Главная › Программы › Светлый вечер › Семейный час

«Семья — малая церковь». Священник Иаков Белый-Кругляков

У нас в гостях был клирик московского храма священномученика Антипы Пергамского на Колымажном дворе священник Иаков Белый-Кругляков.

Мы говорили о том, какой семью задумывал Бог, можно ли сегодня приблизиться к этому замыслу, и как участие в церковной жизни может помогать двигаться к единению внутри семьи.

Ведущие: Александр Ананьев, Алла Митрофанова

Александр Ананьев:

— Добрый вечер, дорогие друзья. В очередной раз приглашаем вас за семейный стол. Хотя... хотя знаете, обычно мы смутно представляем себе, чем вы занимаетесь в тот момент, когда включается красная лампочка ОНР в студии радио «Вера» и Алла Митрофанова и Александр Ананьев говорят вам: «Добрый вечер. В эфире программа Семейный час». Мы не знаем обычно, чем вы занимаетесь, когда мы в эфире. Но сегодня мы знаем точно, сегодня в Страстную Субботу 23 апреля вы собираетесь на пасхальное богослужение всей семьей. С большой долей вероятности, по крайне мере мы так думаем. Здесь Алла Митрофанова.

Алла Митрофанова:

— Александр Ананьев.

Александр Ананьев:

— И мы приветствуем в студии тоже в предпраздничном торжественном настроении клирика московского храма священномученика Антипы Пергамского на Колымажном дворе священника Иакова Белого-Круглякова. Добрый вечер, отец Иаков.

Священник Иаков Белый-Кругляков:

— Здравствуйте.

Александр Ананьев:

— Здравствуйте. Прежде чем я озвучу тему, на которую нам бы сегодня хотелось поговорить, тема и простая и сложная одновременно, ну, все, как мы любим, я хочу задать вам вопрос, на который рассчитываю получить от вас, зная, что вы можете дать на этот вопрос максимально развернутый и глубокий ответ. Что такое христианская семья в вашем понимании? Вы же вообще вышли из того, что мы называем христианской семьей, ваша семья это идеал христианской семьи, если можно так сказать.

Священник Иаков Белый-Кругляков:

— Ну да. Спасибо большое за такой вопрос. Я думаю, что для меня нет лучше выражения того, что такое христианская семья, как малая церковь. Наверное, самое...

Александр Ананьев:

— Вот теперь всем стало понятно. Это еще сложнее понять, что такое семья как малая церковь. Мне хочется... Вот смотрите, у меня есть знакомая, ей сорок два года, трое детей, муж, дела, ипотеки, больная свекровь, куча дел. Она помогает всем сразу вокруг. И у нее вопрос. Она сейчас собирается на пасхальное богослужение, она очень часто ходит, более чем регулярно в храм, ее муж, наверное, нет. Дети со скрипом, но да, а какой у нее выбор. И у нее много сомнений на счет того, ее семья христианская или нет? Она бьется как голубица в клетке, делает все для этого, но у нее большие сомнения.

Священник Иаков Белый-Кругляков:

— Я думаю, что сомневаться ей не стоит, семья ее христианская, потому что в этом уверил таких же христианских женщин апостол Павел, когда сказал, что верной женой освящается семья, освящается муж. Мы все понимаем, в чем трудность ее восприятия, ее определенный крест, но это семья, и семья это в принципе Богом установленный институт, какой бы она ни была, все равно сюда распространяется, на мой взгляд, это выражение «семья — это малая церковь».

Александр Ананьев:

— Вот здесь, наверное, можно и закрывать нашу сегодняшнюю тему, прекращать программу, включить торжественную музыку...

Алла Митрофанова:

— Мне вот, например, интересно, а как Бог установил? Вы говорите, Богом установлено, А как Бог установил? Как Он задумал этот организм, когда мужчина и женщина два в одной плоти? Что стоит за этими словами: «Семья — это малая церковь».

Александр Ананьев:

— Получается, дорогой отец Иаков, мы сейчас взяли весь вселенский объем ответственности, духовного труда, подвижничества, взяли, упаковали в один огромный тюк, взвалили на плечи этой красивой женщины и сказали: тащи, теперь все, что называется христианской семьей, зависит от тебя.

Священник Иаков Белый-Кругляков:

— Я думаю, нет, не так это должно быть представлено. Здесь очень важно понять, что семья это Богоустановленный институт еще в раю. Это первая заповедь людям, как сказано в книге Бытия, что Бог благословил их и сказал, плодитесь и размножайтесь. Это заповедь, которая дана еще в раю до грехопадения людей, самая первая, самая в каком-то смысле важная первоначально для человечества. Семья это должен быть источник радости, мы зря так воспринимаем, вспоминая чин венчания, когда надеваются венцы, все сразу говорят, что мученические венцы, теперь вся жизнь мучения. Но это не так.

Александр Ананьев:

— Посмотрите на изможденное лицо Аллы Сергеевны, отец Иаков. Она же подвижница, она же страдалица.

Алла Митрофанова:

— Что бы мне еще подвинуть, чтобы самой места побольше было для жизни? Если только в этом смысле.

Священник Иаков Белый-Кругляков:

— Смысл семьи в радости. Может быть, наоборот, этой женщине, о которой вы говорите, как христианке, стоит потрудиться, но потрудиться для радости, чтобы семья стала оплотом радости, чтобы она стала крепостью радости, стала раем, в котором эта заповедь дана. Это не просто, это достигается через множество жертв, маленьких или больших, через терпение и так далее, но это все должно возводить к радости. Эти плоды должны пожинаться уже здесь и сейчас, в семье. Они должны становиться явными, чтобы понимать.

Александр Ананьев:

— Сегодня 23 апреля, в субботу, когда в доме пахнет свежеиспеченными куличами, а в душе ожидание не просто праздника, а чуда воскрешения и всего того, что мы ждали целый год, то, в чем мы нуждаемся больше всего в этой жизни, мы хотим в программе «Семейный час» с Алечкой поговорить о... — и сейчас вы так аккуратно, на мой взгляд, перечеркнули, но сейчас об этом подискутируем — о единении семьи вокруг церковных праздников. Именно это мгновение идеально подходит для этого. Единение семьи вокруг церковных праздников, традиций, участии в богослужениях. Опять же, да, мы сейчас ставим в скобках знак вопроса. Жизнь семьи, не отдельно взятой сорока двух летней женщины с тюком ответственности на хрупких плечах, а всей семьи в согласии и в соответствии с церковным календарем, вообще было бы круто. Возможно ли это в современном мире и надо ли, дальше уже детали, надо ли детей водить на длительные богослужения? Надо ли загруженных монтажом мужей водить на длительные богослужения? Это тоже отдельный вопрос, между прочим.

Алла Митрофанова:

— Мне кажется, мужей вообще никуда не надо водить. Если они сами ведутся, пусть ведут всех остальных, а если не ведутся, ну что же.

Александр Ананьев:

— Как говорится, муж птица гордая, пока не пнешь, не полетит. Это всегда так бывает.

Алла Митрофанова:

— Кстати говоря, знаю примеры и их немало, когда семья, если, к примеру, женщина более церковный человек, чем мужчина, в пасхальную именно ночь все-таки собираются вместе в храм. Договариваются как-то. Потому что это такое время, это особенное событие. Мне кажется, даже для тех из нас, кто себя с церковной жизнью не особенно-то соотносит, но соотносит себя с христианством. И понимают, что мы живем в присутствии Христа, и история разворачивается в присутствии Христа. Даже если люди в храм не ходят, все равно большинство из нас это понимают, и многие приходят, например, на крестный ход на ночную пасхальную службу. Потом, пожалуйста, можно вместе с детьми уехать, а кто-то из семьи пусть останется, кому это особенно трепетно и дорого.

Александр Ананьев:

— В каком месте начинается единение в этой твоей хорошей схеме?

Алла Митрофанова:

— В радости. В том, что, мне кажется, пасхальная радость — для всех радость.

Священник Иаков Белый-Кругляков:

— На моем совсем небольшом опыте, маленьком совсем, как священника, очень часто происходят такие истории, что на Пасху супруга приводит, нет, не приводит, а приходит вместе со своим мужем, который до этого не бывал в храме вовсе, или очень давно, или не целенаправленно. Или наоборот, я встречал ситуацию, когда муж стал воцерковляться, и именно на Пасху удалось прийти вместе со своей супругой, и это стало точкой отсчета новой жизни. Семья именно в эту ночь пасхальную начинала жить уже какой-то другой историей. Это реально, я как свидетель таких событий за этот год своего священства, вспоминаю прошлую Пасху. А так, что касается меня, моего опыта, как я вырос в семье, то для меня эта тема — единение семьи вокруг церковных праздников — мне вообще кажется, что это чуть ли не последнее, что может людей объединять, особенно в современном мире.

Александр Ананьев:

— Вот сейчас было неожиданно. Вот прям неожиданно. Я-то думал, что сейчас отец Иаков чуть ли не встанет, и торжественно будет говорить, а что еще может объединить семью, как ни церковный календарь, как ни череда наших праздников, как ни череда богослужений, как ни обнявшись вместе стоять в очередь на исповедь. И тут отец Иаков говорит, да нет, в общем, это последнее, что может объединить. На первой строчке ипотека, на второй собака.

Священник Иаков Белый-Кругляков:

— Нет, смотрите, я имею в виду, последнее, что реально может объединить. Я имею в виду как раз то, что вы ожидали, Александр, что все остальные вещи едва ли нас объединяют.

Александр Ананьев:

— А!

Священник Иаков Белый-Кругляков:

— Вот какой смысл, наверное, я в это вкладываю. Действительно, как Алла сказала, какая-то радость во Христе, может быть, даже не осознанно возникает. Церковные праздники, вообще церковный год, церковный календарь, это может быть последнее, опять в этом самом смысле...

Алла Митрофанова:

— Как последний бастион, вы имеете в виду.

Священник Иаков Белый-Кругляков:

— Последняя возможность как-то организовать свою жизнь, циклично из года в год проходящую. Церковные праздники очень важные отметины, которыми измеряется жизнь. Сейчас я не представляю, как может быть по-другому, и это реально превращает жизнь в радость, превращает семью в церковь.

Александр Ананьев:

— «Семейный час» на «Светлом радио». Алла Митрофанова, Александр Ананьев, клирик московского храма священномученика Антипы Пергамского на Колымажном дворе священник Иаков Белый-Кругляков. Вы сейчас очень точно, отец Иаков, точно, метко и понятно сказали о том, как это важно, как это здорово и как это основополагающе для семьи, для веры, для семьи как малой церкви объединиться и жить в ритме, в тональности, в соразмеренности с церковным календарем. Но вот в чем штука. Если я, отдельно взятый человек, попытаюсь жить в рамках церковного календаря специально, проснусь утром и — так, отныне и во веки вечные жить я буду в соответствии с церковным календарем. Да ерунда получится. Специально, даже я один, отдельно взятый, оторванный от Аллы Сергеевны, мужик бородатый, у которого борода трется о микрофон, не могу, это будет глупость. Правда. Это должно быть естественно, должна быть такая потребность, как потребность в чистой воде, потребность в свежем воздухе, потребность в сне и — потребность жить в соответствии с церковным календарем. А тут семья. А в семье что? А в семье все разные.

Священник Иаков Белый-Кругляков:

— Да.

Александр Ананьев:

— А в семье каждому надо свое. И ты тут такой: друзья, у меня для вас отличная новость, отныне мы будем жить... И что? Да, ничего же не получится.

Священник Иаков Белый-Кругляков:

— Да, пожалуй, так не получится. То есть я, наверное, описываю идеальную картинку.

Александр Ананьев:

— Такой христианский сферический конь в вакууме.

Священник Иаков Белый-Кругляков:

— В вакууме, да.

Александр Ананьев:

— Сияющий в вакууме.

Священник Иаков Белый-Кругляков:

— Конечно, если говорить в целом, в семьях, в которых хоть кто-то есть христианин и который задается этим вопросом, как мне созидать мою семью по-христиански, то здесь все сводится к таким вещам очень, с одной стороны простым, с другой стороны, самым глубоким, в принципе. Семья, брак это начало восстановления расколотого человечества в этом мире. Почему райский оплот, потому что люди становятся одной плотью, одним целым, как и должно быть по замыслу Бога. Муж, жена, у них появляются дети. Эта сплоченность должна проявляться во всем, не только, что у нас фамилия одна, у нас печати стоят в документе, мы живем в одной квартире или в одном доме. Здесь должно быть стремление к полному единодушию и не навязыванию таких историй, что я решу, что мы живем по церковному календарю, поэтому мы все так живем. Так в семье не получится, потому что так единство не созидается. Теперь это невозможно. Может быть, когда-то... У нас бывает романтичное представление о том, что было в прошлом, муж мог сказать, что мы живем так и вся семья...

Александр Ананьев:

— Жизнь эпохи Домостроя. Хорошая жизнь была.

Священник Иаков Белый-Кругляков:

— Да, да, Домостроя. На самом деле мы не можем сказать, насколько люди были счастливы, когда... Я сейчас, может быть, резкую вещь скажу, и надеюсь, что меня все поймут правильно. Мы не можем сказать, что люди были совершенно счастливы, когда не было такого огромного количества разводов. То есть разводов не было просто потому, что по-другому жить было невозможно. Если брошенная женщина, это катастрофа была, очевидно.

Алла Митрофанова:

— Плюс аспект хозяйственный. Общее хозяйство, где посевная, урожай, уборка, ты в одиночку с этим не справишься. Урбанизация, отрыв наш от земли, тут много разных факторов. На ум приходит, перечитываю «Евгения Онегина», точнее сказать, даже переслушиваю в блестящем исполнении Валентина Непомнящего, всем рекомендую. Кому лекарство от внутренней боли, от разорванности мира, от всего — Валентин Непомнящий, фантастические лекции по «Евгению Онегину», его чтение, естественно наизусть романа «Евгений Онегин» и его комментарий. В очередной раз, естественно, обращаясь к этому тексту, обращаешь внимание на няню Татьяны Лариной, где Татьяна спрашивает: Была ль ты няня влюблена? — Да что ты, мы слов таких не знали. — А как же ты венчалась? — Мой Ваня моложе был меня, мой свет, а было мне тринадцать лет. Ну и что? Сказали ей родители, и пошла она под венец с мальчиком, о котором практически ничего не знала, и так они прожили, так и прожили. Как-то так, и слов таких не знали. Это действительно другая система координат по сравнению с тем, в чем сейчас живем мы, выбирая друг друга, присматриваясь.

Священник Иаков Белый-Кругляков:

— Совершенно верно.

Алла Митрофанова:

— А еще как нам священники рекомендуют, вы не бегите сразу жениться и венчаться, вы год повстречайтесь, приглядитесь, походите за ручку и далее со всеми остановками. Это другое.

Александр Ананьев:

— Получается так, супруги относились примерно так же, как я отношусь к руководителю или главному бухгалтеру на своей работе.

Священник Иаков Белый-Кругляков:

— Пожалуй, просто было какое-то основание, его сейчас нет, которое не является чем-то негативным само по себе, что люди несли свой крест до конца своих дней, если там все было плохо, это тоже подвиг, несение креста, это правильно, «что Бог сочетал, человек да не разлучает». Но все-таки семья это райский оплот, она должна приносить радость, это школа любви. Мы живем в другой абсолютно системе координат, которая не знакома человечеству и не знакома Церкви. Мы сейчас только нащупываем, как существовать, когда человек сам себе выбирает спутника жизни, когда он полностью за это несет свой собственный ответ, когда у него есть полная свобода, в том числе в жизни потом, когда он уже женился или она уже вышла замуж. Это совершено новая реальность.

Алла Митрофанова:

— Мне кажется, за всю ивановскую не берусь судить, и тем не менее, мы ближе сейчас, у нас больше шансов приблизиться к замыслу Бога о семье.

Священник Иаков Белый-Кругляков:

— И больше ответственности, получается.

Алла Митрофанова:

— И как следствие, пункт второй мы не выдерживаем, зачастую.

Александр Ананьев:

— У меня как раз противоположное твоему мнение, нам гораздо сложнее. Как выглядит обычный день в нашей семье. В одном конце огромной квартиры сидит в наушниках Алла Сергеевна Митрофанова, подтянув красивые ноги на диван, обняв собаку, и слушает Непомнящего «Евгения Онегина». В другом конце огромной квартиры в своих наушниках...

Алла Митрофанова:

— Какой огромной? Тридцать шесть метров. Ну, хорошо.

Александр Ананьев:

— Зачем ты мне все портишь? Так все хорошо начиналось, я почти ввел в заблуждение тысячи радиослушателей.

Священник Иаков Белый-Кругляков:

— А я представил.

Александр Ананьев:

— В другом конце относительно огромной квартиры сижу я в наушниках и либо работаю, либо слушаю очередную фантастику и параллельно занимаюсь чем-нибудь еще.

Алла Митрофанова:

— Рисует.

Александр Ананьев:

— Рисую, да. Где здесь единение? Это раньше — одна изба, все на одном квадратном метре. У жены свои обязанности, у мужа свои, и все было...

Священник Иаков Белый-Кругляков:

— И где здесь единение?

Александр Ананьев:

— У них общее дело, а эти двое разбрелись. Картошку вскопать, прополоть, полить. Мы сходили, купили картошку, вопрос закрыли и все, и разбрелись по разным углам, каждый в своем смартфоне. Ничто не разделяет людей так, как эти индивидуальные средства получения ненужной информации.

Алла Митрофанова:

— В этом можно согласиться. Однако есть и другая часть той же картины. Почистили картошку и давай вместе сочинять, а каких специй мы туда добавим, а как мы ее запечем, давай с розмарином в рукаве и с оливковым маслом, не, а давай в этот раз вот так. Короче говоря...

Священник Иаков Белый-Кругляков:

— Стал бы раньше муж такие вещи, да, обсуждать с супругой своей?

Александр Ананьев:

— Я и не обсуждаю. Она сама как-то решает. А потом мы включаем телевизор и молча ужинаем. Тихо! Идеал христианской семьи.

Алла Митрофанова:

— Ну что ты такое... Ну ладно.

Священник Иаков Белый-Кругляков:

— Мне кажется, вообще в целом, то, что мы сейчас обсуждаем, это тема свободы, нужна нам она или нет. Может, проще жить, когда все четко расписано и ни шага влево, ни шага вправо, и все четко, и ты ничего не решаешь, а просто в этом существуешь. Так, может быть, проще. Получается, что в свободе жить гораздо сложнее. Это, наверное, наша реальность как раз.

Алла Митрофанова:

— Да, «Великий инквизитор» про это, что в свободе жить вообще-то очень тяжело. Зачастую мы сами выбираем что-то такое, что обусловит и регламентирует.

Священник Иаков Белый-Кругляков:

— Что пленит нас.

Александр Ананьев:

— Мы вообще не умеем выбирать. Мы в принципе не способны выбирать.

Священник Иаков Белый-Кругляков:

— А нас никто не учил.

Александр Ананьев:

— Я вспоминаю шутку — не шутку, анекдот — не анекдот про Ломоносова, которому сказали: а вы представляете, в начале 21 века у каждого будет маленькая черная коробочка и в этой коробочке будут все знания мира. И он скажет: да, неужели, и вы через эту коробочку будете каждое мгновение черпать эти бесконечные... — Нет, мы будем там в шарики играть.

Священник Иаков Белый-Кругляков:

— Котиков лайкать.

Александр Ананьев:

— Котиков лайкать, да. Вот, пожалуйста, вот результат нашего свободного выбора.

Священник Иаков Белый-Кругляков:

— Так и есть.

Алла Митрофанова:

— Есть такое. Мне кажется, все-таки то, что отец Иаков сказал про замысел о семье... В чем драма грехопадения, простите? Мы в канун Пасхи об этом рассуждаем, Пасха как преодоление последствий этого трагического события. Один из очень болезненных для нас исходов этого разделения то, что человек... мы не знаем, как это было до конца, как это визуализировать, нам не очень понятно. Эти первые главы книги Бытия, там много иносказаний, метафор, смыслов, облеченных в слова, и через эти слова нам не до конца понятных. Вот эти кожаные ризы, получается, до грехопадения Адам и Ева были действительно единым организмом, мы не знаем, была ли у них общая кровеносная система и была ли у них вообще кровеносная система, как это вообще все решалось, как это выглядело. Но то, что мы знаем точно, каждый из них облекся в свои собственные кожаные ризы после грехопадения, и так получилось, что они стали два отдельных существа по отношению друг к другу. На следующей неделе будет про таинство венчания говорить, там, наверное, подробнее остановимся на том, как преодолевается...

Священник Иаков Белый-Кругляков:

— Да, это как раз тема про венчания, очень важная, очень интересная.

Алла Митрофанова:

— Эта драма, следствие которой на каждом шагу. И то, что каждый в своем смартфоне сейчас, это просто проекция драмы грехопадения на наш двадцать первый век, вот и все. Это не значит, что в предыдущие века это было как-то иначе, что люди были друг другу ближе. Все равно это драма разделения. Откроем Братьев Карамазовых, там же вся эта драма разделения и оторванности одного человека от другого. И чем глубже мы уходим в самих себя, тем больше мы отрываемся друг от друга. Это то, что в Пасхе может преодолеться, в Воскресении Христовом, Который нас возвращает к замыслу о нас, к преодолению смерти и разделения между нами, как следствия.

Священник Иаков Белый-Кругляков:

— Так и есть. Это и есть дело спасения Христом. Христос пришел воссоединить человечество в себе, создать новый мир, новый Израиль. Семья это такая молекула, такая составляющая этого нового мира, без которой вообще ничего этого невозможно. На ней все остальное и построено.

Александр Ананьев:

— Сейчас мы прервемся на минуту полезной информации на радио «Вера», а через минуту вернемся к разговору и попытаемся выяснить, что не так с нашими молекулами, почему они распадаются на атомы, и в итоге не складывается задуманная самим Богом материя, состоящая из этих молекул?

Алла Митрофанова:

— И что с этим делать?

Александр Ананьев:

— И что с этим делать.

Алла Митрофанова:

— Не заставлять же мужа слушать «Евгения Онегина».

Александр Ананьев:

— Хорошо зафиксированный муж в уговорах не нуждается.

Священник Иаков Белый-Кругляков:

— Попробовать можно.

Александр Ананьев:

— Не стоит, отец Яков, не стоит, это очень опасно. Вы меня мало знаете. Мы вернемся через минуту, не переключайтесь.

Александр Ананьев:

— В тот самый миг, когда вы... Я сейчас рисую себе картину, что сейчас вы готовитесь к тому, что вы вернетесь из храма, и дома вас будет ждать теплый семейный праздник. Я не знаю, может быть, готовите что-то, может быть, нарезаете что-то, а может быть, просто проводите время за молитвой и за радио «Вера». В тот самый миг, когда вы готовитесь к величайшему празднику в году, мы, Алла Митрофанова...

Алла Митрофанова:

— ...Александр Ананьев...

Александр Ананьев:

— ...с клириком московского храма священномученика Антипы Пергамского на Колымажном дворе священником Иаковом Белым-Кругляковым говорим о том, возможно ли единение семьи вокруг церковных праздников сегодня в 21-м веке. Когда вместо общего хозяйства и жизни в четком соответствии и в естественной гармонии с окружающей природой, с церковным календарем у нас какие-то представления о том, что нам надо, и они, как правило, далеки от того, что нам надо действительно. Прежде чем мы продолжим разговор, друзья, я не могу с вами не поделиться. Накануне Пасхи я тут открыл для себя рецепт каленых яиц. Вы знаете, что это такое, отец Иаков?

Священник Иаков Белый-Кругляков:

— Нет.

Александр Ананьев:

— О, я вам расскажу, это прекрасно.

Алла Митрофанова:

— Ждем — не дождемся попробовать.

Александр Ананьев:

— Я ждал этого весь Великий пост. В принципе это возвращает нас к тому деревенскому быту времен Домостроя. Когда все уже заканчивалось, готовка какая-то, в печи оставались тлеть угли, хозяйка в чугунок складывала два десятка, три десятка свежих яиц и убирала в тлеющие угли этот чугунок, и они там стояли до самого утра, пока угли не остывали. Сейчас, конечно же, печей ни у кого нет, приходится изгаляться как получится. Мы берем чугунную кастрюлю, складываем туда два десятка яиц помытых свежих и на три часа при температуре 110-120 градусов в духовку, потом выключаем духовку, оставляем ее остывать и идем на службу на пасхальную. А когда приходим, в духовке вот эти яйца, которые: а) легко чистятся, по крайней мере я об этом читал, я еще ни разу не пробовал, мы в этом году впервые только...

Священник Иаков Белый-Кругляков:

— В предвкушении.

Александр Ананьев:

— Белок приобретает такой нежный ореховый цвет, как вареная сгущенка, желток становится очень плотным и с гораздо более ярким вкусом, а хранятся эти яйца практически вечность. Но это невозможно, потому что они невероятно вкусные. А, каков рецепт! Воспользуйтесь обязательно.

Священник Иаков Белый-Кругляков:

— Кажется, я запомнил.

Александр Ананьев:

— Да там, в общем-то, и запоминать нечего. Я уже давно фантазирую. Это, знаете, откуда-то из детства. Железнодорожный вокзал Саратова, вокзальный буфет, в вокзальном буфете, по моим меркам очень дорого, продается разрезанное пополам яйцо.

Алла Митрофанова:

— С горошком и майонезом?

Александр Ананьев:

— С подернутым временем майонезом сверху и россыпью небрежной горошка. Это самое вкусное, что вообще было в жизни. Сегодня мы говорим о единении семьи вокруг церковных праздников, традиции участия в богослужении. Возможно ли это в 21-м веке. Я сейчас хочу зайти немножко с другой стороны. Духовная жизнь и график. Это вообще как? Это вообще зачем? Я понимаю, для того, чтобы вести бизнес, у тебя должен быть, называется тайм-менеджмент. Тайм-менеджмент духовной жизни. Это вообще нонсенс. У тебя должен быть грамотный подход к тайм-менеджменту. Сегодня вот это, вот это, вот это. Вот это во столько-то, во столько-то встреча, к завтрашнему дню вот это, стратегически к концу этого года нам надо завершить вот этот проект, договориться о двух вот этих. Здесь мне все понятно. А с духовной жизнью?

Священник Иаков Белый-Кругляков:

— В духовной жизни, мне кажется, невозможно построить такой график, какой должен я выполнить план в этом году. Многие из нас пытаются в Великом посту нечто подобное сделать, вот мы уже завершили эту дорогу в очередной раз. Каждый раз я думаю, что многие понимают, что не получается так, план есть, но реальность другая.

Александр Ананьев:

— Получается же формализация абсолютная.

Священник Иаков Белый-Кругляков:

— Да. Но с другой стороны, в духовной жизни график важен как такой некий...

Александр Ананьев:

— Якорь.

Священник Иаков Белый-Кругляков:

— Как некий якорь, как регламентирование своей жизни. У преподобного Исаака Сирина где-то в его творениях есть такие слова о молитве, он вообще много размышляет о молитве и говорит, что настоящего высшего состояния может достигнуть человек только в пустыни, он сразу нас как бы обрубает немножко. Но он еще говорит такие вещи: молитва должна быть искренней и постоянной — вот это два важнейших момента в молитве. Когда спрашивают, какая молитва сильная — молитва, которая искренняя и постоянная. Там слово «искренняя» можно перевести как неформальная. Постоянство это формальность, и получается, что это немножко парадокс, но именно в нем и существует духовная жизнь, мы без этого не можем.

Александр Ананьев:

— Давайте, положа руку на сердце, вот мы, Алечка, я, обычные люди, которые живут обычной жизнью. Про вас не спрашиваю, вы особая статья, я имею в виду вы священнослужители, у вас особый подход.

Священник Иаков Белый-Кругляков:

— Нам проще.

Александр Ананьев:

— Вам и сложнее и проще, я сейчас говорю про обычных людей. Вот давайте, положа руку на сердце, а мы вообще умеем молиться, мы вообще способны к молитве?

Священник Иаков Белый-Кругляков:

— Я думаю, что многие из таких вот людей, очень даже да.

Александр Ананьев:

— Когда прижмет, когда, прости меня Господи, не дай Бог, ребенок по ту строну двери, на которой написано «реанимация», вот там да.

Священник Иаков Белый-Кругляков:

— Вся загадочность всей истории с духовной жизнью, кто как спасается, кто какой жизнью живет, кто умеет молиться, кто нет, вся проблема в том, что это невозможно выяснить никак. Человек, который умеет молиться, не скажет, что он умеет молиться, никогда.

Алла Митрофанова:

— Да.

Священник Иаков Белый-Кругляков:

И мы никогда не можем знать, кто как молится, никак этого не понять. Господь открыл как-то преподобному Антонию, что женщина какая-то спасается подвигом выше тебя, преподобный Антоний, который в пустыне борется с демонами и достигает каких-то невероятных духовных высот. А какая-то женщина, которая просто несет свой крест семейной жизни, оказывается выше подвигом своим. Но это ему Господь открыл. А так это никак не выяснишь ведь. Здесь только и остается попытка сделать это чем-то постоянным, попытка хоть как-то формализовать, этот самый график, сам факт, что есть утренняя молитва, есть вечерняя молитва, есть Пасха, есть пост, есть воскресный день, какие-то точки очень важные. Без них, может быть, не останется ничего совсем. Мне кажется, в этом смысле этот график в духовной жизни важен, это для нас, немощных людей последнее, что остается, что может быть ценным. Потому что в нашем мире это трудно взять свою жизнь и на церковный календарь условно ее...

Александр Ананьев:

— Вписать.

Священник Иаков Белый-Кругляков:

— Вписать.

Алла Митрофанова:

— Может быть, это кстати то самое сознательное усилие, которое навстречу Богу можно предпринять и стоит предпринять. Если мы будем ждать, когда мне станет органично молиться, ходить на службу, тогда я буду это делать, мы не дождемся этого никогда. Нам это не будет органично по одной простой причине, мы люди, живущие не в идеальном мире, а опять же в том самом мире после грехопадения, который разделен. Он не только нас друг от друга отделяет, он нас и от Бога отделяет. И гораздо органичнее на самом деле от Бога отделиться.

Александр Ананьев:

— Подожди, подожди. Ты сейчас пытаешься всех, таких разных людей запихать в это прокрустово ложе.

Алла Митрофанова:

— Нет, я не пытаюсь, я о себе говорю.

Александр Ананьев:

— Ты же понимаешь, что есть люди, которым невозможно не причащаться реже, чем раз в неделю, для них это как воздух. Есть люди, которым абсолютно нормально причащаться раз в месяц, чаще им просто, расплескают, ни к чему.

Священник Иаков Белый-Кругляков:

— Вот, да. Алла, наверное, хочет сказать о том, что мы живем в таком состоянии, что нам легче грешить, чем не грешить, в любом случае это легче и удобнее, очень примитивно говоря, выбор делать.

Александр Ананьев:

— Я даже не говорю про «грешить», понятно, конечно. Я продолжаю свою мысль. Вот у нас есть два разных человека, допустим, муж и жена, жена у него такая, муж у нее такой, и тут им сверху говорят, друзья, у нас для вас график. И как? И чё?

Алла Митрофанова:

— Не, не, не, Сашенька, я немножко про другое. Мы рождаемся уже в этом состоянии отделенности друг от друга и от Господа Бога, и дальше у нас есть жизнь, чтобы эту отделенность попытаться преодолеть. Но без усилия, потому что рождены-то мы в отделенности, хотя задуманы мы иначе, без усилия с нашей стороны мы эту отделенность не преодолеем.

Священник Иаков Белый-Кругляков:

— Здесь семья — важнейшее поле битвы за это объединение расколотого.

Алла Митрофанова:

— Почему и важно. Опять же Пасха это такое уникальное явление в нашей жизни, когда нам легко, нам легко потому, что там такая радость. Все, кто сейчас ночью или утром придут с детками, как у нас в храме отец Максим Козлов говорил, еще когда в Татьянинском служил, у нас будет литургия утренняя пасхальная, туда, пожалуйста, приходите с детьми, мы ее отдаем в кавычках «на растерзание» детям, в хорошем смысле, дети могут голосить, такая детская.

Александр Ананьев:

— При этом дети были в Татьянинском храме на ночной литургии.

Алла Митрофанова:

— Тоже, потому что есть родители, которые знают, что их детям больше в радость будет вместе с родителями на ночной службе, все индивидуально. Мне кажется Пасха это такой момент захлестывающей радости, когда нам легко сделать этот шаг навстречу Богу, а дальше Он возьмет на ручки, не случайно же слово Иоанна Златоуста.

Священник Иаков Белый-Кругляков:

— Я тоже о нем вспомнил, огласительное слово. Все придите, все придите, нерадивые, постящиеся, не постящиеся, все придите, огромный телец, все приступите, никто да не уйдет голодным. И это действительно как-то легко.

Алла Митрофанова:

— На всех хватит, для всех заколот телец, все приходите. Ой, это прям... Дожить бы.

Священник Иаков Белый-Кругляков:

— До мурашек.

Алла Митрофанова:

— Да, да, да, каждый раз это такой восторг детский.

Александр Ананьев:

— Осталось совсем немного, я уверен, что доживем. Я возвращаюсь к своему вопросу относительно графика. Себя, как мы только что проговорили, запихать в этот график сложно, но, даже не столько можно, со временем можно, сколько нужно, да? То есть мы усложним себе таким образом жизнь, но через это усложнение и через эту назидательную, навязанную в каком-то смысле, в хорошем, положительном, нам сверху парадигму, мы, наверное, поднимемся и войдем в резонанс с церковным календарем. Сложно, но можно. Это что касается себя, сложно, но можно. Вопрос, а стоит ли запихивать туда мужа с детьми вот этой женщине? Ей очень хочется, чтобы они вместе в едином ритме дышали, вдыхали и выдыхали, и ходили, но как-то не складывается. А ей хочется.

Священник Иаков Белый-Кругляков:

— Весь трагизм мира людей в том, что у людей есть свобода, свобода воли. Этот тот самый камень, который Бог создал и который Он сам не может поднять, условно говоря, то, что Он не преодолевает. В этом же трагедия Самого Бога, Он ничего не делает, Он не заставляет человека прийти к Себе, человек либо выбирает это, либо нет. То же самое происходит в супружеских отношениях, вообще в отношениях людей. Это всегда больно и тяжело. Ты бы хотел или хотела, чтобы супруг или супруга вместе с тобой разделял всю радость церковной жизни, точно также относился к Христу, как ты к Нему относишься, чтобы Он тоже как и для тебя был всем, и ты не можешь это навязать, невозможно. Да это тяжело, это больно, но все равно остается огромное пространство, чтобы потихонечку к этому идти, жертвуя своими мечтами, что сейчас вы будете акафисты читать круглые сутки. В семье есть такое понятие, как семейное застолье. Ведь мы говорим о попытке положить свой график на церковный календарь, а церковный календарь отмечается праздниками, радостными событиями — праздниками. Праздник это застолье. И вот мы сейчас сказали про огласительное слово Иоанна Златоуста, он говорит: «Придите все на пир, телец для всех заклан». Это праздничный стол, это семейная трапеза, семейный стол. Может быть, семейное застолье это мистическая вещь, очень глубокая, и, может быть, это самое главное дело, потому что ничто так не объединяет, как семейный стол. Такими моментами свою жизнь к Богу и возводить. Праздник от слова праздность — ничегонеделание. Вот эта самая суббота день покоя, праздник, ничегонеделание, то есть оставить мирскую суету, все то, что нас разделяет, у каждого свое дело, особенно в нашем мире, как мы сейчас говорили, оставить все это и объединиться в праздности за столом, за радостью обычной семейной. Пусть твой супруг не будет воспринимать пока Христа и Церковь, как для тебя это важно, но ты просто поделишься с ним радостью, радость в принципе от Господа. Если она не основана на каких-то грехах, но это уже не радость, а что-то странное. Вот это то, что можно и нужно давать своей семье как христианину, это обязанность, долг такую радость нести.

Александр Ананьев:

— «Семейный час» на «Светлом радио». Алла Митрофанова, Александр Ананьев, клирик московского храма священномученика Антипы Пергамского на Колымажном дворе священник Иаков Белый-Кругляков. За несколько буквально даже не часов, мгновений, вздохов и выдохов до Пасхи говорим о том, как бы так устроить свою жизнь, чтобы православная культура, наш календарь церковный стал естественной средой для жизни семьи. Или хотя бы самого себя, нет не себя, не столько себя, а вот именно семьи, детей, и главное не только культурой, но и убеждением и верой.

Алла Митрофанова:

— Мне кажется, только через себя, мне кажется, как раз через себя. Если для тебя это... Дети же будут все равно смотреть, как родители, это известная вещь. И радость жены будет воспринята мужем, если она палку не перегибает. Наоборот еще легче, если муж уже в этом, то жене легче прийти.

Александр Ананьев:

— Не знаю, у меня есть большие сомнения. Давай нарисуем картину. Жена утром уходит в храм, а муж остается дома. Она говорит: я в храм — он: о’кей, хорошо, что купить на ужин? Все. Что возникнет такой момент, что муж или дети скажут, а возьми нас с собой в храм? Да не будет такого.

Священник Иаков Белый-Кругляков:

— А происходит немножко по-другому. Весь этот механизм работает так, что твоя церковность начинает иметь значение, когда ты выходишь из храма, когда домой возвращаешься, и как ты там живешь. Не сам факт того, что ты уходишь в храм, должен заинтересовать членов твоей семьи, а тот факт, какую ты жизнь являешь, каким ты приходишь оттуда и каким ты остаешься постоянно рядом с ними. Это скорее можем сподвигнуть: ничего себе, как может действовать вся эта история.

Александр Ананьев:

— Как в той шутке. Звонок в дверь, открываешь дверь, здравствуйте, вы не хотите поговорить о Боге? — Нет, нет, спасибо, мы православные христиане.

Алла Митрофанова:

— Забавный, но трагический эпизод вспоминаю. Была какая-то суббота, даже не помню, что это был за праздник. Александр Владимирович работали практически до утра, с учетом того, что мы в воскресенье в храм собирались, в общем в субботу никак не мог.

Александр Ананьев:

— А потому что грешник страшный.

Алла Митрофанова:

— Да нет.

Александр Ананьев:

— И работу сделал идолом своим и поклоняется ей, яко язычник.

Алла Митрофанова:

— Нет, очень заботится о семье. Короче, пошла я в храм одна. Мне казалось, все предусмотрела, с собакой погуляла, кофе сварила, думаю, на обратном пути плюшки какие-нибудь куплю, чтобы Сашенька проснется... Все предусмотрела. Но нет. Выхожу из храма, звонит муж и говорит: я проснулся, а у нас дома метель. Потому что собака, в тот момент еще щенок, дорвалась до подушки и порвала все в хлам.

Александр Ананьев:

— Я даже не помню эту историю, давно это было.

Алла Митрофанова:

— А я помню очень хорошо, как я вышла из храма и думаю, какая же я умничка, все так хорошо придумала, муж спит, кофе готов, сейчас я плюшечки куплю, все замечательно. Да-дамс.

Александр Ананьев:

— Но вы же можете меня понять? Просыпаешься, голова болит, жены нет, дома бардак.

Алла Митрофанова:

— Бардак, вот, и так тоже бывает. И это, конечно, такая печалька. И дальше ты бежишь домой, просто сломя голову, плюшки в итоге уже не покупаешь, потому что надо поскорее прибежать и помочь убраться. В общем, бывает такое, что обстоятельства врезаются в нашу жизнь, и наши идеальные представления о том, как все будет...

Александр Ананьев:

— Я хочу сейчас сделать на этом акцент. Это мы говорим о супругах, которые живут очень синхронизированной друг с другом жизнью. Вместе работают и на этом проекте и на этом проекте. У них общий круг знакомых, общая жизнь, общая работа, общие проекты, общие темы для обсуждения, они говорят на одном языке, и то — вот, пожалуйста, насколько они разные.

Священник Иаков Белый-Кругляков:

— Может быть, что вообще важнейшие моменты семейной жизни такие вот как раз. Их преодоление это рост. Апостол Павел говорит, достигайте любви, она представляется как некое древо, которое надо поливать, она же поливается не просто когда все классно, когда все учтено, и муж просыпается в полной роскоши, все идеально, жена молится еще и за него, и стоит тихонечко остывает завтрак. А может быть, как раз когда такие проблемы возникают, чисто человеческие, их преодоление каждый раз — это сплочение семье.

Алла Митрофанова:

— Но мужу-то это за что было, я не понимаю.

Священник Иаков Белый-Кругляков:

— Ни за что. Чтобы явилась слава Божия.

Алла Митрофанова:

— Да, через умножение любви. Я помню, пришла домой, а там уже практически все убрано. А потом Саша еще прекрасную историю написал для журнала «Фома» непридуманную про то, как у нас собака время от времени раздирает свою кровать, а Саша ее зашивает, ставит заплатки, и точно так же Господь. Мы рвем кровати свои, свои жизни рвем в клочья, А Господь ставит на них заплатки, зашивает и, в конечном счете, всегда очень хорошо получается.

Александр Ананьев:

— Красиво. Вопрос важный. Не так давно говорили с протоиереем Александром Гавриловым из Санкт-Петербурга. Мы очень часто говорим на темы, сопряженные, где и православие, и психология, и семейная жизнь, воспитание детей. И в частности одной из причин, по которым в семье, которую есть все основания назвать благополучной, мама, папа, духовная жизнь, все пироги, почему дети становятся наркоманами, одной из причин, как он сказал, что подростки в знак протеста против религиозного насилия начинают действовать уж совсем назло родителям. И находят самое разрушительное, подростки изобретательны в этом смысле.

Священник Иаков Белый-Кругляков:

— Да, да.

Александр Ананьев:

— Я не стану говорить, так это или не так, это, скорее, сфера знаний специалистов, но что такое религиозное насилие, могу себе представить. Попытка уложить семейную жизнь в график, в церковный календарь, в какой момент превращается в религиозное насилие? И в какой момент нужно сказать себе, погоди, стоп, здесь нужно отпустить, пускай сами решают? Чтобы это было не насилие, но радость.

Священник Иаков Белый-Кругляков:

— Это та самая трудность про свободу, как препятствия для полного счастья здесь и сейчас. Насилие начинается тогда, когда ты поступаешь не так, как Господь в этом смысле. Когда ты пытаешься человека перепрограммировать под себя. Это может быть очень понятно по-человечески, и благие намерения спасти свою семью, заставить ее быть счастливой во Христе. Но это насилие, Господь так не действует и мы не должны так действовать. В любом случае тут начинается насилие. Я не специалист, не могу экспертно об этом рассуждать, но как мне представляется, оно может быть скрытым, может быть очевидным, совсем действенным, насилие, может быть подспудным давлением моральным. И здесь жертвенность должна проявиться в собственном терпении, в снисхождении к людям, в жалении людей. Мы так по-христиански думаем, что мы-то знаем, что надо полюбить в людях то, что Богом заложено, а если мы будем любить по плотски, то будем им угождать. Но мы как-то легко себя ставим на место судей. Христос по-другому в Евангелии, Он видит, что люди голодные, просто голодные, Он совершает чудо, чтобы их накормить, чтобы они не были голодными. Он исцеляет больных, помогает... Он даже некоторые сюжеты, как с той хананейской женщиной как будто не планировал ей помочь, говорит, что Я пришел только для погибших овец дома Израилева. Она Его умоляет, и Он говорит: ох, жено, велика твоя вера — и помогает ей. Из такой обычной жалости, просто человеческой, у нее больная дочь, и Он ей помогает. И мы, может быть, должны тоже как-то так подходить. Эта женщина, кстати, была не иудейской традиции, и мы не можем сказать, но она жила в языческой среде, и Господь не потребовал от Нее сию же минуту пойти покаяться, принести какие-то... произнести Символ веры, переформатировать свою веру. Он просто откликнулся, потому что Он знает, когда это возможно, когда не возможно, и, скорее всего, именно такая простая человеческая доброта и жалость, это самая лучшая проповедь, самая действенная. Такую проповедь и надо нести в семью. Просто своей любовью, снисхождением, несмотря на свои мечты и ожидания, как-то с ними бороться, что ли. Потому что все эти мечты и ожидания о суперпрекрасной христианской семье в идиллии тоже идол.

Александр Ананьев:

— Два вопроса, а у нас осталось буквально три минуты, два вопроса, на которые я хотел бы получить короткие ответы. Нет, хотел бы получить длинные, но время остается только на короткие. Допустим, трапеза дома, в гости пришли родственники далекие от церкви, вообще считающие себя атеистами, все равно у вас какие-то отношения, ну, не выгонять же тетушку из дома. Молитва перед трапезой?

Священник Иаков Белый-Кругляков:

— Я бы произнес. Но перед этим я бы предупредил, конечно. Но произнес бы молитву. Вот это тот момент, когда нужно суметь не постесняться.

Александр Ананьев:

— На какое-то время вы можете выйти и заняться своим чем-нибудь языческим, а мы пока помолимся?

Алла Митрофанова:

— Почему?

Священник Иаков Белый-Кругляков:

— Да, можно никуда не выходить, я думаю, что такие вещи... И даже если наоборот, мы христиане, а у нас какие-то неверующие, далекие от всего этого родственники, мы же от них не будем требовать соблюдать пост, соблюдать какие-то моменты, это с нашей стороны снисхождение.

Александр Ананьев:

— Ну, это будет все равно. Я крестился четыре года назад, для меня это вопрос, я не знаю, есть момент. Когда мы вдвоем или когда мы с друзьями, с которыми разделяем наши убеждения, мы живем одной жизнью, тогда да, не вопрос, здорово. А когда ...

Священник Иаков Белый-Кругляков:

— Это момент, когда нужно проявить мудрость змеиную, как «просты как голуби и мудры как змея».

Александр Ананьев:

— Понятно, не мой вариант.

Священник Иаков Белый-Кругляков:

— Я тоже бываю в таких ситуациях и делюсь, как поступаю я. Не могу дать какой-то универсальный ответ, к сожалению. Ты чувствуешь сам, как люди могут воспринять те или иные твои действия, так называемые религиозные. Господь же говорит, с одной стороны, не постыдитесь, с другой стороны, не мечите бисер. Здесь нужно почувствовать самому, Господь нам предоставляет возможность рассудить в моменте. Зачастую, если я понимаю, что люди тяжело воспримут, если я начну произносить: Отче наш, слава и ныне, благословение трапезы и так далее, то я просто благословляю трапезу свою, перекрещусь хотя бы и скажу, Господи помоги, благослови. Так мы и делаем в конечном итоге. И последний вопрос. Долгие и ночные богослужения, брать ли детей, в каких случаях брать не надо?

Алла Митрофанова:

— Вас брали?

Священник Иаков Белый-Кругляков:

— Меня какие-то разы брали, какие-то не брали. По ситуации. И точно так же всем бы я рекомендовал, смотрите сами, как ваши дети поживают. У вас есть любая возможность. Сегодня сказали, как отец Максим Козлов призывал, что приходите утром с детьми. Есть целая Светлая седмица, никто ничего не потеряет, но я знаю, что многие семьи приходят вместе с детьми ночью. И я знаю, что это не просто, по-разному разные дети на это реагируют, конечно, кто-то спит, не просыпается, у кого какой сон. Здесь тоже не должно быть насилия, что только так и никак иначе, потому что проблемы создаются не только вам и вашим детям, но и остальным людям в храме большие. Это то же самое рассуждение, как лететь в самолете в дальние полеты с детьми с маленькими рядом с пассажирами.

Александр Ананьев:

— Будьте мудры.

Священник Иаков Белый-Кругляков:

— Да, будьте мудры.

Александр Ананьев:

— Спасибо вам, дорогой отец Иаков. Ну что, выключаем духовку и собираемся в храм? С наступающей вас Пасхой, друзья. С вами была Алла Митрофанова.

Алла Митрофанова:

— Александр Ананьев.

Александр Ананьев:

— Клирик московского храма священномученика Антипы Пергамского на Колымажном дворе священник Иаков Белый-Кругляков. Вас же там можно найти, если есть желание можно общаться с вами?

Священник Иаков Белый-Кругляков:

— С наступающей Пасхой, дорогие друзья. Спасибо вам.

Александр Ананьев:

— Спасибо. С наступающей Пасхой. Всего доброго.

Другие программы

Богослужения вечера

Тексты богослужений праздничных и воскресных дней. Всенощное Бдение. 6 июля (вечер 5 июля) 2025г.

Неде́ля 4-я по Пятидеся́тнице. Влади́мирской ико́ны Бо́жией Ма́тери.

Глас 3.

ВСЕНО́ЩНОЕ БДЕ́НИЕ

Вели́кая Вече́рня

Диакон: Воста́ните!

Хор: Благослови́.

Иерей: Сла́ва Святе́й и Единосу́щней и Животворя́щей и Неразде́льней Тро́ице всегда́, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Священнослужители в алтаре:

Прииди́те, поклони́мся Царе́ви на́шему Бо́гу.

Прииди́те, поклони́мся и припаде́м Христу́ Царе́ви на́шему Бо́гу.

Прииди́те, поклони́мся и припаде́м Самому́ Христу́, Царе́ви и Бо́гу на́шему.

Прииди́те, поклони́мся и припаде́м Ему́.

Псало́м 103, предначина́тельный:

Хор: Благослови́, душе́ моя́, Го́спода./ Благослове́н еси́, Го́споди./ Го́споди, Бо́же мой, возвели́чился еси́ зело́./ Благослове́н еси́, Го́споди./ ... / Вся прему́дростию сотвори́л еси́./ Сла́ва Ти, Го́споди, сотвори́вшему вся.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

Вели́кая ектения́:

Диакон: Ми́ром Го́споду помо́лимся.

Хор: Го́споди, поми́луй. (На каждое прошение)

Диакон: О Свы́шнем ми́ре и спасе́нии душ на́ших, Го́споду помо́лимся.

О ми́ре всего́ ми́ра, благостоя́нии Святы́х Бо́жиих Церкве́й и соедине́нии всех, Го́споду помо́лимся.

О святе́м хра́ме сем и с ве́рою, благогове́нием и стра́хом Бо́жиим входя́щих в онь, Го́споду помо́лимся.

О вели́ком Господи́не и Отце́ на́шем Святе́йшем Патриа́рхе Кири́лле, и о Господи́не на́шем, Высокопреосвяще́ннейшем митрополи́те (или: архиепи́скопе, или: Преосвяще́ннейшем епи́скопе) имяре́к, честне́м пресви́терстве, во Христе́ диа́констве, о всем при́чте и лю́дех, Го́споду помо́лимся.

О Богохрани́мей стране́ на́шей, власте́х и во́инстве ея́, Го́споду помо́лимся.

О гра́де сем (или: О ве́си сей), вся́ком гра́де, стране́ и ве́рою живу́щих в них, Го́споду помо́лимся.

О благорастворе́нии возду́хов, о изоби́лии плодо́в земны́х и вре́менех ми́рных, Го́споду помо́лимся.

О пла́вающих, путеше́ствующих, неду́гующих, стра́ждущих, плене́нных и о спасе́нии их. Го́споду помо́лимся.

О изба́витися нам от вся́кия ско́рби, гне́ва и ну́жды, Го́споду помо́лимся.

Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.

Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́ и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Я́ко подоба́ет Тебе́ вся́кая сла́ва честь и поклоне́ние, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Блаже́н муж:

Хор: Блаже́н муж, и́же не и́де на сове́т нечести́вых.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Я́ко весть Госпо́дь путь пра́ведных, и путь нечести́вых поги́бнет.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Рабо́тайте Го́сподеви со стра́хом и ра́дуйтеся Ему́ с тре́петом.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Блаже́ни вси наде́ющиися Нань.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Воскресни́, Го́споди, спаси́ мя, Бо́же мой.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Госпо́дне есть спасе́ние, и на лю́дех Твои́х благослове́ние Твое́.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

Ектения́ ма́лая:

Диакон: Па́ки и па́ки ми́ром Го́споду помо́лимся.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́ и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Я́ко Твоя́ держа́ва, и Твое́ есть Ца́рство и си́ла и сла́ва, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Го́споди, воззва́х, глас 3:

Хор: Го́споди, воззва́х к Тебе́, услы́ши мя./ Услы́ши мя, Го́споди./ Го́споди, воззва́х к Тебе́, услы́ши мя:/ вонми́ гла́су моле́ния моего́,/ внегда́ воззва́ти ми к Тебе́.// Услы́ши мя, Го́споди.

Да испра́вится моли́тва моя́,/ я́ко кади́ло пред Тобо́ю,/ воздея́ние руку́ мое́ю/ — же́ртва вече́рняя.// Услы́ши мя, Го́споди.

Стихиры воскресные, глас 3:

На 10. Стих: Изведи́ из темни́цы ду́шу мою́,// испове́датися и́мени Твоему́.

Стихира: Твои́м Кресто́м, Христе́ Спа́се,/ сме́рти держа́ва разруши́ся,/ и диа́воля пре́лесть упраздни́ся,/ род же челове́ческий, ве́рою спаса́емый,// песнь Тебе́ всегда́ прино́сит.

Стих: Мене́ ждут пра́ведницы,// до́ндеже возда́си мне.

Стихира: Просвети́шася вся́ческая/ Воскресе́нием Твои́м, Го́споди,/ и рай па́ки отве́рзеся,/ вся же тварь восхваля́ющи Тя,// песнь Тебе́ всегда́ прино́сит.

На 8. Стих: Из глубины́ воззва́х к Тебе́, Го́споди,// Го́споди, услы́ши глас мой.

Стихира: Сла́влю Отца́ и Сы́на си́лу,/ и Свята́го Ду́ха пою́ власть,/ неразде́льное, несозда́нное Божество́,/ Тро́ицу Единосу́щную,// ца́рствующую в век ве́ка.

Стих: Да бу́дут у́ши Твои́// вне́млюще гла́су моле́ния моего́.

Стихира: Кресту́ Твоему́ честно́му покланя́емся, Христе́,/ и Воскресе́ние Твое́ пое́м и сла́вим.// Ра́ною бо Твое́ю мы вси исцеле́хом.

Стихиры Владимирской иконы Божией Матери, глас 4, подобен: «Я́ко до́бля...»:

На 6. Стих: А́ще беззако́ния на́зриши, Го́споди, Го́споди, кто постои́т?// Я́ко у Тебе́ очище́ние есть.

Стихира: Я́ко светоно́сная пала́та/ и одр всезлаты́й, Богоро́дице Влады́чице:/ Ты бо Сло́во Бо́жие/ во Твои́х ложесна́х вмести́ла еси́,/ и, ро́ждши нам Со́лнце незаходи́мое,/ Свет невече́рний,/ на́ша пре́жде неразу́мием омраче́нная сердца́/ благоразу́мием освети́ла еси́,// и льсти́ тьму́ разори́ла еси́.

Стих: И́мене ра́ди Твоего́ потерпе́х Тя, Го́споди, потерпе́ душа́ моя́ в сло́во Твое́,// упова́ душа́ моя́ на Го́спода.

Стихира: Твои́м Рождество́м а́дова кре́пость разори́ся,/ и все челове́чество спасе́но бы́сть,/ ны́не же Твои́ми моли́твами/ враго́в на́ших шата́ние низложи́,/ и кре́пость их сокруши́,/ и лю́дем Твои́м побе́ды на враги́ да́руй,/ да посра́мятся вси,// явля́ющии рабо́м Твои́м зла́я.

На 4. Стих: От стра́жи у́тренния до но́щи, от стра́жи у́тренния,// да упова́ет Изра́иль на Го́спода.

Стихира: Богоро́дице Влады́чице,/ держа́вная Помо́щнице,/ укрепи́ сла́вящую Тя страну́ на враги́,/ да я́коже дре́вле спасла́ еси́ Ца́рский град от нахожде́ния пога́ных,/ та́ко и ны́не спаси́ страну́ Росси́йскую от нахожде́ния вра́жия,/ от междоусо́бныя ра́ти,/ от гла́да же и тру́са,/ Де́во Неискусобра́чная./ Сего́ ра́ди Тя сла́вит страна́ Росси́йская,// челове́ком Помо́щницу.

Стих: Я́ко у Го́спода ми́лость, и мно́гое у Него́ избавле́ние,// и Той изба́вит Изра́иля от всех беззако́ний его́.

Стихира: Ны́не страна́ Росси́йская/ о Тебе́ хва́лится и весели́тся,/ име́ющи Тя Засту́пницу непосты́дную/ и сте́ну неруши́му,/ гра́ду на́шему непоколеби́мое основа́ние,/ стра́жа неусы́пна земли́ Росси́йския./ Не преста́й ны́не Твои́ми, Госпоже́, моли́твами// избавля́ти Твой град и лю́ди от всех бед.

На 2. Стих: Хвали́те Го́спода вси язы́цы,// похвали́те Его́ вси лю́дие.

Стихира: Тебе́ припа́дают, Госпоже́,/ святи́телей сосло́вие и собо́ри,/ совокупле́ние всех, мона́си и прости́и/ и ве́сь наро́д, уми́льно моля́щеся,/ Тебе́ ны́не кла́няющеся,/ и любе́зно целу́юще Твой о́браз,/ и, моля́щеся, глаго́лют:// чту́щий Тя град всегда́ спаса́й от всех бед.

Стихира Владимирской иконы Божией Матери, глас 8, подобен: «О, пресла́внаго чудесе́...»:

Стих: Я́ко утверди́ся ми́лость Его́ на нас,// и и́стина Госпо́дня пребыва́ет во век.

Стихира: О, пресла́внаго чудесе́!/ И́же невмести́мый небесы́,/ и А́нгелы сла́вимый,/ и от Серафи́мов пое́мый,/ на зе́млю соше́д, в Твою́ утро́бу вмести́ся/ и ключа́ де́вства не разруши́,/ на́ше естество́, дре́вле от диа́вола му́чимо, изъя́т/ и ве́сь род челове́ческий свободи́,/ Тебе́ же, Госпоже́, Засту́пницу нам дарова́./ Тем не преста́й сохраня́ти// и спаса́ти ду́ши на́ша, я́ко Милосе́рда.

Стихира Владимирской иконы Божией Матери, глас 8:

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.

Стихира: Прииди́те, росси́йстии собо́ри,/ прииди́те, ве́рных совокупле́ния,/ в сре́тение Цари́цы Богоотрокови́цы:/ се бо гряде́т Цари́ца Свои́м о́бразом честны́м,/ спасти́ град и лю́ди, от сопоста́тных пога́н невоева́ны./ О, чу́до ве́лие и пресла́вное/ и пребо́льши ума́!/ Ка́ко прише́ствием честна́го Ея́ о́браза сопроти́внии побежда́ются/ и оте́чество на́ше утвержда́ется?/ Но́щь упраздни́ся, и де́нь прибли́жися./ Его́же ра́ди Тебе́, вину́ спасе́ния на́шего, естество́ на́ше прие́млет/ и вся тва́рь воспева́ет, Ти зову́щи:/ ра́дуйся, Предста́тельнице, и Помо́щнице,// и спасе́ние душ на́ших.

Догматик, глас 3:

И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Догматик: Ка́ко не диви́мся/ Богому́жному Рождеству́ Твоему́, Пречестна́я?/ Искуше́ния бо му́жескаго не прие́мши, Всенепоро́чная,/ родила́ еси́ без Отца́ Сы́на пло́тию./ Пре́жде век от Отца́ рожде́ннаго без ма́тере,/ ника́коже претерпе́вшаго измене́ния,/ или́ смеше́ния, или́ разделе́ния,/ но обою́ существу́ сво́йство це́ло сохра́ншаго./ Те́мже, Ма́ти Де́во Влады́чице,/ Того́ моли́ спасти́ся душа́м,// правосла́вно Богоро́дицу испове́дающих Тя.

Вход с кади́лом:

Диакон: Прему́дрость, про́сти.

Све́те Ти́хий:

Хор: Све́те Ти́хий святы́я сла́вы Безсме́ртнаго Отца́ Небе́снаго, Свята́го, Блаже́ннаго, Иису́се Христе́! Прише́дше на за́пад со́лнца, ви́девше свет вече́рний, пое́м Отца́, Сы́на и Свята́го Ду́ха, Бо́га. Досто́ин еси́ во вся времена́ пет бы́ти гла́сы преподо́бными, Сы́не Бо́жий, живо́т дая́й; те́мже мир Тя сла́вит.

Диакон: Во́нмем.

Иерей: Мир всем.

Хор: И ду́хови твоему́.

Проки́мен воскре́сный, глас 6:

Диакон: Прему́дрость во́нмем. Проки́мен, глас шесты́й: Госпо́дь воцари́ся, в ле́поту облече́ся.

Хор: Госпо́дь воцари́ся, в ле́поту облече́ся. (На каждый стих)

Диакон: Облече́ся Госпо́дь в си́лу, и препоя́сася.

Стих 2: И́бо утверди́ вселе́нную, я́же не подви́жится.

Стих 3: До́му Твоему́ подоба́ет святы́ня, Го́споди, в долготу́ дний.

Диакон: Госпо́дь воцари́ся.

Хор: В ле́поту облече́ся.

Пареми́и Влади́мирской ико́ны Бо́жией Ма́тери:

Диакон: Прему́дрость.

Чтец: Бытия́ чте́ние.

Диакон: Во́нмем.

(Из главы 28:)

Чтец: Изы́де Иа́ков от студенца́ кля́твеннаго и и́де в Харра́нь./ И обре́те ме́сто, и спа та́мо,/ за́йде бо со́лнце;/ и взят от ка́мения ме́ста того́,/ и положи́ возгла́вие себе́,/ и спа на ме́сте о́ном, и сон ви́де./ И се ле́ствица, утвержде́на на земли́,/ ея́же глава́ досяза́ше до небе́с,/ и А́нгели Бо́жии восхожда́ху и низхожда́ху по ней./ Госпо́дь же утвержда́шеся на ней и рече́:/ Аз Бог Авраа́мов, отца́ твоего́, и Бог Исаа́ков, не бо́йся./ Земля́, иде́же ты спи́ши на ней,/ тебе́ дам ю и се́мени твоему́./ И бу́дет се́мя твое́, я́ко песо́к земны́й,/ и распространи́тся на мо́ре, и Ли́ву, и се́вер, и на восто́ки,/ и возблагословя́тся о тебе́ вся коле́на земна́я и о се́мени твое́м./ И се Аз с тобо́ю, сохраня́яй тя на вся́ком пути́, а́може а́ще по́йдеши./ И возвращу́ тя в зе́млю сию́, я́ко не и́мам тебе́ оста́вити,/ до́ндеже сотвори́ти Ми вся, ели́ка глаго́лах тебе́./ И воста́ Иа́ков от сна своего́ и рече́:/ я́ко е́сть Госпо́дь на ме́сте сем, аз же не ве́дех./ И убоя́ся, и рече́:/ я́ко стра́шно ме́сто сие́,/ не́сть сие́, но дом Бо́жий,// и сия́ врата́ Небе́сная.

Диакон: Прему́дрость.

Чтец: Проро́чества Иезеки́илева чте́ние.

Диакон: Во́нмем.

(Из глав 43, 44:)

Чтец: Та́ко глаго́лет Госпо́дь:/ бу́дет от дне осма́го и про́чее,/ сотворя́т иере́и на олтари́ всесожже́ния ва́шего/ и я́же спасе́ния ва́шего,/ и прииму́ вы, глаго́лет Адонаи́ Госпо́дь./ И обрати́ мя на пу́ть врат святы́х вне́шних, зря́щих на восто́ки, и сия́ бя́ху затворе́на./ И рече́ Госпо́дь ко мне:/ врата́ сия́ затворе́на бу́дут и не отве́рзутся,/ и никто́же про́йдет сквозе́ их,/ я́ко Госпо́дь, Бог Изра́илев, про́йдет и́ми, и бу́дут затворе́на./ Я́ко игу́мен ся́дет в них сне́сти хлеб,/ по пути́ ела́мских врат вни́дет и по пути́ его́ изы́дет./ И введе́ мя по пути́ врат святы́х, су́щих к се́веру, пря́мо хра́му,// и ви́дех, и се испо́лнь сла́вы храм Госпо́день.

Диакон: Прему́дрость.

Чтец: При́тчей чте́ние.

Диакон: Во́нмем.

(Из главы 9:)

Чтец: Прему́дрость созда́ себе́ дом и утверди́ столпо́в се́дмь./ Закла́ своя́ же́ртвенная, и раствори́ в ча́ше свое́й вино́,/ и угото́ва свою́ трапе́зу./ Посла́ своя́ рабы́, созыва́ющи с высо́ким пропове́данием на ча́шу, глаго́лющи:/ и́же е́сть безу́мен, да уклони́тся ко мне./ И тре́бующим ума́ рече́:/ прииди́те, яди́те мой хлеб и пи́йте вино́, е́же раствори́х вам./ Оста́вите безу́мие, и жи́ви бу́дете./ И взыщи́те ра́зума, да поживете́/ и испра́вите ра́зум в ве́дении./ Наказу́яй злы́я прии́мет себе́ безче́стие,/ облича́яй же нечести́ваго опоро́чит себе́,/ обличе́ние бо нечести́вому — ра́ны ему́./ Не облича́й злых, да не возненави́дят тебе́,/ облича́й прему́дра, и возлю́бит тя./ Да́ждь прему́дрому вину́, и прему́дрший бу́дет./ Сказу́й пра́ведному, и приложи́т приима́ти./ Нача́ло прему́дрости — страх Госпо́день,/ и сове́т святы́х — ра́зум./ Разуме́ти бо зако́н по́мысла е́сть блага́го:/ сим бо о́бразом мно́гое поживе́ши вре́мя,// и приложа́тся тебе́ ле́та живота́.

Ектения́ сугу́бая:

Диакон: Рцем вси от всея́ души́, и от всего́ помышле́ния на́шего рцем.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Го́споди Вседержи́телю, Бо́же оте́ц на́ших, мо́лим Ти ся, услы́ши и поми́луй.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Поми́луй нас, Бо́же, по вели́цей ми́лости Твое́й, мо́лим Ти ся, услы́ши и поми́луй.

Хор: Го́споди, поми́луй. (Трижды, на каждое прошение)

Диакон: Еще́ мо́лимся о Вели́ком Господи́не и Отце́ на́шем Святе́йшем Патриа́рхе Кири́лле, и о Господи́не на́шем Высокопреосвяще́ннейшем митрополи́те (или: архиепи́скопе, или: Преосвяще́ннейшем епи́скопе) имяре́к, и всей во Христе́ бра́тии на́шей.

Еще́ мо́лимся о Богохрани́мей стране́ на́шей, власте́х и во́инстве ея́, да ти́хое и безмо́лвное житие́ поживе́м во вся́ком благоче́стии и чистоте́.

Еще́ мо́лимся о блаже́нных и приснопа́мятных созда́телех свята́го хра́ма сего́, и о всех преждепочи́вших отце́х и бра́тиях, зде лежа́щих и повсю́ду, правосла́вных.

Еще́ мо́лимся о ми́лости, жи́зни, ми́ре, здра́вии, спасе́нии, посеще́нии, проще́нии и оставле́нии грехо́в рабо́в Бо́жиих настоя́теля, бра́тии и прихо́жан свята́го хра́ма сего́.

Еще́ мо́лимся о плодонося́щих и доброде́ющих во святе́м и всечестне́м хра́ме сем, тружда́ющихся, пою́щих и предстоя́щих лю́дех, ожида́ющих от Тебе́ вели́кия и бога́тыя ми́лости.

Иерей: Я́ко Ми́лостив и Человеколю́бец Бог еси́ и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Сподо́би, Го́споди:

Хор: Сподо́би, Го́споди, в ве́чер сей без греха́ сохрани́тися нам. Благослове́н еси́, Го́споди, Бо́же оте́ц на́ших, и хва́льно и просла́влено и́мя Твое́ во ве́ки. Ами́нь.

Бу́ди, Го́споди, ми́лость Твоя́ на нас, я́коже упова́хом на Тя. Благослове́н еси́, Го́споди, научи́ мя оправда́нием Твои́м. Благослове́н еси́, Влады́ко, вразуми́ мя оправда́нием Твои́м. Благослове́н еси́, Святы́й, просвети́ мя оправда́нии Твои́ми.

Го́споди, ми́лость Твоя́ во век, дел руку́ Твое́ю не пре́зри. Тебе́ подоба́ет хвала́, Тебе́ подоба́ет пе́ние, Тебе́ сла́ва подоба́ет. Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Ектения́ проси́тельная:

Диакон: Испо́лним вече́рнюю моли́тву на́шу Го́сподеви.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Ве́чера всего́ соверше́нна, свя́та, ми́рна и безгре́шна у Го́спода про́сим.

Хор: Пода́й, Го́споди. (На каждое прошение)

Диакон: А́нгела ми́рна, ве́рна наста́вника, храни́теля душ и теле́с на́ших, у Го́спода про́сим.

Проще́ния и оставле́ния грехо́в и прегреше́ний на́ших у Го́спода про́сим.

До́брых и поле́зных душа́м на́шим и ми́ра ми́рови у Го́спода про́сим.

Про́чее вре́мя живота́ на́шего в ми́ре и покая́нии сконча́ти у Го́спода про́сим.

Христиа́нския кончи́ны живота́ на́шего, безболе́знены, непосты́дны, ми́рны и до́браго отве́та на Стра́шнем Суди́щи Христо́ве про́сим.

Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́, и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Я́ко Благ и Человеколю́бец Бог еси́ и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Иерей: Мир всем.

Хор: И ду́хови твоему́.

Диакон: Главы́ на́ша Го́сподеви прикло́ним.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Бу́ди держа́ва Ца́рствия Твоего́ благослове́на и препросла́влена. Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Лития́:

Стихиры Владимирской иконы Божией Матери, глас 2, самогласны:

Стихира: Я́ко вои́стинну дре́вняго киво́та пречестне́е,/ егда́ Дави́д, собра́в чи́ны, ликовствова́ше,/ ны́не Твоя́, Богоро́дице, ико́на,/ е́йже предстоя́т архиере́ев собо́ри,/ и с чи́нми А́нгел,/ и все христоимени́тых люде́й мно́жество/ досто́йно блажа́т Тя, Ма́терь Бо́жию,/ и прославля́ют раболе́пно,/ и честву́ют, и покланя́ются,/ и мо́лятся Тебе́ по Бо́зе:/ да мир умири́ши в правосла́вии,/ и оте́чество утверди́ши,/ и спасе́ши от всех зол Твоя́ рабы́,// я́ко еди́на Благослове́нная.

Стихира: Предстоя́т Ти, Госпоже́ Богоро́дице,/ пред Твои́м, Пречи́стая, о́бразом,/ архиере́ев сосло́вие и вси лю́дие,/ мона́си и прости́и,/ ве́дуще Тя вои́стинну Помо́щницу си́льну и непобеди́му,/ моле́ния Тебе́ приноси́ти от всея́ души́ подвиза́ются/ и поуща́ют на моли́тву к Бо́гу,/ тре́бующе Твоея́ по́мощи,/ да простре́ши богоно́сныя Твоя́ ру́ки/ и умо́лиши за мир./ Вонми́ и услы́ши, Влады́чице,/ и пода́ждь утеше́ние рабо́м Твои́м,/ до́ндеже не одоле́ют ны грехи́ на́ша тя́жкия и лю́тыя:// Твоея́ бо всегда́ тре́буем вси по́мощи.

Стихира Владимирской иконы Божией Матери, глас 8:

Стихира: Пе́рвее написа́вшейся Твое́й ико́не/ ева́нгельских та́ин благове́стником/ и к Тебе́, Цари́це, принесе́нней,/ да усво́иши Ту/ и си́льну соде́лаеши спасти́ честву́ющия Тя./ И пора́довалася еси́, я́ко су́щи Ми́лостива,/ спасе́ния на́шего Соде́тельница,/ я́ко уста́ и глас ико́не бы́вше,/ я́коже и Бо́га внегда́ зачина́ющи во чре́ве,/ пе́снь воспе́ла еси́:/ се отны́не ублажа́т Мя вси ро́ди./ И, на ту зря́щи, глаго́лала еси́ со вла́стию:/ с сим о́бразом благода́ть Моя́ и си́ла./ И мы и́стинно ве́руем, я́ко се рекла́ еси́, Госпоже́:/ сим о́бразом с на́ми еси́./ Тем благогове́йно предстоя́ще, покланя́емся Тебе́, раби́ Твои́:// посети́ ны Твои́ми Ма́терними щедро́тами.

Стихира Владимирской иконы Божией Матери, глас 7:

Стихира: Гора́ еси́ вели́кая и пресла́вная,/ па́че горы́ Сина́йския, Богоро́дице./ Она́ бо, не терпя́ше сни́тия сла́вы Бо́жия, во о́бразех и се́нех,/ огне́м возгара́шеся,/ и гро́ми и мо́лнии та́мо бы́ша./ Ты Боже́ственный о́гнь сущ,/ Бо́жие Сло́во во чре́ве Твое́м неопа́льно носи́ла еси́/ и от сосе́ц Твои́х млеко́м пита́ла еси́ ма́нием Нося́щаго вся./ И Ма́тернее дерзнове́ние к Нему́ иму́щи,/ помози́, Влады́чице, ве́рно пра́зднующим Твой честны́й пра́здник/ и не забу́ди, ми́лостивно посеща́ющи,/ прия́ла бо еси́ от Бо́га дар// стро́ити и покрыва́ти христоимени́тое ста́до, рабы́ Твоя́.

Стихира Владимирской иконы Божией Матери, глас 6:

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Стихира: Тебе́ вси ро́ди челове́честии/ хва́льныя да́ры прино́сят, Влады́чице,/ и мо́лятся я́ко Цари́це и Ма́тери Бо́жии,/ проро́цы Тя прему́дро пропове́даша,/ леви́ти благослови́ша,/ апо́столи и му́ченицы испове́даша,/ вся сосло́вия покланя́ются,/ архиере́е пропове́дают,/ мона́си и прости́и благогове́ют,/ бога́тии и убо́зии, сироты́ и вдовы́,/ и всяк во́зраст, и вся́ко преспе́яние,/ ста́рческое и младе́нческое,/ под кров Твой держа́вный с ве́рою прибега́ем:/ покры́й и соблюди́, Госпоже́, моли́твами Твои́ми// и спаси́ от бед ду́ши на́ша.

Диакон: Спаси́, Бо́же, лю́ди Твоя́ и благослови́ достоя́ние Твое́, посети́ мир Твой ми́лостию и щедро́тами, возвы́си рог христиа́н правосла́вных и низпосли́ на ны ми́лости Твоя́ бога́тыя, моли́твами всепречи́стыя Влады́чицы на́шея Богоро́дицы и Присноде́вы Мари́и, си́лою Честна́го и Животворя́щаго Креста́, предста́тельствы честны́х Небе́сных Сил безпло́тных, честна́го, сла́внаго проро́ка, Предте́чи и Крести́теля Иоа́нна, святы́х сла́вных и всехва́льных Апо́стол, и́же во святы́х оте́ц на́ших и вселе́нских вели́ких учи́телей и святи́телей, Васи́лия Вели́каго, Григо́рия Богосло́ва и Иоа́нна Златоу́стаго, и́же во святы́х отца́ на́шего Никола́я, архиепи́скопа Мирлики́йскаго, чудотво́рца, святы́х равноапо́стольных Мефо́дия и Кири́лла, учи́телей слове́нских, святы́х равноапо́стольных вели́каго кня́зя Влади́мира и вели́кия княги́ни О́льги, и́же во святы́х оте́ц на́ших: святи́теля Михаи́ла, пе́рвого митрополи́та Ки́евскаго, первосвяти́телей Моско́вских и всея́ Руси́: Петра́, Алекси́я, Ио́ны, Мака́рия, Фили́ппа, И́ова, Ермоге́на и Ти́хона, митрополи́тов Моско́вских Филаре́та, Инноке́нтия и Мака́рия. Святы́х, сла́вных и добропобе́дных му́чеников, новому́чеников и испове́дников Це́ркве Ру́сския: Влади́мира, митрополи́та Ки́евскаго, Вениами́на, митрополи́та Петрогра́дского, Петра́, митрополи́та Крути́цкаго, Иларио́на, архиепи́скопа Вере́йскаго, святы́х ца́рственных страстоте́рпцев, преподобному́чениц вели́кия княги́ни Елисаве́ты и и́нокини Варва́ры, преподо́бных и богоно́сных оте́ц на́ших, преподо́бных оте́ц ста́рцев О́птинских, святы́х пра́ведных Иоа́нна Кроншта́дтскаго и Алекси́я Моско́вскаго, святы́х блаже́нных Ксе́нии Петербу́ржския и Матро́ны Моско́вския, святы́х и пра́ведных богооте́ц Иоаки́ма и А́нны (и свята́го имяре́к, егоже есть храм и егоже есть день), и всех святы́х. Мо́лим Тя, многоми́лостиве Го́споди, услы́ши нас, гре́шных, моля́щихся Тебе́, и поми́луй нас.

Хор: Го́споди, поми́луй. (40 раз)

Диакон: Еще́ мо́лимся о Вели́ком Господи́не и отце́ на́шем Святе́йшем Патриа́рхе Кири́лле, и о господи́не на́шем высокопреосвяще́ннейшем митрополи́те (или: архиепи́скопе, или: Преосвяще́ннейшем епи́скопе) имяре́к и о всем во Христе́ бра́тстве на́шем, и о вся́кой души́ христиа́нстей, скорбя́щей же и озло́бленней, ми́лости Бо́жия и по́мощи тре́бующей; о покрове́нии гра́да сего́, и живу́щих в нем, о ми́ре, и состоя́нии всего́ ми́ра; о благостоя́нии святы́х Бо́жиих церкве́й; о спасе́нии и по́мощи со тща́нием и стра́хом Бо́жиим тружда́ющихся и служа́щих оте́ц и бра́тий на́ших; о оста́вльшихся и во отше́ствии су́щих; о исцеле́нии в не́мощех лежа́щих; о успе́нии, осла́бе, блаже́нней па́мяти и о оставле́нии грехо́в всех преждеотше́дших оте́ц и бра́тий на́ших, зде лежа́щих и повсю́ду правосла́вных; о избавле́нии плене́нных, и о бра́тиях на́ших во слу́жбах су́щих, и о всех служа́щих и служи́вших во святе́м хра́ме сем рцем.

Хор: Го́споди, поми́луй. (50 раз)

Диакон: Еще́ мо́лимся о е́же сохрани́тися гра́ду сему́, и свято́му хра́му сему́, и вся́кому гра́ду и стране́, от гла́да, губи́тельства, тру́са, пото́па, огня́, меча́, наше́ствия иноплеме́нников и междоусо́бныя бра́ни; о е́же ми́лостиву и благоуве́тливу бы́ти благо́му и человеколюби́вому Бо́гу на́шему, отврати́ти вся́кий гнев на ны дви́жимый, и изба́вити ны от належа́щаго и пра́веднаго Своего́ преще́ния и поми́ловати ны.

Хор: Го́споди, поми́луй. (Трижды)

Диакон: Еще́ мо́лимся и о е́же услы́шати Го́споду Бо́гу глас моле́ния нас, гре́шных, и поми́ловати нас.

Хор: Го́споди, поми́луй. (Трижды)

Иерей: Услы́ши ны, Бо́же, Спаси́телю наш, упова́ние всех конце́в земли́ и су́щих в мо́ри дале́че, и ми́лостив, ми́лостив бу́ди, Влады́ко, о гресе́х на́ших, и поми́луй ны. Ми́лостив бо и человеколю́бец Бог еси́, и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́, и Сы́ну, и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно, и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Иерей: Мир всем.

Хор: И ду́хови твоему́.

Диакон: Главы́ на́ша Го́сподеви прикло́ним.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Влады́ко многоми́лостиве, Го́споди Иису́се Христе́, Бо́же наш, моли́твами всепречи́стыя Влады́чицы на́шея Богоро́дицы и Присноде́вы Мари́и, си́лою Честна́го и Животворя́щаго Креста́, предста́тельствы честны́х Небе́сных Сил безпло́тных, честна́го, сла́внаго проро́ка, Предте́чи и Крести́теля Иоа́нна, святы́х сла́вных и всехва́льных Апо́стол, и́же во святы́х оте́ц на́ших и вселе́нских вели́ких учи́телей и святи́телей, Васи́лия Вели́каго, Григо́рия Богосло́ва и Иоа́нна Златоу́стаго, и́же во святы́х отца́ на́шего Никола́я, архиепи́скопа Мирлики́йскаго, чудотво́рца, святы́х равноапо́стольных Мефо́дия и Кири́лла, учи́телей слове́нских, святы́х равноапо́стольных вели́каго кня́зя Влади́мира и вели́кия княги́ни О́льги, и́же во святы́х оте́ц на́ших: святи́теля Михаи́ла, пе́рвого митрополи́та Ки́евскаго, первосвяти́телей Моско́вских и всея́ Руси́: Петра́, Алекси́я, Ио́ны, Мака́рия, Фили́ппа, И́ова, Ермоге́на и Ти́хона, митрополи́тов Моско́вских Филаре́та, Инноке́нтия и Мака́рия. Святы́х, сла́вных и добропобе́дных му́чеников, новому́чеников и испове́дников Це́ркве Ру́сския: Влади́мира, митрополи́та Ки́евскаго, Вениами́на, митрополи́та Петрогра́дского, Петра́, митрополи́та Крути́цкаго, Иларио́на, архиепи́скопа Вере́йскаго, святы́х ца́рственных страстоте́рпцев, преподобному́чениц вели́кия княги́ни Елисаве́ты и и́нокини Варва́ры, преподо́бных и богоно́сных оте́ц на́ших, преподо́бных оте́ц ста́рцев О́птинских, святы́х пра́ведных Иоа́нна Кроншта́дтскаго и Алекси́я Моско́вскаго, святы́х блаже́нных Ксе́нии Петербу́ржския и Матро́ны Моско́вския, святы́х и пра́ведных богооте́ц Иоаки́ма и А́нны (и свята́го имяре́к, егоже есть храм и егоже есть день) и всех святы́х. благоприя́тну сотвори́ моли́тву на́шу, да́руй нам оставле́ние прегреше́ний на́ших, покры́й нас кро́вом крилу́ Твое́ю, отжени́ от нас вся́каго врага́ и супоста́та, умири́ на́шу жизнь. Го́споди, поми́луй нас и мир Твой, и спаси́ ду́ши на́ша, я́ко благ и человеколю́бец.

Хор: Ами́нь.

Стихи́ры на стихо́вне:

Стихиры воскресные, глас 3:

Стихира: Стра́стию Твое́ю, Христе́,/ омрачи́вый со́лнце/ и све́том Твоего́ Воскресе́ния,/ просвети́вый вся́ческая,// приими́ на́шу вече́рнюю песнь, Человеколю́бче.

Стих: Госпо́дь воцари́ся,// в ле́поту облече́ся.

Стихира: Живоприе́мное Твое́ воста́ние, Го́споди,/ вселе́нную всю просвети́,/ и Твое́ созда́ние истле́вшее призва́./ Те́мже кля́твы Ада́мовы изме́ншеся, вопие́м:// Всеси́льне Го́споди, сла́ва Тебе́.

Стих: И́бо утверди́ вселе́нную,// я́же не подви́жится.

Стихира: Бог сый неизме́нен,/ пло́тию стражда́ измени́лся еси́,/ Его́же тварь не терпя́щи ви́сяща зре́ти,/ стра́хом прекланя́шеся,/ и стеня́щи пое́т Твое́ долготерпе́ние:/ соше́д же во ад, тридне́вен воскре́сл еси́,// жизнь да́руя ми́рови, и ве́лию ми́лость.

Стих: До́му Твоему́ подоба́ет святы́ня,// Го́споди, в долготу́ дний.

Стихира: Да род наш от сме́рти, Христе́, изба́виши,/ смерть претепе́л еси́:/ и тридне́вен из ме́ртвых воскре́с,/ с Собо́ю воскреси́л еси́,/ и́же Тя Бо́га позна́вших:/ и мир просвети́л еси́.// Го́споди, сла́ва Тебе́.

Стихира Владимирской иконы Божией Матери, глас 8, самогласна:

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Стихира: Да ра́дуются росси́йстии собо́ри,/ да ликовству́ет естество́,/ я́ко Твоего́, Чи́стая, честна́го о́браза прише́ствием/ град наш спаса́ется,/ раби́ Твои́, от одержа́щия ну́жды изба́вльшеся,/ Тебе́, Чи́стая, взыва́ют:/ ра́дуйся, до́брых вино́вная,/ и Засту́пнице непосты́дная,// и спасе́ние душ на́ших.

Моли́тва свято́го Симео́на Богоприи́мца:

Хор: Ны́не отпуща́еши раба́ Твоего́, Влады́ко,/ по глаго́лу Твоему́, с ми́ром;/ я́ко ви́деста о́чи мои́ спасе́ние Твое́,/ е́же еси́ угото́вал пред лице́м всех люде́й,/ свет во открове́ние язы́ков,// и сла́ву люде́й Твои́х Изра́иля.

Трисвято́е по О́тче наш:

Чтец: Святы́й Бо́же, Святы́й Кре́пкий, Святы́й Безсме́ртный, поми́луй нас. (Трижды)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Пресвята́я Тро́ице, поми́луй нас; Го́споди, очи́сти грехи́ на́ша; Влады́ко, прости́ беззако́ния на́ша; Святы́й, посети́ и исцели́ не́мощи на́ша, и́мене Твоего́ ра́ди.

Го́споди, поми́луй. (Трижды)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

О́тче наш, И́же еси́ на Небесе́х, да святи́тся и́мя Твое́, да прии́дет Ца́рствие Твое́, да бу́дет во́ля Твоя́, я́ко на Небеси́ и на земли́. Хлеб наш насу́щный даждь нам днесь; и оста́ви нам до́лги на́ша, я́коже и мы оставля́ем должнико́м на́шим; и не введи́ нас во искуше́ние, но изба́ви нас от лука́ваго.

Иерей: Я́ко Твое́ есть Ца́рство и си́ла и сла́ва, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Тропа́рь, глас 4:

Хор: Богоро́дице Де́во, ра́дуйся,/ Благода́тная Мари́е, Госпо́дь с Тобо́ю:/ благослове́на Ты в жена́х/ и благослове́н Плод чре́ва Твоего́,// я́ко Спа́са родила́ еси́ душ на́ших. (Дважды)

Тропа́рь Влади́мирской ико́ны Бо́жией Ма́тери, глас 4:

Дне́сь све́тло красу́ется сла́внейший град Москва́,/ я́ко зарю́ со́лнечную, восприе́мши, Влады́чице, чудотво́рную Твою́ ико́ну,/ к не́йже ны́не мы притека́юще и моля́щеся Тебе́, взыва́ем си́це:/ о пречу́дная Влады́чице Богоро́дице!/ Моли́ся из Тебе́ воплоще́нному Христу́ Бо́гу на́шему,/ да изба́вит град сей и вся гра́ды и страны́ христиа́нския невреди́мы от всех наве́т вра́жиих// и спасе́т ду́ши на́ша, я́ко Милосе́рд.

Благослове́ние хле́бов:

Диакон: Го́споду помо́лимся.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Иерей: Го́споди Иису́се Христе́ Бо́же наш, благослови́вый пять хле́бов и пять ты́сящ насы́тивый, Сам благослови́ и хле́бы сия́, пшени́цу, вино́ и еле́й; и умно́жи сия́ во гра́де сем и во всем ми́ре Твое́м; и вкуша́ющия от них ве́рныя освяти́. Я́ко Ты еси́ благословля́яй и освяща́яй вся́ческая, Христе́ Бо́же наш, и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, со Безнача́льным Твои́м Отце́м, и Всесвяты́м, и Благи́м, и Животворя́щим Твои́м Ду́хом, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь. Бу́ди И́мя Госпо́дне благослове́но от ны́не и до ве́ка. (Трижды)

Псало́м 33:

Иерей: Благослове́ние Госпо́дне на вас, Того́ благода́тию и человеколю́бием, всегда́, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

У́треня

Шестопса́лмие:

Хор: Сла́ва в вы́шних Бо́гу, и на земли́ мир, в челове́цех благоволе́ние. (Трижды)

Го́споди, устне́ мои́ отве́рзеши, и уста́ моя́ возвестя́т хвалу́ Твою́. (Дважды)

Псало́м 3:

Чтец: Го́споди, что ся умно́жиша стужа́ющии ми? Мно́зи востаю́т на мя, мно́зи глаго́лют души́ мое́й: несть спасе́ния ему́ в Бо́зе его́. Ты же, Го́споди, Засту́пник мой еси́, сла́ва моя́ и вознося́й главу́ мою́. Гла́сом мои́м ко Го́споду воззва́х, и услы́ша мя от горы́ святы́я Своея́. Аз усну́х, и спах, воста́х, я́ко Госпо́дь засту́пит мя. Не убою́ся от тем люде́й, о́крест напа́дающих на мя. Воскресни́, Го́споди, спаси́ мя, Бо́же мой, я́ко Ты порази́л еси́ вся вражду́ющия ми всу́е: зу́бы гре́шников сокруши́л еси́. Госпо́дне есть спасе́ние, и на лю́дех Твои́х благослове́ние Твое́.

Аз усну́х, и спах, воста́х, я́ко Госпо́дь засту́пит мя.

Псало́м 37:

Го́споди, да не я́ростию Твое́ю обличи́ши мене́, ниже́ гне́вом Твои́м нака́жеши мене́. Я́ко стре́лы Твоя́ унзо́ша во мне, и утверди́л еси́ на мне ру́ку Твою́. Несть исцеле́ния в пло́ти мое́й от лица́ гне́ва Твоего́, несть ми́ра в косте́х мои́х от лица́ грех мои́х. Я́ко беззако́ния моя́ превзыдо́ша главу́ мою́, я́ко бре́мя тя́жкое отяготе́ша на мне. Возсмерде́ша и согни́ша ра́ны моя́ от лица́ безу́мия моего́. Пострада́х и сляко́хся до конца́, весь день се́туя хожда́х. Я́ко ля́двия моя́ напо́лнишася поруга́ний, и несть исцеле́ния в пло́ти мое́й. Озло́блен бых и смири́хся до зела́, рыка́х от воздыха́ния се́рдца моего́. Го́споди, пред Тобо́ю все жела́ние мое́ и воздыха́ние мое́ от Тебе́ не утаи́ся. Се́рдце мое́ смяте́ся, оста́ви мя си́ла моя́, и свет о́чию мое́ю, и той несть со мно́ю. Дру́зи мои́ и и́скреннии мои́ пря́мо мне прибли́жишася и ста́ша, и бли́жнии мои́ отдале́че мене́ ста́ша и нужда́хуся и́щущии ду́шу мою́, и и́щущии зла́я мне глаго́лаху су́етная и льсти́вным весь день поуча́хуся. Аз же я́ко глух не слы́шах и я́ко нем не отверза́яй уст свои́х. И бых я́ко челове́к не слы́шай и не имы́й во усте́х свои́х обличе́ния. Я́ко на Тя, Го́споди, упова́х, Ты услы́шиши, Го́споди Бо́же мой. Я́ко рех: да не когда́ пора́дуют ми ся врази́ мои́: и внегда́ подвижа́тися нога́м мои́м, на мя велере́чеваша. Я́ко аз на ра́ны гото́в, и боле́знь моя́ предо мно́ю есть вы́ну. Я́ко беззако́ние мое́ аз возвещу́ и попеку́ся о гресе́ мое́м. Врази́ же мои́ живу́т и укрепи́шася па́че мене́, и умно́жишася ненави́дящии мя без пра́вды. Воздаю́щии ми зла́я возблага́я оболга́ху мя, зане́ гоня́х благосты́ню. Не оста́ви мене́, Го́споди Бо́же мой, не отступи́ от мене́. Вонми́ в по́мощь мою́, Го́споди спасе́ния моего́.

Не оста́ви мене́, Го́споди Бо́же мой, не отступи́ от мене́. Вонми́ в по́мощь мою́, Го́споди спасе́ния моего́.

Псало́м 62:

Бо́же, Бо́же мой, к Тебе́ у́тренюю, возжада́ Тебе́ душа́ моя́, коль мно́жицею Тебе́ плоть моя́, в земли́ пу́сте и непрохо́дне, и безво́дне. Та́ко во святе́м яви́хся Тебе́, ви́дети си́лу Твою́ и сла́ву Твою́. Я́ко лу́чши ми́лость Твоя́ па́че живо́т, устне́ мои́ похвали́те Тя. Та́ко благословлю́ Тя в животе́ мое́м, о и́мени Твое́м воздежу́ ру́це мои́. Я́ко от ту́ка и ма́сти да испо́лнится душа́ моя́, и устна́ма ра́дости восхва́лят Тя уста́ моя́. А́ще помина́х Тя на посте́ли мое́й, на у́тренних поуча́хся в Тя. Я́ко был еси́ Помо́щник мой, и в кро́ве крилу́ Твое́ю возра́дуюся. Прильпе́ душа́ моя́ по Тебе́, мене́ же прия́т десни́ца Твоя́. Ти́и же всу́е иска́ша ду́шу мою́, вни́дут в преиспо́дняя земли́, предадя́тся в ру́ки ору́жия, ча́сти ли́совом бу́дут. Царь же возвесели́тся о Бо́зе, похва́лится всяк клены́йся Им, я́ко загради́шася уста́ глаго́лющих непра́ведная.

На у́тренних поуча́хся в Тя. Я́ко был еси́ Помо́щник мой, и в кро́ве крилу́ Твое́ю возра́дуюся. Прильпе́ душа́ моя́ по Тебе́, мене́ же прия́т десни́ца Твоя́.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

Го́споди поми́луй. (Трижды)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Псало́м 87:

Го́споди Бо́же спасе́ния моего́, во дни воззва́х, и в нощи́ пред Тобо́ю. Да вни́дет пред Тя моли́тва моя́: приклони́ у́хо Твое́ к моле́нию моему́, я́ко испо́лнися зол душа́ моя́, и живо́т мой а́ду прибли́жися. Привмене́н бых с низходя́щими в ров, бых я́ко челове́к без по́мощи, в ме́ртвых свобо́дь, я́ко я́звеннии спя́щии во гро́бе, и́хже не помяну́л еси́ ктому́, и ти́и от руки́ Твоея́ отринове́ни бы́ша. Положи́ша мя в ро́ве преиспо́днем, в те́мных и се́ни сме́ртней. На мне утверди́ся я́рость Твоя́, и вся во́лны Твоя́ наве́л еси́ на мя. Уда́лил еси́ зна́емых мои́х от мене́, положи́ша мя ме́рзость себе́: пре́дан бых и не исхожда́х. О́чи мои́ изнемого́сте от нищеты́, воззва́х к Тебе́, Го́споди, весь день, возде́х к Тебе́ ру́це мои́. Еда́ ме́ртвыми твори́ши чудеса́? Или́ вра́чеве воскреся́т, и испове́дятся Тебе́? Еда́ пове́сть кто во гро́бе ми́лость Твою́, и и́стину Твою́ в поги́бели? Еда́ позна́на бу́дут во тьме чудеса́ Твоя́, и пра́вда Твоя́ в земли́ забве́нней? И аз к Тебе́, Го́споди, воззва́х и у́тро моли́тва моя́ предвари́т Тя. Вску́ю, Го́споди, отре́еши ду́шу мою́, отвраща́еши лице́ Твое́ от мене́? Нищ есмь аз, и в труде́х от ю́ности моея́; возне́с же ся, смири́хся, и изнемого́х. На мне преидо́ша гне́ви Твои́, устраше́ния Твоя́ возмути́ша мя, обыдо́ша мя я́ко вода́, весь день одержа́ша мя вку́пе. Уда́лил еси́ от мене́ дру́га и и́скренняго, и зна́емых мои́х от страсте́й.

Го́споди Бо́же спасе́ния моего́, во дни воззва́х, и в нощи́ пред Тобо́ю. Да вни́дет пред Тя моли́тва моя́: приклони́ у́хо Твое́ к моле́нию моему́.

Псало́м 102:

Благослови́, душе́ моя́, Го́спода, и вся вну́тренняя моя́ и́мя свя́тое Его́. Благослови́, душе́ моя́, Го́спода, и не забыва́й всех воздая́ний Его́, очища́ющаго вся беззако́ния твоя́, исцеля́ющаго вся неду́ги твоя́, избавля́ющаго от истле́ния живо́т твой, венча́ющаго тя ми́лостию и щедро́тами, исполня́ющаго во благи́х жела́ние твое́: обнови́тся я́ко о́рля ю́ность твоя́. Творя́й ми́лостыни Госпо́дь, и судьбу́ всем оби́димым. Сказа́ пути́ Своя́ Моисе́ови, сыново́м Изра́илевым хоте́ния Своя́: Щедр и Ми́лостив Госпо́дь, Долготерпели́в и Многоми́лостив. Не до конца́ прогне́вается, ниже́ в век вражду́ет, не по беззако́нием на́шим сотвори́л есть нам, ниже́ по грехо́м на́шим возда́л есть нам. Я́ко по высоте́ небе́сней от земли́, утверди́л есть Госпо́дь ми́лость Свою́ на боя́щихся Его́. Ели́ко отстоя́т восто́цы от за́пад, уда́лил есть от нас беззако́ния на́ша. Я́коже ще́дрит оте́ц сы́ны, уще́дри Госпо́дь боя́щихся Его́. Я́ко Той позна́ созда́ние на́ше, помяну́, я́ко персть есмы́. Челове́к, я́ко трава́ дни́е его́, я́ко цвет се́льный, та́ко оцвете́т, я́ко дух про́йде в нем, и не бу́дет, и не позна́ет ктому́ ме́ста своего́. Ми́лость же Госпо́дня от ве́ка и до ве́ка на боя́щихся Его́, и пра́вда Его́ на сыне́х сыно́в, храня́щих заве́т Его́, и по́мнящих за́поведи Его́ твори́ти я́. Госпо́дь на Небеси́ угото́ва Престо́л Свой, и Ца́рство Его́ все́ми облада́ет. Благослови́те Го́спода вси А́нгели Его́, си́льнии кре́постию, творя́щии сло́во Его́, услы́шати глас слове́с Его́. Благослови́те Го́спода вся Си́лы Его́, слуги́ Его́, творя́щии во́лю Его́. Благослови́те Го́спода вся дела́ Его́, на вся́ком ме́сте влады́чествия Его́, благослови́, душе́ моя́, Го́спода.

На вся́ком ме́сте влады́чествия Его́, благослови́, душе́ моя́, Го́спода.

Псало́м 142:

Го́споди, услы́ши моли́тву мою́, внуши́ моле́ние мое́ во и́стине Твое́й, услы́ши мя в пра́вде Твое́й и не вни́ди в суд с рабо́м Твои́м, я́ко не оправди́тся пред Тобо́ю всяк живы́й. Я́ко погна́ враг ду́шу мою́, смири́л есть в зе́млю живо́т мой, посади́л мя есть в те́мных, я́ко ме́ртвыя ве́ка. И уны́ во мне дух мой, во мне смяте́ся се́рдце мое́. Помяну́х дни дре́вния, поучи́хся во всех де́лех Твои́х, в творе́ниих руку́ Твое́ю поуча́хся. Возде́х к Тебе́ ру́це мои́, душа́ моя́, я́ко земля́ безво́дная Тебе́. Ско́ро услы́ши мя, Го́споди, исчезе́ дух мой, не отврати́ лица́ Твоего́ от мене́, и уподо́блюся низходя́щим в ров. Слы́шану сотвори́ мне зау́тра ми́лость Твою́, я́ко на Тя упова́х. Скажи́ мне, Го́споди, путь во́ньже пойду́, я́ко к Тебе́ взях ду́шу мою́. Изми́ мя от враг мои́х, Го́споди, к Тебе́ прибего́х. Научи́ мя твори́ти во́лю Твою́, я́ко Ты еси́ Бог мой. Дух Твой Благи́й наста́вит мя на зе́млю пра́ву. И́мене Твоего́ ра́ди, Го́споди, живи́ши мя, пра́вдою Твое́ю изведе́ши от печа́ли ду́шу мою́. И ми́лостию Твое́ю потреби́ши враги́ моя́ и погуби́ши вся стужа́ющия души́ мое́й, я́ко аз раб Твой есмь.

Услы́ши мя, Го́споди, в пра́вде Твое́й и не вни́ди в суд с рабо́м Твои́м.

Дух Твой Благи́й наста́вит мя на зе́млю пра́ву.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

После Шестопсалмия