30 И запретил им, чтобы никому не говорили о Нем.

31 И начал учить их, что Сыну Человеческому много должно пострадать, быть отвержену старейшинами, первосвященниками и книжниками, и быть убиту, и в третий день воскреснуть.

32 И говорил о сем открыто. Но Петр, отозвав Его, начал прекословить Ему.

33 Он же, обратившись и взглянув на учеников Своих, воспретил Петру, сказав: отойди от Меня, сатана, потому что ты думаешь не о том, что Божие, но что человеческое.

34 И, подозвав народ с учениками Своими, сказал им: || кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною.

Читает и комментирует протоиерей Павел Великанов.

Чтобы понять весь драматизм ситуации, описанной евангелистом Марком, надо заглянуть немного выше, в предыдущие строки — где в Кесарии Филипповой апостол Пётр наконец-то признаёт Иисуса долгожданным Мессией. Казалось бы, пройден важнейший этап в понимании апостолами, Кто на самом деле их Учитель. Однако как только Иисус заговорил о предстоящих страданиях, смерти и воскресении — ученики быстро соскользнули в привычную колею своих давних представлений.

Примечательно, что Петр — только что утверждавший, что Иисус — Сын Божий, истинный Мессия — теперь отводит своего Учителя в сторонку — где начинает активно его убеждать прекратить произносить эти страшные, всё разрушающие слова о грядущей смерти. Зачем Петр отводит Иисуса в сторону? Почем он не хочет, чтобы другие апостолы слышали их разговор? Быть может, слова Иисуса настолько не вмещались ни в какие рамки, что с точки зрения Петра — как старшего из апостолов — это выглядело откровенным безумием? И он всего лишь не хочет выговаривать Иисуса перед остальными — чтобы тем самым не дать повод к соблазну?

И именно в этот момент Петр слышит из уст Христовых поистине грозные слова: «отойди от Меня, сатана! Ты мне соблазн» — добавляет евангелист Матфей. То есть, совершенно искренне думая, чтобы не дать другим ученикам повода думать об Иисусе недостойно, Петр сам становится источником искушения Иисуса! Всё оказалось с точностью до наоборот! Причину тотчас объясняет Сам Спаситель: «ты думаешь не о том, что Божие, но что человеческое!»

В этой ситуации мы видим резкое противопоставление двух воль, двух намерений — человеческого и Божественного. По человеческому рассуждению то, о чем говорит Иисус — самоубийственно во всех смыслах. Возбудить всю Иудею предвкушением воцарения — и на самом пике умереть — это выглядит какой-то сплошной злой иронией. Но Бог приходит на землю не для того, чтобы «вписываться» в давние ожидания иудеев — а чтобы исполнить свою миссию: спасение всего человечества, а не только евреев. И поэтому всё, что сбивает с этого пути — дьявольский соблазн и искушение.

О том, что любой из нас может оказаться в роли Петра, хорошо бы всегда помнить. Ведь иногда, даже из самых благих побуждений, мы невольно оказываемся проводниками вражеских, демонических сил — когда думаем исключительно в перспективе нашего, земного, человеческого. «Отвержение себя» — к которому призывает каждого Своего последователя Иисус — это именно признание неполноценности, ограниченности любых наших представлений, любого житейского опыта — даже если это опыт убелённого сединами мудрого старца. Направляясь вслед за Христом, надо быть готовым отказаться от казавшихся абсолютными и незыблемыми привычных понятий, «расчистить» внутренний простор для того, чтобы Бог Сам мог действовать внутри. И это — единственная надежда, чтобы не услышать однажды: отойди от Меня, ты мне — соблазн!