У нас в гостях был духовник общины глухих храма всех святых в земле Русской просиявших в Новокосино протоиерей Григорий Крыжановский.

Разговор шел о том, кто такие новомученики, в чем состоит их подвиг и почему говорят, что Церковь стоит на крови мучеников.

Ведущий: Александр Ананьев

---

Александр Ананьев

— Ох и не простой сегодня будет разговор на Радио ВЕРА, дорогие друзья. Меня зовут Александр Ананьев, это программа «Вопросы Неофита». Вопросы не всегда удобные, вопросы не всегда корректные, вопросы не всегда разумные, но поверьте, пожалуйста, от чистого сердца абсолютно каждую неделю в одно и то же время. И на эти вопросы сегодня отвечает духовник общины глухих храмов всех святых в земле русской, просиявших протоирей Григорий Крыжановский. Сегодня очень непростой день. Еще, скажем, лет 10 назад, 15 лет назад у меня было бы совсем другое отношение к этому, да и было в общем, другое отношение к этому празднику, к этому дню. Праздником его вообще назвать никак не получается. 30 октября, день памяти жертв политических репрессий, и одновременно русская православная церковь чтит память всех православных христиан, безвинно богоборцами убиенных, или безвинно пребывавших, или пребывающих в заключении. Вот пребывающих я так от себя добавил, а вот у своего собеседника спрошу, разумно это или нет?

прот. Григорий Крыжановский

— Добрый день, безусловно разумно праздновать...

Александр Ананьев

— Чтить, мне больше нравится чтить, потому что праздновать тут вообще нечего.

прот. Григорий Крыжановский

— Мы празднуем, мы празднуем день Усекновения главы Иоанна Предтечи. Мы знаем, что многие, большинство пророков не умерли своей смертью, но это их не пугало ни разу. Они были рады, они были рады и вдохновлены даже свою смертью доказать высочайшую надежду, высочайшее призвание, высочайший смысл человеческой жизни — встреча с Богом. Вот смотрите, вера, надежда, любовь. Дети, как они идут на смерть, почему мать их наставляет принять мученическую кончину? Их мать прекрасно знает, что если они отрекутся от Христа, они потеряют тот способ достижения блаженства Царства Небесного. Посмотрите на наших женщин, воинов, которые защищали родину свою в годы Великой Отечественной войны. Они прекрасно знали, что если они уступят врагу эту землю, им нет смысла дальше жить. У них не будет счастья материнства, их уничтожат, их сотрут с лица земли их превратят в стадо, их лишат образования, культуры, семейного счастья, и они погибали за ближних своих, они души свои полагали за ближних своих. Молодые, красивые, отчаянные, они боролись с врагом, потому что тем самым они доказывали свою правоту, так и наши мученики.

Александр Ананьев

— У меня вот очень важный вопрос, к слову о мучениках, доказать смертью свою любовь.

прот. Григорий Крыжановский

— Конечно.

Александр Ананьев

— Кому доказать? Другим не докажешь.

прот. Григорий Крыжановский

— Себе может быть?

Александр Ананьев

— Себе? Ну как можно самому себе доказать что-то своей смертью? Нет, получается, что мы как-то таким образом свидетельствуем о своей любви Христу и Богу, да? Христу мы свидетельствуем. Вот, Господи, я готов вслед за тобой нести свой крест до самого конца. И тут вот какой вопрос. У меня есть дочь, она меня любит. Я люблю ее. Наши отношения в миниатюре, в очень условной миниатюре, это отношения Господа и человека. Хочу ли я, чтобы моя дочь своей смертью доказала мне свою любовь? Да ну, упаси Господи!

прот. Григорий Крыжановский

— А ваша дочь, она ходит в школу, учится?

Александр Ананьев

— Она уже институт закончила, так что у нее все слава Богу, в этом отношении она работает...

прот. Григорий Крыжановский

— Но вы бы хотели, чтобы училась?

Александр Ананьев

— Ну конечно.

прот. Григорий Крыжановский

— Значит, вы доказываете именно эту формулу, ведь она не пошла... вот смерть надежд, она хотела смотреть без конца мультики, играть в приставку, веселиться, с подружками танцевать...

Александр Ананьев

— Вы сравнили школьное образование с мученической смертью? Это смело.

прот. Григорий Крыжановский

— Конечно, для меня, особенно в первые годы школьного образования, посещение школы после того раздолья, того рая детсадовской жизни, той свободы, вот это конечно было мученичество.

Александр Ананьев

— Лучше смерть, чем география.

прот. Григорий Крыжановский

— Я бы сказал языки. У меня математический склад ума, с географией всё-таки попроще.

Александр Ананьев

— У меня такие же отношения с химией, я вас прекрасно понимаю, отец Григорий.

прот. Григорий Крыжановский

— Да, да, конечно же, я думаю, что через смерть мы доказываем себе самим многое. Мы себе самим многое доказываем, потому что этот такой фактор смерти, он такой ключевой, как бы в крайних положениях мы видим четче. Контрастность самая высокая. Мы и себе доказываем, мы и Господу Богу доказываем, и мы свидетельствуем всему миру, не только церкви. Церкви этот опыт доступен, он признан церковью. В церкви есть этот опыт ежедневного подвига, подвижничества. Не просто там побежал, что-то один разочек сделал и все. А изменение метанойя, изменение ума, изменение мышления. Мне кажется, часто человек, который еще не считает себя верующим или считает, что я верю, Бог есть, но заповедям Божьим я не верю, что это введет меня к счастью, к блаженству. Такой человек даже ассоциирует изменение своего мировоззрения со своей смертью. Вот человек считает, что его мировоззрение важнее даже его жизни. Вот он готов, вот вышеупомянутые войны за ту или иную идею, в смысле люди, которые воевали, они часто отстаивали идею до самой своей смерти. И для них идея была важнее жизни.

Александр Ананьев

— Я заранее прошу прощения, я сейчас обращаюсь в первую очередь к слушателям Ради ВЕРА и, разумеется, к вам, отец Григорий, за те вопросы, которые я буду задавать. Мне очень важно понять это. Разве жизнью свидетельствовать о любви не сложнее и не важнее, чем смертью, разве избежав смерти и продолжая служить людям и Богу, ты не доказываешь большего? Разве в ряде случаев смерть — это не попытка избежать мучений? Мучений совести, мучений лишений, мучений еще там чего-то. Я не отрицаю феномена новомучеников и вообще мученичества. Я пытаюсь понять, а в чем здесь соль, в чем здесь смысл? Разве жизнь не сложнее и не важнее смерти? Смерть отвратительна. Господь не создал человека для смерти. Господь создал человека для жизни. В противном случае, изгнав Адама и Еву из Рая, он бы сказал: «Так, умрите оба». Он сказал: «Нет, живите в боли, в страдании, в лишении. Ты в муках рожай детей, ты в поте лица добывай хлеб свой.» «Живите» — это важно. В какой момент человек сделал вывод, что умереть важнее, чем жить в мучении? Я еще раз прошу прощения за те вопросы, которые я задаю. Для меня это важно понять просто.

прот. Григорий Крыжановский

— Да, давайте мы разделим этот вопрос на части. Вопрос хороший и актуальный. Мы должны все-таки помнить, что созданы мы для жизни, и Бог есть жизнь, и самый распространенный дар на планете — это дар Святого Духа, жизнь, никакой человек еще не научился синтезировать из неживой материи живую и синтезировать жизнь. Да, жизнь — это явление Божественной любви на планете, и смерть — это лишь необходимость, это как таблетка, как и боль. Вот нет у нас боли, мы руку от чайничка не отдергиваем, нет у нас боли, и мы бесконечно много наслаждаемся едой сладкой, или мы там танцуем до упаду. Нет, у нас есть боль, усталость и в конечном итоге смерть. Это такие способы нашей земной жизни. Вы знаете, немножечко отклонюсь от темы, упомяну, что Христос часто умерших в Евангелии называет спящими, а живых называет мертвецами или гробами, или такими, которые не способны к жизни, «имеющие уши не слышат, имеющие глаза не видят, имеющие ноздри не дышат», то есть, труп. Есть тело без души, труп, не функционирует, тело есть, жизни нет. Вот это к тому, что у Христа и, естественно, у Бога в замысле жизни вечная человеческой души. Вот и мы, конечно же, говорим, что доказательство любви ежедневным подвигам, подвижничеством — это есть высшая степень доказательства, и к этому мы, собственно, и призваны. Но явление новомученичества — это, скажем, такой случай, когда человека поставили перед выбором, ведь не он себя убивает, его убивают его противники, которые хотят унизить человека, растоптать его идеалы, опровергнуть его идеалы, доказать свою правоту. И он поставлен в такие условия, в которых единственное, что он может сделать, это принять мученическую смерть.

Александр Ананьев

— В 20 веке в России просияло, вот я сейчас читаю, в несколько раз больше святых, чем за предыдущие 900 лет существования Русской Церкви. Новомученики — это те, кто пострадал за веру Христову с 1917 года, я правильно понимаю?

прот. Григорий Крыжановский

— Да.

прот. Григорий Крыжановский

— С 1917 года сотни тысяч человек были убиты, пострадали страшной смертью. Сибирь, Бутовский полигон, Екатеринбург, в разных городах. И у них не было выбора. Они просто пострадали, потому что страшное, кровавое время, беззаконие. Черная страница истории России. Выбора у них не было. Они просто оказались в плохом месте в плохое время. Замечательные люди.

прот. Григорий Крыжановский

— Все-таки выбор был.

Александр Ананьев

— У всех сотен тысяч расстрелянных, замученных, посаженных...

прот. Григорий Крыжановский

— Дело в том, что мы же не признаем новомучениками и исповедниками, те, кто пострадал, но не был убит непосредственно, а вот кто умер своей смертью, выйдя из лагеря, уже живя на поселениях, тоже часто в нечеловеческих условиях, в бараках, таких мы называем исповедниками. Ровно как в древние времена, если кто-то пострадал, но остался жив, церковь называет таких исповедниками веры. Наносили увечья на лицо, отрезали язык, отрубали руки, но если человек оставался жив, это исповедник веры. Но мы же не называем исповедниками тех богоборцев, которые пострадали от других богоборцев. Были же и такие, были репрессии не только в отношении церковных людей, христиан, были и в отношении сословия высшего. Были репрессии в отношении самих богоборцев, когда у них были какие-то политические, межпартийные или внутрипартийные интриги, борьба. Этих людей мы не признаём пострадавшими за Христа. Они так или иначе страдали, терпели, возможно, даже оказались в одной камере с тем человеком, который не отрёкся от веры во Христа, от Евангелия. Возможно и так. Тут важно понять, что мы, церковь, называем новомучениками тех исповедников веры, которые сохранили верность Иисусу Христу и веру свою в воскресшего Христа исповедовали до самого последнего дня, когда им угрожали смертью, расстрелом.

Александр Ананьев

— Слушайте, мне кажется, любой человек, простите, опять же, мне это сравнение, любой человек, стоящий у расстрельной стены с черным мешком на голове или без оного, он верен Христу, он обращается к Нему. А к кому, как не к Христу, вот в эти последние мгновения своей жизни? Каждый человек!

прот. Григорий Крыжановский

— Нет, увы, к сожалению, не так. Некоторые люди обращаются к некой звезде, другие люди обращаются к некой идее, третьи люди впадают в беспамятство, в сумасшествие, то есть по-разному люди действуют, увы, да, по-разному люди действуют даже в таких страшных условиях. Конечно, душа человеческая — христианка, мы знаем такое выражение, оно свидетельствует о том, что человек чаще ищет светлое и доброе. Но мы также имеем свидетельство, что в истории человечества существовали, так называемые утопии и некий вымысел, некая конструкция интеллекта человека. Одного, который разделил 1, 2, 3, тысячи людей других, приводили людей к смерти, к казни. Это история буржуазных революций, это история просто даже бытовых конфликтов, когда человеку говорят смерть или кошелек, а вот он считает, что он без своего кошелька как бы не хочет жить. И он не расстается со своим кошельком, а расстается со своей жизнью и со всеми своими кошельками, и этим конкретно. Значит, когда мы говорим о факте исповедничества, мы видим действительное доказательство веры. Дело в том, что среди духовенства того времени были такие, которые отреклись от Христа, которые, между прочим, даже доносы писали. Бывали даже ошибочные, бывала даже ошибочная канонизация того или иного исповедника, как мы считали исповедника, того или иного представителя церкви, когда церковь решила, проведя исследование, причислила его к лику святых, но впоследствии были найдены факты, которые указывали на то, что этот человек в камере был совершенно в других условиях, он сотрудничал с властями или с палачами и доносил...

Александр Ананьев

— Но святость — это не безгрешность.

прот. Григорий Крыжановский

— Да, это не безгрешность, но так или иначе люди совершали выбор. Были такие миряне, которые вели себя достойнее многих священников, и были такие священники, которые вели себя недостойнейшим образом, и уходили на сторону врага, и работали врагу, что называется. И в пропаганде участвовали, и поскольку обладали талантами риторов, вот служители слова могли становиться в ряды пропагандистов той идеи, которую наши враги исповедовали.

Александр Ананьев

— Что такое святость?

прот. Григорий Крыжановский

— Отделённость. Отделённость — это когда человек отделяет себя от земного ради встречи с Небесным, с Творцом. При этом человек вполне себе может совершать ошибки, грехи. Да, никто не безгрешен, только Бог без греха.

Александр Ананьев

— А разве для того, чтобы стать святым, не необходимо пройти долгий путь, долго подниматься по этим ступеням, по этой лествице, не учиться молитве, любви? То есть вот в моём понимании святость — это Иоанн Кронштадтский, Серафим Саровский. Это люди, которые всю жизнь посвятили тому, чтобы научиться обрести тот свет, который окружает их главы на образах, понимаете? Это требует времени. Тут же вот то, чего я не могу понять, поганая пуля, собственно, заменяет то длинный путь, который необходим человеку, чтобы прийти к святости, на одной чаше весов пуля, на другой чаше весов долгий путь учения любви.

прот. Григорий Крыжановский

— Да, да, так и есть и подвижники святы, и мученики святы...

Александр Ананьев

— То есть здесь нет никакого противоречия?

прот. Григорий Крыжановский

— Исповедники святы. Это... Возьмём мы такой образ, попробую нарисовать такой образ. Есть некая гора, на нее надо взойти. И есть такой хороший себе маршрут, может быть даже на автомобиле по серпантину. Это страшно, это требует каких-то финансовых затрат, это требует длинного времени, чтобы по серпантину подняться, кружа, кружа, кружа, часто совершая повороты, может быть остановки, передышки на вершину этой горы. Есть некая тропа, тропа пешеходная, она имеет на себе камушки, там можно и упасть, и удариться больнее. Вот эта скорость восхождения, сложность восхождения, она характерна в том, что это болезненнее. И есть вертикальная стенка у этой горы, и по ней поднимается вертикальный альпинист. И его любая ошибка приводит либо к инвалидности, он покалечит себя, либо к летальному исходу. И вот мы видим, что степень восхождения к Богу, вот это вот обретение святости есть несколькими способами, если хотите. Есть более размеренный царский путь, давайте скажем, царский путь, то есть серединка такая, планомерно, взвешено восхождение по некому серпантину, утоптанному пути, берем последовательность детства, учим такие-то тексты, читаем такие-то молитвы, ходим в такой-то храм, и так многие люди обретали свою святость путем многих дней жизни, служения ближнему по мере своих сил. А бывали случаи, эпохи, годы гонения императора Нейрона, иных. Бывали такие случаи, когда крайняя противоположность, когда тебя резко, внезапно ставят перед выбором, веруешь ли ты во Христа, веруешь в Бога Троицу? Да, нет? Да — расстрел, прибивали гвоздями, отрубали головы, скармливали диким голодным животным, замораживали, сжигали, в общем, вешали, умерщвляли каким-либо способом. Нет? Иди гуляй, иди гуляй, ты не христианин, принеси жертву идолу, поцелуй звезду, поцелуй статую, воскури фимиам, нашему идолу, нашему богу, нашей идее, или просто пройдись ногами по иконе Христа. Мы же знаем акты иконоборчества, когда заблудших было больше, чем тех, кто сохранял истинную веру. И те, кто считал себя христианами, мучили истинных христиан. Такое ведь мы тоже знаем. Мы знаем войны церковные. Да, так или иначе, мы видим разные способы достижения святости, и бывают такие случаи, когда человек ставится перед радикальным выбором.

Александр Ананьев

— И этого мгновения достаточно.

прот. Григорий Крыжановский

— И этого мгновения достаточно. Церковь признает. Это святость.

Александр Ананьев

— Вспоминается разбойник, висящий на кресте рядом со Христом, там же тоже, собственно, трёх высказанных мыслей этого разбойника оказалось достаточно, то есть сочувствие, признание своей вины, и «Помяни меня, Господи, во Царствие Своем». Там вот трёх этих мыслей было достаточно, чтобы...

прот. Григорий Крыжановский

— Это не просто мысли, это переживания.

Александр Ананьев

— Это переживания, безусловно. Но их важно произнести.

прот. Григорий Крыжановский

— Я думаю, что Господь услышал бы и внутренний голос этого разбойника, если бы он губами бы не шевелил, а произнёс это внутри, мысленно. Вот думаю, что в Евангелии тоже есть такие эпизоды, когда Христос отвечает на мысли такого своего мысленного собеседника. Помните, когда он...

Александр Ананьев

— Ой, скользкая дорожка, отец Григорий. Вначале было слово, говорит апостол Иоанн, вначале было слово. Можно, конечно, произнести внутри себя всё, что угодно. Но...

прот. Григорий Крыжановский

— Принимающий Христа в своём доме фарисей, видя, как женщина-блудница вытирает своими волосами ноги Христу, думает, если бы он знал, что это за женщина к нему прикасается, видимо, этот Иисус Христос — Иешуа Машиах, нет, он даже не думал, что Машиах, видимо, этот Иешуа из Назарета не такой уже и пророк, на что Христос, на эти произнесенные внутри слова, отвечает вслух. Вот я думаю, что в случае с разбойниками, если разбойник бы сделал это мысленно, Христос все равно... Ни одна мысль не ускользает от Всевидящего Ока Божественного. Все Он о нас знает, от этого ещё должно быть большее чувство ответственности. Не возжелай, 10 заповедь Декалога, не возжелай, то есть даже не помысли блуд, даже не помысли воровство, даже не помысли лжесвидетельства, потому что всё Богу известно, волос у тебя с головы не упадёт. Да, разбойник удобрился, ведь он разбойник, он вор-убийца.

Александр Ананьев

— Я это к тому, что я знаю по себе просто, какие бы райские кущи ни цвели внутри, и каким бы ты хорошим вообще не был, вообще практически святым не был бы в своих глазах у себя внутри, в какой-то момент надо собрать всё своё мужество, открыть рот и сказать. И вот это вот очень сложно. Разбойник это сделал, а смогу ли я это сделать? Вот в чём вопрос.

Александр Ананьев

— Церковь стоит на крови мучников. Что это значит? Разве церковь не стоит на слове Христовом? Почему? Вот то, что для нас все, вообще все хорошее, свет, любовь... радуйтесь, говорит нам Евангелие, радуйтесь, а все стоит на крови новомучеников, почему?

прот. Григорий Крыжановский

— Так нас научил Христос. У одного отца было два сына. И пришел отец, говорит первому сыну, пойди убери виноград. Сын отказался, пошел ко второму, просит ту же просьбу, убери пожалуйста виноград. Второй говорит сын, да, но не пошел. Первый же сын, одумавшись, пошел делать дело, которое попросил отец. Кто же сын, спрашивает нас Иисус Христос. Кто настоящий истинный сын отца? Кто его служитель? Кто его делатель? Делатель тот, кто исполнил, тот, кто сделал. Не просто сказал, но даже если не сказал раньше, не сказав, сделал. Сам Иисус Христос не просто говорил, Он свою жизнью, Он своей кровью, Он своей смертью основал этот фундамент и дал этот пример. Есть путь, истина и жизнь. И многие-многие тысячи людей по всей планете, не только в нашей земле, вообще по всей планете в те или иные времена следовали по этому маршруту, следовали по этому маршруту и мученически пострадали и совершили подвиг исповедничества. Да, такая наша церковь, да, такая наша жизнь. Почему мы способны на это? Потому что мы опытно знаем блаженство, мы опытно переживаем Божественное откровение, Божественное присутствие, у нас есть опыт веры, опыт молитвы, опыт исцеления, опыт вознесения на небеса, аж до седьмого неба. Опыт всей церкви утверждает Царство Божие внутри нас. Есть такие среди нас, которые вкусили блаженство до самой смерти. И вот человек, который опытно узнал Христа, личная встреча состоялась, Богопознание — это факт его жизни. Когда его ставят перед выбором, жизнь, такая земная жизнь естественно. Или смерть со Христом, он выбирает смерть со Христом, этот ужас, это расставание со всеми своими близкими, со всем что он любит здесь на земле. Всему этому он предпочитает Христа, даже если ради этого надо умереть. Эти люди молятся о нас на небесах, они предстоят престолу Божьему. Эти люди, это наша церковь, и мы сегодня их память совершаем, мы сегодня участвуем в литургии, мы сегодня приобщаемся телу и крови Христовых, и мы радуемся, что среди нас такие прекрасные, светлые души. Ни по чем, ни по чем поставили они все богатства мира, предпочли Христа, предпочли веру свою, свой опыт сохранить и взойти в высочайшую степень призвания человека, они обожились во Христе.

Александр Ананьев

— Расстрел императорской семьи в Ипатьевском доме это трагедия. Каждый раз, когда представляю обои в этой комнате, заляпанные кровью маленьких девочек, которые, ну, были просто чудесными, помогали, были воспитаны и абсолютно невинны. То мне становится дурно. Но на мой, вот как я вижу себе эту ситуацию, это трагедия, трагедия с большой буквы, трагедия социальная, трагедия человеческая, трагедия политическая, трагедия излома эпох. Это зверство. Разве вот эти девочки, вот этот врач, вот этот император, они исповедовали и пострадали за веру Христову, они пострадали, потому что он был император, потому что вот этим, с позволения сказать, людям в кожаных куртках с маузерами важно было убить самого императора. И не просто убить самого императора, но убить всю его семью. Тем не менее при слове новомученики мы в первую очередь вспоминаем семью императора, как главных новомучеников в истории Русской Православной Церкви.

прот. Григорий Крыжановский

— Александр, я немножко вас поправлю. Дело в том, что императорской семье, которые так пострадали, действительно погибли, им присвоен, значит, такое «страстотерпцы».

Александр Ананьев

— А они не новомученики разве?

прот. Григорий Крыжановский

— Они не новомученики, они страстотерпцы. И ещё поправлю вас, позвольте, я немножко на вас наеду. Значит, немножко поправлю ещё в том, что нет, не император, бывший император. Царь отрёкся от престола. Да, он не упразднил монархию, он отрёкся в интересах своего брата. И монаршество на Руси упразднили не коммунисты, а эсеры. Была же первая революция, значит это очень сложный вопрос и его, конечно, нужно разбирать подробно, я не знаю стоит ли нам сегодня этому уделить время, но в любом случает убийство, оно противно Богу, «Не убий» есть заповедь. И мы никак не оправдаем убийство. И убийство человека, который пошёл на такую жертву, отрёкся в высшей степени сословного звания, чтобы даже ценой своей короны, титула...

Александр Ананьев

— Подвиг Бориса и Глеба.

прот. Григорий Крыжановский

— Ну, он много сделал, да, он много сделал, он хотел сохранить мир, он много сделал, на самом деле, он не хотел кровопролития. Свои у него были обстоятельства в жизни, свои падения, взлёты, своё понимание. Ну что мы видим? Что человек отрекается от власти. Самый упоительный наркотик в мире. Власть, она дарует все. Брат убивал брата ради этой власти. Мы видим, что император Николай II, он отрекается, он не признаёт власть своей высшей степенью, высшей степенью достижения в своей жизни. Это хорошо, это достойно подражания, это прекраснейший пример. Ради кого? Ради народа, ради верноподданных, для того чтобы сохранить мир в стране, для того чтобы не пролилось больше крови. И неблагодарные люди, конечно, его убивают, и чисто из политических убеждений, вот чего уж тут точно можно сказать, дабы не случилось опять, не случилось обратного. Вот не будем сегодня вдаваться в подробности жизни страстотерпцев, семьи. Давайте вспомним те обстоятельства, что дети Адама и Евы, Каин и Авель, два родных брата. И что между ними происходит? Каин убивает Авеля. Авель переводится как «пара». Это то, что от земли беспрепятственно приближается к небу. Каин убивает брата из зависти. И вот мне кажется, что всякая смерть — это зависть. Убийство царственной семьи — это зависть. Это всё зависть. Потому что Каину было на себя смотреть противно, когда он видел счастливого Авеля.

Александр Ананьев

— Там животная злоба какая-то, там нет ни грамма разумного, ни грамма.

прот. Григорий Крыжановский

— Христа убивают, они видят счастливого человека, они видят Божьего человека. И вот в его присутствии, во свете его любви открывается несостоятельность его оппонентов. И что надо сделать? Уничтожить, уничтожить Христа! Убить его! В порошок стереть! Упразднить! Упразднить свет, эталон, да? Упразднить то, что выявляет грех. Вот эта зависть, она... зависть — это страшный грех. Давайте мы сделаем вывод сегодня для себя и для всех радиослушателей, что надо бегать от этого греха, от зависти, потому что мы, по сути, своё счастье обрекаем на обстоятельства, не зависящие от нас, от другого человека. Мы плохо спим, когда ему хорошо. Какая глупость! Почему мы не автономно формируем своё счастье? Ни в богообщении, ни в подражании святым, не в молитве, не в каком-либо другом делании, в труде, в ответственном ежедневном труде, в служении ближнему, домашнем служении, мужу, жене, детям, родителям, ученикам, коллегам. Почему мы должны зацепиться своим внутренним переживанием, своими чувствами за обстоятельства жизни другого человека и бессонные ночи проводить в связи с этим. Ну мне кажется, это только это глупость, на которую нас толкает противник рода человеческого — сатана. Вот эти помыслы мы их принимаем, может быть незаметно для себя, чаще всего незаметно для себя, и не имея опыта исповеди или самоанализа причастия, мы страдаем долго, нужно избавляться от этого греха.

Александр Ананьев

— Не имеет ли вот это традиция, даже не традиция, а вот это явление, потому что... ну когда у нас последний новомученик был канонизирован?

прот. Григорий Крыжановский

— О, я не скажу. Надо посмотреть.

Александр Ананьев

— Вот я тоже не скажу, но такое впечатление, что вот был какой-то период страшный.

прот. Григорий Крыжановский

— А почему прям последний?

Александр Ананьев

— Ну, я имею в виду не последний, а... Я просто терпеть не могу вот эту традицию говорить, крайний, да, ну вот последний вот в истории, да. Но был какой-то чёрный период, у нас с 17-ого по 50-ые условно, по 53-ий.

прот. Григорий Крыжановский

— А во времена Хрущёва?

Александр Ананьев

— А там разве были новомученики?

прот. Григорий Крыжановский

— Ну были люди, исповедники, были те священники, которых храмы закрывали, их куда-то там переводили, ссылали, пожилого...

Александр Ананьев

— Ну было ли кто-то канонизировать обязательно?

прот. Григорий Крыжановский

— Понимаете, есть правила канонизации, которые не позволяют нам сегодня... Вот я почему переспросил вас, последний новомученик, дело в том, что не все еще материалы исследованы, и есть правила канонизации, по которым мы, может быть, кого-то церковь сочтёт святым и утвердит это звание немного погодя, вот несколько десятилетий даже спустя, но работа эта ведется. Есть целая комиссия, которая работает по выявлению, часто очень родственники, которые узнали о смерти своих предков, какие-то обстоятельства, нашли документы, приходят с этими документами в церковь, и мы откликаемся, разбираем каждое дело, исследуем. И новые мученики скажем так, старые новомученики, да, открытые новомученики, явленные новомученики еще будут пополнять это войско небесное тех людей, которые в годы гонения на веру православную, на святую церковь явили свою преданность Христу.

Александр Ананьев

— Мне стало интересно, кто был канонизирован последним вот пока на сегодняшний день. Протоиерей Константин Верецкий, погибший 23 февраля 1918 года, был канонизирован в Ростовском на Дону епархии Русской Православной Церкви в 2018 году, как утверждает Википедия, пока на сегодняшний день это последний канонизированный новомученик. Всего было канонизировано 1784 человека на 15 октября 2018 года. Нет ли в этом... скажу такую циничную штуку, политической исторической сиюминутности, то есть вот сейчас это важно, сейчас у нас такая эпоха, вот она прошла, вот это страшная эпоха, потом была вот такая эпоха раскаяния какого-то, которую мы до конца не прожили, по-моему.

прот. Григорий Крыжановский

— Однозначно нет.

Александр Ананьев

— Не прожили. И сейчас еще можно услышать довольно жуткие слова о том, что благодаря, прости меня, Господи, Сталину у нас большое количество новомучеников. Звучит и такое иногда. Вот. Нет ли в этом политической сиюминутности? Как вы просто считаете, я понимаю, что здесь нет объективного ответа.

прот. Григорий Крыжановский

— Ну почему ответ? Я думаю, я постараюсь объективно отвечать. Дело в том, что мы не выбираем время, не выбираем эпохи. Есть некий промысел Божий. Дело в том, что да, в церкви был кризис до революции. Мы имеем этому свидетельство, мы имеем дневники священников, которые указывали на проблемы и в высших эшелонах, если можно так сказать, высших иерархов в тех или иных городах, там кто-то чем-то мог быть занят, кто-то мог даже сочувствовать буржуазной революции, приносить им поздравления, кто-то из духовенства впитал идею ту или иную. Я вот сейчас не хочу останавливаться на какой-то конкретной идее. Дело в том, что мы знаем, что Сталин учился в семинарии, не закончил, правда, да, и из семинария выходили разные люди.

Александр Ананьев

— Иуда Искариот был рядом со Христом.

прот. Григорий Крыжановский

— Да, поэтому мы должны понимать и признавать, что церковь потому-то и утвердила такие непростые правила канонизации, такое прям, простите, исследование, такое испытание того или иного представителя церкви для того, чтобы его канонизировать, потому что церковь не желает торопиться, не желает сделать ошибку, которую потом придётся исправлять. Но конечно же, признание подвига новомучеников и исповедников, в землях наших просиявших — это органическое движение церкви, и это правильный поступок. И это действие находит симпатию и отклик в нашем народе.

Александр Ананьев

— Сегодня в очень важный день, в день памяти всех православных христиан, безвинно богоборцами убиенных или безвинно пребывавших в заключении, говорим о новомучениках, об этом феномене, об этом явлении, об этих бесценных людях, число которых огромное. И я так понимаю, по-настоящему святых гораздо больше, чем то количество, которое указано в официальных списках канонизированных.

прот. Григорий Крыжановский

— Да, совершенно правильно. Так уж устроен мир, что да даже и апостол Иоанн Богослов говорит, что нет того количества книг, что невозможно жизнь описать в книгах. Жизнь гораздо больше.

Александр Ананьев

— В этом списке нет Евгения Александровича Родионова, погибшего в 1996 году. Тот самый воин Евгений, который, почитаем, я даже видел иконы своими глазами. Даром, что воин Евгений не канонизирован Русско-Православной Церковью. Чтобы понять феномен, потому что, ну, по всем формальным признакам воин Евгений, он новомученик.

прот. Григорий Крыжановский

— Да, по всем формальным, но я не скажу по всем, потому что так научиться...

Александр Ананьев

— Он пострадал за Христа, он мог снять крестик, он этого не сделал, он остался верным Христу и принял смерть достойно христианина. И вот вопрос, при каких условиях Русская Православная Церковь сможет канонизировать воина Евгения, как новомученика? Или не сможет, потому что он не пострадал в результате вот этого вот поганого советского времени гонения на священников и мирян верных Христу?

прот. Григорий Крыжановский

— Все гораздо проще. Я на этот вопрос ответить не смогу, поскольку я не в числе комиссии, которая осуществляет работу по канонизации. И окончательное слово, в деле канонизации за собором, церковным собором. Представляются списки, эти списки готовятся. Я думаю, что мы вполне себе можем открыть правила и определить, подходит ли этот воин Евгений по определениям... Его дело, понимаете, его подвиг заслуживает уважения в любом случае, ведь мы должны понимать, что тысячи тысяч людей пострадали ради Христа и об этом не стало известно. Какое количество вообще документов сегодня у нас на руках, которые позволят нам канонизировать кого-либо, оно мало по сравнению... Некоторые документы сгорели с тем количеством людей, которые пострадали, и это во все времена.

Александр Ананьев

— Безусловно, да.

прот. Григорий Крыжановский

— Ведь и в годы Российской империи где-то замученные люди, где-то я не знаю, где-то какая-то барыня сошла с ума и замучила там каких-то крепостных крестьян. Это такое, ну, мы же знаем, я просто не хочу конкретно называть фамилии. Вы же знаете, да, бывали судебные разбирательства?

Александр Ананьев

— Конечно, конечно.

прот. Григорий Крыжановский

— То есть травля, христиане травили христиан по вероисповеданию якобы, да? Ну мы видим явно, что вот какой-то локальный нейрон возник в какой-то губернии, в каком-то поместье и мучил, прямо истязал христиан, которые вместе с ним храм посещали, по каким-то жизненным обстоятельствам оказавшись в его плену, оказавшись его рабами. И это, конечно, скажем так, исторический факт несправедливости, которая существует в земном нашем мире, в условиях нашей земной жизни. Мы должны помнить этих людей, эти тысячи тысяч людей, которые были там захвачены в рабство, или которые даже себя продавали в рабство для того, чтобы выкупить кого-то слабого, кого-то молодого, кого-то может быть и члена семьи. Вот мы же имеем такой пример, когда образованный священник или епископ менял себя на кого-либо в рабстве, потому что его как раба ценили гораздо больше, он мог гораздо больше принести выгоды, простите, денег, буквально денег, дохода принести своему господину, и христианин шел на такой подвиг. И этим он еще раз подтверждал свою верность законам любви, законам, который Христос для нас оставил. И если какой-либо воин не снял с себя крест, желая угодить вот такому богоборческому требованию своего врага, он молодец, он подвижник, он христианин. Это принципиальность, которая вдруг, неведомо каким образом, явлена в тех или иных наших героях, она заслуживает и похвалы, и уважения, независимо, будет он канонизирован или нет. Ведь не должно же формальное признание кого-либо святым останавливать нас перед желанием почтить память хорошего человека, совершившего подвиг.

Александр Ананьев

— Безусловно, но для чего нужно это признание официальное? Для чего-то же оно нужно?

прот. Григорий Крыжановский

— Официальное признание кого-либо святым, оно нужно для того, чтобы мы, имея пример святого, могли познакомиться с его жизнью, с его поступками и сделать для себя выводы. Это создание таких, может быть, даже проверенных, эталонных материалов, благодаря существованию которых мы можем развиваться, мы можем учиться у них, мы можем следовать их примеру, так или иначе мы находим в святых, в огромном списке святых, тех людей, которые нам чем-то привлекательны, по характеру, он может быть веселым, по месту жительства, он может быть из той же деревни, откуда я...

Александр Ананьев

— Это может быть необъяснимо, ты просто понимаешь, что этот человек для тебя важен. Вот как воин Евгений, я не имею отношения к службе, я даже не служил, но я еду в Калугу и вижу там по правую сторону на холме, выложенные огромными камнями, воин Евгений и крест. Я понимаю, что это очень важно.

прот. Григорий Крыжановский

— Ну, конечно, важно, но о чём вы сейчас говорите? Вы говорите о том, что пример подвига этого человека важен для вас.

Александр Ананьев

— Да, да, да.

прот. Григорий Крыжановский

— Зачем вам канонизация?

Александр Ананьев

— А тогда зачем канонизация, если воина Евгения не канонизируют? Если уж народ-то его уже давно считает святым.

прот. Григорий Крыжановский

— Погодите. Ну, давайте не будем забегать вперед. Я, честно говоря, уже подзабыл жизнеописание этого человека. Давайте...

Александр Ананьев

— Просто парень, который пошел служить срочную.

прот. Григорий Крыжановский

— Да, парень пошел служить срочную службу.

Александр Ананьев

— Попал на первую чеченскую, попал в плен, подвергся пыткам. Ему сказали, сними крестик, а он не снял.

прот. Григорий Крыжановский

— Молодец.

Александр Ананьев

— Очень непростой разговор, отец Григорий. Я еще хотел с вами поговорить, чтобы понять вообще феномен новомучеников русской православной церкви, сравнить это с опытом наших западных братьев-христиан с римско-католической церковью, которая вот в частности для меня тоже очень важный святой русской... не Русской Православной Церкви, но наших братьев-католиков, Франц Егерштеттер, который причислен к лику блаженных, он отказался служить в нацистской армии, и был расстрелян, и был канонизирован позже. Но мы уже не успеваем просто о нём поговорить, поэтому у меня в сотый раз предложение продолжить разговор в следующий раз.

прот. Григорий Крыжановский

— Да, давайте продолжим. Тем более это очень интересная тема. Мы же знаем, что католическая церковь сотрудничала с фашистским режимом, и несмотря на это, вот сейчас канонизировала такого человека, который совершил подвиг, и он не один, в числе немецкого народа было очень много людей.

Александр Ананьев

— Много, да.

прот. Григорий Крыжановский

— Много, много. Они забыты. Вот, может быть, потому что вот картина вот этого фашистского преступления часто настолько нас выматывает и поражает, что мы не идём дальше. Вот, надо исследовать и знать тех людей, которые противопоставляли свой подвиг, свои действия этому режиму, античеловеческому режиму, и не только среди немецкого народа. Это итальянцы, это греки, в Европе были люди, русские были в Европе, которые были изгнаны.

Александр Ананьев

— Оставались верными Христу, предавая тирана.

прот. Григорий Крыжановский

— Да.

Александр Ананьев

— Это отдельный разговор. Спасибо вам большое. Еще раз я прошу прощения у вас и у наших слушателей и зрителей, напомню, «Вопросы Неофиты» можно также и смотреть, за, может быть, некорректные вопросы. Тема для меня очень важная, я часто о ней думаю, а с кем, как не с достойным собеседником задать эти вопросы. Спасибо за терпение и милосердие к блаженным, отец Григорий. Сегодня мы беседовали с духовником общины глухих Храма Всех Святых В Земле Русской Просиявших в Новокосино, протоиреем Григорием Крыжановским. Спасибо вам большое.

прот. Григорий Крыжановский

— Спасибо вам, Александр, за, на самом деле, важные вопросы, актуальные вопросы. Я понимаю, что наши слушатели — это и те люди, которые ищут свой маршрут к вере, хотят найти ответы на свои жизненные, актуальные, современные вопросы. И, конечно, вопросы должны быть острыми, вопросы должны быть актуальными.

Александр Ананьев

— Это, кстати, отдельная тема. А должны ли быть вопросы? Ты христианин? Зачем ты вопросы задашь? Верь и всё.

прот. Григорий Крыжановский

— Обязательно. Даже Господь задаёт нам вопросы, без конца задаёт нам вопросы. Каждый день задаёт нам вопросы, и мы должны, опережая Его, сами себе задавать эти вопросы, но часто этого не делаем. Да, мы должны задавать вопросы и самим себе.

Александр Ананьев

— Аминь.

прот. Григорий Крыжановский

— Спасибо.

Александр Ананьев

— Александр Ананьев, Радио ВЕРА. Прощаюсь ровно на неделю. Всего доброго. Пока.

прот. Григорий Крыжановский

— С Богом.

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Дни Страстной седмицы». Священник Антоний Лакирев
• «Святость». Священник Александр Сатомский
• «Как искать духовника?» Светлый вечер с иером. Макарием (Маркишем) (05.11.2018)