Поделиться
1 Кор., 126 зач., II, 6-9.
Глава 2.
6 Мудрость же мы проповедуем между совершенными, но мудрость не века сего и не властей века сего преходящих,
7 но проповедуем премудрость Божию, тайную, сокровенную, которую предназначил Бог прежде веков к славе нашей,
8 которой никто из властей века сего не познал; ибо если бы познали, то не распяли бы Господа славы.
9 Но, как написано: не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его.
Комментирует епископ Переславский и Угличский Феоктист.
Довольно часто священнослужителям приходится сталкиваться с вопросами, которые не имеют никакого практического смысла. В качестве одного из близких мне примеров, можно привести вопрос о том, каково христианское отношение к осознающим себя человекоподобным роботам. Конечно, мы бы могли постараться сформулировать свои мысли в отношении такого рода машин. Но дело в том, что христианская традиция всегда тщательно избегала каких бы то ни было абстрактных размышлений, она сосредотачивала свое внимание лишь на том, что реально существует, ее интересовали исключительно злободневные вопросы, а не футурологические построения. Еще одной характерной особенностью для христианских авторов является используемый ими язык: они всегда оперировали лишь теми понятиями, которые были актуальны для той аудитории, к которой они обращались. Ни апостолы, ни последующие поколения христианских апологетов не стремились к тому, чтобы выдумать какой-то свой язык, они всегда шли по другому пути: брали существующие понятия и наполняли их евангельским содержанием.
Именно это мы видим и в посланиях апостола Павла. Описанный принцип ярко прослеживается и в этом отрывке. Христиане Коринфа очень сильно интересовались мудростью и знанием, им нравились прилагательные «духовный» и «зрелый». Апостол Павел в посланиях в Коринф оперирует этими понятиями, отталкиваясь от интересов своих адресатов. Вместе с этим он даёт волнующим коринфян словам новое содержание. Во второй главе Первого послания к Коринфянам, отрывок из которой мы услышали, апостол делает особый акцент на понятии «духовный». Любопытно, что необходимость христианского разъяснения этого слова по-прежнему актуальна. Можно попытаться провести мысленный эксперимент и дать самим себе ответ на вопрос о том, что каждый из нас подразумевает под этим словом, а потом сравнить с тем, что подразумевал апостол Павел и что вкладывает в это слово христианская традиция. Для большинства наших современников, так же, как и для общины Коринфа, слово «духовный» соотносится с высшим развитием способностей человека, и, судя по всему, именно так оно понималось в окружавшем коринфских христиан языческом мире, тогда как для апостола Павла это слово означает человека, водимого, побуждаемого и преображаемого Святым Духом.
Точно так же апостол переопределяет и понятие мудрости. Для его адресатов мудрость заключалась во владении информацией и умении жить, то есть вести себя так, чтобы достигать поставленных целей несмотря ни на что. Мудрость, в представлении Коринфян, близка к эгоистической смекалке. И снова мы видим, что современное нам общество во многом схоже в своих представлениях с представлениями юной коринфской общины. Такую мудрость апостол Павел видит детской и противопоставляет ее мудрости людей совершенных, которую невозможно приобрести только через откровение от Духа Святого. Высшая мудрость во многом противоположна человеческой, ведь и Христос действовал вовсе не так, как того можно было от Него ожидать. Он не искал чего бы то ни было, кроме исполнения воли Божией, Он не использовал Свои интеллектуальные и физические силы ради собственного блага, Он полностью отдал Себя в волю Божию. Это и есть «премудрость Божия, тайная, сокровенная, которую предназначил Бог прежде веков к славе нашей».
