«Путь к священству». о. Андрей Долгополов

В нашей студии был настоятель строящегося храма святителя Николая в Хабаровске священник Андрей Долгополов.

Мы говорили с нашим гостем о его пути к вере и священническому служению, а также о необычном способе проповеди в социальных сетях и даже за стойкой православного кафе.

---

К. Мацан 

- «Светлый вечер» на радио «Вера», здравствуйте, дорогие друзья, в студии Кира Лаврентьева 

К. Лаврентьева 

- Добрый вечер. 

К. Мацан 

- И Константин Мацан, добрый вечер. Сегодня у нас в гостях священник Андрей Долгополов, настоятель строящегося храма Николая Чудотворца в городе Хабаровске. Добрый день.  

о. Андрей 

- Добрый день 

К. Мацан 

- Гость не то, что не из Москвы, а вообще издалека-далека, можно сказать, из другого конца страны. Я вот в Хабаровске никогда не был, рядом, во Владивостоке был, а вот туда пока не заезжал, но я к вам в гости приеду однажды. 

о. Андрей 

- Спаси Господи. 

К. Мацан 

- Отец Андрей, в этих беседах мы беседуем со священником о его пути к вере и в вере, и о том, что привело к священству. Нам кажется, что этот путь человека, который решил всего себя посвятить Богу – это в каком-то смысле путь, который может каждый слушатель на себя немножко экстраполировать, потому что это путь вопросов, какое место я занимаю в жизни, какие мои отношения с Богом и вопросы, они универсальные. Ответы могут быть разные, вот, может, каждый что-то для себя найдет и в ваших размышлениях, ваших ответах, вашей биографии, скажем так. Вот об этом сегодня хотелось бы поговорить. 

К. Лаврентьева 

- Отец Андрей, вы – священник-блогер. Не могу с этого не начать. И что меня поразило – это не то, что у вас очень радостный инстаграм (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), что у вас огромное количество, целая плеяда радостных, жизнеутверждающих постов… 

К. Мацан 

- Там написано, что вы отец трех принцесс. 

К. Лаврентьева 

- О светлом христианстве. Вы не скрываете свою семью, вы показываете всю красоту православия через свою семью – это очень здорово, это спасибо вам огромное отдельно. Но что меня особо поразило: когда мы узнали, что вы приедете к нам на радио, параллельно еще во многих разных социальных сетях у совершенно разных, незнакомых между собой людей я видела посты о том, что: «Андрей, отец Андрей Долгополов приезжает в Москву! Вот такого-то числа будет встреча с ним, вот такого-то числа он пойдет туда, такого-то числа пойдет сюда». То есть если честно, раньше случаи других священников – да, это тоже было, это есть, у каждого священника своя аудитория. Но такой радости, прямо явной я встречаю, если честно, в первый раз такую радость. 

о. Андрей 

- Потому что я издалека, из Хабаровска. 

К. Лаврентьева 

- И перед эфиром, когда мы с вами разговаривали, вы обмолвились о том, что вы не хотите морализаторствовать, что-то такое… 

о. Андрей 

- Мы говорили, да, до эфира о том, что радио «Вера» лично мне импонирует, и я всегда радуюсь, когда слушаю ваше радио в машине, дома это не получается делать, потому что трое маленьких детей. Еду в машине и слушаю очень интересные передачи, и дневное Евангелие с толкованием, это и музыка, и прочие передачи актуальные, в том числе, «Светлый вечер». Могу сказать о том, что всегда радуюсь, что формат, который выбран вашим радио, он самый-самый удачный, самый успешный вообще для нашего двадцать первого века, ненавязчиво, без всякого аллегоризма такого. Просто вы делитесь верой, священники, которые выступают, епископы, миряне – это то, что нужно сейчас, вот так вот просто, ненавязчиво говорить о современной жизни. 

К. Лаврентьева 

- Обменялись комплиментами, теперь можно задать вопрос: отец Андрей, сознательно ли вы выбрали вот такой открытый путь взаимодействия с людьми? У вас, мне кажется, совершенно нет некоего образа священника, который вы бы на себя могли примерить. 

о. Андрей 

- На самом деле, наверное, есть. Первый священник, который очень сильно повлиял на мое воцерковление (их было четыре человека, я за них молюсь постоянно и благодарен Господу за то, что они, собственно, повлияли на выбор священства). Это четыре человека, один из них – отец Димитрий. Это батюшка, удивительный человек, которого Господь вообще призвал в священство, сегодня мы говорим об этом, через очень тяжелую болезнь, через онкологию, через рак. И это человек, который был уже на грани жизни и смерти, он получил исцеление от Бога по молитвам Серафима Саровского. И, видимо, вот эта жажда жизни, благодарность Господу, она соделала из него такого человека, глядя на которого я сам хотел стать таким. То есть это всегда горящие глаза, это любовь такая абсолютная ко всем. Вот отец Димитрий и другие священники, глядя на которых в алтаре, когда меня туда взяли, я смотрел и понимал: вот тот образ человека, мужчины, к которому я хочу стремиться, на кого я хочу быть похожим. То есть эти батюшки, они выходят на исповедь, они по три, по четыре часа стоят на исповеди, при этом не теряя любовь, такую радость по отношению к людям. И для меня это было совершенно потрясающе, потому что такой пример - его в моей жизни просто не было. То есть я просто начал воцерковляться, меня практически сразу взяли в алтарь, потому что я каждый день приходил на службу, молился за своего болеющего папу. И я был поражен вот этой любовью настоящей, и я не понимал, что дает им силы. И только когда я начал молиться, смотреть Евангелие, читать его, я понял, что это Господь дает такие силы. И мне сразу захотелось все бросить, оставить институт, пойти в семинарию.  

К. Мацан 

- Вы так и сделали? 

о. Андрей 

- Нет. Моя мама настояла, чтобы я доучился оставшиеся два года в институте. 

К. Мацан 

- Мама проявила мудрость. 

о. Андрей 

- Да, проявила мудрость, приехала даже в Хабаровск. То есть я учился на третьем курсе университета Дальневосточного путей сообщения. Жил до этого на БАМе – это 600 километров от Хабаровска, и моя мама приехала в тот день, когда я заявил, что я бросаю третий курс института. Приехала, встретилась с отцом Димитрием, со слезами попросила меня доучиться, потому что я хорошо закончил школу, учился на очень хорошей специальности и мне отец Димитрий сказал: «послушание родителям превыше всего». И я дал обещание, что закончу институт. И мама мне прислала сообщение: «А мы с отцом обещаем не противиться твоему желанию после института. Я говорю: Любому? Такая пауза была: Да». 

К. Лаврентьева 

- Они верующие люди? 

о. Андрей 

- Мои родители – они очень добрые, любящие люди. Они на пути. То есть они верующие, они молятся. Но пока еще не причащались. Я думаю, что одна из причин этого то, что я живу на расстоянии от них. Но когда они приедут в Хабаровск, дай бог, через два года, я думаю, что мы постараемся. 

К. Мацан 

- Вы сказали, что вы начали часто приходить в храм на службы, молиться за папу, который болел. Правильно ли я понимаю, что это было такое ваше первое погружение в церковную жизнь? Что вы пошли в церковь за какой-то помощью, утешением и вот через это стали воцерковляться, а до этого в принципе были таким человеком, вполне себе мирским, светским, я имею ввиду, не церковным? 

о. Андрей 

- Именно так это было. Меня крестили в четыре года. В наш далекий поселок на БАМе, поселок Новый Ургал, приехал священник, это был примерно 93-й, 92-й год. И было массовое крещение в торговом центре, потому что больше не было. 

К. Мацан 

- В торговом центре? 

о. Андрей 

- ТОЦ называется, торгово-общественный центр, больше никаких помещений не было. Православный священник, настоящий, приехал, собрал людей, пообщался с ними, поставил и так просто в кругу, скорее всего простым окроплением, даже не погружением, не то что полным – просто окроплением воды нас всех покрестили, маму и меня. 

К. Мацан 

- Я сейчас подумал: может, в торговом центре бассейн большой был, фонтан большой, куда можно было всех… 

о. Андрей 

- Нет, это просто было в холле в каком-то там крыле, вот такие реалии начала 90-х годов. Я думаю, многим известные, на самом деле. И с тех пор я ни разу не был в храме, до 19-ти лет. То есть дома была детская Библия с картинками очень интересными, я периодически смотрел, заглядывал, но, к сожалению, о Боге со мной никто не разговаривал, хоть я и видел очень добрый пример взаимоотношений между моими родителями, их любви ко мне, то есть вот это точно было в моей семье. 

К. Лаврентьева 

- Но это уже очень важно, это чуть ли не основное вообще. 

о. Андрей 

- Да. И когда мне исполнилось 17 лет, я покинул отчий дом, переехал в Хабаровск, поступил в институт и, собственно говоря, там вот учился. И только на третьем курсе, когда произошло в моей семье первое такое потрясение – это именно болезнь отца: случился несчастный случай, и у папы была угроза лишения зрения. И это было первое потрясение такое в жизни. До этого было очень счастливое детство, я вообще очень счастливый человек, могу сказать, может быть, нескромно звучит, но я понимаю, что у меня всегда в жизни ну просто все хорошо всегда было. И даже вот эта болезнь отца, она по сути, послужила моему приходу в храм. Когда папа заболел, его на вертолете привезли из нашего поселка в Хабаровск на операцию, там несколько дней прошло, я приехал домой в наш поселок, и мы с мамой первый раз пошли в храм после крещения, в наш деревянный храм Святой Троицы. И вот когда я пересек границу храма, зашел в храм, поставил свечи, я помню, как я плакал, очень сильно. И в этот момент у меня было такое чувство, что действительно Бог есть, Он меня слышит, и Он меня сейчас видит. И то, что я молюсь за отца – у меня внутри было убеждение, что все будет хорошо, я не знаю, откуда, как и почему это было, но внутри была очень твердая вера, что все будет хорошо именно с Богом. Когда я вышел из храма, мы с мамой обнялись, я даже сейчас помню место, где мы стояли, вот могу даже сейчас показать его, хоть это и было двенадцать лет назад. И я сказал ей, что буду ходить в храм и молиться за папу. И моя мама сказала: «Ходи, сынок. Только по воскресеньям и ходи днем, не утром». Вот это очень интересный такой момент. Я спрашиваю: «Почему?» Она говорит: «Ну, утром службы. Как-то тебе тяжело будет». Уже потом я понял, почему она так сказала: зная мою натуру, легко увлекающуюся чем-то новым, может быть, мама уже что-то подозревала. 

К. Лаврентьева 

- Заподозрила. 

о. Андрей 

- Да, заподозрила. Она говорит: «Приходи часов в двенадцать». И когда я вернулся в Хабаровск и стал ходить в двенадцать часов, как мама благословила, в храм и молиться за папу, но всегда было это чувство, знаете: я захожу в храм, а люди оттуда выходят. Это можно сравнить с тем, что, например, ты приходишь в школьную столовую и ты вот уже за пол-урока думаешь: вот сейчас я приду в свою столовую, куплю свое любимое пирожное - приходишь туда, а перед тобой это пирожное последнее забирают. Вот у меня было точно такое же, только у студента, у меня было то же самое чувство: захожу в храм -все выходят. Я прихожу: в храме так вкусно пахнет ладаном, все люди вышли, кто-то ставит свечи, и я тут стою. Было чувство, что что-то прошло мимо меня. То есть литургия прошла мимо меня. И вот мне надоело это спустя несколько недель, я посмотрел расписание и понял, куда люди приходят – на службу. И вот эта первая служба, она была абсолютно незабываемая. Был такое чувство, как, знаете, у послов князя Владимира, когда они попали в храм Святой Софии и говорят: «Мы не понимали, где мы были, на земле или на небе». Я был поражен, услышав это красивейшее пение, огромное количество людей, которые молились в храме, среднего возраста, молодые люди стояли. То есть не только бабушки, как об этом раньше говорилось. Я был поражен и красотой богослужения, его торжественностью и втайне от родителей я стал ходить на службы. И так я ходил несколько месяцев и потом первый раз в своей жизни попал на исповедь. И вот именно исповедь, она по сути и стала такой отправной точкой моего пути к священству, потому что, когда я попал первый раз на исповедь у меня был большой страх. Мы сегодня об этом говорим, на эту тему, это очень просто для меня важно, я хотел бы поделиться. 

К. Мацан 

- Очень важную тему вы начали так нам приоткрывать про исповедь, причем она важна, мне кажется, очень многим, потому что я помню такие случаи, когда я был на службе в Троице-Сергиевой лавре, на ранней, одной из ранних таких литургий, которая начинается в шесть утра, по-моему, в полседьмого средняя или самая ранняя. И было очень много народу в соборе, где мощи Преподобного Сергия лежат, но причастников было не очень много, то есть парадоксальным образом большинство даже, наверное, тех, кто пришли на службу, не стали причащаться. Я так этому удивился. Потом мне моя супруга говорит: просто ты привык ходить на службу, исповедоваться и причащаться, а для большого количества людей, на самом деле, исповедь – это непреодолимый порог. То есть люди могут годами ходить в церковь, ставить свечки, быть на службах, но вот прийти на исповедь к священнику, ну, к Богу, конечно же, но имея рядом с собой священника – это очень большой психологический барьер возникает. Вот вы как-то, видимо, легко этот барьер преодолели. 

о. Андрей 

- Ну не сказать бы. Как это было - вспоминаю прямо сейчас: я стою на службе и справа от себя наблюдаю очередь – очевидно, к священникам, то есть это люди в черном, с бородой. И для меня они казались абсолютно какими-то инопланетянами, потому что я не понимал, что это такое, кто это, я ничего об этом не знал. И однажды я спросил у бабушки, которая всегда стояла в этом месте рядом со мной, мы как-то с ней уже подружились, я спрашиваю: А что происходит там? Куда они идут? Она говорит: Это исповедь. Я запомнил это слово. Вернее, вспомнил его по фильмам. Пришел домой, открыл «Гугл», набрал «православная исповедь» и прочитал о том, что исповедь – это таинство, в котором Бог через покаяние человека прощает ему его согрешения. И там была такая кнопочка: какие грехи есть. И вот нажав на эту кнопочку, мне кажется, я прошел точку невозврата, может быть, нескромно звучит, но все равно нажал на эту кнопочку и, когда увидел перечень этих грехов - в тот момент я понял: вот оно что оказывается, это все про меня полностью, это была моя исповедь, собственно говоря, готовая. По сути не было таких грехов, может, за исключением каких-то тяжких, например, как убийство, а все остальное там было. И в этот момент, знаете, как будто пелена упала с глаз: то есть я всегда себя считал хорошим человеком, а оказывается, в глазах Бога вот кто я. Я действительно грешный человек. 

К. Лаврентьева 

- Отец Андрей, ну помимо того, что необходимо сходить на исповедь впервые и рассказать всю свою предыдущую жизнь, желательно бы еще от кое-каких грехов хотя бы поначалу постараться отказаться. И далеко не все они неприятные или глубоко противные человеческому естеству. Не было ли у вас страха изменить свою жизнь радикально? 

о. Андрей 

- У меня был этот страх, то есть, когда я увидел этот перечень, я понял, что это все про меня, это настоящая правда про меня. Но в этот момент, не знаю, просто Господь, видимо, положил вот эту мысль, к тому времени папа уже пошел на поправку, и я понял, что по моим молитвам, по молитвам моей мамы, видимо, Господь помог. И теперь, зная все это, будет просто для меня неправильно, в том числе не по-мужски, как я тогда размышлял, просто не пойти на исповедь. Я понял, что Господь ждет от меня изменения, покаяния. И я прочитал, что все люди должны исповедоваться, всем необходимо причащаться, без этого невозможно угодить Богу. Именно тогда я переписал все эти грехи на бумажку и пошел. То есть я шел с твердой уверенностью, что нужно Бога отблагодарить именно этим своим покаянием. И мне кажется, для любого человека, вне зависимости от тяжести его грехов, очень важно каждому человеку внимательно посмотреть на самого себя, на свою жизнь, на окружающих его людей и понять, что мы Богу должны сказать спасибо, мы должны сказать ему слова благодарности и чего ждет от нас Господь – Он ждет от нас изменения. Как Он Сам об этом сказал, что на небе бывает радость об одном грешнике кающемся больше, чем о 99-ти праведниках, которые не имеют нужды в покаянии, то есть ангелы - им не нужно каяться, а человеку нужно, и меняться. У меня был страх, о котором вы говорите, то есть я вижу этот грех, сейчас не буду его называть, я вижу эти грехи, я понимаю, что: а это вообще, я без этого жить не могу, это реально моя жизнь ежедневная, но что-то внутри, знаете, как бывает, просто тебя Господь толкает. Я это переписал, пришел на исповедь, мне было очень страшно стоять на исповеди, потому что ну, это стыдно, я никогда не исповедовался, как у многих людей сейчас есть, о чем вы говорите – стыд перед первой исповедью. Но когда я подошел к священнику, его звали отец Викентий - мы сейчас с ним большие друзья – отец Викентий, иеромонах, когда я подошел на исповедь и стал читать свои грехи, у меня такое оцепенение было, и я самый свой большой грех проговорил на исповеди – в этот момент я осекся, я думал, что священник сейчас погонит буквально, не будет со мной разговаривать. Но каково было мое удивление, когда батюшка сказал: «Господи, помилуй. Давай продолжай». И я стал читать свой перечень грехов, а батюшка молился: «Господи, помилуй, Господи, помоги» и так покачивал головой, как будто сочувствовал мне. Действительно, он мне сочувствовал. И, когда я закончил свою исповедь, он говорит: «Тебя как зовут? Я говорю: Андрей. Он говорит: Ты первый раз? – Да. – Ты молодец, что ты пришел». И в этот момент, наверное, вот эти слова – это настолько важные слова, которые, их нужно услышать: «Ты молодец, что ты пришел» - и все, я понял, что этот батюшка, этот священник, этот человек - он от Бога, потому что я чувствовал уже Бога в этот момент. Я чувствовал, что Господь есть, Он мне помогает, Он меня ведет. И батюшка, нормальный человек. Я так говорю сейчас, конечно. И он мне сказал: «Тебе сколько лет? Я говорю: Девятнадцать. Он говорит: Ну вот приходи в храм, молись, постарайся больше эти грехи не совершать. И пусть тебе Господь поможет». И помолился. И когда я отошел с исповеди, я могу сказать, что для меня, для самого меня, как священника теперь – это большой пример того, как нужно вообще к людям относиться. Особенно которые новоначальные. И очень интересно, что после этой первой исповеди я к себе приглядывался и пытался понять: а что со мной произошло? Что-то изменилось? Я могу сказать, что вот какого-то такого облегчения громадного, как говорят: камень с души упал, у меня почему-то не было. И я не понимал, почему так произошло. Но спустя несколько дней я очень живо ощутил плоды покаяния, плоды этой исповеди: это было в институте (то есть я был студентом к тому времени, как я уже сказал) я стал замечать, что вот теперь мне как-то уже не хочется грешить так, как я грешил. То есть какие грехи у студентов: сквернословие, какие-то там… 

К. Лаврентьева 

- Курение. 

о. Андрей 

- Курения, слава богу, не было, я занимался спортом к тому времени. Сквернословие, какое-то осуждение, какая-то злоба, еще какие-то поступки не очень приятные. И вот у меня было такое ощущение очень сильное, что вот этот грех, который был во мне, как будто бы Господь его из моей души убрал, но не окончательно, а положил где-то рядом со мной, и я как бы со стороны вижу этот грех и я могу подойти к этому кубику греха и положить себе его обратно в душу, а могу этого не делать. И уже сейчас я понимаю, что это и есть плоды покаяния: что раньше грех был в тебе и ты жил как бы по инерции, жил как бы автоматически. Ты делал этот грехи и не понимал, что это плохо. Но тебе не хочется этого делать, потому что тебя Господь от этого греха исцелил. Ты можешь пойти и положить этот грех обратно себе в душу, а можешь этого не делать. И вот эта свобода, я тогда прямо осознал через несколько дней после первой исповеди – вот эта свобода от греха – это то, чего со мной раньше никогда не было, это абсолютно новое состояние, которое…его нельзя ни с чем сравнить, и мне не хотелось делать это, не хотелось повторять этот грех. Но прошло несколько дней, конечно, что-то стало возвращаться по мелочам, и я понял, что надо идти вновь на исповедь, вновь-вновь-вновь. 

К. Мацан 

- А что сейчас в этом смысле у вас происходит? Очень мне понравился ваш образ про то, что мы говорим: «свобода от греха», и сразу вкладываем обычно в это: ну все, я освободился, я свободен и никогда ко мне это не вернется. Но это не так, и вы очень точно показываете, что где-то недалеко этот грех Господь оставляет, чтобы в зоне видимости был, и ты чувствуешь, что это только твой выбор: взять его или не взять. И это состояние такого новоначального христианина, неофита, горящего. А вот сейчас вы уже, мало того, что опытный христианин, вы священник. Вот по-прежнему этот грех рядышком где-то лежит, или эти грехи по-прежнему, та же схема осталась? Или что-то меняется в этом смысле? 

о. Андрей 

- Конечно все по-прежнему, то есть Господь от нас не удаляет этот грех. Почему? Потому что знает нашу слабость – мы все очень слабы в вере, все до единого, даже святые. То есть мы знаем, что и в жизни святых были такие, очень серьезные падения после того, как эти люди даже какие-то дары получили от Бога: и прозорливости. Господь не удаляет от нас этот грех до конца, потому что знает нашу такую падшесть именно к гордыне и к тщеславию, какому-то самомнению, поэтому всегда, до конца дней грех будет рядом с нами, до конца дней человек будет падать, но нужно вставать. Вот сколько раз ты упадешь, столько и нужно вставать. И сейчас это происходит, и сейчас грешишь, и сейчас исповедуешься. И священники на самом деле, бывает, и чаще исповедуются, чем миряне. Бывает другая крайность, когда священник не исповедуется, и такое тоже есть. Но это тема отдельного разговора. 

К. Лаврентьева 

- Я все чаще и чаще слышу от людей, которые в церкви 25 лет, которые регулярно исповедуются и причащаются, что начинается какой-то кризис церковной жизни и заключается он в том, что глубоко утомляет каждую неделю или каждые две недели приходить на исповедь и рассказывать одно и то же. То есть можно даже распечатку сделать с компьютера и приходить с бумажкой на исповедь и, в общем-то, не ошибешься, потому что будет одно и тоже. И вот тут, отец Андрей, очень важно понять: а что с этим делать? Потому что у каждого священника свой ответ на этот вопрос. И действительно, что делать с этим? Смиряться, что ты делаешь одно и то же? Смиряться со своей немощью, что ты не можешь что-то капитально в себе исправить? Или куда-то в затвор уходить? Что ты делаешь не так, почему все повторяется из раза в раз? 

о. Андрей 

- Повторяется по той причине, что у нас у всех слабая воля и мы все больны маловерием. Вот однажды, если не ошибаюсь, отец Тихон Шевкунов, владыка Тихон Шевкунов, он говорил о том, что однажды он подошел к старцу – отцу Николаю Гурьянову, спросил: Батюшка, какой самый главный грех вообще в наше время у людей? И старец сразу ответил: Неверие. Владыка Тихон удивился и пошел к отцу Николаю Крестьянкину и задал ему такой вопрос. На что получил ответ моментальный: Неверие. Самый главный грех вообще в жизни христианина – это именно маловерие наше и малодушие, от него, по сути, все согрешения наши 

К. Мацан 

- «Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается, еще раз здравствуйте, дорогие друзья, в студии Кира Лаврентьева, я Константин Мацан. У нас сегодня в гостях священник Андрей Долгополов, настоятель строящегося храма Николая Чудотворца в городе Хабаровске. Мы продолжаем наш разговор. Знаете, есть один вопрос, он, может быть, немножко в сторону от вашей биографии и пути к вере, но он мне в личном плане и вправду очень интересен, я давно ищу собеседника на эту тему и вот наконец-то его нашел. Хотя он, казалось бы, частный, но почему-то занимает меня очень давно: вы сказали, что после первой исповеди какое-то время была пауза и через несколько дней вы почувствовали плоды покаяния. Я цепляюсь мыслью за эти несколько дней. Я тоже часто замечаю за собой, что ответы на молитвы (назовем это так дерзновенно, какая у нас там, у меня молитва, какие там ответы) но некие…результаты какого-то вопрошания к Богу через ситуации, через людей приходит через паузу. Вот представление такого наблюдателя, незнакомого с церковной жизнью, то, что помолился, и вот тебе в эту же секунду ответ или вот – чудесная встреча или вот – на голову упал мешок с миллионом долларов – это так не работает. Как правило, ты какую-то свою сокровенную проблему Богу раскрываешь, и проходит день, два, неделя, и потом вдруг раз – и что-то случается. И мне вот эта пауза, через которую Господь отвечает, всегда кажется очень, с одной стороны, важной, промыслительной, а с другой стороны, не понимаю, почему она нужна, почему она должна быть? Надо ли как-то на этом концентрироваться? Что вы об этом думаете? 

о. Андрей 

- Вы знаете, такое совпадение: в этот воскресный день читался отрывок Послания к Коринфянам апостола Павла. И там есть такая потрясающая, как мне кажется, между строчек такая мысль, апостол Павел, он пишет коринфянам очень краткую историю Евангелия, того, как Господь пришел на эту землю, как он проповедовал, как он был распят, как Он воскрес. И написано: Сначала явился Кифе, потом явился двенадцати, потом в следующий раз явился более чем пятисот братьям, потом явился самому апостолу Павлу, который про себя говорит, что как некому извергу. Ну это просто к слову говоря. Обратите внимание: Христос воскрес из мертвых, и Он является не постоянно своим ученикам, а периодически. Ну, во-первых, он не является Понтию Пилату, Он не является книжникам, фарисеям – своим распинателям, хотя, казалось бы, вот по-человечески… 

К. Лаврентьева 

- Мог бы взять и доказать 

о. Андрей 

- Мог бы: Вы поняли, кого вы распяли? Вы понимаете, что во Мне Истина? Господь этого не делает. Кстати, это одно из доказательств истинности христианства, что это не человеческая вера, это действительно от Бога откровение. И даже своим ученикам Господь не является постоянно, а периодически. Вопрос: если об этом подумать, почему так происходит? Ну, казалось бы, можно было явиться и жить с ними также, как и раньше. А, наверное, потому это не происходит, что сами ученики, может быть, не всегда были готовы к тому, чтобы быть постоянно со Христом Воскресшим. В нашей жизни это происходит: Господь хочет нам себя открыть, Он хочет быть с нами. Он хочет взять нас за руку и вести. Но Он это, конечно, всегда и делает, просто мы Его руку не всегда видим, а это происходит. Может быть, мы не всегда готовы к этому. И, может быть, нам вот эта пауза после молитвы, чтобы увидеть действие Господа в нашей жизни – она нам необходима самим, чтобы мы не только бы молились о чем-то, прося у Бога помощи, но еще и после этого делали что-то угодное Богу. Для священника, знаете, это тоже к слову говоря. Мы до эфира об этом говорили, что мы будем говорить о священстве, я об этом думаю тоже, как вы, Константин, последние дни о какой мысли: что для меня именно вера, вера во Христа? Я понимаю, что моя вера во Христа сейчас – это равно именно служению Господу. И я доказываю свою любовь к Господу нашему Иисусу Христу тем, что я служу Его людям. И мне кажется, каждый христианин должен найти ответ: а что для меня в моей жизни означает вот именно вот сегодня, сейчас, ближайшее время. И, мне кажется, ответ не только для священника, а для многих людей, верующих во Христа он заключается в служении. Как я могу помочь ближнему своему? Как я могу помочь Богу, потому что Бог действует руками людей, как сказано старцами. И вот эта пауза, которая нам дается после молитвы, на самом деле она может быть гораздо короче. И как хорошо бы прийти к тому, что, когда ты будешь молиться Богу, чтобы ты уже понимал. 

К. Лаврентьева 

- Как Моисей: задал вопрос – получил ответ. 

К. Мацан 

- Вот я размышляю о том, что эта пауза – в духе того, о чем вы говорите, мне дается, чтобы я не слишком возомнил о себе и силе своей просьбы, что вот помолился – и вот ответ. Ну, в общем-то, хорошая схема, работает, надо практиковать. Нет, ты обращаешься к Богу с каким-то сокровенным вопросом и потом понимаешь, что да – это тебе ответили. Но это все равно чудо, потому что оно все равно не предсказуемо, оно все равно не по твоим заслугам, не потому что ты вот сейчас помолился и вот тебе результат. А по тому, что все равно это дар, это всегда дар и милость, а не когда не то, что я заслужил усердной, хотя какая у меня там усердная молитва. 

К. Лаврентьева 

- В конце первой части нашей программы вы сказали, что главная наша проблема, нас, верующих людей – это, как ни странно, маловерие. В таком случае как подогревать в себе веру, не эмоциями, а на деле, в прикладном смысле, в быту, ежедневно? 

о. Андрей 

- Вот об этом Константин уже сказал: о том, что всегда в нашей жизни что-то, получаемое от Бога, это не есть наша заслуга – это есть благодать, благой дар, благодать, значит. Благой дар, то есть подарок от Бога. А подарки, они всегда незаслуженные. 

К. Лаврентьева 

- Просто вы сказали о том, что вы вышли после первой исповеди и у вас было четкое ощущение, что Господь грех вынул из души, но положил рядом, чтобы вы могли сделать свой собственный выбор: отказаться от него или взять обратно. Получается, те грехи, которые мы повторяем постоянно после исповеди - мы их постоянно берем и кладем обратно себе в душу. То есть если опираться на святых отцов, то это вообще страшная вещь. И тогда что делать с этим? 

о. Андрей 

- Вот если в прикладном смысле, как вы сказали: бо́льшая часть наших грехов – это грехи по отношению к ближнему. Как мы можем укрепиться в вере, как можем побороть свое маловерие? Как раз-таки через ближних своих. Мне кажется, Господь…мне не кажется, я уверен в этом абсолютно, что Господь ждет от нас в первую очередь дел любви по отношению к ближнему. А для кого-то, для меня, в первую очередь, дела любви – это очень высоко звучит. Все гораздо проще: постарайся по отношению к своему ближнему не делать того, чего не хочешь, чтобы делали тебе. И Господь об этом сказал, золотое правило. Просто постарайся посмотреть, как ты относишься к своим ближним. Ведь по отношению к ним 99 процентов твоих грехов и заключается. И начни каждый день с молитвы об этом, потому что своими силами ты никогда не сможешь ничего сделать. 

К. Лаврентьева 

- Но я вот как раз и спрашиваю, если честно, про осуждение и, допустим, раздражительность – такие два конька-горбунка всех людей. И, если честно, я не раз слышала от своих верующих друзей, от близких людей, что ты причастился, ты пошел, ты чувствуешь себя обновленным, и тут стоит тебе допустить, как вы говорите, вот если этой метафорой рассуждать: взять этот грех и положить обратно себе в душу, то есть стоит осудить, как моментально эта благодать от тебя отходит. И когда ты понимаешь, что это работает действительно именно так напрямую, не иносказательно, никак, а именно напрямую, конкретно работает в эту же секунду, то на самом деле становится очень страшно. 

о. Андрей 

- У меня возникает вопрос, Кира: какое вообще главное дело у Господа по отношению к миру? Что делает Господь? 

К. Лаврентьева 

- Любит нас. 

о. Андрей 

- Любит. А в чем заключается Его Любовь? Вот чем Он занимался во времена своей земной жизни, о чем мы читаем в Евангелии? Что Он делал? Очень часто об этом пишется. Что делал Господь? 

К. Лаврентьева 

- Исцелял, прощал. 

о. Андрей 

- Ну, если одним словом? 

К. Лаврентьева 

- Любил? 

о. Андрей 

- Служил. Господь постоянно служит нам. Вот отец Дмитрий Смирнов как-то сказал в своей проповеди: сто́ит только человеку о чем-то попросить Бога – Христос, как последний мальчишка, бежит и помогает нам. Господь – Он служит людям. И Он ждет того же от нас. Поэтому после причастия, если ты причастился, как это часто бывает, хочется побыть одному, в тишине. А как? У тебя семья. Ты ждешь третьего ребенка, у тебя родные, близкие – а это нормально. Нужно после причастия в том числе, даже больше еще, засучив рукава, идти и служить так, как это делает Господь, Он нам постоянно служит, и мы должны служить, и это хорошо. И если нужен будет тебе покой и тишина, тебе Господь даст это время, это будет пять, может быть, минут, десять, но это будет самые сладкие пять-десять минут отдыха в твоей жизни, и Господь тебе восстановит твои силы, и тебе будет хорошо. Но если от тебя ближний твой ждет служения, ждет помощи ему – иди, это сам Господь тебя призывает к этому. И я думаю, что об этом нужно молиться, это очень тяжело. Я сейчас говорю, я понимаю, что как это сложно. Это нереально сложно, но это нужно. И об этом нужно просить Бога. И я по себе знаю: когда что-то меня одолевает, когда мне в чем-то тяжело, есть какой-то грех в моей жизни, вот сегодня, например, об этом нужно просить Бога. И просить каждое утро, на каждой исповеди. Прямо с этого греха начинай: Господи, я вот, к примеру: я осуждаю, я завидую, я люблю себя и никого больше не люблю, это так, Господи, помоги мне с этим справиться. И когда ты начнешь так молиться Господь тебе обязательно поможет, и ты преодолеешь это, хотя бы на данном этапе твоей духовной жизни у тебя все получится, когда ты попросишь об этом Бога. 

К. Мацан 

- Отец Андрей, давайте вернемся к вашей биографии, к нашему разговору о вашем пути к вере и в вере и, собственно, подойдем к той, может быть, центральной теме о решении принять священство. Вы сказали, что, только познакомившись с миром церкви и переживая неофитский порыв, вы уже сразу хотели бросить институт и пойти в семинарию, но по послушанию мудрым родителям – маме в первую очередь, вы решили, все-таки согласились закончить университет и потом только идти в семинарию. И так, я так понимаю, и получилось: после университета вы пошли в семинарию. Но были ли сомнения, когда какой-то неофитский порыв прошел, что для вас представляло из себя тогда, как вы понимали священство? Это о чем было? Чего вы надеялись, чего вы чаяли? И, с другой стороны, с какой реальностью вы столкнулись, когда уже стали учиться в семинарии и потом рукоположились?  

о. Андрей 

- Ну, в первую очередь скажу, что, когда я стал священником, все мои представления о священстве – это вообще абсолютно не то. 

К. Мацан 

- Так, а какие были, какие оказались верными? 

о. Андрей 

- В первую очередь мне хотелось стать священником для того, чтобы служить Божественную литургию. У меня был удивительный этап прихода к Богу, вот этого неофитства, абсолютно правильное слово. Я полтора года каждый день практически причащался Святых Христовых Тайн. 

К. Мацан 

- Каждый день? 

о. Андрей 

- Практически каждый день.  

К. Мацан 

- Потрясающе. 

о. Андрей 

- Я не знаю, как у меня это получалось, но просто Господь давал на это силы. У меня было время такое, о котором, может быть, мало кто знает, именно из батюшек, то есть я буквально жил в храме. Допустим, с вечера я пономарю, остаюсь в храме, мы убираем алтарь со старшим пономарем, потом мы идем в «крестилку» нашего кафедрального собора, там такие лавочки сдвигаются, и все, я ложусь спать. Перед этим включал Осипова, я через сайт «Предание.ру», очень хороший сайт (это рекомендация от меня) запросил там жесткий диск со всеми материалами, какие там только есть, они нам прислали его, и я включал лекции профессора Алексея Ильича Осипова и слушал просто перед сном, ну это так, к слову говорю. И для меня это так было радостно, что я в церкви, здесь даже сплю, это может быть, смешно звучит, но я вспоминаю этот период с огромной теплотой в своем сердце. Вот так я спал, потом просыпался, шел на причастие, то есть шел на литургию, пономарил каждый день практически вот эти полтора года и причащался. Отцы знали уже, я постоянно исповедовался. Как –то вот так это произошло. То есть для меня желание стать священником – это в первую очередь такое желание именно совершать литургию. Ну, и, конечно, в том числе, в не меньшей мере это пример вот этих батюшек, отцов, которые так умеют любить людей – это было потрясающе: он стоял на исповеди три часа, слушал женщин, бабушек, дедушек, заходит в алтарь, и у него нет ни тени какой-то раздражительности, осуждения, он пошел еще дальше кому-то что-то, не знаю, молиться с кем-то или там панихиду служить, и у него есть силы. И я понимал, что физически это невозможно, если только Господь не даст эти силы. И вот этот пример – это было, наверное, самое важное. 

К. Мацан 

- В чем не совпали ваши ощущения, представления о священстве с тем, что вы встретили на практике? 

о. Андрей 

- На практике это то, что действительно, это служение, оно нелегкое. То есть несмотря на то, что есть силы физические, именно внутренние, ты себе уже не принадлежишь. Действительно, что нужно поехать, приехать, причастить, пособоровать. Нужно быть с людьми, куда тебя направят – туда и поедешь служить. То есть это полностью такое изменение, в том числе, наверное, сложно было еще первое время, потому что мы только поженились с моей супругой, мы ждали первого ребенка. Спустя год после свадьбы у нас родилась первая дочь, я молодой священник, и такая большая нагрузка, в том числе, и физическая. Но, слава богу, прошел год и стало гораздо легче. Но при этом огромная радость: все возмещала Божественная литургия. Когда ты стоишь у престола – это было очень страшно, первое время особенно. И сейчас страшно, конечно же. Но первое время, когда ты сам совершаешь Божественную литургию – это полностью возмещало все-все –все какие-то особенности служения священнического. 

К. Лаврентьева 

- Отец Андрей, а приходится ли возгревать в себе какие-то чувства, когда заходишь в алтарь? Например, ну вот сейчас я какой-то внутренне рассеянный, расслабленный, думаю о другом, а мне литургию служить. 

о. Андрей 

- Можно я сразу отвечу? 

К. Лаврентьева 

- Да. 

о. Андрей 

- Вот священника водят вокруг престола, когда рукополагают… 

К. Лаврентьева 

- Простите за такой вопрос, сразу прошу прощения. 

о. Андрей 

- Нет, наоборот, вы знаете, это просто…владыка снимает кольцо у священника почему? Потому что это символ того, что ты отныне обручен не только со своей женой, но еще и со всей церковью. И когда священника водят вокруг престола, тебя буквально с ним венчают (не буквально, понятно, в переносном смысле) и ты начинаешь любить церковь, людей, богослужение, Божественную литургию, ты проникаешься этой любовью. Именно поэтому священники целуют престол постоянно: заходят в алтарь – поцеловали престол, исходят, даже на чтение молитв перед Царскими вратами – целуют престол. И я вот чем больше служу, но пока это недолго, всего лишь почти восемь лет, но могу сказать, что действительно, эта любовь, она с Божьей помощью каждый год она как-то становится сильнее к престолу, к богослужению. Это такой дар любви. Священство – это дар любви, как сказал один архиерей. Священство – это дар любви к Богу и к людям. Его невозможно никак приобрести иначе, это только благодать, которая подается человеку в день рукоположения. 

К. Лаврентьева 

- Отец Андрей, а что для вас самое сложное в священстве? Мы сегодня очень много говорим о радости и слава богу, что это так, но сложности, наверное, тоже есть. 

К. Мацан 

- Давайте для равновесия поговорим о сложностях. 

о. Андрей 

- Да, конечно, нужно сказать. Я могу сказать, что самое сложное, конечно, это я сам.  

К. Мацан 

- Следующий вопрос, пожалуйста, спасибо (смех). Вы сам? 

о. Андрей 

- Я сам. Я чувствую, как Господь дает силы помогать людям. Тоже, может быть, высоко звучит, но выполнять то, что может делать священник. Помогать людям, может быть, через социальную сеть, через инстаграм (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), как-то Господь дает на это силы, это удивительно. Ты читаешь: «Царю небесный», включаешь эфир и отвечаешь на вопросы людей. И после этого такой подъем, такое чувство, как будто ты только что пособоровался 

К. Лаврентьева 

- Ничего себе. 

о. Андрей 

- Да, это просто Господь, Он на твое желание доброе дает тебе эти силы. Может быть, конечно, в том числе, а иногда даже в первую очередь, по вере тех людей, которые тебя слушают. Но самое сложное для меня – это вот я сам. Я чувствую иногда свою медлительность свою косность, свою удобопреклонность к каким-то немощам, каким-то согрешениям, в том числе, в семейной жизни, конечно, потому что семейная жизнь, трое маленьких детей, всякое бывает. Я помню, один священник, один из четырех, которые стояли в начале моего пути воцерковления, он сказал такую, очень глубокую мысль, у него пять детей, и он, когда мы ждали первого ребенка, я спрашиваю: «Батюшка, а что самое сложное вообще в семейной жизни, как это вот – пять детей иметь? Он говорит: Ты знаешь, вот постоянно на грани греха, ежедневно и даже ежечасно все на грани греха». Я так услышал, думаю: ну, интересно. 

К. Мацан 

- Прямо в сердце бьет 

о. Андрей 

- И когда у меня родился первый ребенок, второй и третий, а особенно третий сейчас, трое маленьких детей, много всего, и действительно, постоянно все на грани греха. 

К. Мацан 

- А как он это расшифровал, как вы это понимаете? В смысле: ты, как отец, пребываешь все время на грани какого-то раздражения, срыва, на грани греха – вот это имеется ввиду, да? 

о. Андрей 

- Да, именно это. Вот эти дела житейские – это очень тяжело. И он сказал: Ты знаешь, я единственно где отдыхаю – это на литургии, вот здесь я отдыхаю, что для священника отдых - это литургия. И я его сейчас так понимаю, это вот спустя уже лет пять-шесть я его понимаю. То есть ты приходишь в алтарь – в этот момент ты настолько счастлив. Для священника самое главное – это служение Божественной литургии, здесь я отдыхаю. Но, когда приходишь домой, там житье-бытье, быт, вот это самое сложное. 

К. Мацан 

- Вот это очень точно, что вы говорите, очень, мне кажется, как-то так спасительно, что называется, и обогащающе, потому что просто согласиться уже с тем, что ты все время пребываешь на грани греха уже полдела, уже ты как-то так внутренне собираешься, такая возникает бдительность хотя бы уже на этом фоне, что ты понимаешь, что идешь тоже в маленькое семейное поле брани с самим собой, хотя бы об этом не забывать, уже проще становится. 

о. Андрей 

- И именно с самим собой, то есть не с женой, не с детьми – с самим собой. Вот это, я повторюсь, это самое тяжелое. То есть ты понимаешь, как высоко быть с Богом в алтаре, перед престолом, и, когда ты погружаешься во все это житье-бытье и ты понимаешь, что «како тяжело» вот здесь, вот это поле брани, оно очень тяжелое. 

К. Мацан 

- Еще к одной теме хочу обратиться, что называется, к теме, которая облетела мировые СМИ: был заголовок такой в ТАССе, что «Зачем священник стал к барной стойке?» 

К. Лаврентьева 

- Мировые СМИ (смех) 

К. Мацан 

- Мировые СМИ, ну а что, ТАСС уполномочен заявить…про вашу православную кофейню, которую вы открыли в Хабаровске, «Две рыбы», да, называется? 

о. Андрей 

- Да. 

К. Мацан 

- Вот. И там вы, как пишет федеральное издание, готовите капкейки, наливаете кофе и с миссионерскими целями общаетесь с людьми, которые заходят. Мне интересно вас спросить, а что вам это дает, как священнику в плане знакомства с паствой и потенциальной паствой? Я допускаю, что туда заходят люди, которые не ходят в церковь, они заходят просто вот, в том числе те, которые просто за кофе зашли, ну и так заинтересовались, интересная вещь. Мы много говорим в последнее время о том, что с момента освобождения церкви последние тридцать лет в основном, церковь, ну, не то, чтобы в основном церковь говорила, а очень большое внимание уделяли тому, чтобы сказать, что нет, мы не только про бабушек, мы вообще современные. И это такой был разговор в сторону скорей интеллигенции, в сторону таких «умнышей», с которыми можно поговорить про Честертона, Аверинцева и так далее. А людей, что называется, с которыми нужно просто говорить от сердца к сердцу вот так вот знаем меньше, и к ним как будто меньше подхода. И что сейчас делается той же пресловутой молодежью – почему пресловутой, потому что мне это слово не нравится, термин не нравится: «молодежный», он какой-то такой очень общий. Есть конкретные молодые люди, конкретные люди из современной вот такой городской среды, что с ними делать – далеко не всем понятно. Вот для вас, как для священника, опыт этой кофейни православной, такого, казалось бы, хипстерского места, он как-то что-то новое дает в знании о том, как с людьми разговаривать о Христе? 

о. Андрей 

- Да, это огромный опыт. Вообще концепция нашего кафе, и вся эта акция «Батюшка в баре», она заключается в следующем, то есть как это вообще изначально произошло, как обычно, случайным образом. Не вышел наш бариста в бар, заболел. Кому идти? Я понимаю, что больше некому, как только мне пойти, батюшке. Я беру этот фартук, встаю в бар, пришел за час раньше  

К. Мацан 

- Вы с крестом были? 

о. Андрей 

- Да, крест – сверху фартук, как бы все нормально было, традиционно, но в фартуке 

К. Мацан 

- Круто. 

о. Андрей 

-  И просто стал варить кофе. Я об этом написал о себе, что завтра кто хочет – приходите, я встану в бар, все спонтанно произошло. И народу было столько, что я просто не успевал варить кофе, потому что нужно было с ними общаться, то есть я варил кофе, говорил с людьми, говорил с людьми – очень медленно варил кофе. Потом стал варить только кофе, перестал говорить. И в следующий раз мы позвали уже нескольких бариста, а я пошел просто в зал, с людьми стал общаться. Конечно, вынося им, как официант, кофе, напитки, понятно, безалкогольные, у нас нет алкоголя. И могу сказать, что какая концепция всей этой акции, вообще всего нашего кафе – сказать о христианстве, как о служении современному человеку. Что делал Христос?  Он служил людям, даже служил своим ученикам. Вот этот потрясающий момент, когда Господь воскрес из мертвых и явился ученикам, когда они ловили рыбу, помните, да? Когда они всю ночь ловили, ничего не поймали и голодные, холодные, видят Господа, который на берегу для них разжег костер и приготовил рыбу и хлеб на костре, и накормил их. И всегда, когда читаешь этот отрывок, я просто удивляюсь, насколько Господь любит нас, во всех отношениях Он нас любит. Даже заботится о том, чтобы мы не были голодны. И вот именно это наше служение, в баре, когда ты варишь кофе, общаешься с людьми со всеми, неважно, верующий он, неверующий, крещеный или нет – это и есть, по сути, Евангелие. Может, я сейчас опять высоко говорю, высокопарно, но это вот такая попытка такого Евангелия, открытия для человека двадцать первого века, потому что кафе для современного человека – это очень привычная, обычная вещь: он приходит сюда, а тут для него в баре стоит священник, который варит ему кофе, который, если он захочет, может с ним поговорить, ненавязчиво, без всякого аллегоризма, без наставничества. 

К. Лаврентьева 

- А не было какого-то возмущения, что вот-де священники уже совсем страх потеряли? 

о. Андрей 

- Конечно, есть такой сайт: Все ереси.ком (смех) 

К. Мацан 

- Ну, это скорее возмущение со стороны людей такого особого консервативного взгляда на мир. А люди, которые приходят, в основном, молодые люди, которые приходят, про них спрашиваю: с какими они вопросами обращаются? Вот что современного молодого человека может заинтересовать в церкви, он о чем спрашивает? 

о. Андрей 

- Первый приход – всегда человек просто приходит посмотреть, он пришел, посмотрел и ушел. 

К. Мацан 

- Он кофе выпил, капкейк съел и пошел, да? 

о. Андрей 

- Конечно, да, он ушел. В следующий раз он приходит уже поговорить. 

К. Мацан 

- А вот мне интересно, поскольку я этого опыта не имею, не вижу, мне интересно, о чем спрашивают, потому что одно дело, когда батюшка, не знаю, там: Почему у вас одежда черная? Или отец Андрей, как вы докажете, что Бог есть? Это же разного рода вопросы. 

о. Андрей 

- Знаете, спрашивают вообще о другом, такие две категории вопросов. Первая категория: почему Русская Церковь – такая? Это первая категория вопросов 

К. Маца 

- Это искренние вопросы, честные. 

о. Андрей 

- Да, абсолютно так. А вторая категория вопросов: у меня все плохо, я пришел с вами поговорить. Все. Вот 99 процентов всех вопросов умещается в эти две категории. И вот стараюсь разговаривать с людьми. 

К. Мацан 

- Но мне кажется, что и то, и то, и та, скажем так, стратегия вопрошания, и эта – очень такая плодотворная для разговора. 

о. Андрей 

- Конечно. И есть плоды, она действительно плодотворная, то есть - есть люди, которые сейчас ходят в наш храм, которые мои помощники. 

К. Мацан 

- Которые воцерковились через кофейню? 

о. Андрей 

- Которые воцерковились через кофейню и через инстаграм (деятельность организации запрещена в Российской Федерации). И чудесным образом эти встречи, даже не то, что в нашем кафе, в других местах они периодически происходили. И у меня появились сейчас друзья, самые настоящие соратники мои помощники по нашему храму, который мы сейчас строим, наш храм. Столько было чудес, вот действительно, если их записывать, то…И как-то Господь даже иногда какие-то вещи, знаете, Он даже сейчас не дает вспомнить, чтобы не тщеславиться, не говорить об этом. Хотя тщеславиться, по сути, не чем – это наше дело. Когда люди спрашивают: Вот, вы открыли такое кафе, вы там что-то еще – в этом вообще ничего удивительного нет. Это просто такая попытка делать то, что мы должны делать.  

К. Лаврентьева 

- Отец Андрей, мой любимый женский вопрос: а хватает ли вам времени на семью и на матушку? 

К. Мацан 

- И на трех принцесс, о которых вы в своем инстаграме (деятельность организации запрещена в Российской Федерации) написали? 

К. Лаврентьева 

- Да, как она относится к вашим вот этим всем миссионерским проектам? 

о. Андрей 

- У меня замечательная матушка, она очень мудрая и благородная женщина. И вот как-то она помогает мне во всем. Она поет в храме нашем, она регент нашего молодежного хора. И как-то семья, она, на самом деле, и не отнимает силы, время, то есть время, понятно, нужно – не силы, она, наоборот, дает, потому что именно в семье ты понимаешь, какой ты есть на самом деле. И вот поняв это, через покаяние ты пытаешься с Божьей помощью справляться. Поэтому семья – это очень важно вообще для современного человека. И, конечно, с рождением третьего ребенка я стараюсь времени больше уделать своей семье, и, слава богу, мои прихожане, они только в этом, наоборот, только об этом радуются и помогают во всем так, чтобы у матушки были силы. Потому что нашей малышке четыре месяца только исполнилось. 

К. Мацан 

- Спасибо огромное за эту беседу. Сегодня с нами и с вами в «Светлом вечере» был священник Андрей Долгополов, настоятель строящегося храма Николая Чудотворца в городе Хабаровске. В студии была Кира Лаврентьева и я, Константин Мацан. До свидания. 

К. Лаврентьева 

- Всего хорошего. 

о. Андрей 

- До свидания.