Поделиться
Меня всегда интересовали впечатления поэтов о творчестве друг друга – в камерном ли разговоре или в интервью, в предисловии или сжатой рекламации на обложке сборника. Вот – прекрасный русский лирик с казахским именем – Бахыт Кенжеев – проникновенно говорит о са́мом, как я считаю, московском из петербургских поэтов – о Виталии Дмитриеве, чью «Первую книгу стихотворений» (это её название!) я держу сейчас в руках:
«Прямота лирического высказывания, бесстрашие поэтической речи, завораживающая песенность интонаций – все это позволяет отнести моего старого товарища к числу наиболее замечательных поэтов нашего поколения. Стихи его, на первый взгляд, простые и прозрачные, не чужды петербургской призрачности, их ровное дыхание обманчиво – за ним таится сдержанный крик Блока, тайный надрыв цыганского хора и сладкая горечь русского романса. В наш смутный век, мне кажется, такие стихи особенно необходимы ищущему читателю».
Сразу оговорюсь, что «Первая книга стихотворений» Виталия Дмитриева, на обложке которой напечатаны слова его друга, вышла из печати, когда поэту перевалило за пятьдесят. До того он обильно публиковался лишь в журналах и альманахах. А к нашим дням, когда он разменял свой седьмой десяток, в его активе – уже три сборника, один из которых выразительно называется «Надстрочник». И в каждую из книг Дмитриев включил немало своего таинственного и классического.
Это ветра свободный порыв
в хищной зелени Летнего сада.
Это Ладога в Финский залив
пробегает сквозь строй Ленинграда.
Перевёрнут дворцовый фасад,
на воде отпечатанный чётко,
но превыше дворцов и оград –
тёмных веток сырая решётка.
Посмотри – возле Стрелки Нева
поневоле смиряет теченье,
разбегаясь на два рукава,
разводя их почти в изумленьи.
И сквозь время, сдержавшее крик,
плещут волны, мерцая тревожно.
Это жизнь, от которой на миг
отвернуться без слёз невозможно.
Виталий Дмитриев, «Это ветра свободный порыв…»
Откликаясь в печати на выход в 2006-м году «Первой книги стихотворений» Дмитриева, его соратник по легендарному литературному содружеству «Московское время», уже цитированный мною Бахыт Кенжеев, – сказал и другие важные вещи:
«…В его стихах много любви (хотя строго любовных среди них почти нет). Любви к мирозданию, к друзьям, к городу, к стране, к собственному ремеслу.
Вот почему стихи Дмитриева, что называется, берут за душу. Он понимает (как и полагается поэту) свое ничтожество перед лицом высших сил, и при этом, следуя заветам русской классики, ощущает к этим силам неизбывную благодарность.
Его метафизика не академична и не напыщенна, она рождается из самой жизни. И потому к ней охотней открывается сердце читателя».
В снегу протоптана тропинка,
а он все падает с небес, –
летят безумные снежинки
слепой судьбе наперерез.
И все ж – попробуй сфокусируй
хоть на одной беспечный взгляд.
Сплошные точки и пунктиры
сквозь вечность к Господу летят…
Лыжня вдоль Финского залива
слегка подтаяла с утра.
…стакан …бутылка из под пива…
от мандаринов кожура…
крик электрички… лай собачий…
луна глядящая в окно…
Все в мире связано, иначе –
все развалилось бы давно
Виталий Дмитриев, «В снегу протоптана тропинка…»
