«Путь к священству». Епископ Гедеон (Харон)

У нас в гостях был епископ Гедеон (Харон).

Наш гость рассказал о том, какие чудеса и испытания происходили в его жизни, как это влияло на его путь в вере, как он принял решение стать монахом и служить Богу в священном сане, а также о своем многолетнем служении в Украинской Православной Церкви Московского Патриархата.

Ведущие: Константин Мацан, Кира Лаврентьева.

---

Константин Мацан — Светлый вечер на Радио ВЕРА. Здравствуйте, уважаемые друзья. В студии у микрофона моя коллега Кира Лаврентьева.

Кира Лаврентьева — Добрый вечер.

Константин Мацан — И я Константин Мацан. Добрый вечер. У нас сегодня в гостях епископ Гедеон (Харон). Добрый вечер, владыка.

Епископ Гедеон (Харон) — Добрый вечер!

Константин Мацан — Я и вам напомню, и нашим слушателям напомню, что в этих беседах, которые мы с Кирой в этом часе «Святого вечера» ведём, мы говорим о пути нашего гостя к священнослужению и в священнослужении, о том, какая цепь событий, какая жизненная история вела человека, и к чему привела, это всегда интересно, и всегда какой-то путь с какими-то вопросами о жизни, о вере, о Боге, вопросами к себе. И вот те ответы, которые человек для себя находит, могут оказаться созвучны с тем, какие вопросы себе наши слушатели задают. Опять же, о вере, о жизни, о Боге, о человеке. Вот об этом сегодня хотелось бы с вами, владыка, поговорить. К тому же, тут нужно сказать сейчас сразу нашим слушателям, вы очень необычный гость. Для нас и приятно, и волнительно сейчас вас в студии Радио ВЕРЫ встречать, потому что вы с Украины, и ввиду всех последних событий вы сейчас в России. Я хотел бы с этого начать. Могли бы вы рассказать, как так получилось, что вы сейчас здесь?

Епископ Гедеон (Харон) — Хотел бы начать словами нашего великого Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла, когда он приезжал в Киев, я тоже участвовал в его встрече, и вот он на Майдане независимости тогда, когда еще все было более-менее нормально, сказал великие слова: «Россия, Украина, Беларусь — одна великая святая Русь». Вот этими словами в наше время очень актуально и нужно, наверное, начинать любое делание, не только молитву, но и общение, беседу, которая сейчас предстоит. Если говорить о том, как я здесь оказался, ну я здесь оказался еще в юности, так как на территории нынешней Российской Федерации, в городе Курске, тогда в Кафедральном соборе Казанском, я принимал монашество.

Константин Мацан — А какой это год?

Епископ Гедеон (Харон) — Это 87-й год, начало 87-го года, на преподобного Сергия Радонежского меня на всенощной постригли, и утром в праздник рукоположили иеродьякона, я там служил, то есть для меня, ну, Россия, как многие считают, что Украина и Россия, меняются там, это одно государство, Украина — другое государство, это не так, это Великая Киевская Русь, исторически. И для каждого из нас, людей, которые родились в Советском Союзе, и сделаны мы в СССР, с этой песней Газманова знаменитой всегда приходит на ум, ну, в армии я служил на Кольском полуострове, и считал это, защищая границы Советского Союза, своей Родиной, хотя я родился на Украине в городе Одесса, от Одессы до Северных морей, очень далеко от Москвы.

Константин Мацан — То есть вы родились в Одессе, постриг принимали в Курске...

Епископ Гедеон (Харон) — В Курске, служил в армии на Кольском полуострове. Ну, каждый из нас, наверное, посмотря на свою жизнь, на своих родителей, все разбросаны от востока до запада, от севера до юга в Великой Российской империи. Ну, естественно, так же сама и моя семья. И сложно сказать, кто ты, даже говоря по национальности, но во Христе нет ни эллина, ни иудея, даже ни мужчины, ни женщины. Поэтому, и смотря на себя тоже, ну, кто там по национальности? Там отец одной национальности, мать другой национальности, бабушка третей, дедушка четвертой. Так что, говоря о том, что как очутился я здесь, для меня Москва была, есть и будет столицей великой нашей Родины, которой мы присягали с детства. Оказался здесь промыслом Божьим, как и каждый из нас, таким образом, что я, как сказал один человек, что вас, Ввладыка, нужно в рекорд Гиннесса вставить, я говорю, почему? Он говорит, ну дважды меня лишали гражданства. Сначала Порошенко, вы, наверное, помните, 6 лет тому назад лишил меня гражданства за то, что я выступал против раскола. Ещё не было ПЦУ, против раскола, против получения томоса, говорил, что это приведёт к войне, что это приведёт не просто к духовному разделению, но что люди будут... религиозная война — это самое страшное. К сожалению, так оно и случилось. Он меня лишил гражданства, и я находился здесь, в России, служил везде по архиереям, тем друзьям, которые меня приглашали, Святейший меня принял, благословил служить городе Москве, то в одном храме, то в другом. Пока шёл процесс, даже предложил мне тогда остаться, но на тот момент я считал, что правда должна восторжествовать, то есть мы все еще думали, я в том числе, как наивный человек, думал, что все-таки на Украине есть еще какая-то правда, что есть закон, что все-таки может добиться справедливости. В чем-то добился. Пришел Зеленский, и был суд, и я выиграл суд, и даже Верховный суд Украины признал мое украинское гражданство. И когда мне вручали гражданство, то там судья сказала, владыка, вы сегодня самый канонический украинец на Украине. Я улыбнулся и говорю, ну, говорю, почему? Говорит, потому что все получили автоматически после Советского Союза, а вас Верховный суд Украины, «призначив» (як говорят на украинской мове), определил ваше гражданство. Ну, я думаю, ну всё, Верховный суд сказал, ну, тут уже непоколебимый закон, то есть, никто уже это не сдвинет, все меня поздравляли.

Константин Мацан — Ну, вы тогда вернулись, чтобы служить дальше на территории Украины.

Епископ Гедеон (Харон) — Ну, да, да. Я вернулся на родину, вернулся как архиерей Украинской православной церкви, Московского Патриархата, но для меня это Киевская метрополия. Ну я вырос-то в другой юрисдикции, скажем, еще до того, как был УПЦ, там и название «Московского Патриархата». Была одна Русская православная церковь, Киевская Метрополия.

Константин Мацан — А где в Киеве вы служили?

Епископ Гедеон (Харон) — Я в Киеве служил наместником Рождества Пресвятой Богородицы Десятинного мужского монастыря. В истории называют мать церквей русских. Если Киев — мать городов русских, то Десятинный монастырь — мать церквей русских. Это первый каменный храм Киевской Руси.

Константин Мацан — Это там, где Десятинная церковь.

Епископ Гедеон (Харон) — Там Десятинная церковь.

Константин Мацан — Легендарная, великая Десятинная церковь.

Епископ Гедеон (Харон) — Да, великая церковь.

Константин Мацан — Один из старейших храмов православных на Руси.

Епископ Гедеон (Харон) — Да, старейший, из каменных старейший. Это до Лавры ещё, до Антония, пришёл великий наш Антоний, Киево-Печерские святые, пришли только через 180 где-то лет. То есть, это как бы много-много прошло поколений, пока пришло. Я вот так считаю, что Антоний, когда пришел, мы когда читаем летописи, увидел кручи Днепра, и мы напомнили Афон, естественно, что он мог увидеть? Великое православие в виде Десятинного собора, то, что он видел в Византии, то, что он видел на Афоне.

Константин Мацан — Интересно.

Епископ Гедеон (Харон) — Это было поразительно, но это такое моё заключение. Естественно, он отошёл, если говорить о расстоянии между Десятинным собором и Лаврой, ну на машине это может быть 2-3 минуты, 5 минут медленной езды, ну пешком 15-20 минут фактически, но тогда это было за городом. Был лес, город был только в виде нынешнего княжьего града, довольно не такой уж большой, ну не маленький, но там уже было дикое место, и он себе выбрал эти кручи Днепра, поселился, и дальше мы знаем, милостью Божией организовался Киево-Печерский монастырь, потом уже Лавра.

Константин Мацан — Ну и вас, возвращаясь к вашей биографии последних лет, при нынешнем президенте Украины снова лишили гражданства.

Епископ Гедеон (Харон) — Да, при нынешнем президенте Украины меня лишают гражданства, при том, знаете, повода фактически не было. Скажу вам честно, меня братья просили, в связи с тем, что идут суды, в Десятинном монастыре, я искренне вот только молился, я нигде, меня просили многие, чтобы... владыка, там напишите статью или выступите на каком-то телеканале или там, или там. Я молчал. По благословению Святейшего Патриарха, я три месяца служил в городе Бари, в нашем представительстве Русской Церкви, у мощей святителя Николая. Так как произошло, ну для меня чудо, знаю, что святитель Николай, ну наверное, у каждого он покровитель, но мой по жизни точно. И у меня... я был в Петербурге, там крестил человека по его просьбе, и у меня произошла внеплановая операция, если так можно назвать, но они всегда внеплановые. Вот, случилось так, что меня положили на операционный стол и прооперировали. Пока меня прооперировали, нужно было восстановить организм, и надо было поехать там на источники, на севере Италии, Абано-Терме, есть такой район, где горячие источники восстанавливают человека. И у меня один из моих духовных чад говорит, владыка, давайте хотя бы на пару дней после операции надо вам поехать, чтобы восстановиться. И я улетел, и у меня был билет с Италии в Киев 24-го числа в 7 утра, ну мы знаем, что произошло.

Константин Мацан — 22-го года.

Епископ Гедеон (Харон) — Да, конечно, 22-го года, и так как я был в горах, этот город находится, ехал, я даже не знал, что началось СВО, что идёт как раз уничтожение аэропорта Борисполя. Приезжаю, мне говорят, аэропорта Борисполя больше нет. Я говорю, девушка, вы, наверное, ошиблись, это Донецк, я в Донецк не лечу, я лечу в Киев. Она: нет, нет. Ну, смотрю телефон, конечно, весь красный, дальше понятно, что произошло. И мне пришлось остаться в Италии, я поехал к отцу Вячеславу, мы с ним дружим, протоиерей, настоятель, подворья патриаршего. Ну, позвонил владыке Антонию, спаси его Господи, глава ОВЦС, который проявил уважение, благословил мне там служить, а потом написал прошение Святейшему Патриарху, и он благословил мне остаться там, ну, сколько нужно, пребывать. Я там пробыл больше трех месяцев, включая уже Пасху, служил там Пасху Христову, тоже промыслительно, так как никогда архиерейской службы на Пасху там никогда не было, потому что владыки все же разъезжаются по своим епархиям. Так что вот произошло. И потом переехал к родственникам в Афины. Ну дальше вернулся уже в Москву. Для того, чтобы решать свою участь. Я понял, что это надолго, что ждать, что там, что ждать? И молчал. Естественно, потом пришел праздник Рождества Христова, я служил в городе Казани, с владыкой Кириллом. Конечно, по благословению Святейшего Патриарха, вы знаете, мы читаем молитву о мире, о любви, которую он благословил нам всем читать во время Божественной Литургии. Я не делал никаких нарушений. Я читал молитву. Ну и, как всегда, находятся какие-то иуды, предатели. Кто-то снял сзади мобильным телефоном. Стоит, ну не видно кто читает, но голос, кто знает, не знает, не важно. Ну и как-то все это дошло, это видео дошло в Украину, туда попало в СБУ, они там стали бесноваться и так далее. Вот, мало того, что он служит в стране агрессора, читает молитву Святейшего Патриарха, ну, это послужило... И буквально сразу в течение недели я через СМИ узнал, никто мне не звонил, конечно, ничего, узнал, что меня лишают украинского гражданства. Но, к сожалению, этим не остановилось. Они не только меня лишили гражданства, я так понимаю, подали в Интерпол через Прагу, там написали, как сказал один, когда меня арестовали в Афинах, полицейский, когда ему дал паспорт, он увидел, он встал, стал кашлять, поднялся, поправил фуражку, а потом говорит, кто вы такой?

Константин Мацан — Вас арестовали в Афинах?

Епископ Гедеон (Харон) — Да, но не только, это отдельная тема для разговора.

Константин Мацан — Это какая-то детективная история получается сегодня.

Епископ Гедеон (Харон) — Да, детективная история, да. И потом меня спрашивает, я говорю, а что случилось? Ну, он православный был, видит, архиерей в подряснике, стою в панагии. Ну, вы знаете, если бы Бен Ладен прилетел, то было бы как-то поспокойнее. То есть написали, видимо, такое там, приписка дается такая в компьютере, но на каком основании надо человека задержать, там, его локализовать, препроводить, выяснить, туда ни в коем случае не пропустить, ну, целая статья, как они называются, very dangerous people, очень опасный человек.

Константин Мацан — У нас сегодня в эфире, да.

Епископ Гедеон (Харон) — Да, да, там было серьёзно.

Константин Мацан — Очень опасный человек.

Епископ Гедеон (Харон) — Опасный человек, да, кидали меня, извините, за мой французский, «в пресс-хату», специально к людям другой национальности и другого вероисповедания. Чтобы они меня как-то там, значит, воспитывали или оказали какое-то давление на меня.

Константин Мацан — Это в какой стране?

Епископ Гедеон (Харон) — В Афинах.

Константин Мацан — Там же в Греции.

Епископ Гедеон (Харон) — В Греции, да. Хотя у меня вид на жительство в Греции. У меня отец грек, у меня половина семьи моей живет в Греции, там даже есть священнослужители и так далее. Но это ничего не помогло, ничего не спасло, но это отдельно. Так что вот, видимо, после вот этой молитвы и так далее, они лишают меня гражданства, второй раз, несмотря на все законы, ну искать какой-то справедливости в стране, где режим, не понятно какой, это просто бессмысленно.

Кира Лаврентьева — Это бессмысленно.

Епископ Гедеон (Харон) — Вообще мир сей во зле лежит, и в этом мире справедливости не найдешь.

Кира Лаврентьева — Владыка, вы, конечно, натерпелись каких-то совершенно немыслимых ужасов и, конечно, нельзя не задать вопрос о том, как быть готовым, получается, к гонениям внутренне. То есть мы живём в такое более-менее, пока, вот здесь пока мы находимся, мы живём в более-менее такое спокойное для Церкви время. И кажется, что завтра за тобой не придут и не лишат тебя гражданства, не будут тебя преследовать за веру. Хотя, мне кажется, сейчас такое нестабильное время, что многого можно всего ожидать в нашем мире и зарекаться от всего не приходится. Да. И, ну, будем надеяться, что благополучное для Церкви время, ну, будет как можно дольше, а лучше бы всегда. Но, владыка, вы когда становились священником, становились монахом, вы ведь наверняка даже не подозревали, что вам придётся пережить. Наверняка ведь даже не подозревали. Вот сейчас, оглядываясь на всю свою жизнь, что бы вы могли сказать о себе, том, который становился священником, и о себе нынешнем? Какие выводы, какие мысли у вас сейчас появились, которых не было раньше? Может быть, какие-то открытия?

Епископ Гедеон (Харон) — Открытия. Прежде всего, хочу сказать, вы сказали, что как подготовиться к этому. Подготовиться к этому нельзя. Как нельзя подготовиться к смерти близкого человека. Вот у каждого у нас есть родители, бабушки, дедушки. Когда они уходят в иной мира, они не умирают, они есть. Душа бессмертна человека. И подготовиться к этому нельзя. Вот у меня папа, отец ушел, ну, милостью Божьей принял схиму, схимонах Емелиан, и уходил... я знал, что он там болел, слава Богу, недолго, и прожил большую жизнь очень, достойную жизнь. И уходил и все равно как бы я не был готов, все равно, но это трогает сердце любого человека. Но хочу сказать что подготовиться нельзя, возможно только при помощи Божьей, но меня вот лично спасает всю жизнь и ведёт, это вот эта святая вервица — чётки. То есть, Иисусова молитва непрестанная, она человека возводит к Богу. Так как молиться Христу возможно только Духом Святым, то, о чём сам Господь говорит. «Никто Меня не может рещи Господа Иисуса Христа (называть) Спасителя, говорить о Нём, что это и есть Господь наш, только Духом Святым,» — как учит нас Святое Евангелие. Естественно, когда человек непрестанно взывает к Богу, то он готов, можно сказать, ко всему. Не он лично готов, а Господь его готовит, так как говорит, не переживайте, когда вас возьмут, и что вам говорить, и что с вами будет. Я, Святой Дух, буду вместо вас говорить, Я буду рядом с вами. И это ощущаешь в жизни, но одно дело, когда ты это читаешь, ну как мы все, в книгах, в Евангелии, в житиях святых, а, конечно, другое дело, когда сам ощущаешь, происходит это лично с тобой. И каждый христианин должен быть к этому готов, так как Царство Спасителя не здесь, а в Его Царстве, на Небесах. Мы должны это понимать, и искать справедливости, еще раз, паки-паки, скажу, здесь-то земле невозможно, многие говорят, ну как же, это ж несправедливо, ну как же, этого не может быть, а вот может быть, посмотрите, что сегодня происходит. Если говорить обо мне, как о юноше, да, я, знаете, когда, так как отец мой был там сначала военноначальник, потом большой коммунист, парторг большого завода в Одессе, они меня не крестили. Вот. И...

Константин Мацан — Отец грек, вы сказали.

Епископ Гедеон (Харон) — Да, да, не крестили меня. Вот. И естественно, я сам, когда своим братом, у меня брат сейчас тоже схиму принял, Схимонах Андрей, художник иконописец знаменитый, расписывал очень много храмов, соборов. Вот чудотворная икона Владимирская Десятинная, это он написал, перед которой было явление Пресвятой Богородицы, на которую смотрела в Десятинном храме, еще тогда, 20 лет тому назад. И юношей, когда я поверил и принял крещение в Одессе в Усатово, отец Василий Мултых, такой старый грек, который меня крестил, Царство ему Небесное, батюшка такой великой жизни, который спас мощи в свое время, во время Великой Отечественной войны, многие святыни спас. Он меня крестил, и говорит Георгий, ну, в миру я Георгий, говорит после крещения, я выучил Трисвятое по Отче наш, Символ Веры ну, подошёл как положено всё. И говорит, помоги мне, у меня тут венчание, выйди со свечкой. Ну, я куда выйди? Алтарь, всё такое, начитался, нельзя заходить, ну, вот мне там сказали, что вот тут, ну, в Царские Врата нельзя, там то нельзя, тут ходить нельзя. Ну, я, знаете, человек в таком состоянии находился, вот буквально через... И завёл меня в алтарь, говорит, перекрестись, всё, вот, возьмёшь эту свечку, ну, и выйдешь. Ну, мы встали все, он все, я говорю, куда идти? Вот выйдешь и поставишь возле меня. Я говорю, хорошо. И он крестится, ну я тоже, первый раз крестное знамя на себя налагаю, тоже крещусь, он целует престол, ну и я целую престол. (Смеются). Ну мне было 16 лет, 15 там, переходный период, он, конечно, промолчал.

Константин Мацан — Но мы смеемся просто потому, что к престолу прикасаться может только священнослужитель, рукоположенный, то есть, что просто какой-то алтарник поцеловал престол, это...

Кира Лаврентьева — Это нельзя.

Константин Мацан — Это недопустимо.

Епископ Гедеон (Харон) — Это недопустимо.

Константин Мацан — Это недопустимо по церковным правилам, но вот в этой ситуации, видите, снисходительно к этому относятся опытный священника.

Епископ Гедеон (Харон) — Я не знал, да, снисходительно отнесся. Я потом, конечно, понял это всё, там, надо будет исповедаться, но я это считаю, что это был промысл Божий о моей жизни.

Кира Лаврентьева — Как пророчество некое.

Епископ Гедеон (Харон) — И больше я с храма не вышел, то есть я пономарил, это Усатово, это пригород Одессы, трамвай даже ходил туда. Ну и, естественно, вышел, поставил свечку, как-то там побыл, он говорит, вот приходи в воскресенье, пономарить же надо. Ну в селе всегда не хватает, хотя там очень большой приход был. Ну, я стал ходить, и, в общем-то, сразу уже и больше я вот не вышел с алтаря. Фактически вся моя жизнь уже связалась с Церковью, хотя я мечтал быть капитаном. Там поступал в среднюю мореходку и так далее, в Одессе. Ну, как любой мальчик, который вырос на море, и мой отец тоже одно время был моряком после войны. И я, естественно, всю жизнь мечтал быть моряком, поступил в морское училище, но вот Господь благословил Свои пути, и с храма больше не вышел. Так моя жизнь связалась, и стал ходить в храм, потом советская армия со всеми чудесами, которые были и так далее.

Константин Мацан — А вы при этом сказали, фразу такую произнесли, что, когда вы поверили, уверовали, и вот пришли креститься. При этом, если вашу биографию почитать, у вас в роду, если интернет не врет, архиереи были.

Епископ Гедеон (Харон) — Ну, это когда уже всё произошло, и все родственники узнали, что я уже не просто там православный христианин, а ещё и пономарь в храме, ну это же, поймите, это 76-й год.

Константин Мацан — Да, да.

Епископ Гедеон (Харон) — То есть это позорище для них, молодой парень, учится в 10-м классе, ходит в храм, ни куда-то ещё там, знаете, потом, я вырос в таких районах, ну, неблагоприятных Одессы, довольно таких жестких, жестоких.

Константин Мацан — А как вы к вере пришли? Что за изменения произошли в жизни тогда?

Епископ Гедеон (Харон) — Вы знаете, конечно, брат мой на меня повлиял, он старше меня более чем на 7 лет, он закончил Ленинградское Мухинское училище и училище Грекова художественное, и его крестил отец Александр Мень. Мы помним этого священника, да, и он приехал, я его не видел несколько лет, он учился, и он уже был, знаете, богема такая, дружил с Владимиром Высоцким, там, и всей этой московской такого уровня. Он к нам домой приезжал, курили и пели песни под гитару, в общем, я всё это мальчиком помню.

Константин Мацан — Красиво.

Епископ Гедеон (Харон) — Да, и художники, так как художники, была такая особенная московская, такая советская богема, которая знала друг друга. Там разные люди были, физики, историки, научные сотрудники, но все люди не от мира сего. И всё это, конечно, и православные, потому что все были в таком притеснении, были, вот, отец Александр Мень, какие-то еще были священники, может кто-то еще был, но я был совсем юный, я, конечно, не мог с ними тогда находиться, так как это была Москва и Петербург, а я, естественно, с родителями жил в Одессе. И когда мой брат приехал, а я отдельно шел, я в таких районах был не очень благоприятных, и естественно, когда мы шли там, куда-то, там было в Одессе, там были две танцплощадки, мы шли на танцплощадку, и там это заканчивалось, конечно, ну, бойней такой. Ну, тогда не было поножовщины, но штакеты вырывали, в общем, там такие бойни были жуткие. Такое было время. Я не знаю почему, я зашёл в Кафедральный собор на Успенской, там Касперская икона Божьей Матери. Притом другие ребята не ходили, именно я. Купил себе крестик, как сейчас помню, за 50 копейки или 25, это были большие деньги, сэкономил на обеде или завтраке, беленький такой маленький. Какую-то ещё нашёл верёвку, чтобы не порвать, потому что я думал, дёрну, порву, где же я найду этот крестик, в общем, какой-то канат, привязал и одел себе на шею. Одел себе на шею с полной верой, что меня, вот он защитит в этих бесчисленных моих сражениях, этих всех «стритфайтингах», уличные эти все бои, меня как-то защитит. И защитил. «По вере вашей будет вам». Так и произошло. И, в общем, всё это продолжалось. И когда я приходил домой, так как родители, чтобы у меня была комнатка, такая наша общая с братом, ну, жили мы бедно, вообще сначала в коммунальной квартире, так что, а потом, так как отец простой сварщик, мать бухгалтер на заводе, ну там зарплаты понятно какие. Вот, потом получили квартиру трёхкомнатную на Черёмушках, и я, когда приходил домой, я снимал крестик и вешал его на люстре. Он в центре висел, мне казалось, что как в храме паникадило. И так мне было приятно, а я, конечно, не знал никаких молитв, ничего не знал, просто крестик. Всегда целовал его и когда уходил, надевал его, и вечером начинался благоприятно для меня. Для кого-то нет. В общем, такая была моя жизнь. И когда мой брат приехал, а он такой жёсткий всегда был, знаете, такой продвинутый на то время, и спортсмен. Сам он занимался видами спорта, даже запрещенными на тот момент, там, карате, кунг-фу. Помимо того, что он художник, он очень физически очень сильный человек. Даже выше меня там на 6 сантиметров. То есть я не маленький, 1,82, он под 1,90. В то время это был гигант. Даже когда он там где-то раздеваться шёл, там все смотрели, его путали с Гойко Митич. Был такой актёр, кто играл этих индейцев, вот его путали тоже. У него, он такой, смуглая кожа. Мы с ним разные, у него чёрные волосы, карие глаза, у меня, ну сейчас чуть потемнел, были более светлые и голубые глаза, то есть мы совершенно разные дети у родителей. И я думаю... прихожу домой, и мама говорит, вот Саша приехал, Александр приехал, всё, всё, я такой обрадовался, брат старший приехал, думаю, ой, я забыл крест, сейчас будет скандал. Потому что для него, ну, как по моим понятиям было, что он будет, что сейчас он меня начнёт ругать.

Константин Мацан — Забыли на люстре, в смысле?

Епископ Гедеон (Харон) — На люстре, висит в комнате крест. Я его так вешал так, на лампочку. Захожу туда, он говорит, кто это повесил? И крестится, и целует крест. Я чуть в обморок не упал на тот момент, а для меня он там, человек, который был в определенных структурах, тоже в этой теме, и художник, и там у него было даже, там его француз называла вся Одесса, он такой, знаменитая была довольно личность в Одессе. И вдруг он крестится, и целует крест. Говорит, кто это повесил? Я говорю, я, это что, твой крест? «Малый» мне там называл. Ну, мой. И как-то мы с ним тут сошлись, конечно, он привёз тогда Евангелие, значит, западного издания, помните, издавал там «Герман Бразерс», кстати, компания американская, или какая, не знаю, такие листики. Я, при этом, прочитал Евангелие, мы с ним стали читать, ну, тогда это невозможно было достать какие-то книжки ещё, конечно, никаких молитвослов, и вообще речь не шла. Ну, потихоньку он мне рассказал, что с ним произошло чудо, что он познакомился с отцом Александром Менем, он его крестил в Москве, ну, и так далее, и дальше уже подготовил меня к крещению, я уже крестился в Усатово у отца Василия.

Кира Лаврентьева — Огромное вам спасибо, Владыка, что вы так живо и так искренне делитесь с нами. Вот что хотела спросить, как вы решили стать монахом вот тогда, когда вы были еще молоды, когда вы с братом пришли к вере, когда вы стали носить крестик не чисто интуитивно, а уже по собственному выбору, как все это происходило тогда в вашей душе?

Епископ Гедеон (Харон) — Происходило в моей душе, как и в каждом из нас, по промыслу Божьему. Так как я уже стал пономарём, естественно, молодой человек искал какого-то продвижения духовного, истории, прочитал книжки о умном делании, о Иисусовой молитве. И отец Василий посоветовал, говорит Георгий, в монастыре есть такой монах, игумен Андрей (Машков). Он из Глинской пустыни, он подвязался много лет в Грузии, в горах, если помните, там Глинских монахов, монастырь когда разогнали, они ушли оттуда, даже святые, отец Серафим, потом схиархимандрит Андроник, сейчас он схимитрополит Серафим Тбилисский и Тетрицкаройский, уже канонизированный святой. Я даже успел у него побывать иподьяконом в Тбилиси. То есть, такие Глинские подвижники-монахи, которые... Он знал, отец Василий, об этом, и направил к нему. И мы пришли в Одесский монастырь на 16-й станции Фонтана. Тем более, мы тогда поменяли квартиру, брат мой женился, у него появились дети, мы разменяли квартиру, и я жил тогда на 6-й станции Фонтана, Клубничный переулок. И было поближе к монастырю, и в общем, перешел под духовное кормление отца Андрея (Машкова). И он рассказывал о жизни, рассказывал, как он воевал. Он, кстати, с парада Победы тогда, который был под Москвой, есть, когда показывают, он там идет, есть он там, его лицо, вот он показал мне. И сразу в бой. Он сам из Рязани, такая рязанская дивизия была особенная. И он научил меня читать по церковно-славянский, вместе тогда с отцом Ионой. Он тогда был Лазарь, Владимир послушник, такой старец, великий схиархимандрит Иона, может знаете...

Кира Лаврентьева — Конечно
Епископ Гедеон (Харон) — Святой жизни, который почил, да. И вот мы вместе учились тогда читать под церковно-славянский. Отец Андрей нас учил, как правильно читать, что надо читать.

Кира Лаврентьева — Иона Одесский, это же его называли?

Епископ Гедеон (Харон) — Да, Иона Одесский, да. Мы вместе тогда были вдвоем послушниками. Он там был послушником в монастыре в Одесском, занимался, так как он был трактористом до этого, у него был такой, такая, двигатель, который вырабатывает электроэнергию. И для монастыря, потому что была дорогая электроэнергия, жил там прямо при этом двигателе такой подвижник, действительно святой жизни человек. Вот уважал тоже отца Андрея, считал своим духовником. Ну и я молодой парень. В общем, так что, мы, можно сказать, хотя разница в возрасте большая была, но мы вдвоем, он нас учил правильно читать, отец Андрей, петь, читать по церковно-славянски. И естественно, вот уже любовь к монашеской жизни была. Хотя я думал по-другому о себе самом, но происходили некоторые чудеса в моей жизни, которые определили мою жизнь. Отец Андрей тогда пророчески говорил о моей жизни, что со мной произойдет, все произошло. И не только со мной, вообще, и со страной. И говорил, что будет то, что сегодня происходит и так далее. То есть, все это святые люди, кто имеет этот дар пророчества, знают. Ну, в всяком случае, что касается меня лично. И, конечно, находясь в монастыре, конечно, не жил там официально, они жили, а я не мог, понятно, почему, советская власть и так далее. Я жил дома, но мне было удобно. Я дома ночевал, приходил там к отцу Андрею, там какие-то тогда монахи несли послушание, выезжали на требы, похороны, крестины, что-то освящение какое-то, я с ним ездил. Естественно, когда ты ездишь, люди, я видел, как он говорит проповеди, читает, я дошёл до того, что я наизусть знал Чин погребение. Мне не нужно было читать ничего, я всё наизусть читал, пел, Апостол знал наизусть полностью, так как в день по 4-5 погребений ты, конечно, выучишь за год всё наизусть, на слух. Даже суточный круг богослужения, вот церковный, книга есть, наши богослужебные указания, которые ко мне подходили, эта же братия из монастыря, говорят, Георгий, слушай, а что там дальше, потом, сихира на стиховне, а какой брать то? Я им рассказывал не потому, что я... я не заканчивал ни семинарию, ни академию, но просто находясь ежедневно в храме утром и вечером, и на клиросе послушания читал и пел, я, оно, молодой человек, впитывает, знаете, губка впитывает быстро. Ну, так, и так Бог дал, я уже, конечно, отошла тема, конечно, быть моряком, и уже понимал, что когда уже перед армией, я уже мечтал быть священнослужителем, я уже в армию попал, уже с полным утверждением в своей душе, что вот я хочу быть священнослужителем. Каким, как, что, еще не знал, как там оно будет, или там монашество пряму, или там белое духовенство, как там уже дальше Господь. Но отец Андрей сразу говорил мне, и были чудеса в моей жизни, когда там в монастыре все садились, не было игумена, я захожу, ну, представьте, там юноша, после армии, 22 года, только вернулся, захожу, все сидят, братья с бородами, всё. Говорят, о, Георгий зашёл, вот садись, и на игуменское место, все смотрят на него. Он авторитетный был человек, и никто с ним и с Ионой, и как бы прерываться не было смысла. «Да, сынок, садись на свое место». Ну, игуменом монастыря. Я сел, вот смотрите, в майке, ну, в рубашечке какой-то парень сидит, сидят справа и слева братья, обители. «Ну, позвони в колокольчик, начнём читать». Я позвонил в колокольчик, ну, и так оно и произошло, потом вот звоню уже сколько лет.

Кира Лаврентьева — Ничего себе.

Епископ Гедеон (Харон) — Уже с 89 года я стал игуменом Абалакского монастыря, и так я звонил в колокольчик, где бы ни служил.

Константин Мацан — Знаете, вы вот сказали, несколько делая шаг в сторону от вашей биографии, хотя, может быть, и нет, что люди, которым Господь открывает в силу чистоты сердца какие-то вещи о грядущем, предсказывали наступление того, что мы сегодня переживаем. А вот за последние месяцы люди, особенно погруженные вот как-то в православное там книжное и медиа пространство, нередко там делятся какими-то картинками или тексты друг к другу пересылают, что вот был старец, который еще там в таком-то году предсказал, что всё это будет. Я лично каждый раз ищу в себе какое-то, ну не знаю, правильное отношение к этому, потому что с одной стороны нет сомнения, что есть духовно прозорливые люди, которые в силу какого-то внутреннего откровения и просто жизненного опыта могут предсказать какие-то вещи. С другой стороны, тоже как-то боязно слишком увлечься верой в любое пророчество любого старца, потому что мало ли что, когда, кем, по какому поводу, в каком контексте сказано. Вот как для вас, как для пастыря, который с людьми общается, людей наставляет, эта ситуация выглядит? Как правильное и какое-то нормальное такое трезвое отношение к такого рода пророчествам, к такого рода информации сформировать?

Епископ Гедеон (Харон) — Я считаю, что каждый случай нужно рассматривать индивидуально. Нельзя говорить, хотя святые говорят, что почитайте церковное предание и пророчество, как и Священное Писание, мы знаем об этом. Но трактовка, и кто это записывал, с каких уст это было сказано, говорил ли тот или иной подвижник о каких-то событиях пророческих, ну, всё это подлежит, конечно, иногда сомнению, надо всегда воспринимать всё духом. Вот почему мы говорим...

Константин Мацан — Это как?

Епископ Гедеон (Харон) — А духом воспринимать это возможно только лишь через, во-первых, если говорить просто, вот чисто практически, через совет со своим духовником. Вот я бы посоветовал православным нашим слушателям обращаться к духовнику. Если, допустим, человек прочитал книгу, да, Лаврентия Черниговского, ну, или, допустим, кто-то прочитал там матушки Алипии, я её лично знал, или какой-то другой святой, или отец Иоанна Одесский, как мы называем, для меня мой друг, там, или отец Андрей (Машков), или там какие есть, Андриан Богдан, два старца лаврских, или, допустим, Отец Николай с острова Залит, я тоже с ним переписывался.

Константин Мацан — Гурьянов.

Епископ Гедеон (Харон) — Гурьянов, да, в своё время, который меня наставлял по письму, ну, писал ему письма, он, милостью Божьей, мне отвечал. И, конечно, много людей, сколько они за свою жизнь сказали, кто-то что-то записал, кто-то что-то не так понял, кто-то считает вот то, что он слышал это истинно, а нам, может быть, лучше относиться к этому спокойно. Потом мы должны понимать, что Господь даёт слово, и Господь берёт. Такое в Ветхом Завете и в Новом Завете было не раз. Не раз. Не буду говорить сейчас примеры, мы все это прекрасно знаем. То есть, даже если человеку было откровение, что, дескать, произойдёт так и так, но ситуация может измениться по покаянию, по молитвам тех же людей святых. Даже если один будет праведник в городе, то Господь может помиловать сей град. И ситуация может меняться. Но в общем, ситуация ясна нам всем. Читая всех подвижников, скажем, 19-го, 20-го века, нам понятно общее направление. И я бы посоветовал людям не акцентировать свое внимание на этом, а акцентировать свое внимание на своей духовной жизни. Это гораздо более полезно. Что до того человеку, который мир весь приобрещет, а душу свою погубит? Ну, произошло, ай-ай, ну, случилось это. Что лично человеку от этого? Или наоборот? Так что вот мой совет именно относиться вот так вот. А если что-то нужно, ну подойти к священнику, к духовнику, которого мы выбираем, и Господь через него даст тот ответ человеку, который нужен именно этому человеку, именно в этот час, индивидуально.

Константин Мацан — Спасибо.

Кира Лаврентьева — Это очень, на самом деле, какая-то глубина, владыка, спасибо вам огромное за неё. Ну вот по поводу монашества, я-то всё о своём. Как вы уже подошли вот к этому рубежу, как вы решились на это?

Епископ Гедеон (Харон) — Как я решился? Я ничего не решался. Всё было решено до нас.

Кира Лаврентьева — За вас.

Епископ Гедеон (Харон) — Да, конечно. Когда я был в... приехал по благословению отца Андрея в Тбилиси, ну там путешествовал по святым местам, источник Василиска Мученика, где служил Иоанн Златоуст, храм, где, ну по преданию, там почил, сейчас, конечно, всё это восстановили, тогда было всё разрушено. Третье обретение главы Иоанна Крестителя. Это советские времена, вообще мне было 16 лет, вот, и я попал тогда Александра Невского был храм, где служил владыка святой, схимитрополит. Попал тогда тут к нему на богослужение, он благословил мне быть иподиаконом, я иподиаконствовал и был чтец, так как я уже читал, меня отец Андрей научил, был там праздничный чтец, читал, правда, всё время одно и то же: молитву «Боже и Господи сил». Это молитва перед началом Божественной Литургии, когда чтец читает, архиерей на кафедре совершает молитву, читает Царю Небесный, ну и дальше уже начинается Божественная Литургия. Я читал эту молитву. И тогда какое-то время жил в Тбилиси. Мне было 16 лет. А со мной приехал старший мой друг, которого отец Андрей послал со мной, Пётр, для того, чтобы он там остался, так как на территории Украины было тяжело принять монашество и священство, ну он отправил его к своему другу владыке в Тбилиси, Тбилисскому и Тетрицкаройскому. Ну, и мы там были, он тот был, я был, конечно, там без бороды, а он был уже большой бородой, человек старше меня почти на 10 лет, сейчас он схиархимандрит Авраам в Екатеринбурге. И мы с ним вдвоем приехали, два одессита. Я как просто сопровождающий, а он уже на монашество. Ну, в общем, как там Бог даст. Были еще старцы живые Глинские. В общем, мы там жили у одного из иподиаконов, на службе были, по святым местам ездили, ну Святая Нина, Святая Вода, знаменитые источники там были, ездили, и на богослужении, на всенощной, всё... Когда уже время идет, надо куда-то ехать, мне же надо было ехать, я еще в школе, по-моему, учился. Ну и говорю, владыка, благословите, все, вот, там, как вот, не было телефонов мобильных, то есть, связаться было довольно сложно, надо было заказывать разговоры, и мы вдвоём подходим к нему. Ну, я говорю, благословите, вот так и так, Пётр говорит, как вы благословите, можете мне остаться, вот я решил, значит, посвятить свою жизнь Богу. Ну, ему, говорит, так и так, он, говорит, постоит, говорит, ну, Пётр, ты езжай, тебе рано, а вот Георгия сейчас, постригаем и рукополагаем. А мне 16 лет. Сразу.

Константин Мацан — Так!

Епископ Гедеон (Харон) — Да, такое, ну, вот, да, ребята! Я, конечно, стою такими глазами, я ещё там немножко моряком ещё подумывал быть, вот. Да что, стоит архиерей, такое тебе говорит. Ну, да вот, сегодня постриг, пророчески, конечно, сказал, на всенощной. Утром будешь иеродиаконом у нас. А ты, говорит, езжай. Хотя он для меня, Пётр, мы называли, отец Андрей его называл: апостол Пётр, потому что он тогда в Одессе проповедовал, заходил тогда, мы же горячие все были такие, заходил, например, к пятидесятникам или к субботникам, на их собрание ходил, там вставал проповедовал, и бывало такое, что половина из них все выходили и принимали православие. И сейчас многие священники в Одессе, вот благочинные, и это из бывших пятидесятников, из бывших, которых обратил отец Авраам, тогда Пётр, в православие. Он такой, у него, слово было, мощный такой человек, казалось, ну всё, только он, а я тут вообще, причём, получилось всё наоборот. Меня в монашество... Ну нет я ему тогда сказал... Отец Андрей, видимо, предвидел это, они же друг друга знают по духу, и он говорит, всё, да-да, вы езжайте, а ты остаёшься. Я ему говорю, владыка, мне отец Андрей сказал вернуться. А они, святые люди, вот интересно, они друг друга называли не по сану, они по именам, ну, не так, игумен, или там, владыка, он говорит: «Что Андрей сказал?» Я говорю, ну, Андрей, я говорю, отец Андрея сказал, именно мне: «А ты должен вернуться обязательно, а Пётр пусть остается». В результате всё наоборот. Я говорю, отец Андрей сказал вернуться. -Ну, раз Андрей сказал, он знает. Ну, так и будет. Ну, и в результате мы вдвоем уехали. И потом я уже Петра постригал и рукополагал.

Кира Лаврентьева — Вот это да!

Епископ Гедеон (Харон) — Так вот и произошло только через 11 лет в 87-м году митрополит Ювиналий (Тарасов) меня постриг в множество и рукоположил в иеродиакона в городе Курске.

Константин Мацан — Сколько вам лет было тогда?

Епископ Гедеон (Харон) — 27.

Кира Лаврентьева — 10 лет прошло с того момента.

Епископ Гедеон (Харон) — Да. Ну ряды Советской армии. Потом был, как меня называл, митрополит нынешний Иларион (Шукало), сейчас он Донецкий, митрофорным пономарём. То есть я пришел с армии, один из моих сослуживцев Иоанн, Ваня, стал священником. И его направили, это была одна епархия: Одесский, Херсонский, Ворошиловградский и Донецкий, митрополит Сергий (Петров), Царство ему Небесное. Ну, представляете, епархия, ну, сейчас это представить себе невозможно, это пол Украины, если не вся. И меня направили туда пономарём, его туда священником. Он меня пригласил в Ворошиловград, сейчас это Луганск, кафедральный собор Петропавловский, пригласил туда пономарём, ну и я там, все идут, а я всё пономарём, пономаре, пономаре, там приходят, всё, что в то время постричь или рукоположить человека, ну это было нереально, без образования, без того. Я, конечно, поступал в разные семинарии, везде поступал, и больше месяца там не находился, так как меня отчисляли по понятным причинам советской власти, я не подписывал никаких там угод, там каких-то соглашений, притом там по состоянию здоровья. Я говорю, лес валить мне можно в Заполярье, а в Петербурге учиться нельзя. Да. Тогда даже Святейший Патриарх Кирилл, был ректором. Я сдавал тогда экзамены ему и пел. Всё, он меня тогда, так как я был указной псаломщик и с бородой, единственный, кому разрешили поступать в семинарию с бородой, потому что не положено, надо понимать, да, с бородой, так как я был указной псаломщик. Он меня называл, отец Георгий. Это была старшая группа, вото Георгий. Ну, и сдавал сразу за второй курс. Спрашивать меня о молитве было тогда, наверное, бессмысленно. Я на гласы уже пел. Как сейчас помню, пел «К Богородице прилежно ныне притецем, грешнии и смиреннии, и припадем». На четвёртый глас. Он говорит, вы что поёте? Я говорю, да, и пою, и читаю, и кадило поддаю. Ну всё в одном лице. Профессиональный пономарь, столько лет, учил многих священнослужителей, будучи пономарём, куда им ходить, что говорить. Молодого рукоположат там семинариста, он бедный, боится, стоит, не знает, что ему делать. А я его водил их: тут батюшка, тут берёшь руку поднимаешь, тут благословляешь, тут разворачиваешься, говоришь «мир всем». Ну такое вот было в жизни. Потому что я с юных детских лет, это я знал службу наизусть. И когда, например, там пономарю, там псаломщик заболел или опоздал, или что-то, я встовал на клиросе и руководил хором.

Константин Мацан — То есть, вы эти 10 лет вот до пострига и рукоположения, вы намеревались и ждали? Ждали, когда будет возможность...

Епископ Гедеон (Харон) — Да. Кроме... в рядах советской армии, конечно.

Константин Мацан — Ну да, понятно.

Епископ Гедеон (Харон) — Со мной еще учился, и один священником стал, нас было три человека в Заполярье, Заполярный круг, и когда там командир построил, говорит, есть верующие, вы шаг вперед, и мы втроём вышли.

Константин Мацан — И что произошло?

Епископ Гедеон (Харон) — И три человека стало, мы втроём, нас назвали: «О, святая троица вышла».

Константин Мацан — С юмором люди

Епископ Гедеон (Харон) — И в результате один стал, ваш покорный слуга, милостью Божьей, архиерей, протодиакон отец Василий Марущак, который написал житие архиепископа Луки Войно-Ясенецкого, протодиакон крымский, «Всея Крыма» я его называю, отец Василия, знаменитая личность очень, он богослов, историк, прекрасно служит, бас-баритон, такой человек очень физически сильный, 2 метра роста почти, ну и Ваня Устименко, благочинный Краматорска, сейчас на Донбассе, ну и я. Вот мы втроём вышли, и мы так сразу друг на друга посмотрели, переглянулись, познакомились, естественно. Ну и так жизнь наша и сложилась. Вот как было то в юности, и мы тогда собирались, нам там, Пасха же идёт, и мы там достали эти яйца, сварили, там три в ночи их раскрашивали. А отец Василий, у него папа священник, и у Вани, выслали нам посылку, и маленькая была святая вода подписанная, мы её разбавили. И когда делали... все знали, всё наизусть, все музыкальные, все поём, в каптёрке собрались, пропели, ну и надо было освящать. А Вася тогда, видимо, уже Господь определил его, протодиаконом, а того священником... Я стою, говорю, вот, Георгий, ты нам «Владыко, благослови»... Тут ко мне поворачивается. Я говорю, может ты благословишь, кто знает? Он говорит, нет. И он издалека шёл и всегда ко мне «владыка» меня называл. Еще мы там в армии служили, ну, я взял, покропил, знаю молитву, «Христос воскрес» прочитал, окропили яйца. А потом стали всем раздавать. Я сразу получил гауптвахту. Тогда три недели в карцере просидел, больше всех, за всю историю.

Константин Мацан — Три недели?

Епископ Гедеон (Харон) — Да. Вызвал меня, тогда был Кружилин, я запомнил на всю жизнь. Такой замполит. И говорит, все стоят, рота стоит, вся часть стоит... Вызвал, говорит: «Кто у вас всё это?» Я говорю: «Ну я». Шаг вперёд. Он говорит: «Милый мой», он такой был, тогда были, знаете, кто в Заполярье служили, всякие наркоманы, ну такие, кто провинился где-то, офицеры. Говорит: «К вам один вопрос: откуда в нашей части передовой, когда до ближайшего храма тысячи километров на Пасху крашены яйца появились?» Да, он такой, ну, может... что мы их разукрашивали, там, неделю сидели, там, писали «Христос Воскресе», рисовали, красили луковыми отходами. Ну, в общем, такое, от имени командира, ну, и так далее. Такая ситуация, чудеса были, конечно, у нас там, особенно одно могу сказать о людей.

Константин Мацан — Давайте, расскажите.

Епископ Гедеон (Харон) — Я расскажу об одном таком великом чуде. Мы ещё были молодые, всё было очень тяжело, молодой воин, это «гуси» называли там, конечно, он подвержен всяким движениям со стороны старослужащих. Но я, будучи уличным мальчиком, конечно, от этого как-то более-менее, меня не сильно там дёргали, но над моими двумя братьями довольно сильно издевались. Особенно над Васей, хотя физической силы он был неимоверной. Просто человек, который деревья поднимал. И мне бы часто приходилось идти в вторую роту, там была у нас часть три роты, и нас распределили. Первая рота смертников, меня туда, потому что они все время находились не в части, а на лесоповале. Вторая рота, где там это было... работали на таких складах больших, где привозят деревья, где надо физически поднимать, крыжевать, в общем, это ужасный физический труд. И третья рота, где люди... Так как Ваня был водителем, его... Он был водителем. Вечно он грязный, вечно в мыле... В масле, голодный, холодный. Приходил всегда, подкармливали. Приходилось мне туда идти защищать Васю. Ну и отцу Василию, протодиакону, папа прислал, священник, просфорку. Ну всё, раздавали, а тут, ну, как-то он её запрятал. И мы... Или две, три. И мы все собрались, съели сколько могли. Ну и одна осталась, большая богослужебная просфора. А кто знает, что Заполярье — это 40 процентов кислорода не хватает. Гниёт всё. Если ты порезался, всё, гнойная рана у тебя на ноге. Если ты хлеб вот покушал, положил, отошёл буквально на час-два, пришёл, он уже плесенью покрыт. И мы, куда девать эту просфорку, нельзя же в роту занести, так как может, ну, кощунство быть, ну, мы еще молодые все. И мы ее в целлофановый кулек, и там за частью был огромный такой дуб или какое-то дерево, я уже не помню, или сосна, и мы ее прям под сосну туда запихнули. Ну, это было лето, тепло, я думал, завтра заберу. Я знал, что нельзя святыню, или надо дробить, нельзя, чтоб крошечки. А там же, ну, там кругом зверье, там медведи, росомахи, волки, в общем, там, ну это, дикая природа. И забыли, забыли. И вот прошло два года, я больше с прихватом, все демобилизовались, меня, конечно, всё добавляли и добавляли, это, то карцер, то гауптвахту, чтоб не выпускать от ненависти. Так что я с прихватом, почти два с половиной года, там уже все детей понарожали, а я только пришёл уже аж в 82-м году, должен был в 81-м вернуться в ноябре. Пришёл в 82-м к Крещению. Ну, это другая тема. И забыл, говорю, Ваня, это был отец Василий. Говорит, слушай, а мы уже все, уже они же уезжают. Просфору мы не вынули. А прошло уже две зимы, два лета, две весны, как в армии поётся. Он говорит, что ж, там звери уже давно съели, или там сгнило. Говорию, надо идти. А у меня такое, помню, как святые говорили, надо собрать. Говорю ну, соберём и где-то кинем в озеро, речек нет, где-то, короче, найдем что-то как-то или сожжем в топку кинем там большую. И мы туда пошли в снег уже, мы давай отгребать всё это. В общем, руку засунул, достаю, положил в столфановый кулёк, знаете, советские такие были кульки. Достаем, ну, всё, всё же замёрзшие, пришли там, уже были старослужащие, тогда там возглавлял хозвзвод уже в то время, таком на хорошем месте был, вот. Зашли, всё отогрели, открываем, от него запах свежей просфоры.

Константин Мацан — Ничего себе!

Кира Лаврентьева — Потрясающе!

Епископ Гедеон (Харон) — Да, ни грамма... вот свидетельствуем, можете спросить у отца Василия Марущака, да, и мы, конечно, поблагодарили Бога, помолились, там даже хоть жестокосердечные ребята молодые не плачут, но тогда даже там слеза у нас потекла. Вот, он потом папе это рассказал. Тот послужил благодарственный молебен, когда вернулся в Запорожье, он из Запорожья сам родом. Ну и мы, конечно, ее потребили. Вот такое вот, одно из множественных чудес, которые поддерживали нашу веру.

Кира Лаврентьева — Владыка, вот я смотрю на вас, мы с Костей разговариваем с вами в течение этого часа, и у меня есть такая мысль чёткая, и она у меня буквально весь этот час в голове, что вот есть вера, когда ты думаешь, что ты верующий, и ты выполняешь какие-то правила, ты стараешься, в общем-то, в общем и целом, там, ходишь в храм, как-то живешь так себе. Но всегда есть риск, я это про себя говорю, прийти потом в Царствие Божие, и не дай Бог, Господь скажет тебе, что отойди, я вообще тебя не знаю. А вот есть вера, когда ты пульсируешь ей, пульсируешь, живешь Христом, как кровь в тебе бежит, так и вера Христова в тебе так же. Вот как, владыка, жить Христом? Как вот не прожить свою жизнь впустую, иллюзорно обманываясь, что ты христианин?

Епископ Гедеон (Харон) — Серьезный вопрос вы задали, и мы, в общем-то, начали с этого, когда я вам сказал об этой вервице, о Иисусовой молитве. Вера же, когда Господь сказал, что я вас не знаю, это относится к тем людям, которые не знали Христа и в этой жизни. Фактически, Царство Небесное внутри нас есть. Если мы здесь не общаемся с Богом, как со своим другом... Потому что Господь к нам обращается: «Друзи мои». В Евангелии, когда мы читаем: «Друзья мои», «Не о всех молю, но о тех, которых Ты дал Мне». И когда обратились к Спасителю ученики: «Господи, кто есть ближний к нам?» И Он им рассказал историю, не притчу. Вы знаете, о человеке, который впал в разбойники... Сейчас она мне очень близко. Казалось бы, наизусть мы знаем Евангелие, казалось бы, каждый день читал. Но вот только недавно она прошла через меня лично. Вот когда во второй раз меня там на Родосе острове, который сейчас горит, недавно арестовали и издевались в полном смысле этого слова, там, ну, ставили, завели в комнату, где там сейчас 40, 50, 60 градусов температура, ставят воду холодную и не дают выпить стакан воды. Говорю, дайте стакан воды хотя бы. Ты сидишь здесь, час, два, три, пять, шесть. И турок, капитан, который меня привез на лодке, пришел и говорит, что вы делаете? Вот человек сюда приехал законно, вот у него вид на жительство, ну, вот документы. И забрал меня, проявил ко мне милосердие, привел меня на свой кораблик, эти турки-мусульмане, накормили меня, напоили меня и сто грамм поставили, хотя сами не пьют, со мной даже выпили. Я говорю, ну не надо, я пытался рассчитаться, благодарил. Не надо ничего, вы наш гость. Православные люди, греки, к которым я часть отношусь, с огромной иконой Спасителя, которая висела сверху, сидели, курили, издевались над архиереем, а мусульманин-турок проявил любовь и милосердие. И теперь я вам задаю вопрос: «Кто ближний?» Я не буду нюансы рассказывать, дело отдельной передачи. Так что, если мы здесь, в этой жизни, не имеем со Спасителем и со святыми угодниками, с Матерью Божией, конкретное отношение, которым мы чувствуем, это невозможно сфальсифицировать, то, естественно, после смерти человека, когда плоть уходит, и душа приходит, откуда Бог знает, мало ли, что ты там делал. А кто ты вообще такой? Ты как-то ко Мне не обращался, Я вообще тебя не знаю. И так оно и происходит. Потому что вера без дел мертва. Вера без дел мертва. Не лучше ли, как Владимир Семенович поёт для людей простым словом, при жизни быть приличным человеком? Не надо думать, что от чего-то, что мы там делаем, какие-то заклинания, или что-то ещё, что-то прочитал, что-то повернулся, туда развернулся, тут оделся, там разделся, и всё, раз, умер, и ты в Царстве Небесном. Это не так. Господь сердцеведец, и взирает на наши сердца. Если у нас вера живая, а живая вера может быть только у человека, который постоянно призывает Имя Божие.

Константин Мацан — Спасибо огромное за нашу сегодняшнюю беседу.

Кира Лаврентьева — Спасибо, владыка!

Константин Мацан — Епископ Гедеон (Харон) сегодня был с нами в программе «Светлый вечер». В студии у микрофона была Кира Лаврентьева, я — Константин Мацан. До свидания! Дорогой владыка, мы вам желаем помощи Божией и помощи неравнодушных людей через эту ситуацию, в которой вы сегодня пребываете, дальше идти, чтобы все, по милости Божьей, разрешалось ко благу. Спасибо, до свидания.

Епископ Гедеон (Харон) — С Богом!

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Невидимая брань». Иеромонах Давид (Кургузов)
• Светлый вечер с Владимиром Легойдой
• «Еженедельный журнал» с Аллой Митрофановой. Выпуск 414