«Путь к священству». Прот. Игорь Зуев

У нас в гостях был настоятель Китайского подворья при московском Никольском храме в Голутвине протоиерей Игорь Зуев.

Наш гость рассказал о своем приходе к вере и непростом пути к священническому служению.

---

Ведущие: Константин Мацан, Кира Лаврентьева

К. Мацан

– «Светлый вечер» на радио «Вера». Здравствуйте, дорогие друзья. В студии Кира Лаврентьева...

К. Лаврентьева

– Добрый вечер.

К. Мацан

– И я, Константин Мацан. И приветствуем нашего гостя. Сегодня, в этом часе «Светлого вечера» с нами и с вами в студии светлого радио протоиерей Игорь Зуев, настоятель Китайского подворья при московском Никольском храме в Голутвине. Добрый вечер.

Протоиерей Игорь

– Добрый вечер, дорогие братья и сестры.

К. Мацан

– В этих беседах, я напомню нашим слушателям, мы беседуем со священником о личном. О его пути к вере, вере и о том какая цепь событий привела к тому, что человек все-таки принимает решение быть именно священником. И я знаю, что в вашей биографии это решение тоже вызревало, вы к нему шли через путь и поиск – вот об этом нам сегодня с вами хотелось бы поговорить.

К. Лаврентьева

– Отец Игорь, когда я готовилась, к интервью я была совершенно потрясена вашей биографией: военная служба многолетняя, изучение языков, вы объехали полмира – у вас совершенно какая-то невероятная, незаурядная биография, которая довольно редко встречается у священнослужителей. И нам бы очень хотелось, чтобы наши радиослушатели сегодня тоже услышали ваш удивительный путь к священству. Сейчас вы настоятель Китайского подворья в Москве – то есть это само по себе редкость какая-то огромная. Расскажите, пожалуйста, о вашем пути к священству.

Протоиерей Игорь

– Господь творит великое и чудное. И Он воздвигает Своих чад из камня, чад Авраама. Поэтому меня призвал к священству через некую тайну, которая кроется, возможно, в моей родословной. Возможно, потому что Господь видит гораздо дальше, чем нам представляется о самих себе. Но в моем роду не было священников, по крайней мере, я об этом не знаю. Поскольку каждый из нас, наверное, представляет, что многие наши родословные связи были утеряны в годины лихолетья, мы с вами знаем, какое тяжелое время пережила наша страна. Знаю лишь, что по материнской линии у меня были офицеры царской армии, а по отцу это были хоперские казаки, воронежские. Сам отец мой был военным всю жизнь, сиротой с детства, с двухлетнего возраста. Мама росла в благочестивой семье, она из Грайворона. И по жизни мои родители были, можно сказать, праведниками. Поскольку отец, несмотря на то, что прожил такую тяжелейшую жизнь и военную службу тридцатитрехлетнюю, он сохранил в себе веру в высшие идеалы нравственности, добра, которыми он руководствовался в течение всей своей жизни. И вот пока говорю не о себе, о них, я могу сказать, что сама смерть моего отца, она послужила свидетельством того, какова была его жизнь. Он однажды заболел – это было уже когда ему было за 60 лет, заболел болезнью тяжелой, сердечной. И для того, чтобы вылечить его, врачи прибегли к интенсивной терапии, но была угроза инсульта, что, в общем-то, и случилось. Инсульт случился, и отца парализовало наполовину. И вот он последние месяцы своей жизни провел наполовину лежачим. Пытался вставать. Ну при этом молился, начал молиться, к нему был вызван священник неоднократно, его соборовали, исповедовали и причащали. И сам он, собственно, в эти месяцы пришел к Богу. Причем пришел по-настоящему. И вот уже после... Да, естественно, мы за него молились, и сам я к этому времени уже ходил в храм. И когда он умер, я читал по нему заупокойную Псалтирь, молился за него. И вот на 51-й день после его смерти он мне явился в некоем таком чудном свете. Этот свет был разлит вокруг везде, это золотисто-белый свет такой. Сам он был молодым, цветущего возраста, я даже его не узнал. Для этого он просто ко мне даже повернулся в профиль, чтобы я узнал, что это он. И вот подлетая как бы снизу к нему, я спросил: узрел ли ты славу Господню, папа? Он говорит, конечно же, узрел, – и улыбнулся такой блаженной, радостной улыбкой. И еще сказал, что если бы ты знал, от скольких грехов, о которых я не подозревал, я избавился за пятнадцать месяцев моих предсмертных страданий.

К. Мацан

– Ну то есть вы уже были верующим, когда это все происходило.

Протоиерей Игорь

– Да, то есть...

К. Мацан

– А сколько вам было?

Протоиерей Игорь

– Мне было тридцать пять в это время.

К. Мацан

– Но вы еще не были священником.

Протоиерей Игорь

– Не был. Теперь немножко возвращаясь к своей жизни, как это все получилось, как это все, откуда это все взялось. Ну это некая тайна. Вспоминая себя, когда мы еще жили в Германии с родителями (я родился в Германии сам, в Дрездене, отец служил там), это мне было где-то года четыре или пять. Мама рассказывает, что я однажды высунулся в окно, ну может, не один раз, может, это было не раз, жили мы тогда на третьем этаже, кажется, и крикнул на улицу: «Люди, я люблю вас!» Откуда это все берется? Это тоже некая тайна. Помню, что я ребенком шел по улице, там кричал: «Здравствуйте!» – всем через дорогу, знакомым и даже незнакомым людям. То есть все мое детство меня переполняла некая радость такая, радость бытия, радость любви к людям. Откуда все бралось, я даже не знаю. Помню, залезал на деревья, распевал песни там, которые знал. Я любил петь в детстве, да и потом тоже, мне это пригодилось в дальнейшем. То есть вот я знал, что добро сильнее зла, что быть примером для других это хорошо, это помогает расти каждому из нас в правильном направлении. Я знал, что послушание родителям это тоже очень важно, я их любил всегда. Как-то все вот это устраивалось, и никакого моего личного, казалось бы, в этом участия не было, кроме того, что я делал по зову этой внутренней любви. Проходили годы, учился я в школе. В то время да, мы жили потом в Эстонии несколько лет, потом в Забайкалье вместе с отцом, в Чите, под Читой. Затем во Львове, на Украине, откуда я уже поступал в Военный институт иностранных языков и поступил. И получил по распределению совершенно неожиданно китайский язык. Достаточно тяжело было учиться, надо сказать, поскольку и военная система, и сам язык, да и дополнительные нагрузки, они, конечно, налагали определенное бремя на каждого из нас. Но сама наша альма-матер, конечно же, помогла нам возрасти как специалистам, научила нас трудиться, научила системному подходу ко многих вещам, окружающим нас. Да, в институте я старался сохранить себя неповрежденным, тоже как бы интуитивно, то есть не сквернословил, старался держаться приличных компаний...

К. Мацан

– Не сквернословили?

Протоиерей Игорь

– Да.

К. Мацан

– Я почему за это цепляюсь. Потому что я не служил в армии срочную службу, но просто как студент московского вуза проходил военные сборы. И меня почему-то в свое время поразило, что даже ребята, которые, в общем-то, в институте вполне, ну что называется, вели себя сдержанно, а на военных сборах, оказываясь вот в военной форме, в лагере, как-то кто-то интуитивно, а кто-то абсолютно осмысленно, осознанно, считали, что можно распуститься. И мат это вот такая неотъемлемая часть строевой как бы жизни. У вас не так было?

Протоиерей Игорь

– У меня было не так, я был некоей белой вороной среди своих однокурсников.

К. Мацан

– Все-таки.

Протоиерей Игорь

– Да. Но затем было другое испытание в моей жизни – это война. Я участвовал в боевых действиях в Эфиопии, куда нас послали с третьего курса, с английским языком.

К. Мацан

– Как военный переводчик.

Протоиерей Игорь

– Как военный переводчик, да, где я был больше года. И как раз вот эти условия жестокие, где я видел смерть и предательство своими глазами, меня несколько ожесточили, скажем так. Поэтому...

К. Мацан

– А в чем это проявилось? Ожесточение ваше вот в чем, как отношение к жизни изменяется?

Протоиерей Игорь

– Я стал более жестко относиться к людям в целом. Появились какие-то дурные привычки, стал курить немного там, какие-то другие вещи стал делать, которые не хотел бы делать никогда.

К. Мацан

– Ну а вот сейчас вы уже и с пастырским опытом, и с жизненным, вот это ожесточение оцениваете как ну некое снятие розовых очков? Некое такое столкновение с правдой жизни, трезвый на нее взгляд? Или скорее как все-таки искажение верного взгляда на жизнь?

Протоиерей Игорь

– Это было, конечно, искажение верного взгляд на жизнь. Потому что если человек желает хранить чистоту, то он обязательно будет иметь власть некую над своим бытием. Потому что добро всегда, чистота всегда сильнее зла. И жизнь наша держится на правде и на чистоте, на подвижниках, на святых людях, которым мы призваны подражать. Вот князя Мышкина взять, да? Вот ведь он был сильнее всех, несмотря на то, что он был таким...

К. Лаврентьева

– Немощным.

Протоиерей Игорь

– Немощным и чудным человеком в глазах общества. Поэтому мы должны, собственно, избегать такого рода грехов. Не нужно валяться в грязи, чтобы потом осознать глубину своего падения.

К. Мацан

– Ну правильно я понимаю, что то, может быть, несколько перескакивая все этапы вашей биографии, но тем не менее опыт войны, опыт этого, может быть, ожесточения и в вашем рассказе некоего такого нравственного, может быть...

Протоиерей Игорь

– Падения.

К. Мацан

– Падения такого, перелома, стали, может быть, той закваской, на которой потом, отталкиваясь от которой потом вызревал интерес к вере и понимание, что нужно куда-то двигаться?

Протоиерей Игорь

– Совершенно верно. То есть прошло время, и мы знаем, что, допустим, в древности тем, кто участвовал в войне, на них налагалась некая епитимья, там три года или больше. Вот как раз у меня период ожесточения такого занял примерно три года. Я в церковь не ходил, не причащался, но вот это ожесточение отошло от меня тогда, когда я уже служил в Монголии офицером, в пустыни.

К. Мацан

– Вы тогда не были церковным человеком вообще, я так понимаю.

Протоиерей Игорь

– Да, я был обычным офицером. То есть я прошел все системы нашего советского воспитания, начиная с октябренка, кончая коммунистом. То есть мне это все было знакомо, и в том числе в Монголии я служил как обычный офицер. Ну вот единственное, чему я могу, так сказать, может, порадоваться, что меня там многие звали монахом.

К. Мацан

– Почему?

Протоиерей Игорь

– Ну это говорили женщины. Не мужчины, а как-то женщины говорили. Можно догадаться, почему.

К. Мацан

– Вы как-то не участвовали во всех этих увеселениях общих.

Протоиерей Игорь

– Не участвовал, да.

К. Мацан

– Протоиерей Игорь Зуев, настоятель Китайского подворья при московском Никольском храме в Голутвине, сегодня проводит с нами этот «Светлый вечер». Так. И как вы двинулись в сторону веры и Церкви?

Протоиерей Игорь

– Шли годы, меня перевели в Киев, я стал преподавать китайский язык в Киевском общевойсковом командном училище. И вот период моего бытия в Киеве ознаменовался особым посещением Божиим. Когда однажды я, отойдя от моего обычного образа жизни, решил порвать с тем образом, который я уже вынес из армейской службы, из Монголии, из Киева первых моих лет пребывания там. Я даже переехал на квартиру другую, как бы отказался от всего того нехорошего, грязного, что было в моей жизни, нехорошего такого, чему противилась моя душа. И вот Господь посетил меня, и наступило некое такое исступление духовное в моей жизни, что как бы некий свет пронизал меня. Я ощутил огромную ликующую радость, которая продолжалась даже не день, не два, а несколько месяцев.

К. Мацан

– Как то вдруг просто ощутили?

Протоиерей Игорь

– Как-то вдруг, да. Однажды мы были в лагерях летних, я там вел занятия. И вдруг я как будто несколько, ну впал в такое оцепенение, даже в исступление определенное.

К. Мацан

– Глас хлада тонка такой...

Протоиерей Игорь

– То есть мне настолько было радостно, легко, светло, я был преисполнен внутренней энергии, может, даже Божественной действительно. Потому что радость от того, что я испытал, она превосходит всякое человеческое понимание и разумение. Я даже сам не мог все это описать, то есть какое-то все было чудесное. И все было это, потому Господь презрел на меня, то что я вот отказался от греха, к которому я начал уже привыкать. Это было дивное посещение...

К. Лаврентьева

– Отец Игорь, простите, а как вы поняли, что это посещение Господа? Ведь это можно просто принять за какую-то радость, благодать, повышенное настроение, эйфорию...

Протоиерей Игорь

– Я это понял, потом уже, с течением времени. Прошли годы, стал священником. А когда я стал священником, уже возвращаясь к тому времени, понял, что мне даны были определенные...

К. Лаврентьева

– Дары.

Протоиерей Игорь

– Знамения. Даже вот голубь, который одно время садился без конца на мою дорожку. Когда я однажды бежал на зарядке, и голубь сизо-белый садился передо мной на тропинку. Передо мной, который еще не знал, что такое Церковь и в храм не ходил.

К. Мацан

– Красивое знамение.

Протоиерей Игорь

– Да, причем я подбегал к нему, он снова взлетал. Снова подбегал, снова взлетал, как бы показывая мне дорогу. И так продолжалось несколько раз. Вот такое было дано внешнее знамение того, что со мной в то время происходило.

К. Мацан

– Но вот ваша биография на одном из сайтов говорит, что таким решающим опытом стала для вас служба на Святой Земле, на Ближнем Востоке в целом. Расскажите об этом.

Протоиерей Игорь

– После Киева мой путь лежал на Ближний Восток, где я два года провел в Египте и год в Сирии, в Дамаске. Также посещал Святую Землю, был в Иерусалиме несколько раз, у Гроба Господня, и вообще на тех местах, где ступали пречистые ноги нашего Спасителя. Да, и там случилось то, что я приблизился к православию. Потому что до этого, в Киеве я изучал китайскую, восточную традицию, переводил книги, душа тянулась к Богу. Там же я начал всерьез задумываться о том, что окружает нас, к чему мы идем, и в этом я находил некий ответ и в великих мудрецах древности, в том числе и у Конфуция, Лао-Цзы, Чжуан-Цзы и других китайских мудрецах. Потому что ну как говорят отцы, языческие мудрецы до Христа часто правильно говорили о Боге, как бы через тусклое стекло. Это касательно вот и Платона там, Аристотеля, Сократа, западных мыслителей, в том числе и восточных мудрецов. Но с этим духовным багажом я приехал на Ближний Восток. И душа моя тянулась, конечно же, к монастырю святой Екатерины на Синае, где...

К. Мацан

– Почему «конечно же»? Потому что он известный был?

Протоиерей Игорь

– Он был известным, и многие туда стремились. Тем более среди военных наблюдателей было очень много людей верующих, православных, в том числе среди иностранцев. Это было вообще уникальный опыт, ибо в военном нашем компаунде иностранном присутствовали представители фактически большинства основных стран мира. Со всех континентов, со всех регионов. Причем присутствовали и с семьями, с детьми. То есть мы имели возможность видеть эту жизнь и видеть, как они живут, чем они дышат. И вот многие из них, конечно же, почитали монастырь святой великомученицы Екатерины и стремились попасть на наблюдательный пост, который находился неподалеку от этого монастыря. И я тоже сподобился однажды побывать там впервые. И проникся, конечно, любовью и к отцам монастыря и к самой нашей великой покровительнице небесной, великомученице Екатерине. Шесть раз я в дальнейшем бывал на горе Моисея, поднимался туда, четыре раза был на горе святой Екатерины, где были обретены ее святые мощи. Гора святой Екатерины, надо сказать, это самая высшая точка Синая, гора Моисея чуть пониже, на 400 метров. И все это реализовалось в том, что в 88-м году, а приехал я тоже в мае 88-го года на Синай...

К. Мацан

– Тридцать лет вам было.

Протоиерей Игорь

– Да, мне было тридцать лет. У меня родилась там дочь. И жена моя была не крещена еще в то время. И вот мы приняли решение креститься в монастыре святой Екатерины. И вот после рождения дочери, через семь недель после родов, мы едем в монастырь. Я-то сам был крещен еще в детстве, это была отдельная история. Причем был крещен на Даниловском кладбище в Москве, в храме Сошествия Святаго Духа, там где долгое время лежали мощи блаженной Матроны. Так что крестилась моя жена и дочь Анна. В шесть часов утра, в приделе святого апостола Иакова, брата Господня, совершилось крещение. Мы причастились все, причем я тоже причастился. И взяв дочь свою в сумочку, а жену под руку, вместе с крестными, а крестными нашими стали греки, которых нам благословил настоятель этого монастыря, Дамиан, Дамианос, мы поднялись на гору Моисея. Я нес в сумке свою дочь, жена шла за мной. Поднялись, несмотря на искушения, и с Божией помощью, конечно, достигли вершины, потом вернулись, общий путь занял пять часов. В общем, вот такое интересное событие. Я сам был как на крыльях и от радости, и от причастия первого. Я до конца не осознавал, откуда у меня эта радость...

К. Мацан

– Как ребенок перенес дорогу?

Протоиерей Игорь

– Прекрасно, вся было хорошо. По пути мы там даже накормили ее.

К. Мацан

– Мы, как молодые родители, с Кирой очень волнуемся за маленьких детей.

Протоиерей Игорь

– Перед вхождением на саму вершину горы Моисея, моя матушка, будущая матушка, накормила Аню. И последний бросок уже по ступенькам совершили уже, можно сказать, после этого кормления.

К. Мацан

– Характерный военное слово «бросок». Совершили бросок на вершину горы Моисея.

К. Лаврентьева

– Отец Игорь, а мне хочется очень остановиться на вот этом моменте. Вы описали свое первое причастие, вот такой глубокий духовный опыт. Правда ли, что военные люди очень сложно приходят к православию и вообще к вере какой-то? Может быть, это какой-то миф, или это какое-то досужее обывательское представление, или наоборот. Просто военные люди, у них же все довольно в голове устроено четко и...

К. Мацан

– Рационально.

К. Лаврентьева

– Рационально, математически выстроено. И как вписывается сюда Бог? Как это было у вас?

Протоиерей Игорь

– Вы знаете, да, тут, я думаю, не стоит слишком обращать большое внимание на особенности той или иной профессии. Ну просто то же самое можно сказать об учителях, о врачах, которые привыкли учить людей, всех учить кругом, и поэтому им тяжело бывает приобрести блаженное смирение. Что касается военных, то я бы не сказал, что военная служба, она мешает прийти к Богу. Скорее это ведь начало служения. И как мне говорили: раньше ты служил земному царю, теперь служишь Царю Небесному.

К. Лаврентьева

– Вот только хотела вас спросить. В житие Паисия Святогорца очень много внимания уделяется его военной службе, армейской службе. И он сам сравнивает свою военную армейскую службу со служением монашеским.

Протоиерей Игорь

– Да, очень много общего, потому что в военной службе мы учимся служить. Служить, подчиняться, учиться святому послушанию. Ну святому – по мере каждого из нас, конечно же, как кто воспринимает. Это действительно так. И мне это помогло в дальнейшем, потому что военная служба, она организует человека, помогает ему преодолевать себя, делать многие вещи через не могу, то есть служить всей крепостью своею Отцу Небесному. И вот закачивая наш путь из Синая, наш первый путь, я помню, что когда мы ехали уже в Каир, на обратном пути я пел всю дорогу в машине. Просто пел, русские народные песни. А наши крестные, греки, сидели в машине и улыбались. Они-то знали, почему это происходит все, и радовались.

К. Мацан

– Протоиерей Игорь Зуев, настоятель Китайского подворья при храме святителя Николая в Голутвине, сегодня проводит с нами этот «Светлый вечер». С вами мой коллега Константин Мацан и я, Кира Лаврентьева. Совсем скоро мы к вам вернемся.

К. Мацан

– «Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается. Еще раз здравствуйте, дорогие друзья. В студии Кира Лаврентьева и я, Константин Мацан. С нами сегодня в студии протоиерей Игорь Зуев, настоятель Китайского подворья при московском Никольском храме в Голутвине. И мы продолжаем разговор о пути отца Игоря к вере и в вере и о пути к священству. Быть может, мы сейчас тогда графически как раз подходим к этому повороту о вашем принятии ну пока еще решения стать священником. Опять-таки вот в биографии вашей на одном из сайтов рассказывают, что это было связано с болезнью дочки. Такая история, что вот дочка тяжело болела, и вы молились, и ну что называется, дали обет Господу, что если дочка поправится (и она в итоге выздоровела), то вы оставите военную службу и станете священником. И вы, наверное, сейчас об этой истории расскажете подробнее, но я хочу вот на чем сконцентрировать свой вопрос. Часто мы можем услышать предостережение от таких вот больших обещаний Богу в момент трудной ситуации. То есть ты думай, что обещаешь, потом придется же выполнять. И как потом страшно от своих этих обещаний вольно или невольно отказываться. И вы же дали какое-то радикальное такое вот обещание, ну так если, очень примитивно это выражать. Вот как вы сейчас это оцениваете?

Протоиерей Игорь

– Ну действительно, я уже вывел на некоторые вопросы, внутренне готов к такому переходу, но что-то мешало. Потому что я имел уже такой достаточно богатый опыт общения со священниками, монахами...

К. Мацан

– Церковной жизни.

Протоиерей Игорь

– С монахами, да. То есть знал уже, что такое православие. И забегая вперед, скажу, что на Синае мне одна православная шведка, жена шведского посла в Каире, подарила книгу «Старец Силуан».

К. Мацан

– Жена шведского посла в Каире была православной?

Протоиерей Игорь

– Да.

К. Мацан

– Интересно.

Протоиерей Игорь

– Так вот. Причем духовная дочь отца Софрония (Сахарова).

К. Мацан

– Еще круче.

Протоиерей Игорь

– И она подарила мне книгу, первое издание, «Старец Силуан». И в дальнейшем, когда я познакомился с отцом Ипполитом (Халиным), когда он стал моим наставником и, дерзаю сказать, духовным отцом – мы же знаем, что он был афонитом и нес послушание эконома, то же самое, что и отец Силуан, многие годы жил в его келье.

К. Мацан

– Когда мы говорим: отец Силуан – мы имеем в виду преподобного Силуана Афонского, знаменитейшего, величайшего русского святого XIX и начала XX века.

Протоиерей Игорь

– Да. И вот первой моей духовной книгой была эта книга «Старец Силуан», уже которую прочитал я на Синае, в Египте. И уж с таким багажом духовным я приехал в Петербург, мы переехали. И собственно Петербург – это был такой драматический период в моей жизни, поскольку я еще в храм не ходил, но имел некий уже потенциал, что-то меня удерживало. И тут же увольнение из армии первое, которое случилось в это время, и я был на некоем перепутье. И вот годовалая наша дочь Мария заболела – три дня и три ночи мы носили на руках, высокая температура под 40, – что делать, не знали. И вот я взял календарик маленький, в то время, мы знаем, издавали: с одной стороны икона Казанская икона Божий Матери, с другой стороны календарик. Поставил ее перед собой, встал на колени, и сказал: «Матерь Божия, помоги, чтобы исцелела моя дочь! Исцелеет – пойду в храм».

К. Лаврентьева

– Служить в смысле.

Протоиерей Игорь

– Я сказал просто: пойду в храм, то есть по-серьезному пойду в храм. О священстве не думал. Я просто вот...

К. Мацан

– Посвящу себя Церкви.

Протоиерей Игорь

– Я никак не оформлял это мое прошение в какие-то видимые образы. Пойду в храм – я имел в виду, пойду по-серьезному.

К. Мацан

– То есть буду по-серьезному воцерковляться, жить серьезной церковной жизнью.

Протоиерей Игорь

– Да, если раскрыть полностью, то можно сказать так. И тут же в этот день она исцелилась, выздоровела. Я пошел в храм, стал причащаться регулярно, каждое воскресенье, стал набираться опыта, стал молиться, купил молитвослов, исполнять правило полностью. Потом я пошел к отцу Богдану Сайко – это настоятель Николо-Богоявленского собора в Петербурге, известный подвижник, известный священник. Потом мы переехали в Царское Село, я познакомился с другим батюшкой, с которым стал дружить. Но душа моя томилась и искала более высокого руководства духовного. Я хотел обрести старца, чтобы его слушаться и, так сказать, находиться под его окормлением. Было такое у меня сердечное желание. И вот этот мой друг, который сейчас уже священник давно, сказал, что есть такой человек. Есть старец – старец настоящий, старец великий, который проживает в Курской области, достаточно далеко, в городе Рыльске. Куда я однажды и направил свои стопы. Да, до этого, говоря о священстве, я о священстве не помышлял, не думал. Для меня было великим счастьем просто быть пономарем, помогать священнику, для меня это было предел моих мечтаний и желаний. Но об этом стали говорить другие люди, просто люди мирские, что тебе бы вообще неплохо быть священником. Потом об этом мне сказал и отец Ипполит, когда я к нему приехал. Причем сама встреча с ним была тоже весьма особенная. Это была пасхальная седмица, приехал я в Рыльск и бросился ему в ноги, забыв о том, что не положено делать земные поклоны в это время. То есть вверил всю свою судьбу в его руки. Прошли месяцы, и он благословил нас на переезд всей семьей в город Рыльск. Сам этот переезд был тоже сопряжен с неким прыжком через пропасть. Потому что, можете представить себе: маленькие двое детей, жена на девятом месяце беременности, переезд в деревенский домик возле монастыря, который нам помогли купить. Езда до монастыря на грузовике, к счастью...

К. Мацан

– И как семья отнеслась к такому рывку, прыжку веры?

Протоиерей Игорь

– Вот, слава Богу, моя матушка, она меня во всем поддерживала. Если бы не ее поддержка, конечно, вряд ли бы состоялось.

К. Лаврентьева

– Не могу не спросить: а как на девятом месяце получилось потом все это организовать – с родами, с рождением ребенка?

Протоиерей Игорь

– Через две недели приезда в Рыльск она родила сына нашего.

К. Лаврентьева

– Она до больницы доехала, все хорошо?

Протоиерей Игорь

– Да, ну приехали, еще две недели пожили уже в новом доме. Это был февраль, холодно, мокро. Дом не протоплен. Но вот с Божией помощью все свершилось, она родила. И собственно мы два с лишним года подвизались под руководством батюшки Ипполита у монастыря. Он меня благословил на священство. Но когда это священство будет, он мне не сказал. Да, до этого еще, конечно же, я бы хотел сказать, что все, кто помышляет о священстве, конечно, должны не просто иметь свое желание, но посоветоваться с этим, с богопросвещенными людьми, как мы их называем, старцами или старицами. Я имел счастье знать и блаженную Любушку Сусанинскую, у которой я был пять раз. Она жила недалеко от Петербурга. Я к ней первый раз приехал, веря в ее предстательство перед Богом. Хотя о ней ходили тоже разные разговоры, некоторые называли ее даже полоумной, в том числе священники, но я ей поверил. Я приехал, вошел в дом. Она вышла откуда-то с кухни и через переводчицу вдруг спросила (она говорила очень непонятно, мало кто ее понимал, у нее была своя келейница, которая объясняла все, что она говорила), спросила: вы батюшка? Я испугался, начал озираться по сторонам, к кому она обращается. Оказывается, она обращается ко мне. Я в то время был еще, сам делал первые шаги в храме, можно сказать. То есть потом мы с ней поговорили, она приняла меня благосклонно. Еще несколько раз я у нее был. Конечно, ее молитвы, ее благословение, ее утешение, и она сказала, то что быть тебе священником хорошо, монахом быть хорошо, диаконом хорошо – то есть на все она благословила. Ну о монашестве я не говорил, хотя отец Ипполит как бы с полуулыбкой говорил, что вот будете у нас монахом здесь. Он так как немножко юродствовал по-духовному, но это было такое особое отношение человека, который, может быть, видел больше, чем нам самим видно в самих себе. Так вот, получив благословение этих двух людей святой жизни на сей путь, я, собственно, продолжал подвизаться в этом же направлении, стараясь побольше читать, побольше молиться и всю свою жизнь настраивать на волну такого рода служения. Сама Любушка, мы знаем, она далеко не всех благословляла на этот путь. Знаем, что многим семинаристам она просто запрещала принимать священный сан. Ну и, в общем-то, то что она мне сказала, меня это утешает и укрепляет. Потому что их молитвами, молитвами наших духовных отцов и матерей, собственно и наши пути земные тоже устраиваются. Находясь в Рыльске, меня батюшка в то время, когда я находился в Рыльске, меня отец Ипполит просто вымаливал, отмаливал, направлял мои пути, то есть готовил к этому служению. Потому что то что приходилось совершить, очевидно, требовало определенной подготовки духовной. Надо сказать, что в то время я еще, уволившись из армии, не заслужил военную пенсию. И чтобы завершить все наши земные дела (вообще нужно на земле все завершать, уметь завершать), отец Ипполит меня благословил дослужить еще год в армии, восстановиться в армии, дослужить год, чтобы получить военную пенсию и потом уже рукополагаться в священники.

К. Мацан

– Это как раз очень интересный момент в вашей биографии, я хотел бы на нем остановиться. Нередко духовники благословляют какое-то важное решение совершить, но говорят: не сейчас. Вот там да, но через год, да, но через два. И вот вы рассказываете историю о таком вот тоже решении, благословении отца Ипполита, которое, казалось бы, связано ну с какими-то внешними земными вещами – дослужиться до пенсии, чтобы была возможность. А нет ли здесь все-таки еще и духовного измерения, что какие-то важные решения нельзя принимать скоропалительно и надо дать себе время, себя проверить?

Протоиерей Игорь

– Созреть духовно.

К. Мацан

– Даже самые, казалось бы, благие – вот уже все готово, а говорят: нет, еще чуть-чуть подожди, вот пройди путь и проверь себя.

Протоиерей Игорь

– Это связано и с этим, а также с местом и временем самого служения. Потому что одно дело, если бы я остался, в Курской епархии это, может, могло быть одно. А поскольку мне нужно было восстанавливаться в армии по профилю, то есть по китайскому профилю и по английскому, в то время нужно было ехать в одну из приграничных областей с Китаем, чтобы служить дальше. И меня направили в погрануправление Хабаровского военного округа, в разведцентр, где последние полтора года и дослужил. То есть здесь как бы две, или три, или, может быть, даже больше составляющих всего этого решения. Но что было, то было. Когда я сказал об этом батюшке, что вот, батюшка, мне советуют, что нужно восстановиться в армии и дослужить до пенсии, он обрадовался, просветился, говорит: да-да-да, обязательно нужно это сделать. Собственно по его благословению это и совершил. Конечно, хорошо взыскать священства. Но ведь священство, оно не спасает. Надо всем об этом твердо помнить.

К. Мацан

– А что вы имеете в виду и почему это подчеркиваете?

Протоиерей Игорь

– Ни место не спасает, ни священство не спасает. Потому что священство, прежде всего, большая ответственность. И если мы принимаем на себя такой груз попечения о пастве Божией, о том деле, которое нам вверяет священноначалие, мы, конечно же, должны отдавать себе отчет в том, что если мы будем нерадиво относиться к этому порученному нам делу, мы потерпим еще большее крушение, чем если бы мы не принимали священный сан.

К. Мацан

– А вот смотрите, вы рассказали историю о том, как ввиду болезни дочери вот молились Богородице и сказали, что если дочка выздоровеет, то пойду в храм. И вот как мы обсудили, что речь скорее шла о том, что просто вот обещаю начать вести такую полноценную церковную жизнь.

Протоиерей Игорь

– Да.

К. Мацан

– И, наверное, это очень понятно в момент, когда возникает такая трудная ситуация. Но если уже сейчас об этом размышлять, здесь же возникает очень сложный вопрос: как будто бы в такой ситуации мы с Богом вступаем в отношения такого торга, ты мне – я тебе. Вот случилась ситуация – Господи, я Тебе обещаю ходить в храм. Как будто бы Богу надо очень, чтобы человек ходил в храм, как некое такое дисциплинарное послушание. И вот в ответ на это повиновение, значит, Господь какие-то Свои благие ответы посылает. Но ведь это, наверное же, не так.

Протоиерей Игорь

– Ну говоря о себе, я не думаю, чтобы у меня было такое потребительское отношение.

К. Мацан

– Нет, я не то что говорю, что вы так думали. Но сейчас, как пастырь, вот вы саму логику эту как оцениваете? Как будто Богу нужно, чтобы мы ходили...

Протоиерей Игорь

– Ну потребительства не должно быть в наших отношениях с Богом. А такое есть у многих из нас, у наших чад тоже, людей, которые ждут от Бога что-то, чтобы в ответ что-то им сделали.

К. Мацан

– А тогда вот как вы это переживали? Что вам, грубо говоря, нужно пойти в храм, чтобы ну самому измениться? Не потому что Богу надо, а потому что вот вам какой-то путь нужно пройти? Или как вы сейчас рефлексируете на тему тех ваших переживаний?

Протоиерей Игорь

– Вы знаете, это была просто любовь. Это все было желание вот этого освящения, этой правды, которую я всегда искал в жизни. И я чувствовал, что эту правду можно обрести вот в рамках нашей Церкви. Ну я особо не задумывался, я поступил уже в простоте сердца, я бы так сказал. Я не терзал себя разными мыслями о том, где, в какой Церкви правда. Может быть, больше правда, если быть просто добрым человеком. Я просто поверил так вот, от сердца, что правда есть у Бога, у нашего, православного. Потому что я уже познал, что те люди, которые исповедуют Христа, они есть, собственно, соль земли нашей. В общем-то, так прилепился, особо не размышляя, в простоте сердца стал ходить в храм и исповедоваться, и собственно старался жить по послушанию. Потому что отец Ипполит, он собственно особо там не возвещал мне ничего, не ставил сроков никаких, и я у него об этом не спрашивал. Он меня держал как бы некоем таком длинном поводке – когда надо было, что-то говорил. Я не стремился к беседам с ним о каких-то высоких материях. И я ну просто ждал его благословения. Ибо его молитвами, собственно, и все устраивалось тайным образом и в нашей жизни.

К. Лаврентьева

– Протоиерей Игорь Зуев, настоятель Китайского подворья при московском Никольском храме в Голутвине, сегодня в студии «Светлого вечера». Отец Игорь, ну в итоге вы стали священнослужителем. Насколько я понимаю, какое-то время вы служили в Хабаровске и потом вернулись в Москву. И сейчас вы являетесь настоятелем Китайского подворья. Почему я делаю на этом акцент, потому что ваша биография, так или иначе, очень сильно связана с Китаем.

Протоиерей Игорь

– Да, связана. И я вот хотел бы еще остановиться на таком моменте, на последнем прыжке, что называется, перед принятием священного сана. Все, кто вступает на этот путь, они знают, что есть определенные искушения перед тем, как приступить к служению. Они разного рода бывают. У нас это выразилось в том, что я ждал квартиру от погрануправления. Я за все время служения своего квартиры от государства не получал. А здесь была такая возможность. Поскольку у меня были и льготы как воина-интернационалиста, и прочая и прочая, как многодетного еще. Но у нас в мирской среде, в том числе военной, есть свои законы, есть разные жилкомиссии, открытые и не открытые. Видел, что нужно ждать определенное время. И ждать квартиру неопределенно долго – месяц, год, два, три... Пенсия у меня была уже заработана. И владыка Марк, епископ Хабаровский в то время, уже ждал меня на служение, уже готов был исполнить то, к чему стремилась моя душа. И я уволился из армии без квартиры. И принял священный сан. И вообще главную роль в этом сыграла моя жена, поскольку она, как женщина, понимает, что для женщины очень важно иметь свое гнездо, крышу над головой. И она меня поддержала в этом выборе. И в дальнейшем Господь все устроил. И я и жил в хорошей квартире, причем в квартире архиерейской в Хабаровске, которая была военными властями выдана епархии, и сам владыка благословил меня жить с семьей в этой квартире. А потом уже мне мой друг купил квартиру в Москве в дальнейшем. А сам мой перевод из Хабаровска был сопряжен с тем, что митрополит в то время, Кирилл, нынешний Патриарх Святейший, узнал обо мне, узнал, что есть такой священник, который знает китайский и английский языки. И когда вопрос встал о учреждении Китайского подворья в Москве, он меня призвал на служение. Когда уже стал патриархом и употребил власть свою патриаршую, чтобы меня перевести из Хабаровска в Москву.

К. Лаврентьева

– У меня все время идет внутренняя параллель со святителем Иоанном Шанхайским, который тоже непосредственно связан с Китаем. Отец Игорь, очень мало, я как понимаю, у вас прихожан. Но учитывая все обстоятельства, китайскому человеку, китайцу по национальности довольно сложно, наверное, приять православие.

Протоиерей Игорь

– Да, это отдельный вопрос. Конечно же, у китайцев огромный груз язычества, величиной в пять тысяч лет. Это культура, сформировавшаяся под влиянием и собственно конфуцианства, и даосизма, и буддизма, там присутствовали и элементы ислама. Есть сейчас еще и христианство, которое обрело свое место в нынешней жизни китайского народа. Но по природе своей китайцы остаются людьми, которые верны своей традиции в обычной жизни. Но китайцы-то китайцами, но душа человеческая, она ищет Бога, в том числе и китайцы, они ищут Бога истинного. И в том, что они приезжают в нашу страну в таком количестве, они вольно или невольно в этой красоте, окружающей их, красоте нашей культуры, нашего зодчества, нашей литературы, наших памятников видят печать Невидимого Бога.

К. Лаврентьева

– Но у них тоже древнейшая цивилизация, древнейшая китайская философия. Вы как никто знаете, человек, изучавший конфуцианство и даосизм, и разные другие китайские религиозные направления.

Протоиерей Игорь

– Да, есть такая традиция, конечно же, она достойна уважения. Но говоря о китайцах, работая с ними, мы видим, что многие из них приходят к нам, видя своими глазами чистоту, правду, величие и свободу от греха, которые дает православие. Поначалу мы говорим обычно о культуре, через которую проступает собственно наша вера, наша религия. А потом проводим с ними беседы по катехизации, проводим занятия и по народным промыслам, свершаем паломнические поездки, труднические поездки по монастырям Золотого кольца России, другим местам, где участвуя в восстановлении храмов, китайцы приобщаются к нашей жизни православной.

К. Мацан

– А если говорить не о ваших прихожанах, китайцах или не китайцах, а о вас. Вот ваш, Кира совершенно справедливо отметила, большой багаж знакомства с китайской культурой и древней и философией, и религиозной традицией, и то что вы сейчас знаете, исповедуете в православии – как внутри вас вот эти два пласта сталкиваются? Есть ли, может быть, что-то, не знаю, мудрое и интересное в китайской традиции, что, не знаю, вам кажется, совершенно особенным образом доразвито и открыто в православии? Или это совершенно разные вещи, и они для вас скорее спорят, это конфликт внутренних каких-то вот течений?

Протоиерей Игорь

– Есть нечто общее – это нравственная некая база. Желание воздерживаться от плохих поступков, о том чтобы учиться послушанию властям, о том чтобы правильно выстраивать свою жизнь в обществе – это да, это присуще китайской традиции. Потому что конфуцианская, допустим, традиция, она на то, что там устанавливается такая довольно жесткая вертикаль власти. Начиная от семьи, кончая часть чиновников и кончая императором. И это учит народ послушанию, учит коллективизму, учит человека жить в общине.

К. Мацан

– Фактически некоему братству учит?

Протоиерей Игорь

– Некоему братству. Но, конечно, братство основано на других духовных законах. Но говоря о себе, ну вот можно привести, к примеру, в этом плане отца Серафима (Роуза), который был китаистом и пришел в православие от изучения китайских источников, причем в подлиннике. Когда он пришел в православие, он полностью забыл о своем китайском опыте и больше к нему не возвращался.

К. Лаврентьева

– Он что только ни изучал.

Протоиерей Игорь

– Да. Вот что сказать о себе, я, конечно же, когда стал священником, я уже не занимался ни переводами китайскими, ни изучением традиции этой восточной, потому что для меня то что я раньше узнал, как бы немного и умерло во мне. Потому что для меня воссиял свет истины, свет Христа, осветивший всю мою жизнь. Это больше стало неинтересно для меня, то что я раньше изучал. А потом уже, получив послушание такое, направление, я понял, что, конечно же, нужно идти к этому народу. Не потому что они там погрязли в язычестве, конечно же, а потому что каждая душа ищет Бога. И наша миссия, как любая православная миссия, должна быть основана на любви. Если нет любви, то никакой миссии не получится. И китайцы, как и другие народы, должны чувствовать эту любовь, это искреннее желание принести им свет Евангелия.

К. Мацан

– Вот вы уже не раз упомянули тему послушания, сказали, что китайская традиция учит людей послушанию. Сказали, что искали старца, которому можно было бы себя доверить. Очень часто эта тема проблематизируется, и во многом справедливо. В том смысле, что существует представление, что нужно найти старца, священника, и он будет все за тебя решать. Я не имею в виду, что вы так считали, и вы так сейчас об этом говорили, нет. Но проблема есть. Как не перепутать послушание, вот вверение себя духовному руководству опытного духовника и слепое подчинение, снятие с себя ответственности за свою жизнь и так далее?

Протоиерей Игорь

– Великое чудо совершается у человека, когда встречается воля Божия и воля человеческая. Никто из нас не имеет права не подвизаться, если он желает достичь каких-то результатов. Царство Небесное силой берется. Для этого нужно, конечно же, и свою волю направить ко спасению. И помощь Божия не замедлит вам помочь на этом пути в лице духовных отцов, старцев, которые возвещают для нас волю Божию. И даже через ошибки некоторые священников, которые нами управляют, наших отцов, все может выправиться во благое. Как и сам преподобный Серафим говорил, что когда я говорю по-человечески, бывают ошибки. Но за наше доверие нашим отцам, мы доверяем Самому Богу, Который все управляет во благое, ко спасению, на полезное. Конечно же, должно подвизаться, без усилий ничего мы не достигнем. Причем без усилий через не могу в духовной жизни. Потому что только через не могу, как правило, через не могу мы и растем духовно.

К. Лаврентьева

– А где границы личной ответственности и воли Божией? В продолжение Костиного вопроса. Где заканчивается наша личная ответственность и начинается послушание и наоборот?

Протоиерей Игорь

– Где это все начинается? Начинается в глубинах нашего естества, в глубинах нашего доверия Богу. Потому что если нами движет искреннее желание жить по заповедям Христовым, то все остальное для этого и устраивается, располагается на нашем жизненном пути. В правде нужно стоять, в правде без саможаления и желании идти путем жертвенного служения. Это очень важно. Потому что в этом служении нужно быть готовым и умереть за Христа. Если мы, прямо скажем, если мы не готовы умирать за Христа, значит, нет в нас настоящей любви. А к этому прилагается уже и послушание, соответственно, и открытие для нас воли Божией, и другие моменты, которые оформляют нашу духовную жизнь.

К. Мацан

– Спасибо огромное за эту беседу. Я напоминаю, сегодня в «Светлом вечере» с нами и с вами в студии светлого радио был протоиерей Игорь Зуев, настоятель Китайского подворья при московском Никольском храме в Голутвине. И отец Игорь рассказал нам о своем пути к вере, в вере и о принятии священства. Спасибо еще раз огромное. В студии была моя коллега Кира Лаврентьева и я, Константин Мацан. До свидания.

К. Лаврентьева

– Всего хорошего.

Протоиерей Игорь

– До свидания.