«Поддержка бездомных людей». Прот. Игорь Фомин, Емельян Сосинский

Нашими собеседниками были руководитель Дома трудолюбия «Ной» Емельян Сосинский и настоятель храма святого благоверного князя Александра Невского при МГИМО протоиерей Игорь Фомин.

Мы говорили о том, как можно поддержать бездомных людей, в том числе с ограниченными возможностями, и почему важно не толко дать им кров и возможность зарабатывать, но и просвещать духовно.

Ведущий: Константин Мацан

---

Константин Мацан:

— «Светлый вечер» на радио «Вера», здравствуйте, уважаемые друзья. У микрофона Константин Мацан, а на связи сегодня в этой программе с нами и с вами протоиерей Игорь Фомин, настоятель храма святого благоверного князя Александра Невского при МГИМО, добрый вечер!

Протоиерей Игорь Фомин:

— Добрый вечер!

Константин Мацан:

— И Емельян Сосенский, руководитель сети приютов для бездомных «Дом трудолюбия Ной» имени святого праведного Иоанна Кронштадтского, добрый вечер!

Емельян Сосенский:

— Добрый вечер.

Константин Мацан:

— Совершенно не случайно наша встреча сейчас, в конце декабря, когда, по крайней мере, в Москве, ну я думаю, и других городах, где на слушают, уже ударили морозы, и в это время всегда острее чем обычно встает вопрос о помощи тем, у кого нет дома, у кого крыши нет, кому совсем холодно — бездомным. Вы как раз ими занимаетесь и в связи с последними событиями, с, как всегда, зимней ситуацией, что происходит сейчас с «Домом трудолюбия»? Что вы наблюдаете? К вам стали больше приходить, обращаться люди, как это обычно бывает именно зимой?

Емельян Сосенский:

— Вы знаете, как сегодня сказал мне наш диспетчер, количество звонков возросло кратно понижению температуры, и число тех людей, которые обратились за помощью, чтобы мы забрали их с улицы, оно выросло кратно, он прислал сегодняшнюю распечатку звонков, у него действительно идёт звонок за звонком. И, на мой взгляд, как раз вот самая трагедия, что сейчас, когда люди соглашаются уйти с улицы, и не просто уйти с улицы, а изменить образ жизни, то есть мы берём только тех людей, которые хотя бы этот первый шаг к покаянию делают, они говорят: да, мы готовы сознательно уйти с улицы, мы знаем, что нельзя будет пить, мы знаем, что нужно будет посильно трудиться, только заберите нас. И вот сейчас, когда этот мощнейший мотиватор сработал — мороз, они теперь стали на это соглашаться, а у нас уже неделю как закончились все нижние места в наших приютах.

Константин Мацан:

— А нижние места, что это такое?

Емельян Сосенский:

— Дело в том, что у нас все кровати двухъярусные, то есть: есть нижний ярус, и есть верхний ярус, из 1300 мест, которые у нас в приютах, у нас свободны 200 верхних ярусов. То есть туда мы могли бы людей ещё брать и брать, но в последнее время, именно вот в последнюю неделю у нас кончились именно все нижние места, и, если звонят люди и просят забрать какого-то человека, который уже настолько инвалидизирован, что он не может подняться на верхний ярус кровати, уже неделю мы вынуждены им отказывать, и это уже, что называется, боль. Когда человек говорит, да, я готов измениться, помогите мне, а мы не можем его взять. Вот это очень тяжелая ситуация.

Протоиерей Игорь Фомин:

— Причем здесь тоже такая тяжёлая ситуация, мы сейчас готовы взять и не только те звонки, которые есть, поступают, у них вот там сколько за сегодняшний день, вы говорили?

Емельян Сосенский:

— Сегодня13 человек просили забрать.

Протоиерей Игорь Фомин:

— Да, именно, хочу повториться, инвалидов, стариков-инвалидов, которые не могут спать на втором этаже кровати. Мы готовы забрать больше, то есть есть сейчас такая возможность: арендовать дома или помещения для того, чтобы забрать людей, но пока что вот никто не соглашается, да? Сколько мы ни обращались.

Емельян Сосенский:

— Уже с начала ноября мы ищем очередной дом, потому что последний приют вот он как открылся, он за ноябрь весь наполнился, и с начала ноября никто не соглашается принимать.

Константин Мацан:

— А сколько сейчас у вас домов?

Емельян Сосенский:

— 21 дом, 1100 человек в них проживает, ещё 200 верхних мест у нас свободны.

Протоиерей Игорь Фомин:

— Дело в том, что «Ной», наверное, одна из единственных организаций, которая в свои дома трудолюбия берут инвалидов, тех, которые не могут работать, это не только инвалиды, это старики, мамы с маленькими детьми. Вот здесь мы должны попросить помощи и у наших радиослушателей, естественно, мы просим и молим Бога и угодников Божьих, чтобы помогли нам с разрешением этого вопроса.

Константин Мацан:

— А люди неохотно предлагают свои дома почему? Боятся именно бездомным сдавать помещения?

Емельян Сосенский:

— Вы знаете, несколько причин, конечно, если они узнают, что речь идёт о бездомных, мысленно начинают со своими домами прощаться, считая, что они там все развалят, все разобьют, разожгут там костры. Это все совершенно неправда, за 10 лет аренды мы себя проявили как очень сознательные, очень надёжные арендаторы. У нас есть такие арендодатели, которые с нами уже все эти 10 лет. Если первые свои дома они нам боялись сдавать, то потом они специально покупали или строили дома, чтобы тоже нам сдать. В плане того, что дом в безопасности, с нами он в большей безопасности, чем если там поселится маленькое количество людей, но у них будет разрешен алкоголь и всё, что бывает после этих распитий. С этой точки зрения, люди боятся. Очень пугает число, когда называешь что-то больше 5-6, а для нас 5-6 вообще не выгодно арендовать дом, когда такое число людей туда поселять. Для людей там 10 — это уже считают, даже в каком-то огромном доме, что это уже много. А у нас и десять-то нерентабельно, надо, чтобы минимум человек 20 туда входило. Потому что их содержание очень сильно повысится, если будет арендован дом под меньшее число людей.

Константин Мацан:

— При этом вы же не собираетесь, как я понимаю, селить 20 человек на площади 20 метров, то есть вам достаточно большой дом нужен?

Емельян Сосенский:

— Здесь зависит от планировки. То есть если дом хостельного типа, потому что мы сейчас рассматриваем даже нежилые помещения и хостелы, и что угодно. Это действительно очень острая проблема, и её нужно срочно решить. Пока вот люди просятся уйти с улицы тем более в те морозы, которые сейчас наступили, что там с ними может случиться, может быть летальный исход, потому что морозы очень серьёзные. Так вот мы готовы брать какие-то помещения, лишь бы это был первый этаж, потому что речь идёт об инвалидах, обязательно должен быть первый этаж, чтобы в случае чего их можно было оттуда эвакуировать. Очень важно, чтобы это не был деревянный какой-то дом, или деревянные стены, или деревянные перекрытия, потому что не дай Бог В случае пожара, то там последствия могут быть гораздо более тяжкие, чем если бы дом был из кирпича, железа или чего угодно, вот мы готовы на любые промзоны. Некоторые пытаются, чтобы это было в центре города, мы к этому не стремимся, нам это совершенно не надо, нам чем меньше вокруг местных жителей, тем лучше, потому что все наши подопечные ведут только трезвый образ жизни, они все нормально выглядят, ничем от них не пахнет, но тем не менее так как всё равно местные жители боятся, нам чем меньше с ними соприкосновение, тем лучше. Поэтому если это где-то там на отшибе, или если ещё лучше там огорожено, хорошо бы чтобы это была своя территория, потому что все бездомные практически курят, то есть выводить курить их всё равно придется. Если есть какая-то территория, их там можно чем-то занять полезным, это тоже очень хорошо, но это всё уже... лишь бы что-то уже было.

Константин Мацан:

— Ну как я понимаю, вы же тоже не за бесплатно ищите дом, вы готовы оплачивать аренду.

Емельян Сосенский:

— Речь идёт о коммерческой аренде, дом, который мы можем себе позволить надолго, учитывая, что нам потом придётся всё равно ещё арендовать. Если у нас сейчас 1000 человек приютах проживают, как отец Игорь сказал, то на улице по нашим подсчётам ещё несколько тысяч, то есть нам для того чтобы забрать их всех, мы больше, чем по 200 000 за дом платить аренду не можем. 200 000 в месяц плюс счётчики, причём, если речь идёт Москва или Новая Москва, то там понятно, что метр квадратный дороже, в Подмосковье он всё-таки значительно дешевле, в несколько раз. Нам желательно, конечно, чтобы это была Новая Москва, объясню почему. Сейчас люди, которых мы забираем с улицы, которые там долго жили, сейчас-то они из-за морозов соглашаются изменить образ жизни, но у них здоровье в таком состоянии, что их когда в тепло забираешь и там их раздеваешь, это ужас в каком они состоянии. Там медицина нужна всем, медицинская помощь. А если мы забираем бездомных из Москвы и везём их в Подмосковье, мы должны вызывать местную медицину, то нам говорят, что так как региональное идёт финансирование вот этого всего, у них документов-то нету, они нам совершенно справедливо, на мой взгляд, говорят: «А что вы их берёте в Москве и вешаете нам на шею в Подмосковье»? Поэтому лучше, конечно, если это будет новая Москва. Но если не получается, то Подмосковье, нам тогда придётся, чтобы с ними не конфликтовать, каждого человека, нуждающегося в помощи, придётся брать машину везти его в Москву, там как-то передавать медикам, потом везти его обратно, это дополнительные расходы, но это лучше, чем оставить людей на улице.

Константин Мацан:

— Ну вот сейчас нас слушают люди, чем могут помочь те, кто этой историей заинтересовался? Я думаю, наверное, что не так много среди наших радиослушателей арендодателей, Хотя, может быть, и они найдутся или простые люди могут как-то своими силами вам помочь? На какую помощь, поддержку вы сейчас рассчитываете, ориентируетесь?

Емельян Сосенский:

— Ну если речь идёт всё-таки, вдруг если есть арендодатели, вот мне рассказывали некоторые знакомые риелторы, оказывается, что среди довольно-таки обеспеченных людей есть люди верующие или даже не верующие, но, которые всё равно хотят по каким-то причинам делать что-то доброе. У них есть или пустующие какие-то производственные помещения, промзона, есть пустующие дома, которые стоят. Вот риелтор рассказывают, что есть люди, у которых всего этого много, оно просто стоит закрытым. То есть это был бы идеальный вариант. Если этого нет, то, может быть, кто-то где-то распространит вот эти наши объявления. Я знаю, что есть очень много административных зданий, который сейчас тоже сдаются в аренду, если в Москве, это очень дорого, то в той же Новой Москве или в Подмосковье это, по идее, дешевле. То есть, может быть, слушатели знают, что у них простаивает такое-то помещение, неважно уже жилое или нежилое, людей надо спасать. Важно, чтобы оно просто по критериям подходило. Может быть, они знают кому оно принадлежит, с ними поговорят, или, в конце концов, чем оно просто так стоит, оно будет приносить прибыль, чем оно просто простаивает, для них это всё равно лучше. Тем более не бывает такого, что помещение просто стоит и с ним ничего не происходит, оно портится, пока стоит, там, как правило, стараются отключить всё, чтобы оно меньше приходило в ветхость, когда там люди живут, оно меньше страдает, как ни странно.

Протоиерей Игорь Фомин:

— Ну это, конечно, Емельян говорит о такой насущной проблеме. Но вот вы, Константин, задали вопрос, какую помощь мы ждём? Любую, абсолютно любую помощь, то есть на данный момент, чтобы вы немножечко представляли, какая может быть любая помощь. 1100 человек —это чуть больше, чем 3000 порций еды в день надо как-то обеспечить людям. Это тоже очень важный момент, их не просто нужно забрать с улицы, их же нужно ещё накормить, одеть, то есть помощь может быть совершенно любая. Помощь здесь от вещевой, которая, я думаю, более-менее сейчас обеспечена.

Емельян Сосенский:

— Мужские вещи нужны всегда.

Протоиерей Игорь Фомин:

— Ну да, мужские вещи нужны всегда, до каких-то бытовых, я не знаю, стиральных профессиональных машин, посудомоечной какой-то машины.

Емельян Сосенский:

— Стиральные нужны, посудомоечную не надо, они слишком дорогие в обслуживании, пробовали.

Протоиерей Игорь Фомин:

— Да, легче, наверное, руками мыть, тем более будет чем заняться. И так далее и тому подобное.

Емельян Сосенский:

— И волонтёры нам нужны, и юристы, и соцработники, и врачи, и педагоги, врачи обязательно.

Протоиерей Игорь Фомин:

— Причём, знаете, когда мы общаемся с врачами, они говорят, вот здесь именно проходить практику лучше всего, такие заболевания, которые уже нигде не увидишь, но которые могут быть в ближайшее время тоже распространёнными. Практика для врача очень хорошая, не знаю, может быть, слушает нас какой-то ректор медицинского института и скажет: вот пусть интернатуру проходят мои студенты в «Доме трудолюбия Ной». Это было бы вообще замечательно. Лекарствами, медикаментами, я имею в виду перевязочным материалом и, всё что душа захочет, пожалуйста. И, естественно, мы сами с вами прекрасно понимаем, что наступают праздники и Новый год, Рождество, всё это торжественно, хорошо если какие-то подарки старикам, они же тоже как дети. Им тоже хочется порадоваться, Деда Мороза не надо, сами сможем побыть Дедом Морозом, а чем-нибудь таким утешительным можно было бы и побаловать.

Емельян Сосенский:

— Ещё, знаете, Иоанн Кронштадтский когда-то обращался к жителям города, к пастве, и говорил, что нужно обеспечить подопечных дома трудолюбия какой-то посильный работой, чтобы они могли честно себе зарабатывать, и таким образом, он говорил, что жители и себя обезопасят. То есть лучше, чем, когда эти люди на улице, когда они попрошайничают, когда они воруют, когда они даже, может быть, грабят, это всё намного хуже. То есть если есть какие-то заказы, но учитывая, что речь идёт о стариках-инвалидах, те, которые способны, они сейчас все заняты, там вопросов нету, а вот именно чтобы они могли что-то делать дома, какие-то услуги, и что бы эти услуги, то что они делают, кто-то бы покупал. Это называется общественный заказ. То что раньше, ещё при Советском Союзе, это был государственный заказ, там слепые, они делали, помните, там электроприборы всякие собирали, то есть государство давало им возможность честно зарабатывать, это было бы тоже очень большим подарком, если были бы какие-то заказы, которые инвалиды могут делать, и покупали бы то, что они производят. Тогда они могли бы себя содержать, а не целиком зависеть от того, заработали ли рабочие дома или нет, есть ли пожертвования в этом месяце или нет, то есть, чтобы они могли хоть как-то понимать, что они влияют на своё содержание.

Константин Мацан:

— Протоиерей Игорь Фомин, настоятель храма святого благоверного князя Александра Невского при МГИМО, Емельян Сосенский, руководитель сети приютов для бездомных «Дом трудолюбия Ной» имени святого праведного Иоанна Кронштадтского сегодня с вами и с нами в программе «Светлый вечер». Вы хотели что-то сказать, отец Игорь?

Протоиерей Игорь Фомин:

— Да, вот мы сейчас говорим о насущных вопросах, но я думаю нашим радиослушателям будет интересно узнать о том, что же мы с ними делаем, с бездомными.

Константин Мацан:

— Да, я как раз хотел спросить, чем они занимаются, как они трудятся у вас, вы же называетесь «Дом трудолюбия Ной», вот чем они занимаются?

Протоиерей Игорь Фомин:

— Сейчас Емельян более подробно об этом расскажет, а я хочу статистику привести: вот за этот год, принято же в конце года подводить какие-то итоги, за этот год в «Доме трудолюбия Ной» было оформлено 700 документов, 700 паспортов, я считаю, это гигантская сумма. Причём среди этих 700 паспортов есть и уникальные вещи, когда документы оформляли в течение 5 лет. У человека последний вид документа был советский паспорт, причём, принятый где-то на территории Украины. Очень долго шла переписка, ответы, и вот наконец он получил документ, он стал теперь видим для государства. Потому что всё-таки бездомные —это люди, которых государство не видит. То есть у них нет документов, а значит без бумажки ты никто, это не обзывательство в сторону государства, это просто констатация факта. Это тоже такая вот гигантская работа. Ведь не первому встречному-поперечному в «Доме трудолюбия Ной» выдаются документы. Ты всё-таки должен провести какой-то трезвеннический образ жизни, ты должен трудиться, ты должен, как правильно сказал Емельян, в меру своих сил, и тогда ты получишь документы. Если ты получишь документы сразу, то это обычно заканчивается очень плохо. Люди уходят, пропивают эти документы...

Емельян Сосенский:

— Кредиты на них берут.

Протоиерей Игорь Фомин:

— Кредиты на них берут, да, там выкупают у них, за бутылку за две, я не знаю, за сколько. Это трагедия. Также в «Доме трудолюбия Ной» идёт социализация. То есть социализация безработного может проходить не путем только каких-либо психологических тренингов, общения, уговоров и тому подобное, достойного образа жизни, но и в первую очередь через трудолюбие, пока человек трудится, ему тараканы в голову не лезут. Вот это очень важный аспект, поэтому здесь наши радиослушатели должны понимать, что гигантская работа ведётся с этими насельниками. Ну а чем они занимаются, я думаю, Емельян подробности может рассказать, он, может, сейчас расскажет, а кто-то из наших радиослушателей напишет, или зайдёт через сайт: dom-noi.ru, зайдёт, посмотрит, может быть, приобретёт продукцию, а, может быть, какой-нибудь предприниматель малый или средний, возьмёт и даже разместит какой-нибудь заказ: не знаю, ручки собирать, что ещё можно делать? Мы готовы в общем-то на всё, на любую помощь, потому что это помощь не только бездомным, на самом деле, это помощь в первую очередь самим себе, я имею в виду тех людей, которые оказывают помощь. В милосердии всегда здесь две стороны медали. Это очень важный аспект: ты помогаешь кому-то, и вот этой помощью ты в общем-то и себя преображаешь, изменяешь.

Емельян Сосенский:

— Ну по поводу чем работают, у в последние два года, когда из-за пандемии у нас стало в России намного меньше гастарбайтеров, спрос на подсобных рабочих, то есть тех, кем в основном работают наши работоспособные бездомные, он вырос, так что, если у нас до этого каждую зиму работы не было, 3 месяца мы сидели на том, что заработали за год. Если бы не было этого отложенного запаса, то просто мы закрылись бы зимой. То есть мы за год должны были себе заработать на эти 3 месяца. А вот эти последние два года из-за оттока гастарбайтеров, или отсутствия их притока, я не знаю, работа есть всегда, даже зимой. То есть все наши работоспособные мужики, которые могут физически что-то делать, копать, таскать, ломать, я не знаю, катки заливать, снег чистить, что угодно, они сейчас разобраны всегда. Для них, слава Богу, работа есть. А вот на те 650, которые у нас старики, инвалиды, женщины с детьми на них всегда и была проблема, и сейчас она ещё больше стала проблема, чем конструктивным, тем более продуктивным, что-то приносящим доход, чем их можно занять. До пандемии они у нас почти во всех домах делали коврики, такие, знаете, коврики из лоскутков, делают такие клубочки и из них сидят плетут коврики. Нас в своё время их делать научил руководитель социальной службы Троице-Сергиевой лавры, они нас научили делать эти коврики, и они же у нас эти коврики долгое время брали и продавали у себя в лавре туристам. И это было огромное подспорье для наших инвалидов, они за это могли ещё и какие-то деньги получать. То есть они не просто были на содержании, хоть они все трудятся, но они все понимали, что они на содержании у остальных членов общины и благотворителей. А тут они ещё сами и зарабатывают. Но вот, начиная с этой пандемии, кончились всякие коврики, кончились туристы, коврики наши до сих пор делаются, но они просто складываются, они просто лежат, мы их дарим тем, кто к нам приходит, но никакого дохода, к сожалению, они уже не приносят. А так, у нас и гончарная мастерская, мы пытаемся что-то делать по дереву, у нас несколько человек в разных домах пытаются что-то делать, вырезать, практически у всех сидевших, у них опыт что-то по дереву резать есть, пытаются что-то на машинках вышивать, пытаются делать оклады для икон и как-то их украшать, это тоже такое распространенное среди бездомных, они пытаются это делать, пытаются какие-то браслеты из кусочков кожи делать, в общем, что только не пытаются. И из этого из всего нам несёт прибыль какую-то только разведение домашнего хозяйства, птицы, каких-то животных, вот сейчас, допустим, к Новому году наши те дома, которые выращивают животных, они сейчас мясом все наши дома снабдят. Хоть как-то понятно, для чего всё это делается, а все остальное, к сожалению, чем наши старики сейчас занимаются, это ничего не дает. Когда-то у нас очень хорошо шли искусственные цветки, наши собирали их, из них потом делали венки траурные, ну еще куда-то. Но к сожалению, тот бизнесмен, который нам эти запчасти поставлял, у него что-то не пошло, у него арестовали все его заготовки на таможне и всё, а мы туда больше войти не смогли, потому что он это делал как благотворительность, он мог это дешевле отдать, чтобы это делали какие-то гастарбайтеры, но он это давал нашим старикам, для него это было невыгодно, но это было благотворительно, и за счёт этого наши старики что-то получали, были заняты, у них это получалось. С тех пор никакой такой большой работы, чтобы все старики могли её делать, у нас ни разу не было.

Протоиерей Игорь Фомин:

— Да, ну это работа. Но есть же ещё и социальная сторона жизни, не бывает ли так, что человек, попавший в «Дом трудолюбия Ной», через некоторое время оттуда выходит? Да, бывает. То есть идёт такая действительно настоящая социализация, а кто-то наоборот не хочет выходить из этого дома трудолюбия, потому что он понимает, что здесь такая конгломерация, моя, трезвый образ жизни, и как только я попаду в среду, где мне предлагают выпить, я сразу выпью. А здесь, в общем-то, как-то люди держатся друг за друга, смотрят друг на друга, это тоже очень важное такое общинное житие людей, которые проявили какую-либо слабость в своей жизни, грех вошёл, стал их страстью, ну сколько? 90% бездомных — это алкоголики.

Емельян Сосенский:

— Алко- и наркозависимые.

Протоиерей Игорь Фомин:

— Да, а там у нас нельзя, там люди, которые ходят на работу, 2 раза в день продуваются утром и вечером на алкотестере. То есть к этому очень строго так относятся.

Емельян Сосенский:

— Ну и большинство не просто умственно дошли до того, что им уходить опасно, они дошли до этого через многократные уходы. К сожалению, почти процентов 70 тех, которые уходят в самостоятельную жизнь, причём уходят хорошо, уходят с документами, уходят с устройством на работу, с проживанием, через несколько месяцев они возвращаются без документов, без работы, полностью всё начинается заново. То есть наркологи наконец-то уже назвали алкоголизм болезнью неизлечимой, с духовной точки зрения эта страсть за плечами будет всю жизнь стоять, как только человек попадает в какое-то место, где она легко может проявиться, особенно если вокруг люди пьют, а почти везде люди пьют, то есть, для того чтобы вокруг не было пьющих, это должна быть специальная трезвая община. И всё, и алкоголик не может удержаться.

Константин Мацан:

— Вернемся к этому разговору после небольшой паузы, я напомню, что сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер» протоиерей Игорь Фомин, настоятель храма святого благоверного князя Александра Невского при МГИМО и Емельян Сосинский, руководитель сети приютов для бездомных «Дом трудолюбия Ной» имени святого праведного Иоанна Кронштадтского, у микрофона Константин Мацан. Мы скоро вернёмся, не переключайтесь.

Константин Мацан:

— «Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается, ещё раз здравствуйте, дорогие друзья. На связи сегодня с нами и с вами протоиерей Игорь Фомин, настоятель храма святого благоверного князя Александра Невского при МГИМО и Емельянов Сосинский, руководитель сети приютов для бездомных «Дом трудолюбия Ной» имени святого праведного Иоанна Кронштадтского. Мы продолжаем наш разговор, в эти морозные декабрьские дни, когда, с одной стороны, многим из тех, у кого нет дома, нужна помощь, нужно тепло, причём тепло как физическое, то есть батарея, помещение с батареей, где можно не замерзнуть, еще и тепло какое-то человеческое, потому что близятся праздники, и наши сегодняшние гости приглашают всех, кто нас слушает, вот такое рождественское чудо устроить, в нём поучаствовать и помочь «Дому трудолюбия Ной» найти новое помещение, новый дом, которые можно было бы взять в аренду, куда можно было бы поселить людей, которые сейчас замерзают на улице, особенно людей с инвалидностью, которых больше никуда особенно не возьмут. Ну вот когда мы в начале, ещё перед программой говорили, вы так сакцентировали моё внимание на том, что дом трудолюбия носит название святого праведного Иоанна Кронштадтского. Почему так важна и в духовном смысле, и в каком-то практическом привязка именно к фигуре святого праведного отца Иоанна?

Емельян Сосенский:

— Дело в том, что-то модель помощи бездомным, которая зародилась именно благодаря Иоанну Кронштадтскому, она в корне отличалась от всего того, что было в его время и от всего того, что было сейчас, вот перед тем, как мы эту модель возродили. Я думаю, что все знают, что были и монастырские общины, были и так называемые на Руси работные дома, где-то за границей они назывались по-другому, реабилитационные центры. То есть было большое количество попыток, чтобы бездомные люди захотели сами уйти с улицы, и, самое главное, изменить образ жизни. Но всё это не приносило никаких значимых результатов. В основном во все эти заведения людей либо ссылали, что называется, по приговору какому-нибудь, либо они туда уже совсем уже от безысходности шли. А вот Иоанн Кронштадтский, то что он сделал, оно в корне отличалось тем, что бездомным людям предложили не просто кров и еду, и за это чтобы они там жили и трудились, им предложили работу за зарплату, вот этого никогда раньше не было. И вот сейчас, когда мы опробовали эту модель, я могу сказать, что она творит чудеса. То есть, если вы помните, что было в Москве вплоть до середины 2010 годов, я с ужасом вспоминаю так называемую Плешку — площадь трёх вокзалов, там даже днём пройти было опасно, то есть она была вся завалена вот этими телами полупьяных, спящих, непонятно в каком состоянии пахнущих людей. Причём они большинство были работоспособного возраста, довольно крепкого телосложения, и мимо них когда идешь, они: дай это или дай то, чего там только не было, причем также были завалены не только площади этих трёх вокзалов, вспомните, что было в переходах и метро в тёплых, что было в транспорте, в подъездах, это ужас какой-то, что творилось. И были различного рода и всякие государственные и негосударственные организации, которые пытались их забрать, но они туда не шли. А когда мы сделали вот эту вот модель дома трудолюбия святого Иоанна Кронштадтского, когда мы сказали, что кроме еды и крова у вас будет еще и зарплата, то есть если вы будете трудиться, у вас будет еще и зарплата, тогда люди стали массово уходить. И это привело к тому, что практически все вот эти вот известные, которые были организации в Московской области, которые ими занимались, но это всё было для бездомных бесплатно, не выдержав конкуренцию, так как они все уходили к нам, они тоже стали людям платить, все вот эти реацентры, и криминальные, и рабовладельческие, чего там только не было, для того, чтобы люди к ним всё-таки шли, они тоже начали им платить. И вот уже в середине 2010-х годов Москва очистилась, но я так думаю, что раз в 10 бездомных стало меньше на улицах, чем было, потому что открылось огромное количество, ну это, правда, бизнес, но тем не менее, так называемые рабочие дома, где людям платили. То есть пусть это бизнес, пусть там хозяин обогатился и для этого они даже разрешают бездомным и пить, и сожительство, и делать, что угодно, но это всё равно намного лучше, чем когда они в таком непотребном в виде валялись на улице, Это был вообще ужас. Так что вот эта модель Иоанна Кронштадтского, который говорил, что если хочешь помочь бездомному дай ему работу. И вместе с этой работой, вместе с этим делом, как он говорил, бездомный присоединится обратно к телу общества, он начнёт сам содержать себя, он начнёт зарабатывать, и он опять станет членом общества. Это работает и, это просто чудо какое-то. Вот то, что сейчас по нашей статистике на улицах осталось ну 1000, ну 2000 бездомных, а их было несколько десятков тысяч, они все разошлись по этим разным рабочим домам, то есть все они готовы трудиться, но к сожалению, алкоголиками они от этого не перестают быть, поэтому они периодически то на улице, то опять в доме, то есть они мигрируют туда-сюда, но лучше, к сожалению, ничего не придумано, чтобы такое количество людей перестали быть алкоголиками. Но чтобы они перестали вести этот уличный асоциальный образ жизни это придумали, это как раз модель дома трудолюбия святого праведного Иоанна Кронштадтского.

Протоиерей Игорь Фомин:

— Ну у Иоанна Кронштадтского ведь была трехступенчатая модель: Церковь, Государство и общество. То есть вот эти три сферы заботы о бездомных. Вот об этом если можно расскажите.

Емельян Сосенский:

— У нас с самого начала, как только мы создавались, мы созданы под руководством храма, то есть, естественно, у нас задача не только социальная, восстановить документы, дать рабочие места, задача сделать так, чтобы люди меняли свой образ жизни, с духовной точки зрения каялись, чтобы они менялись, поэтому, когда человеку, привыкшему ему пить, привыкшему не работать, ему ставится условие: ты идёшь к нам, и у тебя будут нормальные условия, ты будешь зарабатывать, но ты не должен пить и ты должен трудиться, для него это пусть первый, но это шаг к покаянию. Он себя осознанно ставит в условия, когда пить нельзя, а трудиться надо. Вот это вот первый шаг покаяния он у нас обязательно есть. Дальше мы пытаемся, чтобы в то время, пока люди находятся у нас, сейчас речь идёт больше о насельниках наших рабочих домов, которые пока ещё не чувствуют, что они к этому очень привязаны, они в мыслях ещё куда-то уйдут: а я заработаю, потом у меня будет дом, машина, семья и так далее. Они ещё не понимают, что алкоголизм — это такая штука, которая не отпускает. Придя и уйдя чуть ли не по несколько десятков раз, многие из них уже говорят, что я лучше останусь здесь, а то что-то только хуже и хуже становится. У нас всегда стояла задача, чтобы пока люди у нас, чтобы что-то духовное они слышали, чтобы они понимали, что есть что-то духовное, что есть не только материальная сторона, поэтому у нас обязательно проходят духовные беседы. У нас днём все, кто находится в домах, они обязательно смотрят «Ответы священника», у нас по вечерам проводится собрание. К сожалению, могу сказать, что очень немного священников, которые и по времени могут, и умеют вести миссионерские беседы. То есть нам было легче, пока у нас были две арендованные квартиры в Москве, потому что московские священники, ну видимо, их много, и есть те, которые умеют, поэтому в этих двух квартирах у нас хорошо всё было с духовным окормлением. Но в Подмосковье всё гораздо хуже, потому что ехать не хотят. Тем более речь идёт о вечерних собраниях, это вечером, крайне трудно найти православных миссионеров, которые бы регулярно туда приезжали, поэтому у нас есть свой миссионер, он регулярно по всем домам ездит. Но, конечно, хотелось бы большего. Хотя, с другой стороны, сейчас я могу сказать, что настолько стала тяжёлая ситуация именно с работоспособными бездомными, сейчас настолько они нарасхват, что уже вот вылезло, то что среди них верующих-то людей настолько единицы, ну так сказать, как бы это только мысли, что бездомные они духовно ближе к Богу, потому что они в такой ситуации. Я вот сейчас провожу у них опросы перед тем как проводить какую духовную беседу. Я говорю: кто из вас просто верит, что после смерти душа у человека не умирает. Я даже не говорю о Боге, кто вообще верит, что дальше продолжается какая-то жизнь? Вот я вам скажу, что половина всего, всего половина. Вторая половина вообще ни во что не верит, поэтому духовная работа — это настолько важно, чтобы, находясь у нас, люди узнали, что душа-то всё-таки есть, что она никуда не девается, чтобы кроме вот этих материальных постоянных: что хочется больше денег, ещё чего-то, чтобы в людях вот это изменилось, то есть крайне важно, чтобы была вот эта духовная работа. И хотелось бы, чтобы у нас было больше тех, кто её ведёт.

Константин Мацан:

— Отец Игорь, а для вас как для священника вот эта статистика, которую приводит Емельян, что значит, как она вам отзывается?

Протоиерей Игорь Фомин:

— Знаете, хорошо отзывается эта статистика. Дело в том, что все-таки люди, которые приходят с улицы, они не непросто такие люди. Меня какая разница поразила в бездомных, которые живут на улице и в бездомных, которые живут в «Доме трудолюбия Ной». Я просто других работных домов не знаю, не бывал там, а вот в «домах трудолюбия Ной», да, знаю, бывал там. И есть очень существенная разница. Те бездомные, которые живут на улице, у них виноваты все кругом. Значит, черные риелторы виноваты, родственники, государство виновато, они такие розовые и пушистые, если бы все выполняли свои функции: государство, родственники, риелторы и тому подобное, то тогда бы их, естественно, здесь бы не было, они пили бы другие какие-то напитки, ну и так далее. А в «Доме трудолюбия Ной», там интересно, вот эта первая ступень — покаяние, о который сказал Емельян, нельзя пить и надо трудиться, это не просто, знаете, какое-то условие, оно внешнее условие, физическое условие, оно переходит в духовное условие. Вот когда с ними говоришь, с этими насельниками «Дома трудолюбия Ной», спрашиваешь: как ты дошёл до такого состояния? Они отвечают: ну как? Дурак я, сам дурак, здесь никто не причём, государство, говорит, всё мне давало, родственники, они иногда готовы забрать человека с улицы, говорит, я сам не пошёл, риелтор? Ну что же, я сам виноват, обманулся, доверился, при чём здесь они? То есть разница очень большая. А вот то, что они не верят бессмертие души, ну что же, думаю, что это со временем будет потихонечку изменяться человеке. «Как поверить без говорящего?» — говорит апостол Павел. Значит должны быть говорящие, будем как-то над этим работать, искать. «Дома трудолюбия Ной» растут быстрее, количество их, чем, в общем-то, их можно как-то все охватить. Я думаю, со временем решится этот вопрос в говорящих в «Домах трудолюбия Ной». Кстати, вот интересно, дом трудолюбия, это иерархическая, в общем-то структура, то есть в каждом доме есть свой старший. И вот в этом году из двух домов старшие поступили на миссионерские курсы «Школа православного миссионера». Я думаю, это тоже интересный такой момент, фактор, который принесёт свои очень большие плоды.

Константин Мацан:

— Протоиерей Игорь Фомин, настоятель храма святого благоверного князя Александра Невского при МГИМО и Емельян Сосинский, руководитель сети приютов для бездомных «Дом трудолюбия Ной» имени святого праведного Иоанна Кронштадтского сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер». Насколько я могу судить, одна из самых таких острых дискуссий, связанных с темой бездомных, это дискуссия о том, возможна ли на самом деле ресоциализация? Возможно ли, чтобы человек, который оказался на улице, н потом, например, в «Доме трудолюбия Ной» вернулся к полноценной жизни? С одной стороны, вы говорите, что алкоголизм как болезнь, это вещь, которая не отпускает, и об этом говорят, наверное, многие. Мне как журналисту доводилось делать материалы о разных приютах для наркоманов, например, которые хотят исцелиться, которые работают по программе «12 шагов», и такие сообщества анонимных наркоманов и алкоголиков. И люди, прошедшие эту программу, они говорят, что прошли эту программу, к жизни вернулись, но все равно вот теперь им всю жизнь предстоит быть начеку. Есть такая поговорка, как мне рассказывали: наркотики умеют ждать. Наверное, алкоголь тоже, когда привычка может вернуться, если ты расслабишься, дашь ей повод вернуться. С другой стороны, если нет какой-то веры, наверное, в человека, в то, что возрождение возможно, и покаяние приводит к плодам, то, наверное, ничего не получится, не смогут люди вернуться к обычной жизни, а будут всю жизнь связаны, например, с таким «Домом трудолюбия Ной», что, безусловно, их будет поддерживать, но всё равно будет не такой жизнью, какой все обычные люди живут. Что вы об этом думаете и с практической точки зрения, и с духовной? Есть надежда на полную ресоциализацию?

Протоиерей Игорь Фомин:

— Вы знаете, речь идёт о личностях, и каждая личность по-разному воспринимает тот дар, который Господь ему даёт. Насельникам «Дома трудолюбия Ной» Господь дал дар такого осознания, для того чтобы прийти в эту организацию. Кто-то пришёл, воспользовался, получил какой-то стартовый капитал, причём капитал во всех смыслах этого слова, не только духовный капитал или научение трезвеннической жизни, но и материальный капитал. Потому что те, кто выздоровел и социализироваться, то «Дом трудолюбия Ной» его может отпустить, пожалуйста, он может выйти, устроенный на работу и с оплаченным жильём. Организация ему даже снимает это жилье и дает ему возможность, месяц-два оплачивает эту аренду этого жилья, то есть человек может уже самостоятельно жить. Может он этим воспользоваться? Может воспользоваться. Может не воспользоваться? Конечно, может не воспользоваться. Он протрезвел, пришёл в себя и пошёл дальше гулять, бывают такие случаи, конечно, бывают. И как Емельян сказал, кто-то пришел-ушел, пришел-ушел, пришел-ушел, а потом остался. А кто-то говорит: вы знаете я так больше не могу, я лучше всю жизнь буду здесь жить в доме трудолюбия. И это его выбор, это его право. А кто-то скажет: я благодарю, я пошёл дальше по этой жизни, я понял, что мне пить лучше. Я из практики вам могу сказать из священнической практики, общаюсь с людьми пьющими, для того чтобы человек осознал, что пить плохо, я повторяю, не перестал пить, а осознал, что пить плохо, нужно два года трезвой жизни. Два года, как минимум, тогда что-то в мозгах включается. Меньше не получится, то есть минимальный срок жизни трезвеннической должен равняться двум годам.

Емельян Сосенский:

— Я хочу ещё добавить. Ну, во-первых, есть известное выражение: точка невозврата, её почему-то большинство, кто занимается бездомными, они её привязывают к тому, сколько человек прожил на улице, хотя её более правильно привязывать к тому, сколько человек пил. Но для того чтобы человек, живущий на улице, вообще неважно сколько лет он там живёт, сказать что он больше никогда не сможет жить нормальной жизнью, это неправда вообще. Вот у нас сейчас есть очень показательный пример, уже пятый год подряд, он у нас, правда, то приходит, то уходит, человек, который перед этим бомжевал, вот у него сейчас уже сейчас получается 24 года, на тот момент было 19 лет, как он бомжевал, причём бомжевал всегда в центре Москвы, он всегда был пьяный, его редко когда видели трезвым, дошло до того, что он даже стоять с этим своим стаканчиком для сбора пожертвований около храма не мог, он всегда там либо лежал, либо полусидел с этим поднятым стаканчиком. От него исходил всегда жуткий смрад, потому что он ходил в штаны, он не мог уже, у него и почки не держат уже. И вот он эту точку невозврата максимально, которую я слышал, кто называет несколько месяцев, кто говорит три года, вот он эту свою максимальную точку шесть лет уже переходил. И когда наконец настоятель храма объявил с амвона, что давайте больше не будем ему подавать денег, иначе он умрёт у нас прямо на пороге храма. Я помню, как я наблюдал вот это вот непонимающее его лицо, он ничего не понимал, ему две недели никто ничего не подавал, он трезвел, ему становилось холодно, но он понимал, что не всё есть хорошо. И это было первый раз, 5 лет назад, когда он пришёл к нам, то есть он наконец через две недели пришёл к нам и сказал: я сдаюсь, я готов не пить, он у нас, по-моему, первый раз прожил 7 месяцев, с начала осени до Пасхи. Правда, потом на Пасху он поехал в храм, его были рады видеть, ему тут же начали опять подавать, он там и остался, уже потеплело. И вот с тех пор уже 5 лет, когда становится совсем холодно, он к нам приходит, он полностью меняет свою жизнь, человек реально у нас трудится. Он у нас в том инвалидном доме, где тяжелые инвалиды и психически больные люди, и он там один из самых крепких. Потому что, хотя у него уже и глаза одного нету, и голова уже не совсем варит, но физически у него и руки, и ноги есть, он там погреб прекрасный вырыл, посуду моет, то есть нет такого понятия как точка невозврата, что человек не может жить нормальной жизнью. Может. Если бы у него отрезали вот эту радость, ему никогда больше никто ничто не подавал, я думаю, что он бы жил у нас всегда. И таких людей, которые скажут: раз мне не подают, я пойду грабить или я там лучше умру, это считаные единицы. То есть я уверен, что подавляющее большинство, если у них отрежут вот эту халявную, абсолютно ничем не обоснованную, ну они это зарплатой называют, большие деньги не за что, если у них отрежут эту возможность там питаться, одеваться, вообще ничего для этого не делая, подавляющее большинство образ жизни изменит. Понятно, что это будет как из Евангельской притчи о блудном сыне, то есть это не будет то, что в нём там совесть проснулась, нет, просто из-за того, что в той стране перестали подавать, он пришел в себя, потому что он был готов от голода там есть похлёбку, которую свиньям давали, вот, и её не давали. Человек просто пришёл в себя, потому что он стал умирать с голоду. И вот такая судьба, я уверен, она будет у подавляющего большинства тех, кто сейчас живёт на улице. Если перестать им подавать, перестать их переодевать, перестать стелить соломку в то место, куда они падают, они все придут в себя, будут считаные единицы, которые, ну у них либо же с головой что-то плохо. На грабёж из людей, живущих на улице, очень мало кто способен. В основном это мелкие кражи, то есть грабить они не пойдут, не те люди. А те люди, которые пойдут грабить, они не попрошайничают, у них свой другой совершенно бизнес. Я уверен, что если бы тот призыв, кстати, ещё из дома трудолюбия Иоанна Кронштадтского, я вычитал, в 1897 году, у них был тогда журнал, назывался «Трудовая помощь», он тогда на всю Россию выходил, и тогда уже писали устроители, писали, что будьте милосердными к бездомным, не подавайте им милостыню. То есть эта проблема стоит всегда. Если бы вдруг все люди, которые думают, что они помогают бездомным тем, что они что-то подают, если бы они наоборот поняли, что помочь можно тем, что не нужно подавать ничего, если бы это чудо произошло, с улицы ушли бы почти все. Остались бы либо психически больные люди, которых не надо спрашивать, у психического больного человека, — надо тебя лечить или не надо, потому что иначе он просто умрёт на улице, его просто надо брать и лечить. А если там какой-то криминальный авторитет, который говорит: я работать не буду, я вам не лошадь, я лучше кого-то ограблю, его место уже в месте какого-то принудительного содержания, потому что такого человека на улице тоже держать не надо.

Константин Мацан:

— Отец Игорь, а вот по поводу милостыни, есть же слова Евангелия: «Просящему у тебя дай», и там нет никаких дополнительных параметров, то есть там не сказано просящему у тебя дай, если он не пропьёт, или просящему у тебя дай, если ты уверен, что у него есть паспорт. С другой стороны, трудно не признать справедливость того, о чём говорит Емельян. Как об этом по-христиански думать? Не относить эти слова к просящим у тебя на улице?

Протоиерей Игорь Фомин:

— Вы знаете, я здесь хочу поддержать Емельяна, говоря об этом вопросе. Потому что как бы на себе я сам испытал верность этих слов. Есть как бы два таких направления. Одно: всем, всегда, везде, правда, не знаю, кто его сформулировал этот принцип, и на чём он обоснован? А второй принцип: пусть милостыня твоя запотеет в руке твоей — это Василий Великий. То есть милость надо давать с разбором. Но здесь я ещё хотел бы конкретизировать. Я считаю, что незнакомому человеку, лично тебе не знакомому человеку... То есть, допустим, ты ходишь в храм, и на протяжении десяти или сколько он там 19 лет жил? Ходишь в один и тот же храм и постоянно встречаешь этого просящего, он не является твоим знакомым. Знакомый — это тот, которого ты хоть немножечко жизнь знаешь. У нас есть две категории знакомых: это друзья и семья. Друзья — это про прошлое, семья это про будущее. Но, естественно, с этим бездомным будущее у тебя может быть только одно — этот в Царстве Небесном, а вот про прошлое, ты должен, в общем-то, понимать, что ты подойдёшь, и на что ты подойдёшь, на его алкогольный, в общем-то, туман, то есть незнакомому человеку деньгами помогать нельзя. Это мой такой принцип. И как бы тебе тяжело в сердце не было, хочешь помочь деньгами знакомому человеку, сядь вместе с ним и пообщайся с ним, поговори, почему это, как это, что это, при одном условии — что все пьющие люди, все врут. Это очень важное такое условие. То есть ты должен не просто получать ответы на свои вопросы во время разговора, но ещё немножечко критически к этому относиться к этим вопросам, и врут, кстати, очень искусно, успешно. Мы помним замечательный пример из «Любовь и голуби», как Сашенька была похоронена. Вот это примерно тот же самый случай, о котором мы должны с вами помнить. Поэтому здесь нужно быть очень осторожным, можно откупиться и поставить себе галочку, но только надо понимать, что Господь не бюрократ, Он не будет подсчитывать, сколько ты сторублёвых, тысячерублёвых, пятитысячных купюр, в общем-то подал, Он будет смотреть совершенно на другое: с каким сердцем ты это сделал, для чего ты это сделал. Вот это очень важно.

Емельян Сосенский:

— Можно ещё рассказать из своего опыта? Когда я только начинал заниматься бездомными, это было больше 18 лет назад, мы их одевали, кормили, деньги давали, дома им покупали, билеты там, всё-всё это было, потому что «просящему у тебя дай» для меня это тоже было просто дай и всё, не разбираясь. И я говорил: какая мне разница обманывают они или не обманывают, мне главное, что я исполняю заповедь. Потом я в какой-то момент стал говорить, как мне сказали, это волшебная фраза: я тебе даю на хлеб, а не на водку, поэтому если ты это пропьёшь, это будет на твоей совести. И вот этим своим обманом первые два года я занимался, и меня сбила, то что не надо это делать, одна история. К нам пришла мать одного из тех, кому мы регулярно подавали. Он сидел, все понимали, что он пьёт, это знали, он регулярно приходил, он был из местных жителей. Она сказала нам: вы знаете вот вы думаете, что вы делаете какое-то Божье дело тем, что вы ему подаете, а я вас проклинаю за то, что вы подаёте ему, потому что вы его убиваете, вы ему подаете, вам всё равно, что он делает с этими деньгами, что он дома вытворяет, он уже всю семью свою изморил, он и сам умрёт скоро. А вам всё равно, вы думаете, что вы делаете что-то полезное. Она меня прокляла, до этого я проклятий, в общем-то, не боялся, потому что я и тогда был уверен и сейчас уверен, что это проклятие если незаслуженное, оно на тебе не скажется. А вот тогда я очень сильно задумался, я думал: как же так? Заповедь «просящему у тебя Дай», а вот это вот моё даяние вот такой результат приносит, что и семья разрушается, человек умирает, и прокляли меня, и вроде как по делу. И тогда я ещё раз обратил внимание на то, что заповеди Господни они никогда не буквальны, они всегда духовны. То есть никогда никому не придёт в голову, что просящему у тебя террористу надо дать гранату, которую он пойдёт и кинет в толпу. Все же понимают, что это абсурд, хотя заповедь говорит «просящему у тебя Дай», тем более если у тебя есть эта граната. Вот, то есть очевидно: давать нужно только то, что человеку приносит пользу, это очевидно. Вот алкоголику ничего из того, что можно пропить, пользу абсолютно не принесёт, тунеядцу не принесет пользу ничего, что ему поможет продолжать быть тунеядцем. То есть надо очень четко понимать, что если ты хочешь исполнить заповедь, то должен дать человеку только то, что ему полезно. Давая ему то, что вредно, ты заповедь не исполняешь. Когда я это для себя разобрал, всё для меня встало на свои места. Потому что перед этим... ну действительно. С одной стороны, святитель Иоанн Златоуст пишет, что никогда не разбирай, кому даёшь, иначе не найдёшь ни одного достойного, и тогда не исполнишь заповедь. А Иоанн Кронштадтский говорит: а того из них, кто, будучи здоров и не хочет работать, из города долой, потому что Кронштадт не город для тунеядцев. И вот только когда я разобрался, что заповедь она всегда духовна, Бог может давать только то, что приносит пользу, тогда для меня всё по полочкам разложилось.

Константин Мацан:

— Сегодня у нас беседа про то, как можно помогать, помогать с пользой, наши радиослушатели тоже как в Рождество все немного волхвы, и волхвы все приносят дары, и вот близится Рождество, и можно помочь людям своими дарами, причём так, что это пойдёт не во вред. Спасибо огромное за нашу сегодняшнюю беседу, протоиерей Игорь Фомин, настоятель храма святого благоверного князя Александра Невского при МГИМО и Емельян Сосенский, руководитель сети приютов для бездомных «Дом трудолюбия Ной» имени святого праведного Иоанна Кронштадтского были сегодня с вами и с нами в программе «Светлый вечер», информацию о «Доме трудолюбия Ной» можно найти в интернете, я напомню, с чего мы начинали, сейчас «Дом трудолюбия Ной» нуждается в том, чтобы найти помещения, где поселить людей с инвалидностью, бездомных с инвалидностью, в эти морозные зимние дни, которые ещё не заканчиваются, нужно прямо сейчас. Поэтому те, кто нас слушает и может как-то помочь, самое время это сделать. У микрофона был Константин Мацан, это радио «Вера», до новых встреч на волнах нашей радиостанции.