01 Иисус, продолжая говорить им притчами, сказал:

02 Царство Небесное подобно человеку царю, который сделал брачный пир для сына своего

03 и послал рабов своих звать званых на брачный пир; и не хотели прийти.

04 Опять послал других рабов, сказав: скажите званым: вот, я приготовил обед мой, тельцы мои и что откормлено, заколото, и всё готово; приходите на брачный пир.

05 Но они, пренебрегши то, пошли, кто на поле свое, а кто на торговлю свою;

06 прочие же, схватив рабов его, оскорбили и убили их.

07 Услышав о сем, царь разгневался, и, послав войска свои, истребил убийц оных и сжег город их.

08 Тогда говорит он рабам своим: брачный пир готов, а званые не были достойны;

09 итак пойдите на распутия и всех, кого найдете, зовите на брачный пир.

10 И рабы те, выйдя на дороги, собрали всех, кого только нашли, и злых и добрых; и брачный пир наполнился возлежащими.

11 Царь, войдя посмотреть возлежащих, увидел там человека, одетого не в брачную одежду,

12 и говорит ему: друг! как ты вошел сюда не в брачной одежде? Он же молчал.

13 Тогда сказал царь слугам: связав ему руки и ноги, возьмите его и бросьте во тьму внешнюю; там будет плач и скрежет зубов;

14 ибо много званых, а мало избранных.

Читает и комментирует епископ Феоктист Игумнов

Из истории культуры Израиля времен земной жизни Христа известно, что особая одежда, которую этот евангельский отрывок называет «брачной», выдавалась приглашенным на свадебный пир при входе. Поэтому нет ничего странного в том, что царь задает вопрос об одежде тому, кто был приглашен на пир в последнюю минуту и потому не мог заранее должным образом приготовиться. Проблема в том, что этот человек по какой-то причине отказался от предложенной ему брачной одежды, а не в том, что царь ведет себя как самодур.

Авторитетные толкователи едины во мнение, что эта притча посвящена взаимоотношениям Бога и народа Израиля. Блаженный Феофилакт пишет, что «эта притча изображает неверие иудеев», а святитель Иоанн Златоуст говорил, что «эта притча [...] предвозвещает отпадение иудеев и призвание язычников и, кроме того, показывает правильный образ жизни, и то, какая казнь ожидает беспечных». С неверием и отпадением иудеев все понятно, эта тема нынешней притчи не имеет для нас особенного актуального значения, она была обращена к другим людям совсем другой эпохи. Но упомянутый «правильный образ жизни», который выражен в притче эпизодом с брачной одеждой, имеет к нам самое прямое отношение. Мы — христиане из язычников — как раз и есть те самые люди с дорог, «злые и добрые». Мы откликнулись на призыв вестников царя, мы вошли на брачный пир и теперь именно к нам адресован вопрос о подходящей случаю одежде, которая каждому предлагалась при входе на пир и от которой была возможность отказаться. Взяли мы ее или предпочли войти без нее? И что означает эта одежда, если перейти от аллегории к практике?

Здесь снова нужно обратиться к мыслям святых толкователей. Все тот же святитель Иоанн Златоуст полагал, что речь идет об отсутствии чистой жизни, то есть о том, что есть те, кто, став христианином, продолжает вести прежнюю жизнь, наполненную грехом, тогда как знает о ее недопустимости и имеет возможность жить иначе. А святитель Григорий Двоеслов полагал, что брачная одежда — это христианские добродетели, которые мы так же имеем возможность совершать, но далеко не всегда хотим поступать таким образом, опять же, несмотря на знание о них. Евфимий Зигабен писал, что отсутствие брачной одежды — это отсутствие сострадания, доброты и братолюбия. Перечисление авторитетных мнений можно продолжать, но суть их вполне ясна: то, что в притче символизирует собой брачная одежда дается нам при крещении. Но дается как возможность, как некая потенция, никто не навязывает нам христианские добродетели, при том, что у нас есть внутренняя сила, данная Богом, их проявлять и актуализировать в своей жизни. Этого ждет от нас Бог и если Он не дождется, то тогда сбудутся последние грозные слова сегодняшний Христовой притчи: «Тогда сказал царь слугам: связав ему руки и ноги, возьмите его и бросьте во тьму внешнюю; там будет плач и скрежет зубов; ибо много званых, а мало избранных».