Поделиться
Илья Муромский
Очень легко молиться за тех, кто в тебе души не чает. Приятно поговорить с человеком, который умеет слушать и сопереживать. Но как можно с миром принимать людей, которые оскорбляют? Я долго не мог понять слова из Евангелия от Луки: «...благословляйте проклинающих вас и молитесь за обижающих вас...» Умом я их принимал, а, вот, сердцем — никак. Я думал, что никогда не смогу прощать своих обидчиков и тем более, молиться за них.
Но одна ситуация дала мне возможность почувствовать доселе неизведанное.
В тот вечер после занятий в университете домой идти не хотелось, и я решил прогуляться по Красной площади. Погода стояла отличная, поэтому заточить себя в четырёх стенах было непростительно. Недалеко от памятника маршалу Жукову я увидел сгорбленную старушку, нагруженную большими чёрными мешками.
Я остановился, понимая, что нужна помощь. Голова её почти касалась груди, глаза были закрыты, а на слабых руках висели четыре огромных мешка доверху набитых каким-то тряпьём. Она выглядела так, будто сейчас упадёт на брусчатку и больше никогда не встанет.
Я подошёл, слегка присел, и, глядя ей в лицо, громко спросил: «Простите, Вам нужна помочь?» Ответа не последовало. Я ещё раз чуть громче спросил: «Извините, Вам плохо? Может, Вам помочь с мешками?» И только в этот момент она приоткрыла свои полупрозрачные глаза и, покачав головой, сказала: «Нет, не надо».
Я отошёл в сторону, но внутренний голос потребовал от меня второй попытки, и, подойдя к бабушке, я снова громко спросил: «Вам точно не нужна моя помощь?!» И тут она прямо посмотрела мне в лицо. Я слегка опешил. Это был совсем недобрый взгляд, излучавший злость. Она уже громко и раздражённо сказала мне: «Нет! Ничего мне от тебя не надо, отойди!»
Я опешил и с сильнейшим раздражением почти побежал к метро. Мне уже не хотелось гулять по Красной Площади, перед глазами всё время стоял недобрый взгляд этой старушки, которой я хотел помочь, а в ответ получил лишь грубость. Хотелось вернуться и высказать ей всё, но здравый смысл и слишком большое расстояние победили.
По дороге домой я понемногу успокаивался. Но когда лег спать, снова накрыли эмоции. Я стал размышлять. И вдруг подумал: «Я ведь совсем не знаю эту женщину. Кто она такая, и почему там стояла? Что у неё в жизни произошло, и какие горести и печали так согнули её спину? А тут я со своей навязчивостью стал приставать. А потом еще хотел вернуться и нагрубить. Разве я сделал бы этим лучше себе, тем более, ей».
Стало неловко и очень жаль ту старую женщину. Я встал перед иконами и к собственному удивлению искренне произнёс: «Господи, помоги этой бабушке! Пусть у неё всё будет хорошо».
В душе появилось тепло и какая-то легкость. обида ушла. Я больше не чувствовал тяжелого груза, повисшего камнем на душе.
В этот раз я переступил через себя и, возможно впервые абсолютно осознанно подумал ещё о ком-то. Сказал себе: «Чего тебе в жизни не хватает? Ты не доедаешь или тебе спать негде? Не приходило ли тебе, Илья, в голову, что у тех, кого ты не можешь простить, возможно, нет такого простого счастья, которое имеешь ты? И если называешься христианином, помолись за них, и попроси у Бога помощи в разрешении их жизненных проблем».
Говорят: «пожалей и не осудишь». Жалось, сострадание, любовь. Я прошел эти ступеньки той ночью и понял: когда в душей любовь, там нет места обидам.
Автор: Илья Муромский
Все выпуски программы Частное мнение
Николай Бурдастов «Святой Варнава строитель»
Поделиться
— Андрей Борисович, дорогой, как я рада, что вы пришли! Мне не терпится поделиться!
— Чем же, Маргарита Константиновна?
— Открытием! Я открыла для себя нового художника! Помогала делать презентацию одной из своих учениц о преподобном Варнаве Ветлужском. И вот, посмотрите, какую замечательную картину обнаружила в интернете! Садитесь к компьютеру, так вам удобней будет. Здесь у меня файл открыт.
— О, мне знакомо это полотно! Оно называется «Святой Варнава строитель». Его написал в 1989 году талантливый нижегородский художник Николай Юрьевич Бурдастов.
— Удивительная работа! Без пафоса, в простоте, художник поведал эпизод из жизни святого. Варнава и два его сподвижника строят церковь на реке Ветлуге, в ста пятидесяти километрах севернее Нижнего Новгорода.
— Мы видим иноков на высоком холме. Варнава стоит с деревянным ведром в руках, он ходил к реке по воду. Его спутники отдыхают от работы на свежеструганных брёвнах, отложив топоры и пилы. Дерево отливает золотом, кажется, от него исходит тёплый медовый свет, преображающий пространство вокруг. Этот символ помогает почувствовать, что вершится святое дело.
— Вершится в тишине, вдали от людей.
— В тех краях и сейчас на сотни километров простираются густые леса. А уж в пятнадцатом веке, когда жил преподобный, и вовсе было безлюдно. И художник смог это показать, грамотно выстроив экспозицию. Ветлуга извилистой серой лентой убегает за горизонт, а вокруг нее темнеет тайга.
— И в этой непролазной глуши усердием монахов появился Троице-Варнавинский монастырь. А потом вокруг него образовалось селение.
— Славное Варнавино! В восемнадцатом веке ему присвоили статус уездного города. Обитель к этому времени упразднили, монастырский Троицкий храм стал приходским. Под его сводами в серебряной раке до революции 1917 года почивали мощи преподобного Варнавы. Святого почитали основателем и небесным покровителем Варнавина.
— После революции всё, конечно же, изменилось...
— Конечно же! Варнавино стало считаться рабочим посёлком. Троицкую церковь в тридцатых годах прошлого века снесли, мощи святого Варнавы пропали. И сама память о преподобном была стёрта из истории Варнавина. А вот восстанавливать её начали как раз благодаря Николаю Бурдастову.
— Правда? Интересно!
— Ещё как интересно! В 1988 году он получил задание от Нижегородского фонда Союза художников написать историческое полотно для Варнавинского краеведческого музея. Местное начальство предложило посвятить картину установлению советской власти в посёлке. А художник возразил: «Ведь история Варнавино началась не в семнадцатом году. Почему бы не обратиться к её истокам?»
— Смело! И разрешили?
— Да, сказали — пиши, только без религиозной пропаганды. И он создал ту самую картину, которая вам так понравилась...
— И в которой есть подлинная жизнь, объединяющая земное и небесное.
— Может быть, именно поэтому полотно Николая Бурдастова вызвало искренний отклик в сердцах жителей поселка. Их тронула фигура святого на фоне привычного, родного пейзажа. Люди осознали, что вот так же просто преподобный может войти в жизнь каждого из них.
— История создания картины «Святой Варнава строитель» — словно продолжение жития преподобного...
— А сама картина — это молчаливая проповедь об истинной вере, уходящая в века...
Картину Николая Бурдастова «Святой Варнава строитель», можно увидеть в Историко-художественном музее посёлка Варнавино Нижегородской области
Все выпуски программы: Краски России
Михаил Кугач «Ветка яблони»
Поделиться— Как тебе Приморская картинная галерея, Саша?
— Здесь есть особый колорит, Андрей! Чувствуется, что мы на Дальнем Востоке, и Япония недалеко.
— Как интересно! Что ты имеешь в виду?
— Вот, например, картина Михаила Кугача «Ветка яблони». Напоминает о традиции любования сакурой. У меня был японский календарь с подобным изображением — там тоже цветущая ветвь, только не яблони, а сливы.
— Суждение смелое! Но только ошибочное. Картина Михаила Кугача написана в традициях русского реализма.
— А в чём принципиальное отличие между русской и японской традицией, если изображено одно и то же — цветущая ветка?
— Для японского изобразительного искусства характерен минимализм — лаконичная композиция, ограниченная цветовая палитра, пустое пространство вместо фона. Рисуя сакуру, японец постарается избежать лишних деталей, чтобы внимание зрителя было сосредоточено на самом растении.
— А русский художник?
— А русская реалистическая школа предполагает срез жизни в её полноте, неповторимое мгновение во всех подробностях.
— Поясни, пожалуйста, на примере картины Михаила Кугача.
— С удовольствием. Смотри. Ветка стоит на подоконнике в высоком прозрачном бокале с изящной изогнутой ручкой. Яблоневый цвет сияет белизной, создаёт контраст с сумеречным пейзажем за окном. В квадрате между рамами видна река, за ней — густой лес. По воде бежит рябь — то ли ветер её возмутил, то ли дождь.
— А скорее всего, и то и другое. В мае, когда цветут яблони, часто бывает такая капризная погода. Судя по тому, как темнеет лес, только что прошла гроза. Наверное, это она сломала ветку, которую Михаил Кугач бережно поставил в стакан.
— Он, можно сказать, короновал яблоневый цвет — смотри, как сияет золотой ободок на стеклянном бокале, который служит вазой. Солнце играет бликами на нём, бросает тени на подоконник. Буря позади, и красота торжествует!
— Не картина, а живописный рассказ! Даже поэма! Нужно уметь так писать!
— Михаил Кугач постигал эту науку с детства. Он появился на свет в семье художников, Юрия Кугача и Ольги Светличной. Усвоил от родителей не только умение отражать на холсте цвета и формы, но и понимать природу. Передавать её совершенство, свидетельствующее о Создателе.
— Сверхзадача!
— Михаил Кугач сформулировал ее так: «Мы благоговейно славим Божий мир, делимся радостью от общения с природой». Мне кажется, в этом и есть основа традиций русского реализма.
— А у Кугача много единомышленников?
— Достаточно. В середине восьмидесятых годов прошлого века он создал творческое объединение художников-реалистов «Москворечье». Его участники поныне радуют зрителей новыми картинами.
— Такими же тёплыми и живыми, как «Ветка яблони» Михаила Кугача?
— Полотна русских реалистов разные по жанру. Это натюрморты, портреты, пейзажи, сцены из повседневной жизни. А объединяет их, как ты верно подметил, сердечная теплота и правдивость.
Картину Михаила Кугача «Ветка яблони», можно увидеть в Приморской государственной картинной галерее во Владивостоке
Все выпуски программы: Краски России
Инга Шкубер «Весна пришла»
Поделиться— Меня всегда удивляла, Андрей, твоя способность подолгу созерцать картины. Уже минут пятнадцать стоишь возле работы Инги Шкубер «Весна пришла». А здесь, в музее изобразительных искусств Республики Карелия, много всего интересного! Не успеем посмотреть! Когда ещё потом попадём в Петрозаводск?
— Ах, Саша, помнишь древнюю пословицу — «Поспешай не торопясь!» Иначе можно упустить нечто особенное!
— А что особенного в этом чёрно-белом рисунке 1962 года? Высокий холм, фигурки мужчин и женщин. На горизонте — подъёмные краны, на переднем плане — какие-то растения.
— Этот рисунок, дружище, интересен хотя бы тем, что выполнен в сложной технике линогравюры. Изображение, состоящее из множества деталей, сначала вырезано на линолеуме, а затем покрыто краской и отпечатано на бумаге. И оно вовсе не чёрно-белое. Здесь множество оттенков — серый, бежевый, чуть желтоватый. Они перекликаются, перетекают один в другой. Создают гармоничный пейзаж.
— В стиле соцреализм! Похоже на иллюстрацию к книге о работниках производства.
— Соцреализм — это штамп, который мешает восприятию. А про книгу соглашусь, пожалуй! О рабочих в двадцатом веке немало писала, к примеру, талантливая Вера Панова. И производственная тема не сделала её рассказы и повести скучными и пустыми. А всё потому, что писательница показывала своих героев не винтиками гигантской машины, а живыми людьми.
— Не читал, к сожалению.
— Фильмы по произведениям Пановой смотрел, наверняка. Их часто экранизировали. Например, Георгий Данелия снял картину «Серёжа», Анатолий Эфрос — «Високосный год», Татьяна Лиознова — «Евдокию».
— «Серёжу» помню! Очень нравится! Пронзительная киноповесть о пятилетнем мальчике, его трогательных переживаниях.
— А ведь в сюжете фильма тоже обозначены производственные проблемы — как подъёмные краны на горизонте в работе Инги Шкубер. Но по-настоящему роднит эти произведения другое.
— И что же?
— Настроение — доброе, светлое. Подлинное искусство всегда стремится постигнуть жизнь в идеале. В совершенстве, которым её наделил Создатель. Настоящий художник пытается показать, что призвание человека — творить и любить. Радоваться Божиим дарам и испытывать благодарность за них — в простоте, как ребёнок. Быть счастливым!
— Такое, наверное, возможно только в Раю.
— Ну да, это приметы Рая. И когда они отражаются в искусстве, сердца откликаются.
— Что, и на линогравюре «Весна пришла» есть эти приметы?
— Конечно! Юноши и девушки сидят на весеннем холме, как сидели сотни поколений их предков. Мы видим, как зарождаются чувства, которые послужат созданию семей. А основную часть изображения занимает тонкий, филигранный узор цветущих трав.
— Пожалуй, он похож на салют.
— Салют любви, радости, вечно обновляющейся жизни!
Картину Инги Шкубер «Весна пришла» можно увидеть в Музее изобразительных искусств Республики Карелия в Петрозаводске
Все выпуски программы: Краски России
