«Николо-Сольбинский женский монастырь». Игумения Еротиида

Наша собеседница — настоятельница Николо-Сольбинского женского монастыря игумения Еротиида.

Мы говорили об истории Николо-Сольбинского женского монастыря, о том, как он восстанавливался из руин при игумении Еротииде, о его современной жизни, а также о том, как при нем возникла общеобразовательная школа для девочек, и в чем её особенности. Наша собеседница рассказала, как она приняла решение уйти в монашество в юном возрасте, и как промыслительно, по её мнению, оказалась именно в этом монастыре.

Ведущая: Елизавета Горская.

Лиза Горская:

- В эфире радио «Вера» программа «Светлый вечер».

Мы с вами находимся в Николо-Сольбинском монастыре, недалеко от Переславля. И здесь мы в гостях у игумении Еротииды, и сегодня мы будем говорить много о чём, но, в первую очередь, матушка, я хотела Вас спросить… Вот, недавно было 20 лет, как Вы здесь. И, насколько я знаю, Вы пришли совсем юной – чуть за 30 – монахиней, буквально, на руины. Вот, какой путь прошли Вы, прошёл монастырь, что было в 1999 году?

М.Еротиида:

- Этот монастырь… конечно, были попытки его восстановления. До меня было пять настоятельниц, все менялись – потому, что невозможно было с места сдвинуться. Было очень страшно. Было – запустение. Груды мусора, камней после психиатрической больницы. Здесь жили бомжи. И нам пришлось, вместе с ними, в одном корпусе находиться. Они нас даже защищали, и даже они дрова из леса таскали на топку, и помогали нам, топили печку в храме для службы. Но вскоре они от нас ушли. Потому, что им стало так радостно на Пасху – они разбушевались и начали бить в било до тех пор, пока не согнули все молотки. Потом мне пришлось их попросить уйти. Я их обманула – сказала, что я сообщила в милицию, и сейчас за ними приедут.

Но, на самом деле, никуда я не сообщила – просто было очень страшно за себя, за сестёр… сёстры молоденькие были.

Лиза Горская:

- Сколько вас было – четверо?

М.Еротиида:

- Да. Три девочки и я – мне было 33 года, а им 16, 17 и 18 лет. Вот, они ушли, а потом их друзья нас посещали – тоже очень долго. Так вот, мало-помалу… Начали с Богослужения, с распорядка дня, и… мало-помалу… так… с Божьей помощью.

Конечно, надо отдать должное владыке Феодосию, теперешнему Исилькульскому и Русско-Полянскому, моему брату, который, не взирая ни на что, помимо своего послушания в Троице-Сергиевой Лавре – он был насельником Троице-Сергиевой Лавры и нёс послушание на просфорне – как испечёт просфоры, выбирал сюда, к нам, привозил что-нибудь покушать, смотрел, живы ли мы. Конечно, благодаря ему, мы устояли в те самые трудные времена. Потому, что здесь беззащитные были – и прежние матушки, которые… и мы тоже… Ну, вот… тогда отец Феодосий – он и ночами сторожил, и служил у нас, и его – побаивались. Поэтому, к нам не лезли, хотя были попытки, пугали нас… Ну, ничего не закрывалось, не запиралось ничего, забора не было – всё открыто. Чего-нибудь привезёшь – тут же они забирают. Говорят: «Мы здесь хозяева. Мы здесь родились. А вы ещё долго здесь будете? Много таких было, как вы…» – поэтому, можно было ожидать всё, что угодно.

Но – слава Богу, по милости Божией, мало-помалу, стало возрождаться место это святое.

Конечно, не было коммуникаций никаких, не было дороги. Электрические столбы вдоль дороги – они падали, гнилые были, деревянные. Кое-какие стояли – провода волочились по земле. Ну, как говорили, это – медвежий угол такой, и о том, что это место планировалось к возрождению – даже и не было в помине. Поэтому, так вот… такая вот глухомань, как говорится.

В советское время здесь была психиатрическая больница областного типа, и больные работали на землях бывшего монастыря, содержали скотину, земляные угодья были большими. Здесь были свои порядки. Вдоль монастыря… бывшего монастыря – психиатрической больницы – образовалась деревушка Сольба – на сегодняшний день там всего лишь несколько домов осталось – и там жили, как раз, обслуживающий персонал психиатрической больницы.

Вот, в такое царство мы и пришли в 1999 году, зимой, 1 февраля. У меня указ был 26 января, а 1 февраля мы прибыли на эту землю.

Очень интересный момент, как нас здесь встретили все бомжи – с такой радостью, с такой любовью! А этому предшествовала следующая ситуация. Я написала телеграмму сюда – даже не зная адреса, на всякий случай, написала, что: «26 января 1999 года Настоятельницей Николо-Сольбинского монастыря назначена монахиня Еротиида. Она прибудет на место своего нового послушания 1 февраля. Прошу встретить достойно и оказать повиновение». И я адрес написала: Переславский район, местечко Сольба.

Они получили эту телеграмму – бомжи. Встретили, разгрузили машину, хлеб испекли, мне выделили келью…

Лиза Горская:

- Даже хлеб испекли?

М.Еротиида:

- Да, они пекли хлеб! Здесь они так уютно устроились – как будто, это их жилище было. Больных же не было – их уже выселили, а здесь, вот, в этом корпусе, как раз, где мы сейчас находимся – это старинное здание, историческое, XVIII века – и здесь они, как раз, и жили. И, сюда же, и мы пришли – больше ничего не было.

Мы, в то время, оказались в той же ситуации, как и они. Потому, что мы же беззащитные такие были, и им стало нас жалко. И они очень нас… как бы… они охраняли, вообще… чтобы нас никто не обидел.

Лиза Горская:

- Ну, Вы их ещё талантливо воодушевили телеграммой – установку правильную дали…

М.Еротиида:

- Да… ну, и, конечно, дальше уже пошла жизнь своим чередом – это тоже очень интересная история – история возрождения, история новейшая. У нас выйдет 5 томов истории монастыря – мы собирали эту историю на протяжении 20 лет. Сейчас у нас вышел один том – 1918-38 годы. Следующий том выйдет осенью – «Синодики» будет называться. Ну, и… вообще… новейшая история – там, я думаю, всё будет включено, как говорят…

Лиза Горская:

- Я предлагаю, не дожидаясь выхода книги, немножко поговорить об истории монастыря в нашей программе.

М.Еротиида:

- История монастыря тянется ещё до XV века. И, первоначально, вообще, земли нашего монастыря относились к Великому князю Василию Тёмному. А потом были переданы дьяку Андрею, который служил при Митрополите Киевском и всея Руси Ионе, и, вот, в вознаграждение ему были переданы Великим князем эти земли. А он уже, этот дьяк Андрей, передал Симонову монастырю, что в Москве – в дар, на помин души, а сам принял в том же монастыре иноческий постриг с именем Адриан. И, таким образом, наш монастырь относился к Симонову монастырю. Это было местечко Быльцыно – деревня такая Быльцыно – в трёх верстах отсюда, и там деревянный монастырь возник позже, с храмом Святителя Николая и приделом Великомученицы Варвары. Вот, такое основание было. Ну, и, предположительно, что это было подворьем Симонова монастыря. А уже при нашествии поляков…

Лиза Горская:

- Начало XVII века…

М.Еротиида:

- … начало XVII века, да… его сожгли полностью. Его сожгли, и место святое пустовало 97 лет. А потом – его возродили. Но уже на новом месте, где мы сейчас находимся. Причиной тому послужило то, что здесь – менее опасное место. Потому, что – вдоль дороги. А эта дорога – они соединяет торговые пути. Издревле соединялись торговые… вот эти вот… ярмарки. В Нагорье, недалеко от нас, в 16-ти километрах от нас – село Нагорье, и ярмарка в Макарьево, Нижегородской области. До сих пор эти ярмарки – существуют. И люди приезжают, и, по субботам, огромное количество народу там.

Ну, и… в 1711 году монастырь начал уже строиться в каменном виде. Он относился к Борисоглебскому монастырю. Потому, по указу Петра Первого, как ни странно… Император Пётр Первый – он же закрывал монастыри, а здесь случилось у нас – наоборот. Интересно! Так, что бывает и такое, что даже и против обычных законов.

Лиза Горская:

- А причина известна?

М.Еротиида:

- А причина – очень интересно, что архимандрит Варлаам, наместник Данилова монастыря, что в Переславле – он был духовником Императрицы Екатерины, жены Петра Первого. И, по ходатайству своей супруги, Пётр Первый решил открыть этот монастырь. А потом... мало того, что его открыли, как… сперва, как подворье, а потом его сделали самостоятельным – в сороковом году.

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»

Лиза Горская:

- «Светлый вечер» в эфире радио «Вера».

С вами – Лиза Горская.

Мы находимся в стенах Николо-Сольбинского монастыря, в лесах, недалеко от Переславля-Залесского. С нами – игуменья этого монастыря Еротиида.

Матушка, вот, мы с Вами находимся недалеко от храма. Я думаю, что даже до наших слушателей иногда может доноситься пение – с храме идёт служба, сёстры прекрасно поют. Всего сейчас в монастыре около сорока сестёр – это достаточно много для современного монастыря. А когда мы ехали к вам через лека, и вдруг открылся вид на Николо-Сольбинский монастырь, было полное ощущение, что это – Китеж!

Вот, расскажите немного о современной жизни монастыря, о том, как всё устроено.

М.Еротиида:

- Расположение монастыря, как видите, и на сегодняшний день, сохранило свою уникальность. Вокруг – леса.

Переславль-Залесский. На самом деле, это не одно название – существуют вокруг нас очень густые леса. И, в прошлом, вот эти леса принадлежали Николо-Сольбинскому монастырю все, аж до Переславля. А Солба – это речка, сейчас её называют Сольба. Мягко. Но, на самом деле, старинное название – Солба, ударение на «а», и с угро-финского, в переводе, это означает «живая вода».

На самом деле, эта речка быстроходная, живая, холодная, лесная, и она протекает вдоль монастыря, еже на Солбе.

Лиза Горская:

- Матушка, я хочу Вас спросить о том, как получилось, что Вы выбрали именно монашескую жизнь?

М.Еротиида:

- Я начинала свой духовный путь в Троице-Сергиевой Лавре, и призвал меня к монашеству именно преподобный Сергий. Меня, моего брата, мою сестру…

Лиза Горская:

- И сколько Вам лет было?

М.Еротиида:

- Восемнадцать. Я в школу ушла в 6 лет, и в 16 я уже закончила школу. Мне было 18, когда я уже закончила училище, и, конечно, я имела такую возможность съездить, посмотреть… очень мечтала увидеть Лавру Преподобного Сергия. Здесь и произошёл такой… резкий поворот в моей судьбе, и я приняла решение – по благословению, конечно, батюшек из Лавры – служить Богу, и первые шаги у меня были, как раз, в Троице-Сергиевой Лавре, в Духовной Академии.

И так получилось, что наш монастырь находится недалеко от Лавры. Есть прямая дорога, минуя Переславль-Залесский – об этой дороге никто не знал в нашей епархии даже…

Лиза Горская:

- Она – действующая?

М.Еротиида:

- Она – действующая, и очень хорошая дорога – не надо ехать через Переславль, и путь короче на 40 км. За Сергиевым Посадом – поворачиваешь на Углич, а потом, на развилке «Калязин-Нагорье», поворачиваешь на Нагорье, и – дорога ведёт к нам! Очень хорошая дорога.

Лиза Горская:

- И сколько всего километров получается тогда?

М.Еротиида:

- До Лавры, до Сергиева Посада – 95 км.

Лиза Горская:

- По современным российским меркам – вообще… как на работу съездить!

М.Еротиида:

- А, знаете, как приятно, когда уставший из Москвы возвращаешься! Мне приходилось очень часто… на протяжении 11 лет, я каждый день ездила, собирала пожертвования, знакомилась с людьми, решала вопросы монастыря, и возвращалась из Москвы уже очень поздно… или уже рано! И едешь, а с обеих сторон – лес, и бесконечная такая дорога. Это – такое… знаете… хорошее впечатление! Молиться хорошо… и… как-то… освободиться от посторонних мыслей… вот… какой дар Божий. И, вот, преподобный Сергий… я думаю, что такой подарок сделал нам, что устроил нас поближе к себе. Поэтому, каждый день, когда я ездила в Москву, останавливалась у Лавры, прикладывалась к Преподобному, и – еду дальше! И, конечно, так получалось, что все решения… как-то… вся помощь – приходила от преподобного Сергия. Ну, а потом стало известно, что преподобный Сергий имеет отношение и к нашему монастырю.

Со святителем Николаем – тоже очень интересные… такие… промыслительные совпадения, и, почему-то, вот… именно преподобный Сергий, и святитель Николай, как раз, имели отношение у этому месту, и к моей личности.

Вот… вот, как Промысел Божий работает?

Мне мама подарила икону – благословила, когда я пошла служить Богу, большую – святителя Николая. Эта икона – храмовая. Ей подарила эту икону наша соседка – бабушка Домника. Она такая… я её помню… она такая согбенная была, маленькая, несёт эту икону – а была тогда советская власть, тогда гонение было на веру, и мы пережили этот период времени.

Принесла она эту икону, и говорит моей маме: «Дарья! Вот, я – старая, я не доживу, а ты – доживёшь, когда откроются монастыри, и храмы. Эта икона – храмовая. Ты – молись ему! Он мне помогал, и тебе – поможет. А потом, когда храмы откроются, вернёшь её в храм». И, вот, мама благословила меня и мою сестру служить Богу этой иконой.

Она – большая, с житием. И мы взяли с собой эту икону в Сергиев Посад. А потом уже – и в монастырь взяли с собой. Я поступила в Толгский монастырь, когда он только открылся, и я оказалась первой насельницей Толгского монастыря. Эта икона всегда при мне была. Я её сделала хороший киот, подставочку для лампадки, очень почитала, молилась, общалась со святителем Николаем.

Вот, так произошло, что я очень сильно заболела. Я думала, что я покину этот мир, но – что с иконой делать? Больше всего я волновалась за икону. Кто же будет его так любить, так почитать, как я?

Стала думать, а потом нам батюшка рассказал на Законе Божием – у нас были уроки по Закону Божьему в монастыре – и он говорит: «Вот, открылся храм, и там – очень нужны иконы. Если у вас есть какие иконы, с которыми вы можете расстаться, пожертвуйте в этот храм!»

И я думаю: «Ну, вот, наверное, это самое хорошее будет дело – передать эту икону туда, в храм», – и я отдала эту икону в храм. Потому, что я же помню, как говорила бабушка-то – и передала в храм эту икону. А потом стала очень сильно тосковать. Её мне не хватало.

А потом уже так получилось, что я и здесь оказалась. И всё время думала, где мне взять икону? Что мне делать? Как мне восполнить вот эту вот… недостаток душевный? Мне не хватало её всё время, и я ему рассказывала всё про себя, спрашивала, как мне быть, жаловалась на свои болезни, скорби.

И потом – меня переселили в Никольский корпус, рядом с храмом, мне подарили икону святителя Николая… но, всё равно, это – не то, и не то…

И, вот, однажды, уже находясь здесь, знаете… как будто, какой-то… как будто мне кто-то сказал… ну… мысленно… так: «А теперь ты довольна? Я тебе и монастырь дал…» – и, вы знаете, я как проснулась! И думаю: «Вот, это святитель Николай устроил, что я здесь оказалась! Это – его монастырь».

Таким образом, святитель Николай мне воздал сторицей. И он взял на себя все вот эти трудности, которые были неподъемлемы здесь.

Лиза Горская:

- Напоминаю, что в эфире радио «Вера» программа «Светлый вечер».

С вами – Лиза Горская.

Оставайтесь, мы вернёмся, буквально, через минуту.

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»

Лиза Горская:

- «Светлый вечер» в эфире радио «Вера».

Мы с вами находимся недалеко от Переславля-Залесского, в стенах Николо-Сольбинского монастыря. Кругом – леса. Здесь, с нами, игуменья монастыря Еротиида.

Матушка, Вы сказали, что в 1999 году, когда Вы первый раз приехали сюда, Вы так тяжело болели, что, буквально, умирали, и были уверены, что это Ваши последние дни?

М.Еротиида:

- Да, я исцелилась.

Я приехала умирать, вообще-то. Когда меня благословили сюда ехать, мне говорили… один батюшка мне говорил известный, не буду его называть, он известный очень… он мне говорит: «Куда ты едешь? Тебя там похоронят». А я говорю: «Умирать, всё равно, придётся каждому – это не новость. Но главное – как умереть. Ну, умру на послушании!»

И я себе так представляла, что, вот, приеду, и… там… как мне рассказывали, что крыши нет, нас засыпет снегом, мы замёрзнем, и – всё. И нас не будет. Ну, думаю, значит, так Господу угодно. И тут – бомжи встретили хорошо…

Лиза Горская:

- С горячим хлебом.

М.Еротиида:

- С хлебом, с кельей, с новой постелью. Службы начались… Я не представляла себе, где я нахожусь – на этом свете, или на том. Потому, что в деревнях никогда не бывала – никогда в жизни не бывала! Жили в городе. Так… понаслышке, по картинкам, по рассказам… и вдруг, мы оказались вот в такой глуши, где… просто… редко человека увидишь. Мы уже… так… скучали по людям. Когда видишь, что человек появляется, останавливаешься – и смотришь: «Человек! А куда он идёт?» Или – машина проедет: «Машина! А – зачем? А куда она едет? Машина…» – стоим и смотрим вслед. Глушь, глушь…

Где-то пели петухи утром – и это было так необычно.

Ну, вот, утром я проснулась, после первой ночи, и почувствовала, что такая у меня крепость в теле – как будто какие оковы спали с меня, какой-то тяжёлый, тяжёлый груз. Я обрела такую лёгкость – как невесомость такая. Мне было очень хорошо! И на душе хорошо было, и радостно было, и бесстрашно было.

Мне батюшка отец Кирилл написал письмо, когда я сюда приехала. Он говорит: «Я удивляюсь, дорогая Матушка, как, при виде вот этих развалин, у Вас такое благодушие…» Да… дал благословение, и сказал, что хороший будет монастырь.

Ну, конечно… много пришлось пережить, и каждый этап имеет свои трудности и свои радости. В целом, хочу сказать, что то, что видите в этом монастыре – или, кто не был – увидит, Господь даст – это чудо Божие. Это – работа Промысла Божиего, а не человеческие силы. И я хочу, конечно, поблагодарить всех тех людей, которые откликнулись на мои просьбы, на мои прошения, когда они меня видели, что я прошу на монастырь. Трудно было ассоциировать меня с игуменией. Я выглядела очень молодо, и ещё, после болезни, я такая была худощавая… как ребёнок была. Вот… и, конечно, людям жалко было. А если кто сюда приезжал и видел, то, конечно, никто не оставался равнодушным.

Но и сейчас, знаете, если кто посетит монастырь, потом делятся, и говорят, что: «Наступает такая ностальгия – хочется туда, хочется туда…» Такое, вот, редкое место, в наше время, где не окружено городами… там… какими-то заводами, магазинами… вот… современным миром. Вокруг – лес, тишина…

Лиза Горская:

- Сейчас, находясь в стенах монастыря, можно легко позабыть, что он – в лесах, в глуши, и где-то… в пустынном достаточно месте, как Вы говорите. Потому, что здесь – кипит жизнь, и всё… так… благоустраивается… Ну, понятно, что многое ещё надо сделать, но видно, как много сделано. А главное – что здесь не просто много людей, здесь – много детей.

Вот, я хотела про это с Вами поговорить. Меня поразило… мы сегодня были на службе – монастырь, в лесу – и вдруг, перед Причастием, маленькие девочки, как горошинки, высыпали, и с криком «Мама» к Вам побежали. И взрослые девочки стояли, молились очень сосредоточенно. Знаете, как бывает приятно посмотреть! В храме, вообще, надо не на других смотреть, но тут вот… действительно, глаз не оторвать!

Расскажите, как так получилось, что столько детей разных? Я знаю, что у вас – и колледж, и, при колледже, и приют, и себе Вы маленьких совсем девочек берёте из Дома малюток… С чего всё началось?

М.Еротиида:

- Да, нам не скучно! Тем более, на фоне леса – это такое вот… ну… живая жизнь у нас! У нас – живая деятельность, нам не скучно, у нас есть, чем заниматься. И очень много намерений. И то, что мы начали, надо завершить, и много чего ещё нужно…

Ну, с чего началось? Знаете, когда мы сюда приехали, я понимала, что без воли Божией ничего не совершается. И такие противоречивые вопросы были и ситуации, на которые тоже я искала ответа.

С одной стороны – воля Божия, а, с другой стороны – не знаю, что делать. И монастырь надо строить, и службы служить надо, и молиться надо – конечно, нужно обязательно, без молитвы ничего… вот… без Божией помощи.

Но… Господь же за человека пришёл на Землю. Спустился, родился… в яслях… в нищете… в изгнании… ради человека, ради любви к человеку. Значит, это самая большая добродетель – помочь спасению людей. Как-то помочь людям. А как помочь? Что делать?

Если это монастырь – меня послали сюда – значит, он должен быть таким, который бы отвечал духу времени. Чтобы каждый человек, оказавшийся здесь, или соприкоснувшись с нашей деятельностью, мог бы ответить на свои вопросы, на свои потребности.

Это для меня послужило толчком и открытием в деятельности. И мы, с самых первых дней, начали кормить людей в округе.

Лиза Горская:

- Вам самим-то было, что есть, при этом?

М.Еротиида:

- Вы знаете… просто каждый день что-то Господь посылал. Каких-то запасов, или каких-то благодетелей особых – у нас не было. А я – ездила в Москву, понимаете… и всё строилось на том – вот, такой был период времени, этап времени – первые 11 лет – я каждый день ездила. Это была… такая… работа… проповедь, и моя цель была – принести пользу людям, принести… вот… ради Христа, помочь. А Господь мне давал что-то взамен.

Я не то, чтобы искала… там… деньги, или искала, что нужно для монастыря. Самый основной посыл был – чтобы послужить Господу через оказание помощи людям. Потому, что Христос пришёл на Землю, ради человека. Я поняла, что вот это сейчас, в современном мире, в современной жизни – очень надо, очень надо…

И… вот… ходила. То в больницу зайду, то – в магазин, то – в какую-то контору, и – начинала разговор. Люди мне рассказывали, у кого какие проблемы, какие вопросы. Чайку мне нальют… ну, и потом – что-нибудь дадут. Машины у меня не было первое время, долго я пешком, на перекладных, добиралась туда-обратно.

У меня появился водитель впервые – через 8 лет, и машина. Я ездила на таких раритетах… знаете, меня каждый гаишник останавливал. Ну, и я – проповедовала. Потом, этот отпускает – другой останавливает: «Ну, документов нет? Так…» А настоящая машина, уже с документами, появилась у меня через 8 лет. Водителя Господь дал, который до сих пор со мной ездит, и он помощник мне.

Кормили – в праздники, в воскресные дни. Прямо в храме накрывали. И потом, после службы, снимаем плёнки со столов – и люди садятся кушать. И потом уже, знаете, столько народу бывало – приходили кушать. И такой пар стоял на службе!

Лиза Горская:

- Заодно и отопление!

М.Еротиида:

- Я, знаете, как переживала! Думаю, что же мы превращаем храм – во что? А, потом, люди же приходили ещё с детьми, а дети хотели нам стишки ещё рассказать, и я сильно переживала – потому, что отказывать… как отказывать стишок рассказать… допускать вот такую деятельность, внутри храма, я тоже не хотела. А где-то отдельно – у меня не было места.

Сделали палатку в первое лето большую – на улице, из плёнки – и там кормили всё лето, до осени. Там, конечно, дети уже и выступали, и спектакли ставили – из приезжих, из деревень. Вот, кто был – все имели возможность проявить свою… своё творчество.

А потом я думаю – что же дальше делать? Потому, что не понятно, вообще, что делать? Где, что… строить – не на что… где, что, как должно быть – ничего не понятно.

Но, вот, пришла такая идея – надстроить 3-й этаж на существующем здании. Оно было единственным – вот, в котором мы находимся – это было 2-х-этажное здание. Здесь же и психиатрическая больница располагалась, и был храм Успения Пресвятой Богородицы, который сейчас в центре монастыря.

Там… в переднем приделе Успения Пресвятой Богородицы – там было 3 этажа, потому, что там высокие своды, и там содержали тяжело больных психических, которых не выпускали. В алтаре была бухгалтерия, туалет. А в задней части храма, где два придела – там, в одном приделе, сделали клуб, а в другом – столовую. При входе в храм, с обеих сторон, были… такие… сараи, примыкали к храму. Был гараж, с одной стороны, а, с другой стороны – склад. Колокольня… в колокольне внутри был расширительный бак наверху, и все перекрытия были прорублены, их не было. Это – то, что уцелело. А остальное всё было разрушено. Вся территория была в мусоре, и – развалины зданий, которые распались просто. Пройти – невозможно было. Была тропинка, между вот этим корпусом и Успенским храмом – тропинка. Остальное было завалено. Мы 7 лет выводили – 7 лет! Это был мусор, больничный мусор, который выбрасывали прямо здесь же, на месте.

Лиза Горская:

- Как такое возможно?

М.Еротиида:

- Закрыли психиатрическую больницу – потому, что нецелесообразно было сюда деньги вкладывать государственные. Всё было до такой степени уже запущено.

Я встречалась с главным санитарным врачом – Еленой Николаевной Коробовой, к которой мы обратились за лицензией на продажу молочных продуктов – владыка мне благословил что-то зарабатывать. Говорит: «У тебя благодетели есть?» Я говорю: «Разве они должны быть?» – что-то сильно на будущее я не замахивалась. А он говорит: «Ну… да». Я говорю: «А где можно поискать?» А он говорит: «Ну, вот, есть такие выставки в Москве – ездят из монастырей, и вы поезжайте». А я думаю: «А с чем я поеду? У нас вообще ничего нет» – было несколько коров, которые съедали из-под себя вот эти доски… сгрызали, и кормить нечем было. А он говорит: «Ну… туда, в общем, поезжайте. Там разные люди приходят, знакомятся друг с другом…» – ну, владыка благословил, надо ехать.

Сделали мы свой сыр – первые кружки сыра – и я поехала туда, ничего не знаю. На улице там – всего было полно, места – заняты. Перед этим входом – поставила столик, и выставила этот сыр.

Люди подходят, спрашивают: «Почём сыр? Как называется сыр?» А я думаю: «Ой… название надо было придумать… «Монастырский» сыр!»

Потом начальство прибежало – как начали нас ругать: «Что вы тут стоите? Вы не имеете права!» – то есть, надо было регистрироваться, оплачивать место… я и не знала ничего.

Лиза Горская:

- В простоте…

М.Еротиида:

- Да. Ну, устроили нас. Сами же этот сыр купили, попробовали – вкусный был. А потом они нам звонили: «Когда приедете?» – и мы приезжали, уже зная, что мы привезём, они у нас забирают – и всё. Очень вкусный сыр.

И, с тех пор, мы всё делаем сыр. У нас – необычный сыр. Молочная продукция у нас – очень хорошая.

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»

Лиза Горская:

- Напоминаю, что в эфире радио «Вера» программа «Светлый вечер».

С вами – Лиза Горская.

Мы находимся недалеко от Переславля-Залесского, в лесах, в Николо-Сольбинском монастыре, в гостях у игумении Еротииды.

Матушка, давайте, вернёмся к вопросу о том, как в монастыре появились дети.

М.Еротиида:

- Стали мы людей кормить, стали делать праздники, поднимать настроение людям, взяли колхоз, который распадался, восстановили этот колхоз. В дальнейшем, конечно, Господь послал детей.

Я понимала, что дети должны учиться на примерах хороших, добрых. Потому, что они воспитываются, воспринимают всё, как губка впитывают в себя, со старших. Они должны видеть хорошие примеры, хорошую дисциплину, видеть красоту – потому, что это закладывается в их сознание, и это закладывается навсегда.

И когда такие вот заходили… как бы… мысли, что ли… брать детей на воспитание, я считала, что это хорошо, только – не время. Не должны дети видеть наши трудности. Мы на это пошли добровольно, но дети не виноваты, чтобы они вот так же жили, в таких же условиях. Детям надо очень много!

Поэтому, я отказывала. Был у нас такой благодетель, который очень настаивал. Он говорил, что будет помогать, только при условии, что будут дети. А я ему сказала, что я не против, чтобы… и что хочет Господь, то и я хочу. Только я считаю, что дети должны воспитываться, когда всё благополучно, и… ну, а что Вы думаете, брать детей, чтобы они жили вот в этом лесу? Они ж должны социализироваться, должны получать медицинскую помощь – потому, что неблагополучные дети, они же, конечно, больны, и психически неуравновешены, и им же надо прививать и интеллект, и дать образование, воспитание. Что им эти несколько моих сестёр? Что они будут делать с этими детьми? Я считала, что это как-то не соответствует тем задачам…

И, потом… знаете… как бы я ни думала, мы… не успели мы построить… мы даже и сейчас строимся, мы не завершили строительство монастыря, хотя мы уже ближимся к концу, к завершению, но всё есть дела… появились дети! Появились дети – хочешь, не хочешь, так вот… было… оказались… привели нам и оставили девочек. Это была зима, я помню, 2007 год, декабрь месяц. Раздетые, растерянные девочки.

Лиза Горская:

- Сколько лет им было?

М.Еротиида:

- Восемь-девять лет – такие. И так и не нашлись их родители.

Потом уже… Настенька одна была… у нас такие были проблемы с ней. Когда она уже подросла, уже в 10-м классе – мама появилась, брат появился! Мама стала судиться, нашла адвоката, хотела её вытащить отсюда, чтобы… Ну, а дети – они всегда жалеют и ждут своих родителей. Какие бы они ни были, эти родители! И мы очень переживали, что мы девочку подняли, а она – такая красавица…

Лиза Горская:

- А она опять скатится…

М.Еротиида:

- … и – куда? Надо же её – запустить! Мы не против, чтобы она… мы не в монашки их приписываем. Надо же их просто вывести в жизнь, дать им образование – на колёса поставить! А так – если родители затянут их в свою вот эту компанию… портить жизнь детям, опять же, да?

Лиза Горская:

- А зачем она им понадобилась – полы мыть?

М.Еротиида:

- Ну, да… услуживать, хорошая помощница. И, конечно, были суды. Но девочка – умная, на суде она сказала, что: «Мне очень жалко маму, но я хочу закончить образование. В монастыре – хорошая школа, я пою в хоре, я учусь музыке, рукоделию. Я и езжу с выступлениями, вижу людей, я образовываюсь, и я хочу получить дальше высшее образование. Я конечно, буду потом маме помогать, а сейчас, если я не доучусь, я не смогу и маме помочь, и сама останусь ни с чем», - так, она хорошо ответила сама.

Лиза Горская:

- Но она простила маму, которая её когда-то без одежды, зимой, оставила у стен монастыря на 10 лет?

М.Еротиида:

- Ну… они всегда прощают. Они всегда прощают, и всегда их ждут. Всегда для них мама, папа – это самые лучшие, самые близкие. Вот. Это – сон, знаете, мечта. Поэтому…

Ну, и стали появляться дальше. Я думаю, раз так произошло, значит, надо создать им условия. Значит, надо делать так, что не просто их кормить и растить, а дать им дорогу в жизнь, чтобы они получили образование, чтобы они были воспитанными хорошо, социализированными, и – так началось у нас такое направление, очень серьёзное. Очень серьёзное. Я скажу, что мы занимаемся 14 лет вот этим, в этом направлении, и я сознаю, что это – самое сложное дело.

Я поняла, что надо школу открывать. Потом я поняла, что не просто образование лежит в основе, а в основе всего лежит воспитание, любовь к ребёнку, добрый пример, хороший пример. А потом, если это всё будет, то ребёнок и учиться будет, и развиваться, и у него проявляется интерес, и просыпаются его таланты. Так вот у нас возникла школа, потом мы школу лицензировали, аккредитовали. У нас – общеобразовательная школа, 11 классов, с дополнительным образованием. Всё у нас лицензировано, аккредитовано. Дети, помимо общеобразовательных предметов, познают музыку углублённо, рукоделие, кулинарию, театр. У нас очень серьёзные, на профессиональном уровне, спектакли, духовно-нравственного содержания. Здесь у нас, в монастыре прямо, бывают праздники большие, где наши дети показывают спектакли, выступают перед приезжими, а также мы ездим в разные города, в Кремль, даже в разные страны ездили – всегда детей ждут. Кто знает, всегда ждут с нетерпением, и спрашивают – когда, когда приедем.

Ну, с Божией помощью, с помощью добрых людей, нам удалось поднять уровень образования, уровень школы. И нам не стыдно это говорить, потому, что это признают и власти, и департамент образования – у нас очень хорошая, сильная школа.

У нас уже сформировался навык, у нас есть программа учебная, у нас есть и хороший преподавательский состав, и, самое главное, что у нас есть – это такой вот состав монашествующих, которые тоже имеют педагогическое образование, и это ложится в основу воспитания детей, и именно это и даёт хороший результат. Именно это.

То, что отличает – это, как раз, и есть то, что отличает нашу школу, православную… да… от других школ, вокресно-православных – то, что школа эта находится при монастыре, и принимают непосредственное участие в воспитании и образовании детей монашествующие лица, то есть, сёстры, которые имеют специальное образование педагогическое, и посвятили свою жизнь служению Богу. Потому, что для этих людей – нет корыстных целей. Они отдают себя полностью, без остатка – ради Господа. И результаты – разительные. Всегда… вот… наши проверяющие – всегда обращают на это внимание. Они говорят, что: «Нам очень приятно всегда к вам приезжать в школу, в монастырь. Потому, что у нас таких, к сожалению, преподавателей нет». Но, так, как у нас очень тесно, дети живут в монастыре, и мы выделили, вообще-то, монастырские здания под школу, и, так, как мы занимаемся детьми ещё и дополнительно – дополнительное образование они получают, они учатся и в мастерских наших, ходят везде, то они, можно сказать, занимают почти весь монастырь, наши дети – их же больше ста!

И, так же, вот, в трапезной. Сестринская трапезная у нас – театр, прямо там, в трапезной. Это – несовместимо, ведь. Мы… если был бы у нас зал для таких мероприятий, то, конечно, можно было бы и это направление развивать, и монашеское направление – тоже развивать.

Лиза Горская:

- А как быть?

М.Еротиида:

- Вот, Вы знаете… мы мечтаем о том, что мы разделим эти направления.

Вот, мы хотим построить школу – учебный центр. Рядом с монастырём есть земля под комплексное строительство, и мы хотим там создать учебный центр. Если Господь пошлёт благодетелей, о который мы молимся и ждём, то весь учебный процесс перейдёт в другие здания, которые будут построены. И, таким образом, высвободится монастырь для развития монашеской жизни.

Лиза Горская:

- И школа тоже будет развиваться?

М.Еротиида:

- Школа будет развиваться и расти – то есть, уже получит новое дыхание. И так же сёстры будут ходить туда на послушания – потому, что это при монастыре будет. Также, мы своих детей, свою деятельность, которая уже с нами сроднилась – мы не можем просто отпускать на произвол судьбы. Потому, что это – очень большая обоюдная польза получается. Но, когда этого чрезмерно много, то получается… трудно, мы друг другу мешаем. Вот какая проблема есть на сегодняшний день. Но эта проблема разрешаемая – ждём благодетелей. Тогда это – разделится, эти направления. И будут развиваться удачно, и с Божией помощью.

Лиза Горская:

- И с колледжем – такая ситуация?

М.Еротиида:

- С колледжем – такая же ситуация. Здесь же – и колледж у нас. У нас сейчас колледж тоже имеет государственную аккредитацию, лицензию, и мы защитили православный компонент при Московской Патриархии – нам дали аккредитацию бессрочно. И школе, и колледжу.

Девочки обучаются у нас на дирижёров, и на учителей музыки, регентов церковного хора. Таким образом, они будут получать по два диплома: дирижёр-учитель музыки и регент церковного хора. Регент церковного хора – это внутренний такой документ, а так, вот… И они сейчас, вот, я смотрю, наблюдаю… тенденция больше – на базе 9-ти классов отдавать детей на обучение. Хотя, у нас можно учиться и после 11-го класса, и после 9-ти. Потому, что у нас есть средняя школа здесь, и дети получают сразу же и общее образование среднее, и выходят – с профессией.

В этом году мы открываем ещё два направления. Благословил владыка наш Феоктист… я очень благодарна владыке, потому, что… я так рада, что он учёный владыка, и книги пишет, и на радио выступает, и благодетели нашего монастыря тоже очень почитают его, и с большой любовью слушают. И не каждый владыка занимается таким просветительским деланием. Нам очень приятно, потому, что это для нас – очень большая поддержка. Очень большая поддержка. И сейчас, вот, мы, в этом году, ещё два направления открываем с Божией помощью.

Одно – поварское и кондитерское дело. То есть, мы будем выпускать шеф-поваров – то, что раньше называлось «технолог общественного питания». Это – не просто повар. Это – выпускники будет получать высокий поварской разряд, и будут иметь допуск для руководства на руководящих должностях при...

Лиза Горская:

- … ресторанах?

М.Еротиида:

- … предприятиях общественного питания, да… управлять процессом, технологами… в общем… сейчас, по-новому, называется «шеф-поваром».

И второе – конструирование, моделирование, технология швейных изделий. Это – как раньше были технологи по пошиву.

Лиза Горская:

- Это те профессии, которых сегодня днём с огнём не сыщешь, и обучиться на них – тоже сложно. Я с этим сталкивалась. У меня – знакомый подросток захотел выучиться в России на шеф-повара. Оказалось, что и не найдёшь – где! Вот, так, по-хорошему… А у вас – можно теперь.

М.Еротиида:

- Да. Эти профессии очень востребованы. На рынке труда – второе место по востребованности. И мы… знаете… хотим поделиться радостью, что мы выиграли Президентский грант – как раз, по направлению «Наука и образование». И, именно в рамках этого гранта, мы должны поэтапно выполнять те требования, которые прописаны в этом гранте. Это означает, что мы, уже к 1 сентября, должны набрать группу студентов…

Лиза Горская:

- То есть, к вам можно поступать сейчас?

М.Еротиида:

- Да, идёт набор, сейчас можно поступать. Обучение – бесплатное. Питание, проживание, обучение – бесплатное. Кроме этого, можно получить ещё дополнительные навыки, по желанию. Так, как у нас много мастерских – здесь, в монастыре. И, особенно для верующих семей, для детей из верующих семей – это привычная… такая… атмосфера, где они смогут ходить в храм. И – для желающих. Потому, что, находясь в светских учреждениях, чаще всего, родители опасаются, что их дети могут оказаться в неблагополучной среде – может, компания какая-то, или друзья не очень… такие… нравственные – и очень переживают за детей. Поэтому, как раз, учитывая такую потребность в обществе в таких… вот… заведениях, мы решили, что надо подать руку помощи.

Лиза Горская:

- Это же очень важно – среда, в которой учится ребёнок. Самое важное, особенно, вот, в этом возрасте.

М.Еротиида:

- Это и формирует личность. Для подростков, голос родителей, конечно, в этом возрасте, отходит на второй план – временно. Потому, что идут подростковые изменения, и они больше доверяют своим сверстникам. Поэтому… это очень важно, чтобы предостеречь детей именно вот в этом периоде, пока у них идёт формирование личности. И, поэтому, вот это… такое… очень важное дело… мы считаем, что это очень важное, нужное дело для общества – с помощью Церкви, принимать участие в спасении общества, в оздоровлении общества.

Лиза Горская:

- А сколько вы набираете абитуриентов в этом году?

М.Еротиида:

- Ну… нам надо – не менее 15-ти чтобы было в группе. Не менее 15-ти. Но, если Господь пошлёт больше – всех возьмём!

Лиза Горская:

- Это – каждого направления?

М.Еротиида:

- Да, каждого направления. У нас, вообще, группа – на 15 человек, но… вообще… у нас, по направлению «дирижёры-учителя музыки» был конкурс в прошлом году даже – был очень большой конкурс.

Лиза Горская:

- А где можно посмотреть информацию о ваших колледжах? Вот, если кто-то сейчас, например, слушает нашу радиопрограмму, и заинтересуется, но находится за рулём, где – ничего ни запомнить, ни записать?

М.Еротиида:

- Сайт Николо-Сольбинского женского монастыря, колледж. С нашего сайте можно перейти на сайт колледжа – вся информация есть. И о колледже, и о школе нашей, и о нашем монастыре.

У каждого подразделения есть свой сайт.

Лиза Горская:

- Вы берёте только девочек, да?

М.Еротиида:

- Да, берём только девочек. Может быть, в будущем, когда у нас будет Учебный центр, тогда, может быть, и мальчики будут.

А сейчас мы берём только девочек – потому, что они живут на территории монастыря. У нас – женский монастырь.

Лиза Горская:

- То есть, получается, что это тоже связано с тем, что нет здания школы, да? Не получается пока построить.

М.Еротиида:

- Да. Мы выделяем помещение внутри территории монастыря.

Лиза Горская:

- Ну, что ж, будем надеяться, что получится построить отдельный Учебный центр, и, в перспективе, и мальчики смогут учиться. Потому, что… такие… очень востребованные профессии…

М.Еротиида:

- Да… Вопрос с мальчиками – это отдельный, очень большой вопрос. Потому, что нужны обществу настоящие отцы, волевые мужчины, умеющие не только думать и сидеть за компьютером, но уметь что-то руками делать – починить унитаз, например, или плиту, суметь по электричеству что-то сделать в доме, починить стул, или стол, парту какую-то…

Лиза Горская:

- А не выкинуть и новый купить… а – починить.

М.Еротиида:

- Починить, починить! И относиться бережно к имуществу. И, тем самым, на глазах у такого папы, будет расти и воспитываться сынишка, подтягиваться, брать пример с родителей.

Как для девушек очень важно уметь готовить, шить, быть хозяйкой в доме, быть очагом… такой… печкой, что ли, тёплой в доме, так… вот… и для мальчиков – быть хозяевами настоящими, и суметь на своих плечах вынести все трудности бесстрашно.

Лиза Горская:

- Быть… таким… зонтиком, который держат над этим очагом!

М.Еротиида:

- Да.

Ну, с Божьей помощью, и с помощью добрых людей, будем думать, будем стараться развивать эти направления.

Лиза Горская:

- Спасибо большое, Матушка!

К сожалению, закончилось время нашей программы!

Мы обязательно приедем к вам ещё, когда у вас начнётся учебный год. Я очень надеюсь, что все желающие смогут найти место в этом колледже – Вы же обещали взять всех, даже если будет больше!

М.Еротиида:

- Да. Мы будем открывать в будущем, конечно, большие классы – и для тех, кто слушает, и, на будущее… может быть, в будущем году будет абитуриентом. Можно приехать, посмотреть заранее, познакомиться.

Лиза Горская:

- А мы – приедем и посмотрим, как вы здесь учитесь, чуть попозже. Если Вы не возражаете?

М.Еротиида:

- Приезжайте, конечно! Приезжайте… Всех приглашаем в Николо-Сольбинский монастырь!

Лиза Горская:

- Наша программа заканчивается.

С вами были – Лиза Горская и игумения Еротиида, настоятельница Николо-Сольбинского монастыря, что недалеко от Переславля-Залесского.

Спасибо большое!

Всего доброго!

М.Еротиида:

- До свидания!

Другие программы

Радио ВЕРА из России на Кипре

Радио ВЕРА из России на Кипре. Ο ραδιοφωνικός σταθμός ΠΙΣΤΗ απο την Ρωσία στην Κύπρο (07.05.2024)

Скачать

Читать полностью

Другие программы

Апостольские чтения

Деяния святых апостолов

Скачать

Деян., 4 зач., II, 14-21

Комментирует священник Дмитрий Барицкий.

Библия — книга, которая содержит в себе множество таинственных пророчеств. Исполняются ли какие-то из них в настоящий момент? Ответ на этот вопрос находим в отрывке из 2-й главы книги Деяний святых апостолов, который звучит сегодня за богослужением в православных храмах. Давайте послушаем.

Глава 2.

¹⁴Петр же, став с одиннадцатью, возвысил голос свой и возгласил им: мужи Иудейские, и все живущие в Иерусалиме! сие да будет вам известно, и внимайте словам моим:

¹⁵они не пьяны, как вы думаете, ибо теперь третий час дня;

¹⁶но это есть предреченное пророком Иоилем:

¹⁷И будет в последние дни, говорит Бог, излию от Духа Моего на всякую плоть, и будут пророчествовать сыны ваши и дочери ваши; и юноши ваши будут видеть видения, и старцы ваши сновидениями вразумляемы будут.

¹⁸И на рабов Моих и на рабынь Моих в те дни излию от Духа Моего, и будут пророчествовать.

¹⁹И покажу чудеса на небе вверху и знамения на земле внизу, кровь и огонь и курение дыма.

²⁰Солнце превратится во тьму, и луна - в кровь, прежде нежели наступит день Господень, великий и славный.

²¹И будет: всякий, кто призовет имя Господне, спасется.

«День Господень» — выражение, которое часто встречается в писаниях древнееврейских пророков. Оно указывает на период человеческой истории, когда Бог проявит Себя в ней с максимальной силой. Это отразится как на человеке, так и на всём окружающем мире. Особенно яркие предсказания на эту тему содержатся у пророка Иоиля. По его словам, люди исполнятся Духа Божия. У них появятся особые духовные дарования, самым ярким из которых является дар пророчества. Приближение этого удивительного преображения будут сопровождаться чудесами и знамениями, а также необычными природными явлениями, которые по описанию сродни катаклизмам.

Апостол Пётр, который прекрасно знает Писания древних пророков, уверен, что всё сказанное свершилось. Обращаясь к жителям Иерусалима, он утверждает, что пророчество Иоиля напрямую касается проповеди Христа. Это и был период, когда «день Господень» начал вступать в свою силу. Как и говорил Иоиль, Спаситель совершал чудеса и знамения на небе и на земле. На Голгофе пролилась Его кровь. Солнце покрыла тьма. Однако в полную силу этот день развернулся в момент Пятидесятницы. Дух Божий сошёл на апостолов. В их лице Церковь и всё человечество получили особые дары Божественной благодати. И самым очевидным из них стал пророческий дар. Пророческий в самом широком смысле этого слова. Ученики Христовы исполнились божественной силы и мудрости. У них появилась особая духовная интуиция и проницательность, ощущение непрестанного присутствия Творца. Иными словами, они стали видеть, что есть воля Божия, не своим умом, но ощущать её своим сердцем.

Этот новый опыт воодушевил апостолов, наполнил их веселием и радостью. Те тревоги и беспокойства, которые тяготили их до этого момента, внезапно исчезли. Они находились в состоянии необыкновенного внутреннего подъёма. Испытывали невероятную лёгкость. Эта перемена сразу стала очевидна всем окружающим. Самые равнодушные и скептически настроенные из них даже предположили, что они «напились сладкого вина». Так непринуждённо и беззаботно было их поведение.

Всё описанное касается не только того времени, когда христианство только зарождалось. «День Господень» — та реальность, в которой живёт Церковь до сих пор. Дух Божий до сих пор наполняет сердце тех, кто, как говорит апостол Пётр, «призывает имя Господне». То есть тех, кто старается во всех своих делах искать волю Бога, исполнять Евангельские заповеди, приносить пользу окружающим людям. Если мы проводим свой день с этими мыслями, то, чем бы мы ни занимались, наша жизнь превращается в служение Богу. А потому, несмотря на все тяготы, трудности и препятствия, она становится наполненной, осмысленной, полноценной.

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов

Читать полностью

Другие программы

Светлый вечер

«Празднование Пасхи». Светлый вечер с иером. Макарием (Маркишем)

Скачать

о. Макарий Маркиш

У нас в гостях был руководитель Отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Иваново-Вознесенской епархии иеромонах Макарий (Маркиш).

Разговор шел о церковных традициях, связанных с встречей и празднованием Пасхи.

Ведущий: Александр Ананьев

А. Ананьев

— Христос Воскресе, дорогие друзья! С праздником вас, слушатели радио «Вера». Меня зовут Александр Ананьев. Со мной в студии дорогой друг светлого радио — иеромонах Макарий (Маркиш), руководитель епархиального Отдела по взаимодействию Церкви с обществом и СМИ Иваново-Вознесенской епархии. Добрый вечер, отец Макарий. Христос Воскресе! С праздником вас.

Иером. Макарий (Маркиш)
— Воистину Воскресе, дорогие друзья, дорогой Александр. Слава Богу, мы пришли к этому замечательному времени.

А. Ананьев

— И вот то, что сегодня праздник — это главное. А то, что это «Вопросы неофита», уже немножко отходит на второй план. И у меня сразу вот к вам какой вопрос: вот в период поста я, как неофит, — а по большому счёту это был первый прожитый, прочувствованный, по крайней мере я старался, я знал зачем я делаю и что я делаю, — вот во время пост я знал, что делать, я знал, как поступать, чего не делать. А вот сейчас, когда праздник наступил, вот пуговицы расстёгиваются, все стараются себя больше не контролировать, приходит радость, но я, как неофит, не знаю что делать! Это, знаете, как на свободу отпустили, а что делать — не сказали.

Иером. Макарий (Маркиш)
— А вы теперь посмотрите на себя, неофит. Вот представьте себе: был ребёнок под контролем родителей или, может быть, школьной администрации. А теперь он вырос, получил аттестат зрелости и выходит действительно в каком-то смысле на свободу, но это не значит, что стало хуже — стало лучше, потому что то, чему он научился, он теперь реализует в своей нормальной жизни. И вот это ваше соображение, что вы не знали, что делать — всё-таки это не очень фундаментальное соображение. Да, Великим постом традиционно накладываются разные грани, ограничения — их больше, они более заметные, они большую роль играют в жизни человека. Но жизнь та же самая и Христос Тот же Самый, и вера наша та же самая. И очень заметно — вот у иеромонаха Серафима (Роуза) в книжке, которую я переводил, она вышла довольно давно уже, называлась «Американский проповедник для русского народа» — кажется, вот такое немножко эпатажное название, там заметки будущего иеромонаха Серафима, он ещё не был иеромонахом, он писал в местную газету англоязычную в Сан-Франциско. И вот одна из них о Великом посте, а другая — о пасхальной поре, о пасхальном периоде. И вот он там цитирует кого-то из христианских авторов, что период праздников налагает большую ответственность на человека.

А. Ананьев

— Вот я чувствовал, что всё не так просто!

Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну, оно вообще не очень просто, но и огорчаться тут не за что.

А. Ананьев

— Какую ответственность, отец Макарий?

Иером. Макарий (Маркиш)
— За своё поведение, за свои действия, за соблюдение нравственных норм — что-то совершенно очевидное и лежащее на поверхности. Могу вам привести пример, по-моему, даже когда-то рассказывал о нём в эфире, из моей переписки с разными людьми: женщина пишет, что её муж несдержан на язык, мягко выражаясь, и священник ему пригрозил, что Великим постом надо обязательно быть сдержанным, ничего такого не произносить, и он слушался. И вот эта женщина пишет: «Сейчас наступила Пасха, и муж снова стал ругаться. Вот расскажите, где это сказано, что когда Пасха, то снова можно ругаться?»

А. Ананьев

— Нигде такого не сказано!

Иером. Макарий (Маркиш)
— Вот именно. Вот вам типичнейший, простейший пример.

А. Ананьев

— Вообще вот эта вольность, которую приписывают минимум Светлой седмице, вот этой праздничной, счастливой, она же вообще не вяжется с моим неофитским представлением о христианских православных догматах. Ведь в Православии всё строго, посмотрите на себя: вы — строгий человек.

Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну я не строгий. Вот вы сказали, что вольность не вяжется, а я бы немножко перевернул и смело бы сказал, что невольность — вот она не вяжется.

А. Ананьев

— Вот это хорошо!

Иером. Макарий (Маркиш)
— И дисциплина поста — дисциплина в правильном смысле, то есть учение о посте — участие в богослужениях, ограничение в питании, в поведении. Это тоже наша вольность. Скажем, я студент, я прихожу в аудиторию, там веду себя подходящим образом, не потому, что я невольник, а потому, что я вольно пришёл учиться и должен участвовать в учебном процессе так, как это заведено. Вот то же самое и в Церкви.

А. Ананьев

— Вот сегодня с самого утра я ловил себя на том, что рядом с радостью, рядом с счастьем, рядом со светом я испытываю какую-то растерянность. Это нормально или нет?

Иером. Макарий (Маркиш)
— Если бы вы были правящим архиереем, там можно было заботиться о растерянности: что это я растерялся, когда у меня столько всяких дел? А что вам растерянность? Понимаете, наши эмоции, наши переживания, наши чувства сердечные какие-то нам не подконтрольны — они нами не должны управлять, и мы ими не управляем. Они существуют и существуют — это то, что в обыденном языке называется «настроением». Вот правильно, да?

А. Ананьев

— Вот у меня накануне было ощущение, что вот начнётся Светлая седмица...

Иером. Макарий (Маркиш)
— И что?

А. Ананьев

— А сейчас сижу, молчу, улыбаюсь и не знаю, что делать.

Иером. Макарий (Маркиш)
— А что? У вас есть работа, у вас есть семья, у вас ведь множество всяких дел добрых. У вас есть молитвенная жизнь — если есть свободный час или полтора, или два, то пасхальные богослужения замечательные проходят, которые (вы, наверное, это знали или не знаете ещё) повторяют по существу чин пасхальной Литургии, пасхальной Утрени, пасхальная Вечерня очень красивая. Иными словами, дело найдётся каждому.

А. Ананьев

— Я вот, кстати, прочитал по поводу богослужений вот в эту Светлую седмицу, что хорошо бы и нужно православному посетить все богослужения и причащаться каждый день, потому что это особенное время.

Иером. Макарий (Маркиш)
— Особенное время — хорошо, я согласен, особенные богослужения. Как мы говорим особенное время? — служба по особенному чину. Посетить все богослужения... слово не очень хорошее — «посетить», участие в богослужениях. Но это всё-таки скорее прерогатива монашества, потому что человек, живущий гражданской жизнью, работающий на производстве, или он там находится, с семьёй, с женой, с детьми, мамой, папой и соседями и всякими другими делами — ну это будет немножко перебор, это будет перебор — посетить все богослужения. Или будет посещение — тоже плохо. Лучше бы участие с причащением Святых Даров — в ту меру, которую позволяют ваши остальные все дела вашей жизни. Если человек тратит своё время... если он лоботряс, бездельник и играет в преферанс каждый вечер с какими-то дураками, простите меня, то вместо этого хорошо бы ему действительно быть на богослужении. Это не только в пасхальную седмицу, но и в любую другую.

А. Ананьев

— Просто очень хочется ничего не пропустить, очень хочется, чтобы ничто не прошло мимо.

Иером. Макарий (Маркиш)
— Вы знаете, это немножко перебор. В Церкви каждый день праздник, церковные богослужения все уникальные, любого периода: и триодного периода, и минейного периода, и Триоди постной, и Триоди Цветной, и праздники, большие, средние, малые — всё это уникально, всё это действительно человеку даётся, даруется для нашего духовного возрастания, духовной пользы, но принимать их надо умеренно.

А. Ананьев

— Прислушиваясь к своим ощущениям, я как-то заранее решил, что обязательно у отца Макария спрошу о его первой осознанной Пасхе.

Иером. Макарий (Маркиш)
— О, дорогой Александр! Уже даже трудно и вспомнить. Я могу вам исповедоваться в том, что это было ещё до того, как я стал православным, до моего принятия крещения. Крещение я принял уже в возрасте уже почти 32 лет в Зарубежной Церкви, когда из России уехал. А пасхальные дни я помню ещё с советских времён.

А. Ананьев

— И для вас это была прямо настоящая Пасха.

Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну как вот «настоящая»? Она была, я теперь это понимаю. Тогда это было какое-то приближение, приобщение, какое-то робкое касание. И потом это как-то постепенно вошло в жизнь. Могу рассказать вам, дорогие друзья, вот у нас радио-формат, но могу рассказать короткую историю про Пасху. Примерно с тех времён, с момента моего вхождения в Церковь, в моём сознании возник такой сценарий некоего фильма, который был бы построен на музыке, на песнях, которые составляли интерес моих юных лет, и потом как эти песнопения заменились совершенно иными песнопениями, на фоне некоторого видеоряда, в котором ключевую позицию заняла бы Пасха. И мне было много лет, кстати, я был программистом, кем я только не работал, до тех пор, пока вдруг недавно, пару лет назад, я не осознал, что сценарий-то мой, идея осталась в голове, а техника дошла уже до такого состояния, что можно теперь не сходя со стула это реализовать, что я и сделал. И получился небольшой фильм, минут семь, что ли, который называется «Набросок», по аллюзии с известным стихотворением Бродского. Можно его найти, если кто желает, на моём сайте «Священникотвечает.рф» (http://www.convent.mrezha.ru) — там есть раздел с видео, где его можно найти. И там действительно некоторые фотоснимки, я их выбрал из интернета, вот они немножко напоминают, служат отражением о моих воспоминаниях о пасхальных днях, которые были для меня существенными.

А. Ананьев

— Я обязательно посмотрю, спасибо большое. «Священникотвечает» - одним словом, там в разделе видео.

Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, там будет ссылочка на видео наверху. И там много всяких фильмов, и в том числе и этот.

А. Ананьев

— Дорогие друзья, я думаю, что такой шанс упускать не стоит, и вы обязательно загляните. Кстати, и к нашему разговору всегда вернуться, зайдя на наш сайт https://radiovera.ru. Я вспоминаю Пасху прошлого года, мы тогда с ещё будущей женой дважды, да по-моему, три раза забирались на колокольню храма святителя Николая в Кузнецах звонить в колокола. И для меня это было открытием. Она, помню, в понедельник сказала: «А ты знаешь, что можно?» — «Да ладно?!» — и как мальчишка просто, как школьник пошёл забираться на колокольню. Откуда взялась такая традиция?

Иером. Макарий (Маркиш)
— Трудно сказать. Один из таких вопросов, который всерьёз нужно рассматривать историкам.

А. Ананьев

— Возвестить всему миру о своей радости?

Иером. Макарий (Маркиш)
— Колокольный звон сам по себе — вещь очень интересная, непростая. И разные звоны, и разные уставы о звонах существуют. Мало того, колокол, который нам так хорошо знаком, в общем-то, это изобретение... изобретение, не знаю уже каких времён — в Китае колокола были уже в Бронзовом веке, — но вошёл он в русскую жизнь сравнительно недавно. Если мы посмотрим церковный Устав как он существует, взятый из практики средиземноморских монастырей, — колоколов-то там нет, там так называемые клепала. Их кто-то, может быть, видел — это такие доски или металлические брусья, которые дают достаточно резкий и отнюдь не столь музыкальный звук, как мы привыкли. А колокол вошёл в русскую жизнь в веке семнадцатом, никак не раньше, и вошёл музыкально. Боюсь соврать, говоря совсем простым языком, но думаю, что я не совру , что именно колокольная музыка — это особенность русской культуры. Поскольку за рубежом я смотрел — звонниц как таковых я не видел, это обычно один или два больших колокола, которые дают такой резкий, ритмичный звон. Разные колокола могут разный звон давать, но мелодия колокольная — я думаю, что это специфика если не русская, то славянская.

А. Ананьев

— А вот эта традиция, что в Светлую седмицу каждый может подняться на колокольню — это только в Православии?

Иером. Макарий (Маркиш)
— Если мы возьмём протестантскую какую-нибудь кирху, где тоже может быть колокол или римо-католический костёл, то там и звонаря-то, в общем-то, не будет. Там есть колесо некоторое, к которому привязан колокол — это колесо приводится в движение, может быть, механизмом каким-то. А уж в последнее-то время и вообще электронная система, которая красиво может воспроизвести что-то, но всё-таки уже не совсем то.

А. Ананьев

— Признайтесь — забираетесь на колокольню на Пасху?

Иером. Макарий (Маркиш)
— Вы знаете, кажется, в прошлом году я звонил тоже, но больше уже не сам, уже с кем-то, каких-то там детей, подростков приведёшь, гостям что-нибудь покажешь. А сам уже — как-то немножко всё сходит...

А. Ананьев

— Но это радость.

Иером. Макарий (Маркиш)
— Но раньше, когда я жил в монастыре, вот в монастырской жизни — у нас действительно там колокольня, куда надо было залезать, забираться. И конечно, там уж это было как-то особенно в почёте.

А. Ананьев

— Вы слушаете светлое радио, радио «Вера». Христос Воскресе, дорогие друзья! Христос Воскресе, дорогой отец Макарий! Скажите, пожалуйста, мне вот что: вот такое приветствие уместно ли, ведь Пасха была вчера? И на Пасху обычно говорят «Христос Воскресе». Я знаю, что вопрос неофитский, заранее просил у вас прощения.

Иером. Макарий (Маркиш)
— Не надо тут просить прощения. У каждого праздника есть своё попразднство — продолжение праздника. У Пасхи, как самого великого праздника, это попразднство сорок дней, вплоть до Вознесения. И обычай, который существует и многими сохраняется — вплоть до Вознесения приветствовать друг друга «Христос Воскресе!» А люди, мало знакомые с церковной жизнью, немножко удивляются, когда месяц спустя слышат это приветствие.

А. Ананьев

— Вот мне сейчас супруга говорила, что Серафим Саровский круглый год приветствовал так людей, которые к нему приходили.

Иером. Макарий (Маркиш)
— Совершенно верно. Вот вам разговор о вольности или невольности. Ну, как хочешь, так и приветствуй — он же говорит доброе дело. Тем более каждое воскресенье церковного периода мы торжествуем Воскресение Христово. Насколько я понимаю, только в русском языке вот этот первый день недели по субботе называется «воскресеньем». В других языках другие названия , а у нас — «воскресенье».

А. Ананьев

— Правда ли?.. я вот это осознал тоже на днях буквально, по-моему, даже прочитал — в последнее время приходится много читать, чтобы всё понять. Правда ли, что в каждом воскресенье есть частичка Пасхи, а в каждой среде и пятнице есть частичка Великого поста?

Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну... правильно. Может быть, надо уточнить немножко: каждый воскресный день — это день празднования Воскресения Христова, как только что мы поняли, а среда и пятница — действительно, в Октоихе это праздники, события, посвящённые Кресту Господню. Тропарь дня среды и пятницы: «Спаси, Боже, люди Твоя и благослови достояние Твое» — тропарь Кресту.

А. Ананьев

— В пасхальную ночь на службе обратил внимание в очередной раз: есть традиция — и это, уж простите мне это вольное и даже неприличное слово...

Иером. Макарий (Маркиш)
— А что вы просите прощения?

А. Ананьев

— Ой, да я... Это вольное слово «шоу» — потому что это действительно красиво, это так красиво, что дух захватывает. Во время этой пасхальной ночи священники несколько раз переодеваются. И там так всё стремительно, там так всё быстро, там так всё красиво.

Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, есть такой обычай.

А. Ананьев

— И вот они в облачениях разных цветов. И ты только видел их в одно цвете — они уже в другом, потом в третьем. Что значит эта традиция с переодеваниями и откуда она тоже взялась?

Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, верно. Боюсь говорить, откуда взялась. Надо прежде всего понять, где она распространена, и тогда можно будет изучать, откуда она взялась. Я не знаю, где она распространена. Я видел и сам как-то даже участвовал в такой пасхальной службе, когда нам алтарники быстренько-быстренько меняли эти фелони и епитрахили. А другая сторона — скажем, где я служу, в Иванове, там мы не переоблачаемся, там нет возможности такой, ни места, никак не расположишься, и потому что мы не успеваем...

А. Ананьев

— То есть это тоже к разговору о той вольности и невольности.

Иером. Макарий (Маркиш)
— Это обычай. Вот друзья мои, общее соображение, которое мы как-то уже упоминали, по-моему, о том, что есть догмат — нечто базовое; есть канон — нечто предписанное; и есть обычай — нечто, вошедшее в употребление. И дальше четвёртый уровень ещё будет суеверием — чего не должно быть. Но это всё постепенный такой переход: из догмата в канон, из канона в обычай, а обычай потом становится более или менее распространён. Например, приветствие «Христос Воскресе!» — очень распространённый обычай. Вот вы спрашивали меня о Пасхе, я помню, что в 2000-м году мне довелось Пасху встречать в городе Иерусалиме. И это было удивительное впечатление, когда я шёл потом утром по городу и встречавшиеся люди, греки, арабы, все говорили6 «Христос Анести!» Конечно, это запомнилось. По крайней мере я уже понял, что обычай этот общепризнан. А менять цвета облачений — по обстановке. Вот какая тут символика — это тоже надо ухватить, дорогие друзья, тоже не все это легко понимают.

А. Ананьев

— Сколько вообще цветов в этой палитре? Знаю, что есть белый, чёрный, жёлтый, зелёный...

Иером. Макарий (Маркиш)
— Чёрный, кстати, не очень характерный. Я думаю, что чёрного не будет на Пасху. А основные богослужебные цвета: белый и красный — пасхальные; голубой — богородичный; зелёный — преподобнический; и золотой — просто обычный такой, праздничный; ну и фиолетовый ещё может быть.

А. Ананьев

— То есть чёрный, который был во время Великого поста...

Иером. Макарий (Маркиш)
— Чёрный и сиреневый... сиреневый, может быть, тоже пойдёт как цвет. Чёрный — я просто не помню, что бы был...

А. Ананьев

— И у каждого цвета есть свой смысл.

Иером. Макарий (Маркиш)
— Я хотел сказать, что в смене цветов есть смысл, поскольку, друзья мои, вот этот взгляд, оценку обычая... как мы говорим, обычая — нечто практическое, что входит в жизнь, очень сильно зависит от практических условий. Догматы веры и факты веры, будем говорить, они одинаковы, а обычаи очень разные и зависят от технических средств. В частности, вот вспомните ветхозаветную историю про Иосифа Прекрасного — Иосиф и его братья. У Томаса Манна есть роман целый, а в Книге Бытия весь её конец посвящён именно этому. Иосифа его отец Иаков очень любил, видимо, больше, чем братьев, они ему завидовали. И основное, что подвигло этих братьев к тому, что они этого бедного Иосифа схватили и прождали — это когда отец сделал или купил, я уж не знаю что там и как, сообразил для него разноцветную одежду. Разноцветная одежда в те годы была признаком исключительной роскоши и чего-то невиданного. По очень простой причине: эти цвета, которые сегодня вы покупаете в магазине пигментов для тканей — это были дикие деньги. Их где-то делали, какие-то специальные мастера занимались набивкой вот этой краской тканей какими-то только им ведомыми секретами. Вот подумайте об этом: сегодня мы покупаем, приходим в магазин тканей — висит красный сатин, зелёный, в цветочек, в горошек, там какие-то картинки, изображения — они одна цена. Вот для наших предков того времени это совершенно немыслимо было. Чёрная наша одежда, которую мы носим, или тёмно-серая была — простая одежда простых людей. А красная — уже либо повод для зависти, либо нечто царское или сверхбогатого человека.

А. Ананьев

— Статусная вещь.

Иером. Макарий (Маркиш)
— Вот такого статуса, которого у нас автомобилем «Мерседес» не добьёшься. И смена этих облачений в традиционном восприятии — нечто очень соответствующее великому празднику.

А. Ананьев

— Я вспоминаю с огромной радостью минувший Великий пост, потому что впервые в жизни я с амвона, по благословению батюшки нашего храма, читал во время Стояния Марии Египетской её житие. Это было такое счастье! Мне благословили надеть стихарь, и несмотря на то, что вот вы говорите, что ткань современная, мне казалось, что там такая вечность в каждой ниточке этого стихаря и это настолько особенное одеяние.

Иером. Макарий (Маркиш)
— Правильно. Это наше восприятие факта облачения. А я говорю о внешнем восприятии: входит человек, который незнаком с церковной жизнью — что у архиерея на голове митра, там стразы у него сверкают, тут у него сакос надет с изображением — на него это не производит никакого впечатления, он включит телевизор, он увидит каких-то дешёвых модниц, точно такими же финтифлюшками украшенных. А для наших предков такое торжественное, драгоценное облачение было фактом редкостнейшим — если он ходил всю жизнь в одном армяке каком-нибудь домотканом.

А. Ананьев

— Это очень важное замечание, потому что я понимаю, что не все осознают вот этот исторический контекст вот этих одеяний, вот этих украшений. Ещё двести лет назад отношение к ним было совсем другое.

Иером. Макарий (Маркиш)
— Правильно, совершенно верно. И поэтому для предков это было само по себе впечатление от факта богатого облачения, а для наших современников и для нас — это наш якорь, укоренённость в прошлом, в этой древней церковной жизни.

А. Ананьев

— Ну и тот же ладан стоил совсем других денег.

Иером. Макарий (Маркиш)
— Абсолютно верно! Я припоминаю то ли у Плутарха, то ли у Светония: один молодой царевич Македонии, по имени Александр, ваш тёзка, во время богослужения, церемонии, понятно, что не христианской, клал на жертвенник этот ладан. А его папа, царь Филипп, говорит: «Ты смотри, слишком не расщедряйся, ты ещё пока не властелин Азии!» Вот когда он стал властелином Азии, уже стало можно класть больше ладана.

А. Ананьев

— Вопрос, скорее, практический: мы внутренне как-то расстегнули, как я уже сказал, все пуговицы, освободились, почувствовали вольность. Но ведь есть что-то, чего на Пасху делать нельзя, вот в эти сорок дней.

Иером. Макарий (Маркиш)
— Грешить нельзя! Ни в эти дни, ни в другие.

А. Ананьев

— Ну, грешить вообще нельзя, но есть какие-то каноны, по которым вот этого делать на Пасху не стоит?

Иером. Макарий (Маркиш)
— Не знаю. Не стоит так тут упираться в этом направлении. Грешить нельзя ни в пост, ни в мясоед — это совершенно ясно. А дальше — что церковный Устав. Вот говорят, что нельзя земные поклоны, нельзя коленопреклонения, нельзя ещё что-то такое — всё на благоусмотрение. Понимаете, личная молитва, личная религиозная практика остаётся всегда личной, а церковная движется церковным Уставом — что там можно, что там нельзя. Есть Устав совершения служб периода Цветной Триоди, всё совершается определённым образом, и что-то можно, что-то нельзя. А когда люди пытаются какие-то фрагментики церковного, богослужебного Устава перекладывать себе на свою жизнь, проецировать — это очень всё даже опасно, потому что они тем самым сходят с магистральной линии такого христианского благочестия. Кто-то вам скажет, что нельзя поститься, например. А вот как? Вот ты ешь эти яйца, и всё. Вот у меня уже с печенью проблемы — нет, надо есть. Ну, глупость очевидная.

А. Ананьев

— Я рад, что вы заговорили о кулинарной стороне этого светлого праздника: яйца, куличи, пасха, которую накануне готовили — буквально сутки я видел сам, как перетирали через мелкое сито этот творожок. Это безумно сложно, это настоящее искусство. Вот об этом я предлагаю поговорить с вами ровно через минуту.

А. Ананьев

— Вы слушаете светлое радио, радио «Вера», в этот большой праздничный день. Меня зовут Александр Ананьев — я неофит. Но сегодня это абсолютно не важно — у меня в гостях иеромонах Макарий (Маркиш), руководитель епархиального Отдела по взаимодействию Церкви с обществом и СМИ Иваново-Вознесенской епархии. Христос Воскресе, отец Макарий!

Иером. Макарий (Маркиш)
— Воистину Воскресе!

А. Ананьев

— Какое счастье, что вы здесь, спасибо вам большое!

Иером. Макарий (Маркиш)
— И вам спасибо за приглашение.

А. Ананьев

— И как я обещал, мы переходим к кулинарной стороне вопроса, если вы мне позволите это сделать.

Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, разумеется.

А. Ананьев

— Во-первых, что вам больше всего нравится? Вот я лично буду откровенен: я весь пост скучал по холодным, свежеочищенным яйцам — это настолько для меня какое-то счастье. Это было первое, что я вкусил после Великого поста. А вот вам что нравится?

Иером. Макарий (Маркиш)
— Вы знаете, я покаюсь тоже — у нас говорят в Церкви, что покаяние тайное, исповедь тайная, но иногда можно сделать исключение. За долгие годы, уже 20 лет, по существу, монастырской жизни и 10 лет до этого ещё такой самостоятельной, как-то мои кулинарные интересы увяли. Вот ешь, что дают. Я ведь сам себе не готовлю — я прихожу в трапезную либо семинарии, либо епархии, Епархиального управления, и там замечательные угощения. И я благодарю поваров и Господа, и ем, что дают. А когда был пост, я приходил и там угощения были, и тоже благодарил поваров и Господа, и ел, что дают. Вспоминается один маленький ребёночек, про которого мне рассказывали, который сидел и с огромным трудом ел манную кашу — не знаю, что они там едят, эти дети. И кто-то из старших говорит: «Видишь, в тебя уже не лезет, наверное, оставь...» На что ребёнок в ответ посмотрел в глаза этому взрослому и говорит: «А у других-то ведь этого нет».

А. Ананьев

— Какой молодец, какой чудесный ребёнок. Правильное воспитание. Кстати, сейчас вы сказали это, а я вспомнил, что мне, по-моему, воспитательница в детском саду — какое-то туманное воспоминание из глубокого детства — говорила: «Дети в Африке голодают, а ты не доел!»

Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, между прочим, точное соображение — не доел. Но взрослым, вообще-то, надлежит умеривать — не свои аппетиты, а аппетиты детей, и не кормить их насильно.

А. Ананьев

— Откровенно говоря, я ещё тогда, в пятилетнем возрасте, не находил логики в её словах: ну что, если я доем, неужели от этого детям в Африке станет легче?

Иером. Макарий (Маркиш)
— У взрослого человека эта логика есть, и я сам, и люди вокруг меня — нам как-то неудобно оставлять. Будем говорить проще, что это неуважительно по отношению к хозяевам. Если хозяйка накладывает мне так много, я говорю: «Не надо так много!» — «Батюшка, если вы не доедите — оставьте». Я говорю: «Простите, я не могу на это пойти. Я вас очень ценю, я знаю, как вы вкусно готовите, я просто не удержусь, я съем слишком много, это вредно, так что давайте мне чуть-чуть поменьше».

А. Ананьев

— Глядя на внешнюю сторону этого праздника: на эти богато украшенные куличи, с любовью раскрашенные яйца, на эти фигурные пасхи, на всё на это — я смотрю и где-то внутренне у меня начинает скрестись какой-то червячок сомнения: а не грешим ли мы, превращая всё это, смещая акцент в сторону кухни, в сторону еды. Как в Великом посте, когда мы начинаем рассуждать: да, а креветки можно, а мидии можно, а вот рыбу? А какую рыбу? А вот если поросёнок плавает, является ли он морским гадом? То же самое и здесь. Нет ли перекоса в нашем отношении к еде? Потому что такое впечатление, что всё в конечном итоге, особенно если люди не воцерковлённые, но радостные, они начинают просто готовить, есть и считать своим долгом дарить друг другу эти яички, эти куличи, эти пасхи. Это, конечно, мило, но нет ли в этом какого-то перекоса?

Иером. Макарий (Маркиш)
— На дорогах перекос есть, уклон. Знаете, едешь по шоссе, а там знак «Осторожно, скользкая дорога!» Вот точно так вот. Сама по себе дорога — это дорога... причём здесь что нас поддерживает и вдохновляет? Люди делают это друг ради друга — эти хозяйки и хозяева не себе пузо накалачивают, а угощают друг друга. И это всё в целом правильно, но, конечно, опасность перекоса есть. И я расскажу вам историю, которая звучит комично, а на самом деле она далеко не комична. В монастыре опять, я не помню, в какой год, но день я прекрасно помню — это был сам день Пасхи, пасхальное воскресенье, когда люди спят, в общем-то. И стучат мне в дверь кельи, какой-то человек пришёл, спрашивает священника. Моя келья была самая близкая к воротам, я выхожу — время, допустим, часов 10 утра. Какой-то гражданин или господин в хорошем настроении говорит «Христос Воскресе!» и начинает мне задавать кулинарные вопросы об изготовлении сырной пасхи, что-то такое — такие серьёзные вопросы технологические. И я говорю: «Вы знаете, я не специалист, я не повар. Куличи когда-то я пёк давным-давно, а сырную эту пасху никогда не делал, так что извините, ничем вам помочь не могу. Но вот праздник Пасхи, хотелось бы как-то вас поздравить. Вот у меня есть Евангелие, давайте я вам подарю эту книгу просто». Он на меня смотрит с таким видом и говорит: «А Евангелие — это что такое?» Я не стал сильно падать навзничь от удивления, но смеха-то мало. Если он сырной пасхой был очень заинтересован, а что такое Евангелие даже и не капельки не поинтересовался. Вот так. И вот это, видите, вот вам демонстрация уклона, ухода. Похожий уход бывает, когда на праздник Богоявления воду освящают: все эти люди идут за водой, а всё остальное им по барабану. Ну и Пасха... к сожалению, это такие признаки нашей религиозной слабости.

А. Ананьев

— У меня, в общем, таких вопросов не было, но теперь, благодаря моей жене есть. А вот у моей жены есть такой вопрос, и он для неё стоит очень остро, если бы мы жили в деревне, такого вопроса не было, а мы живём в большом городе, в центре, и такой вопрос стоит остро: остаётся вот эта бумага от куличей, остаются упаковочки от пасхи, остаётся скорлупа от яиц, пакетики, в которых могут быть крошки. И для неё вот эти пакетики, вот эта скорлупа, вот эти бумажные упаковочки становятся если не святыней, то она к ним очень-очень бережно относится.

Иером. Макарий (Маркиш)
— Там могут быть и какие-то изображения икон...

А. Ананьев

— Да-да, безусловно. И для неё это очень важно. Она говорит, что это нужно сжечь, это нельзя просто выбросить. А где ты можешь чего-то сжечь в центре Москвы? Пожалуй, нигде — это надо дожидаться, пока кто-нибудь поедет в деревню. Во-первых, верно ли это отношение? А во-вторых, что мы ей посоветуем в этой ситуации?

Иером. Макарий (Маркиш)
— Знаете, вы рассказывали, а если акцент сейчас правильно поставить, то всё становится на свои места. Вы сказали, что это для неё — вот у неё такое чувство. Неразумно было бы сказать ей: «Да брось, да это суеверия, предрассудки...» — не нужно. Это тот же самый обычай, только её индивидуальный и её индивидуальное переживание. Практическое отношение к делу такое, безотносительно даже к Пасхе, к чему бы то ни было, очень разумный подход в любом христианском доме: вот у вас есть помойное ведро, а рядом с ним вешайте либо полиэтиленовый пакет, либо какой-то ящичек, куда вы складываете то, что вы не хотите смешивать с общей помойкой — туда складываете, можно это дело прессовать как-то, оно там накапливается. Потом какой-то момент наступит, чего-то с этим сделаете: куда-то вынесете, сожжёте или вывезите, или что-то захотите сделать. Во всяком случае, вам это не будет неприятно. При этом туда, в этот второй пакет — вы получите, например, письмо от какого-то своего близкого родственника и вы тоже не хотите бросать его вместе с тухлыми яйцами, и вы тоже положите его в тот мешочек. Вот примерно так процесс и идёт, я, во всяком случае, сам так поступал — мне тоже кто-то об этом рассказал разумном подходе к делу, чтобы здесь не было фанатизма. Некоторые берут... опять-таки я начну с того, что это их личное чувство, не стоит их за это укорять, но вот есть газета, где сказано, как люди идут крестным ходом, есть фотография, как они несут какие-нибудь хоругви или иконы. И вот он берёт ножницы и вырезывает эту икону из газеты. Газета издаётся тиражом 50 тысяч экземпляров — как-то немножко странно, что он вырезает. Но личное какое-то...

А. Ананьев

— Но всё равно кольнёт сердце, и вот чтобы не кольнуло...

Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну вот у него кольнёт, мы не будем его укорять. И хочешь не смешивать — не смешивай, сложи отдельно.

А. Ананьев

— Я это очень хорошо понимаю.

Иером. Макарий (Маркиш)
— И так жене и посоветуйте: возьмите мешок большой и туда всё это дело складывайте.

А. Ананьев

— Ну да, она так и делает: у нас есть специальное место, где хранится всё это. И я, помню, говорил: «На Вербное воскресенье, смотри, у всех вербы, давай мы тоже пойдём вербу освятим!» Она говорит: «Я боюсь, потому что её потом выбрасывать нельзя, её надо будет хранить, а нам хранить уже негде».

Иером. Макарий (Маркиш)
— Вот хранить ничего не надо. Можете своей супруге сказать, что хранить не надо ничего. Если ты не хочешь выбросить и у тебя нет возможности это как-то сделать разумным образом, аккуратно эту вербу сомни, положи в тот же самый пакет — будет момент, ты её сожжёшь или закопаешь. Бывает иногда, что люди просфоры из церкви приносят и нет чтобы сразу съесть, они как-то к ним относятся так благоговейно, что они через три-четыре дня превращаются в сухарь.

А. Ананьев

— Поделюсь друзья советом: если их хранить в холодильнике, то они не портятся, они не засыхают очень долгое время. Они потом очень легко режутся. И в течение недели они спокойно...

Иером. Макарий (Маркиш)
— Верно, но лучше съесть их сразу, также и яйца пасхальные. Ну а тут уже начинаются соображения здоровья — они тоже в холодильнике лежат, я помню, что их хранил их тоже долго.

А. Ананьев

— Ещё один неофитский практический вопрос: можно ли дарить дорогим сердцу людям неосвящённые яйца и куличи?

Иером. Макарий (Маркиш)
— Почему бы и нет? Слово «освящённые» тоже здесь немножко двусмысленное — как будто им придаётся некое качество. А если вы послушаете эту молитву на благословение яиц и хлебов, то это всего-навсего молитва о людях, которые будут эти продукты потреблять. Ну хорошо — вот помолились. От того, что на этот кулич попала капелька святой воды, а на другой, который вы дома оставили, никаких принципиальных воздействий, принципиальных изменений не произошло.

А. Ананьев

— Получатся, что они не отличаются.

Иером. Макарий (Маркиш)
— Не должны. Рассуждать о каком-то новом качестве этих продуктов было бы богословски неправильно. Если бы вы вообще не стали их благословлять, освящать, сказали бы, что а зачем это нужно, я и так их съем — это было бы несколько неразумно, потому что вы тем самым сами себя отделяете от церковного обихода, от церковной жизни.

А. Ананьев

— Вы долгое время прожили в Соединённых Штатах Америки и там тоже, конечно, праздновали Пасху.

Иером. Макарий (Маркиш)
— Было дело, да.

А. Ананьев

— Я так понимаю, что речь идёт о Восточном побережье США.

Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, это город Бостон, русская церковь.

А. Ананьев

— Вот в православной общине этого города так же отмечают Пасху?

Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, конечно, очень похоже. Это понятно, почему: потому что специфика этого церковного строя была, и вероятно остаётся для людей, уехавших за границу, той связью с Россией, которой они так дорожат. И если у нас, на территории самой Великороссии или Украины, Белоруссии, это обычай всеобщий, самовоспроизводящийся, то там он с особенною силою, подчёркнуто реализуется, в том числе и в миссионерских приходах.

А. Ананьев

— А не заимствуются какие-то милые обычаи из Западной культуры? Допустим, родители переехали в Штаты, допустим, 15 лет назад, а ребёночку шесть лет, и он всю жизнь прожил в Штатах. И он-то знает, что на Пасху ищут и собирают вот эти спрятанные яички.

Иером. Макарий (Маркиш)
— Чего-то я не припоминаю. Единственное, что там бывало — какая-то смесь традиций разных православных народов, православных, но разных. Что-то от греков там они брали, какие-то угощения греческие я помню. У греков принято есть баранину на Пасху. У нас это как-то не вопрос, мясная пища может быть. Мы, кстати сказать, не приносим в храм мясную пищу, хотя иногда возможно, когда приходишь благословлять эти пасхальные угощения, там, раз — кусок ветчины лежит, не скажешь же уносить. Но это не очень у нас принято, а у греков принято. Ну вот такие вещи. А воздействие Западного, совсем не православного образа поведения, как-то я не припоминаю. Может быть, это именно связано было с тем, что русские особенно ревностно, особенно Зарубежная Церковь наша, которая с тех пор опять вошла в состав Русской Церкви, ведь это очень существенно — Поместных Православных Церквей немало, и разных, как это сказать, отделений от русского Православия тоже немало: Православная Церковь Америки, Западноевропейский экзархат — они не воссоединились с Русской Церковью. А Зарубежная Церковь всё время заявляла о том, что это часть Русской Церкви, которая ожидает своего момента воссоединения. И этот момент настал.

А. Ананьев

— Отец Макарий, я вам так благодарен, что вы сегодня здесь, в студии. С вами светло и свободно — во то слово, которое у меня в голове — просто свободно, и это какое-то счастье.

Иером. Макарий (Маркиш)
— Полиция у вас тут бывает или что у вас тут бывает?

А. Ананьев

— Нет, но всё равно как-то внутренне ты у себя выстраиваешь какие-то границы, заборчики, чтобы вот... И тут приходит отец Макарий, и как-то так выдыхаешь, думаешь: «Господи, слава Тебе! Как же хорошо!»

Иером. Макарий (Маркиш)
— Мне кажется, что для радио «Вера» это нормально.

А. Ананьев

— Да. Вот во время Великого поста, особенно в Страстную седмицу, которая не относится к Великому посту — для меня это было открытием, я даже не знал об этом ещё год назад.

Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну да, понимаете, литургически она не относится, и то строй литургический очень близок. А с точки зрения прихожан это практически одно и то же.

А. Ананьев

— Да а вот что касается Светлой седмицы, которая начинается сегодня. В Великом посте каждый день буквально под завязку, под самую макушку наполнен смыслами, значениями, особенными службами, особенными событиями. И ты с огромной важностью и с огромным уважением и любовью относишься к каждому дню и пытаешься всё про него понять, узнать и почувствовать. Что касается значения каждого дня Светлой седмицы?

Иером. Макарий (Маркиш)
— Вот эти значения дня отражены... Почему возникают эти значения? Они отображены в двух богослужебных книгах. Первая называется «Триодь постная», а вторая «Триодь цветная». «Триодь» означает трипеснецы, то есть эти богослужебные книги содержат каноны, в которых три или четыре песни, в отличие от обычных восьми. Светлая седмица более-менее единообразна, ну под конец там праздник Живоносного источника так называемый в честь великого чуда, связанного с Пресвятой Богородицей, а остальные дни единообразны — это повторение или реактуализация самого пасхального торжества. А дальше раскрываем Цветную Триодь и видим, что каждая неделя, каждый воскресный день Цветной Триоди посвящён какому-то событию, связанному с Евангелием. Читается Евангелие от Иоанна читается до праздника Святой Троицы. И там будет у вас Неделя о Фоме — уверение апостола Фомы; Неделя жён-мироносиц; Неделя о расслабленном и так далее. Вот никакой тайны тут нет, и люди, которые следят за богослужением, за богослужебным строем, конечно, это всё воспринимают совершенно естественно. Плюс там будут праздники уже минейные, то есть неподвижные, в конце концов — праздник Вознесения Христова.

А. Ананьев

— То есть я резюмирую для себя, что в эти семь дней наполненность смыслами сменяется наполненностью радостью и светом.

Иером. Макарий (Маркиш)
— И смысл никуда не уходит, просто пасхальное торжество, Воскресение Христово продолжается. Вообще, всё это сорок дней, но сорок дней со своими особенностями, а интенсивность попразднства или, будем говорить, влияние пасхально-литургического обычая, пасхально-литургического строя на дни попразднства со временем убывает. Если в первую седмицу это влияние очень сильное, в основном это просто повторение пасхальной службы, то в остальные дни до Вознесения — ну что, цвет облачения будет красный, как правило, поётся три раза «Воскресение Христово видевше», приветствие «Христос Воскресе», начало богослужения пасхальное: «Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его...» — тут литургика — дело неисчерпаемое. Приходите в храм, дорогие слушатели, и сами убедитесь.

А. Ананьев

— Вы слушаете светлое радио, радио «Вера». Меня зовут Александр Ананьев. Я не хочу даже говорить, что мы обсуждаем, мы празднуем вместе с иеромонахом Макарием (Маркишем) праздник Светлой Пасхи. И у меня под завязку вот этого часового разговора вопрос к вам будет на самом деле серьёзный. Вот в Пасху все люди в храме радостные, счастливые. Но потом проходит день, и работу никто не отменял — сегодня понедельник, завтра вторник. И у нас опять идёт вот эта круговерть — понедельник, вторник, дом, работа, дом, пробки. И у многих радость, которую они ждали весь год, улетучивается. Это не моя придумка, я об этом действительно читал — радость улетучивается. И возникает какой-то синдром, даже не то чтобы страх, растерять эту радость. Вот я хочу вас спросить: как можно сохранить в себе вот эту пасхальную радость? Это очень важно.

Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, важный действительно вопрос и не простой. Это вопрос подвига всей христианской жизни. И пожалуй, ответ должен быть всё тот же самый — о нашей зависимости, точнее независимости, от разных эмоциональных наших состояний. Да, мы переживаем утрату подъёма этой радости. Безусловно, где есть подъём, там должен быть и спуск. Если бы люди всё время шли на подъём, они бы стали бы, наверное, какими-то летучими ангелами и сразу бы улетели от земли. А раз это не так, то вслед за подъёмом обязательно должен идти спуск, вслед за периодом нагнетания эмоционального обязательно будет период эмоционального спада. Я вам, дорогие друзья, могу порекомендовать замечательную книгу английского христианского писателя Клайва Льюиса под названием «Письма из преисподней», был и другой перевод, но я его не могу рекомендовать — он плохой. Вы можете найти на том же самом сайте «Священникотвечает.рф» «Письмо №8». У каждого письма есть своё название в переводе... я забыл, какое название у восьмого... вспомнил — «Маятник»! Аналогия понятна: с разными периодами — плюс-минус, подъём-спад. И вот там персонаж этой переписки неплохо как раз раскрывает вот эту особенность человеческого бытия. Всегда будут спады, всегда будут минусы вслед за плюсами. И несмотря на то, что пишет из преисподней «товарищ», в общем-то чисто по-христиански и очень трезво описывает вот эту диалектику человеческой личности, человеческого жизненного пути.

А. Ананьев

— Спасибо вам большое. Я читал «Письма Баламута» и «Расторжение брака», а вот о «Письмах из преисподней» я, откровенно говоря, слышу впервые. Я с огромным удовольствием, конечно, её прочитаю.

Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну вот «Баламут»-то... И там в послесловии к этому же самому материалу объяснено, какие у меня именно претензии к этому несчастному «Баламуту».

А. Ананьев

— А есть претензии?

Иером. Макарий (Маркиш)
— Есть претензии.

А. Ананьев

— Я знаю, куда я направлюсь сразу после нашего разговора: с удовольствием на сайт «Священникотвечает.рф». Конечно, хочется и рекомендуется каждый день причащаться. Мы в начале программы говорили, что посещать каждый день — это будет лишком много, и если душа просит...

Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну как можно... есть же пенсионеры...

А. Ананьев

— Однако Причастие, насколько я знаю, поправьте меня, если это не так, требует подготовки и поста. Как можно поститься в Светлую седмицу после Пасхи?

Иером. Макарий (Маркиш)
— Дело в том что говорить, что требует подготовки и поста — здесь не совсем верное противопоставление, не совсем верная конъюнкция. Пост может представлять собой часть подготовки, а подготовка диктуется, с одной стороны, индивидуальными условиями, а с другой стороны — и периодом просто церковного календаря. Значит, в период пасхальный, послепасхальный вполне естественно, что священник даст вам совет, рекомендацию эту подготовку уменьшить, сделать менее напряжённой, менее длительной, быть может.

А. Ананьев

— Вы обратили внимание? Это я опять пытаюсь вернуть вас к разговору о том, чего в Пасху и в Светлую седмицу делать нельзя.

Иером. Макарий (Маркиш)
— Самое простое — вот подойти к священнику, в большинстве московских храмов несколько священников, в большинстве больших храмов, и скажите: «Батюшка, есть возможность у меня причаститься несколько раз. Вот что вы мне подскажете — как мне подготовиться?» Скорее всего, священник вам даст совет — эта подготовка к Причастию будет...

А. Ананьев

— К духовнику?

Иером. Макарий (Маркиш)
— А духовник и есть священник, который принимает вашу исповедь.

А. Ананьев

— У меня к вам большая просьба: вот сейчас люди, которые нас слушают, хотят тоже какое-то наставление получить от вас. Я вот сейчас смотрю на вас и понимаю, что я вам тихонько завидую, я объясню, почему. Со всей нашей суетой, со всеми нашими делами очень хочется прочувствовать и быть ближе к Господу. И тут понимаешь, что вот уж, наверное, кому хорошо, так это отцу Макарию.

Иером. Макарий (Маркиш)
— А вот тут я поправлю, потому что Бог-то один — людей очень много, а Бог один. Строить такую конструкцию, что если человек надел на себя подрясник и крест, то он, значит, тем самым куда-то забрался — это ошибка, так не нужно рассуждать, это не верно. Каждому человеку Господь открывает дорогу к Себе Своим, быть может, путём. Аналогия такая может быть географическая: вот гора высокая, и люди стоят по периферии, по периметру этой горы. И у каждого там какая-то тропиночка есть. Направление одно и то же, не надо думать, что они куда-то в разные стороны лезут — это на одной и той же вершине. Но у каждого будет свой жизненный путь. И совет, вот эта рекомендация, если можно так выразиться — вы идите своим путём. Не смотрите по сторонам налево, направо у кого там чего — на чужом дворе трава всегда будет зеленее расти и розы красивее, и всё остальное, — а вы вот свой путь держите: семейный, трудовой, молитвенный, служебный, какой угодно.

А. Ананьев

— Я помню свои размышления, думаю: «Вот бросить всё хотя бы на неделю и уехать в Оптину пустынь или в Троице-Сергиеву лавру. И вот там-то уж точно меня ничего не будет отвлекать».

Иером. Макарий (Маркиш)
— О, Боже мой! Можно коротенькую притчу, да? Она у меня в книжке есть.

А. Ананьев

— Конечно.

Иером. Макарий (Маркиш)
— Монах один жил в монастыре — очень благочестивый, самый благочестивый во всём монастыре. И они там ему не давали покоя, монахи-соседи с ним неправильно обходились, не понимали его. Он сказал: «Всё, я ухожу», — и ушёл из монастыря. Нашёл прекрасное место в одиночестве, там всё есть, избушку можно поставить, всё великолепно — так обрадовался. Пошёл, кувшинчик взял набрать воды к речке. Набрал, поднялся, и вода случайно разлилась. Он огорчился, снова пошёл, набрал, опять поставил, поставил косо, она опять взяла и разлилась. Он уже так сильно напрягся, конечно, думает, что же за безобразие какое, может быть, знак какой. Пошёл, снова набрал и куда-то его понёс, споткнулся и вся вода разлилась. Он как ногой даст по кувшину — кувшин вдребезги разбился. Он постоял над кувшином, подумал и пошёл обратно в монастырь к своим этим самым несовершенным собратьям. Вот вам, пожалуйста, всё тут как в капле воды отражается.

А. Ананьев

— Какая красота. Надо будет обязательно запомнить. Последний вопрос на сегодня — время, к сожалению, подходит к концу. Сегодня понедельник, и я знаю, что, ввиду работы или каких-то обстоятельств, среди наших слушателей есть те, кто не смог посетить пасхальную службу. Ведь Светлая седмица — это возможность прожить ещё раз эту службу.

Иером. Макарий (Маркиш)
— Вот о чём мы с вами говорили: каждое утро и каждый вечер... может быть, не во всех храмах, но, как правило, в большом числе храмов, если не сказать, что в большинстве, каждый вечер и каждое утро совершается чин пасхального богослужения — милости просим.

А. Ананьев

— Такой — сокращённый, я так понимаю.

Иером. Макарий (Маркиш)
— Он немножко другой, там крестный ход совершается потом — после Литургии пасхальной. Пасхальной полунощницы там нет. А так очень близкая она: и Утреня, ну, Вечерня особым чином. Соответственно, и Литургия, а Литургия всегда одна и та же.

А. Ананьев

— Дорогие друзья, я был бы очень счастлив, если бы мне удалось сегодня с помощью моего дорогого гостя поделиться с вами частичкой радости, света и, самое главное, вот этим ощущением абсолютной, настоящей светлой свободы, которую в моих глазах буквально олицетворяет сегодня иеромонах Макарий (Маркиш), наш дорогой гость, руководитель епархиального Отдела по взаимодействию Церкви с обществом и СМИ Иваново-Вознесенской епархии. Отец Макарий смотрит на меня так хмуро как-то. Ему не нравятся длинные эти регалии все.

Иером. Макарий (Маркиш)
— Да ладно, не в этом дело. На добром слове спасибо.

А. Ананьев

— Спасибо вам огромное! Христос Воскресе!

Иером. Макарий (Маркиш)
— Воистину Воскресе, друзья. Продолжайте ваш добрый христианский путь. Спаси, Господи.

А. Ананьев

— Я — Александр Ананьев. С праздником вас, до новых встреч.

Иером. Макарий (Маркиш)
— Спасибо.

Все выпуски программы Светлый вечер

Читать полностью