Часть 1

Святитель Спиридон Тримифунтский родился в конце третьего века на острове Кипр. Известно, что он был пастухом, имел жену и детей. Все свои средства он отдавал на нужды ближних и странников. После смерти жены Спиридона избрали епископом кипрского города Тримифунт. По свидетельству церковных историков, святитель Спиридон принял участие в Первом Вселенском Соборе в триста двадцать пятом году. Он вступил в спор с защитником арианской ереси. Основатель этой ереси, пресвитер Арий, считал, что Иисус Христос - лишь посредник между Богом и тварным миром, а не Сын Божий. Простая и яркая речь Спиридона смогла переубедить его оппонента. Тот признал свою неправоту и принял святое Крещение. На том же Соборе епископ Спиридон обосновал догмат о Единстве Святой Троицы. О святителе Спиридоне вспоминают не только как о блистательном проповеднике и богослове, но и как заботливом пастыре. По преданию по его молитвам засуха сменялась дождем, а больные - исцелялись. Частицы мощей святителя покоятся на острове Корфу и в Риме.

Часть 2

Святитель Спиридон Тримифунтский жил в четвертом веке на Кипре. Долгое время он был простым пастухом, но после смерти супруги его за благочестие и добросердечие избрали епископом. О святителе рассказывают, что однажды он зашел в пустую церковь и начал литургию. Провозгласив «Мир всем», он и диакон услышали как сверху раздалось множество голосов, отвечавших, как это принято на богослужении «И духови твоему». Всякий раз, как это требовалось, невидимый хор пел «Господи, помилуй». Привлеченные доносившимся из церкви необычным красивым пением, к ней поспешили находившиеся поблизости люди. Но когда они вошли внутрь, то не увидели никого, кроме епископа Спиридона с немногими церковными служителями. Известен также рассказ о том, как воры решили похитить овец святого Спиридона. Глубокой ночью забрались они в овчарню, но тут же оказались связанными невидимой силой. Когда настало утро, святой, помолившись, развязал разбойников. Он долго уговаривал их оставить беззаконный путь. А потом, подарив по овце и отпуская их, ласково сказал: «Пусть же не напрасно вы бодрствовали».