У нас в гостях была певица Светлана Феодулова.
Наша гостья рассказала о своем пути в музыке, о присутствии Бога в жизни, а также впервые поделилась тем, что значит для нее быть мамой «особенного ребенка» и как дочь наполняет ее жизнь светом и радостью.
А. Пичугин
— В студии Светлого радио приветствуем Вас мы — Алла Митрофанова...
А. Митрофанова
— ...Алексей Пичугин.
А. Пичугин
— Сегодня здесь, в этой студии вместе с нами и с Вами мы с удовольствием представляем Вам нашу гостью. Светлана Феодулова — певица, участница шоу «Голос». Здравствуйте.
С. Феодулова
— Здравствуйте!
А. Митрофанова
— Светлана, «колоратурное сопрано» — когда я вижу это словосочетание, у меня внутри все замирает. И когда мы сейчас перед эфиром послушали в Вашем исполнении арию дивы Плавалагуны из «Пятого элемента», в общем, сердце затрепетало не только у меня, но и у всех, кто там сидел и слушал, — и у нашей чудесной Саши-звукорежиссера, и у нашего продюсера по гостям. И только Алексей Пичугин в этот момент...
А. Пичугин
— И у меня! Нет, я все прекрасно слышал! Я тоже трепетал!
(Смеются.)
А. Пичугин
— Я просто не знал, что это колоратурное сопрано, потому что я не знаю, что это такое.
А. Митрофанова
— Расскажите, пожалуйста, что это такое.
С. Феодулова
— Колоратурное сопрано — ну, это обозначение голоса, такой термин. В общем-то, «колоратурное» — это не обязательно относится к женскому голосу и высокому непосредственно. То есть бывает колоратурный бас, колоратурное меццо-сопрано. Само слово «колоратурный» — это «подвижный» голос. Это тот голос, который может исполнять такие очень красивые элементы, трели выпевать. Поэтому, в общем-то, барочную музыку тоже обычно исполняют тоже колоратурные голоса. А обозначение «бас» — это значит низкий мужской голос, колоратурное меццо-сопрано — это подвижный голос женский, но низкий, и колоратурное сопрано — это высокий голос. Есть также колоратурное лирическое сопрано — то есть это более мягкий голос, но тоже подвижный. А вот чистая колоратура, как, в общем-то, мой голос, это такой колокольчик, который совсем вот выходит за рамки, и очень высокий голос, тем не менее, подвижный, и поэтому подвластны высокие ноты и делать также достаточно быстрые трели.
А. Пичугин
— Правда, что у Вас в 2010 году Вы попали в «Книгу рекордов Гиннеса» за самый высокий женский голос на планете?
С. Феодулова
— (Смеется.) Да, правда.
А. Митрофанова
— Я после такого вступления просто не могу нашим слушателям не дать возможности насладиться Вашим голосом. И давайте сейчас, может быть, небольшой фрагмент из арии дивы Плавалагуны, поскольку уж мы ее упомянули, послушаем в эфире. Ну это правда очень красиво. И виртуозно, и вообще — ах!
С. Феодулова
— (Смеется.) Спасибо!
(Звучит Ария дивы Плавалагуны.)
А. Митрофанова
— Ну вот это потрясающее исполнение и тот путь, который Вы уже прошли на музыкальном поприще, и тот, который Вам еще предстоит, это же, на самом деле, колоссальная работа. Вот то, что Вы так легко выписываете такие фантастические трели, это же, наверное, не только от природы дар, но и постоянные вот какие-то годы, годы труда, да? Во сколько лет Вы начали заниматься вокалом?
С. Феодулова
— Это совершенно верно, потому что голос, вот колоратурное сопрано — могу говорить за свой голос непосредственно, — это действительно очень сложный голос в обучении. Очень осторожно нужно обучать эти голоса. Поэтому, действительно, то, что сейчас, это плод... труд, помноженный на труд, на труд, на труд. Не только занятия с педагогами, это также и физический труд был. Потому что в моем случае так сложилось, что я долгое время — девять лет — пела в хоре, и это вызвало некоторую неправильную вокализацию, как бы неправильную постановку голоса, потому что то, что должно было работать при академической постановке голоса, у меня было расслаблено, а то, что, наоборот, должно быть расслаблено, у меня было зажато, потому что я привыкла стоять и петь, достаточно скованно. Поэтому в данном случае приходилось делать очень много гимнастик для того, чтобы какие-то мышцы накачать, какие-то мышцы расслабить. Это также была дыхательная гимнастика Стрельниковой — я очень долго ею занималась, чтобы мягкое небо заработало, был носовой призвук. То есть когда я изначально, в 15 лет показалась педагогам, меня, в общем-то, в какой-то степени спасал верх, потому что он был беспредельный, он был легкий, и вот эти верхние ноты — ну, они были достаточно пустые, не на опоре. То есть это был такой «разобранный» голос. И, видно, есть природа, но надо это все огранять. В принципе, меня очень многие хотели брать к себе в класс — то есть «давай-давай», но изначально как-то не очень складывалось, поэтому я искала, была в поисках педагогов, одно время даже получила «профнепригодность»...
А. Митрофанова
— Серьезно?
С. Феодулова
— ...потому что сказали: «Нет, ничего с этим сделать нельзя, это абсолютно как бы вот материал не...»...
А. Пичугин
— Это до «Книги рекордов Гиннеса» было?
С. Феодулова
— Это до, да. Это было до «Книги рекордов Гиннеса», но незадолго до этого — где-то за год, может быть. (Смеется.) И я очень счастлива, что так в моей жизни сложилось, потому что, Вы знаете, этот путь — он привел меня именно к правильной, я считаю, дорожке, и действительно, так оно сложилось. Вот если мы... Я бы хотела сказать открыто и откровенно — наверное, в этом и был промысел Божий, потому что когда мне поста вили профнепригодность, у меня был какой-то прямо диссонанс в моей жизни, потому что я чувствовала, вот на уровне ощущений понимала, что как же так? — я чувствую, что я должна петь, что я буду петь, что это как-то вот мое призвание. Я это вот прямо ощущала — что не может быть жизни другой. А с другой стороны, как бы мнение профессионалов, педагогов, профессоров, с которыми тоже... В общем-то, я на тот момент так относилась — думаю, ну, как, они же, наверное, знают, что говорят, и как-то... И я, если честно, пошла в храм, поставила свечку и очень-очень попросила, чтобы Господь — Он разрешил это. Вот если как бы мне дано петь, то сказал мне этот путь и как-то выстроил мою судьбу, а если нет, то, значит, как-то вот помог мне смириться, наверное, и пойти по другому пути. Вот Вы знаете, все настолько вот перевернулось — то, что я осталась в вузе, в общем-то, перепела экзамен, после которого мне вот это все как бы вот высказали... И, в общем-то, все сначала сложилось, но, с другой стороны, вот эта ситуация — она настолько активизировала меня... Я как бы поставила себе цель узнать истину, действительно, о моем голосе. Я пошла в консерваторию, в Гнесинку, в ГИТИС, к огромному количеству профессоров и педагогов. Мне важно было узнать разные мнения. И я хотела найти своего педагога. И вот таким образом совершенно случайно я попала к замечательному педагогу — Пушкиной Марии Марковне, которая вот рассказала мне все тайны моего голоса. Она сказала: голос, который мутирует, который очень нестандартно формируется, который действительно, в общем-то, кто, может быть, не знает этих нюансов, может сказать, что это как бы дефект. А на самом деле, если это грамотно вот, правильно выстроить, огранить — очень долго... Она говорит: «Лет пять тебе придется просто вот по три часа каждый день прямо вот работать, работать и работать над голосом, и только тогда может что-то вот получиться, если будешь стараться». И она сразу сказала: «Нельзя научить, можно научиться. Если у тебя есть это желание и стремление, из этого можно сделать просто вот такую диковинку, которой мир еще не знал». И вот она так меня заразила и зажгла вот этим, что я тогда ушла из вуза, и она поставила условие: «Ты будешь заниматься только у меня». И год я, действительно, занималась только с педагогом. И как-то вот так вот у меня пошло-пошло... Потому что потом я попала к американскому педагогу, который раскрыл еще много нового. Потом я попала к замечательному педагогу Мирзаян Ларисе Сергеевне, которая открыла эти верха и научила меня ими пользоваться — вот академически именно. Потом попала в Италию к Жаннетт Пери, у которой в дальнейшем и училась, и занималась, которая сделала фразировку для голоса, и вот эту технику мне помогла как бы освоить, и дыхание. И самое интересное, что эти все педагоги объединились, между собой созванивались, делились успехами. Это удивительно, потому что обычно, знаете, вокальная методика — «это все вот мое, моя ученица», а здесь никто меня не стал ни делить, ни как-то наоборот. Всем было интересно работать над материалом голоса и интересно было сделать, именно действительно достичь результата. Поэтому...
А. Пичугин
— Может быть, в практике всех Ваших четверых педагогов просто никогда не было такого ученика?
С. Феодулова
— Да, это совершенно верно.
А. Пичугин
— И им стало просто настолько интересно, что можно сделать, поэтому они не стали делить?
С. Феодулова
— Да. И вот, я говорю, прямо созванивались и: «Вот, Света сегодня здесь вот это вот спела. А вот здесь вот у нее не получается — может быть, у Вас есть какие-то?..» — «Ну, попробуйте риксы(?), попробуйте вот эту распевку». И они действительно прямо...
А. Митрофанова
— (Смеется.) Слушайте, они консилиум просто устраивали!
С. Феодулова
— Удивительно, да! Я так была счастлива! Представляете, так жизнь развернула, что я попала вот к удивительнейшим, прекрасным педагогам, которые и смогли выстроить голос, и, в общем-то, получилось итальянское образование, и все как-то вот пошло, действительно, по такому вот прямому пути. Нестандартно очень, но это, в общем-то, дало результат.
А. Митрофанова
— Я Вас слушаю и поражаюсь просто. И восхищаюсь, конечно. Вы такую фразу обронили — совершенно случайно: «Вот я очень хотела петь, обошла все вузы, очень хотела найти своего педагога и совершенно случайно встретила вот там, значит, таких-то и таких-то людей». Вы понимаете, что это же случайно так не бывает?
С. Феодулова
— Да.
А. Митрофанова
— Вот это Ваше фундаментальное «хочу» — это знаете как? Вы же запрос посылаете Господу Богу: «Я хочу». И Он в ответ дает все, что Вам нужно, и еще и «с горкой». Вот, то есть еще и «вишенку», понимаете? Еще и итальянское образование. Это такой принцип жизни, который, ну, я, например... Мне кажется, что только так и надо. Вот это «хочу» должно быть обязательно.
С. Феодулова
— Вы знаете, здесь даже не то, чтобы «я хочу» и «пусть будет так». В данном случае я помню свои ощущения, что, конечно же, я этого хотела, и без этого невозможно — я очень хотела бы, чтобы, действительно, меня повернуло, развернуло и привело, в общем-то, наверное, куда меня сейчас привело. На тот момент я об этом только мечтала, но когда вот тогда я пошла в храм, я, на самом деле, отпустила ситуацию. И я вот как-то надеялась — на все будет воля Божья. Вот насколько... Но, конечно же, для себя я поняла, что мне бы хотелось услышать мнение профессионалов. Просто узнать, просто услышать. Вот как-то меня это интуитивно привело, и вот таким образом меня потом повела эта тропинка. И, конечно, все не просто так. И, наверное, действительно иногда есть смысл отпускать ситуацию и как-то вот довериться пути. Тебя берет за ручку и ведет.
А. Митрофанова
— Мне кажется, второе — это очень важный пункт программы. Первый — это вот Вы понимаете, чего Вы хотите, а второй — это Вы доверяете Господу Богу свою жизнь, потому что Он прекрасно знает, чего Вы хотите. А дальше уже — ну, как... Но Вы со своей стороны вот это колоссальное усилие предприняли. И это, может быть, очень важно.
А. Пичугин
— А Вы за время обучения у Ваших педагогов, в том числе и за рубежом, выступали?
С. Феодулова
— Да, выступала, но очень немного, потому что мне, в общем-то, это тоже не разрешали. Не разрешали давать нагрузку на голос, потому что было очень много напетых и уже как бы вот таких сформированных навыков неправильного пения. И когда я выходила тогда на сцену, они как бы преобладали над тем, чему я училась. Поэтому мне, в общем-то... Я выходила на сцену и пела, это были даже такие достаточно хорошие иногда концерты — и с оркестром, но крайне редко, только когда мне это уже позволяли, разрешали педагоги. То есть практика была, но практика была — исключительно те произведения, которые мы делали уже с педагогами и когда они уже считали, что это произведение «впето», и, в общем-то, оно не навредит. Были концерты где-то порядка раз в месяц, может быть, один раз в два месяца — то есть нечастые, но практика, конечно, была.
А. Пичугин
— Я напомню, что в гостях у Светлого радио сегодня Светлана Феодулова, певица, участница шоу «Голос».
А. Митрофанова
— Вы были в команде Александра Градского в шоу «Голос». А он как Вам как педагог?
С. Феодулова
— Ой, он потрясающий педагог. Но на самом деле вот именно вокалу поучиться не удалось. Это как бы было тоже с его стороны правильно, потому что мы, в общем-то, пришли, уже все певцы — с какой-то наработанной техникой, уже со своими привычками. И он сразу сказал: «Я в голос лезть не буду. То есть я туда... Я сейчас слышу какие-то моменты, нюансы, но поправлять Вас не буду, потому что у нас всего один-два урока, а Вам нужно выходить и петь. Поэтому сейчас, на данный момент, пойте так, как умеете, чтоб я Вас ни в коем случае не сбил. Но если хотите, потом, на будущее, можно всегда обратиться». Поэтому по голосу, в принципе... Он, конечно же, какие-то приемы где-то там подсказывал, мы пробовали. Он, конечно... Колоссальный у него багаж и опыта, и он очень хорошо знает и академический вокал, и эстрадный, и подсказывал какие-то моменты фразировки также, так, чтобы это более интересно слушалось где-то — где там лучше больше дать форте, пиано. Конечно же, это вот он делал. Но вот саму постановку голоса он, в общем-то, старался не затрагивать — это чтобы вокалиста не сбить. Ну Вы понимаете — любая наработка это все-таки как бы не один урок, это нужно немножечко «впевать» для того, чтобы выйти на сцену, — хотя бы, там, уроков пять или сколько-то. Такого времени у нас не было. А что касается вот психолога, я считаю, что он потрясающий психолог. Я как бы вот скажу это так вот, образно. Потому что он настолько умеет чувствовать людей... Ну, как бы «психолог» — это такое образное название, как бы я сказала, да? Но он настолько чувствует артистов... То есть он вот к каждому имел свой подход. Вот этот — он видит — «ага, у него звездная болезнь началась», и он как-то мог немножечко где-то там вот приструнить это, но очень мягко и аккуратно, корректно, всегда очень корректно. К кому-то наоборот — он чувствует, что этот человек не уверен в себе сейчас, боится. Он, наоборот, подойдет: «Ты такой молодец! Как ты так настрой... Давай, не бойся, да ты все можешь!» И как-то вот... Это второй вариант. С кем-то пошутить, разыграть его перед выходом — вот к каждому свой был подход. И я прямо вот наблюдала это за кулисами, я думаю — ну надо же, как вот он это понимает и чувствует! Он действительно давал тот самый заряд перед выходом на сцену, чтобы человек вышел и именно чувствовал себя уверенно, комфортно, и это очень здорово. Это действительно очень важно. И он нам об этом говорил — что именно самонастрой перед выходом на сцену — это основная составляющая выступления. Если, там, испугаться выйти... Он говорит: даже если ты хорошо поешь в классе, ты можешь выйти и ничего не спеть, потому что вот это волнение может перекрыть и голос, и образ, и все. Или же наоборот — можно даже что-то недоучить, но иногда настолько разыгрываешься и наполняешься этим адреналином перед выходом на сцену, что выходишь, открываешься, отпускаешь себя — и все получается так, как ты никогда в жизни не пел. То есть такое тоже бывает.
А. Пичугин
— Мне было всегда интересно: вот Вы до шоу «Голос» занимались с огромным количеством преподавателей. Соответственно, у Вас большой багаж и знаний, и работы с педагогами. У достаточного количества Ваших коллег, которые тоже приходили на шоу «Голос», тоже за спиной, в том числе, обучение в высших музыкальных учебных заведениях, работа с педагогами. И тут они попадают к совершенно неизвестным для них людям. Они, конечно, медийные все персоны, но когда попадаешь к ним как к педагогами... Ну, во-первых, чему они могут научить человека, который уже достаточное количество лет занимался профессионально? Я понимаю, что Градский тоже и педагог, и у него огромный опыт, но, тем не менее, Вы же к нему попали не с чистого листа. И, соответственно, для Вас он был... Он, во-первых, может быть, как-то мог даже и испортить то, что было Вам дано до шоу «Голос». Я уж не говорю о том, что там зачастую в наставниках люди, у которых нет опыта преподавания вообще нигде. Вот как с этим быть?
С. Феодулова
— Вы знаете, вот именно тот состав жюри, который был на втором сезоне (я могу про этот состав сказать), я могу сказать, что всем участникам и участникам... Как бы здесь не было такого — «ученик — педагог». Здесь, в принципе, с нами общались как с коллегами. И Александр Борисович — он всегда на «Вы», ну, по крайней мере, со мной и со многими другими участниками. И он говорил: «Вы артисты». И он спрашивал наше мнение. Не просто так: «Я вот здесь вот это делаю, ты здесь это...» Такого не было. Он тоже: «А как ты это чувствуешь? А как, Вы считаете, здесь вот это вот сделать?» Вот мы вместе это собирали все. Он с каждым как бы вот... Это была такая объединенная работа. И, со своей стороны, он не то, что нас как-то учил, а он делился своим опытом, рассказывал свою практику, рассказывал: «Вы знаете, а у меня вот был такой случай»... Где-то нас повеселит, где-то расскажет что-то смешное. Вот это багаж его знаний. Н делился с нами очень щедро этим. Поэтому здесь было больше поделиться опытом, как мастер-класс, нежели прямо там, «ученик, все, я сейчас буду из тебя лепить, что-то собирать». Такого не было, в принципе, ни с одним наставником, когда мы общались с командами другими. Мы очень хорошо сдружились со всеми участниками проекта. В общем-то, такой подход был практически у всех, где была такая вот гармония. И, конечно же, у нас уже, в принципе, было отношение — не как вот это конкурс и ты поступил на первый курс, а конечно же, все уже понимали, что это такое. Уже каждый идет со своим багажом каких-то выступлений. И очень уважительно относились к нам как к коллегам. То есть даже иногда было интересно... Вот у меня было такое общение с другими наставниками, где, наоборот, они ко мне подходили: «Светлана, расскажите, как Вы вот это делаете, а как Вы вот это делаете?». И мы делились опытом, представляете? То есть вот это было именно в такой форме. На самом деле, обстановка, атмосфера была замечательная. Поэтому в данном проекте... Его выстроено было... Это было действительно как мастер-класс, как такой вот... И очень-очень полезный для каждого, я думаю.
А. Митрофанова
— У Вас очень насыщенный гастрольный график.
С. Феодулова
— Да. (Смеется.)
А. Митрофанова
— И у Вас 19 декабря будет концерт в Москве...
А. Пичугин
— В Кремле.
А. Митрофанова
— В Кремле. Да, потом у Вас Рим, потом... У Вас вообще — весь мир у Ваших ног. Про этот Кремлевский концерт расскажите, пожалуйста. Ведь он особенный, ведь он — для деток, да?
С. Феодулова
— Угу.
А. Митрофанова
— Что там будет за программа?
С. Феодулова
— Программа? Я о ней мечтала очень долго. (Смеется.) На самом деле, мне всегда хотелось оперу. Вот я ее чувствовала, я еее чувствовала с детства. Я не только оперу — вообще классическую музыку. Она мне так нравилась, когда я была маленькая. И вот это ощущение я до сих пор несу в себе — такое немножко, может быть даже, детское ощущение, восприятие оперной музыке. Может быть, поэтому после «Голоса» я понравилась детям. У меня вот моя основная аудитория — это дети. Вот удивительно. Я вышла, спела классическую оперу в классическом платье. В общем-то, все это... А в результате в аудитории, оказалось, дети. Ну, в основном, большинство. Потому что очень много писем я получаю, до сих пор получаю — практически, 600 писем в день. То есть это вот огромная идет переписка. И вот я начала так уже более осознанно мечтать — я думаю, это, наверное, тоже как такой знак... Вот меня к этому привело. И сделать такую программу, чтобы, с одной стороны, звучала классика и классические произведении оперные... Но была сказка при этом. Все это было преподнесено в таком сказочном сюжете. Поэтому вот этот концерт и концепция программы называется «Рождественская сказка». В преддверии Рождества мы привлекли замечательного режиссера — Шумилкину Наталью, которая так гармонично успела, смогла вот это все соединить... Я раньше думала — ну как, вот я пою Царицу Ночи, Куклу, Снегурочку, Джильду — это все такие разные оперы. Здесь она кричит, здесь она кукла — это механизм. Здесь она тает, тут — страдает, тут — перевоплощается, тут — принцесса. Как это все объединить в единый сюжет? И в результате действительно придумана такая концепция, линия — это сказка, будет ведущий волшебник, будет девочка, которая засыпает и попадает в эти волшебные миры и перемещается то на бал, то к царице ночи. И вот се это через сказку мы проводим в опере. Но, с другой стороны, дети и взрослые слушают классическую музыку, но все в такой вот сказочной форме. Ну, и также, конечно же, оформление. Мы тоже придали этому большое значение. Это будет экран, и, возможно, лазерный, и костюмы, аналогичные «Цирку дю Солей», и все такое вот красивое, интересное. Вообще, в принципе, для меня вдохновение было — это «Цирк дю Солей». Они цирк вообще перевернули, сделали совершенно другое. Это действительно интересно и взрослым: «Ах!», сидишь и этому поражаешься, потому что такие потрясающие костюмы!», — и, с другой стороны, как бы программа, профессионализм. Вот я то же самое, в принципе, стараюсь сейчас, вот первый шаг, с делать с оперой.
А. Пичугин
— Самое время нам послушать Ваше пение. Правда, это не совсем оперное произведение, но, тем не менее, очень интересно, как оно получилось у Вас. Нет, наверное, ни одного человека, который сейчас у приемников, кто бы не знал песню «Прекрасное далеко». А теперь мы слушаем «Прекрасное далеко» в исполнении Светланы Феодуловой.
(Звучит песня Е. Крылатова «Прекрасное далеко».)
А. Пичугин
— Мы напомним, что это Светлана Феодулова. Все Вы знаете эту песню — «Прекрасное далеко», и Светлана сегодня гость программы «Светлый вечер». Здесь также Алла Митрофанова, я — Алексей Пичугин. Вернемся через минуту.
А. Митрофанова
— Еще раз добрый светлый вечер, дорогие слушатели! Алексей Пичугин, я — Алла Митрофанова. И, напоминаю, в гостях у нас сегодня Светлана Феодулова — певица, участница шоу «Голос», обладательница уникального колоратурного сопрано. В «Книге рекордов Гиннеса» сказано о Светлане, что это самый высокий голос на планете. И мы наслаждаемся общением с Вами и звучанием Вашего голоса. Но, знаете, Светлана, то, что Вы сказали о промысле Божьем в Вашей жизни, о его роли, — мне бы хотелось, чтобы Вы поделились своим опытом проживания вот этого ощущения присутствия Бога в Вашей жизни, когда у Вас родился ребенок. Ведь у Вас особенная дочка, да?
С. Феодулова
— Да.
А. Митрофанова
— Она особенный ребенок. У нее... Ну, если можно об этом сказать, Вы расскажите, пожалуйста, потому что, я думаю, для многих людей Ваш опыт в этом смысле — это такое важное свидетельство.
С. Феодулова
— Ну, Вы знаете, я вот сейчас и вообще, в принципе, уже вижу в ней такого совершенно чудесного, потрясающего Божьего ребенка, ангела, который освещает не только нашу жизнь — вот семьи... Потому что, действительно, у нас очень многое поменялось. У нас очень многое поменялось — ну как — не то, чтобы кардинально ценности, но я действительно переосмыслила очень многие в жизни моменты. И действительно как-то очень многое перевернулось в моей душе с появлением этого ребеночка. И что я могу сказать? Вы знаете, это, наверное, странно прозвучит, но я так невероятно счастлива от того, что у меня такая доченька! У меня солнечный малыш. Поэтому синдром Дауна, как это называют по-научному, — это, в общем-то, действительно такие солнечные детки, которые настолько вот наполнены любовью... У них, как говорят, даже отсутствие вот этой вот злобы как-то... И действительно, я это замечаю за моим ребенком. И я даже не знаю, как сказать, что что-то не так в нашей жизни. Вы знаете, ко всему приспосабливаешься, ко всему... Ну, я бы сказала так. Конечно же, я не знала, когда беременная была, что малыш родится особенный, и в животике особенный малыш. То есть это узнала только после родов.
А. Митрофанова
— Но об этом знал Ваш духовник — каким-то парадоксальным образом.
С. Феодулова
— Да. Дело в том, что когда я была беременная, буквально на первом сроке, вернее, в начале беременности — это был где-то месяц второй-третий, я приехала к архимандриту Ефрему, это мой духовный отец, недалеко от Троице-Сергиевой лавры монастырь находится, в котором он находится. И я была тогда такая вот прямо вот счастливая от этой беременности, это долгожданный как бы вот ребенок... Я на тот момент прямо вот была наполнена такими светлыми чувствами. И я даже вот, если честно, исповедоваться не могла нормально! (Смеется.) Потому что я все время переключалась на то, что я так счастлива, я так счастлива от этого, я так счастлива от этого, я так этого жду! И, Вы знаете, я потом как-то вот обратила вдруг внимание — смотрю, а он стоит и плачет. Прямо вот... Потом он ушел молча туда, где алтарь, вернулся и задал мне очень такой странный вопрос, потому что уже достаточно — ну, с пяти лет — я знаю этого батюшку, и я знаю, что всегда он был за семью, за детей. Естественно, это даже как бы вот не обсуждается, да? — особенно в православном мире. И здесь он меня вдруг спрашивает: «А ты как решила — оставлять ребенка?». Я говорю: «Конечно! Как?..» Мне это... Мне, на самом деле, было очень... Ну как — решила. Я говорю: «Да, конечно». Он говорит: «Молодец. Молодец, правильно, да». Но как-то вот прямо была такая боль в его словах. Я была очень напугана, если честно, этим. И потом он меня отпустил с миром, с ангелом-хранителем и сказал: «Все будет хорошо. И все вообще в жизни будет хорошо у тебя. Все наладится, все... Будет много трудностей, но все будет хорошо. В результате все выровняется. И все вообще в жизни потом выровняется, и будут все счастливы». Вот. Но как-то вот он был в очень большой тревоге. И когда я родила... Я об этом как-то во время беременности не думала, но у меня, естественно, немножечко вот все-таки был такой страх — а может быть что-то случится во время родов? Или как-то вот так: «Почему батюшка все-таки так?..», потому что потом я тоже приезжала к нему на исповедь и как-то вот чувствовала — вот это ощущение какой-то боли в его сердце было. И, Вы знаете, когда я родила, потом, через какое-то время я вдруг поняла, что он уже знал. Вот. И, скорее всего, ну, как вот он... Когда все-таки прозорливые люди, да, батюшки, и вот им открываются какие-то вещи, наверняка, и после этого я вдруг узнала, что в Троице-Сергиевой лавре все старцы получили задание вымаливать меня, беременную, и вымаливали. И мне невероятно повезло, потому что я потом уже это поняла — что действительно ребенок вымоленный. Потому что очень часто детки с синдромом рождаются с огромным количеством патологий, и это действительно так. И это действительно очень сложное испытание. В нашем случае малышка родилась абсолютно здоровой малышкой. Ровно в срок, роды прошли естественным образом, все. Все действительно было хорошо. Но вот как бы как синдром. При этом я получила выписку — «ребенок абсолютно здоров». Она родилась и в весе, и у нее не было даже коротких конечностей, как у них часто бывает. То есть как бы вот... В общем-то, вот так. И я потом задумалась и очень благодарна Богу и старцам, батюшкам, которые вымаливали нас. И я думаю, что эта сила молитвы — она действительно дала такой результат.
И сейчас также тоже... Но, Вы знаете, у меня было уныние на душе. Действительно, я вот как бы, знаете, сейчас чувствую себя, как на исповеди, но я говорю откровенно, потому что, я думаю, каждая мама — она может испытывать, если вдруг родился особенный малыш, может быть, если она не знала об этом... Мне бы хотелось поделиться вот своими мироощущениями и как, может быть, я... Что мне помогло.
А. Пичугин
— Да, поделитесь, пожалуйста. Потому что Вы сидите такая радостная, и видно, что эта радость абсолютно искренняя. А для многих... Ну, для, не знаю, многих или не многих, но для кого-то это конец жизни.
С. Феодулова
— Вы знаете, это не конец жизни — это начало жизни. Потому что — вот я так, по крайней мере, ощутила, — что моя жизнь началась, в какой-то степени, с чистого листа, и этот лист — он был не просто чистый, он был просто вот... в прекрасное далеко. (Смеется.) Потому что был такой период, когда... Ну вот честно, во мне наступил какой-то перелом. Потому что нас очень сильно пугали в роддоме, очень сильно. Сказали, что это вообще ребенок будет... ничего не делать, не сможет ни ходить, ни говорить, и будет просто «овощ» и так далее. Я не знаю, откуда такая была информация, потому что уже давно известно, что детки с синдромом — это абсолютно обычные люди, которые... Они и говорят... Ну, по мере, конечно... То есть надо заниматься. Надо трудиться, да? Надо заниматься. К ним есть особенный подход, и если, в общем-то, эти трудности преодолеть, они так легко преодолеваются, на самом деле, что если бы мне тогда сказали так в роддоме, я бы вообще даже не переживала бы. А здесь, конечно же, было страшно от того, что я не знала, что... Как будет... Но я настолько любила уже эту малышку, я поняла — это частичка себя. И мне захотелось подарить к ее ногам весь мир — чтобы она была в самых красивых платьицах, чтобы она была самой счастливой. И вот чтобы у нее были все вокруг окружающие люди, которые бы ее любили, и она купалась бы в этой любви. И, собственно, Вы знаете, что у меня вот промелькнуло в голове в первую очередь? А что вообще в нашем мире нужно людям? Образование? Ну да, конечно же, это хорошо. Быть физиком, математиком, не знаю, известной личностью? Или что, что, что? В чем заключается?
А. Митрофанова
— Для счастья? Хм-хм...
С. Феодулова
— А вот в том-то все и дело, что для того, чтобы... И потом я поняла: наверное, самое главное — это быть счастливым. А в моих силах — сделать ее счастливой. И в силах каждых мамы и папы, родителей, бабушек, дедушек — сделать счастливыми этих... За счет любви к ним, за счет внимания, отношений. И Ваши дети будут счастливы, и Вы будете счастливы от этого. Поэтому, знаете, вот, во-первых, это мне помогло. Во-вторых, также, если Вас терзают сомнения, или как-то Вы не знаете, как принять решение, как быть, я бы Вам все-таки посоветовала позвонить батюшке. Потому что первый человек, который об этом узнал, это батюшка. Я ему позвонила, сказала, и он подобрал очень верные слова, очень нужные. Ну настолько... Он сказал: «Света, это твой ангел. Ты понимаешь? Это человек, который тебя... всю Вашу семью в Царствие Божие приведет. Это Ваше спасение. Это будет настолько... Ты будешь так счастлива с этим ребенком... Ты даже вот не думай, не слушай никого! Это твое счастье!» И Вы знаете, действительно, так оно и получается. А потом у меня был такой действительно переломный момент, ну, как бы и стресс после родов — это каждая мама, конечно же, испытывает, без этого невозможно, потому что и беременность сложная, гормональные скачки и так далее, и послеродовой стресс. И на фоне этого стресса у меня были разные мысли насчет того, что ну как же так — я же так все правильно делала, так же все правильно! Каждые выходные я ходила в храм, беременная была, причащалась регулярно и так далее. Ну почему?! Вот у меня такое было в голове, потому что я еще не знала, как мне помочь малышке. И я понимала, что это не лечится, что вот это можно корректировать, а вот здесь — как бы вот так. И нас, я еще раз говорю, так сильно напугали, что у меня действительно была страшная картинка перед глазами. И вот у меня такое было, это был такой перелом. Но в результате меня, опять-таки, Господь спас. Это длилось буквально пару дней — у нас случилось так, что у малышки желчь не выходила, и мы уехали в больницу. Мы уехали в больницу, и на тот момент у меня тоже были мысли, что я должна бросить карьеру, посвятить себя только ребенку. Ну, как бы вот очень много было в голове вопросов, не было ответов, и какое-то вот уныние вот было пару дней. И меня вот очень вовремя из этого, мне кажется, Господь все-таки вывел. Потому что мы попали в больницу, и так сложилось, что в пятницу ночью. И лаборатория была закрыта, чтобы взять анализы, и так далее. И мне сказали «ждите до понедельника» и «ничего сделать не можем», И как бы вот... А у ребенка такая ситуация, что здесь как бы ждать нежелательно, я не знаю, что с этим тоже делать. И, Вы знаете, меня нянечка узнала, которая там дежурила: «А, это Вы, вот с высоким голосом! Участница «Голоса», проекта!» Это было тоже там... Всего год прошел после проекта, еще было свежо в памяти. И буквально через какое-то время приехала какая-то женщина на тот момент, в домашней одежде — чувствуется, чуть ли не в халате. Сказала: «Не волнуйтесь. Здравствуйте. Это Вы артистка?» (Смеется.) «Все, не волнуйтесь, сейчас сделаем». Она сразу дала распоряжение, чтобы нас отвезли в лабораторию. У нее взяли все анализы, вплоть даже до тех, которые не нужны были, может быть — там, на щитовидку и так далее. Уже через час были готовы результаты. Ну, не все, конечно, щитовидка — это все долгий процесс, все это попозже, но как бы основные анализы. Эта женщина — я сейчас потом расскажу, кто это — она прямо, как рентген, тоже проанализировала состояние ребенка, все посмотрела и так далее, и сказала: «Все будет хорошо. Сейчас мы поставим капельницу. Хорошо, что мы сейчас вовремя среагировали — до понедельника она могла бы не дожить».
А. Митрофанова
— Ого.
С. Феодулова
— Потому что надо как бы экстренно, да, принимать. Ну, здесь ничего такого страшного нет. Там, видно, сделали УЗИ, сказали, что просто закупорилась там... попал камушек такой как бы вот в проток. И она говорит: «Ну, мы сейчас поставим капельницу, и, скорее всего, все просто естественным образом пройдет». И действительно, так и произошло через два дня. К понедельнику нас уже выписывали. И, Вы знаете, я, на самом деле, столько насмотрелась в больнице — какие вообще бывают случаи в жизни, как болеют детки, к сожалению, и как это тяжело мамочкам... И мы лежали — мы там единственные были, кто с синдромом. А в результате я поняла, что мой ребенок — он самый здоровый из всей больницы. Потому что мы лежали в кардиологии, как бы в таком отделении. И вот, знаете, и тогда у меня пришли сами все ответы на мои вопросы. Я поняла, что, Господи, спасибо, что Ты мне дал вот именно такого ребенка. Что он здоровый, что нас не ждут операции. Ну, как-то вот все познается в сравнении. Потому что как бы можно сидеть и унывать: «Вот у меня у ребенка сопли, и как это ужасно», и еще, и так далее, не задумываясь, что вообще бывает в мире. А с другой стороны, во всем можно найти положительные плюсы, да? Потому что... И также... Вот напоследок я также поняла, что нет, мне нужно также развиваться по карьере. То есть на все вопросы возникли...
А. Пичугин
— А что же делать?.. Что же делать людям, которых не узнают вот так вот, у которых похожие проблемы? Которые приедут с детьми, а им скажут: «Нет, ждите конца выходных»? А их никто не узнает, и они нигде никогда не засветились — ни по телевизору, ни по радио. И вот тут возникает вопрос: неужели у нас в России вот так относятся к людям? Если ты известный, если тебя показывают по телевизору, то мы найдем тебе доктора, найдем, кто приедет в три часа ночи. А если ты просто приехал со своим ребенком — то что?
С. Феодулова
— Вы знаете, все-таки, ну, на самом деле, я не могу сказать, что в России. Я с этим столкнулась и за границей.
А. Пичугин
— То же самое?
С. Феодулова
— И не раз. Когда пока страховку там не оправдали, мне не оказывали помощь ребенку. И это, в общем-то, Европа, да? Хотя у нас как бы...
А. Митрофанова
— Вы в Праге сейчас живете, да?
С. Феодулова
— Да. Ребенок задыхается, у него резкая аллергическая реакция, у нее прямо все — у нее вот там экстренный случай, даже такой. А здесь как бы: «Вот ждите врача, вот ждите страховку, нам нужно подтвердить, нам нужно...» Я говорю: «Да мы заплатим уже! Бог с ней, с этой страховкой!» Понимает, как бы я сталкивалась потом — «скорая» в Европе... Допустим, у нас потрясающая «скорая» в стране. У нас оказывают помощь сразу, моментально на месте. В Европе «скорая» не имеет права вмешиваться в медицинский... Она должна быстро довезти. То есть даже вот у меня у ребенка был действительно такой очень экстренный случай, когда у нее вывелась аллергия на какой-то компонент –съела фрукт, и там, видно, был... Ну, какой-то он, чем-то был этот фрукт напичкан, вот так скажу, наполнен. И поэтому, казалось бы, дайте ребенку хотя бы там (у меня не было под рукой) какого-то противоаллергенного, потому что это было понятно, что это прямо аллергия — прямо вот все, она задыхается, она дышать не может, плачет, от этого еще больше задыхается, потому что ей некомфортно вот это вот... Нет, а нас посадили в «скорую» повезли. То есть как бы вот ну вот сейчас. И мы... Очень долго на самом деле она в этом состоянии находилась, и для меня это было очень непонятно и страшно. Я знаю, что в России бы сразу хотя бы, там, не знаю, супрастин, что-то — вот полтаблеточки или еще что-то уже бы как бы дали, уже бы мы могли как-то выйти из состояния. Потом привезли бы в больницу и уже изучали бы этот вопрос. Я могу сказать, что в России, на мой взгляд, медицина более все равно человечная и гуманная. То есть бывают случаи, много случаев, когда, действительно, в силу каких-то обстоятельств, человеческих качеств можно столкнуться с какими-то... Я тоже не раз сталкивалась. Но, Вы знаете, я сталкивалась не как с плохим, но так и с хорошим. Вот здесь я столкнулась с тем, что в приемном отделении попала на врача, который сказал: «Ждите, все», как бы — и «до свидания». Вот так получилось в приемном отделении. Не знаю, может быть, человек, там, не выспался, в плохом настроении находится. Но вот как-то так. Столкнулась... Это же тоже человеческий везде фактор. Но когда я столкнулась в дальнейшем вообще с врачами... Я не могу сказать, что ко мне было какое-то выделенное отношение. Даже более того, ко мне иногда врач забывал зайти, потому что она говорит: «Вы извините, у меня более тяжелые детки. Вы здесь лежите под капельницей, и все у Вас хорошо — я к Вам...» Ну, то есть... И, в общем-то, это нормально было, потому что действительно более тяжелые детки требуют внимания. И Вы знаете, я столкнулась с тем, что это очень хорошая больница, и очень хороший подход, и очень хорошее отношение. Может быть, так вот, да, случилось в моем случае. Но я считаю, что можно все равно... Бороться нужно, вот что, за своих деток! И за себя, если Вы столкнулись с такой ситуацией. То есть если вдруг Вам отказывают... Мне вот, в силу моего характера, сложно иногда как-то вот попросить, потому что мне сказали «ждите», я пришла в палату, понимаете, и заплакала. Вот у меня такое. Это вот мое ощущение. Я не пробивной такой человек, честно. Вот. А все-таки вот я сейчас уже поняла, что надо ходить и просить, и «как же так?», и вот с лялечкой на руках, и «помогите», и так далее. Да, иногда приходится просить. Но надо бороться и все-таки как бы искать хороших людей. А их, на самом деле, мне кажется, на земле все-таки больше. Потому что как-то вот я сталкивалась с этим. Поэтому мир не без добрых людей. Я Вам честно скажу — я сталкивалась с очень такими сложными ситуациями в моей жизни, когда ко мне приходили на помощь просто так. И я знаю — не потому, что я даже артистка — не артистка... Многие даже не знали, что я артистка. А просто вот потому, что люди хорошие и помогали просто так. И я бы советовала — ну, и Вы помогайте другим людям. Потому что, мне кажется, добро добром возвращается. И все тоже не просто так. В моей жизни были ситуации, когда я вот... Ну, я сейчас помогаю нескольким детским домам, и как бы вот... тоже... Ну, как бы вкладываешь душу бескорыстно. А потом сталкиваешься с тем, что вдруг совершенно случайно, когда тебе нужна помощь... Вот я вдруг замечала — буквально на следующий день возникла какая-то ситуация, и тебе просто совершенно вот звонит человек: «Вы знаете, там вот...» Просто звонит: «Мне дали Ваш телефон, а я — вот такой-то...» Я: «Ах!» И я вдруг понимаю, что мне этот человек может помочь, и совершенно тоже бескорыстно, понимаете, мне приходит помощь. Поэтому, мне кажется, все-таки вот старайтесь открываться миру, верить в мир, в любовь, в добро, и мир откроется Вам, и как бы вот с Божьей помощью все происходит.
А. Пичугин
— Мы напомним, что Светлана Феодулова, певица, участница шоу «Голос» здесь, в программе «Светлый вечер» на Светлом радио. И сразу напомним, что концерт — концерт уже совсем скоро, меньше, чем через неделю, 19-го, правильно, да?
С. Феодулова
— 19 декабря.
А. Пичугин
— 19 декабря в Кремле. Еще раз — может быть, кто-то присоединился к нам чуть позднее — в двух словах напомните, что будет на этом концерте.
С. Феодулова
— Концерт наш называется «Рождественская сказка». Я надеюсь, что получится настоящий праздник для всей семьи — для взрослых и для детей. И мы объединяем несколько, ну, как бы не жанров, а направлений, делаем оперу в такой красочной сказке, преподносим ее так, чтобы слышалась, с одной стороны, классическая музыка, с другой стороны, все было красиво визуально и интересно. И также будет сопровождать сказку сюжет. Прежде всего, мы ориентируемся на детей, чтобы детей привлечь к классической музыке. И как детей, в общем-то, научить слушать классическую музыку? Наверное, вот так — дети живут в сказках, они верят в сказки, поэтому в данном случае мы приводим к классической музыке детей через этот концерт.
А. Пичугин
— Кстати, про сказки. А что за история в 2011 году в Праге произошла, как говорят, похожая на сказку у Вас в жизни?
С. Феодулова
— А какая именно? У меня много историй! (Смеется.)
А. Пичугин
— А вот и я не знаю. Но говорят... Я просто слышал, что какая-то история в 2011
году, которая была похожа на сказку.
С. Феодулова
— Ну, во-первых, где-то в две тысячи... не одиннадцатом году, все-таки, мне кажется, чуть попозже я вообще в принципе попала в Прагу... А, нет, 2011 год, да, все правильно, через год после рекорда, да. Я сейчас уже... И попала в Прагу. Ну как? Сама по себе Прага — она...
А. Пичугин
— ...уже сказка.
С. Феодулова
— Уже сказка, да. Потому что сказочный город — он как-то вот, по крайней мере, тепло меня принял, и я тоже полюбила очень этот город. Он действительно очень красивый.
А. Пичугин
— Пряничный такой.
С. Феодулова
— Пряничный, да, настоящий такой сказочный.
А. Пичугин
— Я первый раз в Прагу приехал на машине откуда-то, причем, въезжал не с той стороны, где аэропорт, как обычно, все туда попадают, а с какой-то горы мы спускались на машине — и вдруг передо мной вот это все на берегу Влтавы открывается — вот эти все домики, которые лепятся один к другому, Карлов мост...
С. Феодулова
— Да, да-да! Там красиво.
А. Пичугин
— И это — да, это совершенно неожиданные ощущения. Причем, не от маленького городка, который где-то в горах затерялся, а именно от столицы.
С. Феодулова
— Ну вот я настолько влюбилась в этот город, что дальше сложилась так моя жизнь, что я в какой-то момент и переехала жить в этот город, и, в общем-то, очень много времени там проводила, хотя в Москве все равно было достаточное количество деятельности, поэтому я, можно сказать, полгода в Москве, полгода в Праге или так вот наездами. Вот так же до сих пор и живу на две страны.
А. Митрофанова
— Свет, а вот две страны — они Вас не разрывают на части? Все-таки здесь у Вас гастроли, концерты, все. В Праге...
С. Феодулова
— ...тоже.
А. Митрофанова
— ...тоже. И другие концерты тоже. И при этом и дочка, а дочке три годика, и хочется с ней, и ей отдавать ту любовь, о которой Вы говорите, это же тоже колоссальный труд. Нет ли такого внутреннего раздрая, что ли? Я на Вас смотрю — Вы сияете. Думаю: вот поискать бы еще где-то таких цельных людей! Как Вы с этим справляетесь — вот чтобы все было настолько гармонично?
С. Феодулова
— Ну, я... Это тоже труд. (Смеется.) Ну как — это труд... Вы знаете, я, на самом деле, утром рано встаю и говорю: «Спасибо!». И когда вот на ночь ложусь, говорю: «Спасибо, Господи, за это прекрасное утро, что все хорошо! Идет снег — значит, спасибо за этот снег!». Как-то вот настраиваюсь на любовь и позитив. Вот я такой человек. Я вот могу существовать, в моем случае, как бы вот именно в таком формате. И ребенок у меня солнечный, тоже такой позитивный! (Смеется.) И мы наполняем с ней друг друга, обмениваемся с ней этими волнами. И, Вы знаете, как-то вот — да, я учусь это гармонично сочетать. Конечно, это очень сложно. И иногда, бывает, конечно же, разлука с дочкой — это очень тяжело. Я скучаю, она скучает. Но, Вы знаете, это удивительно — она маленький взрослый. Вот совсем недавно я уезжала, и перед отъездом она меня не хотела отпускать, то она обняла и как-то вот прямо так прижалась, и вот не хотелось ей, чтобы мама уезжала вечером... А я ей объяснила, говорю: «Сонечка, ну вот у мамы сейчас вот концерт. Мама споет. Ты же любишь, как мама поет, да? Маме нужно немножко поработать. А я потом вернусь. Вот буквально на пару дней сейчас уеду, мы с тобой будем играть, будем с тобой здесь...» Она меня очень внимательно выслушала, потом помахала мне ручкой и сказала: «Мам, я тебя люлю! Пока!» (Смеется.) Вот так вот. И все. И мы с ней обнялись, и она совершенно спокойно меня отпустила. То есть, Вы знаете, это... Вот с ней можно всегда договориться. И мы, во-первых, в Праге живем также и с ребенком. Если переезжаем и у меня какие-то гастроли в Европе, то мы приезжаем с ребенком, и там у нее также... тоже у нас есть родственники, которые тоже с ней играют. И она обожает Пражский град — это ее любимое место, она уже все там знает, где улочки. У нее там даже есть любимое кафе. Это вообще... Я говорю — три года ребенку, а она уже ориентируется! Она лучше меня ориентируется в Праге! (Смеется.) И поэтому мы ездим, в принципе, семьей, и как бы вот с ребенком, я ее беру с собой. И вот очень часто так происходит — когда в Праге, то мы вместе, здесь вместе. Я не могу сказать, что разделяется. На самом деле, жизнь артиста — это нельзя сказать, что он, там, нон-стоп с утра до ночи. Иногда бывает, что, ну, вот утром, допустим, эфир, а вечер у тебя полностью свободный, ты можешь провести его с семьей — допустим, с трех часов дня до самого вечера. Или иногда бывают концерты — они же вечерние. Ну, в семь часов вечера, там, в шесть уехал из дома. А до шести — ты дома. Поэтому мне достаточно много времени удается проводить с ребенком и уделять воспитанию... И у нас потрясающая нянечка тоже, педагог, которая с 30-летним стажем работы с особенными детьми. Поэтому тоже как бы я понимаю, что когда мамы-папы, допустим, нет с ней рядом, с ней квалифицированный и очень надежный человек. Мы уже достаточно долго вместе. Она, конечно, потрясающая. Ей 70 лет, и она прямо вот душу в нее вкладывает. И Сонечка ее обожает. Поэтому как-то вот так сложилось, что есть возможность, в общем-то. Я знаю, что ребенок находится под присмотром, и у нее идет процесс обучения.
А. Пичугин
— А с другой стороны, когда сейчас говорят про жизнь на две страны, мы уже давно не удивляемся, когда люди живут на две столицы — на Москву и Петербург. Мы не удивляемся, когда люди живут, там, на Москву и Екатеринбург. И у нас среди гостей, которые к нам приходят, это очень частое явление. А самолет до Праги летит...
С. Феодулова
— Два с половиной часа.
А. Пичугин
— ...быстрее, чем идет «Сапсан» до Питера.
С. Феодулова
— Да, да!
А. Пичугин
— Опять же, тут вопрос-то, мне кажется...
С. Феодулова
— Ночью вылетаю — и, в общем-то, уже достаточно быстро в Праге. И обратно, в общем-то, так же. Поэтому не могу сказать, что прямо дорога такая сложная. Конечно, перелет — это как бы тяжело, когда частые перелеты. Но тем не менее. То есть это, в общем-то, вполне возможно, и как-то привыкаешь к этому образу жизни. Я не могу сказать, что он такой вот плохой. Я вполне осознаю, что очень многие работают с девяти до семи вечера, и — во сколько? — в восемь-девять дома, включая наши пробки и дороги в Москве.
А. Пичугин
— Поужинать, лечь спать — с утра опять в этот ритм.
С. Феодулова
— Да. По крайней мере, насколько вот у меня больше времени проводить с семьей и ребенком — даже вот с гастролями, с концертами. Конечно, это все будет видно. Так что — «ой, сегодня она интервью, завтра она там...» — на самом деле, я сегодня только интервью, дальше я еду домой, допустим, и буду находиться с ребенком.
А. Пичугин
— А выступлений, кстати, где больше — в России или в Европе?
С. Феодулова
— Всегда по-разному. Как правило, бывает... (Смеется.) Ну, сейчас и там, и там достаточно насыщенно. И в России очень много сейчас, конечно же, происходит, особенно в преддверии концерта 19 декабря. И так сложилось, что давно уже запланированы и в Европе. Поэтому я не могу сказать... Очень много сейчас проектов, концертов в России и очень много концертов-проектов в Европе. Я думаю, что дальше так же будет...
А. Пичугин
— Но Чехией это не ограничивается?
С. Феодулова
— Нет, конечно, нет. Чехия — центральная страна. Ну, как бы, да, достаточно...
А. Пичугин
— Оттуда очень удобно добиться до любого места.
А. Митрофанова
— До всего.
С. Феодулова
— Очень, очень! На машине! Я, в принципе, так и путешествую по гастролям, если нужно куда-то ехать, — на машине. Да, это удобно.
А. Митрофанова
— В Риме Вы будете еще в ближайшее время, да?
С. Феодулова
— В следующем году, в 2018-м.
А. Митрофанова
— А-а. Передавайте поклон моему любимому Вечному городу. (Смеется.)
С. Феодулова
— Спасибо! (Смеется.)
А. Митрофанова
— Вообще-то, это Вам спасибо. Потому что, Вы знаете, когда, ну, опять же, со стороны смотришь на жизнь артистов, и иногда кажется: «Ах, ну это такая прекрасная глянцевая страница в каком-нибудь глянцевом журнале, ну очень глянцевая страница — и гастроли там, и гастроли здесь, и поклонники, и цветы, и вот «ми-ми-ми» и все на свете... То, что Вы готовы делиться вот этой самой обратной стороной, и то, что Вы о себе рассказываете, и то, как Вы воспринимаете Вашу дочку особенную — как такой вот настоящий Божий дар — ну, с таким доверием вообще к Богу, — это дорогого стоит. И, ну, понимаете, да, не бывает только одной какой-то «карамельной» стороны...
С. Феодулова
— Вот еще раз... Я бы, ну, не знаю... Могла бы поделиться, наверное... Я не могу рекомендовать, не могу советовать — у каждого своя жизнь, свои обстоятельства, но я бы хотела поделиться тем, что мне в свое время сказал мой духовный отец. Он сказал: «Свет, тебе трудности даются по силам. И доверься Богу, доверься Его промыслу. И действительно, отпусти ситуацию, доверься Ему. Но трудись. Трудись. И если нужен этот труд, как бы вот вкладывай его в ребенка, в карьеру, еще куда-то — везде». Без труда... Не то, что «вот понадейся на Бога» — и буду сидеть. Под лежачий камень вода не течет. И, Вы знаете, действительно, так сложилось. И это сложилось и по карьерной лестнице — то, что я Вам говорила. Меня это привело вот как-то само... Вот взяли за ручку как будто бы, и повели. И то же самое произошло с ребенком. Потому что когда как раз, я говорю, после больницы очень многое перевернулось в моем сознании. Меня вообще когда начали спрашивать: «Свет, как у тебя дела?», я говорю: «У меня все хорошо». Ну, а как может быть все хорошо? А правда — потому что я понимаю: когда мне сказали, что «Ваш ребенок может погибнуть», а она выжила, у меня после этого... Я даже не могу... А как я буду жаловаться на какие- то мелочи жизни, когда вот — вот оно, самый большой дар? У меня, во-первых, есть ребенок! И она потрясающая! И мы ее все любим невозможно! И она нас любит! И, во-вторых, этот ребенок, слава Богу, сейчас здоров по таким основным параметрам! Ну как же, как могут быть какие-то там пробки или еще какие-то вот моменты, как это — расстраивать? Да... И в конце я хотела сказать, что, действительно, доверьтесь, потому что Господь — Он дает действительно все трудности по силам, и эти силы у Вас есть. И Он будет помогать. Потому что к нам столько пришло как бы с этим ребенком, о чем мы даже думать не могли. Вот как-то вот оно прямо вот начало-начало как сыпаться на нас. Поэтому, Вы знаете, я просто могу сказать, что да, Вам Господь помогает, и Он дает это испытание, и главное — принять этих детишек, любить их невероятно, и все у Вас получится.
А. Пичугин
— Как же здорово, когда к нам в гости приходят такие радостные люди! Нам остается напомнить про концерт еще раз, который 19 декабря в Кремле пройдет, и если Вы хотите посмотреть и услышать Светлану Феодулову, приходите в Кремль 19 декабря, билеты есть в продаже. Мы завершаем нашу программу песней «Ария Царицы Ночи». В двух словах...
А. Митрофанова
— Расскажите в двух словах, пожалуйста, об этой композиции.
С. Феодулова
— Написал ее Вольфганг Амадей Моцарт. Это из оперы «Волшебная флейта», «Ария Царицы Ночи». Это показатель такой вот, сложное произведение как раз для колоратурных сопрано, где должна все-таки быть крепкая достаточно середина, но, в том числе, и легкий верх. Ну, вот такое вот сочетание в этой арии. Я ее очень люблю, и я рада, что сегодня она прозвучит у Вас в эфире.
А. Пичугин
— Мы слушаем и прощаемся с Вами. Алла Митрофанова...
А. Митрофанова
— ...Алексей Пичугин.
А. Пичугин
— Светлана Феодулова. Будьте здоровы, до встречи!
С. Феодулова
— Спасибо!
(Звучит «Ария Царицы Ночи».)
Саровская пустынь. Святой Преподобный Серафим Саровский
Имя Преподобного Серафима Саровского, самого почитаемого русского святого, известно по всему миру. Но не так много людей может в наши дни попасть в места, где совершал он свои молитвенные подвиги. Закрытый город Саров, образовавшийся там, где с конца XVII века в глубоких саровских лесах селились монахи, как ковчегом накрыл драгоценные жемчужины Русской Православной Церкви. Красивейшие храмы Свято-Успенского мужского монастыря Саровская пустынь, Ближнюю пустынку Святого Преподобного Серафима, где в наши дни построен храм в честь Сошествия Святого Духа. Дальнюю пустынку, где стоит келья, в которой подвизался Старец, сосна, которая помнит его труды, и воздвигнут великолепный памятник работы скульптора Вячеслава Клыкова, запечатлевший молитву Преподобного Серафима. Есть в Саровских лесах и место, где 1000 ночей совершал свое стояние на камне наш любимый русский святой. Об этом наша программа.
Все фотографии предоставлены Духовно-научным центром Саровской пустыни.
Все выпуски программы Места и люди
Борис Кустодиев. «Портрет Фёдора Ивановича Шаляпина»
— Спасибо вам за экскурсию, Маргарита Константиновна! Очень интересно и познавательно!
— Рада, что тебе понравилось, Ванечка. Жаль, что у нас было мало времени. Экспозиция в Русском музее весьма обширная, я рассказала лишь о некоторых картинах.
— Да, музей богатый! Я бывал здесь много раз, и не наскучило. В первый раз мама привела меня в Русский музей лет в семь. Я тогда, помню, увидел портрет Фёдора Шаляпина, и подумал, что это Гулливер в стране лилипутов — только что прочитал эту книгу.
— Ты про картину Борису Кустодиева говоришь?
— Да, про неё.
— Давай-ка тогда вернёмся взглянуть на неё, она в соседнем зале. Мне интересна твоя детская ассоциация. Надо же, Шаляпин — Гулливер!
— А разве не похоже? Вот, смотрите — герой картины изображён в полный рост, его фигура занимает весь холст. За спиной Шаляпина — панорама заснеженного города, ярмарочные шатры, торговые палатки. Люди что-то празднуют, наверное, масленицу — катаются на лошадях, играют на гармони.
— И при этом все фигурки в толпе по сравнению с главным героем микроскопические! Точно, как в книге Джонатана Свифта!
— Мама мне тогда рассказала, что это прославленный русский певец, который жил в конце девятнадцатого, начале двадцатого века. Дома она включала мне записи, я слушал удивительный Шаляпинский бас. Но картина эта до сих пор остаётся для меня загадкой. Почему Борис Кустодиев представил певца великаном?
— По законам перспективы удалённые объекты выглядят меньше, чем приближенные. А здесь художник преувеличил эту разницу, сыграл на контрасте. Думаю, так он подчеркнул масштаб личности Фёдора Ивановича.
— Как певца?
— Не только. Шаляпин и в самом деле обладал недюжинным талантом и смог его развить. Но ещё он был цельным человеком с милостивым сердцем, много занимался благотворительностью. Собственно, и к Борису Кустодиеву его привело желание помочь.
— Помочь?
— Да. Художник тяжело болел, перенёс несколько операций на позвоночнике, после которых передвигался на инвалидной коляске. Чтобы поддержать живописца, Шаляпин предложил ему поработать над декорациями в Мариинском театре — это было в 1919 году. Тогда же Кустодиев приступил к портрету певца. Закончил он картину в 1921-ом, уже будучи прикованным к постели.
— Как же он писал?
— Полулёжа. Полотно наклоняли с помощью специального устройства, и художник по частям наносил изображение. Фрагменты, как мозаика, сложились в произведение, которое можно назвать документальным. Здесь узнаваемы дочери Шаляпина в толпе на заднем плане, французский бульдог Ройка у ног артиста.
— Полулежа создать такой большой холст! Потрясающе!
— Я тебя ещё удивлю. Перед нами копия, и она уменьшенная — восемьдесят сантиметров на метр. А оригинал в высоту больше двух метров! Шаляпин забрал его с собой, когда эмигрировал из Советской России во Францию в 1922 году. И Кустодиев продублировал своё произведение.
— Сейчас оригинал где-то за границей?
— Нет, в России. В 1968 году дочь Шаляпина, Марина Фёдоровна, вернула картину Бориса Кустодиева на родину. Полотно хранится здесь, в Санкт-Петербурге, в доме-музее артиста.
— А давайте сходим туда завтра? Хочется сравнить два авторских варианта одной картины!
— И ещё раз прикоснуться к истории наших незаурядных соотечественников, певца и художника, Фёдора Шаляпина и Бориса Кустодиева. Обязательно сходим, Ваня!
Улыбка Мадонны. Татьяна Любомирская
«Улыбнется или нет? Да или нет?» — такими мыслями я терзалась, стоя в длинной очереди в пещерном храме Успения Божьей Матери в Гефсимании.
Мы с коллегой были в паломничестве по Святой Земле, и нынешней точкой нашего путешествия была Гробница Богородицы, где Ее пречистое тело пребывало три дня перед вознесением на небо.
Тот, кто бывал в этом храме, помнит узкие врата, пройти сквозь которые можно низко склонив голову, глухой пещерный свод и небольшую подземную церковь. Там, позади гроба Богородицы располагается каменный кивот с чудотворным образом Иерусалимской Божьей Матери. Этот образ ‒ списан с древней иконы, написанной по преданию святым Евангелистом Лукой. И в связи с этой иконой существует одно народное поверье.
— Знаете, паломники стали замечать, что кому-то Божья Матерь, как будто, улыбается, а на кого-то глядит очень строго, — неспешно рассказывала монахиня — экскурсовод, когда мы стояли в огромной очереди к святыне.
Толпа заволновалась. Несмотря на то, что священники осторожно относятся к разным знакам и приметам и большинство из них советуют не принимать всерьез, люди продолжают искать «голос Бога» во всём, что им думается или кажется.
Это происходит непроизвольно, как часть того мысленного диалога, что каждый из нас ведет со своей совестью. Вот и я, стоя в конце очереди, отчаянно вглядывалась в лик Богородицы. Мне очень хотелось увидеть Ее улыбку.
Удивительно, но в какой-то момент действительно показалось, что Божья Матерь улыбается мне. И не просто улыбается, а радостно смеется! Но когда, окрыленная этим видением, я сумела подойти ближе, то увидела на иконе очень серьезное и сосредоточенное лицо. Богородица пристально смотрела на меня, словно хотела спросить: «Что ты ищешь в моей улыбке? Ты хочешь верить, что у тебя какие-то особенные отношения с Богом? И ты права, у тебя действительно особенные отношения с Ним, также как у многодетных родителей свое особенное отношение к каждому ребенку. Ты веришь, что мою улыбку могут увидеть только хорошие люди, и ты хочешь считать себя хорошей. Но ведь твоя жизнь и твои поступки далеко не совершенны, и ты это знаешь. Так что не ищи внешних подтверждений своей, так называемой, "праведности". Я буду улыбаться тебе, как буду улыбаться всем, кто приходит к моему Образу с верой и горячей молитвой. Эту улыбку не обязательно искать на иконе. Ты увидишь ее в своей душе, если совесть твоя чиста, мысли светлые, а сердце наполнено любовью к Богу и людям».
Я прижалась к иконе лбом и молилась о заступничестве Богородицы на моем жизненном пути. А когда этот путь оборвется и начнется другая, неземная жизнь, как было бы прекрасно, если бы при встрече с Божьей Матерью я могла радостно, не пряча глаза и не отворачиваясь от стыда, улыбнуться Ей как самому лучшему другу!
И увидеть ответную улыбку.
Автор: Татьяна Любомирская
Все выпуски программы Частное мнение