27 Овцы Мои слушаются голоса Моего, и Я знаю их; и они идут за Мною.

28 И Я даю им жизнь вечную, и не погибнут вовек; и никто не похитит их из руки Моей.

29 Отец Мой, Который дал Мне их, больше всех; и никто не может похитить их из руки Отца Моего.

30 Я и Отец - одно.

31 Тут опять Иудеи схватили каменья, чтобы побить Его.

32 Иисус отвечал им: много добрых дел показал Я вам от Отца Моего; за которое из них хотите побить Меня камнями?

33 Иудеи сказали Ему в ответ: не за доброе дело хотим побить Тебя камнями, но за богохульство и за то, что Ты, будучи человек, делаешь Себя Богом.

34 Иисус отвечал им: не написано ли в законе вашем: Я сказал: вы боги?

35 Если Он назвал богами тех, к которым было слово Божие, и не может нарушиться Писание,-

36 Тому ли, Которого Отец освятил и послал в мир, вы говорите: богохульствуешь, потому что Я сказал: Я Сын Божий?

37 Если Я не творю дел Отца Моего, не верьте Мне;

38 а если творю, то, когда не верите Мне, верьте делам Моим, чтобы узнать и поверить, что Отец во Мне и Я в Нем.

Читает и комментирует протоиерей Павел Великанов.

Иисус говорит иудеям невероятные вещи, которые не то что не укладываются в их сознании — они просто разрывают его изнутри. Как может какой-то человек — пусть даже самый выдающийся чудотворец — отождествлять себя с Богом — а ведь именно об этом речь? Где — Бог, и где — человек из плоти и крови?

Ответ Иисуса для традиционного диспута между раввинами безукоризнен. Он указывает на ясные, недвусмысленные слова пророка и псалмопевца Давида, где Бог его устами говорит к людям: «Вы — боги, и сыновья Всевышнего!» Спорить с безусловным авторитетом Давида, да и текстом Священных книг — невозможно. Можно лишь перетолковывать, интерпретировать — но все понимают, что здесь — совсем не тот случай, когда можно очевидный смысл подменить чем-то совершенно иным.

С чем, собственно говоря, столь настойчиво спорит Иисус? С отказом человеку в Божественном достоинстве. С точки зрения иудеев — которая, впрочем, не сильно отличалась от представлений всего античного мира — человек сам по себе не самоценен: он — лишь материал в руках Творца, глина, из которой можно слепить что угодно — и ночной горшок, и изящное украшение. Но даже при самом восхитительном итоге — всё равно — где — Бог, а где — человек! Естественно, эта граница проходит в человеческом сознании, и с точки зрения иудеев, именно бесконечное, непреодолимое расстояние между Богом и человеком утверждает Бога как последнюю инстанцию, гаранта истины, абсолютного и непререкаемого авторитета — то есть — фундамент всего здания веры. Поэтому когда они слышат слова Иисуса, что нет никакой дистанции, что здесь перед ними стоит Человек — и при этом Он же и Бог — для них это предельное кощунство, которое должно быть немедленно прекращено даже путем насильственной смерти. В небеса уже летит яростный крик: «Боже, Боже, какой кошмар, этот человек называл Тебя... „абба“, папочкой! Какой позор, какое оскорбление Божественного величия!»

Апелляция Иисуса к тем добрым делам, которые Он постоянно совершает перед народом — последняя попытка пробиться сквозь панцирь... неверия Богу. Ещё бы: верить в некоего Бога, где-то в бесконечно далёких мирах существующего, гораздо удобнее, чем согласиться, что это Он сейчас находится рядом — ведь в Его явном присутствии всё должно быть совершенно иначе! Если Бог здесь, значит, проблема не в Нём — а в самих людях, которые своей жизнью исключают саму возможность Его присутствия, создавая свой, управляемый, безбожный мир, в котором Бог — лишь вывеска, которую повесили предшественники — но так и не рассказали, о чём она?

А что, если заглянуть внутрь собственной души и задать вопрос: кто для меня Бог — угроза — от которой хорошо бы держаться в уголочке, подальше — или же само дыхание жизни, без которого очень быстро наступает одышка и смерть?...