Светлый вечер с архимандритом Алексием (Поликарповым) (22.07.2015) - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

Светлый вечер с архимандритом Алексием (Поликарповым) (22.07.2015)

* Поделиться

архим. Алексий ПоликарповУ нас в гостях был наместник московского Данилового монастыря архимандрит Алексий.
Разговор шел о монашестве, о том, почему люди приходят в монастырь, в чем разница пути в монастыре и в миру, как монашеский опыт передаётся от монаха к монаху, и чем он полезен мирянам.

Ведущий: Константин Мацан

К. Мацан

—  «Светлый вечер» на «Радио «Вера». Здравствуйте! В студии Константин Мацан. Завтра, 23 июля, Церковь празднует память преподобного Антония Печерского, «начальника всех русских монахов» (так его принято в нашей традиции называть). И в этот день мы решили поговорить о монахах и монашестве — кто они такие, почему они нам, мирянам, интересны, чем их опыт, их особый опыт может быть нам в миру полезен. У нас обычно в этом часе, в первом часе «Светлого вечера», двое гостей, но сегодня наш гость настолько значительный, настолько опытный, что, наверное, будет один за двоих. Это архимандрит Алексий Поликарпов, наместник Московского Свято-Даниловского монастыря. Здравствуйте, батюшка! Спасибо, что пришли!

Архимандрит А. Поликарпов

—  Добрый вечер!

К. Мацан

—  Отец Алексий, если можно, я начну вот с чего: бестселлер последних лет — книга архимандрита Тихона Шевкунова «Несвятые святые». Я сейчас не предлагаю Вам эту книгу обсуждать вообще — она замечательная, на мой взгляд, но я просто ее использую как пример того, что огромному числу людей, миллионам людей оказалось интересно читать про, скажем так, закулисье монашеской жизни. Вот как Вам кажется, чем продиктован наш, мирян, интерес к тому, как живут люди в монастыре, как живут монахи?

Архимандрит А. Поликарпов

—  Я думаю, что человеку свойственно стремиться от земли к небу, человеку свойственно считать, что вот он видит в монашестве. Ну, и вот русские люди — спасибо им за это, что в русском монашестве они т отчуждение видят добрые примеры. Преподобный Исаак Сирин говорит, что монахи являются примером для мирян, а примером для монахов являются ангелы. Так что мы должны все, получается, постепенно стремиться к житию ангельскому. На этот счет есть много разных выражений, иногда даже шутливых. Так, например, один иерарх нашей Церкви, поздравляя новопостриженного монаха, сказал: «Желаю тебе, переняв образ ангельский, не забыть об образе человеческом». То есть...

К. Мацан

—  Это как? Что это за опасность такая — забыть образ человеческий?

Архимандрит А. Поликарпов

—  Ну, человек может сказать, что «я стремлюсь вот к небесному житию», и забывает, что он должен...

К. Мацан

—  Что вокруг есть ближние, близкие...

Архимандрит А. Поликарпов

—  Да, ближние. Прежде всего, он христианин, да? Евангелие — для всех, Господь благословил(?) ему всех.

К. Мацан

—  Ну, это то, что, что, в общем-то, общее и для мирян, и для монахов, получается?

Архимандрит А. Поликарпов

—  Конечно, конечно! Эти нормы — евангельские. И вот в чине пострига, перед тем, как начинается постриг, новопостриженный или новопостриженная стоят перед алтарем, и там есть такие слова: «Господи Боже наш, многия пути ко спасению устрои Вы!» Много путей, да? У каждого, мы же говорим, что вот сколько звезд на небе, столько путей ко спасению. Ну, и вот много путей, но вот один из них — это путь монашеский, путь, который избрал вот этот вот человек, эта душа, которая стремится к Богу.

К. Мацан

—  Вот Вы сказали фразу, что для мирян пример — монахи, для монахов — ангелы. Я сейчас намеренно встаю в позицию человека, может быть, далекого от Церкви и смотрящего намеренно скептически на Церковь, и думаю, что может такая реакция возникнуть, что для Церкви как-то вот монахи — они достойны, а миряне — как на ступеньку ниже, как такие вот... «второй сорт». Вот насколько это справедливо?

Архимандрит А. Поликарпов

—  Никак нет. Нет. Каждый исполняет свое предназначение в жизни, да? Мы подчас говорим о судьбе, мы говорим о выборе просто даже профессии, да? Каждый выбирает свое место в жизни. Мы молимся, мы просим, чтобы Бог указал нам путь. И прежде всего, это путь следования за Христом. Благочестивый мирянин — он никак не ниже, чем хороший монах, да? И говорить о том, что «я — монах», и похваляться только этим — наоборот. Иногда приходят в монастыри и говорят: «Вот я ищу прозорливца, я ищу человека, который бы избавил меня, может быть, от скорбей, предсказал мой дальнейший путь». Ну, несомненно, духовные люди есть. И вот мы знаем понятие старчества, понятие духовного руководителя. Но вот мы видим, что люди приходят в монастырь — девушки, юноши, люди в возрасте уже. И каждый вот именно исполняет то, к чему позвал его Господь. Старец батюшка отец Кирилл однажды, уже вот находясь в такой (нрзб.)...

К. Мацан

—  Это архимандрит Кирилл Павлов, да?

Архимандрит А. Поликарпов

—  Да, да.

К. Мацан

—  Я понимаю, духов... Старец, и строит Сергиеву Лавру. Очень интересно, да.

Архимандрит А. Поликарпов

—  Да, да. Находясь в глубокой немощи, уже сейчас, а вот он однажды сказал, что каждый из нас должен делать свое дело. И повторил это несколько раз: «Каждый из нас должен делать свое дело». И вот если говорить о монашестве, то это дело — да, для монахов. Если говорить о мирянах, то они, исполняя заповеди Христовы, так же, как монахи, наследуют Жизнь Вечную. Причем, разные же люди приходят — приходят юные люди; люди, которые состоялись в жизни подчас, но решили, что новый путь им открывается, новая жизнь. Вот мне недавно один афонский паломник сказал, что встретил в греческом монастыре старичка-монаха, который был совсем глухой. И так там братья о нем говорили: «Ему ангел на ухо наступил». Вот он сидит, чистит картошку, читает, видимо, молитву и вот так совершает свое спасение.

К. Мацан

—  Вот я, может быть, намеренно просто и прямо спрошу — опять-таки, может быть, намеренно наивно: для Бога нет разницы, кто перед ним — монах или мирянин?

Архимандрит А. Поликарпов

—  Думаю, что нет. Душа прежде всего. Но с каждого спросится за то дело, которое он делал.

К. Мацан

—  А почему тогда в церковной традиции есть разные пути, если для Бога нет разницы? Как это понять — в чем здесь промысел тогда, вот что есть разные пути? Что кому-то в монастырь, от всего отказаться, принести монашеские обеты, а кому-то там — в миру, с семьей, например, да?

Архимандрит А. Поликарпов

—  Ну, то, наверное, человек способен, да? У него же у каждого есть талант, который мы вот так... Дай Бог нам его не зарыть, а раскрыть пред Богом. И вот каждый будет судиться. И как вот даже если говорить — опять возвращаемся к чину пострига, — то там говорится, что Бог будет судить не по тому, что ты обещал (потому что монахи отказываются... приносят обеты нестяжания, послушания, целомудрия), а по тому, что ты исполнил. И вот поэтому так мирянин, положим... Вот каждый из нас — Крещение, каждый из нас... Да, мы или сознательно принесли эти обеты Крещения, либо за нас наши восприемники обещались, но мы отрицали сатаны, и всех дел его, и служения его, и гордыню его и обещали служить только Христу. Если я пришел в монастырь, значит, вот я вижу, что вот, мое поприще здесь. И если я имею семью, имею какую-то профессию, имею делание в жизни, вот я, значит, Евангелие исполняю таким образом. И это важно. И каждый из нас, исполняя свое предназначение, совершает то задание, которое Бог дает нам в этой земной жизни. Есть такая замечательная книга святителя Иоанна Максимовича, митрополита Тобольского, «Илиотропион» — в переводе с греческого, «подсолнечник». И вот такой образ подсолнечника. Нам всем известна эта головка подсолнечника, которая поворачивает голову за солнцем, даже в пасмурную погоду, вот эта шляпка вокруг своего стебля. И вот так вот и христианин должен Волю Божию видеть, исполнять ее, и вот тогда будет то, что предназначено. Потому что подчас люди ищут путь. Жизнь может меняться, могут взгляды... Но самое главное, что вот если мы люди верующие, и мы знаем, что Христос для нас — наше солнце, и мы идем к этому солнцу, значит, уже мы не одиноки, значит, мы уже не потеряны в жизни. Если человек ищет еще этот путь, он размышляет, оценивает, насколько все это правдиво в его очах, насколько он может последовать этому пути. Вот это тоже будет его путем, его жизнью. И вот это вот  очень важно — каждому, не ошибаясь... Хотя ошибки, недочеты — они у каждого могут из нас быть, мы несовершенные люди, совершенен только Бог Святой, да... А мы, исправляя свои немощи, призывая на помощь, опять же, Бога, Его силу, Его крепость, ту мудрость, которую Он подает каждому из нас, мы так совершаем свое спасение.

К. Мацан

—  У Вас в словах прозвучало, что если человек видит, что его талант, его призвание — в миру, он идет со Христом в миру; если человек чувствует, что он пришел в монастырь, и ему здесь место, то ему здесь место. Вот если он пришел в монастырь, что-то должно в человеке до этого созреть, что-то выкристаллизоваться, чтобы появилась эта тяга, это решение, эта мысль, что «я хочу все-таки быть в монастыре». Вот что это? И как это было, может быть, в Вашем случае? Почему именно монашество?

Архимандрит А. Поликарпов

—  Да, несомненно, человек, приходя в монастырь, приходя в монашество, он осознает. И это вот очень важно — не ошибиться. Это не должно быть поспешным шагом. Но право на ошибку, может быть, есть, но, тем не менее, хочется, чтобы это было состоятельным таким вот решением — то, которое подкрепляется жизнью. Ну, вот есть в монашестве понятия «послушничество», «послушник». Интересно это звучит — вот я слышал слово по-сербски — «искушенец».

К. Мацан

—  Да? Это «послушник» по-сербски?

Архимандрит А. Поликарпов

—  Да! От слова «искушение». Вот как у нас есть в церковной среде такие...

К. Мацан

—  То есть ему дан срок, чтобы какие-то искушения пройти перед монашеством?

Архимандрит А. Поликарпов

—  Да, пройти какие-то искушения, себя испытать. Он испытывает сам себя. Если он находит — если он находит, если его находят... Вот монашеская среда — она как раз это показывает, что он может состояться как монах, как человек, живущий уже не в миру, а в монастыре, — то тогда уже делаются выводы соответствующие, и он может зачисляться в братство. Причем, понятие мира — это не то, что вот за стеной: вот здесь монастырь, там — мир за стеной. Как святые отцы говорят, что мир —  это есть совокупность страстей, пороков — вот то, с чем мы боремся, к чему призван бороться, собственно, каждый христианин.

К. Мацан

—  То есть уход в монастырь — это не географическое перемещение за стены монастыря?

Архимандрит А. Поликарпов

—  Да, и никак это... Да, вот... Преподобный Амвросий — он так всегда говорил образно и иногда шутливо. Он говорил: «Можно жить и в миру, но только не на юру, а тихо». Так что вот жить тихо с Богом, значит, исполняя заповеди, — вот это вот важно. Почему люди смотрят, ну, так вот — и с упованием; собственно, иногда, может быть, даже и с осуждением; иногда, может быть, с негодованием? Они могут говорить: «Ну, вот что же вот — монахи, а они живут вот не так, как виделось бы, положим, не так, как положено?» Но «никто же есть без греха», да? — если говорить. Но «только Правда Божия пребывает вовек». Но есть понятие покаяния, а покаяние — уже начало исправления, и вот эта уже добрая жизнь — она постепенно ведь складывается.

К. Мацан

—  Отец Алексий, а вот Вам было 22 года, если я не ошибаюсь, когда Вы приняли постриг. Но это же очень ранний срок. И, видимо, если уже в этом возрасте созрело решение именно быть монахом, то это должна быть очень сильная мотивация. Как Вы это переживали, Вы можете рассказать?

Архимандрит А. Поликарпов

—  Ну, 22 года. А вот если человек семью создает, женится — это очень рано?

К. Мацан

—  Ну, вполне. По сегодняшним меркам, вполне рано. Там тоже какая-то должна быть сильная мотивация.

Архимандрит А. Поликарпов

—  Да, да. Но что до этого, придя в Церковь... будучи подростком, придя в Церковь, я прислуживал в храме, был иподиаконом у епархиального архиерея. Потом, по Божией милости, поступил в московские духовные школы, в семинарию. И вот Московская семинария — это Троице-Сергиева лавра. Это и потом, в дальнейшем, Академия, это приобретение богословских знаний, ну, и духовного какого-то опыта, потому что монастырь рядом. Мы видели старцев, которые там спасались, подвизались. Может быть, знали что-то немножко о них, об их подвиге, о том, как они жили, какой путь они совершили до этого. И вот это служило добрым примером. У святых отцов написано, что монахом может стать тот, кто видел в своей жизни монахов. А там, в Троице-Сергиевой лавре, таких примеров было множество, конечно.

К. Мацан

—  Я напоминаю, на «Радио «Вера» «Светлый вечер». Здесь Константин Мацан. У нас в гостях архимандрит Алексий Поликарпов, наместник Свято-Данилова монастыря в Москве. Отец Алексий, вот Вы уже начали эту тему, предвосхищая мой вопрос. Есть такой афоризм, что никто никогда бы не стал монахом, если бы не видел в глазах другого сияние Вечной жизни. Вот в чьих глазах Вы увидели сияние Вечной жизни? Кто стал для Вас таким, может быть, проводником в мир монашества? Был ли это, может быть, архимандрит Кирилл Павлов или кто-то еще, кого Вы видели в Троице-Сергиевой лавре? Могли бы подробно вот о Ваших встречах рассказать с людьми?

Архимандрит А. Поликарпов

—  Ну, мой (нрзб.) — отец Кирилл, архимандрит. Да, он был — и есть пока, слава Богу — мой духовник от пострига. Когда совершается монашеский постриг, то вручают новопостриженного старцу. При этом старец кладет руку на Евангелие, на его руку кладет свою руку новопостриженный, и там постригающий говорит: «Все вручают тебе пред Богом новоначального». И, обращаясь к новопостриженному, говорит: «Повинуйся ему, яко Христове», а старцу говорит, что «Ты отвечаешь за него пред Богом». И вот таким старцем, ответчиком, руководителем, отцом стал для меня в свое время батюшка отец Кирилл — человек, который Евангелие исполнил, конечно, в своей жизни. Человек, который шел с Богом в своей жизни. Вот такой яркий пример, когда, будучи во время боев в Сталинграде, он в развалинах дома нашел Евангелие, стал его читать. Нельзя сказать, что он был незнаком с Евангелием, потому что он из христианской верующей семьи с Рязанщины, но как бы вновь в сердце его, в душе его зазвучали Божии слова, и он сделал такой довольно решительный и твердый шаг, своего рода подвиг. Он в то время был членом в кандидаты партии, да. И вот он, осознав как-то, осмыслив все это, решил, что он дальнейшего шага не будет делать. И, конечно, он был... имел взыскание, но так вот, Божией милостью, все прошло. Служба закончилась, он вернулся. Вернулся, и вот уже первый шаг его был такой последующий и последовательный — он уже поступил в на богословские курсы. В дальнейшем — это вот семинария, Академия уже в Троице-Сергиевой лавре. И вот этот вот человек, который Евангелие в жизни своей исполнил, человек был руководителем для братии Троице-Сергиевой лавры. Вот это его любовь, его служение Богу и людям, служение Церкви, когда, кажется вот, уже он на последнем пределе, он изнемогает, но он тебя не отталкивает, он тебя слушает, он тебе дает советы, он внимателен к тебе, любвеобилен, и это вот очень важное — когда такой вот образ любви, образ сострадания. Даже у тебя, может быть, нет какого-то горя, как обычно говорят: «Может быть, у Вас какая-то трагедия была в жизни, может быть, что-то случилось?» Не случилось ничего, но вот когда видишь перед собой Евангелие вот так, таким образом, то, конечно, это вдохновляет, это ведет дальше.

К. Мацан

—  Мне очень запомнились в одном из выступлений патриарха Кирилла слова, по-моему, обращенные к братии какого-то из монастырей, где он был. Слова такого содержания, что «мы с Вами знаем, что даже в скиту бывает много суеты, хозяйских забот, людей, и подлинного монашеского уединения не получается, не говоря уж о монастыре». Я сейчас не цитирую, а просто пересказываю смысл. А смысл в том, что монастыри сегодня настолько ведут активную деятельность, такой центр жизни, центр городов иногда, и очень много там происходит событий, люди туда приходят, и жизнь кипит, и где там монаху найти себе как-то уединение? Так от чего люди уходят в монастырь? Ради чего там скрываться, если там, по сути, жизнь бьет ключом иногда даже больше, чем в миру?

Архимандрит А. Поликарпов

—  Ну, вот, как мы уже говорили, что монастырь — это не то, что только за стенами, здесь, внутри. Хотя вот даже мы живем, кажется, в центре Москвы. Вот в монастырском журнале написано — есть последний номер о разных монастырях, и как бы такая кратенькая характеристика в одно слово. Но о Данилове написано, что он «строгий монастырь». Ну, может быть, потому, что, действительно, и много народу, и ответственное служение, святейший патриарх отдела внешних церковных связей, да? И вот это вот...

К. Мацан

—  Я поясню, что резиденция святейшего патриарха сейчас находится в Даниловском монастыре, и также там уже много лет находится отдел внешнецерковных связей, а сейчас еще и отдел по взаимоотношениям Церкви и общества.

Архимандрит А. Поликарпов

—  Да, вот святейший патриарх говорит, что вот он много лет трудился в отделе внешних церковных связей, и он чувствует вот эту особую такую, как это принято теперь говорить, ауру. И поэтому ему здесь легко теперь уже, как патриарху, в резиденции, работается. Это он отмечал. Но, значит, есть монастырь. Потому что когда открыли Данилов, вернули его Церкви в 1983 году, то были размышления о том, будет ли это действительно монастырь в таком его классическом восприятии, будет ли, может быть, это административный центр Русской Православной церкви. Но я думаю, что и то, и другое состоялось, потому что...

К. Мацан

—  Ну, и лаврские традиции большие, потому что изначально, насколько я знаю (если я неправ, поправьте меня, батюшка), первыми насельниками вновь открывшегося в 1983 году, если я не ошибаюсь, Данилова монастыря стала часть братии Троице-Сергиевой лавры).

Архимандрит А. Поликарпов

—  Да, да. Прежде всего, тогда наместник Данилова монастыря теперешний митрополит Евлогий Владимирский и Суздальский, да. И также братья, да. И приходили, и с любовью относились, и пополнения были, и традиции, которые сейчас есть в Данилове, самые лучшие, были заимствованы оттуда, из Троице-Сергиевой лавры, конечно. И вот состоялась обитель. Да, приходили разные люди. Вот у нас есть теперь игумен Рафаил. И он — ну, теперь уже он не выходит из кельи, а вот в свое время, когда он был еще священником, причем, целибатом, и вот при патриархе Пимене он подал ему прошение о постриге в монашество и получил ответ, что монах должен жить в монастыре. Но вот пришло время, действительно, 1983 год, и он пришел вот в этот Данилов монастырь, стал одним из насельников. Вот теперь уже схимник, уже не очень здоров, но, тем не менее, совершает свою молитву, молится за братию. Приходили люди — вот так у нас был схимонах Михаил — тот человек, который был насельником обители в свое время, в годы пореволюционные, когда настоятелем был владыка Феодор Поздеевский, известный такой иерарх, ученый, богослов, который в свое время был ректором Московской духовной школы. Так вот этот отец Михаил пришел уже, когда пришел с Тамбовщины, когда закрывалась уже обитель. Он о себе говорил, что его келья — это была лавка в Покровском храме, а утром его будили женщины, которые приходили и стучали деревянными подошвами башмаков своих. Вот так он начинал. Отнимались храмы один за другим, братию отправляли в рогожие места, не столь отдаленные. Он вместе со своим старцем (был такой архимандрит Симеон Холмогоров), вместе с ним и с другими даниловскими братьями находился в Ивановской тюрьме.

К. Мацан

—  Батюшка, простите, я хотел просто уточнить у Вас. Я вижу, что Вы рассказываете потрясающе интересную историю Даниловского монастыря и его насельников. Возникает вопрос: если монастырь — это не то место... то есть это не стены, да? Это как бы особое духовное состояние человека, который вот хочет быть монахом. Если это так, то в чем тогда принципиальная разница между мирянином и монахом, если и тот, и тот призваны идти за Христом и исполнять заповеди? Что тогда такого монах приобретает, чего не приобретает мирянин, допустим? Вот как-то я бы так хотел вопрос поставить.

Архимандрит А. Поликарпов

—  Ну, вот если я смогу сказать правильно, я думаю, что мы все призваны исполнить заповеди Евангелия в жизни. Но у мирянина — у него есть семья, да? Ну, как правило. Если он одинок, то...

К. Мацан

—  Ну, есть близкие, так или иначе, да.

Архимандрит А. Поликарпов

—  Да, да. И он большую часть времени, не исключая жизнь христианскую и богоугодную, отдает семье, жене, да? Апостол Павел — он не категорически, но он говорит, что «я советую Вам, если Вы можете принять этот совет» (ну, так перефразирую, но смысл таков, что) «послужить Христу». Женатый, он говорит, заботится о том, чтобы угодить жене. Ну, должен же, да? Самый ближний человек для него — семья, должен заботиться. А неженатый заботится о том, чтобы угодить, прежде всего, Господу. И вот монах, приходя в монастырь, даже если у него была семья (а это нередкие примеры, когда люди имели семью, но вот пришло время, когда они решили изменить образ своей жизни, и они посвящают это уже монашеству)... И вот тогда, когда он озаботился, он исполнил то назначение, понес то бремя. Вот теперь он пришел только ко Христу. Это молитва, это пост — то, что вот предписано уставом, это богослужения...

К. Мацан

—  Давайте еще уточним для наших слушателей, какие обеты приносит монах, от чего он отказывается, скажем так?

Архимандрит А. Поликарпов

—  Отказывается от мира и яже сущих в мире, по заповеди Господней. Он приносит обеты нестяжания, то есть он для себя ничего лично не собирает. Он имеет необходимую одежду, пищу — все то, что ему предоставляет монастырь. Он приносит обеты целомудрия. Вот человек, мирянин — он тоже может быть нецеломудренным, положим, он может быть целомудренным. Для нас понятие есть ведь, да, целомудрия — когда человек чист, чист не только телом, но чист душою, прежде всего. И обет послушания. То есть там вот говорится, что будешь ли послушен старшим, игумену, и пребудешь ли на месте этом или от послушания тебе указанном? Вот эти основные обеты и основные правила, основные обещания, которые христианин должен исполнить тоже. Потому что ведь если я буду жить только для себя, если я не буду служить ближнему, если не буду служить семье, значит, что это будет? Неправильно. Христос нам же говорит, что мы должны Царствия Божия стяжать(?). А монах в той мере, в том месте, где все наиболее способствует исполнению его заповедей, вот он в этом месте пребывает, в этом месте служит, и здесь для него Христос и святые — святые, которые исполнили Евангелие в жизни, — они являются для него примером. Мы знаем из истории монашества, что монахи уходили, и начиналось монашество... Уходил, положим, юноша, который приходил в церковь и говорил... Он обращался ко Христу, а Христос через слова Божественного Писания нашел его. Он слышал, например, слова, что «оставь все и последуй за Мною». И вот тогда он действительно все оставлял и следовал за Христом, уединялся либо где-то — это, может быть, на краю селения какого-то. Потом уже глубже, когда селение уже шло к этой хижине, он уходил еще дальше, может быть. Он не чурался любви к людям, но он знал, что если эта любовь его заставит служить уже не только Христу, а еще чему-то — может быть, какие-то страсти, пороки в нем проявятся... Вот поэтому он старался уединиться, таким образом.

К. Мацан

—  То есть, если я правильно понимаю, можно так разграничить: мирянин служит Христу, в том числе, и через служение семье и ближним, а монах как бы освобождает себе все пространство, чтобы заполнить его только Христом и молитвой к нему, личным подвигом?

Архимандрит А. Поликарпов

—  Да, и все вот эти, вот то, что называется послушанием, — положим, в монастыре это звучит «послушание», вот те действия, которые он должен делать, — это способствует этому.

К. Мацан

—  Об этом продолжим после маленького перерыва. Напомню: на «Радио «Вера» «Светлый вечер». У нас в гостях наместник Свято-Данилова Московского монастыря архимандрит Алексий Поликарпов.

К. Мацан

—  «Светлый вечер» на «Радио «Вера». В студии Константин Мацан. У нас в гостях архимандрит Алексий Поликарпов, наместник Свято-Данилова Московского монастыря. Мы сегодня, в канун дня памяти Антония Печерского, «начальника русских монахов», обсуждаем тему монашества, тему отношения мирян к монахам и тему того, чем нам, мирянам, монахи могут быть важны, интересны, чем монашеский опыт, как ни парадоксально, может быть полезен нам в миру. Я бы с этого вопрос сейчас бы и начал. Отец Алексий, вот целая традиция православная — почитания монахов. Все основные, главные святые, и подавляющее большинство, которое мы почитаем, были монахами. И, тем не менее, мы, миряне, почитая их, как святых, видим в них какой-то пример. Вот насколько возможно воспринимать святого, который был монахом, как пример для меня в миру, в моей повседневной жизни, — с работой, с детьми, с женой, с друзьями, с пробками в автомобиле? Вот что мне там, я не знаю, Серафим Саровский вот в этом смысле? Он — монах, жил в келье, казалось... Я сейчас намеренно провокационно, может быть, обостряю, но мне хочется именно так спросить.

Архимандрит А. Поликарпов

—  Ну, положим, если объединить такой вопрос, как автомобильные пробки, и наши молитвенные просьбы, и наше состояние, когда мы в этой пробке находимся, оно может быть разным, правда?

К. Мацан

—  Да.

Архимандрит А. Поликарпов

—  (Смеется.) Нередко приходится слушать, что, вот, там, человек разгневался, раздражился...

К. Мацан

—  О, это про меня прямо.

Архимандрит А. Поликарпов

—  Да, что вот, когда он пока там ехал... А некоторые уже теперь, уже имея мудрость такую, включают радио — «Радио «Вера», например, и слушают. (Смеется.)

К. Мацан

—  Спасибо! Да, хорошо!

Архимандрит А. Поликарпов

—  Да, я, кстати, слышал такие вот отклики хорошие, похвальные, да-да-да!

К. Мацан

—  Серьезно? В пробках помогает?

Архимандрит А. Поликарпов

—  Буквально... Буквально да! Так что вот это вот — по-разному можно относиться, да? Преподобный Серафим учил молитве, да? Значит, можно молиться. Мы подчас не успеваем дома исполнить какое-то молитвенное свое право — некогда, да? Время расписано, особенно утром, по минутам. Значит, еще мы обращаемся в это время к богу, слушаем теперь, благо, средства наши нам помогают все это. Вот таким образом можно и помолиться, и на работу, может быть, не опоздать, а самое главное — сохранить свой внутренний мир, да? И вот отсюда тогда вот такое движение. И мы... А ведь вот эти молитвы, те, которые подчас люди говорят, что «а нужно ли нам вот это молитвенное правило, такое довольно немалое — утром, вечером, что, зачем, почему?»... Ну, вот эти молитвы — это то состояние, те слова и чувства, которые имели святые, когда они обращались к Богу. Мы следуем их примерам, и мы эти слова говорим, и мы получаем ту внутреннюю благодать, силу, которую они передают нам. И вот это вот важно. Вот, пожалуйста, примеры, которые служат нам во благо.

К. Мацан

—  Спасибо! Я вот еще о чем хочу спросить Вас. Вы упомянули в начале нашей беседы о старчестве, старцах — уникальной традиции, которой не существует нигде, кроме Православной церкви. Я знаю — как журналист, я общался, допустим, с католическими монахами, которые переходили в православие, вдохновленные именно тем, что это единственная традиция, где есть этот феномен старца, монаха, который всю жизнь прожил с Богом и обрел какое-то просветление и мудрость и удивительную духовную глубину в конце. И одновременно другая тенденция: любит наш народ к старцам ездить. Вот чуть что — так сразу за советом к старцу. То есть какое-то даже происходит злоупотребление, может быть, таким отношением к старцу, как к прозорливцу — что «вот у меня проблема, как решать, не знаю, поеду к умному-умному старцу, он мне все разрешит, как скажет, так и сделаю». Там, а где, собственно, духовная работа? Опять-таки, некоторые духовники, я знаю, даже не благословляют часто ездить к старцам, если только это не личный духовный отец, с которым ты постоянно общаешься. Что Вы об этом думаете?

Архимандрит А. Поликарпов

—  Так же я думаю.

К. Мацан

—  А вот где здесь грань? Вот как правильно сформулировать мне для себя, допустим, как для мирянина, отношение к старцам нынешним, ныне живущим — когда ехать, когда не ехать, о чем спрашивать? И вообще, какое место для меня это должно занимать?

Архимандрит А. Поликарпов

—  Ну, вот так вот, процитируем друг друга, да? Вы говорите — духовник. Вот хорошо, когда у человека есть духовный отец — священник, к которому он обращается, у которого он исповедуется, которым он руководствуется. И вот если он хочет обратиться еще куда-то, условно говоря, в «высшую инстанцию», он может... Может быть, он этот вопрос решит со своим духовником, но слово «старец» — это такое большое, великое дело. Конечно, есть, да, вот этот институт, который дает силы духовные. И если вопрос, на который он не может найти ответы у своего духовника, и духовник благословит его поехать и с кем-то еще посоветоваться, будет понятно. А если те обыденные вопросы, которые я знаю, как совершать свое течение, но подчас как бы и еще мне хочется какое-то утверждение получить, и это не будет верным, тогда, конечно, не стоит кого-то беспокоить еще. Но и еще: если спросил — значит, надо исполнить. Вот это надо думать: вот я получу такое благословение, хочу получить, либо неожиданно вдруг получу — я его исполню? Вот тогда будет правильно — да, узнать и сделать. А если просто... Как вот я недавно где-то, чуть ли не вчера, прочел, что один человек — вот так к нему приходили, и он шутил: «Ой, я забыл карты свои где-то, у меня там... Для того, чтобы угадать, разложить их и сказать тебе ответ». Так что это, конечно...

К. Мацан

—  Батюшка, ну, я подозреваю, что у очень большого  числа наших слушателей духовника постоянного, возможно, нет. И прийти, найти своего духовника не так-то просто. А душа или жизненная ситуация заставляет искать ответы здесь и сейчас. И у меня, просто в моей вот личной практике среди друзей, есть случай, когда семья — не церковная, но православная и как-то интересующаяся — оказалась в какой-то ситуации и спрашивает: «Слушай, а вот к какому бы старцу съездить посоветоваться?» И я внутренне понимаю, что, мне кажется, что надо не к старцу — потому что можно пойти к любому священнику в соседний храм этот вопрос решать. Вот все-таки человеку, который пока, может быть, не в Церкви, что бы Вы посоветовали — к старцу или не к старцу?

Архимандрит А. Поликарпов

—  А вот с этого и надо начать. Надо пойти, помолившись, надо пойти к священнику, который если приходит — хорошо. По сердцу своему. Вот я к отцу Яну хочу идти, а к отцу Петру, может быть, я воздержусь. Я пойду к отцу Яну. И, помолившись, я прошу, чтобы Господь мне открыл — открыл и показал, вот через этого человека сказал, через этого священника. Потому что мы же все — слуги  Божии, да? Вот я — христианин, я хочу Евангелие исполнить в жизни. Я — священник, я, если имею право, то я говорю, но, опять же, говорю не свое, а говорю Божие. Помните, вот есть такая книга «Душеполезные поучения преподобного Аввы Дорофея»? Вот у него там есть такое как раз поучение, когда он на своем примере — что у него вот мысль появилась, и он думает: «Ну, сделаем!», а другая мысль говорит: «Возьми, пойди к старцу и посоветуйся с ним». И ответ: «Ну, он мне скажет то, что я думаю». Но, тем не менее, пошел, спросил, и вот это уже не просто человеческое, не просто мое — это уже Божие. Но опыт — опыт духовной жизни... Человек приходит, даже вот он делает первые шаги, но он с открытым сердцем, он приходит в Церковь, и вера его не бывает посрамлена. Господь его утешит, укажет, поможет — просто человек, помолившись, и через людей он услышит ответ. То есть начинается, вот если мы иногда... Вот сейчас мы с Вами говорим о крайностях... Иногда начинают, там: «А вот я открою «Священное писание» — вот я посмотрю, что там мне открылось». Но...

К. Мацан

—  Гадать по «Священному писанию», да.

Архимандрит А. Поликарпов

—  Да, да. Либо... Ну, чего получается? Чуть ли не монетку я подбрасываю для того, чтобы... Но это не будет правильно.

К. Мацан

—  Знаете, я бы сейчас не хотел, чтобы наш с Вами разговор прозвучал как какое-то пренебрежение к старчеству, да? То есть мы понимаем, что, наверное, есть регулярная, скажем так, духовная жизнь с духовником, и есть какие-то, может быть, особенные случаи или просто особенный опыт общения со старцем, который не заменяет и не заменяет общения с духовником постоянным, может быть, приходским священником, но это что-то особенное, отдельное. Вот в чем природа этой особенности? Что такого вот есть в старце, чего нигде больше не найти?

Архимандрит А. Поликарпов

—  Ну, я прихожу к старцу для того, чтобы узнать волю Божию.

К. Мацан

—  А просто духовник, который за тебя молится, не может это сообщить?

Архимандрит А. Поликарпов

—  Может быть, по моей вере — да, может быть.

К. Мацан

—  А тогда зачем к старцу?

Архимандрит А. Поликарпов

—  Ну, если я не удовлетворен, я считаю, что духовник вот... Подчас, как мы думаем, сказал не то, не так... А иногда бывает — «не так, как мне хотелось бы», вот это наша беда бывает такая. «Я вот пойду еще туда». Но будет ли это правильно? Опыт покажет.

К. Мацан

—  Ну, да, это, как Вы сказали, важно тогда быть... Быть решимым потом исполнить то, что скажет старец.

Архимандрит А. Поликарпов

—  Да, «по вере Вашей и будет Вам».

К. Мацан

—  Я бы знаете еще о чем  хотел спросить? В 90-е годы люди только-то только открывают для себя веру. На волне неофитства многие приходили в церковь и даже становились и священниками, и монахами. И сейчас, к сожалению, иногда мы встречаем людей, не сумевших понести монашеское бремя, тяжелый крест, — и на сегодня, может быть, как-то вот монахов, не вполне отвечающих тому идеалу, который мы видим... Вот встречаете ли Вы таких, и что сегодня происходит с теми людьми, которые приходят сегодня в монашество? То есть какой путь они должны пройти, чтобы их постригли? Что в Церкви вообще, как Церковь к этому относится сегодня?

Архимандрит А. Поликарпов

—  Все было, ну, отчасти и есть. Да, человек, может быть, подчас по горячности, по неофитству своему, когда он хотел изменить все, и изменить хотел сразу. Вот это не было верным, подчас. Кто-то нашел себя. Если мы говорим о монашестве, кто-то нашел себя в монашестве. Кто-то, конечно, был разочарован, и немало примеров, когда люди уходили из монастырей, возвращались к своей прежней, ну, не обязательно греховной жизни, но жизни уже вне монастыря, жизни уже вне монашества. Но Господь каждого определяет, каждого, наверное... Но вот иногда можно слышать такое, что есть Воля Божия и есть попущение Божие, когда Господь как бы допускает, разрешает, может быть, как иногда родители, когда ребенок совершает какую-то ошибку, ему говорят: «Ну, ладно, ну, допустим, ты так поступишь, но ты неверно это делаешь». Вот, может быть, и такое бывает. Но вот разные примеры есть. Например, один пример из афонской жизни, когда монах жил на святой горе, а потом, еще в молодости, ушел оттуда. Ушел, решил, что, видимо, это не его. И вот он имел уже не только семью — он уже и возраст имел такой почтенный, он был уже дедушкой. И вот однажды внук его... Играли они с дедушкой, общались, и внук однажды увидел на его — так, во всяком случае, было видение этому малышу — как бы вот монашеский параман. Ну, мы знаем, это особый плат с особыми знаками, священными буквами. И он к дедушке обращается, спрашивает: «Что это такое?» Не было этого на деде, на этом человеке, на его дедушке, но это дедушке было как бы напоминание о том, что он оставил, от чего он ушел. И вот этот потом человек вернулся вновь на Святую гору, вновь стал монахом. Так что разные бывают и поступки, и разная жизнь, и Господь будет судить каждого по делам его, по тому, как он совершил свое течение, вот как мы говорили: обещал — надо исполнить. И, причем, в постриге не просто постригаемый говорит: «Да, сделаю, у меня получится». Он говорит: «Ей-богу, содействующему честные очи». — «Если Бог мне поможет — да, то я это сделаю, совершу».

К. Мацан

—  Я только уточню один момент. Насколько я знаю, сейчас в церкви даже не постригают в монахи до 30 лет, кажется, чтобы не было горячности, специально.

Архимандрит А. Поликарпов

—  Не было горячности. Есть рекомендации такие — благословение святейшего патриарха, например, чтобы прошло несколько лет — три-пять лет вот сейчас, для того, чтобы человек как-то намеренно, обдуманно... Потому что вот Вы правы, когда говорите, что приходят разные люди, да? И вот этот человек должен... Подчас неофиты, да, люди, которые только пришли в церковь, только что. Вот для них открылся Христос, и они, конечно, хотят сразу совершенства. Но для этого надо потрудиться. И вот они смотрят: что нужно им здесь, в монастыре? Смотрят на них — каковы они сами? Так что вот это важно.

К. Мацан

—  Напоминаю: на «Радио «Вера» «Светлый вечер», у нас в гостях архимандрит Алексий Поликарпов, наместник Московского Свято-Даниловского монастыря, и мы сегодня говорим о монашестве. Отец Алексий, мы сегодня уже отчасти об этом говорили, но я хотел бы спросить Вас еще раз в такой формулировке. Есть такой афоризм, который, мне кажется, я читал в одном из выступлений святейшего патриарха Алексия Второго, — что в монастырь не «уходят» — в него приходят. И это несколько отличается от нашей обычной мирской логики, что человек в монастырь от чего-то бежит, как будто в бункере пытается скрыться. Вот Вы бы с этим согласились, с такой формулировкой?

Архимандрит А. Поликарпов

—  Абсолютно, да. Конечно. Но, может быть, кто-то имеет право о себе сказать, что он ушел в монастырь и как бы скрылся, да, может быть. А вообще, в монастырь надо прийти — то есть прийти с открытым сердцем, с открытой душой, и воспринять вот именно так, чтобы это вот я ощутил, я понял, что это самое мое дорогое, самое то, что вот сейчас мне предлежит исполнить. И это важно. Потому что разная жизнь у человека может за плечами  его быть. Ну, вот ведь в монастырях много людей, которые имеют разные профессии, разный возраст, разные направления, характеры разные, да? Вот у преподобного Серафима Саровского спросили однажды: «Кто в нашей обители выше всех пред Богом?» Он, не задумываясь, сразу ответил: «Повар из бывших солдат на кухне. У него характер от природы огненный, он в запальчивости готов убить человека. Но непрестанная борьба внутри его привлекает к нему великое благоволение Божие, «ибо побеждающее себя облеку в белые одежды и посажду на престоле». Ну, а тот, кто не борется, тот доходит до отчаянья». Так что люди разные. И есть такая, например, пословица в народе: «Все видят, как монах скачет, но никто не видит, как монах плачет». То есть вот есть келья, есть уединение, там где вот Бог и он. И вот это вот важно. Отсюда вот этот, может быть, отчасти ответ на вопрос, что вот эта вот суета, мир, люди — это действительно непросто, это действительно сложно. Но есть и место, и возможность там, где вот Бог и ты.

К. Мацан

—  Вы больше 20 лет наместник Даниловского монастыря, одного из крупнейших монастырей Москвы. Что за эти годы, может быть, самым было запоминающимся лично для Вас, какая-то история, какой-то случай, который Вам как-то вот... который даже Вас, может быть, человека мудрого и опытного, заставил о чем-то по-новому задуматься?

Архимандрит А. Поликарпов

—  Ну, это Божия милость. Божия милость, что Господь снисходит к нашим немощам, нашим недостаткам, Он нас любит. И вот святые угодники, которым посвящены обители, святыни эти, они нас воспитывают.

К. Мацан

—  А как, например, это происходит?

Архимандрит А. Поликарпов

—  Они показывают нам Божию милость. Ну, вот самый такой... Как? Ну, вот князь Даниил, да? Мудрый сдатель обителей града Москвы, России великий чудотворец. Он для нас — отец, он для нас — руководитель. Мы вот как бы живем и проникаемся сознанием... А князь Даниил был младший сын Александра Невского, и удел ему достался тоже самый малый из всех удельных княжеств, по сравнению с другими братствами. Москва была малым городком. Но он, как великий князь, несомненно, он мог держать — и должен — оружие в руках, защищать пределы своего Отечества. И, в то же время, он имел кротость, имел смирение. И вот это руководство таким государством давало ему мудрость и силу, возможность не просто междоусобицы эти разбирать, а искоренять их, и его княжество умножалось, потому что он был любим от других. Его племянник князь Иван Переславский, скончавшись, передал ему Переславль во владение, хотя в то время Переславль был больше Москвы. И вот князь Даниил своею силою духовною, благодатью... Мы знаем много чудес, которые совершаются по молитвам великого князя. Совершаются они и сейчас. Всегда был обычай — люди, которые жили около монастыря (это именовалось Даниловской слободкой), когда задумывали какие-то дела свои — вот обычные, житейские, значимые для них, — приходили к мощам князя Даниила, ставили свечу каждый, по возможности, молились и уходили в надежде, что князь услышит их. В пореволюционные годы пример такой есть, когда люди в ссылках уже были. И вот кто-то оттуда ехал в Москву, и одна благочестивая женщина, прихожанка монастыря, предложила собрать деньги на свечу князю Даниилу — по возможности, кто что мог. Кто-то это сделал, кто-то отказался — ну, не счел для себя нужным и возможным. И вот потом получилось так, что кто на свечечку дал, тот был освобожден досрочно потом. Ну, а остальные уже свой срок отбывали.

К. Мацан

—  Отец Алексий, Вы наблюдаете уже далеко не первое поколение, наверное, людей, приходящих в монастырь, вообще приходящих с каким-то желанием стать монахом, да? Видите ли Вы какую-то смену поколенческих приоритетов? Меняется ли что-то в тех людях, в поколении тех людей, которые приходили в монашество сейчас и, скажем, 20 лет назад?

Архимандрит А. Поликарпов

—  Наверное. Наверное, меняется.

К. Мацан

—  А что?

Архимандрит А. Поликарпов

—  Я думаю, что, во-первых, есть, но, самое главное, есть желание служить Богу. Вот человек решил, что для него монастырь, — вот он пришел. Приходят люди. Люди сейчас большей частью с образованием. Люди, которые получили представление — ну, о чем? — о каких-то науках. Люди, которые имели положение в обществе, занимались чем-то таким, что для них было дорого, близко, но вот сейчас это не просто они разочаровались в чем-то, а люди были семейные, люди имели детей... Но вот это вот не просто то, что презрели. Это не презрение, а это выбор уже как бы новых таких высот, новых широт. И вот это вот люди — они совершают свое спасение сейчас здесь.

К. Мацан

—  То есть они свой опыт мирской, свое образование, может быть, свои какие-то таланты мирские не оставили, а принесли с собой в монастырь, чтобы умножать?

Архимандрит А. Поликарпов

—  Опыт. Да, именно так. Потому что обитель занимается такой вот деятельностью разносторонней, и это как раз нужно, полезно, необходимо. И вот это, когда мы свои таланты приносим Богу, то вот это вот значимо. Это получается то, что мы — с Ним. Что мы не просто возносимся, мы не просто надмеваемся(?), а мы служим — служим вот и таким образом. Это важно.

К. Мацан

—  Знаете, вопрос, может быть, немножко смешным покажется, но мне почему-то хочется спросить: вот 80 лет назад, допустим, пришли люди в монастырь, и сегодня это — старцы, и мы их почитаем. Вот те, кто приходит сегодня в монастырь, можно предполагать, что через 80 лет тоже окажутся духовными наставниками. Вот Вы как бы, когда смотрите на этих молодых людей, новых, Вы об этом задумываетесь?

Архимандрит А. Поликарпов

—  Да, я об этом думаю. Думаю. Но жизнь сама... У нас жизнь сама показывает это. Ну, 80 — это, наверное, что-то очень много. Меньше все-таки — наверное, люди раньше зреют. Да, а мы видим это наглядно. Вот у нас, например, много же народу в монастыре приходит. Исповеди, вопросы, советы какие-то. И вот смотришь — люди устремляются к кому-то вот... Ну, не все к одному, но, тем не менее, выделяют для себя. Вот, положим, я выделил для кого-то такого-то отца — значит, вот он для меня уже становится духовным авторитетом. И это наглядно, это видно — люди, которые стараются жить по-христиански, и у них это получается. Непросто тоже, сложно, трудности есть, испытания, но тем не менее. Да, как же! И должна быть смена поколений!

К. Мацан

—  Ну, то есть наше время может давать старцев?

Архимандрит А. Поликарпов

—  Может.

К. Мацан

—  Любое время может давать старцев?

Архимандрит А. Поликарпов

—  Да. Они, может быть, не будут так вот... какие-то вот сразу такие духоносные, и чудо какое-то совершилось. Нам свойственно вот так, скорее, оценить человека. Так может и должно быть. Христос-то — как преподобный Серафим говорит? Что Христос был, есть и будет, да? Так что жив Бог — жива Церковь, конечно.

К. Мацан

—  К вопросу о развитии. Есть такой стереотип о верующих людях — как правило, у людей неверующих и далеких от Церкви, — что верующий — этот тот, кто остановился. Вот он пришел, все для себя понял уже, он уже, там, спасся, грубо говоря, и дальше он просто плывет по течению с неким накопленным своим знанием. Хотя там мне, как верующему понятно, что приход к вере — путь только начинается. А вот этот стереотип в плане монашествующих, мне кажется, может быть, в квадрате, просто удвоен, потому что они-то вообще все поняли, кажется! Они-то вообще для себя сделали радикальный выбор — все, в монастырь! И уже все точно вот — дальше уже только спасение, только святость. Вот как бы Вы ответили на этот стереотип?

Архимандрит А. Поликарпов

—  Так а ведь Сила Божия в немощи совершается, да? И у святых отцов — вот у преподобного Иоанна Лествичника, например, — у него написано: если ты увидишь грехи свои, умножившиеся, как песок морской, вот тогда ты  можешь сказать, что ты на правильном пути, что ты идешь ко Христу. А иначе, когда ты сказал: «Я все, совершенный человек», — ну, это значит, все, действительно. Если сейчас об этом много говорят — такое слово, такой термин — «выгорание», да? Когда человек устал, утомился, и, кажется, все в нем закончилось. Но благодать-то Божия пребывает. И если мы говорим: «Господи, помоги, защити, помилуй!»... Как у преподобного Амвросия — у него есть такой образ жучка, который прилепился к листочку и пищит: «Не спихни! Не спихни!» Так вот Господь держит и листочек этот, и жучка этого, и каждого из нас он любит, ценит, знает и немощь, и силу, и дает потребное по нашим запросам.

К. Мацан

—  Спасибо огромное, отец Алексий, за беседу! Напомню: у нас в «Светлом вечере» на «Радио «Вера» был архимандрит Алексий Поликарпов, наместник Московского Свято-Даниловского монастыря. Мы сегодня попытались поговорить о том, почему нам, мирянам, так интересны монахи и опыт монашествующих. Спасибо большое за эту беседу еще раз! «Светлый вечер» на «Радио «Вера» продолжается! До свидания!

Мы в соцсетях
****

Также рекомендуем