Поделиться
Наша собеседница — настоятельница Николо-Сольбинского женского монастыря игумения Еротиида.
Мы говорили об истории Николо-Сольбинского женского монастыря, о том, как он восстанавливался из руин при игумении Еротииде, о его современной жизни, а также о том, как при нем возникла общеобразовательная школа для девочек, и в чем её особенности. Наша собеседница рассказала, как она приняла решение уйти в монашество в юном возрасте, и как промыслительно, по её мнению, оказалась именно в этом монастыре.
Ведущая: Елизавета Горская.
Лиза Горская:
- В эфире радио «Вера» программа «Светлый вечер».
Мы с вами находимся в Николо-Сольбинском монастыре, недалеко от Переславля. И здесь мы в гостях у игумении Еротииды, и сегодня мы будем говорить много о чём, но, в первую очередь, матушка, я хотела Вас спросить… Вот, недавно было 20 лет, как Вы здесь. И, насколько я знаю, Вы пришли совсем юной – чуть за 30 – монахиней, буквально, на руины. Вот, какой путь прошли Вы, прошёл монастырь, что было в 1999 году?
М.Еротиида:
- Этот монастырь… конечно, были попытки его восстановления. До меня было пять настоятельниц, все менялись – потому, что невозможно было с места сдвинуться. Было очень страшно. Было – запустение. Груды мусора, камней после психиатрической больницы. Здесь жили бомжи. И нам пришлось, вместе с ними, в одном корпусе находиться. Они нас даже защищали, и даже они дрова из леса таскали на топку, и помогали нам, топили печку в храме для службы. Но вскоре они от нас ушли. Потому, что им стало так радостно на Пасху – они разбушевались и начали бить в било до тех пор, пока не согнули все молотки. Потом мне пришлось их попросить уйти. Я их обманула – сказала, что я сообщила в милицию, и сейчас за ними приедут.
Но, на самом деле, никуда я не сообщила – просто было очень страшно за себя, за сестёр… сёстры молоденькие были.
Лиза Горская:
- Сколько вас было – четверо?
М.Еротиида:
- Да. Три девочки и я – мне было 33 года, а им 16, 17 и 18 лет. Вот, они ушли, а потом их друзья нас посещали – тоже очень долго. Так вот, мало-помалу… Начали с Богослужения, с распорядка дня, и… мало-помалу… так… с Божьей помощью.
Конечно, надо отдать должное владыке Феодосию, теперешнему Исилькульскому и Русско-Полянскому, моему брату, который, не взирая ни на что, помимо своего послушания в Троице-Сергиевой Лавре – он был насельником Троице-Сергиевой Лавры и нёс послушание на просфорне – как испечёт просфоры, выбирал сюда, к нам, привозил что-нибудь покушать, смотрел, живы ли мы. Конечно, благодаря ему, мы устояли в те самые трудные времена. Потому, что здесь беззащитные были – и прежние матушки, которые… и мы тоже… Ну, вот… тогда отец Феодосий – он и ночами сторожил, и служил у нас, и его – побаивались. Поэтому, к нам не лезли, хотя были попытки, пугали нас… Ну, ничего не закрывалось, не запиралось ничего, забора не было – всё открыто. Чего-нибудь привезёшь – тут же они забирают. Говорят: «Мы здесь хозяева. Мы здесь родились. А вы ещё долго здесь будете? Много таких было, как вы…» – поэтому, можно было ожидать всё, что угодно.
Но – слава Богу, по милости Божией, мало-помалу, стало возрождаться место это святое.
Конечно, не было коммуникаций никаких, не было дороги. Электрические столбы вдоль дороги – они падали, гнилые были, деревянные. Кое-какие стояли – провода волочились по земле. Ну, как говорили, это – медвежий угол такой, и о том, что это место планировалось к возрождению – даже и не было в помине. Поэтому, так вот… такая вот глухомань, как говорится.
В советское время здесь была психиатрическая больница областного типа, и больные работали на землях бывшего монастыря, содержали скотину, земляные угодья были большими. Здесь были свои порядки. Вдоль монастыря… бывшего монастыря – психиатрической больницы – образовалась деревушка Сольба – на сегодняшний день там всего лишь несколько домов осталось – и там жили, как раз, обслуживающий персонал психиатрической больницы.
Вот, в такое царство мы и пришли в 1999 году, зимой, 1 февраля. У меня указ был 26 января, а 1 февраля мы прибыли на эту землю.
Очень интересный момент, как нас здесь встретили все бомжи – с такой радостью, с такой любовью! А этому предшествовала следующая ситуация. Я написала телеграмму сюда – даже не зная адреса, на всякий случай, написала, что: «26 января 1999 года Настоятельницей Николо-Сольбинского монастыря назначена монахиня Еротиида. Она прибудет на место своего нового послушания 1 февраля. Прошу встретить достойно и оказать повиновение». И я адрес написала: Переславский район, местечко Сольба.
Они получили эту телеграмму – бомжи. Встретили, разгрузили машину, хлеб испекли, мне выделили келью…
Лиза Горская:
- Даже хлеб испекли?
М.Еротиида:
- Да, они пекли хлеб! Здесь они так уютно устроились – как будто, это их жилище было. Больных же не было – их уже выселили, а здесь, вот, в этом корпусе, как раз, где мы сейчас находимся – это старинное здание, историческое, XVIII века – и здесь они, как раз, и жили. И, сюда же, и мы пришли – больше ничего не было.
Мы, в то время, оказались в той же ситуации, как и они. Потому, что мы же беззащитные такие были, и им стало нас жалко. И они очень нас… как бы… они охраняли, вообще… чтобы нас никто не обидел.
Лиза Горская:
- Ну, Вы их ещё талантливо воодушевили телеграммой – установку правильную дали…
М.Еротиида:
- Да… ну, и, конечно, дальше уже пошла жизнь своим чередом – это тоже очень интересная история – история возрождения, история новейшая. У нас выйдет 5 томов истории монастыря – мы собирали эту историю на протяжении 20 лет. Сейчас у нас вышел один том – 1918-38 годы. Следующий том выйдет осенью – «Синодики» будет называться. Ну, и… вообще… новейшая история – там, я думаю, всё будет включено, как говорят…
Лиза Горская:
- Я предлагаю, не дожидаясь выхода книги, немножко поговорить об истории монастыря в нашей программе.
М.Еротиида:
- История монастыря тянется ещё до XV века. И, первоначально, вообще, земли нашего монастыря относились к Великому князю Василию Тёмному. А потом были переданы дьяку Андрею, который служил при Митрополите Киевском и всея Руси Ионе, и, вот, в вознаграждение ему были переданы Великим князем эти земли. А он уже, этот дьяк Андрей, передал Симонову монастырю, что в Москве – в дар, на помин души, а сам принял в том же монастыре иноческий постриг с именем Адриан. И, таким образом, наш монастырь относился к Симонову монастырю. Это было местечко Быльцыно – деревня такая Быльцыно – в трёх верстах отсюда, и там деревянный монастырь возник позже, с храмом Святителя Николая и приделом Великомученицы Варвары. Вот, такое основание было. Ну, и, предположительно, что это было подворьем Симонова монастыря. А уже при нашествии поляков…
Лиза Горская:
- Начало XVII века…
М.Еротиида:
- … начало XVII века, да… его сожгли полностью. Его сожгли, и место святое пустовало 97 лет. А потом – его возродили. Но уже на новом месте, где мы сейчас находимся. Причиной тому послужило то, что здесь – менее опасное место. Потому, что – вдоль дороги. А эта дорога – они соединяет торговые пути. Издревле соединялись торговые… вот эти вот… ярмарки. В Нагорье, недалеко от нас, в 16-ти километрах от нас – село Нагорье, и ярмарка в Макарьево, Нижегородской области. До сих пор эти ярмарки – существуют. И люди приезжают, и, по субботам, огромное количество народу там.
Ну, и… в 1711 году монастырь начал уже строиться в каменном виде. Он относился к Борисоглебскому монастырю. Потому, по указу Петра Первого, как ни странно… Император Пётр Первый – он же закрывал монастыри, а здесь случилось у нас – наоборот. Интересно! Так, что бывает и такое, что даже и против обычных законов.
Лиза Горская:
- А причина известна?
М.Еротиида:
- А причина – очень интересно, что архимандрит Варлаам, наместник Данилова монастыря, что в Переславле – он был духовником Императрицы Екатерины, жены Петра Первого. И, по ходатайству своей супруги, Пётр Первый решил открыть этот монастырь. А потом... мало того, что его открыли, как… сперва, как подворье, а потом его сделали самостоятельным – в сороковом году.
«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»
Лиза Горская:
- «Светлый вечер» в эфире радио «Вера».
С вами – Лиза Горская.
Мы находимся в стенах Николо-Сольбинского монастыря, в лесах, недалеко от Переславля-Залесского. С нами – игуменья этого монастыря Еротиида.
Матушка, вот, мы с Вами находимся недалеко от храма. Я думаю, что даже до наших слушателей иногда может доноситься пение – с храме идёт служба, сёстры прекрасно поют. Всего сейчас в монастыре около сорока сестёр – это достаточно много для современного монастыря. А когда мы ехали к вам через лека, и вдруг открылся вид на Николо-Сольбинский монастырь, было полное ощущение, что это – Китеж!
Вот, расскажите немного о современной жизни монастыря, о том, как всё устроено.
М.Еротиида:
- Расположение монастыря, как видите, и на сегодняшний день, сохранило свою уникальность. Вокруг – леса.
Переславль-Залесский. На самом деле, это не одно название – существуют вокруг нас очень густые леса. И, в прошлом, вот эти леса принадлежали Николо-Сольбинскому монастырю все, аж до Переславля. А Солба – это речка, сейчас её называют Сольба. Мягко. Но, на самом деле, старинное название – Солба, ударение на «а», и с угро-финского, в переводе, это означает «живая вода».
На самом деле, эта речка быстроходная, живая, холодная, лесная, и она протекает вдоль монастыря, еже на Солбе.
Лиза Горская:
- Матушка, я хочу Вас спросить о том, как получилось, что Вы выбрали именно монашескую жизнь?
М.Еротиида:
- Я начинала свой духовный путь в Троице-Сергиевой Лавре, и призвал меня к монашеству именно преподобный Сергий. Меня, моего брата, мою сестру…
Лиза Горская:
- И сколько Вам лет было?
М.Еротиида:
- Восемнадцать. Я в школу ушла в 6 лет, и в 16 я уже закончила школу. Мне было 18, когда я уже закончила училище, и, конечно, я имела такую возможность съездить, посмотреть… очень мечтала увидеть Лавру Преподобного Сергия. Здесь и произошёл такой… резкий поворот в моей судьбе, и я приняла решение – по благословению, конечно, батюшек из Лавры – служить Богу, и первые шаги у меня были, как раз, в Троице-Сергиевой Лавре, в Духовной Академии.
И так получилось, что наш монастырь находится недалеко от Лавры. Есть прямая дорога, минуя Переславль-Залесский – об этой дороге никто не знал в нашей епархии даже…
Лиза Горская:
- Она – действующая?
М.Еротиида:
- Она – действующая, и очень хорошая дорога – не надо ехать через Переславль, и путь короче на 40 км. За Сергиевым Посадом – поворачиваешь на Углич, а потом, на развилке «Калязин-Нагорье», поворачиваешь на Нагорье, и – дорога ведёт к нам! Очень хорошая дорога.
Лиза Горская:
- И сколько всего километров получается тогда?
М.Еротиида:
- До Лавры, до Сергиева Посада – 95 км.
Лиза Горская:
- По современным российским меркам – вообще… как на работу съездить!
М.Еротиида:
- А, знаете, как приятно, когда уставший из Москвы возвращаешься! Мне приходилось очень часто… на протяжении 11 лет, я каждый день ездила, собирала пожертвования, знакомилась с людьми, решала вопросы монастыря, и возвращалась из Москвы уже очень поздно… или уже рано! И едешь, а с обеих сторон – лес, и бесконечная такая дорога. Это – такое… знаете… хорошее впечатление! Молиться хорошо… и… как-то… освободиться от посторонних мыслей… вот… какой дар Божий. И, вот, преподобный Сергий… я думаю, что такой подарок сделал нам, что устроил нас поближе к себе. Поэтому, каждый день, когда я ездила в Москву, останавливалась у Лавры, прикладывалась к Преподобному, и – еду дальше! И, конечно, так получалось, что все решения… как-то… вся помощь – приходила от преподобного Сергия. Ну, а потом стало известно, что преподобный Сергий имеет отношение и к нашему монастырю.
Со святителем Николаем – тоже очень интересные… такие… промыслительные совпадения, и, почему-то, вот… именно преподобный Сергий, и святитель Николай, как раз, имели отношение у этому месту, и к моей личности.
Вот… вот, как Промысел Божий работает?
Мне мама подарила икону – благословила, когда я пошла служить Богу, большую – святителя Николая. Эта икона – храмовая. Ей подарила эту икону наша соседка – бабушка Домника. Она такая… я её помню… она такая согбенная была, маленькая, несёт эту икону – а была тогда советская власть, тогда гонение было на веру, и мы пережили этот период времени.
Принесла она эту икону, и говорит моей маме: «Дарья! Вот, я – старая, я не доживу, а ты – доживёшь, когда откроются монастыри, и храмы. Эта икона – храмовая. Ты – молись ему! Он мне помогал, и тебе – поможет. А потом, когда храмы откроются, вернёшь её в храм». И, вот, мама благословила меня и мою сестру служить Богу этой иконой.
Она – большая, с житием. И мы взяли с собой эту икону в Сергиев Посад. А потом уже – и в монастырь взяли с собой. Я поступила в Толгский монастырь, когда он только открылся, и я оказалась первой насельницей Толгского монастыря. Эта икона всегда при мне была. Я её сделала хороший киот, подставочку для лампадки, очень почитала, молилась, общалась со святителем Николаем.
Вот, так произошло, что я очень сильно заболела. Я думала, что я покину этот мир, но – что с иконой делать? Больше всего я волновалась за икону. Кто же будет его так любить, так почитать, как я?
Стала думать, а потом нам батюшка рассказал на Законе Божием – у нас были уроки по Закону Божьему в монастыре – и он говорит: «Вот, открылся храм, и там – очень нужны иконы. Если у вас есть какие иконы, с которыми вы можете расстаться, пожертвуйте в этот храм!»
И я думаю: «Ну, вот, наверное, это самое хорошее будет дело – передать эту икону туда, в храм», – и я отдала эту икону в храм. Потому, что я же помню, как говорила бабушка-то – и передала в храм эту икону. А потом стала очень сильно тосковать. Её мне не хватало.
А потом уже так получилось, что я и здесь оказалась. И всё время думала, где мне взять икону? Что мне делать? Как мне восполнить вот эту вот… недостаток душевный? Мне не хватало её всё время, и я ему рассказывала всё про себя, спрашивала, как мне быть, жаловалась на свои болезни, скорби.
И потом – меня переселили в Никольский корпус, рядом с храмом, мне подарили икону святителя Николая… но, всё равно, это – не то, и не то…
И, вот, однажды, уже находясь здесь, знаете… как будто, какой-то… как будто мне кто-то сказал… ну… мысленно… так: «А теперь ты довольна? Я тебе и монастырь дал…» – и, вы знаете, я как проснулась! И думаю: «Вот, это святитель Николай устроил, что я здесь оказалась! Это – его монастырь».
Таким образом, святитель Николай мне воздал сторицей. И он взял на себя все вот эти трудности, которые были неподъемлемы здесь.
Лиза Горская:
- Напоминаю, что в эфире радио «Вера» программа «Светлый вечер».
С вами – Лиза Горская.
Оставайтесь, мы вернёмся, буквально, через минуту.
«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»
Лиза Горская:
- «Светлый вечер» в эфире радио «Вера».
Мы с вами находимся недалеко от Переславля-Залесского, в стенах Николо-Сольбинского монастыря. Кругом – леса. Здесь, с нами, игуменья монастыря Еротиида.
Матушка, Вы сказали, что в 1999 году, когда Вы первый раз приехали сюда, Вы так тяжело болели, что, буквально, умирали, и были уверены, что это Ваши последние дни?
М.Еротиида:
- Да, я исцелилась.
Я приехала умирать, вообще-то. Когда меня благословили сюда ехать, мне говорили… один батюшка мне говорил известный, не буду его называть, он известный очень… он мне говорит: «Куда ты едешь? Тебя там похоронят». А я говорю: «Умирать, всё равно, придётся каждому – это не новость. Но главное – как умереть. Ну, умру на послушании!»
И я себе так представляла, что, вот, приеду, и… там… как мне рассказывали, что крыши нет, нас засыпет снегом, мы замёрзнем, и – всё. И нас не будет. Ну, думаю, значит, так Господу угодно. И тут – бомжи встретили хорошо…
Лиза Горская:
- С горячим хлебом.
М.Еротиида:
- С хлебом, с кельей, с новой постелью. Службы начались… Я не представляла себе, где я нахожусь – на этом свете, или на том. Потому, что в деревнях никогда не бывала – никогда в жизни не бывала! Жили в городе. Так… понаслышке, по картинкам, по рассказам… и вдруг, мы оказались вот в такой глуши, где… просто… редко человека увидишь. Мы уже… так… скучали по людям. Когда видишь, что человек появляется, останавливаешься – и смотришь: «Человек! А куда он идёт?» Или – машина проедет: «Машина! А – зачем? А куда она едет? Машина…» – стоим и смотрим вслед. Глушь, глушь…
Где-то пели петухи утром – и это было так необычно.
Ну, вот, утром я проснулась, после первой ночи, и почувствовала, что такая у меня крепость в теле – как будто какие оковы спали с меня, какой-то тяжёлый, тяжёлый груз. Я обрела такую лёгкость – как невесомость такая. Мне было очень хорошо! И на душе хорошо было, и радостно было, и бесстрашно было.
Мне батюшка отец Кирилл написал письмо, когда я сюда приехала. Он говорит: «Я удивляюсь, дорогая Матушка, как, при виде вот этих развалин, у Вас такое благодушие…» Да… дал благословение, и сказал, что хороший будет монастырь.
Ну, конечно… много пришлось пережить, и каждый этап имеет свои трудности и свои радости. В целом, хочу сказать, что то, что видите в этом монастыре – или, кто не был – увидит, Господь даст – это чудо Божие. Это – работа Промысла Божиего, а не человеческие силы. И я хочу, конечно, поблагодарить всех тех людей, которые откликнулись на мои просьбы, на мои прошения, когда они меня видели, что я прошу на монастырь. Трудно было ассоциировать меня с игуменией. Я выглядела очень молодо, и ещё, после болезни, я такая была худощавая… как ребёнок была. Вот… и, конечно, людям жалко было. А если кто сюда приезжал и видел, то, конечно, никто не оставался равнодушным.
Но и сейчас, знаете, если кто посетит монастырь, потом делятся, и говорят, что: «Наступает такая ностальгия – хочется туда, хочется туда…» Такое, вот, редкое место, в наше время, где не окружено городами… там… какими-то заводами, магазинами… вот… современным миром. Вокруг – лес, тишина…
Лиза Горская:
- Сейчас, находясь в стенах монастыря, можно легко позабыть, что он – в лесах, в глуши, и где-то… в пустынном достаточно месте, как Вы говорите. Потому, что здесь – кипит жизнь, и всё… так… благоустраивается… Ну, понятно, что многое ещё надо сделать, но видно, как много сделано. А главное – что здесь не просто много людей, здесь – много детей.
Вот, я хотела про это с Вами поговорить. Меня поразило… мы сегодня были на службе – монастырь, в лесу – и вдруг, перед Причастием, маленькие девочки, как горошинки, высыпали, и с криком «Мама» к Вам побежали. И взрослые девочки стояли, молились очень сосредоточенно. Знаете, как бывает приятно посмотреть! В храме, вообще, надо не на других смотреть, но тут вот… действительно, глаз не оторвать!
Расскажите, как так получилось, что столько детей разных? Я знаю, что у вас – и колледж, и, при колледже, и приют, и себе Вы маленьких совсем девочек берёте из Дома малюток… С чего всё началось?
М.Еротиида:
- Да, нам не скучно! Тем более, на фоне леса – это такое вот… ну… живая жизнь у нас! У нас – живая деятельность, нам не скучно, у нас есть, чем заниматься. И очень много намерений. И то, что мы начали, надо завершить, и много чего ещё нужно…
Ну, с чего началось? Знаете, когда мы сюда приехали, я понимала, что без воли Божией ничего не совершается. И такие противоречивые вопросы были и ситуации, на которые тоже я искала ответа.
С одной стороны – воля Божия, а, с другой стороны – не знаю, что делать. И монастырь надо строить, и службы служить надо, и молиться надо – конечно, нужно обязательно, без молитвы ничего… вот… без Божией помощи.
Но… Господь же за человека пришёл на Землю. Спустился, родился… в яслях… в нищете… в изгнании… ради человека, ради любви к человеку. Значит, это самая большая добродетель – помочь спасению людей. Как-то помочь людям. А как помочь? Что делать?
Если это монастырь – меня послали сюда – значит, он должен быть таким, который бы отвечал духу времени. Чтобы каждый человек, оказавшийся здесь, или соприкоснувшись с нашей деятельностью, мог бы ответить на свои вопросы, на свои потребности.
Это для меня послужило толчком и открытием в деятельности. И мы, с самых первых дней, начали кормить людей в округе.
Лиза Горская:
- Вам самим-то было, что есть, при этом?
М.Еротиида:
- Вы знаете… просто каждый день что-то Господь посылал. Каких-то запасов, или каких-то благодетелей особых – у нас не было. А я – ездила в Москву, понимаете… и всё строилось на том – вот, такой был период времени, этап времени – первые 11 лет – я каждый день ездила. Это была… такая… работа… проповедь, и моя цель была – принести пользу людям, принести… вот… ради Христа, помочь. А Господь мне давал что-то взамен.
Я не то, чтобы искала… там… деньги, или искала, что нужно для монастыря. Самый основной посыл был – чтобы послужить Господу через оказание помощи людям. Потому, что Христос пришёл на Землю, ради человека. Я поняла, что вот это сейчас, в современном мире, в современной жизни – очень надо, очень надо…
И… вот… ходила. То в больницу зайду, то – в магазин, то – в какую-то контору, и – начинала разговор. Люди мне рассказывали, у кого какие проблемы, какие вопросы. Чайку мне нальют… ну, и потом – что-нибудь дадут. Машины у меня не было первое время, долго я пешком, на перекладных, добиралась туда-обратно.
У меня появился водитель впервые – через 8 лет, и машина. Я ездила на таких раритетах… знаете, меня каждый гаишник останавливал. Ну, и я – проповедовала. Потом, этот отпускает – другой останавливает: «Ну, документов нет? Так…» А настоящая машина, уже с документами, появилась у меня через 8 лет. Водителя Господь дал, который до сих пор со мной ездит, и он помощник мне.
Кормили – в праздники, в воскресные дни. Прямо в храме накрывали. И потом, после службы, снимаем плёнки со столов – и люди садятся кушать. И потом уже, знаете, столько народу бывало – приходили кушать. И такой пар стоял на службе!
Лиза Горская:
- Заодно и отопление!
М.Еротиида:
- Я, знаете, как переживала! Думаю, что же мы превращаем храм – во что? А, потом, люди же приходили ещё с детьми, а дети хотели нам стишки ещё рассказать, и я сильно переживала – потому, что отказывать… как отказывать стишок рассказать… допускать вот такую деятельность, внутри храма, я тоже не хотела. А где-то отдельно – у меня не было места.
Сделали палатку в первое лето большую – на улице, из плёнки – и там кормили всё лето, до осени. Там, конечно, дети уже и выступали, и спектакли ставили – из приезжих, из деревень. Вот, кто был – все имели возможность проявить свою… своё творчество.
А потом я думаю – что же дальше делать? Потому, что не понятно, вообще, что делать? Где, что… строить – не на что… где, что, как должно быть – ничего не понятно.
Но, вот, пришла такая идея – надстроить 3-й этаж на существующем здании. Оно было единственным – вот, в котором мы находимся – это было 2-х-этажное здание. Здесь же и психиатрическая больница располагалась, и был храм Успения Пресвятой Богородицы, который сейчас в центре монастыря.
Там… в переднем приделе Успения Пресвятой Богородицы – там было 3 этажа, потому, что там высокие своды, и там содержали тяжело больных психических, которых не выпускали. В алтаре была бухгалтерия, туалет. А в задней части храма, где два придела – там, в одном приделе, сделали клуб, а в другом – столовую. При входе в храм, с обеих сторон, были… такие… сараи, примыкали к храму. Был гараж, с одной стороны, а, с другой стороны – склад. Колокольня… в колокольне внутри был расширительный бак наверху, и все перекрытия были прорублены, их не было. Это – то, что уцелело. А остальное всё было разрушено. Вся территория была в мусоре, и – развалины зданий, которые распались просто. Пройти – невозможно было. Была тропинка, между вот этим корпусом и Успенским храмом – тропинка. Остальное было завалено. Мы 7 лет выводили – 7 лет! Это был мусор, больничный мусор, который выбрасывали прямо здесь же, на месте.
Лиза Горская:
- Как такое возможно?
М.Еротиида:
- Закрыли психиатрическую больницу – потому, что нецелесообразно было сюда деньги вкладывать государственные. Всё было до такой степени уже запущено.
Я встречалась с главным санитарным врачом – Еленой Николаевной Коробовой, к которой мы обратились за лицензией на продажу молочных продуктов – владыка мне благословил что-то зарабатывать. Говорит: «У тебя благодетели есть?» Я говорю: «Разве они должны быть?» – что-то сильно на будущее я не замахивалась. А он говорит: «Ну… да». Я говорю: «А где можно поискать?» А он говорит: «Ну, вот, есть такие выставки в Москве – ездят из монастырей, и вы поезжайте». А я думаю: «А с чем я поеду? У нас вообще ничего нет» – было несколько коров, которые съедали из-под себя вот эти доски… сгрызали, и кормить нечем было. А он говорит: «Ну… туда, в общем, поезжайте. Там разные люди приходят, знакомятся друг с другом…» – ну, владыка благословил, надо ехать.
Сделали мы свой сыр – первые кружки сыра – и я поехала туда, ничего не знаю. На улице там – всего было полно, места – заняты. Перед этим входом – поставила столик, и выставила этот сыр.
Люди подходят, спрашивают: «Почём сыр? Как называется сыр?» А я думаю: «Ой… название надо было придумать… «Монастырский» сыр!»
Потом начальство прибежало – как начали нас ругать: «Что вы тут стоите? Вы не имеете права!» – то есть, надо было регистрироваться, оплачивать место… я и не знала ничего.
Лиза Горская:
- В простоте…
М.Еротиида:
- Да. Ну, устроили нас. Сами же этот сыр купили, попробовали – вкусный был. А потом они нам звонили: «Когда приедете?» – и мы приезжали, уже зная, что мы привезём, они у нас забирают – и всё. Очень вкусный сыр.
И, с тех пор, мы всё делаем сыр. У нас – необычный сыр. Молочная продукция у нас – очень хорошая.
«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»
Лиза Горская:
- Напоминаю, что в эфире радио «Вера» программа «Светлый вечер».
С вами – Лиза Горская.
Мы находимся недалеко от Переславля-Залесского, в лесах, в Николо-Сольбинском монастыре, в гостях у игумении Еротииды.
Матушка, давайте, вернёмся к вопросу о том, как в монастыре появились дети.
М.Еротиида:
- Стали мы людей кормить, стали делать праздники, поднимать настроение людям, взяли колхоз, который распадался, восстановили этот колхоз. В дальнейшем, конечно, Господь послал детей.
Я понимала, что дети должны учиться на примерах хороших, добрых. Потому, что они воспитываются, воспринимают всё, как губка впитывают в себя, со старших. Они должны видеть хорошие примеры, хорошую дисциплину, видеть красоту – потому, что это закладывается в их сознание, и это закладывается навсегда.
И когда такие вот заходили… как бы… мысли, что ли… брать детей на воспитание, я считала, что это хорошо, только – не время. Не должны дети видеть наши трудности. Мы на это пошли добровольно, но дети не виноваты, чтобы они вот так же жили, в таких же условиях. Детям надо очень много!
Поэтому, я отказывала. Был у нас такой благодетель, который очень настаивал. Он говорил, что будет помогать, только при условии, что будут дети. А я ему сказала, что я не против, чтобы… и что хочет Господь, то и я хочу. Только я считаю, что дети должны воспитываться, когда всё благополучно, и… ну, а что Вы думаете, брать детей, чтобы они жили вот в этом лесу? Они ж должны социализироваться, должны получать медицинскую помощь – потому, что неблагополучные дети, они же, конечно, больны, и психически неуравновешены, и им же надо прививать и интеллект, и дать образование, воспитание. Что им эти несколько моих сестёр? Что они будут делать с этими детьми? Я считала, что это как-то не соответствует тем задачам…
И, потом… знаете… как бы я ни думала, мы… не успели мы построить… мы даже и сейчас строимся, мы не завершили строительство монастыря, хотя мы уже ближимся к концу, к завершению, но всё есть дела… появились дети! Появились дети – хочешь, не хочешь, так вот… было… оказались… привели нам и оставили девочек. Это была зима, я помню, 2007 год, декабрь месяц. Раздетые, растерянные девочки.
Лиза Горская:
- Сколько лет им было?
М.Еротиида:
- Восемь-девять лет – такие. И так и не нашлись их родители.
Потом уже… Настенька одна была… у нас такие были проблемы с ней. Когда она уже подросла, уже в 10-м классе – мама появилась, брат появился! Мама стала судиться, нашла адвоката, хотела её вытащить отсюда, чтобы… Ну, а дети – они всегда жалеют и ждут своих родителей. Какие бы они ни были, эти родители! И мы очень переживали, что мы девочку подняли, а она – такая красавица…
Лиза Горская:
- А она опять скатится…
М.Еротиида:
- … и – куда? Надо же её – запустить! Мы не против, чтобы она… мы не в монашки их приписываем. Надо же их просто вывести в жизнь, дать им образование – на колёса поставить! А так – если родители затянут их в свою вот эту компанию… портить жизнь детям, опять же, да?
Лиза Горская:
- А зачем она им понадобилась – полы мыть?
М.Еротиида:
- Ну, да… услуживать, хорошая помощница. И, конечно, были суды. Но девочка – умная, на суде она сказала, что: «Мне очень жалко маму, но я хочу закончить образование. В монастыре – хорошая школа, я пою в хоре, я учусь музыке, рукоделию. Я и езжу с выступлениями, вижу людей, я образовываюсь, и я хочу получить дальше высшее образование. Я конечно, буду потом маме помогать, а сейчас, если я не доучусь, я не смогу и маме помочь, и сама останусь ни с чем», - так, она хорошо ответила сама.
Лиза Горская:
- Но она простила маму, которая её когда-то без одежды, зимой, оставила у стен монастыря на 10 лет?
М.Еротиида:
- Ну… они всегда прощают. Они всегда прощают, и всегда их ждут. Всегда для них мама, папа – это самые лучшие, самые близкие. Вот. Это – сон, знаете, мечта. Поэтому…
Ну, и стали появляться дальше. Я думаю, раз так произошло, значит, надо создать им условия. Значит, надо делать так, что не просто их кормить и растить, а дать им дорогу в жизнь, чтобы они получили образование, чтобы они были воспитанными хорошо, социализированными, и – так началось у нас такое направление, очень серьёзное. Очень серьёзное. Я скажу, что мы занимаемся 14 лет вот этим, в этом направлении, и я сознаю, что это – самое сложное дело.
Я поняла, что надо школу открывать. Потом я поняла, что не просто образование лежит в основе, а в основе всего лежит воспитание, любовь к ребёнку, добрый пример, хороший пример. А потом, если это всё будет, то ребёнок и учиться будет, и развиваться, и у него проявляется интерес, и просыпаются его таланты. Так вот у нас возникла школа, потом мы школу лицензировали, аккредитовали. У нас – общеобразовательная школа, 11 классов, с дополнительным образованием. Всё у нас лицензировано, аккредитовано. Дети, помимо общеобразовательных предметов, познают музыку углублённо, рукоделие, кулинарию, театр. У нас очень серьёзные, на профессиональном уровне, спектакли, духовно-нравственного содержания. Здесь у нас, в монастыре прямо, бывают праздники большие, где наши дети показывают спектакли, выступают перед приезжими, а также мы ездим в разные города, в Кремль, даже в разные страны ездили – всегда детей ждут. Кто знает, всегда ждут с нетерпением, и спрашивают – когда, когда приедем.
Ну, с Божией помощью, с помощью добрых людей, нам удалось поднять уровень образования, уровень школы. И нам не стыдно это говорить, потому, что это признают и власти, и департамент образования – у нас очень хорошая, сильная школа.
У нас уже сформировался навык, у нас есть программа учебная, у нас есть и хороший преподавательский состав, и, самое главное, что у нас есть – это такой вот состав монашествующих, которые тоже имеют педагогическое образование, и это ложится в основу воспитания детей, и именно это и даёт хороший результат. Именно это.
То, что отличает – это, как раз, и есть то, что отличает нашу школу, православную… да… от других школ, вокресно-православных – то, что школа эта находится при монастыре, и принимают непосредственное участие в воспитании и образовании детей монашествующие лица, то есть, сёстры, которые имеют специальное образование педагогическое, и посвятили свою жизнь служению Богу. Потому, что для этих людей – нет корыстных целей. Они отдают себя полностью, без остатка – ради Господа. И результаты – разительные. Всегда… вот… наши проверяющие – всегда обращают на это внимание. Они говорят, что: «Нам очень приятно всегда к вам приезжать в школу, в монастырь. Потому, что у нас таких, к сожалению, преподавателей нет». Но, так, как у нас очень тесно, дети живут в монастыре, и мы выделили, вообще-то, монастырские здания под школу, и, так, как мы занимаемся детьми ещё и дополнительно – дополнительное образование они получают, они учатся и в мастерских наших, ходят везде, то они, можно сказать, занимают почти весь монастырь, наши дети – их же больше ста!
И, так же, вот, в трапезной. Сестринская трапезная у нас – театр, прямо там, в трапезной. Это – несовместимо, ведь. Мы… если был бы у нас зал для таких мероприятий, то, конечно, можно было бы и это направление развивать, и монашеское направление – тоже развивать.
Лиза Горская:
- А как быть?
М.Еротиида:
- Вот, Вы знаете… мы мечтаем о том, что мы разделим эти направления.
Вот, мы хотим построить школу – учебный центр. Рядом с монастырём есть земля под комплексное строительство, и мы хотим там создать учебный центр. Если Господь пошлёт благодетелей, о который мы молимся и ждём, то весь учебный процесс перейдёт в другие здания, которые будут построены. И, таким образом, высвободится монастырь для развития монашеской жизни.
Лиза Горская:
- И школа тоже будет развиваться?
М.Еротиида:
- Школа будет развиваться и расти – то есть, уже получит новое дыхание. И так же сёстры будут ходить туда на послушания – потому, что это при монастыре будет. Также, мы своих детей, свою деятельность, которая уже с нами сроднилась – мы не можем просто отпускать на произвол судьбы. Потому, что это – очень большая обоюдная польза получается. Но, когда этого чрезмерно много, то получается… трудно, мы друг другу мешаем. Вот какая проблема есть на сегодняшний день. Но эта проблема разрешаемая – ждём благодетелей. Тогда это – разделится, эти направления. И будут развиваться удачно, и с Божией помощью.
Лиза Горская:
- И с колледжем – такая ситуация?
М.Еротиида:
- С колледжем – такая же ситуация. Здесь же – и колледж у нас. У нас сейчас колледж тоже имеет государственную аккредитацию, лицензию, и мы защитили православный компонент при Московской Патриархии – нам дали аккредитацию бессрочно. И школе, и колледжу.
Девочки обучаются у нас на дирижёров, и на учителей музыки, регентов церковного хора. Таким образом, они будут получать по два диплома: дирижёр-учитель музыки и регент церковного хора. Регент церковного хора – это внутренний такой документ, а так, вот… И они сейчас, вот, я смотрю, наблюдаю… тенденция больше – на базе 9-ти классов отдавать детей на обучение. Хотя, у нас можно учиться и после 11-го класса, и после 9-ти. Потому, что у нас есть средняя школа здесь, и дети получают сразу же и общее образование среднее, и выходят – с профессией.
В этом году мы открываем ещё два направления. Благословил владыка наш Феоктист… я очень благодарна владыке, потому, что… я так рада, что он учёный владыка, и книги пишет, и на радио выступает, и благодетели нашего монастыря тоже очень почитают его, и с большой любовью слушают. И не каждый владыка занимается таким просветительским деланием. Нам очень приятно, потому, что это для нас – очень большая поддержка. Очень большая поддержка. И сейчас, вот, мы, в этом году, ещё два направления открываем с Божией помощью.
Одно – поварское и кондитерское дело. То есть, мы будем выпускать шеф-поваров – то, что раньше называлось «технолог общественного питания». Это – не просто повар. Это – выпускники будет получать высокий поварской разряд, и будут иметь допуск для руководства на руководящих должностях при...
Лиза Горская:
- … ресторанах?
М.Еротиида:
- … предприятиях общественного питания, да… управлять процессом, технологами… в общем… сейчас, по-новому, называется «шеф-поваром».
И второе – конструирование, моделирование, технология швейных изделий. Это – как раньше были технологи по пошиву.
Лиза Горская:
- Это те профессии, которых сегодня днём с огнём не сыщешь, и обучиться на них – тоже сложно. Я с этим сталкивалась. У меня – знакомый подросток захотел выучиться в России на шеф-повара. Оказалось, что и не найдёшь – где! Вот, так, по-хорошему… А у вас – можно теперь.
М.Еротиида:
- Да. Эти профессии очень востребованы. На рынке труда – второе место по востребованности. И мы… знаете… хотим поделиться радостью, что мы выиграли Президентский грант – как раз, по направлению «Наука и образование». И, именно в рамках этого гранта, мы должны поэтапно выполнять те требования, которые прописаны в этом гранте. Это означает, что мы, уже к 1 сентября, должны набрать группу студентов…
Лиза Горская:
- То есть, к вам можно поступать сейчас?
М.Еротиида:
- Да, идёт набор, сейчас можно поступать. Обучение – бесплатное. Питание, проживание, обучение – бесплатное. Кроме этого, можно получить ещё дополнительные навыки, по желанию. Так, как у нас много мастерских – здесь, в монастыре. И, особенно для верующих семей, для детей из верующих семей – это привычная… такая… атмосфера, где они смогут ходить в храм. И – для желающих. Потому, что, находясь в светских учреждениях, чаще всего, родители опасаются, что их дети могут оказаться в неблагополучной среде – может, компания какая-то, или друзья не очень… такие… нравственные – и очень переживают за детей. Поэтому, как раз, учитывая такую потребность в обществе в таких… вот… заведениях, мы решили, что надо подать руку помощи.
Лиза Горская:
- Это же очень важно – среда, в которой учится ребёнок. Самое важное, особенно, вот, в этом возрасте.
М.Еротиида:
- Это и формирует личность. Для подростков, голос родителей, конечно, в этом возрасте, отходит на второй план – временно. Потому, что идут подростковые изменения, и они больше доверяют своим сверстникам. Поэтому… это очень важно, чтобы предостеречь детей именно вот в этом периоде, пока у них идёт формирование личности. И, поэтому, вот это… такое… очень важное дело… мы считаем, что это очень важное, нужное дело для общества – с помощью Церкви, принимать участие в спасении общества, в оздоровлении общества.
Лиза Горская:
- А сколько вы набираете абитуриентов в этом году?
М.Еротиида:
- Ну… нам надо – не менее 15-ти чтобы было в группе. Не менее 15-ти. Но, если Господь пошлёт больше – всех возьмём!
Лиза Горская:
- Это – каждого направления?
М.Еротиида:
- Да, каждого направления. У нас, вообще, группа – на 15 человек, но… вообще… у нас, по направлению «дирижёры-учителя музыки» был конкурс в прошлом году даже – был очень большой конкурс.
Лиза Горская:
- А где можно посмотреть информацию о ваших колледжах? Вот, если кто-то сейчас, например, слушает нашу радиопрограмму, и заинтересуется, но находится за рулём, где – ничего ни запомнить, ни записать?
М.Еротиида:
- Сайт Николо-Сольбинского женского монастыря, колледж. С нашего сайте можно перейти на сайт колледжа – вся информация есть. И о колледже, и о школе нашей, и о нашем монастыре.
У каждого подразделения есть свой сайт.
Лиза Горская:
- Вы берёте только девочек, да?
М.Еротиида:
- Да, берём только девочек. Может быть, в будущем, когда у нас будет Учебный центр, тогда, может быть, и мальчики будут.
А сейчас мы берём только девочек – потому, что они живут на территории монастыря. У нас – женский монастырь.
Лиза Горская:
- То есть, получается, что это тоже связано с тем, что нет здания школы, да? Не получается пока построить.
М.Еротиида:
- Да. Мы выделяем помещение внутри территории монастыря.
Лиза Горская:
- Ну, что ж, будем надеяться, что получится построить отдельный Учебный центр, и, в перспективе, и мальчики смогут учиться. Потому, что… такие… очень востребованные профессии…
М.Еротиида:
- Да… Вопрос с мальчиками – это отдельный, очень большой вопрос. Потому, что нужны обществу настоящие отцы, волевые мужчины, умеющие не только думать и сидеть за компьютером, но уметь что-то руками делать – починить унитаз, например, или плиту, суметь по электричеству что-то сделать в доме, починить стул, или стол, парту какую-то…
Лиза Горская:
- А не выкинуть и новый купить… а – починить.
М.Еротиида:
- Починить, починить! И относиться бережно к имуществу. И, тем самым, на глазах у такого папы, будет расти и воспитываться сынишка, подтягиваться, брать пример с родителей.
Как для девушек очень важно уметь готовить, шить, быть хозяйкой в доме, быть очагом… такой… печкой, что ли, тёплой в доме, так… вот… и для мальчиков – быть хозяевами настоящими, и суметь на своих плечах вынести все трудности бесстрашно.
Лиза Горская:
- Быть… таким… зонтиком, который держат над этим очагом!
М.Еротиида:
- Да.
Ну, с Божьей помощью, и с помощью добрых людей, будем думать, будем стараться развивать эти направления.
Лиза Горская:
- Спасибо большое, Матушка!
К сожалению, закончилось время нашей программы!
Мы обязательно приедем к вам ещё, когда у вас начнётся учебный год. Я очень надеюсь, что все желающие смогут найти место в этом колледже – Вы же обещали взять всех, даже если будет больше!
М.Еротиида:
- Да. Мы будем открывать в будущем, конечно, большие классы – и для тех, кто слушает, и, на будущее… может быть, в будущем году будет абитуриентом. Можно приехать, посмотреть заранее, познакомиться.
Лиза Горская:
- А мы – приедем и посмотрим, как вы здесь учитесь, чуть попозже. Если Вы не возражаете?
М.Еротиида:
- Приезжайте, конечно! Приезжайте… Всех приглашаем в Николо-Сольбинский монастырь!
Лиза Горская:
- Наша программа заканчивается.
С вами были – Лиза Горская и игумения Еротиида, настоятельница Николо-Сольбинского монастыря, что недалеко от Переславля-Залесского.
Спасибо большое!
Всего доброго!
М.Еротиида:
- До свидания!
«Генерал Владимир Константинович Витковский». Константин Залесский
Поделиться
Константин Залесский
Гостем программы «Исторический час» был историк Константин Залесский.
Разговор шел о судьбе яркого военачальника русской императорской армии — генерала Владимира Константиновича Витковского, о его участии в Первой Мировой войне, в Белом движении, а также о жизни в эмиграции.
Ведущий: Дмитрий Володихин
Все выпуски программы Исторический час
«Путь иконописца». Мария Глебова
Поделиться
Мария Глебова
У нас в гостях была доцент кафедры иконописи факультета церковных художеств Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета Мария Глебова.
Наша гостья рассказала о своем пути к вере и знакомстве с отцом Иоанном Крестьянкиным, об удивительных людях, повлиявших на ее путь в иконописи, а также о своем участии в работе над созданием иконы Собора новомучеников и исповедников Церкви Русской.
Ведущие: Игорь Цуканов, Кира Лаврентьева
Диакон Игорь Цуканов:
— Добрый вечер, дорогие друзья. «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА. У микрофона, как обычно в это время, в студии Кира Лаврентьева.
Кира Лаврентьева:
— Добрый вечер.
Диакон Игорь Цуканов:
— Диакон Игорь Цуканов. И сегодня мы с Кирой очень рады представить нашу сегодняшнюю гостью Марию Олеговну Глебову. Мария Олеговна, добрый вечер. Мария Олеговна — доцент кафедры иконописи факультета церковных художеств Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, преподаватель также копирования в Суриковском институте, человек, который лично имел радость, такую благодать лично общаться и знать отца Иоанна Крестьянкина, да?
Так что у нас сегодня будет о чём поговорить. Мария Олеговна, добрый вечер.
Мария Глебова:
— Здравствуйте, уважаемые отец Игорь и Кира.
Диакон Игорь Цуканов:
— Ну вот, вы знаете, первое, с чего я хотел, честно говоря, начать наш разговор, это такая важная для меня, например, тема, потому что у нас в храме есть курс, последние несколько месяцев, курс, мы рассказываем о новомучениках нашим, прихожанам, потому что у нас храм царя Николая. А вы участвовали в создании вот той самой знаменитой иконы новомучеников и исповедников Церкви Русской, которая была написана как раз в стенах ПСТГУ к 2000 году, когда состоялся юбилейный архиерейский собор, на котором был прославлен Собор новомучеников и исповедников. И мне хотелось попросить вас рассказать, как вообще эта икона создавалась, и какую роль, какое значение новомученки в вашей жизни играют, если можно.
Мария Глебова:
— Икона эта создавалась как бы не то, что была поручена Святейшим Патриархом Алексеем, была поручена нашему университету, отцу Владимиру Воробьёву, который являлся членом комиссии по канонизации. Было благословение разработать эту иконографию. Председатель комиссии был тогда митрополит Ювеналий. И нас собрали преподаватели, сказали, что вот мы будем разрабатывать эту икону. Мы были представлены митрополиту Ювеналию, и были изложены некоторые задачи, что необходимым условием, что в центре должен быть храм-мученик, храм Христа Спасителя. Также должны в этой иконе быть отражены разные мучения новомучеников в разных концах нашей страны. И мы делали разные эскизы, все преподаватели, нас человек было 5, разные композиции, у нас до сих пор сохранились эти планшеты. Сначала мы думали сделать эту икону наподобие иконы Всех русских святых, разработанной матушкой Иулианией. То есть как бы русскую землю и разные группки святых, как бы куски земли. Там у неё же, насколько я понимаю, тоже с севера на юг есть распространена ориентация. И мы так тоже распределили. В центре у нас был храм-мученик. Но как-то не приняли эту икону. Ещё мы думали, что по бокам вот клейма с отдельными святыми, потому что русских святых, конечно, много, но какие-то есть наиболее чтимые, а здесь как-то хотели именно прославить святых, очень большие списки были, и хотелось отразить ещё наиболее ярких новомучеников и какую-то часть их жития. В общем, была у них такая задача очень большая.
Диакон Игорь Цуканов:
— Ну да, грандиозная.
Мария Глебова:
— Ну, конечно, саму иконографию у нас разрабатывал отец Владимир и наш декан, отец Александр Салтыков. И отец Александр, и отец Владимир, они сами потомки новомучеников. Вот у отца Александра его отец был членом общины российской, он сидел за веру, известны его стихи, которые он написал в заключении. И также известно, что когда он отбывал ссылку, последние годы ссылки были у него в Гжеле. И он, будучи искусствоведом, возразил, что у нас есть Гжель, это благодаря только отцу отца Александра Салтыкова.
По-моему, он Александр Александрович тоже. До ареста он был директором Пушкинского музея. Вот это был очень грамотный человек, и богословски, и как бы в истории искусства он очень обширные были у него знания. И эти знания он передал своему сыну, отцу Александру, и своему племяннику, отцу Владимиру Воробьеву. У нас вот отец Владимир очень разбирается в иконописи. То есть это редко настолько глубоко, такой у него хороший вкус, ну редко встретишь такого священника. Но это всё благодаря тому, что их в детстве водили в музеи, очень много с ним общался отец отца Александра. Он просто их вдвоём как бы образовывал. Вот, и поэтому они взялись тоже, отец Александр и отец Владимир, за богословскую часть этой иконы. Мы были исполнителями, мы сами придумывали сюжеты, композиции, но идея была отцов, корректировал как бы наши эскизы, вот как бы вся эта комиссия, митрополит Ювеналий, мы делали эскизы, мы привозили туда, в Донской монастырь, показывали их, вот, и нам делали замечания. Постепенно, как бы, канонизация святых, она шла как бы постепенно, то есть у нас постепенно заполнялись пустые места, то есть этих святых было очень много, и они добавлялись и добавлялись. Это было очень сложно, потому что вот мы начинали отрисовывать, говорили: надо ещё вписать нескольких святых. В результате там огромное количество, ну, больше трёхсот у нас святых в среднике. Конечно, таких икон не существует. И была задача, вот как это связать с клеймами. Это сложная была задача тоже. Вот сам средник мы всё равно использовали какие-то наработки матушки Иулиании, вот это как бы переливание нимбов друг в друга, мы шли от пятен, как бы, от пятен голов, то есть некоторые головы у нас соединены, так тоже на её иконе Собор русских святых, потому что, если мы бы делали по-другому, но она тоже, в свою очередь, посмотрела, ну, это наблюдала в древних иконах, вот, чередование там у нас поворотов голов, вот, очень сложно было, а у нас был тональный эскиз, перевести его в цвет. Сложная была задача, тоже продумывали. И тут очень много говорил нам отец Александр о символике цвета. Например, что вот у нас патриарх Тихон, он в зелёном облачении, митрополит Кирилл в красном. Вот он как бы, ну, как бы их подвиг тоже как-то... Я сейчас много не вспомню, но он как-то это всё объяснял. Они очень хорошо, например, у отца Владимира дедушка, он общался с митрополитом Кириллом. У него есть письма...
Диакон Игорь Цуканов:
— Смирновым.
Мария Глебова:
— Смирновым, да. У него есть, думаю, письма от него, какие-то памятные подарки. То есть митрополит Кирилл с детства был близок к отцу Владимиру, он собирал о нём, пытался найти его письма, найти... У него были какие-то документы, он собирал, митрополит Кирилл, долгое время о патриархе Тихоне тоже. В общем, всё это было утеряно. Надо отца Владимира, конечно, спрашивать, я сейчас боюсь соврать, но он очень следил за каждым ликом, как мы его пишем, похож, не похож. Мы бросали жребий и писали каждый какую-то свою группу святых, как их и свои клейма.
Диакон Игорь Цуканов:
— А кого вы писали?
Мария Глебова:
— Я писала митрополита Кирилла, разрабатывала убиение митрополита Владимира, ну, со своей студенткой я писала. И ещё я писала икону, где забирают священника у престола. И что-то ещё. Ну, и в среднике тоже. Ну, деисус ещё. Я деисус разрабатывала со студентами. Ну, мы все отрисовывали средник, и у нас очень большое было количество ликов в среднике. А также я... ну, просто вот мы все рисовали, и как-то все очень спорили, вот. А я училась в Троице-Сергиевой лавре, и как-то... Ну, как-то мне так Господь открыл, что у нас не получалось какое-то время. Ну, в цвете все разные люди. Я всех подчинила и просто сориентировала цветовой строй иконы на икону «О тебе радуется» Дионисия. Ну, как бы вот не то, что я прям срисовывала, но просто я ее сориентировала по цвету, заритмовала клейма по цвету. Ну я вот отвечала за цветовую всю часть и замешивала всем колера, потому что иначе эта работа начинала выходить нецельной. На меня очень все ругались, но всем пришлось смириться, и работа очень цельная вышла. Просто я замешивала каждый цвет, каждую опись, требовала исполнения, чтобы четко придерживались к цвету. Если бы такого не было, эта бы икона, она и так многолюдная, она бы просто развалилась бы по цвету, ну, и невозможно было бы смотреть. Но также я смотрела, чтобы личное было, тоже приём, написания был один, одежды, следила и за цветовой, и за такой структурой. Вот как бы мой вклад был. Ну и лики разрабатывала наравне со всеми. Но цвет я просто взяла в свои руки, потому что в Лавре мы много копируем, и у меня опыт был больше, чем у остальных в копировании, опыт с цветом, и я немножко всех уговорила меня слушаться.
Диакон Игорь Цуканов:
— Мария Олеговна, скажите, пожалуйста...
Мария Глебова:
— Сначала жаловались, а потом все уже радовались. Икона, в общем, цельная.
Диакон Игорь Цуканов:
— Ну, потому что результат прекрасный, да. Мария Олеговна, скажите, пожалуйста, вот вы ведь крестились уже в таком, ну, можно сказать, взрослом возрасте, да? Вот как это получилось, учитывая, что все-таки у нас в церкви есть традиция крестить детей еще маленькими? То есть ваши родители как-то сознательно решили дождаться, чтобы это было именно ваше решение?
Мария Глебова:
— Ну, знаете, мы в детстве ходили в храм, но мы были некрещеные. Вот мы и живем рядом с храмом Архангела Гавриила, и нас всегда на Пасху водили. Мама водила, мама была крещеная, а мы нет. Мы на крестный ход ходили, ну, как-то вот там яички там носили. В общем, как-то появлялись мы в храме, но мы были некрещеные. И когда я поехала вместе, я училась в московском лицее художественном, мы поехали на практику на раскопы в Псков, и как раз столкнулись с Псковщиной. И там мы очень много верующих людей встретили, там прям была такая святая Русь. Когда мы попали в Печоры, мне показалось, что мы в 17 век попали. Сейчас, конечно, Печоры уже другие, там были какие-то странники. Там были чуть ли не в веригах люди, в каких-то лохмотьях, какие-то в старых русских каких-то одеждах, я не знаю, и такие просто, ну, бородатые какие-то странники, там настоящие были странники, люди, которые прямо, ну, то есть такая прямо... Это был 1986 год, вот. И меня настолько это всё поразило, Печоры, что, конечно, и Троицкий собор. В Троицком соборе тогда служил, он уже сейчас пожилой, отец Олег Теор. Интересно, он тогда был молодым, а потом он заболел раком и исчез. Все думали, что он умер. А он очень молился, постился и исцелился от рака. Его не лечили, вот как-то чудом. А сейчас вот он такой почитаемый очень старец.
Но мы его знали, он с нами разговаривал очень много, с молодёжью.
Печоры, что, конечно, и Троицкий собор. В Троицком соборе тогда служил, он уже сейчас пожилой, отец Олег Тэор. Интересно, он тогда был молодым, а потом он заболел раком и исчез. Все думали, что он умер. А он очень молился, постился и исцелился от рака. Его не лечили, вот как-то чудом. А сейчас вот он такой почитаемый очень старец. Мы его знали, он с нами разговаривал, с молодёжью. Потом там вот митрополит Иоанн, я его помню. Вообще там, конечно, на Псковщине такая вера была сохранённая. И приходы, и люди какие-то были. Вот это всё мы увидели. Конечно, так всколыхнулось. И вот у меня подруга, она поехала в Порхов. Её пригласила, она плакала, и к ней подошёл отец Рафаил Огородников и говорит: вот не хотите приехать к нам чай попить? И она поехала, а я как раз тоже зарисовывала находки. Мы работали на раскопе, раскапывали деревню XII века, вот нам попадались даже кресты, кресты до Крещения Руси, то есть там были, вот мы их зарисовывали, эти находки, и как-то я вот очень унывала.
Диакон Игорь Цуканов:
— То есть кресты вот этих первых храмов, которые еще при Ольге, да, были?
Мария Глебова:
— Да, при Ольге это были янтарные кресты, вот я просто прямо помню эти находки, и металлические там, и каменные были крестики нательные, тапочки 12 века, вот, и 9 века, там разные были находки, мы слоями снимали деревню около прямо, это на Завеличье было, рядом, недалеко от Троицкого собора, и там, ну, чтобы перед стройкой в Пскове каждый слой снимается, зарисовывается, находки зарисовываются, а потом уже следующий слой.
Кира Лаврентьева:
— «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА, дорогие друзья, у нас в гостях Мария Глебова, доцент кафедры иконописи факультета церковных художеств в Свято-Тихоновском гуманитарном университете, преподаватель копирования кафедры Суриковского института, мастерской реставрации, у микрофонов диакон Игорь Цуканов и Кира Лаврентьева. Так-так, Мария, продолжайте, пожалуйста, про Псков, это очень интересно.
Мария Глебова:
— Ну и ещё как бы рассказать, что вот мы учились в лицее, у нас было несколько подруг, мы очень много рисовали в разных стилях, очень много по музеям ходили, наброски, пейзажи. И вот в этот момент, мне было уже 16 лет, у нас это девятый, это у нас шестой класс или пятый,
по-моему, пятый класс ещё был, да. И у меня был какой-то свой стиль письма такой, и как-то я чувствовала, что в этой стилистике, в которой я пишу, я чувствовала уже какой-то тупик, вот это вот муки творчества, то есть мне хотелось что-то другого языка какого-то. То есть у меня очень цветная была живопись, очень такие тонкие отношения. И как-то вот что-то мне хотелось другого, как передать свет, я думала. Ну ещё разные, я всё время, мы там до трёх ночи писали в Пскове белые ночи, мы вот писали, писали. В свободное время от работы мы всё время занимались живописью, я всё время с этюдником ходила. Помню, что мы очень бедно жили, нам нечего было есть, там очень маленькая была зарплата, какие-то корочки хлеба, всё время рисуем, куда-нибудь ездили, там рисовали, в общем, везде. Как бы занимались живописью, я чувствовала, что у меня какой-то тупик в моём творческом пути, и тупик какой-то мировоззрения. Я вот хотела креститься, но как бы я не знала, как к этому подойти. И вот моя подруга, она поехала в Порхов, познакомилась с отцом Рафаилом, и потом приехала такая счастливая к нам, а мы вот уже там всё сидим, рисуем эти находки, ужасно скучно, грустно, почему-то какая-то тоска такая, пишешь одно и то же, как-то не можешь вырваться из этой стилистики живописной, хочется чего-то другого, а не можешь это найти. Это такой вот кризис какой-то и внутренний, и в творчестве, и какой-то внутренний. И, в общем, когда мы её увидели такой счастливой, я тоже захотела поехать туда, в Порхов. И отпросилась с работы и поехала в Порхов вместе с этой подругой своей. Туда мы приехали. Вот, я думаю, только креститься я точно не буду, потому что я не готова. Ну, к крещению я читала, что надо очень готовиться. Я не готова, пускай даже... А все же подходят, говорят: давай, мы тебя покрестим. Я говорю: нет, я буду готовиться. Вообще, я ехала, думала, только бы он меня не крестил, отец Рафаил. Я откажусь. Мы пришли в такой домик, такая избушка, двор какой-то, мухи там летают, какие-то котята ползают. Зашли туда, и он увидел меня, говорит: ну нет, крестить мы тебя не будем. И я думаю, ну и хорошо. В общем, там все чай пили, какие-то были люди, вот была жена Булата Окуджавы, я видела, потом ещё какие-то очень, вот отца Василия Рослякова, он туда приезжал, какие-то были люди, батюшки, вот отец Никита там был. Я помню, отец Виктор был такой очень лохматый, чёрный такой, как цыган, монах Гришка. Вот они там все туда приходили.
Кира Лаврентьева:
— В общем, публика такая довольно колоритная.
Мария Глебова:
— Да. И какие-то были очень такие богемные и московские люди, и такие какие-то монахи. В общем, там помогали чай разливать, в общем, ну я всё думала про крещение, вот как-то про своё, ну вообще, что, и отец Рафаил очень такие духовные беседы вел интересные за столом, такие, ну как бы, ну как-то немножко всех поддевал так, и меня тоже. Но я была вот очень погружена в то, что мне хочется креститься, как это сделать, как подойти к Богу, молилась я всё время. Вот я даже ничего не замечала, что там, я даже не очень помню, потому что для меня это всё не существовало. Очень много я молитв читала каких-то своих, вот такой путь к Богу вот был у меня. А потом всё-таки, по-моему, как-то я услышала, что все едут в Печоры к отцу Иоанну какому-то. И я сказала, что я тоже хочу. И я поехала как раз с этим Гришкой, монахом таким чёрным, страшным. Но мне было всё равно. Я помню, что у меня и одежды какой-то не было, какое-то было платье, было холодно, какие-то, ну ещё какая-то крайняя нищета, но дух парил, я вообще была вся в молитве. Мы поехали туда и оказались в Печорах. Меня они поразили, конечно. Мы стояли на службе, и после литургии в Сретенском храме вышел такой очень радостный человек, такой действительно похожий на Айболита. Это отец Иоанн был. Он так на меня очень как-то мимо, вскользь посмотрел, как будто меня нет, разговаривал с Гришей. Он говорит: вот у нас некрещённая. Он говорит: ну, надо её крестить к Преображению. И тогда же на меня не смотрят, говорят: как твоё имя? Я говорю, Мария. Ну, думаю, если уж креститься, то уж с именем Марии Магдалины. Он говорит: ну, какой у тебя день рождения? Я говорю, ну, ноябрь. Он говорит, ну, тогда у тебя Блаженная Мария будет. Вот думаю, ну, вот ещё. Вот тоже как-то я расстроилась. И вообще он сказал, чтобы меня покрестили, и я приехала в Печоры уже причащаться. И вот потом я поехала опять на работу, но уже как-то у меня уже радость такая была в сердце большая. Там какие-то находки, доделала дела, и обратно поехала в Порхов. Вот Рафаил меня исповедовал вечером, а утром меня покрестили. Вот, ну как-то всё, он очень много шутил, он такой очень был добрый человек. Ещё, что меня подкупило, в те годы была бедность большая, а он нас всё время угощал, он покупал ящиками фрукты, а там были ещё какие-то бедные дети жили, там много людей жило, какая-то женщина, ну вот её муж бросил с детьми, мы все поедали эти груши, персики, такой прям отец такой, каких-то собачек он ещё, кошечки, все у него там ели. Люди какие-то несчастные там было много. Потом всё время он подавал каким-то милостыню, за ним бежали. Такой очень любящий человек. Меня это поразило, конечно. Нигде такого не увидишь. Такая монашеская любящая душа, любящая всё живое. Он ещё мух не разрешал убивать, потому что это живая тварь, объезжал лягушек на машине. Какой-то удивительно такой нежный человек, добрый ко всему, живому, сострадательный. Видела после, как приезжал к нему отец Тихон, сейчас митрополит. Он был тогда ещё послушник, жил в Москве как-то, он унывал. И я видела, что отец Рафаил его утешал, очень как-то разговаривал с ним, и очень много за него молился. Вот мы видели, что он как-то поклоны много кладёт. Мы говорим, батюшка: за кого вы молитесь? Он говорит, вот за этого Георгия, чтобы он с пути не сбился. То есть он очень много вымаливал его.
Вот, наверное, благодаря ему и как-то его жизнь так сложилась. Ну, в общем, как бы меня покрестили, и я вечером... Такой ночной поезд был, поехала в Печоры. В Печорах была служба, я первый раз причастилась на Преображение. Такое было большое счастье. И потом отец Иоанн сказал, чтобы к нему пойти. А там очень много всяких женщин, на какой-то меня источник. Меня там уморили молениями, то есть я часа в три уже попала к отцу Иоанну. Отец Иоанн принимал при входе в братский корпус, там была комната, и он обнимал каждого человека, клал его голову на грудь. Это какое-то такое счастье, что даже описать невозможно. Встреча с таким человеком. Это, наверное, ни на что не похоже. У него огромные глаза. Он заглядывал тебе в твои глаза, и твоя душа просто таяла. Просто ты весь как ребёнок на ладони был. Это действительно такое усыновление было.
Конечно, кто видел такое, это человек никогда не забудет. Вообще большое счастье каждому увидеть такого человека. Можно описывать, но благодать, её невозможно описать. Как вот он с тобой молитвы читал, как говорил, это невозможно. Кто это видел, это на всю жизнь путь такой в жизни даёт, путь веры как бы. Вот, наверное, вера, она так и передаётся как бы из...
Диакон Игорь Цуканов:
— Из рук в руки, да. Вот, дорогие друзья, если кто-то сомневался, что, так сказать, задавался, может быть, вопросом, кто у нас сегодня в гостях, я думаю, даже потому, как Мария Олеговна рассказывает, мы можем понять, что это живописец, потому что ваша речь, она очень живописна, да. Себе просто представляешь очень живо вот всё то, о чём вы рассказываете. У нас в гостях сегодня доцент кафедры иконописи факультета церковных художеств Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета Мария Олеговна Глебова. Также Мария Олеговна преподает в Суриковском институте, она преподаватель копирования. У микрофона Кира Лаврентьева, я диакон Игорь Цуканов. Мы вернемся в студию буквально через несколько секунд. Пожалуйста, не переключайтесь.
Кира Лаврентьева:
— «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА. Дорогие друзья, у нас в гостях Мария Глебова, доцент кафедры иконописи факультета церковных художеств в Свято-Тихоновском гуманитарном университете, преподаватель копирования кафедры Суриковского института, мастерской реставрации, у микрофонов диакон Игорь Цуканов и Кира Лаврентьева.
Диакон Игорь Цуканов:
— Мария Олеговна, вот хотел задать вам вопрос о ваших еще наставниках, потому что я прочитал в одном из ваших интервью, что вашим преподавателем по иконописи была такая Екатерина Сергеевна Чуракова, одна из ближайших учениц как раз матушки Иулиании Соколовой, которую вы уже упоминали. А благодаря матушке Иулиании мы вообще, как я понимаю, ну, может, я ошибаюсь, вы меня тогда поправьте, но мы имеем ту иконописную школу, которая, ну, вот это преемство дореволюционной такой старой классической иконописи, оно произошло в нашу жизнь уже как раз через матушку Иулианию во многом. И вот Екатерина Сергеевна была таким вашим преподавателем. Вот что вам помнится о ней и как, может быть, какую тоже роль она сыграла в вашей жизни?
Мария Глебова:
— Ну, Екатерина Сергеевна, я вообще из семьи художников, конечно. Самую большую роль во мне сыграла моя мама. Как бы она меня и наставляла. Но вот в иконописи, конечно, открыла иконопись моя преподавательница Екатерина Сергеевна Чиракова, как бы основной был завет: учитесь у древних икон. Мы очень много копировали, сама она тоже очень много копировала, реставрировала. Она была очень интересный человек, такая личность.
Она была чадом отца Иоанна Маслова. Она строгой жизни была, у неё был распорядок, хотя она была уже очень пожилой человек, но и до самой смерти она очень рано вставала, вела дневник каждый день. Она меня научила работать, ну, даже учиться — это тоже работа. То есть она говорила, что на день себе надо задачу ставить, и обязательно её выполнять. То есть распределять время. Но сама она так и работала. Она очень много сделала. Почти весь ЦАК и многие храмы в Лавре отреставрированы именно ею. Но в ЦАКе просто почти каждая икона отреставрирована ею. Это большой труд, и реставрация такой...
Диакон Игорь Цуканов:
— ЦАК — это церковно-археологический кабинет в Лавре.
Мария Глебова:
— Да, церковно-археологический кабинет. Ну, также, когда мы только поступили, мне, конечно, она не очень понравилась. Какая-то бабушка, вот у других молодые учителя, а у нас какая-то бабушка, и она всё время ходила по классу и говорила, мол, «положи, Господи, хранение устом моим». Мы её что-то спрашиваем, и она не всегда рассказывала.
То есть мы хотели её расспросить про матушку Иулианию. Она говорит: «Это для меня очень дорого, и я это на ветер не бросаю». Она вот не любила как бы выносить что-то так. То есть она очень такой сокровенный была человек. Ну, стихи она знала, даже пела нам. Она очень богата культурно была человек. Мне вот это очень было близко, потому что учиться я у неё училась, она очень приветствовала все мои начинания, я очень много ездила, копировала, даже вот к овчиннику ездила, она всё это поддерживала, мне это очень нравилось, разрешала всё, разные работы делать. То есть я такой человек активный, она меня как бы поддерживала в этом.
Вот я копировала в Кремле, очень много общалась с реставраторами. И, конечно, там я узнала, что у нас очень великий педагог, потому что она известная очень реставратор. И вообще их род, ну, как бы отец её, братья, они все реставраторы очень известные. Благодаря имени Екатерины Сергеевны открывались многие возможности по копированию. Вот, например, в Кремле мне давали прямо в руки Рублёва, и я копировала. Вот.
Также вот больше всего меня поразило, что она очень точно видит цвет. Вот тоже мы делали выкраски в Благовещенском соборе Московского Кремля, были на балконе, до икон метров 20-30, и она сделала выкраску. Мне показалось, что она ярковатая. Ну, я не сказала, но она мне дала её, я думаю: ну ладно. А когда спустили эти иконы, я приложила, этот цвет был один в один. То есть это очень, у неё точные были знания, древние иконы. Потом она сама была очень хороший художник. Я потом уже, когда бывала у неё в гостях, видела её зарисовки, альбомы. Вообще их семья, у неё папа учился у Серова.
К ним, ну, как бы друг их семьи, был Корин, и к ним часто приходил Нестеров, вот, советовался с ними о своих картинах, в доме остались какие-то памятные вещи об этом. Вообще, сам дом, они все его построили, разукрасили всей семьёй, все художники. Там резные были колонны у этого дома, все стулья были сделаны из каких-то коряг, столы, ложечки, всё выточено, потому что братья скульпторы были. В общем, весь дом был живой, всё было расписано. Это было просто какое-то торжество искусства. И вообще всё, что у Екатерины Сергеевны было, всё было живое, красивое, интересное. Она такая была, очень самобытный человек. И очень любила икону древнюю. Она мне сказала, вот держись, древней иконы, и тогда всё будет хорошо. Вот такой завет. И я тоже стараюсь своим ученикам это передавать, не придумывать, а держаться за традиции. Потому что вот тоже недавно была беседа с Евгением Николаевичем Максимовым. Он сказал, что он как бы понял, что
вот почему нам нужна традиция? Это как благодать передаётся от отца к сыну. Вообще вот что в церкви как бы. От старшего к меньшему. Так и мы вот от древней иконы мы перенимаем. Мы не своё что-то создаём, а мы вот как бы это воспринимаем то, что уже есть, и дальше это храним. Как благодать она передаётся, ты не можешь её придумать, но её обязательно надо получить.
Диакон Игорь Цуканов:
— Ну еще на Стоглавом соборе же было заповедано, что писать, как писал Андрей Рублев.
Мария Глебова:
— Это да, но это как бы слова такие каноничные, а вот как понять это изнутри? Вот тоже интересное такое наблюдение академика. Вот он говорит, что я сам до этого додумался. Тоже интересно.
Кира Лаврентьева:
— Я вот как раз на эту тему хотела спросить, Мария. Радостно, конечно, видеть вас в нашей студии сегодня, помимо того, что вы очень интересный многогранный человек, вы ещё очень благоговейно говорите об иконописи. Это уже так, наверное, нечасто встретишь, хотя я не каждый день общаюсь с иконописцами, художниками, но всё же пересекаюсь и по роду профессии, и просто среди знакомых есть такие люди. Да, тоже прекрасные и замечательные, но что я хочу спросить. Ведь раньше, прежде чем художник брался за образ, он же постился, молился, не разговаривал. Если он какой-то помысел в себе там допустил, не дай Боже, он бежал к старцу, потому что у него, например, мог не прописываться образ. Вот он видит, что у него не пишется образ так, как нужно, он начинает вспоминать, может быть, он что-то не исповедовал. Я так много читала об этом, что, может быть, это, конечно, гипертрофированно, я понимаю.
Мария Глебова:
— Может быть, сейчас это существует, но, может быть, в другом виде?
Кира Лаврентьева:
— Почему я спрашиваю? Какое-то вот это благоговейное отношение. Я понимаю, что невозможно, когда у тебя там семьи, дети, и ты иконописец, поститься перед написанием каждого образа 40 дней. Я понимаю. Но какая-то форма все-таки аскезы, она хотя бы проговаривается на уровне обучения?
Мария Глебова:
— Ну мы читаем молитвы перед началом всякого доброго дела, потом читаем молитвы Алипию Иконописцу и преподобному Андрею Рублеву. Ну, понимаете, благоговейные ученики, они так это и несут. Другие, ты их не проверишь. Но я молюсь перед работой. Стараюсь, когда ответственное что-то пишу, причаститься и писать. Ты сам образ не напишешь. Особенно, когда срисовать некогда. Это только особая благодать просто.
Ну, все по-разному, но вот я просто, ну, акафист читаешь или там слушаешь, как бы, сейчас получается, что ты пишешь и слушаешь. У нас, конечно, очень заняты руки. Руки, но я часто слушаю службу просто, акафист, канон там, песнопения кто-то слушает. Ну, кто как может. Ну, стараюсь на литургию ходить, вот, когда пишу часто.
Ну, конечно же, исповедоваться. Мы все ведём такую церковную жизнь. Да, это не искусство. Это всё-таки такая... Ты создаёшь святыню, конечно, иконописец обязан быть чистым человеком. Вот даже если человек живёт уже, он как бы грешит, всё равно молитву Иисусу творить стараешься. Я не знаю, мне еще помогает очень природа, но я стараюсь, в Москве ты пишешь — как-то это не так, я вот стараюсь писать на природе, у себя на даче мне нравится сидеть, там слушать что-то, писать, чтобы было тихо, спокойно, мне это очень важно. Я даже мастерские не очень люблю совместные, люблю одна писать, мне легче сконцентрироваться. Ну, конечно, общество — это прекрасно. Может, потому что я преподаватель, но мне нравится уединение.
Диакон Игорь Цуканов:
— Дорогие друзья, сегодня в гостях у «Вечера в воскресенья» Мария Олеговна Глебова, доцент кафедры и иконописи факультета церковных художеств Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. У микрофона Кира Лаврентьева, я диакон Игорь Цуканов.
Кира Лаврентьева:
— Я просто почему спрашиваю? Ну, вопрос мой, наверное, наивен для вас, и вообще рассуждения такие детские, может быть, немножко, но всё же мне кажется, что благоговение нельзя терять. Всё-таки иконопись, да, это ведь не обычная живопись.
Мария Глебова:
— Да, это совсем разные вещи. Я не знаю, мне просто, я как бы не дорассказала, когда я крестилась, я сразу стала писать иконы, мне вот стало тягостно заниматься светским искусством. Да, я была очень счастлива, что я потом уже оставила всё светское. Хотя я часто пишу пейзажи, природа меня просто радует. И мне кажется, что в иконах очень много от природы красок. То есть вот так, сидя в серой Москве среди каких-то домов, ты не напишешь хорошо. Всё-таки природа — это такой, как бы, Дом Божий такой. И нам много можно, художникам, взять из этого творения Божьего, для своей работы. Конечно, мы не такие аскеты, как раньше, но мы как бы со смирением, с покаянием пишем иконы и как бы стараемся следовать поэтому святым этим образам, которые написали наши предшественники, которые были высокой духовной жизни, молиться. Вот я не знаю, для меня вот, ну и копирование, ты как бы постигаешь этот образ, это большое счастье, углубляешься в него. Я думаю, что такого нового что-то современный человек едва ли может прекрасного создать, хотя бы соприкасаться.
Диакон Игорь Цуканов:
— А вот как сегодня работает иконописец в том смысле, что очевидно, что он пишет иконы по заказу, я не знаю, храмов или каких-то благотворителей, но вот как это происходит? Вот приходит какой-то
проситель, то есть тот, кому нужна икона, говорит, что вот мне нужна икона, там, святителя Николая Чудотворца, например. Вот насколько иконописец, скажем, ну, свободен в том, чтобы, вот, существует же много, множество иконографических типов, допустим, иконы святителя Николая того же самого. Насколько иконописец свободен в том, чтобы написать конкретного святителя Николая, вот именно такого, а не какого-то другого? Или обычно вас ставят в какие-то жесткие рамки, что вот только так и никак иначе?
Мария Глебова:
— Да по-разному. Ну, я всегда беседую с заказчиками, и прислушиваются очень многие люди, объясняю, что там светленький лик такой живоподобный, что это, как бы, это времён упадка такое изображение. Как мы говорим о том, какой образ лучше. И вот часто заказчики прислушиваются, то, что они с уважением относятся, даёт то, что ты можешь как-то сделать достойный образ, выбрать образец хороший, доказать заказчику, что именно это хороший образец, и стоит его делать, что он и грамотный, и в традиции выполнен, что он духоносный этот образ, художественно прекрасен. Ну, объясняешь это, объясняешь почему. Некоторые прям не верят, но постепенно перестраиваются. Вот такой диалог, он сейчас почти повсеместный, потому что людям часто нравится, ну, как в музыке попса, так им нравятся такие какие-то слащавые образы, безвкусные из интернета, и вот получается, что заказчик, благодаря иконописцу, он образовывается тоже. Получается, что для иконописца сейчас необходимы знания, вот, в принципе, наш вот университет, он много знаний даёт, у нас немножко маловато практики, часов, но уж знаний у нас даётся более чем, то есть у нас очень грамотные выходят ребята. Некоторые даже искусствоведами начинают работать, кто не такой талантливый, потому что очень гуманитарное, достойное такое образование дается, и они вполне способны к диалогу.
Диакон Игорь Цуканов:
— А какое количество выпускников после того, как они уже заканчивают ПСТГУ, действительно остаются, иконописцами, становятся? Кто-то ведь уходит на какие-то другие стези, да?
Мария Глебова:
— Ну, понимаете, вот, например, я в своей мастерской. У меня, конечно, такое образование, такое, может быть, тяжёлое, я очень много заставляю заниматься, но вот мои почти все работают выпускники в профессии. Но тоже идут, например, в мастерскую ребята, которые действительно хотят учиться, работать, ну, как бы у нас очень жёсткий режим, я опаздывать не разрешаю, занятия начинаются, прогуливать не разрешаю. Как-то так.
Диакон Игорь Цуканов:
— А если прогуливают или опаздывают?
Мария Глебова:
— Ну, объяснительные пишут.
Диакон Игорь Цуканов:
— Но вы за это не отчисляете?
Мария Глебова:
— Нет, мы не отчисляем, но я просто стараюсь, чтобы была дисциплина. Вот, потому что...
Диакон Игорь Цуканов:
— Екатерина Сергеевна как раз, да?
Мария Глебова:
— Ну да, чтобы люди, чтобы мы успели пройти всё, потому что у нас очень много устных предметов, а если всё-таки быть иконописцем, надо очень много практически работать. И для этого надо много учиться, потому у нас ребята приходят часто вообще без художественного образования. И вот так, ну, как бы такая милость Божья, очень у нас хорошие есть преподаватели, окончившие Суриковский институт, они могут обучить рисунку, живописи, и вот получается, что многие ребята учатся и академическому, и иконописи, параллельно, но без этого нельзя. Вот, как отец Иоанн сказал, что надо научиться сначала рисунку, живописи, чтобы рука была верная и сердце верное, а потом уже начинать заниматься иконой. Вот отец Иоанн Крестьянкин, когда благословлял меня на учёбу по иконописи, он говорил, что обязательно надо, чтобы был хороший рисунок и живопись. То есть он меня благословлял учиться, чтобы я хорошо училась по этим предметам, потому что в иконописи это всё очень важно.
Диакон Игорь Цуканов:
— То есть можно ли сказать, что вся ваша деятельность, художественная жизнь, она проходит по благословению отца Иоанна? Так и получилось, да?
Мария Глебова:
— Ну, он очень помог, когда я поступала учиться, мы поступали с его благословения, учились, какие-то проблемы были. Потом уже батюшки не стало, у меня духовник, отец Владимир Воробьёв, какие-то я вещи спрашиваю. Человек должен трудиться, но Господь ведёт человека, у нас каждый день что-то происходит, какие-то задачи, какие-то события. Мы должны по-христиански проводить свою жизнь, освящаться молитвой, богослужением, таинствами. Вот такой труд благодатный, это, конечно, большое счастье. Трудиться и преподавать мне тоже нравится. Иногда, конечно, я устаю, потому что институт — это всё-таки некое заведение, там эти экзамены, просмотры всякие бывают сложные. Это не просто мастерская. График, какие-то сейчас всякие там требования такие бывают тяжёлые. Ну, всё равно очень приятно общаться с ребятами вот такими молодыми. Есть очень хорошие, искренние такие сердца, трепетные души. Очень приятно сталкиваться с такими вот ребятами.
Да все хорошие, и как бы радостно, когда как-то у них жизнь устраивается, работа. У нас не много уже выпускников, все, в принципе, даже кто многодетные мамы, но они даже всё равно ещё умудряются рисовать. Но это сформировало их как личности, вообще иконопись. Многие, прям, много детей, но у них очень творческие семьи, и дети все рисуют. Значит, даже если они сами мало рисуют, всё равно это то, как они освятились иконописанием, как дало благодать их семьям, их детям. Я тоже считаю, что это прекрасно.
Диакон Игорь Цуканов:
— Мария Олеговна, ну вот вы сказали, что вас благословил на занятие иконописью, на обучение в Лаврской иконописной школе отец Иоанн Крестьянкин, а вот дальше, после вашего первого знакомства в 1986 году, вы ведь продолжали с ним общаться, да?
Мария Глебова:
— Да, ну вот как раз батюшка очень следил, чтобы я хорошо училась в МСХШ, чтобы занималась рисунком, живописью хорошо, чтобы закончила хорошо. Он говорил, что всё это, за всё ты дашь ответ на Страшном суде, за каждое пропущенное занятие, за каждую несделанную работу, что очень важно, мастерство, чтобы было у художника, чтобы, если я собираюсь писать иконы, то моя рука должна быть крепкой, глаз верным, и сердце отдано Богу. Только тогда можно приступать к иконе. Говорил: неизвестно, вот как ты будешь учиться, выйдет из тебя иконописец, не выйдет. То есть иконопись — это уже какая-то награда такая художнику, вот, а не то, что это вот художник одолжение делает, что он занимается.
Диакон Игорь Цуканов:
— Не ремесло.
Мария Глебова:
— Не ремесло. Вот. Также всегда мы болели, когда там родственники у нас там... Я помню, что я ещё как бы батюшке написала помолиться, была какая-то опухоль у наших родных, вот. И мы просили его молитвы, и опухоль рассосалась. Вот такое чудо было у нас. Потом тоже вот часто, ну, как бы отец Иоанн участвует в жизни, мы чувствуем его молитвы, чувствуем какое-то особое присутствие его в своей жизни.
Диакон Игорь Цуканов:
— До сих пор?
Мария Глебова:
— До сих пор, да. Ну, советов очень много давал. Вот самое большое, что он для меня сделал, вот я, например, не очень слушалась свою маму, всё время куда-то уезжала, убегала, что-то искала где-то. А он очень следил, чтобы дети очень почитали своих родителей. Его была задача, чтобы в послушании рос человек. И он всегда спрашивал мнение, как вот мама думает. Вот как мама думает, так мы и поступим. И у всех моих друзей также отец Иоанн, он как бы вернул детей родителям. Это очень много, потому что действительно, что может быть без послушания, без почитания своих родителей. И вот он как бы всегда о своей маме рассказывал. Также я помню, что была тогда угроза в церкви. Пожилой митрополит Виталий, в Зарубежной церкви, он как-то не следил за действиями своей церкви. И началась такая, ну, как можно сказать, экспансия на нашу территорию. То есть начали организовываться приходы новые, каких-то священников сманивали в зарубежную юрисдикцию. Потому что он был старенький, и как бы, видимо, не мог за этим следить. И обычно не самые достойные священники шли, ну как бы предавали, ну как бы нарушали клятву, и образовывались новые приходы. И вот мы тоже ходили к такому священнику, который был чадом отца Иоанна, и постепенно он перешел в Зарубежную церковь. И вот отец Иоанн нас собрал тогда и стал с нами говорить. Им легко говорить зарубежом, что мы предали, что мы сотрудничали с властями, а сами бы они прожили? Говорит, меня Господь вёл через этапы. И Господь меня хранил. Он так трогал свои волосы, говорил, у меня даже волосы не тронули. Настолько Господь вот был со мной в тюрьме. Говорит, когда я шёл, в этапе было объявлено, в этапе священник — волосы не трогать. Говорит, и вот, разглаживал свои волосы, говорит, и вот я же назорей.
Диакон Игорь Цуканов:
— То есть его не остригли, как заключенных.
Мария Глебова:
— Не остригли, да. И он очень осердился на все эти события, что такое происходит в церкви, и поддерживал людей, чтобы они оставались в нашей церкви, не переходили в зарубежную юрисдикцию.
Но потом пришёл, сменил его митрополит Лавр, и как-то наши церкви воссоединились. Интересно, что я, как немножко пострадавшая от этого, от Зарубежной церкви, писала икону новомучеников на воссоединение церквей. Её дарил патриарх Алексей, тоже так интересно было. Ну вот новомученики, они очень близки, и вот отец Иоанн ушёл в День новомучеников, и писали мы на канонизацию эту икону. Как-то в моей жизни они особое участие обо мне принимают.
Кира Лаврентьева:
— Огромное спасибо за этот разговор. Мария, честно говоря, мы с отцом Игорем радостно удивлены. Спасибо вам большое, что вы пришли сегодня в нашу студию. Дорогие друзья, это был «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА, у нас в гостях была Мария Глебова, доцент кафедры иконописи факультета церковных художеств в Православном Свято-Тихоновском гуманитарном университете преподаватель копирования кафедры Суриковского института, мастерской реставрации, у микрофонов были диакон Игорь Цуканов и Кира Лаврентьева. Мы прощаемся с вами до следующего воскресенья, а вам, Мария, желаем помощи Божьей силы, радости.
Мария Глебова:
— Спасибо большое.
Диакон Игорь Цуканов:
—Спаси, Господи.
Кира Лаврентьева:
— Всего доброго. До свидания.
Все выпуски программы: Вечер Воскресенья
«Уверенность в себе». Протоиерей Алексей Батаногов, Елена Браун, Светлана Чехова
ПоделитьсяВ этом выпуске «Клуба частных мнений» протоиерей Алексей Батаногов, юрист, подполковник внутренней службы в отставке Елена Браун и предприниматель Светлана Чехова размышляли о том, что может давать христианину уверенность в себе, как отличить это от ложной самоуверенности и как доверие Богу помогает в жизни.
Ведущая: Наталия Лангаммер
Все выпуски программы Клуб частных мнений
