Сейчас в эфире

Ваш браузер не поддерживает HTML5 audio

«Петров пост». Протоиерей Александр Дьяченко

У нас в гостях был писатель, настоятель храма в честь Тихвинской иконы Божией Матери в селе Иванове Владимирской области протоиерей Александр Дьяченко.

Разговор шел о значении, смыслах и истории Петрова поста, а также о том, как можно провести это время с духовной пользой.

Ведущий: Александр Ананьев

А. Ананьев:

— Через неделю после Пятидесятницы начинается пост, который заканчивается в день памяти апостолов Петра и Павла, называется этот пост «Петров», «летний», а еще «Апостольский». Что это за пост? Чем он отличается от Рождественского поста или поста Великого? Как правильно прожить этот пост осознанно, по-честному, но при этом не сваливаться ни в монашеский устав с одной стороны, ни в обывательский и народно-православный с другой стороны? Немножко об истории этого поста и много о жизни поговорим сегодня с моим сегодняшним собеседником, с настоятелем храма в честь Тихвинской иконы Божьей Матери в селе Иваново Владимирской области, протоиереем Александром Дьяченко. Добрый вечер, отец Александр, здравствуйте.

О. Александр:

— Здравствуйте, Александр, здравствуйте, наши дорогие радиослушатели.

А. Ананьев:

— Где справедливость? Лето — это лучшее время года. Весной, я понимаю, продукты какие-то уже какие-то не те, надо как-то немножко поприжаться, подготовиться, время напряженное. Осенью — понимаю, там уже тоже надо как-то собраться и подготовиться. Зимой — понимаю, но летом — зачем летом пост? Летом людям нужен отпуск. В чем смысл летнего поста? Я понимаю, что я сейчас несколько такой провокации нагоняю, мол, оставьте людей в покое, летом людям нужен отпуск, но ведь есть же что-то, что обуславливает именно Петров пост именно летом?

О. Александр:

— Ну, в общем-то, мы смотрим на все эти посты: Филиппов пост, Петров пост, даже Успенский пост.

А. Ананьев:

— А Филиппов пост, напомните, пожалуйста, это ?..

О. Александр:

— А Филиппов — это заговенье на 27 ноября, или Рождественский пост. Мы смотрим на них, в общем-то, как на не апостольские, то есть не апостольских времен. В апостольские времена у нас что: среда, пятница, и навык соблюдения Великого поста, это вот обязательный пост, который прописан в апостольских правилах. Все остальное, эти установления, постановления, они уже появились значительно позже, то есть это больше, скажем так, традиции. Тот же самый Филиппов пост, Рождественский он тоже был, знаете, даже три дня он был, потом на неделю увеличили его, и только, по-моему, с II века он стал вот таким, какой он сейчас. Петров пост, он у нас интересен тем, что он тоже заканчивается всегда одной и той же датой, но начинается той датой, на какую он выпадает во время вот этого церковного года, начало его блуждающее, то есть все зависит от Пасхи: Пасха, потом Пятидесятница, от Пятидесятницы одна, вторая неделя, и мы начинаем пост. И вот здесь тоже интересно — юлианский календарь, григорианский календарь: может быть пост Петров чуть ли не семь дней, может быть, чуть больше, а может быть, как вот в этом году — целый месяц, и это у нас не слишком ранняя Пасха, а если возьмем Пасху пораньше, то это будет уже длиной чуть ли не в соответствии со временем Великого поста. Поэтому здесь, конечно, мы говорим, слышны такие голоса: «вот хотелось бы, чтобы нам тоже перейти вместе со всем „просвещенным“ Западом, перейти на григорианский календарь, вместе со всеми 25 декабря праздновать то же самое Рождество Господне». Но, а другие люди говорят: «слушайте, ну если мы перейдем на григорианский календарь, то у нас будут такие годы, когда вообще мы будем терять Апостольский пост! У нас же тринадцать дней разница-то получается, а если девять дней, то его вообще не будет». И понятно, что это более поздние установки, но если судить, допустим, о времени поста, сравнивать с тем же самым календарем сельскохозяйственных работ, то что мы имеем май-июнь? В общем-то, простые люди никогда не питались то, что называется жирно и сладко, но вот как раз май-июнь — это начало созревания первых овощей, все эти травки, лук. Вот сейчас мы живем-то как раз в сельской местности, смотришь, что созревает, такая это замечательная пора, вот щавель появляется, еще что-то такое. А ведь все то, что появляется сейчас, оно несет в себе массу полезных веществ, это такие полезные вещества, которые дают тебе заряд на целый год вперед, та же самая картошка, если это наша картошка, то еще не время ее, это только на юге, ну, мы северные люди, а вот на юге только-только она там поспевает, что-то такое свеженькое, и все это свеженькое, оно такое все вкусное, и оно такое все яркое! Это все равно, что появилось где-то там в такой горной местности, а ведь в горной местности все имеет такие необыкновенные запахи, вкусы! Вот, поэтому, если исходить из этих соображений...

А. Ананьев:

— Ну да, есть логика.

О. Александр:

— ... то кто-то позаботился о нашем с вами здоровье. Если посмотреть, что эти люди заглядывали вперед и говорили: «да они все время едят мясо, ну, пускай хоть немножечко они воздержатся от этого мяса, пускай немножечко почистят свой организм», это уж, если исходить из чисто гастрономических таких вопросов. А вот если говорить серьезно, то вопрос Апостольского поста, нужен ли этот пост или не нужен — ну, во-первых, каждый человек в нашей Церкви имеет право выбирать и решать самостоятельно. Ведь посмотрите, как интересно, чем мы отличаемся от Католической Церкви, вот наше постановление: если брать, например, у католиков Евхаристию, Причастие — католик имеет право причащаться, держа предварительный, так называемый, евхаристический пост не так, как мы с полуночи, а всего-навсего один час, то есть я утром встал, поел, кофейку попил и поехал на Причастие, пока я доехал, пока я отсидел эту имшу, прошел час, и я причастился. Кстати говоря, вы знаете, что оказывается, в 50-е годы в той же самой Германии существовала Православная Церковь, и Церковь существовала достаточно такая, знаете, сильная, активная, а потом она фактически растворилась. А почему она растворилась? А потому что немец не может с утра не пить кофе. И католические традиции победили, это мне рассказал человек, который долгое время работал в Германии, вот наш человек православный.

А. Ананьев:

— Ничего об этом не знал.

О. Александр:

— Вот я тоже не знал, пока мне не рассказали об этом. То есть у католиков требования к человеку минимальные, но это не значит, что они все действительно держат там по одному часу. Нет, наверняка есть люди, и не наверняка, а есть люди, которые постятся как положено, тот же Великий пост как положено, постятся, и будут молиться, и будут поститься перед постом для того, чтобы пойти причаститься, но требования с человека самые минимальные. Знаете, принцип такой: «ну хотя бы сделай вот это». У нас, вот как вы упомянули, идет все с обратной позиции, то есть вот вам пример монашеского подвига — но это максимум. Это максимум того, что требуется от верующего человека, но ты идешь тем путем, которым ты можешь идти, ты делаешь то, что тебе посильно сделать, но ты имей в виду, что ты не достигаешь максимума, а поэтому не возгордись, не превозносись. И потом, посмотрите, тот же самый Петров пост разрешает вкушение рыбы. Хотя там есть, конечно, по монашескому календарю какие-то ограничения, но мы же ведь вообще благословляем, кроме среди пятницы — пожалуйста, ешьте. Не так давно был Великий пост, люди немножечко отошли, опять входим в этот пост. Но я вам хочу сказать, когда говоришь нашим верующим: (мы сейчас говорим относительно гастрономии, только исключительно вот этой темы) «ну если тяжело, ну, ограничьте себя там в чем-то, ну пожалуйста». Они говорят: «Нет! Мы будем поститься». Наши верующие люди, наши бабушки — это вообще кремень. Это кремень, они не идут ни на какие компромиссы, если уж они что-то делают, они делают по-настоящему, будут сидеть на хлебе и воде, но они будут выполнять чисто вот то, что положено в этом плане. Но вопрос: разве пост — это только одна гастрономия? Понятно, что нет. И вот возникает тема, смотрите, Успенский пост — мы ждем, радуемся чему? Не факту смерти Пресвятой Богородицы земной кончине, а факту ее, фактически, воскресения. Мы во время Филиппова-Рождественского поста радуемся чему? Радуемся рождению Младенца Христа в этот мир, переживаем эти события, готовимся к этим событиям. Во время Великого поста там, понятно, мы ждем искупительных страданий Господа, подвига на Кресте, Его Воскресения и так далее, то есть, это тоже целое огромное событие. А вот Апостольский пост — да, казалось бы?

А. Ананьев:

— Ну, исторически Апостольский пост, он же когда вступил уже в полную силу — тогда, когда были построены храмы во имя первоверховных апостолов Петра и Павла. Освящение Константинопольского храма совершилось в день памяти апостолов 29 июня, и с тех пор этот день стал особо торжественным на востоке и западе, и в Православной Церкви утвердилось приготовление благочестивых христиан к этому празднику постом и молитвой.

О. Александр:

— Вот спрашивается: собственно говоря, а зачем? Вот зачем нам?

А. Ананьев:

— Чтобы подчеркнуть значимость этого праздника, значимость поклонения апостолам вообще, апостолам Петру и Павлу в частности.

О. Александр:

— Есть такая замечательная книжка «Архиерей», автор ее приписывает будущему Патриарху Тихону (Белавину), прославленному нашему святителю. Там есть очень интересная такая фраза, как пример такой, вот автор пишет, что «мы привыкли превозносить святого человека на некий пьедестал и ставить его на этот пьедестал такой высокий-высокий, смотреть снизу (это я просто мысль передаю, потому что дословно не помню) и говорить: «ну нет, мы так не можем. Вот святые первоверховные апостолы, Петре и Павле, помолитесь там о нас». Но ведь на самом деле это люди, читаешь Священное Писание, читаешь особенно вот Деяния, Апостольские послания, и перед тобой стоят совсем другие люди, живые, абсолютно живые люди. И помните, когда апостол Петр приходит в дом сотника Корнилия, тот падает перед ним на колени, а Петр говорит: «Встань, что ты падаешь, я тоже человек!» Знаете, мы забываем, что вот эти люди — это были люди, но какие это были люди! И вот стоит вопрос: а кто такие были апостолы, вестники, посланники, да? А что они из себя представляли? А зачем они шли с этой проповедью?

А. Ананьев:

— «Вопросы неофита» на Радио ВЕРА, настоятель храма в честь Тихвинской иконы Божьей Матери в селе Иваново Владимирской области протоиерей Александр Дьяченко отвечает сегодня на вопросы относительно Петрова поста. Итак, каковы были задачи апостолов? На самом деле, как мне кажется, отец Александр, мы здесь не столько почитаем или поклоняемся апостолам, сколько после Пятидесятницы, после Троицы празднуем этим постом день рождения Церкви и тех, кто стоит у истоков ее создания.

О. Александр:

— Безусловно, безусловно. Мы празднуем круглый год, у нас очень много праздников, у нас очень много событий. За две тысячи лет этих событий такое количество, что когда ты открываешь наш календарь, то каждый день эти праздники наслаиваются один на другой. И очень много имен, которые набраны таким маленьким-маленьким петитом, которые мы даже просто пропускаем, но если взять и почитать житие даже самого маленького святого, «маленького», я имею ввиду: набранный самым маленьким петитом, ты понимаешь, насколько был велик подвиг этих людей. Мы не только почитаем, да, конечно, мы и почитаем, и молимся, но вот как практикующий священник, я могу сказать, что я не помню ни одного случая, чтобы кто-то у нас вдруг заказал молебен Петру и Павлу, кроме тех людей, у которых это непосредственно святые, которые совпадают по их именам. Нет такого. Никто никогда не пришел к нам в храм и не поинтересовался: «а где у вас здесь иконочка апостола Павла или апостола Петра?» То есть, вы знаете, такое отношение к апостольскому подвигу, как будто это что-то такое неважное. Вот святой целитель Пантелеимон — это да! Святитель Николай — ну мы же отдыхать едем, как же не помолиться? Святая Матронушка, святая Блаженная — ну тут уж с квартирой надо решать вопрос, здесь с зарплатой нужно решать вопрос. А апостолы, чем они помогают? К чему можно обратиться к апостолу, чтобы он мне чем-нибудь там помог? Вот таких примеров я не знаю, я не сталкиваюсь с такими вещами, и поэтому может сложиться такое впечатление, что да, мы только празднуем, благодарим, празднуем. А вот давайте мы посмотрим на этих людей, а что они из себя представляли? Вот апостол Петр — это рыбарь, и это по-нашему рабочий человек, у которого руки, я представляю вот эти сети таскать, это руки были, там мозолища были в палец толщиной, он был человек небогатый. Допустим, Иоанн и Иаков, братья Зеведеевы, они даже работников имели, а Петр он был сам по себе, он своими руками питался. Апостол Павел, кто он такой? Апостол Павел — это... ну это гениальный человек своего времени, это человек, очень такой порывистый, хотя Пётр тоже такой порывистый...

А. Ананьев:

— Он рефлексирующий, интеллигентный, образованный.

О. Александр:

— Рефлексирующий, не боящийся спрашивать, Пётр всегда выступал впереди всей этой когорты апостольской, это был человек, который тут же отзывался, отзывался на первое же предложение Господа. А Павел, Павел он же тоже искренне гнал христиан, это был человек настолько прекрасной подготовки духовной, что Господь воззрел на него и понял, что вот именно Павла не хватает вот в этой когорте, и его нужно взять и добавить. И вот этот порывистый, вот это всё на пресс, вот эту преданность Богу, действительно, Господь направляет в верное русло, и из врага Церкви Павел превращается, действительно, в апостола, то есть того человека, кто проповедует. И смотрите, эти люди, и не только Пётр и Павел, да вообще все эти люди, мы фактически ведь вспоминаем не только этих двух апостолов, мы вспоминаем всех апостолов, и те, кто от семидесяти апостолы — это тоже все труженики на этой ниве Христовой. И слушаю уже покойного, к сожалению, архимандрита Ианнуария (Ивлева), его лекции на радио «Петровград», слушаю его разборы посланий апостола Павла, настолько все это разжевывается, он прекрасный специалист, у него прекрасные свои собственные переводы, он показывает: здесь верный перевод, здесь неверный, здесь уточняет. И, вы знаете, вот я слушаю, уже несколько месяцев его эти лекции, и я как-то сроднился с апостолом Павлом, он стал для меня своим, близким человеком, и я понимаю, что я его понимаю, я переживаю его жизнь, как он общался со своими этими опекаемыми, с теми же самыми фессалоникийцами, с теми же самыми коринфянами, римлянами, как он умел ругать, как умел радоваться, как умел плакать, как он умел видеть в них людей, и этот человек отдавал себя до конца! И посмотрите, между Петром и Павлом тоже были какие-то недоразумения, тоже были какие-то недомолвки, Павел, помните, в послании к Галатам, он упрекает Петра, что «ты уже с христианами из язычников не садишься, не вкушаешь пищу, где твоя последовательность?» и так далее, и так далее, то есть мы видим живых людей, и мы видим их труд, и мы видим то, что эти люди, посмотрите, ведь получается, что Павел погибает первым, Петр, который, в общем-то, происходил непосредственно из числа 12 апостолов, как бы первоверховный апостол, он спорящий, он где-то, видите, негодующий, где-то там несогласный в чем-то с Павлом, в своих посланиях после смерти Павла он подтверждает учение Павла, говорит: «да, есть там моменты неудобовразумительные», но он подтверждает, то есть вот эта духовная преемственность, вот это время созидания Церкви. И когда читаешь апостола Павла, то же самое послание к коринфянам, помните, как он говорит, по-моему, 2-е послание Коринфянам: «Наше предназначение примирит человека с Богом». Вот дадут тебе сегодня такое задание, тебе скажут: «надо примирить людей с Богом», как мы это будем понимать, как примирить людей с Богом — а что, кто-то разве воюет с Богом? Ну да, есть такие, действительно, какие-то люди болящие там, может быть, какие-то сектанты, это есть, но обычный обыватель, он не воюет с Богом, казалось бы. Но на самом деле он воюет. А чем он воюет? А он грехом воюет. Он болен чем? Он грехом болен. В чем эта немирность? А мы живем во грехе, и не плачем о грехе, и не боремся с грехом, и нам совершенно, по большому счету, не нужен искупительный подвиг Господа нашего Иисуса Христа.

А. Ананьев:

— Когда нам удобно, мы не думаем, что Бог рядом.

О. Александр:

— Да, мы думаем о том, что нам выгодно, удобно, что нам нужно куда-то ехать, что нам нужно решать какие-то семейные вопросы, проблемы, то есть абсолютно такой языческий подход. А вот этот принцип примирения человека с Богом — это то, на что положили жизнь вот эти самые апостолы и их труд. Это люди, которые реально создавали Церковь.

А. Ананьев:

— Вопрос: в апостольских постановлениях, черном по белому указано: «После Пятидесятницы празднуйте одну седмицу, потом поститесь. Справедливость требует и радоваться по принятии Даров от Бога, и поститься после облегчения плоти». Это обращение к апостолам, постановление апостольское, то есть апостолы постились в первую очередь для чего? Они постились, подобно Христу, перед выходом на проповедь. От их проповеди в буквальном смысле зависели судьбы мира, и все то, что у нас сейчас — это благодаря тому, что апостолы постились перед выходом на проповедь. Я, в отличие от вас, не проповедую, я не выхожу на амвон, я ни в какой степени не пытаюсь поставить себя хотя бы на одну ступеньку ниже апостола Петра или Павла, в этом смысле мне не совсем понятно, зачем мне поститься. Зачем поститься апостолу, я понимаю. Зачем поститься мне, мирянину, я не понимаю. Мне очень важно это понять, прежде чем к этому приступать, потому что нет ничего более глупого, чем делать это просто потому, что тебе сказано это делать, а смысла ты не видишь в этом. Ты просто в лучшем случае ничего не сделаешь, в худшем еще и навредишь.

О. Александр:

— Помните, как в Священном Писании упрекают Господа и его учеников, что вот ученики Иоанновы постятся там, да? Да и фарисеи постились два раза в неделю, хотя фарисеям вообще не нужно было, по закону вообще не было необходимости поститься, во время Ветхого Завета там был день постовой, но обязательное требование поста для всех, там какие-то два дня, но фарисеи же брали на себя этот подвиг, это подвиг, но брали они, по-моему, если не ошибаюсь, вторник и четверг. Вот для того, чтобы отличаться от них, когда потом уже появляется Церковь, берут среду и пятницу.

А. Ананьев:

— Но среду и пятницу берут, если я правильно понимаю, среду, потому что в среду Иуда предает Христа, а пятница, потому что в пятницу Христос претерпевает Свою страшную смерть.

О. Александр:

— Я читал о том, что вот это понимание это уже дальнейшее объяснение, а в основном молились эти люди, брали на себя пост, это же ведь первая община, и первая община брала на себя пост ради спасения народа израильского, то есть они молились, чтобы их собратья иудеи обратились в христианство, вот это основная была задача. Им нужно было показать, что даже фарисеи, которые вот такие благочестивые, мы должны превысить их благочестие. А то, что касается вот этих апостольских правил, то нужно иметь в виду, что они, скажем так, уже формализованы были значительно позже, чем в первом веке, но, конечно, формализация произошла на основе каких-то устных свидетельств, чтобы вот такие, такие, такие каноны были. То, что Церковь постилась перед какими-то, допустим, сложными, какими-то судьбоносными действиями, решениями, вообще-то об этом пишут в Священном Писании, допустим: «решили отправить Павла и Силу на проповедь, до того постились, молились и потом вот...» Вот этот пост, который они держали, он отличается от нашего поста, в каком плане — они вообще ничего не ели. Они брали, допустим, какой-то срок до трех дней, и в это время они вообще могли ничего не есть.

А. Ананьев:

— Только кузнечиков и дикий мед.

О. Александр:

— Вообще ничего не ели, вот берут определенное время. Смотрите, когда те же самые мусульмане несут свой пост, они не вкушают там до первой звезды в течение дня, потом, ночью они едят, думаешь: ну, это легко! Попробуй, попробуй вообще ничего не есть. У монахов вообще было распространено вкушение и пищи один раз в день, допустим, в три часа дня, вот они один раз покушали и всё, то есть организм настолько уже к этому привыкал. Мы сейчас, наш пост сегодняшний, это совсем не тот пост, который был тогда. Мы постимся по графику, по календарю, тогда люди постились в основном перед какими-то событиями или переживая какие-то события.

А. Ананьев:

— В ожидании встречи.

О. Александр:

— Да, когда человек готовился, помните, когда Моисей восходит на Синай, весь народ тоже там молится и постится какое-то время. Вот этот целевой пост, он тогда не был как-то сформулирован: «вот такие-то, такие-то, такие-то дни», нет, этот пост, он был по необходимости. И представьте себе труд апостольский, когда Павел пишет: «там я получил по сорок ударов без одного, там попал в руки разбойников, здесь попал в руки власть предержащих» и так далее, и так далее, то есть они ходили постоянно под угрозой жизни и смерти. Им пост и молитва, и сопостничество, и молитва со стороны братьев и сестер были крайне необходимы. Пост — это был не просто их подвиг, это было их состояние, если бы они жили по-другому, если бы они расслаблялись, вот как мы сегодняшние, допустим, какой-то праздник у нас прошел, а потом мы вот расслабляемся — слушайте, ну мы расслабляемся после Пасхи уже сколько времени, расслабляемся 50 дней, но это тоже нужно иметь определенное ограничение, то есть мы не должны расслабляться слишком, христианин всегда должен быть воином, а апостолы для нас — это пример постоянной готовности к битве, к духовной битве. И когда мы смотрим на подвиг апостолов, то вот вы говорите: вы мирянин, так ведь они тоже были миряне, но эти миряне ставили епископами, они дали начало нашей иерархии, вот такие были миряне, понимаете как? Они были посвящены, это были особые люди, и они не могли жить так, как мы живем сегодняшние.

А. Ананьев:

— Мы продолжим сравнивать апостольские времена с нашими сегодняшними временами и примерять на себя смысл Петрова поста, который начинается, ровно через минуту полезной информации на Радио ВЕРА, не переключайтесь.

А. Ананьев:

— Радио ВЕРА, «Вопросы неофита». Сегодня мы беседуем с настоятелем храма в честь Тихвинской иконы Божьей Матери в селе Иваново Владимирской области, протоиереем Александром Дьяченко, о том, что такое Петров пост и как к нему подойти так, чтобы прожить его максимально осознанно, не впустую и не слепо. Давайте взглянем на происходящее немножко с другой стороны. Христианство — это про свободу. Господь делает человека свободным для того, чтобы человек мог по своей воле, подобно Божьей воле, прийти навстречу Богу. Или не прийти, это будет его собственный выбор. А здесь нам всегда говорят: «значит, вот здесь не ешь, здесь не ешь, здесь даже не пей, здесь рыбу можно, здесь нельзя, здесь заворачивать, здесь не заворачивать». И только ты успел выдохнуть после Великого поста, праздновать Воскресение Христово, как тебе говорят: «так, а вот тут ты сейчас опять не ешь». И ты такой смотришь на все, и ты думаешь: погодите, а вот там была речь о том, что христианство — это свобода. А когда свобода начнется?

О. Александр:

— Ну, во-первых, свобода начинается с твоего выбора, ты выбираешь, но ты выбираешь не то, что там в среду и пятницу не есть, это то, что тебя дисциплинирует. Вот я помню, в свое время был призван, вот служил солдатом, и моя воинская специальность, она не требовала каких-то там особенных упражнений, экзерциции там на плацу, но мы ходили и шлепали сапогами по несколько часов в день, пока не дали присягу. И вот мы ходили- ходили, построения, туда-сюда, туда-сюда, и это было достаточно выматывающе. И кто-то из наших товарищей спрашивает товарища лейтенанта: «Зачем нам, будущим работникам головой, вот так работать ногами? Зачем? Объясните нам, пожалуйста» А он говорит: «Чем бы вы ни работали, в первую очередь, вы солдат, вы военный. Вы должны в армии научиться, во-первых, подчиняться, во-вторых, чувствовать локоть своего товарища, кроме как в строю этот локоть почувствовать, где-то там боевые условия есть, да? Ну вот так вот, в мирных условиях. Кроме как, когда ты шагаешь налево-направо, все вместе поворачиваются, вот этот локоть ты не ощутишь». Вот на самом деле, знаете, прошло уже много лет, я вспоминаю эти слова нашего родного, он сказал: «Вам сейчас тяжело, время придет, вы будете вспоминать это время как самое лучшее в вашей жизни». И действительно, почему? А потому что никогда больше рядом со мной не было людей, на которых я мог бы опереться и слева, и справа, и сзади, и впереди. Вот это было такое время, нас заставляли мобилизовываться, мы были такими. Нам Церковь говорит: молись утром и молись вечером. Зачем? Я же свободен! Но если не буду молиться утром и не буду молиться вечером, то через неделю я уже забуду о том, что я христианин, что я что-то должен. Человек такое существо, ему говорят: беги! Он побежал. Потом он пошел. Потом он остановился и думает: а что я остановился, я же могу и посидеть. А почему нет? Конечно, ты же свободен, садись! Сел. А я могу и полежать, я же свободен. Ложись! Но когда ты лег, ты уже не встанешь. Но для того чтобы встать, тебе нужно применить очень-очень много усилий. Вот эти наши внешние требования, которые предъявляются христианину — это вот эта способность быть все время мобилизованным. Вот смотрите, апостол Павел, читаешь деяния апостольские, он все время слышал Бога — «нам Дух Святый сюда перекрыл дорогу, Он сказал: «Идите сюда». Вот апостол Павел собирается в Иерусалим, на Пятидесятницу, по-моему, он собирается, и ему там и пророки: «Не ходи туда, ты там будешь схвачен, тебя могут убить и так далее», они плачут. Он говорит: «Я должен идти». Он слышит волю Божию, и он ее исполняет. И через это исполнение, когда он чуть не погиб фактически, он в конце концов появляется где? Он появляется в Риме. И живет под охраной солдата, охранника, и проповедует невозбранно, его никто не может обидеть, он находится под охраной тогдашнего государства. Смотрите, как Господь дал возможность Павлу остаться живым, и в то же время нести проповедь — это способность. Если бы он, как мы сегодняшние, продолжал бы праздновать, а праздновать мы празднуем, каждое воскресенье это малая Пасха, мы имеем право праздновать, праздновать и праздновать, мы действительно, празднуем. Но вот это внешнее делание, мы в основном упираемся на эту еду, на это количество дней и так далее, но это внешнее. А для чего внешнее? А для того, чтобы ты, мобилизовавшись, еще посмотрел на что-то внутреннее, посмотрел на себя, посмотрел на то, что делали апостолы. А вот смотрите, апостол Павел приходил, в тот же самый Коринф или Эфес, и что? А он занимался рабочим трудом, он шил палатки. И он говорил: «чтобы вы не подумали, что я как-то там хочу вас подчинить, что я хочу из вас соки сосать, я от вас ничего не брал, я работал своими руками, потому что вы мне дороги, я вот вас никак не обременяю». Вот эти люди, они жили в материальном отношении, сравнивая с нами сегодняшними, вообще как бомжи: сегодня он здесь живет, потом его побили, он убежал, где-то там его приютили. Они все время были в движении. Вот возьмите «Дидахе», там, по-моему, если апостол задержится более чем на три дня, то он не апостол, гоните его. Это жизнь постоянного странника, это постоянная жизнь труженика, как в таком состоянии эти люди могли радоваться? А они радовались. Как мы, сегодняшние, можем подражать апостолам? Мы, сегодняшние, можем подражать образом своей жизни. Вот ты что-то не ешь, что-то себе не позволяешь, и тут смотрите, какая позиция, ты можешь сказать: «какой я молодец», первая мысль. «А вот эти едят, а я не ем», вот этот момент, страшный момент для человека, потому что ты начинаешь впадать в осуждение. В другом отношении: ты можешь сравнивать себя с какими-то, может быть, с такими высокими примерами, что Господь 40 дней не вкушал в пустыне. Да даже не надо себя с Гостом сравнивать это слишком высоко. Мария Египетская. Помните, есть такое интересное описание о том, что узнав о подвиге Марии Египетской, о том, что она за 17 лет съела 3 хлеба, и как же, и чем она питалось, и стяжала такой дух, такую способность, она левитировала, она ходила по водам. И описывают современники: масса молодых людей рванула в ту же самую пустыню. Зачем? Они рванули за дарами, вот за этими способностями левитировать, способностью ходить по водам. И что произошло? А они погибли, практически все погибли. А почему Мария не погибла? Ведь она была в тех же самых условиях. А она за другим пошла.

А. Ананьев:

— За другим или от другого?

О. Александр:

— От другого за самым главным она пошла. Ведь, смотрите, в Церкви действует Дух Святой. Ведь через крещение, присоединяясь к Церкви, мы же не получаем некую закваску, которая независимо от нас, от нашего желания, от нашего нравственного устроения, начинает нас перерабатывать во что-то, независимо от нас — ничего подобного. Да, ты присоединяешься к Церкви, ты получаешь способность усвоять Дух Святой, да. Но с тобой работает индивидуально Господь, вот Дух Святой, он с тобой работает. И вот все, что ты стяжаешь, ты стяжаешь не от того, что тебя, как гуся, перед тем, чтобы заколоть, начинают его там кормить, ничего подобного. Ты стяжаешь только через собственный труд. А что мы можем? Мы можем, постясь, не озлобляться, мы можем, постясь, проявлять себя как очень любящие люди, люди, к которым можно всегда обратиться за любой поддержкой. Когда окружающие будут видеть в любой ситуации тебя ровно дышащим, не вступающим в какие-то там конфликтные ситуации, не повышающим голос, всегда с улыбкой, всегда с радостью, а потом еще и узнает, что вы, оказывается, еще и поститесь, вы, оказывается, еще и молитесь, вы, оказывается, еще по воскресеньям, вместо того, чтобы отдыхать, ходите в храм молиться, то вольно-невольно у человека появляется и уважение к тебе. В чем-то есть внешнее выражение. Апостол Павел говорит вот, например, о свободе, что — «да, мне все позволено». И тут же говорит: «но не все полезно». Мне все позволено, но не все назидает. И он говорит: я спокойно отношусь к этому мясу, которое едят где-то там в капищах, а другого мяса тогда не было, кстати говоря, вот любой забой, он шел в честь какого-то бога. Если хочется мясо покушать, я, допустим, христианин, я знаю, что это идоложертвенное, но я же в идолов не верю, я иду и спокойно ем это мясо. Помолился и ешь, да? Но есть же немощные, которые едят одни овощи, что это за немощные, которые едят одни овощи? А они верят в то, что есть вот эти бесы, и вот это мясо идол жертвенное, оно реально под этим бесом, и я не могу есть это мясо, а вот ты, такой духовно сильный, сидишь там и лопаешь это мясо. И что ты делаешь? Ты меня смущаешь, ты вводишь меня в соблазн. И Павел говорит: «я вообще тогда это мясо есть не буду». Хотя уж кто как Павел был свободен в своих решениях? «Нет, я не буду».

А. Ананьев:

— «Вопросы неофита» на Радио ВЕРА, продолжаем удивительный разговор с настоятелем храма в честь Тихвинской иконы Божьей Матери в селе Иваново Владимирской области, где сейчас просто райский сад, с учетом того, что там восходит первый укроп, петрушка, морковка, лук, редиска, завязи яблок, по-моему, там...

О. Александр:

— Яблони отцвели уже.

А. Ананьев:

— В общем, замечательные места. И вот как раз в эти дни мы и говорим о Петровом посте. Слушайте, спасибо вам огромное за сравнение жизни христианина с жизнью солдат на службе Родине и вот этой необходимости воспитания в себе дисциплины. На самом деле, это отвечает на очень много вопросов сразу: «зачем? Вот чтобы что», да? Но и ставит еще один вопрос, не могу не задать его вам, я вот сейчас сижу и размышляю. Солдат лишь тогда солдат, когда он не задумывается над качеством отданных ему приказов, прав командир, не прав командир, ошибается ли он, а какой смысл нам идти туда или делать это? Солдат не задает вопросов, он получил приказ — он исполняет приказ. Не его ума дело качество отданного приказа. Христианин, продолжая вашу аналогию, получается, тоже не должен задавать вопросов. «Петров пост? Есть, товарищ командир, исполним. Утреннее и вечернее правило? Я смысла не вижу, но надо. Есть, товарищ командир. Исполним». Это все следует исполнять во укрепление собственной дисциплины, ну и мышечного тонуса.

О. Александр:

— Особенно поклончики.

А. Ананьев:

— Я имею в виду мышечного тонуса, конечно, духовного, но и физического в каком-то смысле тоже. Вообще неофиты ставят все под большой вопрос, а христианину не надо задавать вопросов, вот здесь тебе написано: Петров пост — «Календарь есть? Есть. Правила? Есть. Всё, ступайте, выполняйте». Мне не нравится этот подход, отец Александр.

О. Александр:

— Знаете, я недавно совсем побывал на Куликовом поле. И там интересная такая возвышенность, ты можешь подняться, и такая диаграмма: вот там стояли наши, там стояли монголы, там стоял засадный полк, вот здесь была сеча, туда побежали. И вот думаешь: ведь это же страшное дело! Вот сейчас сегодняшними средствами воюют, да? Артиллерия, пожалуйста, самолеты сбрасывают бомбы какие-то там. А тогда ведь это была сеча какая — лоб в лоб.

А. Ананьев:

— Тогда это было честно, глаза в глаза.

О. Александр:

— Да, глаза в глаза, это было честнее, конечно, чем травить газами, как вот в Первую мировую войну травили людей, безусловно.

А. Ананьев:

— Другое отношение к человеческой жизни.

О. Александр:

— Да. И вот смотрите, ведь эти воины, они могли пойти, могли не пойти. Ведь я когда смотрел на всю вот эту панораму, я понимал, что это было их добровольное согласие быть воинами. Мы принимаем решение войти в Церковь, мы тоже принимаем его добровольно. В Церкви существует традиция, и существует еще очень интересное такое понятие, которое называется «рецепция», то есть принятие или не принятие определенных решений. У нас, ну посмотрите, вот те же самые возьмите Вселенские Соборы — а что вы думаете, что только вот эти семь Вселенских Соборов такие были важные и беспрекословно приняты всей Церковью? Ничего подобного. Этих Соборов было достаточно, но были соборы, которые мы объявляем лжесоборами, почему? А Церковь их не приняла, народ божий не принял вот именно этих положений. Особенно это времена споров о двусоставности Господа нашего Иисуса Христа, этих природ и так далее. Вот эти споры — да, кто-то принимал, кто-то не принимал, Церковь, если она не принимала — она не принимала. Возьмите, мы читаем в житиях святых, тот же самый святитель Афанасий Великий, он четыре раза вынужден был просто сбегать, иначе его просто убили бы. Убили бы с кафедры. Он прятался, потом появлялся, его возвращали, он приходил, и мы читаем, что этот ушел, а он пришел. А где-то приходил святитель, а его не принимали, народ его не принимал. Здесь тоже нужно доказать, доказать, что твое слово имеет вес, ты должен это доказать, тебе должны поверить. И потом, вот я говорил это в самом начале, что наша Церковь задает тебе максимальную планку, вот ты можешь это сделать, но кто-то может, кто-то не может, и если я не могу, я могу прийти и сказать на той же самой исповеди, покаяться, сказать «я вот не могу». Вы знаете, я вот не так давно, буквально перед Великим постом, очень жестко заболел и мне запретили держать пост, и я вынужден был во время поста есть курочку. И, знаете, как очень интересное выражение, старец Силуан Афонский рассказывает свои воспоминания в юности: он ошибся, забыл, какой день, и приготовил свинину на пятницу. И отец вместе с ним ел, а потом уже время прошло, отец был очень благочестивый человек, если бы не было такого отца, не было бы великого преподобного старца. А он ему сказал: «Сынок, а ты помнишь, как в пятницу ты нас свининой накормил, помнишь? А я тебе слово сказал? Я же эту свинину, говорит, как стерву ел, а я тебе слова не сказал в упрек». Видите как? Вот не сама цель не съесть что-то. Я помню, как один человек пришел ко мне домой, и я его угощал, и он что-то кушал, и он взял майонез, а был какой-то постовой день, а потом понял, что это майонез, и он, когда это понял, он такими глазами на меня посмотрел, схватил вот это первое, побежал в туалет и все это вылил. И я понял, что больше я его к себе никогда не приглашу. Вы понимаете, какой момент? Да, он поступил очень благочестиво, но его поступок зашкаливает. Поэтому если я прихожу к кому-то, и мне вот это... я это буду кушать, а куда деваться? Хотя у меня, знаете, был один очень смешной случай, это реально был со мной такой случай, когда я в первый день поста пришел к одной бабушке освящать ее квартиру. И эта бабушка говорит: «Батюшка, покушай, я вот курочку приготовила». Я думаю: что делать? Эта бабушка, у нее там 3 копейки пенсии, она эту курочку приготовила, а сейчас батюшка скажет: «Нет!»

А. Ананьев:

— «Грешница, уйди!»

О. Александр:

— И я эту курочку-то, я ее так покушал. Она говорит: «Ну вот. А мне говорили, что не будешь, что пост, пост!» Понимаете? А когда в такой же ситуации я оказался в семье верующих, и они мне вчерашний шашлык, целую вот такую, знаете, такую лоханку, бабах, поставили на стол. И я говорю: «Друзья мои, не забывайтесь, начался пост». Вот с ними я могу говорить как угодно. Поэтому все, что ты делаешь в Церкви, ты осмысляешь, что ты делаешь. Да, сегодня ты это не готов сделать, у тебя там внутреннее состояние в раздрай идет: нет, я этого делать не буду! Или наоборот. Как, я помню, к своему духовнику, отцу архимандриту Максиму (Москалионову) подошел и говорю: «Батюшка, мне так хочется поститься еще и в понедельник. Мне хочется там что-то увеличить, свое правило...» Он меня выслушал и говорит: «Сашка, какой же ты молодец!» Он меня обнял и говорит: «Какой ты молодец, так горжусь тобой! Но давай договоримся: поститься ты будешь в среду и пятницу. А правило будешь читать вот такое, а тяжело станет — сойди на правило преподобного Серафима Саровского, но только никогда не бросай его, потому что когда мы начинаем вдруг по утрам бегать, и хочется на таком подъеме эйфории пробежать там чуть ли не 10 километров, то ты должен понимать, что пройдет неделя, и ты себя уже не поднимешь. А вот если ты пробежишь 100 метров или 200 метров, то на следующий день тебе захочется немножко побольше».

А. Ананьев:

— Напомните, кто из великих старцев делился своим молитвенным опытом: «мол, бывают моменты, когда меня охватывает невероятное желание помолиться, особое состояние души, парящее, легкое, пылающее, тогда я иду рубить дрова. А когда мне не хочется вставать на молитву, вот не хочется, хочется все что угодно, только не это, вот только тогда я встаю на молитву».

О. Александр:

— Вот эти слова, знаете, я не помню, кто это говорил, но они очень созвучны даже вот тому, что говорил преподобный Серафим Саровский, хотя этот человек находился все время в состоянии молитвы, но когда он говорил с людьми, он всегда давал вот именно указания того, чтобы не обременял человек себя.

А. Ананьев:

— Наоборот, наоборот обременял.

О. Александр:

— А помните Антония Великого? Когда пришли и увидели люди, что он со своими учениками там что-то весело шутит, и нет такого, что они надеялись увидеть, что это будут такие столпы благочестия, которые будут все время находиться в таком, знаете, сумеречном состоянии. И как Антоний сказал: «Но ведь нужно иметь возможность, этот лук-то нельзя держать все время в состоянии напряжения, ведь тогда растянется тетива. Надо как-то все-таки давать людям отдохнуть». А вспомните, у нас есть такой в нашей епархии Александровской, такой есть Успенский женский монастырь, и в этом монастыре подвизался действительно, один из таких очень значимых преподобных — это Корнилий Александровский. Вот Лукиан и Корнилий Александровские это у нас такие созвучные имена святых, они, по-моему, у нас местночтимые святые, хотя на самом деле, эти люди — это украшение нашей Церкви XVII века. Так вот, знаете, тот же самый Корнилий, я читал в житии, это XVII век, он собирал сестер и выезжал, не знаю как, вывозил, он их на тележках вывозил на речку, а там были молоденькие девочки, это же время какое, да? Побегайте, поиграйте там, порезвитесь. Он их вывозил специально для того, чтобы они получили ещё какое-то чувство радости от этой природы, чтобы вот это юношеское начало, оно получило своё удовлетворение в этом. Он понимал, что нужно людям давать отдых, не только всё время работать, работать, работать, нужно ещё и людей радовать.

А. Ананьев:

— Спасибо вам большое, отец Александр, я фактически вас прервал, но это не я, а время, час, к сожалению, подошёл к концу, и с вами он пролетел незаметно. Для меня разговор стал очень, знаете, каким-то утешительным, умиротворяющим, очень успокаивающим и воодушевляющим заодно. Спасибо вам большое за эту беседу.

О. Александр:

Спаси вас Христос.

А. Ананьев:

— Настоятель храма в честь Тихвинской иконы Божией Матери в селе Иваново Владимирской области, протоиерей Александр Дьяченко. А вы так, получается, ближе к Александрову, чем к Владимиру?

О. Александр:

— Мы Александровская епархия, нашу митрополию разделили на три епархии: центральная — Владимирская, восточная — Муромская, а западная часть — это Александровская. Александров у нас является нашей сейчас кафедрой.

А. Ананьев:

— Ну ладно, по дороге в свой Ковров надо будет всё-таки непременно к вам в гости заглянуть.

О. Александр:

— Звоните.

А. Ананьев:

— Спасибо вам большое. Я Александр Ананьев, услышимся ровно через неделю. Всего доброго.

Все выпуски программы Светлый вечер

tolpekina