Погожим летним утром Максим Плушков со своим сыном Прокопием отправился работать в поле. А вернулся – неся на руках его бездыханное тело:

МАКСИМ:
- Мать, да не голоси ты так, жив наш Прокопушка, жив! Простѝ меня, Христа̀ ра̀ди, не доглядел!
ЖЕНА МАКСИМА:
- Господи, помѝлуй!!! Максим, неси скорее лед! Как это получилось!?
МАКСИМ:
- Сам не пойму… Мы уже собирались обедать, как вдруг небо потемнело, прогремел гром, и молния ударила совсем рядом. От испуга Проко̀пий упал с лошади…
КРИК С УЛИЦЫ:
- Максим, что с Прокопием?
МАКСИМ:
- Ударился о землю! Живой, но без сознания.

Вскоре, вся деревня собралась возле дома Максима, чтобы помолиться о мальчике. После общей молитвы Прокопий очнулся, но вел себя как безумный – рвал на себе одежду и бился о землю. Тогда родители отвезли несчастного отрока в Вятский Успенский монастырь, где по молитве настоятеля он исцелился.

С семнадцати лет Прокопий служил псаломщиком в церкви, но прослышав, что родители хотят его женить, оставил всё и ушел в Вятку.

Тут он стал проводить жизнь весьма странную с житейской точки зрения: целыми днями ходил по городу, казалось бы, без особой цели. Одежду он носил рваную и грязную, спал на церковной паперти или на куче навоза. Кроме того, Прокопий перестал разговаривать, и со всеми людьми общался теперь лишь при помощи знаков.

Только его духовник, священник Иоанн Колачников, знал, что обходя город, Прокопий молится у каждой церкви и за каждого встреченного человека, что неопрятный вид его свидетельствует лишь о том, что святой больше заботится о небесном, чем о земном, и знаками Прокопий разговаривает не по безумию, а потому что взял на себя подвиг молчания. Таких людей Церковь издавна называла юродивыми Христа ради.

Горожане стали примечать, что в Вятке появился необыкновенный нищий, который все поданное ему раздает другим, и, кажется, даже сам оказывает милостыню городу.

ГОРОЖАНИН:
- Кум, а кум, смотри, Прокопий идёт. Третьего дня он был у меня, я в горячке лежал. Так он меня обнял, приподнял с кровати, и ласково так засмеялся – с тех пор и оставила меня лихорадка. Я как заново родѝлся!
КУМ:
- Это повезло тебе! А вот у меня в начале поста̀ тесть занемо̀г. Да ты знал его, Пота̀пыча-то! Позвали Проко̀пия, стол накрыли, ча̀рку поднесли, все честь по чѐсти. А он угощаться не стал, а прямо в сеня̀х-то причита̀ть и начал. Так и схоронили тестя на Крестопокло̀нной.
ГОРОЖАНИН:
- Неу̀жто Прокопий виноват в том, что у тебя сро̀дственник умер?!
КУМ:
- А зачем же он его живого будто мёртвого опла̀кивать стал?
ГОРОЖАНИН:
- Божья воля ему открыта, бара̀нья твоя голова! Знал он зара̀нее, что умрет твой тесть, вот и давал вам понять, что пора тѐстю душу к Суду̀ готовить, от грехов очищать.
КУМ:
- Ну, мы свящѐнника позвали, все честь по чѐсти. Цѐльный час он больного исповѐдовал. Зашли мы потом в комнату – а Пота̀пыч весь такой светлый лежит, как на Пасху сияет. Прощения у меня попросил, вот ведь какое дело. Многое промѐж нами было, но я всё ему простил…
ГОРОЖАНИН:
- Видишь? А говоришь, зря Проко̀пий приходил…

Предсказывал святой и большие пожары, и приезд в город налоговых сборщиков, и освобождение узников из тюрем. Сам Вятский градоначальник привечал Прокопия в своем доме, дарил красивую тёплую одежду, которую, впрочем, юродивый сразу же рвал и пачкал. Вскоре все горожане стали почитать этого грязного бродягу как покровителя своего города.

Узнал Прокопий заранее и о своей собственной смерти. Утром, побывав в храме, он отёр все тело снегом, готовя его в последний путь. Потом встал на колени под городской башней и стал молиться. Так и нашли его люди – стоящим на коленях, с руками, сложенными на груди крестообразно.