Рифмы жизни.

Поделиться

Портрет поэта Владислава Ходасевича, выполненный его племянницей Валентиной Ходасевич.

Хорошо сказал об этом крупнейшем поэте Серебряного века наш современник Сергей Гандлевский: «У Владислава Ходасевича репутация поэта высокомерного, и она вполне справедлива, если вернуть слову “высокомерие” его изначальное значение. Он действительно мерил жизнь высокой мерой, на свой аршин, исходя из идеальных о ней представлений и говоря с нею языком классической поэзии. Но если бы имелось только это, речь бы шла об обаятельном чудачестве, литературном донкихотстве; вернее, говорить за давностью времени было бы не о чем. Чрезвычайное впечатление от лирики Ходасевича объясняется, я думаю, совершенно раскованной головокружительной интонацией его стихов и совмещением несовместимого: возвышенного слога и низких материй – вроде потерянного пенсне или похорон полотёра Савельева…».

Третий сборник Ходасевича «Путем зерна» вышел после революции в 1920-м году в Москве, а через год – в Петрограде. Его открывает давшее сборнику имя – стихотворение, сложенное как раз возвышенным слогом:

Проходит сеятель по ровным бороздам.
Отец его и дед по тем же шли путям.

Сверкает золотом в его руке зерно,
Но в землю черную оно упасть должно.

И там, где червь слепой прокладывает ход,
Оно в заветный срок умрет и прорастет.

Так и душа моя идет путем зерна:
Сойдя во мрак, умрет – и оживет она.

И ты, моя страна, и ты, ее народ,
Умрешь и оживешь, пройдя сквозь этот год, –

Затем, что мудрость нам единая дана:
Всему живущему идти путем зерна.

Владислав Ходасевич, «Путём зерна», 23 декабря 1917 года.

Удивительно, какие стихи этот желчный, раздражённый, весьма резкий и поэт и критик написал почти сразу вослед стихотворению «Путем зерна». Я говорю это ещё и потому, что читаю Ходасевича не на каком-нибудь, но – на светлом радио –

На спичечной коробке –
Смотри-ка – славный вид:
Кораблик трехмачтовый
Не двигаясь бежит.

Не разглядишь, а верно –
Команда есть на нем,
И в тесном трюме, в бочках, –
Изюм, корица, ром.

И есть на нем, конечно,
Отважный капитан,
Который видел много
Непостижимых стран.

И верно – есть матросик,
Что мастер песни петь
И любит ночью звездной
На небеса глядеть...

И я, в руке Господней,
Здесь, на Его земле, –
Точь-в-точь как тот матросик
На этом корабле.

Вот и сейчас, быть может,
В каюте кормовой
В окошечко глядит он
И видит – нас с тобой.

Владислав Ходасевич, «Анюте», 25 января 1918 года

Ну как тут не вспомнить ходасевичевы строки одного из самых лиричных его стихотворений, посвященных его няне, тульской крестьянке, Елене Кузиной; строк о России и русском языке: «В том честном подвиге, в том счастье песнопений, / Которому служу я каждый миг, / Учитель мой – твой чудотворный гений, / И поприще – волшебный твой язык…»