: и внегда́ подвижа́тися нога́м мои́м, на мя велере́чеваша. Я́ко аз на ра́ны гото́в, и боле́знь моя́ предо мно́ю есть вы́ну. Я́ко беззако́ние мое́ аз возвещу́ и попеку́ся о гресе́ мое́м. Врази́ же мои́ живу́т и укрепи́шася па́че мене́, и умно́жишася ненави́дящии мя без пра́вды. Воздаю́щии ми зла́я возблага́я оболга́ху мя, зане́ гоня́х благосты́ню. Не оста́ви мене́, Го́споди Бо́же мой, не отступи́ от мене́. Вонми́ в по́мощь мою́, Го́споди спасе́ния моего́.

Не оста́ви мене́, Го́споди Бо́же мой, не отступи́ от мене́. Вонми́ в по́мощь мою́, Го́споди спасе́ния моего́.

Псало́м 62:

Бо́же, Бо́же мой, к Тебе́ у́тренюю, возжада́ Тебе́ душа́ моя́, коль мно́жицею Тебе́ плоть моя́, в земли́ пу́сте и непрохо́дне, и безво́дне. Та́ко во святе́м яви́хся Тебе́, ви́дети си́лу Твою́ и сла́ву Твою́. Я́ко лу́чши ми́лость Твоя́ па́че живо́т, устне́ мои́ похвали́те Тя. Та́ко благословлю́ Тя в животе́ мое́м, о и́мени Твое́м воздежу́ ру́це мои́. Я́ко от ту́ка и ма́сти да испо́лнится душа́ моя́, и устна́ма ра́дости восхва́лят Тя уста́ моя́. А́ще помина́х Тя на посте́ли мое́й, на у́тренних поуча́хся в Тя. Я́ко был еси́ Помо́щник мой, и в кро́ве крилу́ Твое́ю возра́дуюся. Прильпе́ душа́ моя́ по Тебе́, мене́ же прия́т десни́ца Твоя́. Ти́и же всу́е иска́ша ду́шу мою́, вни́дут в преиспо́дняя земли́, предадя́тся в ру́ки ору́жия, ча́сти ли́совом бу́дут. Царь же возвесели́тся о Бо́зе, похва́лится всяк клены́йся Им, я́ко загради́шася уста́ глаго́лющих непра́ведная.

На у́тренних поуча́хся в Тя. Я́ко был еси́ Помо́щник мой, и в кро́ве крилу́ Твое́ю возра́дуюся. Прильпе́ душа́ моя́ по Тебе́, мене́ же прия́т десни́ца Твоя́.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

Го́споди поми́луй. (Трижды)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Псало́м 87:

Го́споди Бо́же спасе́ния моего́, во дни воззва́х, и в нощи́ пред Тобо́ю. Да вни́дет пред Тя моли́тва моя́: приклони́ у́хо Твое́ к моле́нию моему́, я́ко испо́лнися зол душа́ моя́, и живо́т мой а́ду прибли́жися. Привмене́н бых с низходя́щими в ров, бых я́ко челове́к без по́мощи, в ме́ртвых свобо́дь, я́ко я́звеннии спя́щии во гро́бе, и́хже не помяну́л еси́ ктому́, и ти́и от руки́ Твоея́ отринове́ни бы́ша. Положи́ша мя в ро́ве преиспо́днем, в те́мных и се́ни сме́ртней. На мне утверди́ся я́рость Твоя́, и вся во́лны Твоя́ наве́л еси́ на мя. Уда́лил еси́ зна́емых мои́х от мене́, положи́ша мя ме́рзость себе́: пре́дан бых и не исхожда́х. О́чи мои́ изнемого́сте от нищеты́, воззва́х к Тебе́, Го́споди, весь день, возде́х к Тебе́ ру́це мои́. Еда́ ме́ртвыми твори́ши чудеса́? Или́ вра́чеве воскреся́т, и испове́дятся Тебе́? Еда́ пове́сть кто во гро́бе ми́лость Твою́, и и́стину Твою́ в поги́бели? Еда́ позна́на бу́дут во тьме чудеса́ Твоя́, и пра́вда Твоя́ в земли́ забве́нней? И аз к Тебе́, Го́споди, воззва́х и у́тро моли́тва моя́ предвари́т Тя. Вску́ю, Го́споди, отре́еши ду́шу мою́, отвраща́еши лице́ Твое́ от мене́? Нищ есмь аз, и в труде́х от ю́ности моея́; возне́с же ся, смири́хся, и изнемого́х. На мне преидо́ша гне́ви Твои́, устраше́ния Твоя́ возмути́ша мя, обыдо́ша мя я́ко вода́, весь день одержа́ша мя вку́пе. Уда́лил еси́ от мене́ дру́га и и́скренняго, и зна́емых мои́х от страсте́й.

Го́споди Бо́же спасе́ния моего́, во дни воззва́х, и в нощи́ пред Тобо́ю. Да вни́дет пред Тя моли́тва моя́: приклони́ у́хо Твое́ к моле́нию моему́.

Псало́м 102:

Благослови́, душе́ моя́, Го́спода, и вся вну́тренняя моя́ и́мя свя́тое Его́. Благослови́, душе́ моя́, Го́спода, и не забыва́й всех воздая́ний Его́, очища́ющаго вся беззако́ния твоя́, исцеля́ющаго вся неду́ги твоя́, избавля́ющаго от истле́ния живо́т твой, венча́ющаго тя ми́лостию и щедро́тами, исполня́ющаго во благи́х жела́ние твое́: обнови́тся я́ко о́рля ю́ность твоя́. Творя́й ми́лостыни Госпо́дь, и судьбу́ всем оби́димым. Сказа́ пути́ Своя́ Моисе́ови, сыново́м Изра́илевым хоте́ния Своя́: Щедр и Ми́лостив Госпо́дь, Долготерпели́в и Многоми́лостив. Не до конца́ прогне́вается, ниже́ в век вражду́ет, не по беззако́нием на́шим сотвори́л есть нам, ниже́ по грехо́м на́шим возда́л есть нам. Я́ко по высоте́ небе́сней от земли́, утверди́л есть Госпо́дь ми́лость Свою́ на боя́щихся Его́. Ели́ко отстоя́т восто́цы от за́пад, уда́лил есть от нас беззако́ния на́ша. Я́коже ще́дрит оте́ц сы́ны, уще́дри Госпо́дь боя́щихся Его́. Я́ко Той позна́ созда́ние на́ше, помяну́, я́ко персть есмы́. Челове́к, я́ко трава́ дни́е его́, я́ко цвет се́льный, та́ко оцвете́т, я́ко дух про́йде в нем, и не бу́дет, и не позна́ет ктому́ ме́ста своего́. Ми́лость же Госпо́дня от ве́ка и до ве́ка на боя́щихся Его́, и пра́вда Его́ на сыне́х сыно́в, храня́щих заве́т Его́, и по́мнящих за́поведи Его́ твори́ти я́. Госпо́дь на Небеси́ угото́ва Престо́л Свой, и Ца́рство Его́ все́ми облада́ет. Благослови́те Го́спода вси А́нгели Его́, си́льнии кре́постию, творя́щии сло́во Его́, услы́шати глас слове́с Его́. Благослови́те Го́спода вся Си́лы Его́, слуги́ Его́, творя́щии во́лю Его́. Благослови́те Го́спода вся дела́ Его́, на вся́ком ме́сте влады́чествия Его́, благослови́, душе́ моя́, Го́спода.

На вся́ком ме́сте влады́чествия Его́, благослови́, душе́ моя́, Го́спода.

Псало́м 142:

Го́споди, услы́ши моли́тву мою́, внуши́ моле́ние мое́ во и́стине Твое́й, услы́ши мя в пра́вде Твое́й и не вни́ди в суд с рабо́м Твои́м, я́ко не оправди́тся пред Тобо́ю всяк живы́й. Я́ко погна́ враг ду́шу мою́, смири́л есть в зе́млю живо́т мой, посади́л мя есть в те́мных, я́ко ме́ртвыя ве́ка. И уны́ во мне дух мой, во мне смяте́ся се́рдце мое́. Помяну́х дни дре́вния, поучи́хся во всех де́лех Твои́х, в творе́ниих руку́ Твое́ю поуча́хся. Возде́х к Тебе́ ру́це мои́, душа́ моя́, я́ко земля́ безво́дная Тебе́. Ско́ро услы́ши мя, Го́споди, исчезе́ дух мой, не отврати́ лица́ Твоего́ от мене́, и уподо́блюся низходя́щим в ров. Слы́шану сотвори́ мне зау́тра ми́лость Твою́, я́ко на Тя упова́х. Скажи́ мне, Го́споди, путь во́ньже пойду́, я́ко к Тебе́ взях ду́шу мою́. Изми́ мя от враг мои́х, Го́споди, к Тебе́ прибего́х. Научи́ мя твори́ти во́лю Твою́, я́ко Ты еси́ Бог мой. Дух Твой Благи́й наста́вит мя на зе́млю пра́ву. И́мене Твоего́ ра́ди, Го́споди, живи́ши мя, пра́вдою Твое́ю изведе́ши от печа́ли ду́шу мою́. И ми́лостию Твое́ю потреби́ши враги́ моя́ и погуби́ши вся стужа́ющия души́ мое́й, я́ко аз раб Твой есмь.

Услы́ши мя, Го́споди, в пра́вде Твое́й и не вни́ди в суд с рабо́м Твои́м.

Дух Твой Благи́й наста́вит мя на зе́млю пра́ву.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

После Шестопсалмия