Поделиться
Олеся Николаева, русская поэтесса на вручении Патриаршей литературной премии.Автор: Svbu.
Это поэтическое имя, счастливо утвердившееся в современном литературном пространстве – одно из прочно опознаваемых в последние годы и на «поле» церковном.
Судите сами: не первое десятилетие в судьбе москвички Олеси Николаевой лирические стихотворные книги (со своей музыкой, интонацией, темой и даже техникой) органично уживаются с темпераментной религиозной публицистикой, с целыми исследованиями, посвященными, например, такой актуальной теме, как взаимоотношения православия и культуры.
И мало в каком из современных поэтов так выпукло видится и слышится мне энергия напряжения между такими понятиями, как «свобода» и «творчество» – с одной стороны, и – «служение» и «подвиг» – с другой. Попытаться уловить суть этого напряжения, выражаемого самыми разнообразными лирическими средствами, значит, расслышать поэта, ощутить, по слову одного из русских писателей «самую душу его души».
Вот ее собственные слова: «Тем, что поэзия имеет дело с энергиями, с их художественным “распределением” внутри стихотворения, она обретает родство с православным “внутренним деланием”… И творческое вдохновение, и Божественная благодать – те энергии, которые могут быть восприняты художником и подвижником. Источник у них – один, и цель у них тоже одна – преображение».
Сегодня я выбрал у нее одно – большое – стихотворение.
Олеся Николаева, «Апология»:
...Что твердишь ты уныло: нет выхода...
Много есть входов!
Есть у Господа много персидских ковров-самолетов.
У Него и на бесах иные летают святые.
И горят в темноте кипарисы, как свечи витые.
О, всегда я дивилась искусствам изысканным этим,
дерзновенным художествам – птицам, растениям, детям.
И мне нравились их имена – аспарагус и страус,
завитки насекомых – вся нотная грамота пауз!..
Над лугами летают поющие альт и валторна,
и ничто не случайно у них, и ничто не повторно!
...Разве зебра не сбавила б спеси дурной с авангарда?
Что, верблюда бы он переплюнул? Побил леопарда?
Носорога б затмил? Или радугу б взял из кармана?
Иль придумал бы что-то покруче, чем зад павиана?
Чем глаза крокодила? Чем хохот гиены зеленой?
Или чрево кита с беглецом драгоценным Ионой?
Что б придумал новее пустыни, ходящей волнами?
Иль цветущей саванны?
Могучей реки с рукавами?
Огнегривой цунами – над мачтами гордых фрегатов?
Осьминогов жемчужных? Литых электрических скатов?..
Что новее монаха-отшельника в рубище строгом?
Он на льве возит воду, сердечно беседует с Богом.
И, как спелую смокву в горсти, как подбитую птицу,
обозреть может землю, пройти через стены в темницу,
нашептать рыбарям, чтобы риф огибали левее,
исцелить паралитика – что мы видали новее?
Потому что здесь все не напрасно и все однократно:
если выхода нет, пусть никто не вернется обратно!
Но войти можно всюду – нагрянуть ночною грозою,
сесть на шею сверчку незаметно, влететь стрекозою,
нагуляться с метелью, озябшими топать ногами,
на огонь заглядеться, на многоочитое пламя:
как гудит оно в трубах, как ветер бунтует, рыдая!..
...И окажешься там, где свободна душа молодая!
Олеся Николаева, «Апология», начало 2000-х годов
Перед нами, друзья, совсем не тот «религиозный поэт», который сознательно ограничивает свою мастерскую строгим набором тем и образов, но горячо верующая женщина, сочиняющая мастерские стихи, где притча и патетика не исключают игры и иронии. В тонком исследовании ее поэзии критик Дмитрий Бак заметил, что Николаева делает свое искусство в присутствии конца искусства, но с открытой, что очень важно, оглядкой на него, «чтобы услышали не единомышленники и почитатели, а люди, мыслящие совершенно иначе». Я смею добавить, это редчайший, уникальный опыт для современной поэзии.
