Сейчас в эфире

Ваш браузер не поддерживает HTML5 audio

«Православная школа сегодня». Протоиерей Дмитрий Григорьянц

Беседа из цикла про образование, который Радио ВЕРА организует совместно с образовательным проектом «Клевер Лаборатория», который объединяет учителей, руководителей школ и детских садов, родителей и всех тех, кто работает с детьми и занимается их духовно-нравственным развитием.

У нас в гостях был настоятель Филаретовского храма города Лобня, директор и духовник православной гимназии во имя Святителя Филарета Московского протоиерей Дмитрий Григорьянц.

Разговор шел о том, чем отличается обучение в православных школах по сравнению со светскими, а также о том, как помочь ребёнку приобрести важные для жизни навыки и определиться с будущей профессией.

Ведущие: Константин Мацан, Кира Лаврентьева.

Константин Мацан:

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Здравствуйте, уважаемые друзья. В студии у микрофона моя коллега Кира Лаврентьева.

Кира Лаврентьева:

— Добрый вечер.

Константин Мацан:

— Я Константин Мацан. Сегодня, как всегда, в этом часе, мы будем говорить об образовании. Эти беседы мы организуем совместно с образовательным проектом «Клевер Лаборатория», который объединяет учителей, руководителей школ и детских садов, родителей и всех тех, кто работает с детьми и занимается их духовно-нравственным развитием. И сегодня у нас в гостях протоиерей Дмитрий Григорьянц, исполняющий обязанности руководителя сектора православных образовательных организаций Синодального отдела религиозного образования и катехизации, настоятель Филаретовского храма города Лобни, директор и духовник православной гимназии. Добрый вечер.

Протоиерей Дмитрий Григорьянц:

— Добрый вечер.

Кира Лаврентьева:

— Отец Дмитрий, ну, как вы поняли, мы будем сегодня, конечно, говорить об образовании, и, честно говоря, когда я шла на программу, в моей голове был целый калейдоскоп прекрасных вопросов, с которых хотелось начать этот разговор, о том, что такое православное образование, на ваш взгляд, чем оно отличается существенно от образования светского, о том, как выбрать профессию, ну и обо всем, о чем мы говорим всегда в этом цикле. Но! Все пошло совершенно не так, когда вы сказали, что у вас семь, семь, дорогие наши слушатели, детей. В принципе, для священнослужителей это, конечно, может быть, и не очень удивительно, но для меня очень, потому что отец Дмитрий очень молодо выглядит, дорогие наши слушатели. В этом цикле программ у нас нет видеосъемки, но вы можете поверить мне на слово. И в свете этого я вот о чем хочу вас спросить, о том, что болит. Ведущий же спрашивает, конечно же, что болит у него самого. Что вы делаете с подростками? Сейчас объясню, почему именно я это спрашиваю. Потому что, когда в наше время мы росли, как-то было проще, как мне кажется, хотя, понятно, что деревья были большими и всё такое, но было проще, потому что не было такого обилия информации, мы об этом говорим каждую программу, так сильно не внедрялись гаджеты в систему образования, не было телефона у каждого семилетнего школьника или даже меньше того по возрасту ребёнка, не было такого какого-то разнообразия в выборе развлечений у детей. И, честно говоря, я понимаю, что это, с одной стороны, делает детей инфантильными, с другой стороны, в каких-то моментах, конечно, очень сильно отделяет от родителей. И вот я сейчас лично столкнулась с тем, никогда бы не подумала, что я со своими старшими детьми, которые входят, просто влетают торжественно в подростковый возраст, не очень понимаю, как общаться. У меня по этому поводу глубокий кризис, о чем я заявляю во всеуслышание, так сказать. Но, тем не менее, я не могу вас об этом не спросить. Что делать с современными подростками в плане вообще выстраивания их жизни? Они же еще не умеют управлять своим временем. Они при любом удобном случае идут что-то смотреть, читать, лазить в телефоне, общаться с друзьями, а я рву на себе волосы, потому что мне кажется, что мальчик в 11-12 лет должен читать, должен ходить в театры, смотреть интересные фильмы. У него очень познавательный возраст, и мне жалко его возраст. Вот что будет дальше? Отец Дмитрий, там будет вообще какой-то просвет или это все? Мои дети станут серой массой, порослью, и я буду, не дай Бог, очень горевать по этому поводу,

Протоиерей Дмитрий Григорьянц:

— Просвет будет, начать мне хотелось бы, наверное, тогда свой ответ с того что мне повезло в этом плане, у меня старший ребенок сейчас в Рязани в ВДВ, на втором курсе в Рязанском училище. И вот и с ним как-то так сложилось, что он поступил в Суворовское в шестом классе. И, в общем-то, его период взросления прошел не совсем на наших глазах, прошел там. И как-то они там все это пережили. Единственное, что такое радостное было, это... Когда он приносил присягу, он пришёл к маме со словами то, что я очень сильно благодарен вам за то, что вы в меня вложили. Вот. Мне повезло то, что следующий ребёнок у меня дочь была. Дочь, она послушная. С девочками проще. Да, она такая очень усидчивая и целенаправленная. Она знает цель и к ней двигается. Вот. Следующий ребенок, это третий, Сережа, мой сын. Вот он как раз тот самый подросток, про которого так вот нужно сказать.

Кира Лаврентьева:

— Про которого мы так подробно рассказываем.

Протоиерей Дмитрий Григорьянц:

— У него сейчас одиннадцатый класс заканчивается. Единственное, что мне хочется сказать, такой основной совет — это терпеть. Знаете, их надо потерпеть, наших детей. Вот мы в них, на самом деле, вкладываем. Вот есть период, когда ребёнок родился, и с 0 до 12, до 11-12 лет родители в него могут вложить. А дальше мы получаем результат того, что мы вложили. Да, из этого результата ещё как-то можно подкорректировать, но уже совсем немного, то есть совсем чуть-чуть этот результат корректируется. Вот дальше возникает такой вопрос, что кто-то должен... я говорю кто-то должен смириться: либо дети должны проявить смирение, если дети не проявляют смирение, смирение должны проявить родители, потому что, когда проявляется смирение и начинает действовать Господь. Вот когда смирения нет, то Господь точно не начнет действовать. А здесь нам необходима Божья помощь. И если бы, конечно, Господа не было, то детей бы наших унесло на страну далече, потому что это все очень-очень сильно манит. Вот эта вот притча о блудном сыне, она же не просто так.

Константин Мацан:

— Какие слова, я прямо себе запишу. Что, когда смиряешься, начинает действовать Господь. Вроде так просто, на самом деле, сколько раз пытался себе, другим, не знаю, в разговорах, в передачах объяснить. Не что-то объяснить, а как-то обосновать, почему смирение так важно. А действительно, вот вы сейчас так просто это объясняете, мне так это понравилось, что очень логично, пока сам пытаешься пространство заполнять целиком, но где Богу войти в него? Ты как бы сопротивляешься тому, чтобы Он действовал, а когда перестаёшь сопротивляться, вот освобождаешь Ему пространство действовать. Знаете, о чём вспомнил? В одной программе один тоже многодетный священник делился таким личным опытом, что вот у меня сейчас две старшие дочери, говорил он, погодки, видимо, заканчивают каждая свой институт с красным дипломом, а сын, не знаю, закончит ли 11 класс, настолько там все печально в школе. И он сказал такую вещь, священник: и в первом случае нет моей заслуги, и во втором нет моей вины, вот вам понятно, о чем он говорит?

Протоиерей Дмитрий Григорьянц:

— Наверное, всё-таки понятно, о чём идёт вопрос. Потому что, действительно, у меня частично похожая ситуация. У меня дочь закончила 9 классов в школе с красным дипломом. Но в 10-й класс ушла в 171-ю школу в Москве при МГУ, чтобы поступить на географический факультет. И я помню её вопрос, в 10-м классе она, что ли, задала, что, папа, а как ты отнесёшься к тому, что я закончу без красного диплома? Я говорю, да нормально. Вообще, нужно сказать, это самая большая проблема в семьях, которая сейчас есть. Это то, что у нас общение между родителями и детьми заканчивается вообще оценками, что было в школе, какие были оценки. В общем-то, родители больше ничего не спрашивают. Когда мы общаемся с нашими подростками, мы вообще про оценки стараемся не говорить. У меня есть один знакомый, который говорил о том, что я вообще со своим ребенком иду отмечать первую двойку. Вот обязательно, как такое... Да, вторая, третья...

Кира Лаврентьева:

— Боевое крещение.

Протоиерей Дмитрий Григорьянц:

— Как боевое крещение, да. Вторая, третья, мы там будем его, конечно, как-то, ну, даже, скорее, не встряхивать, а помочь.

Константин Мацан:

— А если отмечать каждую двойку, то ребёнок будет мотивирован их получать. Но здесь вопрос в чём был? Не то, что оценки, а то, что нет ни заслуги, ни вины. То есть мысль этого священника была в том, что ты влияешь на ребёнка, ты с ним вместе живёшь, ты что-то в него вкладываешь, но на самом деле нет, как я, по крайней мере, его слова понял, чётких алгоритмов, что вот если ты вот так всё делал, у тебя ребёнок будет отличником, если ты делал вот так вот или не делал правильно, он у тебя будет двоечником. Конечно, мы влияем, конечно, от нас многое зависит, но на самом деле меньше, чем нам кажется. Вот такая была мысль, что ты... Ну, живёшь с ним вместе, но настолько много факторов, и его гены, и просто какой-то Божий промысел, и личность, и влияние друзей, что ты можешь очень ограниченно повлиять на то, что с твоим ребёнком происходит именно в плане вот какой-то успеваемости, например, да, и жизненного пути. Если мы какие-то критерии выдвигаем, что вот этот человек успешен, а этот нет, то как впишется в них ребёнок не так уж сильно от тебя зависит.

Протоиерей Дмитрий Григорьянц:

— Мне кажется, мы вообще, ну, не должны говорить по поводу успешности и неуспешности в плане обучения ребёнка. И, в принципе, влияние родителей на детей, оно должно быть... ну, мы должны знать цель, ради чего вообще на ребёнка влиять. Я школьников наших мучаю, педагогов мучаю, родителей мучаю всё время, задавая один и тот же вопрос. Зачем ребёнку учиться в школе? И это то, почему я как-то чуть-чуть пытаюсь перейти на другую тему, потому что мне кажется, что это взаимосвязанные вещи. Мы часто в воспитании своего ребёнка забываем о том, какая цель. Потому что в этой цели, когда мы воспитываем ребёнка, могут быть разные... периоды в этом пути воспитания могут быть разные. Период может быть, когда ребенок совершенно идет вообще в противоположном направлении, тебе кажется, что он должен идти так вот, в твою цель, а ребенок идет совершенно в другую. Вот как девочки там шли примерно, прилежно вот в направлении в таком, а мальчик шел совершенно в другом направлении, но у них у всех одна и та же цель. Вообще, для светских людей я говорю то, что обучение в школе основная цель — это счастье, ребенка нужно научить быть в жизни счастливым, и это означает, что в школе можно переживать много разных проблем, сложностей, в школе можно пройти через некоторые испытания. В школе хорошо, когда ребенок учится общению с другими, ну, и так далее. А для православных людей, кто более воцерковлен, можно говорить более конкретно, мы это счастье называем блаженством. Мы детей готовим к Царству Небесному. Вот, в общем-то, да, как бы это даже, скорее, не то, что готовим, мы это сами туда не знаем, но мы знаем, мы говорим, что, дорогие, вот мы идем вот в это вот направление. Вы можете быть с нами, но мы, когда идём в этом направлении, мы можем, как корабль вот плывёт в каком-то направлении, но его может развернуть шторм, шторм его может унести куда-то в другое совершенно направление, но всё равно потом как... Хочешь, не хочешь, но в этом направлении мы будем двигаться. И опять же таки, вот притчу о блудном сыне я вначале вспомнил. Когда ты идёшь в этом направлении, запросто дети, особенно в современном мире, они, как эти блудный сын, хотят попробовать нечто другое. И нам бы, конечно, всем хотелось бы, чтобы дети не пробовали, но ситуация совершенно по-другому складывается, то есть кому-то необходимо пройти через эти тернии. То же самое у меня была семья, у них сын, ну ему стало 18 лет или 19, он сдал на права, и очень сильно хотел машину, мама в ужасе, что да как. Машину вот мы там с отцом уедем, он сразу же берет куда-то начинает ездить, гонять. Что нам делать? Как быть? Я говорю: а вы ему разрешите купить машину. Ну, у него не так много денег, он вряд ли себе купит какую-то дорогую машину, которая там будет ездить, там, вы не такая богатая семья. Во-вторых, говорю, плюс какой, машину купит, она будет ломаться, он на это все будет вкладывать свои собственные средства, чтобы ее чинить. Вы, говорю, только не участвуйте, вот, она не так много будет ездить. Но самое важное, говорю, что вам нужно сделать, вам необходимо за него молиться. И молиться... Для чего? Чтобы он влетел в какую-нибудь аварию, но не сильно. То есть, если вдруг так вот Господь управит, чтобы не было никаких катастрофических последствий. Потому что это его сразу же отрезвит, и он будет знать вообще, что это не просто так управлять машиной, что это могут быть всякие разные сложности. И семья, слава Богу, услышала. Довольно-таки быстро, на самом деле, это произошло, не знаю, месяц-два. Действительно, выехал на встречку, решил какой-то КАМАЗ обогнать, влетел в аварию. Ну, даже попал в реанимацию. Я считаю то, что здесь по молитвам родителей всё обошлось. И он как-то пришёл в себя, и эта страсть у него закончилась. И когда он пошёл, устроился уже на работу, потом мама рассказывает, устроился на работу, первую зарплату получил, пришел к родителям со словами: дорогие папа, мама, я хочу, чтобы вы поехали в отпуск.

Кира Лаврентьева:

— Какой молодец.

Протоиерей Дмитрий Григорьянц:

— Да, оплатил им отпуск с первой зарплаты. То есть, это же вот это вот движение, вот мы говорим, куда мы двигаемся. И школа, если мы говорим по поводу школьного воспитания, школа должна нам показывать, куда мы двигаемся, и семья, и все вместе, что мы идем к Богу. А да, эта дорога у нас у самих-то не так легко, не так просто получается двигаться. Вот начинается, думаешь, сейчас будешь поститься хорошо, а... Все не так легко. И у детей точно. А у них еще там сложнее. Действительно, там в телефонах информации море.

Константин Мацан:

— Протоиерей Дмитрий Григорьянц, настоятель Филаретовского храма города Лобни, директор и духовник православной гимназии, сегодня с нами в программе «Светлый вечер».

Кира Лаврентьева:

— Отец Дмитрий, ну давайте тогда всё-таки о православном образовании поговорим. В чём оно, на ваш взгляд, принципиально отличается от образования светского? И отличается ли? Давайте уж вообще так, есть ли термин «православное образование»?

Протоиерей Дмитрий Григорьянц:

— Ну, в теории, наверное, конечно, оно должно сильно отличаться от светского образования.

Кира Лаврентьева:

— Чем?

Протоиерей Дмитрий Григорьянц:

— Педагогами. Вот основное, что должно быть, это должны быть другие педагоги. В идеальном мире, где педагог — это где-то водитель ко Христу ребёнка, неважно, светский он педагог или педагог православной школы, он себя весь полностью посвящает ребёнку. В реальном мире то, что сейчас творится, к сожалению, наши педагоги часто в школе настолько сильно загружены рутинной работой, рейтингами, журналами электронными, оценками и так далее, и так далее, что они просто не успевают тебя посвятить ребенку. И часто бывает, что пришел педагог, прочитал урок, лекцию, там задал домашнее задание, и никакого ни общения нету с детьми вообще в принципе. Вот такая ситуация, что он оторван от класса. Мы надеемся то, что, конечно, в православных школах такое редко бывает. Ну, тоже бывает. Но когда в школе чуть меньше занимаются формальными вопросами, чуть больше остается времени на детей. И это всегда дает, на мой взгляд, дает результат. И школу, вот именно православную школу... Знаете, у меня одиннадцатиклассники в прошлом году, которые выпустились, стали... В институты все поступили, и в институтах общаются друг с другом, и другие ребята из других школ они рассказывают о том, что у них там вот столько-то грамот, что они там в таких-то конкурсах участвовали, что у них там столько-то, столько-то всего-всего-всего, что там один наш одиннадцатиклассник сказал: а мы что-то... у нас особых грамот нету, но мы по завету отца Дмитрия счастливые были. Вот и сейчас смотрим даже в институтах вот они все оказались, во-первых, везде поступили, а во-вторых, все оказались на каких-то кто староста класса, ну какие-то ответственные такие места стали занимать, что на них приятно смотреть. Главное то, что они все ну не все, но большинство из них мы видим в храме, которые приходят не каждый воскресный день, но через неделю, через две приходят, и это приятно. Поэтому православные педагоги имеют возможность больше посвятить себя детям. Но если мы хотим, чтобы детям передалась вера, это же невозможно. На самом деле, на мой взгляд, веру невозможно показать. Вот невозможно веру... Нет такого урока, как «Основы веры». Вот мы, конечно, называем курс лекций «Основы православной веры», но, по большому счёту, вера, она показуема. И дальше человек её либо принимает, принимает тот образ жизни, который он видит у учителей, принимает тот образ жизни, который он видит у своих родителей. Ну, опять же, у всех же станет в какой-то момент вопрос: а как мне дальше жить? Вот есть жизнь, которая по-мирскому, пути идти, где люди могут обманывать, где люди могут совершать поступки против своей совести. А можно идти по другому пути. И вот у нас есть примеры того, что учителя идут по другому пути, родители идут по другому пути. И здесь надежда родителей на нас, что в какой-то момент этот вопрос у них встанет, как у того же самого блудного сына, и они придут, вернутся обратно со стороны далече.

Константин Мацан:

— А есть ли категория родителей или детей, которым не нужно идти в православную школу? Вот вы прямо бы не рекомендовали. Но если мы не говорим, наверное, исключая заранее людей неверующих или агрессивно относящихся к любой религиозной повестке. Поясню. Вот у нас, например, несколько раз в программах были представители, основатели классических гимназий. Например, Юрий Анатольевич Шичалин или его последователи, основатель школы при греко-латинском кабинете, и школа с особенной программой, с классическими языками, с такими большими научными требованиями к старшеклассникам, например. И вот меня очень поразило, что Юрий Анатольевич рассказывал, что иногда приходят дети поступать, мы проводим экзамены, мы их собеседуем, потом говорим родителям: знаете, мы вас поздравляем, у вас нормальный ребенок, вам в нашу школу не нужно. И это не фигура речи, это не такие красивые слова, чтобы не обидеть. Серьёзно, вот ваш ребёнок, он для нашей программы не предназначен, не нужно его мучить. Он прекрасно будет учиться в обычной школе, и будет там, может быть, отличником, просто не надо на него возлагать времена неудобоносимые. Каждому своё. То, что в нашей школе учиться он не будет, это не значит, что он плохой, глупый, просто вот ему не сюда, ему в другое место, это совершенно нормально. Вот что-то аналогичное может произойти в разговоре у вас, как директора православной школы, и родителей, которые, может быть, хотели бы поступить?

Протоиерей Дмитрий Григорьянц:

— Знаете, вот если ребёнок придёт в 5-6 класс, уже тем или иным образом сформированный в начальной школе, то я тоже буду рекомендовать уйти в другую школу. Вернее, буду смотреть внимательно, очень внимательно на ребёнка. Понимаете, он уже частично сформирован. Вот этот вот момент, я уже говорил,11-12 лет — это такой переломный момент. Вот до этого осталось совсем немного. Четвёртый класс — это уже 10, кто-то из них в 11 лет в четвёртом классе находится. Возможность влияния нашего на него будет совсем маленькая, а его возможность влияния на весь класс, оно может быть колоссальным. Но вообще, в принципе, к школе я отношусь как к миссионерскому проекту. И чем больше детей приходит в православную школу, тем это лучше. На мой взгляд, это даёт свой результат. То есть наши дети такие какие-то не... Ну, ты сразу никогда не догадаешься, что так можно, оказывается. Всегда обратная связь с любой экскурсией, с поездкой на выставку. У вас прекрасные дети. Вот все экскурсоводы, которые говорят, мы говорим, ну что такое, обычные дети. Да нет, они ведут себя спокойно, они задают вопросы, они интересуются, с ними удобно вести разговор. Если дети уходят в другую школу, знаю, директора говорят: ваших детей еще там полтора-два года видно в общей массе, они спокойнее.

Константин Мацан:

— А потом растворяются?

Протоиерей Дмитрий Григорьянц:

— Потом растворяются, да. Потому что они всё-таки друг на друга влияют, мы же не находимся где-то там на Юпитере, мы находимся в мире.

Кира Лаврентьева:

— Вот, кстати, да, отец Дмитрий, вы же наверняка слышали такую точку зрения, что вот ребёнок в православной школе, как рыбка в аквариуме, он живёт в прекрасном закрытом мире, а потом выходит в большой мир светский, со всеми искушениями, грехами и страстями, и может и сломаться от этого.

Протоиерей Дмитрий Григорьянц:

— Ну, по-моему, не должна быть православная школа аквариумом, закрытым от светского мира. Ни в коем случае.

Кира Лаврентьева:

— А как это должно выглядеть на практике? Вот эта открытость?

Протоиерей Дмитрий Григорьянц:

— На практике? Знаете, открытость выглядит в том, что мы не должны быть зашоренными. Мы должны быть нормальными. Знаете, как, бывает так, в храм придёшь: ой, какой замечательный ребёночек, вот тебе конфеточка. Вот это православие, которое не должно быть в школах. И да, таких православных школ нужно бегать, когда вот все говорят, что ой, вот миленький, хорошенький, вот тебя по головке погладим, чтобы всё было хорошо. Такого не должно быть.

Кира Лаврентьева:

— Тогда ребенок учится лицемерить.

Протоиерей Дмитрий Григорьянц:

— Ну, не поймешь, чему тогда ребенок учится. Должна быть нормальная, хорошая школа, должна быть сильная программа, чтобы у него не хватало особенно времени на какую-то, ну, на всякую ерунду. Должны там требовать с него обязательно. Взаимосвязанные вещи. И должны быть верующие педагоги. Ну, тогда результат, да, он будет заметен. Потому что иначе, действительно, это какой-то не тот мир. И вот мы берем детей всех. В первый класс практически всех берем. Ну, смотрим, конечно, дети с ОВЗ, это некая проблема в современном мире. Нам основа возрастного развития.

Кира Лаврентьева:

— С чем?

Кира Лаврентьева:

— Особенности возрастного развития.

Протоиерей Дмитрий Григорьянц:

— Вот ребёнок с ОВЗ — это проблема для класса. Но один ребёнок с ОВЗ вполне класс может взять, если там в классе 10-15 человек, то и ОВЗ не совсем тяжёлый ребёнок, потому что есть дети, которым просто без логопеда, без дефектолога, без должной помощи просто... Когда его приводят в такую школу, родители вроде как из добрых побуждений, чтобы спрятать там от мира. Это беда, потому что... Такого ребёнка необходимо научить какой-то профессии, необходимо дать ему хоть что-то такое, потому что жизнь, она не заканчивается школой. Потом будет взрослая жизнь, и в какой-то момент будет так, что родителей не станет. И если он ничему не научился, то для него это беда. А лучше всего, легче всего это учить как раз-таки во время школы, в этом возрасте, ну в общем, если один ребенок, такого можно взять на класс, мы берем вот, но так а остальных детей в общем-то берем всех практически. Те, кому совсем тяжело в нашей православной идеологии, они уходят, есть и такие, там в течение первого года обычно, когда возмущаются, что здесь, что такое, мы как-то не готовы так себя вести, ну а те, кто остаются, часто можно увидеть, что приводят ребенка, в конце концов, и сами начинают ходить в храм. Даже вот так, на самом деле, это не разовое мероприятие, не разовый случай. Даже в той же самой католической церкви, когда была проблема с протестантизмом, стали открывать школы, очень много, бесплатные, куда приходили, брали детей всех. И там, где открывались такие школы, со временем население из протестантского опять становилось католическим. Таким образом, население возвращали в лоно католической церкви.

Константин Мацан:

— Мы вернемся к этому разговору после небольшой паузы. Я напомню, сегодня с нами в программе «Светлый вечер» протоиерей Дмитрий Григорьянц, исполняющий обязанности руководителя сектора православных образовательных организаций, Синодального отдела религиозного образования и катехизации, настоятель Филаретовского храма города Лобни, директор и духовник православной гимназии. Не переключайтесь.

Кира Лаврентьева:

— Дорогие друзья, еще раз здравствуйте, «Светлый вечер» на Радио ВЕРА продолжается. И напоминаю, что у нас в гостях протоиерей Дмитрий Григорьянц, директор и духовник православной гимназии, святителя Филарета Московского, настоятель храма святителя Филарета в городе Лобни. У микрофонов Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Отец Дмитрий, а что насчёт поиска себя, самоопределения, профессии, выпускных экзаменов, вот этого всего процесса болезненного? Что вы скажете по этому поводу?

Протоиерей Дмитрий Григорьянц:

— Как школа помогает?

Константин Мацан:

— Да вообще, что вы думаете на этот счёт? Как ребёнку путь свой жизненный найти?

Протоиерей Дмитрий Григорьянц:

— Ой, не знаю. Если в двух словах, то не знаю. Как-то надо смотреть родителям, что ребенку ближе, что лучше, и помогать. Мы там пытаемся ввести профориентацию в школе. Даже на заводы, бывает, ходим с детьми, кому-то показываем, что можно увидеть. И всё равно не поймёшь до конца. Ну, единственное, что вот видно, что вот это явно технарь, а вот это явно гуманитарий. Это единственное, что видно. А там вот как его технические знания или гуманитарные потом ему пригодятся, совершенно не поймёшь. Они же сами в какой-то момент говорят, что я вот иду туда, и всё. Вот как-то у них складывается. Ну, вот у меня... Про дочь уже говорили. Она просто, будучи с техническим складом ума, вдруг в середине девятого класса до этого все собиралась поступать в математическую школу, чтобы дальше идти по математическому, математиком становится. Мы все за голову хватаемся, нам Софья Ковалевская, говорим, не нужна, она все равно уверенно двигалась туда, потом вдруг раз и сказала: я хочу в географию. Что произошло? Что щелкнуло? У меня пришел хороший географ в школу. Прям вот хороший педагог. И она прям вот сумела ее как-то вдохновить. Аня после этого выиграла Олимпиаду в МГУ и поступила без вступительных испытаний в МГУ. В общем-то, вот география щелкнула в девятом классе, при том, что для нас, для всех было как-то, ну, были так поражены, ну, прекрасно, хорошо. И, в общем-то, как-то так у них в какой-то момент щелкает, что я вот туда хочу двигаться. Хотя, конечно, современные психологи говорят, что, вообще, нужно каждые пять лет менять свою работу, искать себя в каком-то другом виде деятельности. На мой взгляд, это тоже неправильно. Вот. Мы должны слушать, но не всему и не всё то, что они говорят, делать.

Константин Мацан:

— Вы сказали в первой части нашей программы фразу, что вы спрашиваете детей и родителей регулярно, зачем вы учитесь в школе. Что вам отвечают дети? Зачем они учатся?

Протоиерей Дмитрий Григорьянц:

— Вообще, для меня удивительно было то, что каждый год нужно задавать один и тот же вопрос.

Кира Лаврентьева:

— Да, действительно.

Протоиерей Дмитрий Григорьянц:

— Нет, для меня это естественно. Мы же в этой среде находимся. Мы столько раз об этом и говорили, но каждый раз как заново. Вот те, кто постарше, уже к 11 классу как-то...

Константин Мацан:

— Знают, что отвечать.

Протоиерей Дмитрий Григорьянц:

— Уже, да. Привыкли к этому, ко всему, да. Но есть вот... Младшие точно не знают, и родители всё время забывают.

Константин Мацан:

— Так зачем, отец Дмитрий?

Кира Лаврентьева:

— Для того, чтобы быть счастливым в своей взрослой жизни. Это вообще нужно задавать вопрос. Я, когда задаю вопрос, я спрашиваю, вы посмотрите, сколько мы учимся. Три года, четыре года в детском саду. Одиннадцать лет в школе. Плюс еще хотим, чтобы кто-то пошел там в институт. Четыре года, ну, и еще, наверное, там, бакалавриат, магистратура еще два года.

Кира Лаврентьева:

— А если медицинский, так еще больше.

Протоиерей Дмитрий Григорьянц:

— Ой, да. У меня сестра отучилась. И если посчитать, получается, 20 лет. 20 лет мы отдаем там на обучение в той или иной мере. Ну ведь же действительно, как нам современный мир часто пытается сказать, там тот же самый интернет, что учиться-то не надо. Вот у нас много таких примеров, кто не учился, уже вот там заработал множество-множество денег. Ну, взрослые-то говорят то, что нужно. И почему мы говорим, что нужно? Потому что учеба-то, она тебе даст возможность быть счастливым. И поэтому сразу же, ну, продолжать разговор с родителями, с детьми, сразу же становится понятно, что именно должна сделать школа. Должна научить, одна из самых важных задач школы: научиться делать домашнее задание, почему? Потому что если ты научился делать домашнее задание, то, когда ты будешь взрослый дядя или тетя, у тебя будет дедлайн, тебе вот шеф какой-нибудь даст задание, нужно идти сделать, ты не будешь откладывать до конца, у тебя есть навык: сел, пошел сделал задание, которое сделать, принес и никто же над тобой не будет стоять, как сейчас же не стоят — это один из таких важных навыков, которые дает школа. Что еще должна дать школа? Школа должна дать навык претерпевать сложности, преодолевать сложности. Вот замечательный пример, у меня знакомый сказал, что ты, когда на машине ездишь, тебе все страшно. Вот сел за руль первый раз. Направо повернуть, налево. Но если ездить часто, довольно-таки много, постоянно, то, очень точно сказал, даже мишки в цирке ездят на машине, потому что у них появился навык. Они знают, как это все преодолевать. И очень хорошо, когда эти навыки ты берешь в атмосфере, где тебя готовы поддерживать. Вот школа — это как раз должна быть атмосфера, где тебя готовы поддержать. Да, в школе могут быть проблемы. Могут быть проблемы как с одноклассниками, как с учителями, как в общении с ребятами, как в том, что делать уроки. Но здесь, если тебя окружают любящие люди и готова поддержка, то ты это всё преодолеешь и научишься это всё претерпевать дальше. Это тебе будет колоссальная помощь в жизни, и ты сможешь достичь вот этого блаженства, ну или счастья.

Кира Лаврентьева:

— Да, интересно.

Константин Мацан:

— Мы вас представляем как сотрудника Синдального учреждения, которое занимается профильно вопросами религиозного образования и катехизации. Вот где сейчас там главный бьётся нерв вашей работы? Синодальный отдел и ваш сектор занимаются православными образовательными организациями. То есть есть какая-то, видимо, миссия, стратегия того, что должно с такими организациями происходить в будущем, к чему они должны улучшаться, в каком направлении, на какие запросы они должны отвечать, на какие, может быть, не отвечают до конца сегодня. Вот что здесь происходит?

Протоиерей Дмитрий Григорьянц:

— Знаете, самая большая беда и проблема, на мой взгляд, это то, что все наши школы, большинство наших школ, это частные организации.

Кира Лаврентьева:

— То есть православные школы, вы имеете в виду?

Протоиерей Дмитрий Григорьянц:

— Православные школы, да, они частные. и, соответственно, мы существуем за счет частного капитала, то есть не за счет государственных средств. Конечно, часть государственных средств мы получаем, но в основном это частный капитал. Что это? Это в основном родительские деньги, то есть родители платят за образование. На мой взгляд, конечно, образование должно быть бесплатным. Хорошо было бы, да, чтобы был какой-то результат. И ну просто если я в своей собственной школе откажусь от родительских средств, у меня никто работать не будет. Сейчас люди готовы трудиться, но все равно невозможно не думать о хлебе насущном, поэтому основная проблема — это сейчас как-то попытаться добиться государственной поддержки православных конфессиональных школ. Вот это такая самая важная работа, потому что тогда можно будет и детей больше привести к вере и к Богу, и детей больше брать в школу можно будет. Потому что пока материальная сторона является для многих родителей отпугивающей. И несмотря на то, что в школах и скидки бывают, и много как-то даже поддерживают многодетных, там на второго ребенка 50 процентов дают скидку. И причем это не только у меня, я смотрю в большинстве школ 2-й и 53-й практически бесплатно учатся, но это такая самая, наверное, большая, самая болезненная проблема в образовании. Вторая проблема, с которой сталкиваешься, есть такая прекрасная притча про двух братьев-монахов, близнецов, которые в один и тот же день согрешили грехом блуда. И монастырь их, монашеский совет, учредил на год, чтобы они были в затворе и приносили покаяние. Через год, когда их оттуда выпустили, вот они вышли. Вот когда они вышли, они были совершенно разные на лице, так что никто не скажет после этого всего, что они были братья-близнецы. Один был радостный, второй был печальный. И монашеский совет стал их спрашивать, что же такое произошло. Один, который был печальный, он говорит, что я весь год в течение этого года плакал перед Богом, просил, каялся за тот грех, который я сотворил, и вот весь этот год провел в таком вот печальном посте. Стали спрашивать второго. Второй сказал то, что я весь год радовался, что несмотря на все мои грехи, несмотря на все мои проблемы, сложности, несмотря на всю мою жизнь, Господь меня оставил вот здесь, вот в этом монастыре, с моими братьями, с теми людьми, которые меня окружают, с теми, кто меня любит, кто меня поддерживает. Я вот весь год поэтому Бога благодарил. И монашеский совет постановил, что оба монаха принесли одинаковое покаяние. То есть нет разницы между таким и таким покаянием. Но почему я эту притчу рассказываю? Потому что это говорит о том, что люди разные. Кто-то устроен так, что ему нужно, чтобы вокруг был затвор, и все плакали, а кто-то радуется. Вторая проблема, то что в школе должны быть в основном люди, которые радуются и умеют радоваться, потому что детям необходимо, чтобы с ними делились вот этим позитивом. Особенно в современном мире. У них негатива море, на них выливается через эти информационные средства, да и потом, в принципе, в жизни будет много негатива. Они должны здесь, их нужно напитать такой вот положительной, ну, положительной энергией, скажем так. И проблема в том, что у нас не так много людей, не так много сотрудников, которые в настоящем заряжены таким вот позитивным мышлением, с которым там и детям радостно, и им самим радостно. У меня был даже такой случай. Девушку один раз мы взяли на работу, я думал, что как-то её работа в детском коллективе саму сделает весёлой, как-то сама она как-то обрадуется. Нет, не поменялась. Такой же осталась печальной, угрюмой. Вот. Но детям вот такое не подходит. Ну, нужно поэтому вот... Такая вторая проблема, с которой приходится...

Кира Лаврентьева:

— Вы её уволили?

Протоиерей Дмитрий Григорьянц:

— Она сама ушла. Знаете, это тоже удивительное дело, но здесь как и учителей Господь...

Кира Лаврентьева:

— Подобное к подобному, да.

Протоиерей Дмитрий Григорьянц:

— Ну, здесь учителей Господь приводит чаще. И вот как-то совершенно непонятно. И в какой-то момент люди сами уходят. Здесь нельзя сказать то, что... Нет, конечно, есть моменты, когда нельзя молчать, и нужно как-то принимать резкое решение, но это не в таких случаях. Не в том случае.

Константин Мацан:

— Протоиерей Дмитрий Григорьянц, настоятель Филаретовского храма города Лобни, директор и духовник православной гимназии, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер». А вы сказали такую важную вещь, что вере невозможно научить, да, и даже несмотря на то, что урок называется «Основы веры», «Основы православной веры», вера — это то, что должно передаваться в опыте, то, что показуется, а не доказуется. Но опять же, не получается ли так, что тогда нет алгоритмов, которые можно положить и на которые опереться, чтобы детей к вере приобщить, будь то твои дети в семье или в школе, только можешь ты гореть, светить другим, сгорая сам, по завету святителя Луки Войно-Ясенецкого. И всё. То есть кадры решают всё, твоё внутреннее состояние решает всё?

Кира Лаврентьева:

— На мой взгляд, кадры решают всё. То есть это, да, очень сильно зависит от того, кто преподает и как преподает. У меня опыт был, когда мы еще в семинарии учились. У нас был рядом педагогический институт, и семинаристы часто встречались, соответственно, с девушками из пединститута и помогали им в тех или иных работах. Когда-то они там писали сочинения для девушек по Ною. Что было вообще? Что такое Всемирный потоп? С чем это было связано? Много чего написали, вот. Удивительно было то, что по результату сочинениям всем поставили двойки. Потому что педагог сказал, что это вообще все было неправильно, все неверно, вообще, где это все взяли, все совершенно не то, что я хотел бы видеть. И поэтому, да, я убежден...

Кира Лаврентьева:

— Педагог семинарский?

Протоиерей Дмитрий Григорьянц:

— Нет. Их педагог.

Кира Лаврентьева:

— Плодотворно пообщались с семинаристами.

Протоиерей Дмитрий Григорьянц:

— Да, девушки плодотворно. И все он перечеркал, потому что это все неправильно и все неверно. Поэтому, да, кадры решают все. И здесь только... У нас, в общем-то, все лучшие наши школы православные, это все авторские школы. То есть они все завязаны на той или иной личности. Обычно это личность директора или личность священника, который рядом с ней находится. Потому что если этой личности нет, то практически школа тем или иным образом начинает затухать. Хотя, конечно, некоторые... Некоторые направления движения можно стараться задать, что вот это в школе должно быть, это должно быть. Обязательно в школе должны быть, у нас православная школа, посещения богослужений. Не часто может быть, это не так, как казалось. Но дети должны ходить на литургии, должны знать, что такое литургия, должны этим напитываться, той красотой. Потому что детям необходимо в школе привить хороший вкус. Чтобы они знали, что туда я не пойду, здесь нехорошо. Плохо, там, дурно пахнет. Лучше пойду в театр на выставку. Пойду лучше уж на выставку какую-нибудь хорошую посмотреть, чем пойду посмотреть на что-то плохое. И дети должны соответственно, что хорошо, еще хороший момент для школы, театральная деятельность, хорошая театральная деятельность поставленная. Причем это крайне важно. У нас тут вот были, когда Рождественские чтения были, был большой семинар по театральной деятельности для православных школ, и на этом семинаре вспомнили, что мой святой святитель Димитрий Ростовский первое, что сделал, когда приехал в Ростов, это учредил театр среди семинаристов, и они к Успению ставили большие спектакли для людей. Почему так? И это же опять же таки видно, что европейская образовательная система, она построена, театральная деятельность там тоже встроена. Там у них целый урок драматургии есть, потому что это помогает человеку во взрослой жизни нормально общаться. То есть человек раскрывается. Только здесь не должен быть театр как театр. То есть у тебя не стоит задачи, чтобы у тебя был лучший актёр на роль Гамлета и лучшая актриса на роль Джульетты. У тебя все должны обязательно принимать участие. Ну, насколько это возможно. Потому что я знаю школу, где ставятся постановки театральные, что вообще вся школа принимает участие. Каждый класс выходит на 2-3 минуты, может быть, но вся школа принимает участие. Я знаю школы, где принимают участие только желающие. Но театральная деятельность, она выводит детей, ну, помогает им в дальнейшем, в будущем. Очень хорошо помогает раскрытие русской культуры, которую мы тоже многие не знаем. Все то, что есть у нас, это, скорее, то, что мы сейчас видим, это, скорее, советская культура. А русская культура, она спрятана, и она, если хороший фольклорный работник, если он знает там тех или иных губерний обычаи, дети тянутся и бегут, и такой работник, и у него все время есть и ансамбль, и дети, пение церковное, участие в богослужении, тоже такая вещь хорошая

Кира Лаврентьева:

— Отец Дмитрий, а есть ли место творчеству в вашем взаимодействии с детьми? То есть, чтобы они приходили к вам не как к директору школы, да, а просто посоветоваться или поговорить? Ну как, знаете, к такому старшему другу, старшему наставнику?

Протоиерей Дмитрий Григорьянц:

— Ну, первое, что я скажу, то, что не надо... Вот прям... Это важно. Не надо быть детям другом.

Кира Лаврентьева:

— А, то есть вот так?

Протоиерей Дмитрий Григорьянц:

— Вот так. Но мы можем быть старшими наставниками, мы можем быть родителями. Но, понимаете, есть некая иерархия. И вот быть родителем для ребёнка — это намного лучше и замечательнее, чем быть ему другом. Быть наставником для ребёнка, это намного лучше и замечательнее, чем быть ему другом. Это не означает то, что не может быть таких вот... Мы, когда говорим, что я вот друг для своего ребёнка, мы говорим о некоторых определённых отношениях. Вот родительские отношения, они не хуже, чем дружеские отношения, они наоборот лучше. И вот если мы говорим про прекрасные отношения между родителями и детьми, они должны тоже быть. Но, на мой взгляд, просто не надо понижать свои отношения до уровня только дружбы. Потому что другу можно сказать все, что угодно. А родителям все, что угодно нельзя сказать. И не нужно этого делать. Мне, конечно, хотелось бы надеяться, что я для них больше человек, с которым можно поговорить, чем директор. Вот у меня есть завучи, которые больше работают административным, вот как администраторы. Вот хотя, конечно, главные вопросы приходится решать мне, я надеюсь все-таки для них я остаюсь человеком, с которым можно о чем-то поговорить, поэтому приходится стараться, делать какие-то неформальные вещи вместе с детьми. Сегодня вот у нас, к примеру, была встреча «Классный час», где они пишут вопросы. Висит ящик на стене, ключ от этого ящика только у меня. В этот ящик они кидают вопросы без подписи, чтобы... Вот я на эти вопросы отвечаю. Больше всего вопросов было, чтобы в пятницу устроили день без формы перед каникулами. У нас есть такое в школе, что есть день, когда можно прийти без формы. Очень сильно хотели, чтобы это было в пятницу. Я говорю, не пойдет, в пятницу холодно. Сейчас Пасху встретим, там будет день с формой.

Кира Лаврентьева:

— Я вот что еще хотела спросить. Все мы знаем яркие примеры, когда какой-то выдающийся человек очень плохо учился в школе и очень был несистемным человеком. Ну, совершенно не вписывался ни в одну систему. И это в основном какие-то учёные или какие-то композиторы, может быть, художники. То есть мы же должны делать скидку на то, что иногда человек не вписывается в школьную систему, но школа его терпит, потому что он, например, мегаталантлив. Вам знакомы такие примеры?

Протоиерей Дмитрий Григорьянц:

— Неформат.

Кира Лаврентьева:

— Да, неформат, да.

Протоиерей Дмитрий Григорьянц:

— Я недавно тут ездил в одну школу, и батюшка рассказал, что у них девочка гений учится. Ну, как это проявляется? Вот она возьмёт страницу какую-нибудь, посмотрит там 2-3 секунды, и полностью текст весь запоминает.

Кира Лаврентьева:

— Вот это да. Но... Но это очень тяжело.

Протоиерей Дмитрий Григорьянц:

— Для всех очень тяжело, для всей школы тяжело, для класса тяжело. Все её терпят. Потому что она не учится на отлично, нужно понимать. То есть она при всём при том, у них какое-то разгильдяйство. Конечно, часто бывает терпим, и просто есть некая есть некая черта, которой детям переходить нельзя. Вот до какого-то определенного момента терпим, а если...

Кира Лаврентьева:

— А вот какую черту нельзя переходить?

Протоиерей Дмитрий Григорьянц:

— Ой, я думаю, что это не для эфира.

Кира Лаврентьева:

— Да? Ну какое-то хамство?

Протоиерей Дмитрий Григорьянц:

— Ну да, хамство. Хамское разнузданное поведение. Да, хамское разнузданное поведение.

Кира Лаврентьева:

— То есть пока ты не такой не системный, не форматный, но смиряешься, тебя терпят, правильно?

Протоиерей Дмитрий Григорьянц:

— Нет, дело не в этом. Даже я бы сказал бы так, что пока ты такой системный, неформатный, разнузданный, хочешь учиться в православной школе.

Кира Лаврентьева:

— Видно, что ты хочешь, просто у тебя не выходит.

Протоиерей Дмитрий Григорьянц:

— Да, просто не выходит. Тебя готовы терпеть. Ну, хорошо было бы, чтобы тебя готовы были терпеть, допустим. Я не могу же за всех сказать.

Кира Лаврентьева:

— Ну, в вашей школе так, да.

Протоиерей Дмитрий Григорьянц:

— Ну, да, в нашей школе так, да. Хотя я тут... одного такого молодого человека оставил в девятом классе, пожалел. Ну, надо было всё-таки, наверное, отчислить. Но терпим, терпим. А потом удивительное дело, когда они вырастают, приходят вдруг, а я здесь учился, а вы меня помните, а вот это вот я, это вот вы со мной так мучились.

Кира Лаврентьева:

— И вырастают в основном, да?

Протоиерей Дмитрий Григорьянц:

— Неплохие ребята-то вырастают. Смотришь на них, на всех радостно. Потому что вот этот период-то проходит, когда нигилизма-то. И они начинают нормально общаться и с родителями.

Кира Лаврентьева:

— По вашим наблюдениям, этот период так называемого нигилизма, он на какой возраст выпадает?

Протоиерей Дмитрий Григорьянц:

— По-разному. У каждого ребёнка по-разному. Чаще всего, начиная у девочек пораньше, наверное, лет с двенадцати, одиннадцати, с двенадцати. И, ну, по-разному заканчивается. У мальчиков чуть постарше, лет с четырнадцати, но... Ну, а дальше, знаете, он заканчивается... Тоже по-разному заканчивается. У некоторых может и не закончиться даже во взрослом возрасте.

Кира Лаврентьева:

— Можно вас, как родителя, спросить, а у ваших детей был такой период?

Протоиерей Дмитрий Григорьянц:

— У одного до сих пор. Нет, не у одного, у двух точно до сих пор.

Кира Лаврентьева:

— Если они вам в воскресенье утром говорят, что они в храм не хотят идти, что вы делаете?

Протоиерей Дмитрий Григорьянц:

— Ну, я скажу так, что... Нет, они просто не идут. Они не говорят то, что я не хочу и не пойду в храм. Вот они просто не идут, и всё.

Кира Лаврентьева:

— Я знаю священническую семью, у них 8 детей, у них тоже есть взрослые, уже и 20-летние, и они отвечают на этот вопрос так. У нас нет варианта не идти. Я не знаю, что они делают, я не спрашиваю. Может быть, чего-то лишают, или вообще, в принципе, так это всё строго, что там уже не забалуешь.

Протоиерей Дмитрий Григорьянц:

— У меня в храме есть ещё один священник. Он своих детей вот так вот. Да, у него в семье нет варианта не идти. И это тоже хорошо. То есть, ну, это же... Понимаете, невозможно всех... Мы не можем всех воспитать одинаково. И у каждой семьи свои традиции, свое какое-то видение. И я смотрю и иной раз думаю, может, он прав. Может, это я не прав, то, что своих всех не загоняю на службу. У них есть возможность то пойду, то не пойду. Но вот у меня, скорее, нет варианта, вот сейчас Великий пост, что мы Великим постом не будем причащаться, такого вот нету. Все причащаются, все знают, что нужно причаститься, и, наверное, не раз нужно причаститься. Но то, что вот обязательно все должны пойти на службу, нет, у нас такого нету.

Кира Лаврентьева:

— А было такое, что ребенок вообще прекращал ходить в храм, а потом возвращался?

Протоиерей Дмитрий Григорьянц:

— Тоже не было.

Кира Лаврентьева:

— Слава Богу.

Протоиерей Дмитрий Григорьянц:

— Такое может быть, но надеюсь, что всё-таки... Здесь же тоже на венчании, когда молитва идёт, то, что молитва родителей созидает дом и детей. Это же крайне важно. Родители должны не забывать об этом, что дом их детей созидает не их труд, а их молитва. Вот если они молятся, то Господь их детей не оставит. И надо надеяться. У нас больше ни на что надежды-то нет на самом деле.

Кира Лаврентьева:

— Кроме Бога.

Протоиерей Дмитрий Григорьянц:

— Кроме Бога, да.

Константин Мацан:

— Спасибо огромное за нашу сегодняшнюю беседу протоиерей Дмитрий Григорьянц, исполняющий обязанности руководителя сектора православных образовательных организаций Синодального отдела религиозного образования и катехизации, настоятель Филаретовского храма города Лобни, директор и духовник православной гимназии. Напомню, что наши регулярные беседы об образовании мы организуем совместно с образовательным проектом «Клевер Лаборатория», который собирает лучшие и самые интересные опыты работы в области образования и воспитания. Узнать подробнее об этом проекте, стать участником или поддержать его можно на сайте cleverdiffuslab.pro. В студии у микрофона была моя коллега Кира Лаврентьева, я Константин Мацан. Спасибо, до свидания.

Кира Лаврентьева:

— Всего хорошего.

Протоиерей Дмитрий Григорьянц:

— До свидания.

Все выпуски программы Светлый вечер

tolpekina