«Отношение к мужчине и женщине в церковной традиции». Светлый вечер с иеромонахом Макарием (Маркишем) - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

«Отношение к мужчине и женщине в церковной традиции». Светлый вечер с иеромонахом Макарием (Маркишем)

* Поделиться
Макарий Маркиш

иером. Макарий (Маркиш).
Фото: Владимир Ештокин, православный журнал «Фома»


У нас в гостях был руководитель Отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Иваново-Вознесенской епархии иеромонах Макарий (Маркиш)

Разговор шел об обретении человеком веры в Бога и о том, влияют ли на восприятие веры и отношения с Богом особенности и различия женской и мужской природы, и о том, как различается отношение к мужчине и женщине в церковной традиции.

Ведущий: Александр Ананьев


А. Ананьев 

— В светлой студии светлого радио, радио «Вера», неофит встречается с теми, кто готов дать ему ответы на все его вопросы, которых у него много. Добрый вечер. Меня зовут Александр Ананьев, и я настоящий первостатейный неофит. Я крестился недавно, менее года назад, скоро будет год. И у меня много вопросов. И сегодня на мои вопросы взялся любезно ответить большой друг радио «Вера», очень мудрый собеседник, руководитель Отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Иваново-Вознесенской епархии, иеромонах Макарий (Маркиш). Добрый вечер. 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— Добрый вечер, дорогой Александр. Вы мне комплиментов тут подбросили, я тоже могу ответить про неофита. У меня недавно был разговор очень интересный, один священник рассказывает мне про монастырь: «Понимаешь, поставили там игумена Неофита». Я говорю: «Прямо уж неофит?» — «Да, именно Неофит». Выясняется, что это имя — Неофит, игумен Неофит, его так зовут. (Смеются.) Я этого не понял. 

А. Ананьев 

— Прекрасное имя для юноши. 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— Но он отнюдь не юноша, он старше меня, наверное. 

А. Ананьев 

— А когда человек перестает быть неофитом? 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— А вот и нету такой границы. Знаете, когда мы воду освящаем — недавно у нас был праздник Богоявления — в проруби мы освящаем воду, погружаем в нее крест. И что? — вода-то уходит вниз по течению, а новая натекает в эту прорубь — святая вода. Спрашивают: «А когда? А вот сколько?» Вот то же самое с неофитом. 

А. Ананьев 

— Хорошо. У меня есть ощущение, что этот путь неофитства зависит не столько даже от получаемых знаний, от прочитанных книг, от бесед с людьми, которые знают ответы, от количества литургий, на которых ты побывал, прочувствовал и начал понимать, сколько от какого-то внутреннего дара. Нет у вас такого ощущения, что вера — это не только знания, получаемые извне, но еще и внутренний талант, дар, который можно развивать, можно не развивать — но у одних его больше, а у других его меньше. И у меня есть ощущение, что у женщины его больше. 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— Вы знаете, оба соображения в точку. Вы говорите: не только знания, но и внутренний подвиг, я скажу —  не столько знания. Мы видим примеры в огромном количестве. Я сразу вспоминаю преподобную Марию Египетскую, вспомните ее житие, которое мы читаем каждый раз Великим постом — вот образец. Я не могу сказать, что это образец для подражания, но образец для внимания — принять к сведению. И еще огромное количество других людей: какой-нибудь разбойник, который был распят вместе с Господом — примеров множество. Наши предки не столь уж далекие, в большинстве своем были неграмотные. И их вера, их христианский подвиг базировался на опыте богослужения в основном, на опыте своего собственного служения Господу, служения ближнему. Опять подвиг, опять к сведению, опять не к исполнению, потому что если сегодня скажут: «Ну, чего там? Раньше были неграмотные, я что же буду читать это всё? Я пойду лбом постучу об пол, и всё в порядке». Мы скажем: «Нет, любезный, не получится ничего у тебя». То есть эти факторы веры, факторы религиозной жизни во многом обусловлены обстановкой, нашим бытием земным — кто мы, в какое время мы живем, в каком обществе, какие у нас возможности и какие у нас сильные и слабые стороны. И вы совершенно правы, что женская природа имеет здесь определенные преимущества перед мужской.  

А. Ананьев 

— В чем они? Мне очень важно это понимать. 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— Вы знаете… Как это сказать? Начать можно, закончить не удастся. Дорогие слушатели, я вам предлагаю очень простой даже не эксперимент, а просто наблюдение. Войдите в любой храм или в любой православный дом, и посмотрите: каких икон там больше всего? Кто изображен на иконах в наибольшем количестве? Наверное, во всех храмах и в большинстве домов — это Пресвятая Богородица. Это даже не сам Спаситель, это Пресвятая Богородица. Это факт жизни. Наши оппоненты иногда нас за это клюют и говорят, что… 

А. Ананьев 

— О каких оппонентах вы говорите? 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— Иных конфессий христианских… Ну, что их ругать? Их и без того много ругают. Те, которые не согласны с Церковью, говорят, что не так мы веруем, короче говоря. Мы веруем так, как надо. И икона Пресвятой Богородицы есть образ, символ, который дает нам напоминание о том, что Бог стал человеком. Христианская вера — это вера в Бога, который стал человеком. В этой одной фразе кратенькой вертикаль совершенно неизмеримой высоты. Чтобы стать человеком, Господь Бог прошел через чрево, через рождение, через детство и младенчество в руках своей Матери. И этот факт отражается на иконах — глядя на икону, воздавая почитание образу, мы восходим к первообразу, а первообраз — это человек, это женщина. Из всех людей, подчеркиваю, за изъятием Богочеловека Христа, а из людей, подобных нам, первая и главная, если можно так выразиться — женщина. 

А. Ананьев 

— Тем интереснее то, что, чем дальше я двигаюсь на своем неофитском пути, тем больше у меня вопросов парадоксальных. А женщина — человек ли? Мы вернемся к этому вопросу. А вы, дорогие друзья, наверное, уже догадались, что сегодня в нашей программе «Вопросы неофита» в рамках «Светлого вечера» речь пойдет о мужчинах и женщинах. Что нас объединяет и в чем наша разница между мужчинами и женщинами? А родилась идея этой темы благодаря моей дочери, которая однажды задала мне очень простой вопрос: «Папа, — спросила она, накрывая голову платком в нашем храме, — а зачем женщины накрывают голову платком, а мужчины — нет?» На что я ответил: «Ну, детка, такая традиция, так надо». Из моих уст это прозвучало как: зачем ты задаешь такие глупые вопросы? А вопрос не глупый, просто я не знаю ответа. 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— А чего? Надо было сказать: «Смотри, священники тоже в шапке». 

А. Ананьев 

— А мужчины? 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— Монахи все в клобуках, а служащий священник в камилавочке. А епископ так вообще в митре. Или архимандрит. Вот в этом вопросе, как в капельке воды, отражается вся сложность и многообразие, многогранность таких вопросов, которые задают дети. Ни в коем случае (это уже немножко педагогика), никогда мы не должны давать детям даже намек на то, что вопрос неуместный, даже если он и в самом деле был бы неуместный. Они должны чувствовать наше встречное движение. 

А. Ананьев 

— Поэтому мне было неловко и стыдно, что я не смог ответить. 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— Ничего, ничего. Вернетесь к вопросу, скажете: «А помнишь, ты спрашивала? Я обдумал, я узнал, я расспросил». И тогда она позитивно оценит, что ее вопрос был запомнен и отвечен, на него было обращено внимание, как подобает. Дети маленькие, сегодня ей 8 лет, а будет ей 88, она вспомнит, как папа внимательно к ней относился. 

А. Ананьев 

— В данном случае, я уверен, что Мария Александровна нас сейчас слушает и она с удовольствием сейчас ожидает, что сейчас прозвучит ответ на ее вопрос. Итак, скажите, пожалуйста, так все-таки: зачем женщина накрывает голову платом в храме? 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— Я скажу очень просто, самый первый ответ, первый уровень — мы читаем Послание апостола Павла к Коринфянам: женщина молится с покрытой головой, —  из уважения, из любви, из внимания к словам святого апостола. Не так много, довольно мало в Священном Писании у нас есть таких прямых практических указаний, именно конкретно поведенческих. Это одно из них. И естественно, что мы стараемся следовать тому, что прямо сказано в Священном Писании. Например, нигде в Священном Писании не сказано, что в пост яичницу есть нельзя, или сметану не надо, а вот майонез можно — нигде нет таких указаний. А вот здесь мы имеем прямое слово. Ну, и дальше это разворачивается, слова апостола, почему он так сказал? Социальные ли какие причины? Можно девочке сказать, что во времена апостола Павла это покрытие головы ничуть не напоминало ни платок, ни берет, ни шляпку — это было покрывало, такая шаль, немножко похожая на то, что сегодня носят мусульманки.  

А. Ананьев 

— Так, что просто одни глаза оставались? 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— Не знаю, трудно сказать… Я, конечно, пожилой человек, но не настолько. Могу привести удивительный пример, больше юмористический. Было жаркое лето, довольно давно это было, и люди очень легко одевались. И в монастыре, где я тогда служил, приходит молодая девушка, очень симпатичная — платье белое, но, скажем прямо, дорогие слушатели, совершенно прозрачное. Она вошла благочестиво, она хотела помолиться. И на голове у нее волосы роскошные, белые волосы рассыпаются по плечам, а на голове такая маленькая кокетливая косыночка, только макушку покрывает. 

А. Ананьев 

— И чем кончилось дело? 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— Понятно, что никто ей не будет замечания делать. Были случаи, когда мужчины заходили в плавках, в шортах, в трусиках — этим делали замечание: «Все-таки немножко не та форма одежды». А тут девушка постаралась — видно было, что она оделась красиво, косыночку надела размером с носовой платочек и пришла. Конечно, все мужчины, которые там находились в этом храме, поневоле у них у всех шеи, как на шарнире… А отсюда напоминание нам, что женская красота, женская привлекательность должна, вообще-то говоря, быть уделена своему мужу. Поэтому женщина замужняя покрывает волосы. Поэтому, насколько я понимаю, в русской традиции старинной требование покрывать голову (и в европейской тоже) распространялось на замужнюю женщину. Молодая девушка незамужняя, девочка могла ходить с косичкой или что там у нее есть. Когда она выходила замуж, она волосы покрывала именно для того, чтобы… 

А. Ананьев 

— Вся красота мужу. 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— Да-да, чтобы, кроме мужа, никто на нее глазел, говоря простым русским языком. А тем более во время богослужения, когда это совсем неуместно. 

А. Ананьев 

— И тем не менее во время богослужения все женщины, все девушки по канону, по правилу должны быть с покрытой головой. 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— Мы не можем сказать, что это канон. Вот видите, как хорошо вы заметили сейчас. Это обычай. Это обычай, а не канон. 

А. Ананьев 

— В чем разница? 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— Канон — это нечто утвержденное архиерейской волей, архиерейским решением. И интерпретируемое епископами. Например, канон, что священника рукополагают не ранее 30 лет. На самом деле раньше рукополагают тоже. Но епископ вправе трактовать этот канон в сторону облегчения. Но это канон. Или — архиерея или епископа рукополагают два или три других епископа, один не должен. Один епископ не должен поставлять новых. Тоже бывает, бывает нарушение. А обычаи — это некие жизненные факты, которые принимаются по местным условиям и изменяются, грубо говоря, самопроизвольно. Это, понимаете, такая интересная пирамида, о которой полезно помнить: на вершине — догмат. Догмат — то, что открыто Господом и подлежит только пониманию. Ниже идут каноны, которые уже подлежат трактовке, интерпретации архиереями. Дальше идут обычаи, которые в наших руках более или менее. А еще ниже что? Суеверия, которых не должно быть.  

А. Ананьев 

— Да их вообще в этой пирамиде не должно быть, это суетная вера. 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— Понимаете, так ведь пирамида — это динамика: каноны трактуются и превращаются в обычаи, порождают обычаи, будем так говорить. А обычаи уже, с нехорошей стороны, порождают суеверия. 

А. Ананьев 

— Вот у меня есть ощущение, что неспроста мы эту тему подняли. 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— Конечно, неспроста. 

А. Ананьев 

— Если ты не понимаешь истинное значение и смысл обычаев, они начинают приобретать свойства суеверий. И мы становимся немного язычниками. В отношении: поставить свечку, покрыть голову — не понимая истинного смысла происходящего, мы механически совершаем какие-то действия, и тем самым лишаем их всякого смысла.  

Иером. Макарий (Маркиш) 

— Вы совершено правы. И слова «немного язычниками», к сожалению, надо будет взять в скобки. Кстати, процесс, который вы описали, известен хорошо религиоведам под названием «магизация религии». 

А. Ананьев 

— В первый раз слышу, это очень емкое определение. 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— Профессор Зубов Андрей Борисович, у него очень есть очень хорошие лекции по истории религиозных идей, там это разработано достаточно ясно. Вот мы сегодня иконы упомянули. Ну, все понимают — есть образ, есть первообраз — всё вам растолкуют, любой учебник откройте. А представьте себе, что прилетят марсиане на Землю, начнут изучать православие. И вот им какой-нибудь толковый архиерей или архимандрит всё растолкует про иконы. А они придут в церковь, в храм и бабушка им скажет: «Вот эта икона — она хорошо помогает от боли в зубах, а вот та икона — успешной торговле содействует». Они всё это запишут, прилетят к себе на Марс и опубликуют книгу: «В православии есть разные направления — одно вот такое, а другое вот этакое».  

А. Ананьев 

— Так и есть. Давайте с вами попробуем разобраться с тем, какой истинный смысл вкладывается во всё. Прежде чем мы двинемся с вами в серьезные материи и области, еще один технический вопрос в отношении покрова женской головы. Пришли три девушки. Одна пришла в капюшоне худи, современный такой — толстовка с капюшоном, вторая пришла в шляпке, третья пришла в вязаной шапочке белой. Я видел и то, и другое и третье. И у меня каждый раз какие-то сомнения. Естественно, я не высказываю это вслух. Но чтобы в будущем не попасть впросак — кто из этих троих девушек совершил ошибку? 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— Никто, никто не совершил. По их внешнему виду, по наличию головного убора — никто не совершил ошибку. Все три позаботились о следовании обычаю. 

А. Ананьев 

— То есть это не должен быть какой-то особенный плат, купленный в специальном месте при храме? Это может быть всё что угодно. 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— Вот как раз этот специальный, купленный в специальном месте — это как раз есть шаг от обычая к суеверию. 

А. Ананьев 

— Вы слушаете «Светлый вечер». Меня зовут Александр Ананьев. Сегодня о разнице между мужчинами и женщинами мы говорим с руководителем Отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Иваново-Вознесенской епархии, иеромонахом Макарием (Маркишем).  Мужчина и женщина — мы разные: по характеру и по предназначению. Давайте поговорим о предназначении. Адам был создан как человек. И если мы открываем Книгу Бытия, там написано, что создал Бог человека и помощницу человека. Не правильно было бы понимать это, как то, что есть человек, а есть женщина, и она не считается человеком? 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— Ну, некоторые из наших сограждан, в общем-то, и собратьев — все мы братья по Адаму и Еве, так что мы всех можем называть братьями и сестрами — итак, некоторые из наших собратьев следуют такой совершенно дикой, зловредной безбожной идее, что женщина — существо низшего порядка. Действительно, идея безбожная, зловредная и ужасная. Я цитирую Патриарха Кирилла, который говорил об этом в одной из радиопередач. Святейший Патриарх трактовал эпизод с ребром — что женщина создана не просто как-то, а из ребра Адама. И Патриарх трактует этот эпизод, как доказательство того, что природа мужчины и женщины одна и та же самая. 

А. Ананьев 

— Простите, перебью. Вспомнилась строчка из любимой песни группы «Несчастный случай»: «Что хорошего можно, вообще говоря, сотворить из ребра? Это кость, и не более того. Более того, не самая лучшая кость». 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— Ну, не знаю. Как говорил кто-то из философов: оправдание можно найти чему угодно. Здесь мы видим именно утверждение того факта, что это плоть от плоти, кровь от крови и кость от кости — это та же самая природа, один и тот же организм. Мы создаем себе помощника в виде компьютера, автомобиля, экскаватора, лопаты, топора, мало ли у кого какие помощники. Даже ложка обычная тоже нам помощник, чтобы не лазить пальцами в тарелку. Мы создаем их из иных материй — они нам не присущи, они нам не родные: это создание, это не рождение. А женщина рождается из мужчины — отождествляется с ним по происхождению, это очень важно. Ну, что сказать — тут смешиваются именно разного рода магические представления и масса представлений социальных. И скажем прямо: в разных обществах прошлого времени, может быть, иных конфессий, никого тут порицать не стоит, — место женщины, прямо скажем, приниженное. Это очень плохо. Но бывают, понимаете, обстоятельства социальные. Мы знаем, что было рабство, например, — тоже ничего хорошего. Но на сегодняшний день мы видим, что рабство, как социальный институт, ликвидировано. И так далее — разные другие факторы социальные, которые женскую жизнь, женскую судьбу затрудняют. Мы радуемся тому, что таких факторов на сегодняшний день становится все меньше и меньше… 

А. Ананьев 

— Ой, радуемся ли? 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— Безусловно.  

А. Ананьев 

— К концу программы мы обязательно подойдем к этой теме — того, что эта граница между мужчиной и женщиной в ХХ веке стиралась, к XXI веку стерлась практически окончательно — так, что любая попытка нарисовать эту границу воспринимается некоторыми как шовинизм. 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— Шовинизм совсем слово нехорошее. Шовинизм относится к национальным чувствам.  

А. Ананьев 

— Мужской шовинизм я имею в виду. 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— Это глупая, простите меня, фраза, взятая у каких-то англоязычных межеумков. Ну, Бог с ними, негатива и без того достаточно. Друзья мои, границы… Вот вы хорошо эту тему взяли сейчас. Кто рождает детей, кто родил Спасителя на эту землю? У нас один из священников, когда ему намекают, что равноправия нет между мужчинами и женщинами, он говорит: «Равноправие-то есть, но равенства нету. Я бы тоже хотел рожать детей, но не получается».  

А. Ананьев 

— Как красиво: равноправие есть, равенства нету. Прекрасно. 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— Вот именно равноправие — тот прогресс, о котором я говорю: устранение границ правовых, юридических, часто экономических — вот это и есть равноправие. А равенства нет и быть не может. Вот вы, уважаемый Александр и вот я, менее уважаемый, между нами нет равенства: у меня борода, у вас нет бороды, мне 65, а вам гораздо меньше. У нас нет равенства — нет равных людей, на этой земле нет равных людей. Вот ложечка лежит — на заводе делают 10 тысяч таких одинаковых ложечек. Автомобиль «Лада Калина» — их делают тысячу одинаковых автомобилей. И так далее. А равных людей, одинаковых, в принципе нет и быть не может.  

А. Ананьев 

— И тысячи женщин, слушающих сейчас вас, взмахнули рукой: «Ах, оставьте, все мужики одинаковые».  

Иером. Макарий (Маркиш) 

— Ну, такую фразу, разумеется, священнику приходится слышать, и не раз, на исповеди. И каждый раз приходится возразить — с одной стороны, согласиться, кивнуть головой, сказать: «Да, что делать, неприятности бывают. Но не надо строить кривую по трем точкам или даже по десяти». 

А. Ананьев 

— У меня уже всё исписано, за вами хочется записывать. Возвращаемся к равноправию. Тем не менее в учениках у Христа (я очень часто об этом задумываюсь) мы видим только мужчин. 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— Да, конечно. 

А. Ананьев 

— Почему? Женщины, безусловно, были рядом — и Пресвятая Дева Мария, и жены-мироносицы, но учениками они не были. Они не были апостолами. Почему? 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— И они до сих пор не епископы и не священники… 

А. Ананьев 

— Вот вам и равноправие. Почему? 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— То же самое — почему в родильном доме в родильной палате вы не встретите мужчин. Там будут мужчины: гинекологи, акушеры и так далее, а среди рожающих вы не встретите мужчин. 

А. Ананьев 

— Что ж в этом плохого? Почему это делает вот эту разницу… 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— Плохого абсолютно ничего нет. Это действительно глубочайший факт, о котором мы с вами сейчас говорим — теперь надо вернуться к той самой первой фазе Творения, о которой мы упомянули вначале. Бог создает человека — одного, так сказать, прототип, первый экземпляр. Кто это? Это может быть либо мужчина, либо женщина, либо некий андрогин, какой-то урод, которых у нас сейчас делают медики. Ну ладно, Бог с ними, мы решили сегодня никого не ругать. Либо мужчина, либо женщина — вот кого? Задаем вопрос: Бог создает человека по образу своему и подобию, — так в Священном Писании в Книге Бытия: «По образу Нашему и подобию Нашему». А кто Бог? У Бога же нет пола. Пола нет в человеческом смысле, потому что Бог — это не человек. Но образ Божий должен отражать какой-то аспект его природы. И вот тут мы сталкиваемся с интереснейшим глубоким вопросом, философским и богословским: что же это такое — мужская и женская природа? Вот мы сегодня смотрим: мужчина бороду носит, женщина что-то другое. Деток рожает женщина, это дело тоже такое материальное. А что исходное, онтологическое отличие мужского и женского пола, мужской и женской природы? И здесь взрослый человек, подумав, согласится с тем, что мужская природа — это природа дающая, активная, а женская природа — принимающая, пассивная. 

А. Ананьев 

— И вот здесь я вас остановлю, потому что чрезвычайно важно — кто из нас дает, а кто из нас принимает. К этому разговору мы вернемся ровно через минуту. 

А. Ананьев 

— Вы слушаете «Светлый вечер» на светлом радио, радио «Вера». Меня зовут Александр Ананьев. Я абсолютно органично выступаю в роли неофита — я настоящий неофит, меньше года прошло с момента моего крещения и у меня много вопросов. И сегодня на мои вопросы отвечает руководитель Отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Иваново-Вознесенской епархии, иеромонах Макарий (Маркиш), который каждой своей фразой восхищает. Я записываю внимательно, чтобы не упустить ничего важного. И каждая вторая фраза парадоксальна. Например, вы только что сказали, что из мужчины и женщины именно мужчина дающий, а женщина принимающая. И тут у меня вопрос: но позвольте, ведь именно женщина дает этому миру гораздо больше мужчин. И мужчина, по сути, обеспечивает женщине все условия для того, чтобы она давала этому миру самое главное — детей.  

Иером. Макарий (Маркиш) 

— Согласен, согласен. Но первый шаг, все-таки возьмем активную сторону мужской природы, по сравнению с пассивной воспринимающей, тот дар, который дает мужчина — в самых разных аспектах, начиная от интимного, и кончая экономическим даже, и где-то и физическим. 

А. Ананьев 

— Приносит домой мамонта. 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— Кто-то мамонта, кто-то иногда и голову поверженного врага. Хотя мы видим в Библии, скажем, Юдифь, которая отрубила голову Олоферну, но это было все-таки исключение. И недаром Священное Писание ставит это в какое-то особое положение. Понятное дело — и физическая сила, интеллектуальная сила и состояние отношения к окружающему миру женщине присуще более пассивное, нежели мужчине. А Господь Бог-то — это и есть основная дающая сила, дающая природа, божественная природа, которая творит этот мир, которая дает этому миру дар бытия, дар существования и развития. Значит, мужское качество активности есть отражение божественной природы. И недаром мы видим, что в языке — в тех языках, где существует грамматическое понятие рода — я не лингвист, когда-нибудь вы поговорите с серьезными лингвистами, они в Москве есть, конечно, — но насколько я вижу, в тех языках, которые я знаю, Бог-Творец — это всегда мужской грамматический род. Вот, скажем, Святой Дух, по-гречески (поскольку я учился в семинарии, значит, немного по-гречески должен знать) — «πνεύμα» среднего рода. А по-русски — мужской. А по-арабски — как ни странно, Дух Святой женского рода. То есть вариации тут есть уже. А вот сам Бог, божество — будет иметь род мужской. Это тоже  неслучайно. Значит, Бог, отражая свою Божественную природу в человеке, образ и подобие Божие создавая в виде человека, передает ему природу мужскую. И это Адам. Адам по-древнееврейски просто «человек». Эта знаменитая фраза — «сын человеческий», сын человеческий это есть «бен Адам» по-еврейски, что просто-напросто означает «человек», «сын человека». А дальше выясняется, что у человека два пола — две половины. Потому что человеку присуща и активная сторона, и пассивная сторона — и дающая, и принимающая. И мы, как люди, принимаем дар Бога, то есть мы все: и мужчины и женщины — имеем какую-то основу, какую-то характеристику, присущую женской природе. И мы это тоже видим в Священном Писании. Когда в Священном Писании говорится, что Христос есть Жених Церкви, что Церковь есть невеста Христа, то эта невеста — это все мы: и которые с бородой и которые без бороды, и которые в фуражках и которые в платках — это все невесты Христовы. Как ни странно. Получается, что мужчина — существо не только активно дающее и отражающее божественную природу, но еще и противоречивое. Потому что мы одновременно и принимаем и даем — мы, мужчины. А женщина — принимающая сторона. И благодаря этому, благодаря этой своей гармоничности, этой способности воспринимать те дары, которые ей дают, и умножать их, реализовывать их, она и становится матерью. Она и становится матерью всех нас, начиная с праматери Евы, продолжая Пресвятой Богородицей, и в виде всех представительниц женского пола вокруг нас.  

А. Ананьев 

— Я сейчас заранее прошу прощения за абсолютно неофитский вопрос. 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— Да ради Бога. 

А. Ананьев 

— То, что у священников, у тех, кто проводит богослужение, такие длинные одеяния, внешне напоминающие платья, это как-то связано как-то с их ролью, как вы сейчас сказали, невест Христовых? 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— Я сомневаюсь. Поскольку эти одеяния, одежды наши — это одежды именно традиционные… 

А. Ананьев 

— То есть там нет намека на женскую одежду? 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— Изначально, безусловно, нет. К нашему разговору о символах — мы говорили, что восприятие символов меняется со временем. Может быть, кто-то и воспримет… Я, честно говоря, никогда не воспринимал это в таком виде. Но учтем, что брюки, к которым мы сегодня все так хорошо привыкли, мужчины и женщины в большом числе, в общем-то, появились существенно позже, чем появилась христианская Церковь. Как кто-то хорошо заметил, что если бы кто-то в брюках вошел в храм, скажем, во времена Златоуста или даже раньше, неважно кто — мужчина или женщина — его бы, скорее всего, убили: вытащили бы вон и прибили камнями.  А потом стали бы разбираться, кто это был.  

А. Ананьев 

— Я не мог не спросить вас об этом, мне важно было расставить точки над «и». И мы возвращаемся к алтарю. В алтарь — при всем нашем равноправии и неравенстве — тем не менее могут входить только мужчины. Поправьте меня, если я ошибаюсь. Меня, когда я крестился в 40 лет, вводили в алтарь, я кланялся алтарю… 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— Вокруг вас провели. 

А. Ананьев 

— Вокруг провели. Для меня это был очень важный момент, переживал я очень. Мальчиков тоже проносят, а девочек? Не проносят в алтарь? 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— А вот символизм этого акта, как часто это бывает, он немножко скрыт. Точнее, источник символизма. А дальше символизм уже результат нашей трактовки. Я, например, когда крещу деток маленьких (взрослых просто реже сейчас приходится), говорю при этом родителям, восприемникам — если это мальчик, проношу его вокруг Престола, а девочку подношу просто к иконке. И говорю: «Знаете, этот символизм состоит в том, что кто знает, как пойдут дела у вашего сына или восприемника? Может быть, он станет и священником, может, епископом — так что вот, сегодня он вошел в алтарь». А девочка не будет епископом и священником — не в силу равноправия, а в силу этого отсутствия одинаковости, отсутствия равенства. Так же, как мальчик не будет мамой никогда. А девочка не будет священником, потому что священник — это представитель Господа, это образ Бога. При совершении литургии Божественной, при совершении Евхаристии моей рукой грешной Бог совершает Евхаристию. Вот по этой причине мужчинам дана роль епископов и священников. А что касается вхождения в алтарь — это уже акт догмата, и мы сразу соскальзываем к обычаям. И я могу тут вас подправить: женщинам никто не запрещает входить в алтарь — это не обычай, в этом нет нужды. В алтарь, вообще говоря, входят только те, кто должен туда входить. Это не станция метро «Воробьевы горы». 

А. Ананьев 

— Это Святая святых. 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— Да. В алтарь входят те, кто должен туда входить — духовенство: священники, диаконы, и алтарники, те, которые совершают там вспомогательное служение. Это мужчины, по сложившему обычаю и правилу, потому что эти алтарники потом вырастают, их рукополагают в диаконов. Но большое жирное «но» — если есть необходимость или потребность, алтарницей может быть женщина. Мне самому приходилось служить в деревне, там симпатичная пожилая бабушка помогала мне в алтаре, и никому даже в голову не могло прийти, что здесь происходит не то, что надо. 

А. Ананьев 

— В одном из любимых московских храмов я с удивлением обнаружил, что Часы перед Литургией читает женщина. Я так удивился. 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— А уж чтецом — то есть в служении, которое происходит вне алтаря — это уже стало нормой. В огромном количестве храмов — видите, вы удивились, но на самом деле это массовое явление. А интересно вот, говоря об обычаях, происхождение этого события. Началось это в 1914 году… 

А. Ананьев 

— Вы имеете в виду то, что женщина… 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— Массовая мобилизация мужчин — первая массовая мобилизация за время существования России. И что делать? Пришлось женщинам заменить мужчин на клиросе. И с тех пор, у нас в семинарии — там есть отделение богословское, где учатся будущие ставленники: диаконы и священники. И отделение регентское, на котором учатся и девушки и юноши. Но по факту, в основном это девушки. Там парни тоже бывали, заканчивали регентское отделение. Но в подавляющем большинстве на сегодняшний день это девушки — я говорю по Ивановской семинарии.  

А. Ананьев 

— Есть ли обычай, что в хоре в храме могут петь только мужчины? 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— Ну, не знаю. В мужском монастыре, наверное, будет так. Или где-то — стран у нас много, обычаев много. По нашей российской практике приходской — нету таких обычаев. Может быть, в большом кафедральном соборе старший регент может собрать мужской хор, смешанный хор и женский хор. И в какой день будет петь мужской, в какой смешанный, в какой женский — это уже дело чисто музыкальное и организационное. 

А. Ананьев 

— Итак, женщина может читать Часы, она может теоретически помогать в качестве алтарника… 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— Если есть необходимость. 

А. Ананьев 

— Она может петь в хоре. Она не может проводить богослужение. И тут я вспоминаю тот институт диаконис, который существовал тем не менее. И существовал на протяжении довольного длительного времени. Я проверил информацию — он был упразднен в VIII веке. 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— Формально упразднен. 

А. Ананьев 

— И что любопытнее всего — относительно недавно, в XIX веке, его хотели возродить. Я читал опрос современных священников: как они бы отнеслись к возрождению?  

Иером. Макарий (Маркиш) 

— Это интересно. 

А. Ананьев 

— В подавляющем большинстве они согласны с тем, что это можно было бы сделать.  

Иером. Макарий (Маркиш) 

— Верно, и в этом нет ничего удивительного. Церковная жизнь развивается. Церковный догмат не может развиваться. Помните, мы говорили о пирамиде? Догмат — отражение или проекция Христа на наше сознание. А реализация церковной веры, реализация христианской веры — она меняется от века к веку, от года к году.  

А. Ананьев 

— Расскажите, пожалуйста, историю этих диаконис. Кто это были? Это был чин, сан? И, кстати, в чем разница между чином и саном? 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— «Диаконос» (διάκονος) по-гречески значит «служитель». Вот обратите внимание, одни греческие слова у нас переводятся на русский, а другие остаются греческими. Когда мы говорим слово Христос, то мы не отдаем себе отчет в том, что это слово означает «Помазанник». Если мы читаем Псалтирь внимательно (Псалтирь книга ветхозаветная), там есть это слово «Христос» — «Помазанный». Иногда переводят как «Помазанник», иногда пишут его без титула, некоторое такое недоразумение там бывает. Когда мы говорим греческое слово «логос» — оно популярно у нас, его все знают, мы должны помнить, что оно переводится как «слово». Читая Евангелие от Иоанна: «В начале бе Слово, и Слово бе к Богу, и Бог бе Слово». По-гречески это: «Эн архи ин о Логос, ке о Логос ин прос тон Фэон, ке Фэос ин о Логос» (Ἐν ἀρχῇ ἦν ὁ Λόγος, καὶ ὁ Λόγος ἦν πρὸς τὸν Θεόν, καὶ Θεὸς ἦν ὁ Λόγος).  Этому «логосу» повезло в каком-то смысле, он перевелся на русский. А другие слова, у них другая судьба. Епископ — это «надзиратель». Когда грек читает про епископа — он читает про надзирателя. Когда русский читает про епископов — он читает про епископов. Вот из-за этого всякого рода несоответствия происходят. Когда мы читаем про диакона, то речь идет о служителе. Про себя скажу: много-много лет назад, когда я был диаконом, только стал диаконом, старший диакон, который меня учил диаконскому служению, в какой-то момент говорит мне: «Ты что, молиться сюда пришел? Ты же диакон — значит, ты служитель, ты должен служить. Молитву оставь, будешь в келье молиться. А здесь надо служить — вот туда, сюда иди, делай то и это». Вот такое получил я наставление. Так вот, диаконисы — это служительницы. Те, кто совершали служение, подобающее женщинам. Ну, например: крещение взрослых женщин и девушек. Ну, скажем прямо, некоторое неудобство бывает. Ну, маленькую девочку крестить нехитрое дело. А приходит дама какая-нибудь, девушка, говоришь ей: «Наденьте какой-нибудь балахончик». Крестили тогда обнаженных в те времена, балахончиков не было. Ну, и кроме того, понятия о приличиях были немного другими. Даже в балахончике, я думаю, мужчине не подобало смотреть на крещаемую женщину. Понимаете меня, да? Другие дела. Сегодня Святые Дары мы преподаем, это может делать только священник, неважно, кому и как. Это задача только священника. Я надеваю на себя дароносицу, кладу Святые Дары, иду и совершаю чин причащения больного или больной. А в прошлом, вероятно, вообще мужчина не должен был заходить в домашние покои для женщины — где лежит больная женщина или по какой-то причине она дома осталась. Это делали диаконисы. Ну, и тому подобное — забота, уход за вдовами. А ведь кто такая вдова, почему в Священном Писании мы часто читаем про вдов, что вдовам нужно было оказывать помощь? Ну, вдова, печальный случай — умер муж, ну и что с того? А в те времена вдова — это была живой труп: мужа нет, средств к существованию нет — делай что хочешь. Помирай тут или там, как придется. Церковь оказывала помощь этим вдовам. Это было, видимо, гораздо более частое событие — смерть посещала людей чаще, чем сейчас: войны, болезни. Вот это служение действительно совершали женщины. Потом, по прошествии времени, видимо, необходимость в них отпала за счет социальных каких-то… 

А. Ананьев 

— Вот я сейчас вас слушаю, а почему эта необходимость отпала? Вроде как логично было бы ее и сохранить? В чем были причины упразднения этого института? 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— К примеру, хороший пример вам приведу, мы только что о нем говорили. Мужчине крестить женщину: она в крестильной рубашке — вот можно это или нельзя? На сегодняшний день — мы ходим в бассейн, мы ходим на пляж, девушка в купальном костюме ни для кого из нас не составляет, так сказать, проблемы. Вероятно, в I или II веке это было совершенно немыслимо. Ну, в VIII, может быть, уже было мыслимо, я не знаю, я тогда не жил. Вот пример, такое простое соображение — социальное восприятие тех или иных действий оно меняется: само действие не меняется (Крещение, Святое Причастие), а социальное восприятие — меняется.  

А. Ананьев 

— А почему в XIX веке возникла идея возродить этот институт? 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— В силу опять-таки социальных перемен. Помните, мы с вами говорили, что уходят рамки, социальные ограничения женщины в общественной жизни. В XIX веке женщина не совершала даже регентского служения, они даже еще не пели в хоре, в начале ХХ стали. Мы считаем, что это хорошо, это правильно. И вот другие формы служения — вернуть женщинам возможность совершать разного рода добрые дела внутри Церкви — совершенно законное движение. И мало того, сегодня уже XXI век — мы сегодня можем сказать об этом, как о свершившемся факте. Мы не видим еще чина диаконисы, или сана — как есть сан диакона, когда человек рукополагается архиереем в диаконский сан или в священнический. Но служение диаконис — мы его видим. И это очень хорошо. А почему же мы его не видим? Даже преподобная мученица Елисавета Федоровна в Москве — после убийства ее мужа, по существу, она возглавила служение именно такого рода в Марфо-Мариинской обители, которая в Замоскворечье хорошо всем известна, сегодня она восстановлена.  

А. Ананьев 

— Возвращаясь к нашему разговору о даре веры, с которого мы начали наш разговор, — у меня есть ощущение, что у женщины этот дар, заложенный Богом и природой, он гораздо более яркий и сильный, чем у мужчины. Поэтому в храме больше женщин сейчас. Вот если посмотреть, сколько женщин и сколько мужчин, и женщин объективно будет больше. Я не помню ситуацию, чтобы мужчин было больше. 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— В войсковой части где-нибудь.  

А. Ананьев 

— Войсковую часть не берем. Хотя и там, дайте время, женщин будет не меньше, чем мужчин. 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— Или в тюрьме. О тюрьме, кстати, обратите внимание, к нашему разговору: мужчины совершают в десять раз больше уголовных преступлений, чем женщины. У нас в основном мужские тюрьмы.  

А. Ананьев 

— Я об этом не задумывался. А у вас есть объяснение, почему? 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— Вот это противоречивость мужской природы — потому что мы одновременно мужчины, как дающая сторона, и женщина, как принимающая. И за счет этой противоречивости, изломанности (это вам все психиатры и психологи скажут), мужчины совершают больше уголовных преступлений и живут на 15-20 лет меньше, чем женщины.  

А. Ананьев 

— Да, нам непросто, это правда. 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— Конечно, вы правы, разумеется, — женщина существо более чистое, более открытое Господу, более одаренная даром веры и более способная принять этот дар веры. Вот так вот. 

А. Ананьев 

— Вы слушаете светлое радио, радио «Вера». Меня зовут Александр Ананьев. Мы продолжаем беседовать о разнице между мужчиной и женщиной с моим дорогим собеседником — руководителем Отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Иваново-Вознесенской епархии, иеромонахом Макарием (Маркишем). Мы много поговорили с вами о том, какова роль мужчины и какова роль женщины. О том, что нас отличает, о нашем предназначении. Об истории вопроса, о том, как он развивался. И вот сейчас — добро пожаловать в XXI век. Вы, как опытный священнослужитель, у вас есть наверняка оценка того, в каком состоянии эволюции, или, может быть, деградации, находится наше общество с точки зрения исчезновения разницы между мужчиной и женщиной? Разницы между мужской ролью и женской ролью? Я сейчас не назову вам ни одной профессии, в которой не могла бы преуспеть женщина. Еще два века назад это было бы невозможно.  

Иером. Макарий (Маркиш) 

— Верно. 

А. Ананьев 

— Я сейчас не назову вам ни одной должности руководящей, где бы не могла преуспеть женщина — она может возглавить даже государство, даже если она кухарка, как известно. Хорошо это или плохо? Ведь у нас разные задачи: мужчина — дает, женщина — принимает. А сейчас попробуй скажи женщине: «Женщина, послушай: я мужчина, и я буду делать вот это. А ты женщина — ты сиди дома и принимай». Так она на смех тебя поднимет, скажет: «Дорогой мой, я же в 5 раз больше тебя зарабатываю — о чем ты говоришь?» Давайте попробуем дать оценку этому феномену ХХI века — женщины становятся более мужественными, мужчины становятся более женственными.  

Иером. Макарий (Маркиш) 

— Знаете, дорогой Александр, «…смешивать два этих ремесла — есть тьма искусников, я не из их числа». Опасное смешение, опасное смешение. Мужчина становится женственным, женщина становится мужественной, и — женщина выполняет те или иные задачи, которые раньше она не могла выполнять или не умела, или не было доступно — это разные вещи. Это разные вещи. Начиная с руководства страной. XVIII век в России — кто правил Русью, Российской империей? Продолжать не надо. Кто-то лучше, кто-то хуже, но кто правил? — женщины правили Российской империей. Немалая задача. А в то же время — возвращаясь к этой женственности и мужественности — да, это очень плохо, что мужчина теряет мужественность, а женщина теряет женственность. Не теряя женственности, женщина может исполнять огромное количество дел. Мы начали с регентского служения или даже алтарная помощь, если понадобится. А между тем… Вот в метро я ехал, и там какую-то дают рекламу о том, кто работает в метрополитене — да, женщины, мужчины, много женщин. Машинистом поезда не должна быть женщина, только мужчина. 

А. Ананьев 

— Да, серьезно? 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— Да, там такая реклама идет на видеоэкране, и там говорится, что женщины выполняют все работы в метрополитене, но машинистом должен быть мужчина. 

А. Ананьев 

— Дайте время. Дайте время — и женщины сядут за руль поезда метро. 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— Вы так говорите: дайте время, как будто это что-то зловредное — управлять поездом. Я не знаю, я никогда ничем не управлял. Хотя грузовиком управлял. Метрополитеном, естественно, я не управлял. Ну, не знаю, есть какие-то качества, которые присущи мужчине, которые реализуются вот в этом деле. Возьмите вот такой элементарный пример. Отчим покойный, он играл в шахматы, и он рассказывал. Женщина играет в шахматы, бывают чемпионаты и всё такое, есть женщины гроссмейстеры. Но женщина гроссмейстер может участвовать в мужском турнире на уровне мастера. Женщина гроссмейстер в международном матче или просто в матче просто мастер спорта в мужском разряде. Понятно, что в легкой атлетике женщины с мужчинами не соревнуются. В шахматах могут соревноваться, но известно, что уровни разные. Мы с вами договорились особенно негатив не нагнетать, но я один негатив приведу. Это контактные единоборства. Я скромно скажу, что это безобразие, что женщин допускают к контактным единоборствам. Фехтование — другое дело. Вот смотрите, женское фехтование ничего плохого в себе не несет. А женский бокс — мордобитие. Не должны женщины в этом участвовать. У меня был пример один, достаточно трогательный, могу рассказать. Я был в молодежном лагере на Селигере, там были девушки, юноши молодые. У них спорт всевозможный. И вот выяснилось, что одна из наших собеседниц, очень симпатичная молодая девушка, она должна была участвовать как раз в сеансе мордобития. А я говорил о том, что это не годится. Она говорит: «А у меня завтра матч». Ну, я попытался как-то это дело сгладить. Но она проиграла этот матч. И я чувствовал, что это побили не ее, а меня. Мне было страшно неудобно. Девушке купили торт, ее угощали, она немножко плакала и говорила: «В следующий раз я ее сотру в порошок». В общем, нехорошее это дело — контактные единоборства. А другие виды спорта — ради Бога. Вот смотрите… 

А. Ананьев 

— Это такой ваш субъективный взгляд. 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— Я субъективный, но я могу его обосновать. Ну, эмоционально понятно, мне кажется…  

А. Ананьев 

— У нас с супругой есть знакомая, она занимается боксом, она профессиональный боксер. Она даже снимала про нее программу «И будут двое» на телеканале «Спас». Будучи боксером (у нее муж тренер), она остается женщиной. Женщиной с большой буквы. 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— Ну, что делать… Помните, война? — женщины не просто пахали землю, а на женщинах пахали землю. Ну, что тут сделаешь? Может быть, такая у нее индивидуальная судьба. Это суждение, которое я выношу, не может рассматриваться как некий абсолютный запрет, но как некоторое сожаление. Я вам подыгрываю — вот вы же говорите, что женщина теряет женственность. Но вот это — это факт мужской. А фехтование или шахматы, легкая атлетика — не обязательно мужской. 

А. Ананьев 

— Есть еще одно парадоксальное высказывание, я наткнулся на него вчера. Одна женщина, очень мудрая, взрослая, состоявшаяся, и видимо, уставшая и разозлившаяся на мужчин, сказала: «Женщина была создана как помощница Адаму, мужчине. Плохо быть человеку быть одному и поэтому ему нужна была женщина. А женщину кто-нибудь спросил, нужен ли ей мужчина?»  

Иером. Макарий (Маркиш) 

— Парадокс, я бы сказал, мелкий. Нас вообще никто не спрашивает, приводя нас из небытия в бытие. Священник, когда совершает Евхаристию, благодарит Бога, Евхаристия — это благодарение. Есть молитва, которую мы читаем в алтаре, кстати, тоже важный элемент динамики церковных обычаев, сейчас они часто очень слышны. Ну, можно читать, сейчас, слава Богу, издается Молитвослов, где вся Евхаристия, вся Евхаристическая молитва приведена. Но сейчас еще за счет динамиков, усилителей часто бывает слышно и видно. Мы там благодарим Господа, «приведшего вся из небытия в бытие». И когда приводят из небытия в бытие, не могут никого спросить априори, потому что априори меня нет. А когда уже я есмь, тогда я уже благодарю Господа за этот дар. Я не знаю, что за женщина так сказала. Вы фразу хорошую упомянули: уставшая от мужчин — эта характеристика, может быть, немножко описывает ее нравственное состояние.  

А. Ананьев 

— Последний вопрос. К сожалению, у нас время улетело незаметно. Последний вопрос. Если представить себе семью, как круг: правильно ли я понимаю, что по своему предназначению вот этот круг, являясь малой церковью, семьей, задача женщины — служение внутри этого круга, а задача мужчины — служение снаружи этого круга. 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— Понимаете, дорогой Александр, слово «задача» нас немного дезориентирует. 

А. Ананьев 

— Предназначение. 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— Тем более. Я бы сказал: практика. Факт жизненный таков, что женщина в нормальных условиях рожает деток, в достаточно большом количестве, с Божьей помощью. Становится их матерью, заботливой служительницей этим детям в раннем детстве. Естественно, что она находится внутри семьи. Муж — ну, надо работать, надо трудиться, надо кормить эту семью. Где он будет ее кормить? Если он, по нынешним условиям, сидит у себя за компьютером и там что-то делает, и сразу ему на счет поступают пятизначные суммы, так он тоже тогда может не выходить из пределов семьи. Но для большинства из нас это не так: мужчина надевает робу свою, рукавицы и идет класть кирпичи где-то на морозе. Воленс-ноленс он снаружи находится. Даже простой крестьянин, землепашец, и то едет на свое поле и на тракторе или на кобыле что-то пашет. Это практика, это факт бытия, а не потому, что это предназначение, а потому, что таковы условия внешней жизни, материальные условия. Ну, собственно и всё. А мало ли, как получится? Когда дети вырастут, эта женщина может стать тем же самым летчиком-вертолетчиком или кем-нибудь еще. И вылетать за пределы семьи.  

А. Ананьев 

— В завершение нашей беседы мне остается только пожелать мужчинам сохранять свою мужественность, женщинам сохранять свою женственность, мужчинам и женщинам — любить друг друга. И не могу не вспомнить фразу, которую мне подарил этот год, я ее не знал раньше: «Люби Бога и делай, что хочешь». 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— Фраза такая немножко взрывная. Вот на этой позитивной ноте в исправительно-трудовых учреждениях… (Смеются.) 

А. Ананьев 

— Вот умеете вы поставить многоточие, умеете. Спасибо вам. И мне кажется, я уже догадываюсь, какой будет наша следующая тема. У меня в гостях на мои не всегда разумные вопросы отвечал руководитель Отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Иваново-Вознесенской епархии, иеромонах Макарий (Маркиш). Спасибо вам большое. 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— И вам спасибо, друзья. 

А. Ананьев 

— Меня зовут Александр Ананьев. До новых встреч. 

Иером. Макарий (Маркиш) 

— Всего доброго. 

Мы в соцсетях
****

Также рекомендуем