Поделиться
Здравствуйте! С вами епископ Переславский и Угличский Феоктист.
После грехопадения Адама и Евы в нашу природу вошёл грех — эта фраза представляет собой одну из важнейших христианских аксиом, впрочем, можно сказать, что эта аксиома не только специфически христианская, она библейская, а потому в книгах Священного Писания Ветхого Завета мы найдём массу размышлений о том, как нам угодить Богу, будучи носителями поражённого грехом естества. Одно из таких размышлений мы можем найти и в звучащем сегодня во время богослужения в православных храмах 4-м псалме.
Псалом 4.
1 Начальнику хора. На струнных орудиях. Псалом Давида.
2 Когда я взываю, услышь меня, Боже правды моей! В тесноте Ты давал мне простор. Помилуй меня и услышь молитву мою.
3 Сыны мужей! доколе слава моя будет в поругании? доколе будете любить суету и искать лжи?
4 Знайте, что Господь отделил для Себя святого Своего; Господь слышит, когда я призываю Его.
5 Гневаясь, не согрешайте: размыслите в сердцах ваших на ложах ваших, и утишитесь;
6 приносите жертвы правды и уповайте на Господа.
7 Многие говорят: «кто покажет нам благо?» Яви нам свет лица Твоего, Господи!
8 Ты исполнил сердце моё веселием с того времени, как у них хлеб и вино и елей умножились.
9 Спокойно ложусь я и сплю, ибо Ты, Господи, един даёшь мне жить в безопасности.
В этом псалме, как и во множестве других, царь Давид говорит о своей вере в Бога и о своей надежде на Него. Помимо этого, Давид даёт и чрезвычайно любопытное нравственное наставление, которое имеет не совсем обычную форму, а потому вызывает вопросы и дискуссии. Это наставление звучит в русском синодальном переводе так: «Гневаясь, не согрешайте: размыслите в сердцах ваших на ложах ваших, и утишитесь; приносите жертвы правды и уповайте на Господа» (Пс. 4:5–6).
Основное недоумение здесь связано со связкой гнева и греха. Вне всякого сомнения, гнев — это одна из вошедших в нашу природу после грехопадения страстей, и гневаться не стоит. Однако здесь мы видим как будто бы призыв к гневу, но при этом сказано, что в гневе не стоит согрешать. Но разве бывает гнев без греха, если сам по себе гнев — это уже грех?
На это существует два основных ответа.
Первый из них предполагает, что любой человек в состоянии понять, что в тот или иной момент времени он разгневался. В самом деле, гнев невозможно не заметить, он часто бывает для нас неожиданностью, но никогда он не проходит незаметным. Если же мы способны его увидеть, то мы можем и внести некоторые коррективы в собственное поведение. Да, невозможно выйти из состояния гнева лишь пожелав это сделать, гнев требует времени, и за это время можно успеть сделать массу не самых благовидных вещей. Однако есть и иной путь: не предпринимать в состоянии гнева какие-либо действия, не выносить суждений, не говорить, и вообще по возможности затаиться до той поры, пока гнев не оставит душу. Блаженный Августин описал это так: «Если душа наша взволнована и мы, вследствие наказания греховностью, не властны над этим, то с этим, во всяком случае, не должен соглашаться наш рассудок и разум; ведь разум в нас рождается от Бога вновь для того, чтобы посредством его мы служили Божьему закону, коль скоро до настоящего времени плотью мы служим закону греха».
Есть и ещё один ответ на вопрос о том, как понимать слова 4-го псалма о гневе. И этот ответ сводится к тому, что гнев — это одна из сил души, и она должна быть направлена так, как первоначально предполагалось Богом, то есть не на борьбу с другими людьми, а на борьбу с собственными страстями и собственной греховностью. Об этом тоже писал блаженный Августин, и его мысль звучит так: «Гневайтесь на ваши прошлые прегрешения и впредь не грешите».
Дай Бог, чтобы мы услышали, поняли и приняли слова святого царя и псалмопевца Давида, и чтобы гнев если и был разрушительной силой, то только для наших грехов!
Псалом 4. (Русский Синодальный перевод)
Псалом 4. (Церковно-славянский перевод)
Алтарник. Илья Муромский
Поделиться
Илья Муромский
В детстве я мечтал стать священником. Лет в 10 — 11 даже сделал из пустующего чердака что-то наподобие храма. Поставил в центре тумбочку. Представлял, что это — престол. Царские врата—из штор. На стены повесил несколько изображений святых — создал подобие иконостаса.
Мечты о священстве только усилились, когда меня взяли помогать в алтаре. В тот момент я себя чувствовал особенно важным и нужным. Выходя со свечой на солею или помогая диакону держать плат во время причастия, я сильно собой гордился.
Как-то раз в гимназии был престольный праздник святого Иоанна Богослова. Мы собрались на литургию в храме, где настоятелем был директор нашей гимназии. Меня переполняли мечты, как появлюсь перед всеми в золотистом стихаре, буду ловить на себе восхищённые взгляды.
И вот началась служба. Я брался за все поручения, чуть ли не отбирая свечу или кадило у других пономарей. Многократно выходил из алтаря за поминальными записками, проходя мимо своих одноклассников.
Подошло время евхаристии. Я, как обычно, считал причастников и записывал их количество на листочке. Отметив всех своих друзей и знакомых, попросил другого пономаря подменить меня, а сам пошёл причащаться.
После принятия Святых Христовых таин зашёл в алтарь потребить запивку. Там уже стояли несколько пономарей, и мы разговорились. Тут зашёл старший алтарник и прямо с порога начинает меня ругать:
«Ты что совсем от рук отбился? Мало того, что всё службу бегаешь туда-сюда, красуешься перед всеми. Ты ещё переложил свои обязанности на другого человека, не доведя их до конца, а теперь разговариваешь в алтаре, да так, что тебя в храме слышно!»
От этих слов у меня внутри всё сжалось. Было больно и обидно. Оставалось только извиниться и дальше тихо стоять в уголке. Хотелось вообще уйти из алтаря. А зачем мне быть там, где подобное отношение? Да, брался за всё подряд. Да, красовался. Но один раз в год нельзя что ли?
Вечером я поделился своими рассуждениями и непониманиями с папой. А он мне сказал: «Какая разница, раз в год или один раз в жизни? Ты находишься в алтаре и служишь Богу, а не собственному имени. Вот тебя Господь и смирил. Поэтому не думай ничего дурного и оставайся в алтаре дальше».Преподобный Макарий Великий говорил: «Господь знает немощь человеческую, что человек быстро превозносится; потому останавливает его, и попускает ему быть в постоянном упражнении и волнении».
Гордыня уничтожает всякую добродетель. Если до неё ты стремился послужить людям и Богу, то под её влиянием уже делаешь вид, что служишь кому-то, а на самом деле смотришь на себя в воображаемое зеркало и восхищаешься. Как сказано в Псалтири: «Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему дай славу, ради милости Твоей, ради истины Твоей».
Автор: Илья Муромский
Все выпуски программы Частное мнение
«Весна духовная»
Поделиться
Фото: Aleksei Zaitcev / Unsplash
Так вышло, что в нашей семье первой воцерковилась старшая дочь, Даша. В 14 лет начала она петь в церковном хоре — а я в то время лишь изредка заходила в храм свечку поставить. И представления о Великом посте у меня были самые поверхностные: мяса есть нельзя, яиц нельзя, сыра тоже... Ничего животного происхождения! Это вызывало у меня лишь недоумение: и так-то живём небогато, есть еда — и хорошо, а тут ещё ограничения какие-то... Непонятно, зачем, и вообще — тоска. Даша тем временем начала поститься и отказываться от омлета на завтрак, предпочитая кашу на воде.
Но однажды воскресным утром она ушла в храм, а мне оставила открытку на кухонном столе. Это был очень красивый, яркий картонный прямоугольник: на тёмном фоне — берёзовая ветка со свежими весенними листьями. И слова курсивом: «Великий пост — весна духовная». Сначала моё внимание привлекла, конечно, картинка. Увидеть, пусть на открытке, весеннюю зелень, когда за окном так промозгло и снежно, — уже радость. А потом я задумалась над надписью... Так значит, Великий пост — это не про еду?
С тех прошло много лет. Даша давно уже управляет двумя хорами — церковным и народным. А мне всё ещё помнится то далёкое утро, когда я начала понимать: Великий Пост — это движение к свету, к обновлению, к вечной жизни с Богом... И та берёзовая веточка — помнится.
Текст Натальи Разувакиной читает Алёна Сергеева.
Все выпуски программы Утро в прозе
11 февраля. О России и Церкви
Поделиться
9 февраля Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл совершил Божественную литургию в новоосвященном храме в честь иконы Божией Матери «Отрада и Утешение» на Каховке в Москве.
В своём первосвятительском слове по окончании богослужения Святейший Патриарх говорил о России и Церкви.
В истории Церкви не должно быть времен, которые бы мы назвали передышкой, отдохновением. И это наше время, которое внешне представляется очень благополучным. Это не время отдыха и не время расслабления. И в первую очередь я бы хотел, чтобы меня услышали, а многие услышат, и наш епископат, и наше духовенство, и наши монашествующие, и наш благочестивый народ, особенно те, кто является активом в приходах, в епархиях и поддерживает добрые начинания Церкви.
Наша молитва сегодня особенно об Отечестве нашем, которое вошло в очень непростой период своей истории. Мы молимся об этом и говорим: «Многие ополчишася на нас». Я уже об этом говорил неоднократно, еще раз подчеркнул. Ополчились не из-за того, что мы кому-то угрожаем войной или еще чем-то. Нету ничего этого. А за что ополчились? Вот я иногда спрашиваю западных коллег, за что? Ну ясно, если бы мы были бы совсем-совсем другие. Другая бы внешность, другая бы культура, другая бы история. Но мы же часть этого просвещенного мира. В чем дело? Мы же такие. А нам говорят, нет, вы внешне такие. А если вас копнуть, совсем не такие. И они правы. Потому, что там от Бога отказались и строят благополучие свое без Бога, а Россия будучи современным, развитым в научном, в техническом отношении Государством, идет этим путем, где соединяется как бы и вера, и знания, и современная культура с религиозностью современного человека.
Все выпуски программы Актуальная тема
