12 И когда входил Он в одно селение, встретили Его десять человек прокаженных, которые остановились вдали

13 и громким голосом говорили: Иисус Наставник! помилуй нас.

14 Увидев их, Он сказал им: пойдите, покажитесь священникам. И когда они шли, очистились.

15 Один же из них, видя, что исцелен, возвратился, громким голосом прославляя Бога,

16 и пал ниц к ногам Его, благодаря Его; и это был Самарянин.

17 Тогда Иисус сказал: не десять ли очистились? где же девять?

18 как они не возвратились воздать славу Богу, кроме сего иноплеменника?

19 И сказал ему: встань, иди; вера твоя спасла тебя.

Читает и комментирует Евангелие от Луки, Глава 17, стихи 12-19 (прот. Павел Великанов)

Лк., 85 зач., XVII, 12-19 (прот. Павел Великанов)

12 И когда входил Он в одно селение, встретили Его десять человек прокаженных, которые остановились вдали
13 и громким голосом говорили: Иисус Наставник! помилуй нас.
14 Увидев их, Он сказал им: пойдите, покажитесь священникам. И когда они шли, очистились.
15 Один же из них, видя, что исцелен, возвратился, громким голосом прославляя Бога,
16 и пал ниц к ногам Его, благодаря Его; и это был Самарянин.
17 Тогда Иисус сказал: не десять ли очистились? где же девять?
18 как они не возвратились воздать славу Богу, кроме сего иноплеменника?
19 И сказал ему: встань, иди; вера твоя спасла тебя.

Комментирует протоиерей Павел Великанов.

Евангельская история об исцелении десяти прокаженных — одна из ярких, легко запоминающихся историй о человеческой неблагодарности. Но в ней есть один аспект, который можно не заметить. Дело в том, что между иудеями и самаритянами была взаимная вражда: причем эта вражда основывала на осознании собственной религиозной исключительности — и отказе в этом другой стороне конфликта. И когда мы слышим, как Спасителя с учениками отказываются приютить на ночлег в Самарии — это свидетельство того, что даже общераспространённый на Востоке закон гостеприимства легко мог быть нарушен в угоду религиозной вражде.

То, что среди десяти прокажённых был один самаритянин — показательно. В состоянии неисцелимой болезни, а по сути — целой жизненной драмы — любые национальные и религиозные границы рушатся. Среди прокажённых, обречённых коротать свой век в изгнании, уже никого не волнует, откуда ты, с каким багажом пришёл, кто твои родители. Перед болезнью — как и перед смертью — все равны.

Что же проявляется в поступке возвратившегося самаритянина? Дело не только в благодарности. Спаситель ведь говорит не о «неблагодарности» остальных девятерых — а о том, что они не возвратились «воздать славу Богу!» Но что же особого совершил этот самаритянин?

В религиозной вражде всегда используются аргументы, которые направлены на самое главное для любого вероисповедания: это уверенность в истинности. Поэтому самаряне в глазах иудеев — безбожники, отказавшиеся от истинного культа и придумавшие сами себе божество для поклонения. Но это ведь — симметричная история: точно также думали об иудеях и самаряне! Если из такого ракурса посмотреть на историю о прокажённых, становится очевидно: поступок вернувшегося — это не только «жест благодарности», это нечто гораздо большее!

Он падает ниц перед Иисусом — тем самым признавая полную власть Иисуса над ним. Это выражение глубочайшей перемены, которая произошла в его душе: он вырывается из плена религиозной вражды и принимает Живого Бога таким, каким Он изволил проявить Себя — через иудея Иисуса. Он «воздаёт славу Богу» — не за то, что он теперь здоров, а за то, что Он — есть, и Он — доступный, живой, действующий.

А что же остальные девять? Для них исцеление не стало «прорывом» к Богу: возможно, они приняли его как должное, давно заслуженное в болезнях и страданиях. В том, что произошло, для них не было ничего удивительного: ну да, они давно знали, что Бог — если захочет — может их исцелить.

Случается, что и мы проходим мимо явных благоволений Божьих — и воспринимаем их как «должное». И, напротив, очень возмущаемся и негодуем, когда вдруг что-то идёт совершенно не так, как мы привыкли. Поэтому одна из характеристик, принципиально отличающая христианина от неверующего — это способность распознавать милость Божию там, где для другого — серая и привычная обыденность. Когда мы чаще начинаем задавать себе вопрос — а где здесь, в этой ситуации, Бог? Где Его Божественная Слава? — постепенно мы научаемся распознавать действие Бога в окружающем нас мире. И тогда у нас появляется иммунитет к дерзости и требовательности по отношению к Богу: мы и так видим, в какой безграничной любви Божией находимся, и поэтому чего-то большего нам в общем-то уже и не надо!