У нас в гостях был историк, специалист научного сектора исполнительной дирекции Российского Военно-Исторического общества Константин Пахалюк.
Разговор шел о причинах начала Первой мировой войны, почему Россия вступила в конфликт, и о том, каковы были основные последствия этой войны.
— Вопрос здесь несколько иной. Мы должны разделять — это нормально в социологии, в исследовании наций, множество литературы написано, — между сознанием традиционным, в нашем случае крестьян, и сознанием современным, модернистским — образованной интеллигенции.
В. Емельянов
— То есть горожане — интеллигенция, и крестьяне — село.
К. Пахалюк
— Да. Мыслят и воспринимают себя и свою страну несколько по-разному.
В. Емельянов
— Как и везде, как и всегда.
К. Пахалюк
— Да, как и везде, как и всегда. И Россия в данном случае тоже…
В. Емельянов
— И сегодня тоже.
К. Пахалюк
— Сегодня разница несколько меньше, по крайней мере, благодаря средствам массовой информации.
В. Емельянов
— Ерунда полная. Совершенно разные люди — горожане и…
К. Пахалюк
— Я не говорю о том, что разные, мы несколько об иных вещах. Все мы разные. Вот как бы объяснить? Такой момент — разница всегда есть между всеми. Но всегда есть при этом нечто общее. И на чем делать акцент — общее или разница — вот эта проблема. Как осмыслять, что на территории Малороссии говорят на своем говоре — это просто говор или это отдельно, уже украинцы?
В. Емельянов
— Язык называется «суржик».
К. Пахалюк
— А вот украинцы говорят — нет, это отдельный народ, у нас есть украинский народ. Сначала появляется интеллигенция, которая это придумывает, потом объясняют то, что мы отдельный народ. Разница между жителем Киевской губернии или под Брянском в селе, она не такая уж большая, она, может, и минимальная.
В. Емельянов
— Я соглашусь.
К. Пахалюк
— Вот где эту границу провести? Это всегда проблема. Когда мы говорим о нации, диалекте…
В. Емельянов
— Костя, здесь еще вот в чем проблема — а кому надо проводить?
К. Пахалюк
— Вот в том-то дело — и кому надо в том числе.
В. Емельянов
— Понимаете, в чем дело. Вот люди-то — как вы говорите, украинская какая-то часть и вот рядом Белгород совсем, — они-то эту границу для себя не проводят. Они ходят с мешками, с сумками — к теще, к зятю, к дочке туда-сюда. Но, кому надо проводить эту границу?
К. Пахалюк
— Я бы сказал даже больше. Именно во второй половине 19-го века, особенно начиная с Александра III, как раз таки у нас в России начинаются активные усилия по строительству, по конструированию, созданию российской нации — осознанию, что мы именно русские. Не только Православие, не только монарх, но и то, что наш монарх русский, он опирается на эту нацию.
В. Емельянов
— Я хотел бы здесь подискутировать. Российская нация — это такая же аберрация, как советский народ. Что такое российская нация? Объясните мне, пожалуйста. Я не понимаю.
А. Пичугин
— Новая общность. «Советский народ гудел от Москвы до окраин», — я помню стихотворение.
В. Емельянов
— Это про советский народ. А про российский народ есть тоже такие строки?..
А. Пичугин
— Но это уже было написано в российский период…
В. Емельянов
— Я не понимаю, что такое российский народ? Что такое российская нация? Я не понимаю, что это такое?
К. Пахалюк
— Вы задаете тот же вопрос, который задают практически все нормальные люди по той причине…
А. Пичугин
— Что нас цементирует в итоге?
К. Пахалюк
— Смотрите, я, поскольку оставаясь все-таки в научном поле, скажу так. Небольшой экскурс. Идея нации, она восходит, по крайней мере актуальной становится в годы Великой французской революции, конец 18-го века, и предполагает о том, что политические и культурные границы сообщества должны совпадать. И о том, что политик говорит не от лица того, что «я царь, у меня отец был царем, и Бог меня поставил править», а говорит о том, что «я вами правлю, потому что я представитель вот этой нации, вот этого единства». Что класть в основу этого единства — это вопрос следующий. Можно в его основу класть принцип гражданства — гражданская нация, как во Франции. Можно класть этнический или языковой принцип — это уже вопрос конкретной исторической ситуации в той или иной стране.
В. Емельянов
— Мы какой кладем вопрос? Прошу прощения за бедность речи.
К. Пахалюк
— Сегодня или когда?
В. Емельянов
— Сегодня.
К. Пахалюк
— Сегодня в основу российской нации, по крайней мере при Ельцине, пытались положить гражданский принцип. Это не удалось. Единственно актуальное, когда говорят нация — кладется этнический принцип, который ведет к, скажем так, не очень хорошим последствиям для нашей страны, учитывая ее многоэтнический состав.
В. Емельянов
— Ну, подождите. Скажем, в многоэтнической стране Америке ничего такого страшного не происходит.
К. Пахалюк
— Потому что там гражданская нация.
В. Емельянов
— А у нас нет гражданской нации?
К. Пахалюк
— У нас нет. У нас пытались — у нас не проходит, по той причине, что… Кстати, советская нация так же была гражданской. Но у советской нации были достижения — космос, великая победа, социальное государство и т.д. И это, по крайней мере, еще заставляло многих верить. Вот что позитивного вкладывается в российскую нацию — вот это не очень понятно.
А. Пичугин
— Константин Пахалюк — историк, научный сотрудник Российского военно-историчес
К. Пахалюк
— Да, я тоже об этом подумал.
В. Емельянов
— Жаль. Я хотел бы продолжить про наше сегодняшнее время, потому что это всегда интересно. Но вернемся к Первой мировой, коли мы с нее начали. А вот давайте, знаете, в каком контексте. А мы-то, что мы можем сегодня, почти уже в 2017-м году? Посмотрите — сколько лет прошло. Мы с вами ровесники, для нас эта Первая мировая война — это, вообще, так далеко. А что нас… Вот есть какой-то мосточек, что нас связывает? И мы какие выводы должны для себя сделать? Может быть, что-то, чтобы не повторить чего-то? Или наоборот?
К. Пахалюк
— Когда историк смотрит на историю Первой мировой войны, он пытается прежде всего разобраться в этих событиях. Когда задается вопрос о выводах — это то, что на Западе называется «паблик хистори». У нас это публичная история, то есть историческая экспертиза — это две разные плоскости.
В. Емельянов
— Я предлагаю назвать это хорошим русским словом — рассуждения.
К. Пахалюк
— Рассуждения, да. Но в данном случае я привык все-таки к более конкретным и точным терминам. Если мы говорим об истории Первой мировой войны именно в этом ключе, во втором, то, понятное дело, что это выборочный взгляд на историю. И продолжая говорить в этом плане, я могу лишь обратить внимание на некоторые процессы, которые мне кажутся интересными. Это не значит, что всё, что я скажу дальше, отражает всю историю Первой мировой войны. Но есть несколько важных интересных моментов.
В. Емельянов
— Давайте.
К. Пахалюк
— Например, такая вещь, кстати, ныне тоже актуальная — как шпиономания. Когда начинается война и говорят о том, что вот немцы предатели. А кто такой немец? А вот императрица немка — она из Германии.
А. Пичугин
— Ходили же тогда разговоры относительно Александры Федоровны.
К. Пахалюк
— Ходили, и много ходило разговоров. И то, что она уже была православная и была абсолютно русская по своему сознанию и православная — всем было плевать. Она немка, она происходит из Германии.
А. Пичугин
— И шпиона Распутина припоминали.
К. Пахалюк
— И шпиона Распутина. И генерал Ренненкампф — предатель, потому что фамилия немецкая. Что стоит за этой логикой? За этой логикой стоит расизм, по большому счету. Если вы считаете, что…
А. Пичугин
— Бытовое сознание, скорее.
К. Пахалюк
— Оно же — расизм. Расизм может включать в себя…
В. Емельянов
— Ничего себе! Бытовое сознание — расизм. Я не знал, что можно знак тождества поставить.
А. Пичугин
— Бытовое сознание вполне себе может включать и расизм, и шовинизм, и всё что угодно.
К. Пахалюк
— Если вы считаете, что человек является немцем, потому что у него есть кровь немецкая и что это определяет его поведение, и если вы считаете его предателем на основании того, что у него немецкая кровь…
В. Емельянов
— То я заблуждаюсь.
К. Пахалюк
— То да, заблуждаетесь. С научной точки зрения это — расизм. Вот эта идея страну погубила тогда. Это был один из таких камней в будущую революцию. Другой момент — я уже сказал по поводу отъема собственности. Скажем так, тоже первый шаг к дальнейшим переделам крестьянским, уже более кровавым — 17-го и 18-го годов. Более того, здесь тоже момент такой политический. 16-й год, когда, казалось бы — победа, Брусилов и прочее, но общество-то к тому времени уже разочаровалось в стране. Оно разочаровалось даже не в стране — в армии, в царе, в том, что возможна победа. Вот мы так идем, вкладываемся, вот, казалось бы, хорошие солдаты, мы сражаемся, и вдруг нет победы. Люди ждали, что если Брусилов, то должно быть как-то ярко всё, громко — мы уже сразу через три дня кавалерийским рейдом входим в Вену, потом в Берлин — таких побед ждали, громких. Когда их не видели, начали разочаровываться и говорить о том, что царь дурак, генерал дурак, все дураки, управлять не умеют. И под эту идею как раз таки решила проявиться тогдашняя оппозиция. Я не хочу называть слово «либеральная», потому что она…
В. Емельянов
— Сейчас не модно это или что?
К. Пахалюк
— Нет, потому что сегодня либерализм противопоставляе
А. Пичугин
— Давайте мы не будем играть в эти игры.
К. Пахалюк
— Оппозиция в виде Гучкова, октябристов, и Милюкова, кадетов, которая ввиду ухудшения ситуации в Петрограде решила — а почему бы не перехватить власть? Они искренне верили, что они смогут эту власть удержать и привести к победе, но не понимали… Такой момент, кстати: Милюков в 18-м году уже это признал, он уже это понял — что не надо было перехватывать власть, нужно было подождать до победы, не нужно было идти на подобные авантюры. Нельзя ставить свое личное в период конфликта, тяжелого конфликта, выше общественного. То есть он это признал потом — свою политическую недальновидность
В. Емельянов
— А надо было в концлагере?
К. Пахалюк
— Либо в крестьянские семьи…
А. Пичугин
— Никто еще не знал, что это такое.
К. Пахалюк
— …как рабочие руки. Ну, мужики на фронте, нужно же, чтобы кто-то работал. Логично? Логично.
А. Пичугин
— А как их потом возвращали?
К. Пахалюк
— Это уже отдельная история. Хитрость в чем? Смотря, как еще он в этой рабочей семье живет. Мужика нету, он на работе, в постели с этой женой. Соседи пишут мужику на фронт. И подобных моментов несправедливости
А. Пичугин
— Насколько же сдала, простите, советская система в 60-е годы, когда во время малоизвестных восстаний — Новочеркасск самое известное из них, — там и Александров, и чего только не было. Когда стреляли — и в матерей, и в детей, и в отцов. Насколько спустя 40-45 лет сдала система?
К. Пахалюк
— Но система-то не сдалась, с точки зрения системы. Она-то как раз была крепче, потому что система должна уметь купировать и подавлять протест, а иначе она не система. Но это жестко звучит. Конечно, лучше всего купировать и подавлять протест не расстрелами. Но к чему я вел-то. Когда начинается это бурление в том же самом Петрограде, позиция царя: Петроград, Москва — это всего лишь две точки на карте моей большой страны. Мало ли кто меня не любит — другая страна, и меня все любят. Первая ошибка. Второй момент — охранка. Еще в декабре 16-го года докладывает о том, что есть недовольство, недовольство растет. Но недовольство имеет экономическую основу. Здесь не поспоришь — никаких политических лозунгов при этом не выдвигается. Если не выдвигается, то эти всякие эсеры, большевики — их особо не поддерживают. А поскольку этот… А вот дальше очень интересная мысль: поскольку этот процесс брожения никем не управляется, следовательно революция невозможна. Декабрь 16-го года. Через 2 месяца…
А. Пичугин
— Февраль 17-го.
К. Пахалюк
— Февраль 17-го.
В. Емельянов
— Она стала управляться.
К. Пахалюк
— Она не стала управляться, она просто разрослась до тех моментов, когда система вообще рушится. И другие начали перехватывать. Февральскую революцию не создавали ни Гучков, ни Милюков.
В. Емельянов
— Это понятно.
К. Пахалюк
— Они в мусорную корзину истории отправились через 2 месяца после этой революции.
В. Емельянов
— Это к нам уже немножко ближе, это мы всё знаем. Константин, вот у нас совсем немного времени остается до завершения нашего замечательного разговора. Вот, смотрите, 14-й год, слава Богу, миновали. Вот впереди у нас 17-й год. Я, честно говоря, немножко иронически к этому отношусь, понятно, что ничего такого не произойдет. И понятно, почему. Но мне хотелось бы вас вот о чем спросить: какие параллели проходят через вот эти 100 лет, чего нам стоило бы опасаться, а к чему стоило бы прислушаться? К тем ошибкам, которые мы совершили тогда, 100 лет назад, которые не стоит совершать сегодня?
К. Пахалюк
— Прежде всего, я бы сказал так: любая параллель, она всегда условна. Это не мышление историка и человека из науки, это…
В. Емельянов
— Это мышление журналиста — я понимаю.
А. Пичугин
— Я с вами не согласен.
К. Пахалюк
— Скажем так, такие вопросы очень часто задают, и я не очень люблю на них «вестись», потому что…
В. Емельянов
— А я вас не «веду», я вас спрашиваю.
К. Пахалюк
— Я бы сказал так. Прежде всего, что для России важно сейчас — это, прежде всего, умение договариваться. То есть переговорный процесс. И дальше демократия.
В. Емельянов
— Внутри себя договариваться или вне?
К. Пахалюк
— Прежде всего внутри.
В. Емельянов
— Мне тоже кажется, что внутри себя, в первую очередь.
К. Пахалюк
— Потому что, что такое — в данном случае уйду в политологию — демократия? Этимология слова — это власть народа. Но это этимология. Теорий демократии много, но одна из таких, как мне кажется, интересных, ее предложил, кстати, отечественный ученый Сергеев Виктор Михайлович. У него была прекрасная книжка «Народовластие на службе элит». Он говорил о том, что демократия — это переговорный процесс, в который входят люди, которые пытаются согласовать свои интересы, решить те или иные вопросы. Если вопрос затрагивает принятие решения, то, по крайней мере, вас должны спросить и учесть ваше мнение. Как он выстраивается — это было всегда по-разному. В Древней Греции по-одному, в Венецианской республике в Средневековье по-другому, там тоже была демократия, но своя. В Америке по-третьему, в Европе по-четвертому. Но вот именно идея вот этого умения вести переговоры, слышать и находить консенсус и уважение к процедуре. Вот есть у нас русское слово «думать». В Европе парламент, Дума — парламент, парламент — «парле» — «говорить». У них акцент на процедуре, первична процедура — сначала мы должны договориться о том, как делать, а потом делать.
В. Емельянов
— А у нас?
К. Пахалюк
— А у нас как? Как с земскими соборами еще в 17-м веке — что значит представители от народа? Вот кого поймали, того посадили — вот он вам народ.
А. Пичугин
— В итоге всё смешалось.
В. Емельянов
— А я бы еще хотел добавить: а давайте попытаемся просто, попробуем, ну хотя бы сегодня вечером или завтра утром, услышать друг друга. Просто послушать и услышать, что человек хочет сказать. Не просто кивать: «Да-да, вот женщина, дайте ей чек в кассу». А просто услышать, и, может, нам что-то откроется? Что-то глубинное? Спасибо большое. У нас сегодня в гостях был историк Константин Пахалюк. Он же представляет Российское военно-историчес
К. Пахалюк
— Спасибо!
В. Емельянов
— Программу «Светлый вечер» для вас провели Владимир Емельянов…
А. Пичугин
— Алексей Пичугин. Спасибо, будьте здоровы!
В. Емельянов
— До новых встреч!
Послание к Римлянам святого апостола Павла

Рембрандт. Апостол Павел в темнице. 1627
Рим., 114 зач., XIV, 9-18.

Комментирует священник Дмитрий Барицкий.
Как поступить со своим близким, если в его представлениях о жизни есть то, что меня не устраивает? Как заставить его изменить свои взгляды? Ответ на этот вопрос находим в отрывке из 14-й главы послания апостола Павла к Римлянам, который звучит сегодня за богослужением в православных храмах. Давайте послушаем.
Глава 14.
9 Ибо Христос для того и умер, и воскрес, и ожил, чтобы владычествовать и над мертвыми и над живыми.
10 А ты что осуждаешь брата твоего? Или и ты, что́ унижаешь брата твоего? Все мы предстанем на суд Христов.
11 Ибо написано: живу Я, говорит Господь, предо Мною преклонится всякое колено, и всякий язык будет исповедовать Бога.
12 Итак каждый из нас за себя даст отчет Богу.
13 Не станем же более судить друг друга, а лучше судите о том, как бы не подавать брату случая к преткновению или соблазну.
14 Я знаю и уверен в Господе Иисусе, что нет ничего в себе самом нечистого; только почитающему что-либо нечистым, тому нечисто.
15 Если же за пищу огорчается брат твой, то ты уже не по любви поступаешь. Не губи твоею пищею того, за кого Христос умер.
16 Да не хулится ваше доброе.
17 Ибо Царствие Божие не пища и питие, но праведность и мир и радость во Святом Духе.
18 Кто сим служит Христу, тот угоден Богу и достоин одобрения от людей.
Религиозные традиции иудеев и язычников времен апостола Павла накладывали на людей огромное количество ограничений. Жизнь правоверного иудея была регламентирована массой формальных правил и предписаний. Чётко было прописано, что можно было употреблять в пищу, а что нет. Какую работу в какие дни можно совершать, какую запрещено. С кем можно общаться, кого следует избегать. Другими словами, существовал готовый сценарий для каждой бытовой ситуации. У язычников была другая крайность. Если иудеи изнывали под бременем закона, то они томились от духовного рабства. Беснования, одержимости, разного рода безумия, буйства и помешательства были нормой их жизни. Мир язычников был полон враждебных и равнодушных к человеку сил. И для того, чтобы найти защиту от них, они были вынуждены обращаться к этим же силам на невыгодных для себя условиях. Одним словом, дьявол держал их за горло и не давал продохнуть.
На этом фоне христианство было глотком свежего воздуха. С одной стороны, оно освобождало человека от рабства демонам, от страха перед неведомыми силами, в руках которых люди были подобны безвольной и беспомощной тряпичной кукле. С другой, оно дарило свободу от состояния вечного стыда и чувства вины за то, что ты опять не исполнил какой-то очередной ритуал, забыл о каком-то обычае или обряде, или нарушил какое-то предписание устава. Однако не всё так просто. Ведь сознание людей меняется не мгновенно. Поэтому те, кто приходили в Церковь из язычества и из иудаизма, тащили с собой целый ворох суеверий, предрассудков и страхов прежней жизни. Так, из прозвучавшего отрывка мы знаем, что многие из них с особым пиететом относились к ограничениям в еде. Им казалось, что пища, особенно мясная, может осквернить человека. И если воздерживаться от неё, это приблизит к Богу. А потому чрезмерный акцент они делали на строгой аскезе.
Для тех верующих христиан, которые уже на своём опыте прочувствовали, что такое христианская свобода, это выглядело странным, но не более. Проблема в другом. Возможно, на совместных трапезах они ели те продукты, которые ревнители считали нечистыми. Отсюда начинались споры, нестроения, претензии. По этому поводу и звучат слова апостола Павла, которые мы услышали. С одной стороны, он напоминает недавно пришедшим в Церковь о той свободе, которую подарил людям Христос. С другой, он призывает тех, кто вкусил эту свободу, не бравировать ей перед собратьями, которые ещё немощны в своей вере. То есть перед теми, кто ещё частично живёт по своим старым представлениям. Ведь они могут смутиться и просто отойти от Церкви и Спасителя. Поэтому Павел и говорит: «Не губи твоею пищею того, за кого Христос умер».
И, наконец, обращаясь ко всем, апостол напоминает, что Царство Божие не есть результат точного исполнения ритуалов и обрядов. Его непосредственной причиной не является строгое соблюдение формальных правил и предписаний. Главное условие приближения Царства — когда мы понуждаем себя поступать с ближними по любви. То есть стараемся снисходить к их немощам, даже если их обычаи и уклад жизни нам непонятны, а, возможно, и неприемлемы. Поэтому и начинает своё слово апостол с напоминания о том, чтобы мы не судили друг друга, но сосредоточились на работе над собой. Именно за такое расположение души Бог даёт нам Духа Святого, Который, по словам Павла, дарит нашей душе праведность, мир и радость. Открывает для нас Царство Небесное.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
Поддержать программу «Помощь семье»

Фонд «Настенька» помогает тяжелобольным детям со всей России, которые проходят лечение в Москве, а также их близким. В том числе, оплачивает проживание в столице и проезд до больниц и обратно домой.
13-летний Максим и его семья тоже получают поддержку фонда. Живут они в небольшом селе в Ставропольском крае. Два года назад их мирную жизнь и радость от появления второго ребёнка развеяла новость о болезни Максима. Подросток жил активно и чувствовал себя прекрасно. А потом внезапно стал хромать. На осмотре у врача выяснилось, что у ребёнка — опухоль в ноге.
Затем последовало долгое лечение в Москве: курсы химиотерапии, операция на левой ноге и установка протеза. Когда настало время забирать Максима домой, в Ставрополье, у родителей возникли финансовые сложности с покупкой авиабилетов. В тот момент на помощь им пришёл фонд «Настенька».
Как правило, почти все ресурсы семей, в которых тяжело болеют дети, уходят на оплату дополнительных лекарств и анализов. Поэтому поддержка в виде покупки авиабилетов для многих родителей так важна.
Сейчас Максим дома. Для него огромное счастье быть снова вместе с родными. Он набирается сил и с радостью играет с младшей сестрой. Малышка весело командует: «Беги!» и Максим делает вид, что убегает. А довольная сестрёнка легко его догоняет и крепко-крепко обнимает.
Хотя болезнь отступила, каждые три месяца родители привозят Максима на обследование в Москву. И фонд «Настенька» по-прежнему помогает им с оплатой авиабилетов.
Сегодня и у нас есть возможность поддержать семьи из разных регионов страны. Чтобы они прошли трудный путь лечения и вернулись домой с самой главной в жизни победой. Помочь семьям можно на сайте фонда «Настенька».
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
«Религиозная философия А.С. Хомякова и И.В. Киреевского». Константин Антонов

У нас в студии был заведующий кафедрой философии и религиоведения Православного Свято-Тихоновского Гуманитарного университета, доктор философских наук Константин Антонов.
Разговор шел об известных русских философах 19го века Алексее Степановиче Хомякове и Иване Васильевиче Киреевском, в частности об их размышлениях о Церкви и соборности.
Этой беседой мы открываем цикл из пяти программ, посвященных русским религиозным философам 19 века.
Ведущий: Константин Мацан
Все выпуски программы Светлый вечер