Светлый вечер с прот. Александром Абрамовым (12.08.2016)

У нас в гостях был настоятель Московского храма преподобного Сергия Радонежского в Крапивниках протоиерей Александр Абрамов.

Темы беседы:

• Что означает выражение "нести свой крест"?
• Зачем Богу понадобилось, чтобы Иисус Христос так страдал?
• Какая удивительная реликвия хранится в московском храме преподобного Сергия Радонежского в Крапивниках?

К. Мацан

— «Светлый вечер» на радио «Вера». Здравствуйте, дорогие друзья. В студии Алла Митрофанова...

А. Митрофанова

— ...Константин Мацан.

К. Мацан

— А у нас в гостях сегодня протоиерей Александр Абрамов, настоятель московского храма Преподобного Сергия Радонежского в Крапивниках. Сегодня пятница на 12 августа, через два дня, в воскресенье будет день, который в Церкви имеет разные названия. Одно из них — это Происхождение или Изнесение честных древ Животворящего Креста Господня. И в этом случае наш сегодняшний гость тоже неслучайно сюда попал, и мы скоро узнаем, почему именно отец Александр с нами сегодня, в этот вечер, будет на эту тему размышлять. И много, на самом деле, как ни парадоксально, много тем вокруг этого дня — самого Креста, и символики Креста, и истории Креста, и крестиков, и того, какое место вообще крест занимает в жизни христианина и, стало быть, в жизни очень многих людей. Вот на эти темы будем сегодня общаться.

А. Митрофанова

— А еще этот день называется «Медовый Спас» в народе. И, наверное, это название гораздо более известно большему числу наших слушателей, чем то, которое...

К. Мацан

— Гораздо менее пугающее.

А. Митрофанова

— Гораздо менее загадочное, скажем так. Потому что то, что сказал Костя, здесь с каждым словом буквально нужно разбираться. А Медовый Спас — это что-то прекрасное, хорошее такое, медом пахнет, сладко, вкусно и замечательно. Отец Александр, а почему вообще есть вот эти праздники — Медовый Спас, Яблочный Спас? Есть же ведь еще... Напомните, пожалуйста, как у нас третий Спас называется?
Протоиерей А. Абрамов

— Он, по-моему, называется «Ореховый Спас».

А. Митрофанова

— Ореховый, точно! Ореховый Спас! Спасибо! Видите, у меня, к сожалению, поскольку в летнем режиме уже находится голова, некоторые вещи из нее просто выпадают. Откуда вот эти названия?

Протоиерей А. Абрамов

— Народная религиозность — она всегда требует материального подкрепления духовных вещей. Если праздник Богоявления, то это обязательно еще и Крещение, то есть освящение воды. Если это Преображение Господне, то — плоды: виноград, яблоки. Происхождение честных древ — праздник, который на Руси узнали достаточно поздно, но было ясно, что к этому времени поспевает большая часть урожая, в данном случае — меда. И путем совмещения... Церковный устав не знает освящения меда в этот день, как и не знает молитвы освящения меда. Происходит малое освящение воды в этот день. Но исторически стали освящать мед кроплением, и праздник установился в народном календаре как Медовый Спас — день, когда первый урожай. Причем, Церковь не запрещала, конечно. Есть мнение, что, например, яблоки нельзя есть до тех пор, пока не будет освящен урожай. Типикон эту мысль, кстати, подтверждает.

А. Митрофанова

— Серьезно?

Протоиерей А. Абрамов

— Причем, в очень такой четкой и ясной форме. «Если, — говорит, будут есть яблоки до освящения, то после этого, как освящение совершится, пусть месяц не едят, чтобы не нарушать устав церковный».

А. Митрофанова

— Ничего себе! То есть все яблоки, которые сейчас есть у кого-нибудь дома, нужно срочно вынести на балкон? Нет, на балконе они испортятся. Вынести куда-нибудь и закопать в землю? (Смеется.)

Протоиерей А. Абрамов

— Ну, мы понимаем, что Типикон — это ведь такая книга многослойная, многоплановая, и те предписания, которые были очевидны для людей, живущих в сельской местности и живущих в ритме церковного календаря, причем, на повседневной основе, они не действуют — не действуют во всей полноте в современных городских условиях. Доходит ведь до совершенно каких-то диких представлений, псевдонародных, не имеющих ничего общего с подлинным благочестием. Вот одни, связанные с памятью Иоанна Предтечи: нельзя есть арбуз, потому что, дескать, он напоминает голову Иоанна Предтечи.

А. Митрофанова

— О да!

К. Мацан

— Не только арбуз!

А. Митрофанова

— Капусту еще нельзя есть!

К. Мацан

— Вот да, благочестивая народная религиозность вообще все круглое...

Протоиерей А. Абрамов

— ...связанное с головой...

К. Мацан

— ...предлагает не есть, да. Правда, размеры этого «круглого» — они тоже могут варьироваться. Яблоко тоже, в принципе, круглое, вишня круглая. Ну, то есть в этой логике можно далеко зайти. Наверное, это не то, что имеет отношение к отношениям человека и Бога, все-таки.

Протоиерей А. Абрамов

— Бесспорно, конечно. Потому что намного проще... Мне кажется, это, как многие из феноменов, связано с особенностями зрения. У человека бывают разные болезни зрения — например, близорукость. Ты видишь предметы, которые находятся совсем рядом с тобой. Вот так и здесь — намного проще порадоваться, когда какой-нибудь материальный актив можно из храма принести — например, мед, и уже не так существенно, что значит «он освящен». Ну, раздавали мед. Намного труднее видеть вдаль, намного труднее видеть более сложные явления и намного сложнее — бесспорно, намного сложнее — отказаться от такого совершенно овеществленного видения церковной жизни.

К. Мацан

— Как тогда сформулировать правильное отношение к тому же меду, который будут в воскресенье освящать? Это все-таки... Ну, то есть это как что воспринимать? Как символ чего-то?

Протоиерей А. Абрамов

— Ну, определенно, не как святыню, конечно. Мед святыней быть не может.

К. Мацан

— Безусловно!

Протоиерей А. Абрамов

— Все, что в Церкви освящается, не означает, что прикосновение святой воды делает тот или иной предмет святым. Он делает его благословленным. То есть Церковь говорит: «Да, это добро. Да, это хорошо. Ешьте на здоровье». Ну, как вот естественная позиция нормального человека состоит в том, чтобы сказать «спасибо». Вот, я думаю, этим и должно исчерпываться отношение к тем плодам, которые мы получим в виде благословения после этого праздника.

К. Мацан

— То есть благодарность Богу за дары, за то, чем живем и питаемся?

Протоиерей А. Абрамов

— Да, да. За то, что какая-то еще сфера нашего существования пронизывается прикосновением благодати Божией.

А. Митрофанова

— Вот спасибо Вам за эти здравые замечания. Потому что, честно говоря, бывает обидно даже немного, когда самый главный смысл праздника подменяется вот такими вещественными... ну, не знаю, какими-то вещественными доказательствами того, что действительно в мире есть Божья благодать. И когда, тем более, самая суть праздника сводится вот к таким вещам, это уже как-то... ну, подмена понятий, как мне кажется. Действительно, близорукость такая, которой мы, многие, страдаем. Проще подумать: «Вот мед, это хорошо, пусть он будет в доме», и как-то пройти мимо той самой главной сути праздника, который называется, как Костя сегодня в начале программы уже озвучил, «Происхождение или Изнесение честных древ Животворящего Креста Господня», который, собственно, и будет в воскресенье.

Давайте теперь подробнее об этом празднике поговорим и о его сути.

И предлагаю начать с самого первого слова — «происхождение» или «изнесение». Это что значит? Слово «происхождение» мы понимаем как...

Протоиерей А. Абрамов

— ...»откуда взялся».

А. Митрофанова

— …»откуда взялся», «Вы чьи будете?». В данном случае что значит это слово?

Протоиерей А. Абрамов

— Мы с Вами знаем, что в Софии Константинопольской было очень значительное хранилище реликвий. Самой главной из этих реликвий был Крест Господень. Ну, византийцы, естественно, утверждали, что это целокупный Крест Господень, тот самый крест, что обнаружен царицей Еленой. Мы будем относиться, может быть, несколько сдержаннее — мы скажем, что, наверняка, имелись какие-то очень значительные фрагменты этого креста, которые хранились в реликварии. Было принято... существовали так называемые евлогии, или благословения, когда отдаленные епархии или люди получали частицы этого древа для того, чтобы впоследствии их монтировать в иконы или как-то использовать для почитания. Вот Крест находился — находился в хранилище Святой Софии Константинопольской.

Здесь очень прозаическая ситуация — когда начинались эпидемии... Надо иметь в виду, что Константинополь со времен Стамбула — это мегаполис.

А. Митрофанова

— Он тогда уже им был?

Протоиерей А. Абрамов

— Ну вот население Константинополя в XIV веке было больше, чем население Лондона. И подсчеты здесь не могут быть очень точны, но превосходило 100 тысяч человек. Причем, в отличие от Западной Европы, в Константинополе имелось многоэтажное строительство. Или, например, существовала, практически, близкая к современной система канализации такой городской.

И, тем не менее, Константинополь, при относительно удобном местоположении и хорошем климате, был городом, который тоже постигали эпидемии и разного рода болезни. И вот Крест происходил, то есть исходил и износился из Софии Константинопольской, куда потом он возвращался после этого праздника, и в течение определенного времени на самых значительных улицах совершались богослужения. У него собирали очень много людей. И народ верил, что через это эпидемии можно будет остановить.

Надо сказать, что подобная традиция существовала и в Русской церкви. Она не была обязательно связана с Крестом Господним, но так вот известно, например, что во время чумного бунта 70-х годов XVIII века в Москве народ затоптал архиепископа Амвросия, который запретил... Он боялся, что эпидемия будет распространяться и запретил народу прикладываться к иконе Божьей Матери и, судя по фактам, был не понят. И ныне погребен у входа в малый собор Донского монастыря. То есть и народные убеждения, и исследования говорят о том, что ничего дурного от прикосновения к святыне быть не может, даже при таком, казалось бы, антигигиеническом подходе, когда много людей собирается во время эпидемии. Вот этот Крест таким образом путешествовал по городу и затем полагался обратно на престол или, как тогда говорили, на Великую Трапезну. Вынос Креста, сопровождающийся религиозными церемониями, молебнами и просьбами об исцелении, и составлял содержание начального праздника. Потом туда добавились свидетельства о военных победах русских и византийцев в разное время.

Ну и, наконец, последней фазой установления праздника стало достаточно условное отнесение к этому дню времени крещения Руси. Во всяком случае, с конца XVIII века устойчиво считают, что День Происхождения честных древ Креста Господня — это день, когда князь Владимир совершил Крещение киевлян в Днепре.

А. Митрофанова

— А почему тогда сегодня мы отмечаем День Крещения Руси в день памяти князя Владимира?

Протоиерей А. Абрамов

— Ну, в общем, мы отмечаем не День Крещения Руси в день князя Владимира.

А. Митрофанова

— А уточните, пожалуйста, что это значит.

Протоиерей А. Абрамов

— Мы все же... Князь Владимир, который, естественно, в первую очередь, Креститель Руси, — это человек, который, как мы с Вами понимаем, пережил метанойю, глубокое покаяние, и был человеком после Крещения личной святости. Поэтому Церковь устанавливает и отдельное празднование его памяти. Сам же День Крещения Руси религиозным праздником не является. Это же дата относительно условная и, скорее, историческая, нежели чисто религиозная — день, когда мы вспоминаем, что Русь была крещена. День, когда вспоминается не человек, но событие. Поскольку убедительных доказательств, что это случилось тогда-то и тогда-то, конечно, и летописи не сохранили, то условно относят этот день к Дню происхождения честных древ. Но и факты говорят, конечно, за то, что если киевлян крестили в Днепре, путем погружения, то точно это не было в ноябре или в феврале.

А. Митрофанова

— (Смеется.) Логично!

Протоиерей Александр Абрамов, настоятель московского храма Преподобного Сергия Радонежского в Крапивниках, сегодня в программе «Светлый вечер». И мы говорим о празднике, который в ближайшее воскресенье уже нас всех ожидает. Называется он Происхождение или Изнесение честных древ Животворящего Креста Господня.

Отец Александр, на этот день приходится начало Успенского поста. Как связаны между собой этот праздник и начало поста? И почему вообще все, что связано с Крестом, оказывается в жизни христианина связано с подвигом? Пост — это же ведь тоже подвиг своеобразный. Какая здесь взаимосвязь? Почему обязательно связано это всегда?

Протоиерей А. Абрамов

— Я думаю, что начало поста не связано никак. А вот любой пост, любое такое аскетическое действие христианина — это всегда тема, связанная с подражанием Господу. Некоторым не нравится слово «подражание», потому что оно отсылает к разного рода католическим авторам XIX века. Мы помним, что самой распространенной книгой в конце XIX века на Руси после Библии была книга Фомы Кемпийского «Подражание Христу». Ну, не нравится слово «подражание» — мы его заменим словом «следование», но суть от этого не поменяется. Мы говорим не об имитации Христа, а о том, что самое главное в твоей жизни должно хотя бы вмале повторять то, что Христос заповедовал и в Своей жизни явил людям. И ясно, что в этом случае Вам не избежать... Ну, то есть очнеь трудно себе представить абсолютно сытого, всем довольного, не знающего никаких лишений и абсолютно не входящего в чужие неприятности христианина — это какая-то противоестественная, какая-то гротескная история, пародийная. У тебя всегда будет слабость, у тебя всегда будет немощь. Ты обязательно столкнешься с непониманием, если ты христианин. «Меня гнали — и Вас будут гнать». И Средние века дают нам очень ясную картину того, что человек сосредотачивается при попытке наладить аскетическую жизнь вокруг идеи Креста. И одной из главнейших святынь всегда становится Крест в любом храме. Русские паломники первое, что привозят на Родину начиная с XII века — это обмеры Гроба Господня в виде такой нитки или изображения Креста. И Крест становится не только смысловым центром жизни христианина, но и еще его ясным таким изобразительным символом. Нательный крест, кресты-энколпионы, в которые вкладываются мощи, кресты как благословение. Но за этим очень важно не утратить понимания того, что Крест — точка отсчета Пасхи. Нет Креста — нет Воскресения. А апостол говорит: «Если Христос не воскрес — тщетна вера Ваша». И для нас важнейшим является тот факт, что Крест пуст, а значит, Христос Воскрес.

И поэтому, когда идет Великий Пост, обязательно одна из недель посвящена поклонению Кресту — это середина Великого Поста. Так выходит, что и в Успенском посту мы сталкиваемся со службами, которые прямо нам говорят о Кресте — и по составу службы очень похожи, их служат в лиловых облачениях, совершают поклонение Кресту, выносят поклонные Кресты, чтобы нам сказать, чтобы нам сказать: не забывайте о том, какой ценой Вы куплены, говорит апостол.

К. Мацан

— Как раз к вопросу о цене, об этом Искуплении и о Жертве Христа. Конечно, символика Креста и смысл Креста — это тема необъятнейшая. Можно, наверное, не одну программу, а десяток или сотню об этом говорить. И мы будем говорить о христианстве в целом, всегда, во всех его аспектах начиная с Креста. Но человеку, который, возможно, начинает знакомиться, например, с христианством, как-то узнает евангельскую историю, может в голову прийти вопрос: а зачем нужны были Христу или Богу-Отцу, который Христа послал в мир, такие страдания? Почему нельзя было совершить все те же самые действия без этого... вот именно без этой жертвы, такой страшной? Потому что крестная казнь в те времена была самым страшным наказанием.

А. Митрофанова

— Самым позорным, к тому же.

К. Мацан

— Это гигантские, ну просто немыслимые мучения физические, не говоря уж обо всех остальных. А если совсем вот так банализировать вопрос, почему нельзя было как-то, может быть, более гуманную казнь выбрать Христу для себя, меньше крови? Ведь неужели не было бы того же самого эффекта, не было бы Спасения людей?

Протоиерей А. Абрамов

— Тема, на самом деле, грандиозная. Я бы сейчас лишь на несколько аспектов хотел обратить внимание.

Говорят об искуплении, говорят о Жертве. Но если вопрос жертв, тогда нужно очень ясно ответить прежде на вопрос, кто приносит жертву и кому ее приносит, и из-за чего. В истории Церкви существовала масса ересей, которые и были посвящены тому, чтобы сказать: «Ну, в самом деле, зачем эти сложности? Во-первых, почему нельзя было спасти человечество, не совершая вочеловечения? Зачем нужно было являться на земле и почему нужно было претерпевать настолько невероятные и значительные страдания?» И вот часть еретиков говорила о том, что а никаких страданий в действительности не было. Спаситель их изобразил, а в действительности был бесстрастен, к человечеству тоже бесстрастен, не страдал, Ему не было больно, и Церковь осуждает это представление, конечно же.

Другие говорят о том — в рамках каких-то совершенно юридических представлений, — что нужно было принести умилостивительную жертву Богу-Отцу за погрязший в грехах человеческий род, и меньше, чем Собственного Сына, Бог-Отец не желал принимать. И тогда возникает вопрос о том, каковы отношения Лиц Святой Троицы, если дело обстоит именно таким образом.

К. Мацан

— Что за Бог такой, который, вроде как, Любовь, при этом таких жертв себе требует?

Протоиерей А. Абрамов

— Да. Существует блестящее исследование будущего патриарха Сергия, а тогда епископа Сергия Старгородского. Я уверен, что эта книга, наверное, наиболее точно и корректно говорит нам об Искуплении и вообще о Спасении. Она так и называется — «Православное учение о Спасении». Полагаю, что мы стоим перед важнейшей тайной, реализуемой в Церкви. Недостаточно сказать, что Спаситель в порыве согласился вочеловечиться и затем распяться, потому что тогда это все превращается лишь в эмоциональный акт. Ведь если человека можно было спасти и иначе, то тогда это все просто волевое решение, просто «так захотелось» — значит, здесь нет острой и непосредственной надобности. Ну, для православных людей должно быть ясно, что такая острая и непосредственная  надобность была нужна. Мера греха человеческого действительно превысила все ожидания. И уничтожить этот грех человек сам по себе уже не мог. И войти в тайну уничтожения греха он мог через то, чтобы, не прикасаясь к греху самому, пострадать. А уже человечество определило меру этого греха — то, как оно его возвело на Крест. Бог знал, что хочет Он и что хочет человечество. Человечество довело ненависть к Богу до абсолюта, а победила Любовь Бога к своим людям и любовь людей, которые поверили Богу. Мне кажется, лучше всего... Я очень люблю, как описывает святитель Филарет Московский эти события: «Любовь Отца — распинающая, любовь Сына — распинаемая, любовь Духа Святого — торжествующая Крестную Силу». И, мне кажется, здесь не нужно смущаться, когда мы слышим о распинающей Любви Бога-Отца. Потому что Лица Святой Троицы... Святая Троица есть нераздельное. И дело, конечно, не выглядит таким образом, что Бог-Отец отправил Сына на мучения, а сам оставался безучастным, в каком-то таком монархическом ожидании. Бог сам себя умалил, став единым от рабов, дабы человек мог стать «богами по благодати», как учит нас догматическое богословие. Мне кажется, это наблюдение абсолютно ясно раскрывает смысл снисхождения Бога и искупления.

А. Митрофанова

— Получается вообще такой абсолютно универсальный ответ через такую страшную казнь и страшную смерть, за которой неизбежно последовало Воскресение, — ответ на практически любое страдание, которое дальше здесь возможно, на земле. Потому что если бы все, что тогда произошло в Иерусалиме и на Голгофе конкретно было неким театрализованным действом, некоей фикцией, неким изображением страдания, то тогда, в принципе, мы, живущие сейчас, могли бы так посмотреть на это на все и сказать...

Протоиерей А. Абрамов

— ...и сказать: «Ну и что?»

А. Митрофанова

— «И что нам с того? Мы страдаем больше. У нас есть душевные терзания, у нас есть какие-то там, не знаю, проблемы. У кого-то, может быть, болезнь, у кого-то — недостаток чего-нибудь в жизни, и прочее, и прочее, и нам в этом смысле гораздо хуже». А эта ситуация не дает возможности так сказать. Потому что конечная точка, когда начинаешь думать, что тебе сейчас гораздо хуже, чем кому-нибудь. Это, конечно, не очень хорошая логика — узнать, что кому-то было еще хуже, чем тебе.

Протоиерей А. Абрамов

— Но она ясная.

А. Митрофанова

— Но, вместе с тем, это очень доходчивый пример того, что, вообще-то, в мире был, по меньшей мере, один эпизод, а после этого еще огромное количество святых прошли таким путем...

Протоиерей А. Абрамов

— Но христианские мыслители на это обращают внимание и говорят: «Ложные боги направляют своих адептов на смерть ради самих себя. Подлинный Бог Христос направляет Себя на смерть ради того, чтобы Его последователи не испытывали страданий.

К. Мацан

— Мне всегда казалось, что этот вопрос — а почему, собственно говоря, Бог высшую меру казни для Себя Самого избирает... Хотя нам отец Александр сказал, что это не Он для себя избрал, а люди — люди эту меру казни для него определили... На этот вопрос я для себя однажды такой ответ нашел, что просто Бога не бывает наполовину. Вот если любовь и если Жертва, которую эта любовь диктует, то до конца. Это вот наша, человеческая логика — что «а, может быть, я как-то по-другому пожертвую собой, не так болезненно?» Это у нас есть градация — побольше любить, побольше любить, побольше пожертвовать, а у Бога нет градации — либо все, либо ничего. Вернее, все! Всегда все!

Протоиерей А. Абрамов

— Спаситель абсолютно максималистичен, конечно. И этот Его максимализм, если можно такое слово использовать применительно к неизменному Богу, проявляется, в первую очередь, максимализмом по отношению к себе. Но он только поэтому и требует у человека: «Сыне, отдай Мне сердце!» А сердце — ведь самое ценное, что у нас есть. Мы можем при определенных обстоятельствах расстаться с кошельком, особенно когда это не совсем от нас зависит, мы можем пожертвовать частью здоровья, хотя нам это сложно. Но отдать свое сердце — то, что мы считаем самым сокровенным, — нам очень тяжко. А Бог на меньшее не согласен.

К. Мацан

— Но и сам себя отдает. Потому что если бы это было не до конца, не полностью, не до последней капли, это просто был бы поступок не Бога, а просто человека. А все-таки это был богочеловек.

Протоиерей Александр Абрамов, настоятель московского храма Преподобного Сергия Радонежского в Крапивниках, сегодня у нас в гостях. Потрясающе интересная и глубокая тема — мы обсуждаем в связи с грядущим праздником Происхождение честных древ Животворящего Креста Господня. В студии Алла Митрофанова и я, Константин Мацан. Мы прервемся и вернемся к Вам буквально через минуту.

А. Митрофанова

— Еще раз добрый светлый вечер, дорогие слушатели! Константин Мацан, я — Алла Митрофанова, и в гостях у нас протоиерей Александр Абрамов, настоятель Московского храма Преподобного Сергия Радонежского в Крапивниках.

Мы продолжаем разговор о празднике, который уже послезавтра у нас в календаре и всех нас ждет. Называется он «Происхождение или Изнесение честных древ Животворящего Креста Господня», и о разных аспектах того, что этот праздник значит и как вообще, какое отношение он имеет к нам, людям, живущим через множество веков после того, как произошли события и в Иерусалиме, на Голгофе, когда распяли Спасителя, и после того, как Святая Елена нашла Крест, и после того, как этот Крест носили по Константинополю, — вот какое отношение в практической плоскости все это имеет к нам?

Вы знаете, мне бы хотелось сейчас немножечко, если позволите, снизить пафос — простите меня за это. Я вспоминаю эпизод из фильма «Покровские ворота», где, помните, Маргарита Павловна такая — ее новый муж все время говорил: «О, натюрлих, Маргарита Павловна!»...

К. Мацан

— Да-да...

А. Митрофанова

— Вот как она защищала свое право «заботиться» (заботиться — в кавычках) о своем первом муже.

Протоиерей А. Абрамов

— «Это мой крест».

А. Митрофанова

— Да. Она буквально становилась в дверном проеме, распахивала руки и ноги и говорила: «Это мой крест, и нести его мне!» Говорила она применительно к своему кроткому, такому смиренному и затюканному ею мужу, который на самом деле все, о чем мечтал, это освободиться от этой ее удушающей опеки.

И, Вы знаете, в связи с этим возникает вопрос. Когда человек говорит о том, что «это мой крест, и мне его нести», как понять — это действительно то, что ему дано в жизни Свыше, Господом Богом, чтобы он таким образом становился в этой жизни хотя бы чуть-чуть лучше или старался стать, или хотя бы какое-то усилие к этому предпринимал, или это какая-то штука, которая им самим придумана для того, чтобы оправдать свои действия, свои «хотелки» и так далее? Это то, что называется «самодельным крестом» в народе. Отец Александр, где граница? Вот как различить, как отличить одно от другого? Где крест, который христианин призван нести, и почему он вообще призван его нести, и где «крест самодельный»?

Протоиерей А. Абрамов

— Вот для меня здесь совершенно ясна позиция. Я хотел бы сказать, что для меня, когда человек говорит: «Мой крест», это то же самое, как он сказал бы, например, «моя исследовательская деятельность», «мои научные достижения», «мое творчество». Если он говорит так, значит, он просто совсем ничего не понимает, вот совсем ничего не понимает. И тут надо какую-то... начинать с очень простого — с чтения какого-нибудь рисованного Катехизиса или еще чего-нибудь такого. Потому что никакого «моего креста» не существует. Тот человек, который...

Я получил от одного близкого человека на днях е-mail, который говорит о горьком событии — через несколько дней скончается его жена. Это факт такой определенный, и ничего сделать нельзя. И он мне говорит: «Вы знаете, она уже не хочет ни с кем общаться. Давайте встретимся уже на похоронах». Также вспоминаю эпизод, когда один известных ученый уходил из жизни — все хотели приехать, его поддержать, какие-то подарки ему сделать. Он говорит: «Не надо, не приезжайте ко мне сейчас в больницу, не приезжайте ко мне домой — приезжайте, когда будете меня хоронить». Мне всегда кажется, что когда человека постигают очень существенные события, которые мы обычно соотносим с крестоношением, человек об этом мало кому говорит, и если говорит, то уж, конечно, не в рекламных каких-то целях. Он просто делает то, что ему диктует его сердце. Поскольку крестоношение — это абсолютно христианский образ, то он должен делать то, что ему диктует его христианское сердце.

Мы очень часто — из распущенности, в первую очередь — под Крестом разумеем какие-то малозначительные неприятности, которые вполне преодолимы, и, по большому счету, никакого воздействия на душу не оказывают. Вот Владимир Семенович Высоцкий на эту тему пел: «Это не горе, если болит нога». Действительно, это не горе, если болит нога. И люди, которые, как Маргарита Павловна, и иные, рассуждают о собственном опыте ношения Креста, этого опыта не имеют и вредят людям, которые хотят разобраться в ситуации и выслушивают профанов и кликуш.

Вот для меня, например, несомненным «красным флажком» является ситуация, при которой мне кто-нибудь говорит: «Вот, Вы знаете, я в своих молитвах Вас помяную». Господи, упаси Боже!

А. Митрофанова

— (Смеется.)

Протоиерей А. Абрамов

— Потому что... В своих — не надо. Потому что я бы вот не дерзнул сказать о своей молитве. Ну, мы какие-то, действительно, попытки предпринимаем, какие-то писки к Богу издаем... Не знаю... Существовала средневековая максима — вопрос, который задавался поступающему в университет, силлогизм: «Свят ли тот святой, который о себе знает, что он святой?» Поэтому...

А. Митрофанова

— А что, кстати, отвечать на такой вопрос?

Протоиерей А. Абрамов

— Нет, не свят.

А. Митрофанова

— Не свят.

Протоиерей А. Абрамов

— Нет, не свят. Потому что сознание собственной греховности, исключающее возможность о себе думать как о святом, является, конечно, естественным атрибутом святого человека.

А. Митрофанова

— Так поэтому люди, которые... Я не знаю, у меня есть несколько человек в жизни — наверное, счастливые, действительно, — которые для меня просто какое-то воплощение любви. Вот они, знаете, настолько такие настоящие христиане — не по букве, а по духу, по образу жизни, по отношению к людям окружающим — к близким, к дальним, ко всем. И когда однажды я, по-моему, с одним таким человеком говорила, очень серьезный был такой глубокий разговор, и он сокрушался о том, что он, Вы знаете... Говорит: «Я плачу о том, что я не имею любви. Я не умею любить по-настоящему». Я такая сидела и думала: «Да, всем остальным надо замолчать в этот момент. Потому что если такой человек про себя говорит, что он не умеет любить»... А от него, знаете... Он же все время отдает себя, Отдает. Отдает себя самого, то, что он имеет, начиная с каких-то материальных благ, которых у него там с гулькин нос, извините, но он и последнее готов отдать, и заканчивая своим временем, какими-то драгоценными советами и прочее, и прочее. И вот человек, который все время себя отдает. Он говорит, что он не умеет любить. Да, я понимаю, о чем Вы говорите, отец Александр. (Смеется.)

К. Мацан

— Вот мы сейчас поговорили про такой неприятный, наверное, всем — неприятный или непонятный, настораживающий тип людей, которые как-то вовне, вслух, в беседе говорят, что «вот у меня крест такой-то». Но давайте представим себе человека, который так не поступает, никому о своем кресте ничего говорить не собирается, но наедине с самим собой пытается все-таки понять: «Вот эти обстоятельства — как мне к ним относиться? Значит ли фраза «Возьми свой крест, иди за Мной» — для меня вот, внутренне, — не знаю, заниматься нелюбимым делом, принимать какие-то неприятные для меня условия, которые можно было бы отвергнуть. Я по смирению специально, чтобы себя вот как-то стеснить, уничижить, поставить в тяжелую ситуацию, в которой, вероятно, должен как-то дух мой проснуться, — я их принимаю, эти условия». Вот эта логика — она в русле все-таки следования евангельской максиме о несении креста, или что-то другое здесь имеется в виду?

Протоиерей А. Абрамов

— Я, со своей стороны, думаю, что нет ничего более далекого, чем христианство и мазохизм.

А. Митрофанова

— (Смеется.) Спасибо, отче!

Протоиерей А. Абрамов

— И я вот припоминаю какие-то первые паломничества, которые, будучи дьяконом... в которых я участвовал, может быть, в начале 90-х годов, в середине 90-х годов. И вот я помню, какие были ужасные бытовые условия. Не потому, что их специально создавали, а потому что невозможно было. Все спали на полу в храме в спальных мешках. Не было никаких паломнических гостиниц, ничего этого не было. А сейчас все есть. И есть люди, которые нарочито хотят продолжать спать на полу в храме в спальном мешке. И это выглядит противоестественно, потому что это игра в смирение. Изменились обстоятельства. Вам нет нужды. Ведь это же прямое посрамление человеческого достоинства.

К. Мацан

— «Игра в смирение» — хороший термин.

Протоиерей А. Абрамов

— Это прямое посрамление человеческого достоинства. Когда человек...

Вот то, что Вы спросили, мне самому представляется очень-очень важным. Ведь есть человек безыскусный и правда страдающий, а где ему найти модель поведения, как он должен поступать? Ну, хорошо, ему скажут: «Ты несешь свой крест». Он скажет: «Куда я его несу? Почему я его несу? Почему только я его несу? Зачем это?» Чем это завершится?

И очень существенным мне кажется здесь образ Симона Киринеянина. «Того Ему же сводеша понести Крест» — то есть тому, кому довелось помочь Христу нести Крест. Даже Христу понадобилась помощь в последние минуты в несении этого Креста. Поэтому когда мы слышим, на мой взгляд, совершенно дикие слова о том, что «никому не дается креста не по силам»... Всем даются кресты не по силам. Спасителю был дан Крест не по силам. Но находится свой Симон Киринеянин, находится — в образе ли всей Церкви, в образе ли друзей, близких людей, иногда посылаемых даже в наше время святых угодников, которые, как метеор, пронесутся мимо, но согреют тебя чем-то. У каждого Спасителя найдется свой Симон Киринеянин. И ты крест почти всегда не будешь нести один. Вот об этом апостол говорит: «Носите тяготы друг друга, и так Вы исполните Закон Христов». Это не мешки на себя нагрузить с кирпичами и потом гордиться: «Вот у меня мешок потяжелее, чем у соседа». А ведь намного тяжелее, даже, чем какие-то собственные жизненные обстоятельства переносить мирно, намного тяжелее помогать другому человеку.

Было такое представление — оно отражено в литературе XVIII-XIX веков: самый трудный удел на свете — это воспитывать детей и молиться.

К. Мацан

— О да! (Вздыхает.)

Протоиерей А. Абрамов

— Потому что молитва — это дело очень тяжкое. А если ты еще не только молитвенно помогаешь тому, кто слабее тебя, кто нуждается в тебе, то вот тебе никакой не придуманный, свой собственный крест. Только вот его не надо как крест воспринимать, а как то дело, которое ты для Христа совершаешь, как Симон Киринеянин. Он же не размышлял там и не взвешивал Крест Спасителя, не размышлял, а не случится ли так, что его сейчас примут за одного из тех, кто был с Галилеянином, и не окажется ли он в околотке в ближайшее время.

К. Мацан

— Да, и не гордился потом тем, что пришлось сделать.

Протоиерей А. Абрамов

— ...да-да, «я вот принял участие».

А. Митрофанова

— Он, кстати говоря, по-моему, даже не очень-то и хотел. Казалось бы, в такой момент. Вот Спаситель, вот Его ученики, любой может подскочить — ну, как нам сейчас, из нашего времени может показаться. Любой может в этот момент подскочить и сказать: «Давай, конечно же, я Тебе помогу». Это же так ответственно и прекрасно — помочь Христу нести Его Крест на Голгофу. Когда еще в жизни такая возможность предоставится? А в реалиях того времени это человек, которого просто легионеры выбрали из толпы, «один из», которому сказали: «Иди-ка вот, давай-ка, потащи!» Не то, чтобы это было даже его каким-то добровольным решением. Но уж, тем более, конечно, никакой гордости, действительно, за этим не последовало.

Протоиерей А. Абрамов

— Очень ценно для меня то, что он ничего не сказал. Вот ни одной фразы, приписываемой Симону Киринеянину, нет ни в одном из Евангелий.

К. Мацан

— То есть получается, что, грубо говоря, нет никакой градации — до какой черты это еще просто обстоятельства жизни, а после какой начинается уже крест, который мы несем?

Протоиерей А. Абрамов

— Мне кажется, мы очень склонны мифологизировать обстоятельства своей жизни.

А. Митрофанова

— И драматизировать еще.

Протоиерей А. Абрамов

— И придавать совершенно житейским событиям черты служения, ответственности...

А. Митрофанова

— ...и античной трагедии.

Протоиерей А. Абрамов

— Ну, в общем, да.

А. Митрофанова

— Протоиерей Александр Абрамов, настоятель московского храма Преподобного Сергия Радонежского в Крапивниках сегодня в программе «Светлый вечер» на радио «Вера», и мы говорим о празднике, который будет в ближайшее воскресенье. Он называется Происхождение или Изнесение честных древ Животворящего Креста Господня. Как мы уже в первой части программы разобрались с этим названием, речь идет о том, что в Константинополе периодически, раз в год, крест выносили из храма и ходили с ним по улицам города, совершая молебен для того, чтобы эпидемии и другие бедствия...

Протоиерей А. Абрамов

— ...обошли город.

А. Митрофанова

— ...обошли стороной жителей Константинополя, ну, и вообще всех людей, которые к помощи Божией прибегают.

Отец Александр, у Вас в храме есть совершенно удивительная святыня — огромный крест, три метра, если я правильно помню, в высоту, который весь наполнен частицами еще других святынь. Вы могли бы рассказать, что это за чудесное такое явление? Вот заходишь в храм — а там прямо под потолок взмывает огромный крест.

Протоиерей А. Абрамов

— Дело в том, что патриарх Никон, который совершал плавание по Белому морю в 30-е годы XVII века, попал в кораблекрушение, чудесным образом спасся и был вынесен на остров, который именуется Кий (Онежская губа Белого моря). И пообещал, дал Богу обет, что он соорудит там монастырь.

Спустя примерно 20 лет Алексей Михайлович дал ему такое разрешение. Разрешение было датировано 1656 годом, и Никон задумал ни с чем не сопоставимый, грандиозный действительно проект: он увозит из Палестины, заказывает в Палестине крест размером с Крест Христовый, или, как тогда говорили, «в меру Креста Христова». Он высотой действительно примерно три метра — 310 сантиметров на 192. Это тау-крест так называемый — не так, как мы привыкли видеть в нательном кресте, а верхняя перекладина закрывает крест, образуя тем самым букву «Т». Это то самое как раз место, где была табличка с надписанием вины Спасителя — «Иисус Назареянин, Царь Иудейский». И Никон решает, что этот крест отправится туда, где он в свое время спасся, в Крестный монастырь. И для того, чтобы беречь молитвенно, защищать северные рубежи страны, он сопроводит этот крест святынями, которые были в Москве в Оружейной Палате, в Тюремном дворце, и, в общем, все те святыни, которые тогда были в распоряжении патриарха, туда вмонтированы. Там несколько сот частиц мощей, там камни разных святых мест Палестины, в том числе таких, которые... Вот сейчас кто-то улыбнется, а кто-то поверит, но для Никона это было несомненно — например, частица престола, на котором Авраам принимал Пресвятую Троицу, стола, или частица Жезла Моисеева. Резные крестики, отражающие двунадесятые праздники. Таким образом, все то духовное оружие, все те святые угодники Божии оказались собранными мощами вот в этом огромном кресте. Он является самым большим существующим реликварием из того, что мы знаем в современном христианском мире — не только в восточно-христианской традиции, но и в западно-христианской.

А. Митрофанова

— Ничего себе!

Протоиерей А. Абрамов

— И, конечно, удивительно для меня, что такой маленький храм стал «футляром» для такого огромного и по духовному значению, да и просто по искусствоведческому, креста. Крест был отправлен, освящен в День происхождения честных древ и отправлен на Кий-остров с почетом, с артиллерийским салютом. И везде, где он останавливался (а его путь длился довольно долго), делались копии этого креста, некоторые из которых сохранились. И даже эти копии воспринимались людьми и были копиями чудотворными. Были впоследствии составлены, велись записи о том, как кому молитва у креста смогла помочь. Он занимает свое место в этом монастыре, а затем, в годы революции, происходит прямо-таки такая детективная история: крест перевозят на Соловки, помещают его в антирелигиозный музей, пишут на нем немало оскорбительного. Называют, например... «Для чего, — говорит, — так много мощей в одном кресте, что это такое, кому нужны эти предметы божественного универмага?» — писали в газете «Карело-Мурманский край».

А. Митрофанова

— Формулировки-то какие!

Протоиерей А. Абрамов

— И потом крест на некоторое время пропадает. Находится его копия в Эрмитаже. Почему в Эрмитаже — неясно совершенно, в Эрмитаже не существует коллекций отечественного искусства. Ленинградский музей истории религии и атеизма пишет, что крест, по-видимому, утрачен совсем. И действительно, его следов не находится. Замечательный московский священник и искусствовед, ныне живущий, но не служащий в Храме Христа Спасителя, отец Георгий Мартынов проводит очень серьезную работу по тому, чтобы крест найти, о нем рассказать людям. Потому что забвение приходит.

И, наконец, добивается в начале 90-х годов, чтобы его вернули Церкви. Причем, сталкивается с серьезнейшим... Я не хочу здесь рассказывать, какие конкретно были у него сложности с и музейным сообществом... Сталкивается с колоссальными проблемами, с тем чтобы крест вернули в Церковь.

И вот его помещают в храм в Крапивниках. Я думал вначале, что — ну какой смысл... Почему в Крапивники? Почему? Казалось бы, произвольный храм. Ничего подобного! Оказывается, недалеко, по соседству жил патриарх Никон, еще не будучи патриархом, и его, так сказать, Никоновский крест, совершив круг из российской столицы на крайние северные рубежи, возвращается в российскую столицу, да еще и в то же место, где Никон жил.

А. Митрофанова

— Ничего себе! А люди, которые, простите, выбирали это место для локации креста, они об этом знали?

Протоиерей А. Абрамов

— Они руководствовались совершенно случайными соображениями. Еще один человек, который в нашей истории имеет значение, это артист Юрий Соломин. Он один год, с 1990-го по 1991-й, был министром культуры Российской Федерации, и он распорядился, чтобы разные раритеты, с точки зрения Министерства культуры (иконы, которые были, например, задержаны на таможне и возвращены, или какие-то святыни, которые найдены, например, готовыми к списанию, исчезновению из музейных описей или еще как-то), святыни со сложной судьбой были как-то возвращены в храмы, в которых ничего не осталось. Часть храмов возвращалась Церкви — в них хотя бы какое-то убранство было, здесь не было ничего. И таким, с формальной точки зрения, случайным способом (а с неформальной, конечно, ясно, неслучайным) крест возвращается в наш храм, где и занимает центральное место.

А. Митрофанова

— Потрясающе! Юрий Соломин, оказывается, имел к этому прямое отношение!

Протоиерей А. Абрамов

— Юрий Мефодьевич Соломин имел к этому прямое отношение. Мы с ним встречались, беседовали на эту тему. И он даже припомнил эту святыню, хотя ему сейчас за 80 лет, и ее сложную судьбу.

А. Митрофанова

— Отец Александр, а насколько вообще это известная святыня в Москве? Как часто к Вам приходят люди, чтобы именно рядом с этим крестом постоять, помолиться и как-то себя в присутствии Бога осознать, что ли?

Протоиерей А. Абрамов

— Становится более и более известной. Я совершенно убежден, что это святыня, превосходящая по значению и Москву, и даже Русскую Православную церковь, потому что сам замысел — он, конечно, мистически очень мощный, сложный, многоплановый. Сама идея собрать в одном кресте столь значительные святыни — она не пришла бы в голову человеку, мистически не одаренному. А Никон, конечно, был человеком очень религиозно-интуитивно богатым. И, помимо всего прочего, это невероятное, значительное произведение искусства. Крест обит басмой. Во время ранних большевистских лет там уворовали многое, какие-то святыни пропали, отодрали листовое золото, которое было с задней стороны креста, но басма, например. осталась. Ее прямо сейчас можно в Музей современного искусства отправить — она настолько ультрасовременно выглядит. Она напоминает рисунок кардиограммы. Для XVII века это, конечно, крайне необычно.

Но самое главное, безусловно, не искусствоведческое значение, а то, что, как я думаю, для Никона вот это собирание мощей не было формой духовного коллекционирования или попыткой устроить какой-то языческий оберег. Мне кажется, он так хотел подвизать всех доступных святых, к которым тогда обращались, которых любили, на защиту страны, на защиту своего Отечества и на помощь людям. И мне вот кажется, что в этом кресте святым очень привольно и хорошо вместе находиться мощами. И я вижу, что он вообще такой теплый и добрый. И люди это видят. Потому что приходят они на Акафист, мы читаем Акафист, тоже необычный, написанный будущим патриархом Сергием Старгородским. В нем нету вот этого непрерывного текста, который завершается рефреном: «Радуйся!», а песнопение каждого икоса завершается словами: «Кресту Твоему поклоняемся, Владыка, и Святое Воскресение Твое славим!» Это богословски очень сильный текст, который как раз будет хорошо ясен человеку нашего времени, потому что написан уже языком ХХ века.

А. Митрофанова

— Удивительно, отец Александр, то, что Вы говорите о патриархе Никоне, и говорите с таким уважением о нем, и говорите о его духовной интуиции и одаренности. Я думаю, что для многих наших слушателей если есть какие-то ассоциации с именем этого человека, то это, прежде всего, конечно, конфликт, переросший в раскол, связанный с именем старообрядцев. Вот что значит — человек больше, чем сумма его поступков. Это единственный вывод, который я в оставшееся время могу сделать сейчас у нас в программе. Наше стереотипное мышление приводит к тому, что мы о патриархе Никоне помним только в связи с этим чудовищным таким... чудовищной раной, которая имела место в нашей истории. А вот, оказывается, есть еще и другое измерение этой человеческой души.

К. Мацан

— Мне стало очень интересно, честно говоря, побывать в храме и посмотреть, собственно говоря, помолиться перед этим Крестом. Я его никогда не видел и, честно говоря, даже никогда не знал, что такой есть. И спасибо Вам большое, что Вы нам и нашим слушателям рассказали. Давайте, во-первых, напомним, что это храм Преподобного Сергия Радонежского в Крапивниках в Москве. А где это конкретно?

Протоиерей А. Абрамов

— Находится в Крапивенском переулке, дом 4. Это ближайшая станция метро «Трубная» — между Петровским бульваром и улицей Петровкой, рядом с Высоко-Петровским монастырем.

К. Мацан

— Ну, самый Центр. Центровее некуда.

Протоиерей А. Абрамов

— Самый Центр, да.

К. Мацан

— Поэтому из любой точки Москвы всем москвичам и гостям столицы, как это принято говорить...

Протоиерей А. Абрамов

— ...очень легко добраться.

К. Мацан

— Да. В общем, приглашаем, пользуясь случаем, к отцу Александру на Акафист.

Протоиерей А. Абрамов

— Добро пожаловать!

А. Митрофанова

— Спасибо Вам за этот разговор, потрясающе глубокий! Протоиерей Александр Абрамов, настоятель московского храма Преподобного Сергия Радонежского в Крапивниках, был сегодня в программе «Светлый вечер» на радио «Вера».

К. Мацан

— Алла Митрофанова, я Константин Мацан. Спасибо за беседу, спасибо дорогим слушателям, и до новых встреч на волнах радио «Вера».

Протоиерей А. Абрамов

— Всего хорошего!