«Неделя 11-я по Пятидесятнице». Священник Стахий Колотвин - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

«Неделя 11-я по Пятидесятнице». Священник Стахий Колотвин

* Поделиться

У нас в студии был настоятель храма Воздвижения Креста Господня в Митино священник Стахий Колотвин.
Мы говорили об особенностях и смыслах богослужения в ближайшее воскресение, о праздновании Собора Московских святых и обретения мощей преподобного Иова Почаевского, о памяти святых Иринея Лионского, апостола Тита, епископа Критского и преподобного Пимена Великого, а также об Усекновении главы Иоанна Предтечи.

Ведущий: Алексей Пичугин

М. Борисова

— Добрый вечер, дорогие друзья. С вами Марина Борисова. В эфире программа «Седмица», в которой мы каждую субботу говорим о смысле и особенностях богослужения наступающего воскресенья и предстоящей недели. И у нас в гостях настоятель храма Воздвижения Креста Господня в Митине, священник Стахий Колотвин.

Иерей Стахий

— Добрый вечер.

М. Борисова

— С его помощью мы постараемся разобраться, что ждет нас в церкви завтра, в 11-е воскресенье после Пятидесятницы, и на предстоящей неделе. Ну и как всегда, по традиции, мы стараемся понять смысл грядущего воскресенья, исходя из евангельских и апостольских чтений, которые мы услышим завтра за Божественной литургией в храме. Мы услышим завтра отрывок из Первого Послания апостола Павла к Коринфянам, из 9-й главы, стихи со 2-го по 12-й. И начинаются они словами: «Если для других я не Апостол, то для вас Апостол; ибо печать моего апостольства — вы в Господе». И дальше апостол Павел говорит: «Какой воин служит когда-либо на своем содержании? Кто, насадив виноград, не ест плодов его? Кто, пася стадо, не ест молока от стада?» — то есть речь идет о священническом служении и о том, какими плодами может пользоваться священник?

Иерей Стахий

— Действительно, это очень важный практический отрывок, который, конечно, должен у себя на скрижалях сердца каждый священнослужитель записать. Ну и мирянам тоже полезно на него ориентироваться. Потому что как если мы дальше посмотрим, за рамками вот этого чтения апостол Павел как раз показывает: нет, я делаю палатки, я сам себя содержу, чтобы вас не обременять, но тем не менее, поскольку задача апостола Павла воздвигнуть Церковь, которая и после его смерти мученической, которую явно он все равно ожидает и готовится, она должна и дальше как-то существовать, то он тоже поясняет о том, что заботиться о своих священнослужителях, о своих проповедниках люди должны. Почему это требовалось дополнительное пояснение? Потому что, в принципе, вся проповедь апостола Павла, она строится на том, что Христос преодолел закон, что вот этот ветхозаветный закон — с нормативами, с десятиной, которая, как мы помним, в притче о мытаре и фарисее, фарисей хвастался, что он даже там с мяты — то есть и то травку какую-то в огороде сорвал и то с нее десятину он всего вот дает, что все это абсолютно неважно для спасения. Однако если представить вот этот узкий путь в Царствие Небесное, что он проходит по самой вершине такой, и неважно, в какую сторону ты падаешь в пропасть, что в правую, что в левую, то тоже как раз и есть некоторый риск забыть о том, что действительно те, кто благовествуют, они нуждаются в содержании. Причем, в принципе, у нас-то, в нашем русском народе, люди воспринимают, что священник, да, он делает какую-то работу, да, вот он там что-то не очень понятно прочитал на церковнославянском, вот что-то он там покропил святой водичкой, что-то он покадил — и вот за это, в принципе, и нужна какая-то оплата. И люди, они все-таки там не забывают, они жертвуют что-то. Однако все-таки апостол Павел здесь говорит о проповеди. То есть, по сути, со священником выстраиваются отношения неправильные, не те, к которым призывает апостол Павел. Потому что апостол Павел себя именно ставит как проповедника, как тот, кто благовествует, тот кто ведет к Царствию Небесному, а не тот, кто исполняет какие-то ритуальные функции. У нас же наоборот: не, батюшка вот проповедь хорошую сказал — все, все развернулись и ушли. А если батюшка как-то вот специально для нас какую-то особую молитву прочел — вот это специальная услуга, которую нужно оплатить. Нет, поэтому тоже вот, я думаю, вот слушают нас те люди, которые, безусловно, и когда они тогда и деток крестили, и когда они там на дом батюшку позвали квартиру освятить, что и, надеюсь, они не столкнулись с дурным священником, который с них потребовал какую-то фиксированную плату за то, что Господь сказал: даром приняли, даром подавайте, что они, конечно, о батюшке позаботились. Однако надо задать себе вопрос: а в принципе я когда последний раз помогал священнику, который просто проповедует? Не оплачиваю ли я именно просто некоторые акробатические номера с различными там литургическими предметами, которые, я думаю, как-то вот мне особенно в жизни пригодятся. А при этом, может быть, проповедь Христову я больше не поддерживаю. Более того, вот ну да, как и поддерживаются и православные каналы, и радио «Вера», что тоже вот какое-то люди берут и добровольное пожертвование направляют. Да, это же как раз даже некоторое более сознательное действие, потому что люди понимают: вот радио «Вера», оно несет проповедь — это как раз то, о чем говорит апостол Павел. Пусть и в технических условиях XXI века, когда никто не остановится на площади и не будет слушать, ни на центральной горе Коринфа, да, богатого портового города, ни где разгружаются корабли, идущие из других стран там, из Святой Земли, из Палестины приплывшие. Действительно, сейчас методы проповеди другие — через интернет, через радио, через телевидение. Поэтому тоже, конечно, на всякий случай, руководство радио «Вера» меня к этому не подзывало, не подталкивало, а как раз это из нашего сегодняшнего чтения вытекает, что тоже, дорогие друзья, каждый христианин, по мысли апостола Павла, должен финансово поддерживать не ритуальные действия, а именно проповедь Христа.

М. Борисова

— Но заканчивается этот отрывок совсем другой мыслью, апостол говорит: «кто пашет, должен пахать с надеждою, и кто молотит, должен молотить с надеждою получить ожидаемое. Если мы посеяли в вас духовное, велико ли то, если пожнем у вас телесное? Если другие имеют у вас власть, не паче ли мы? Однако мы не пользовались сею властью, но все переносим, дабы не поставить какой преграды благовествованию Христову».

Иерей Стахий

— Действительно, апостол Павел, как я уже упомянул, он в другом месте, развивая мысль, он говорит о том, что я сам тружусь, вот это палаточки делаю, чтобы не пользоваться. При этом оставлю другим, потому что апостол Павел ушел, а священник, которого он рукоположил, которого он поставил в общине, он с этой общиной остается в Коринфе, апостол Павел показывает, какой главный плод. Потому что еще есть один очень большой соблазн, причем чем человек более обеспеченный, тем ему, недаром Господь говорит, что трудно войти в Царствие Небесное, когда богатство тебе мешает, об этот соблазн вот как раз и спотыкается. Потому что думаешь: я приношу Церкви какую-то пользу, я на Церковь что-то жертвую, вот я пожертвовал там какие-то деньги — и в храме написали иконы, да, или я взял, пожертвовал деньги — и там аудиосистемы приходской батюшка на службу, там микрофон, облачения купили. Ну или что-то вот какие-то там, или на второй этаж воскресной школы, там штукатурим, и — раз, люди привезли действительно там отделочные материалы, там плиточки вот пожертвовали — замечательно. Но если ты не принесешь духовный плод, все это тщетно. То есть апостол Павел как раз беспокоится, что люди, они как раз и перепутают некоторую расстановку приоритетов. Ой, раз апостол нам об этом говорит, раз он напоминает нам — а в Коринфе, надо все-таки понимать, это такой вот, просто современным языком, хаб Римской империи — то есть это порт, ровно посередине Римской империи, посредине вот этого mare internum — внутреннее море, как называлось Средиземное море. Более того, были времена различные, когда римляне, ну это в основном было еще до апостола Павла, в дохристианскую эпоху, когда специально подавляли пошлинами Коринф, как такого конкурента римской торговли. Потом уже, когда империя объединилась в единое целое, и Коринф стал неотъемлемой частью империи, то уже вот эти искусственные заграждения снялись, то есть Коринф действительно, где люди расчетливые, где люди богатые, богаче, чем в среднем везде по Римской империи. И поэтому, конечно, что тут есть соблазн такой сбиться на то, что вот у нас будет как вот в храме сейчас все благолепно — золоченый иконостас, подсвечники, у батюшки самые красивые вышитые облачения, иконы лучшего, самого модного иконописца записаны — то есть вот все это, а духовного плода не будет. Да, про это Господь как раз в Евангелии говорит, что вот гробы повапленные, а внутри полные всякой нечистоты. Конечно, апостол Павел, поэтому сразу ему приходится делать некоторый для баланса противовес своим же собственным словам, говорит: самое главное, мы сеем в вас, конечно, духовное. Понятное дело, когда мы вспоминаем притчу о сеятеле, мы видим, что плод, он произрастает и в 30, и в 60, и в 100 крат и человек, который в нем духовное посеяно, он может и какой-то материальный плод принести, но все-таки самое главное духовное. Потому что как человек, причем ладно, тут можно сказать: ой, мы вместе на социальную тему поругали богатых, а мы вот такие бедные сидим, молодцы, вот прямо спаслись. Нет, человек тоже может подумать о материальном. Я взял и прочел такой-то объем текста молитвенного, перед причастием я взял, положил, столько поклонов, я столько-то времени, от звонка до звонка, пробыл в храме на службу, и это как-то меня к Богу приблизило. На самом деле надо понимать, что это тоже материальное, это наши материальные усилия. Да, очень хорошо, что мы тратим усилия и все-таки, хоть и шатаемся, хоть и присаживаемся на лавочку, но в храме стоим, молимся, выбрались, хотя, конечно, кроватка нас не выпускала с утра. Очень хорошо, что взяли мы и каким-то усилием себя сподвигли, телу приказали, бессмертная душа приказывает телу, тело встает на молитву и как-то вместе с душой к Богу какой-то призыв направляет. Но если за этим не будет настоящей духовной жизни, то и это будет тщетно. То есть мы видим такой более узкий уровень и как раз он более опасный, потому что человек думает: да нет, вот эта угроза не про меня, вот это там про богачей, что тоже мы все оказываемся в зоне риска. И из этой зоны риска надо приходить и приносить духовный плод. А в другом месте апостол Павел сказал, что это любовь, радость и мир.

М. Борисова

— А теперь обратимся к отрывку из Евангелия от Матфея, из 18-й главы, стихи с 23-го по 35-й. Это хорошо известная большинству православных верующих, в особенности церковных людей, притча, когда Господь сравнивает Царство Небесное с царем, который прощал своему должнику огромный долг в десять тысяч талантов, а тот, выйдя счастливый от царя, не смог простить своему должнику долга в сто динариев. И в результате все это закончилось плачевно и, разгневавшись, государь отдал этого своего должника истязателям, пока не отдаст ему всего долга. Казалось бы, все понятно. Но почему камнем преткновения так на протяжении всего существования человечества служит именно прощение долга твоему должнику?

Иерей Стахий

— Ну на самом деле вот пару слов я здесь тоже могу сказать. Конечно, безусловно, нам надо прощать долги наши, как мы свидетельствуем в молитве «Отче наш», что вот мы уже якобы оставляем то, что нам должны, и поэтому Ты, Господи, тоже нас прости, помилуй, пощади. Однако несмотря на этот такой самоотверженный призыв, лучше все-таки разобраться, как прощает нас Господь. Потому что все-таки, я думаю, завтра мы все придем в храм, и батюшка на проповеди всем скажет: друзья, не забываем. Здесь это чтение очень важно, потому что оно нам показывает, что, в принципе, происходит в таинстве исповеди. Иногда люди думают, вот как там взять, я покаялся, там снялся с меня грех, или я там покаялся, нужно еще что-то делать, чтобы там этот грех... Вот когда мы приходим на исповедь и свидетельствуем, приносим свидетельство перед лицом Церкви, которая, священник ее полномочный представитель, Духом Святым молится и просит: Господи, да, вот это свидетельство прими, что человек хочет от своего греха, от своего долга освободиться. Господь становится держателем, можно сказать, нашего вот этого долга. По окончании этой притчи мы видим, что Господь, как держатель этого долга, не то что он человека как-то наказал, а он, по сути, его имеющийся долг ему просто на него обратно повесил. То есть нельзя сказать, что Господь как-то отыгрался, Он говорит: ой, не хочешь жить в системе таких взаимоотношений, Я тебя ставлю в систему взаимоотношений других. Любой грех нас отделяет от Бога. Почему ветхозаветные люди не могли попасть в рай? Потому что грех совершил, освободиться от него не можешь и, естественно, идешь вот уже в геенну огненную, пусть там даже праведники больше там в приятном месте, в лоне Авраамовом пребывали, как вспоминаем притчу о богаче и Лазаре, но все равно как-то не очень это все радостно. А Господь, Который (как апостол Павел говорит: помните, какой дорогой ценой вы куплены), Он наш долг вот этот выкупает. И мы вот грех — грех даже, может быть, мы оскорбили ближнего, но все равно мы через это оскорбили Бога, — Господь его принимает на Себя, и Он, как только мы приходим на исповедь, Он сразу его прощает, авансом, мы еще ничего не сделали, а Он уже сразу простил. Однако Он смотрит дальше, как вот Господь, исцеляя кого-то, в Евангелии Он говорит: иди и больше не греши. И поэтому наша задача после того, как Врач душ и телес на исповеди наши души исцелил, задача наша идти и больше не грешить. Самая фатальная ошибка людей, которые даже регулярно ходят в храм, не только радио слушают, но и проходят исповедуется, причащаются — это желание снова прибежать на исповедь и формально повторить то же самое, что неделю назад или две недели назад, тот же самый перечень грехов. Иногда ради какой-то психологической разгрузки, иногда потому, что ой, надо к причастию подойти, перед этим что-то оттарабанив. По сути, ты не понимаешь, что ты все это время делаешь что? Вот этот долг, накопленный, ты говоришь: Господи, ну Ты же будешь терпеть бесконечно, вот я снова и снова говорю: прости. Господь говорит: меняйся. Наоборот, прежде чем идти в следующий раз на исповедь, каждый из нас должен задуматься: я сейчас подойду к Царю, и буду ли я достоин, что Он снова мне вот этот долг спишет? А возможно, перед кем-то я сейчас виноват, а может, опять же перед этим самым Царем, возможно, я что, повторяю тот же самый грех? Вместо того, чтобы его менять, осмыслять, что я сейчас приду на исповедь и вместо того, чтобы сказать: да, батюшка, я разобрался — вот в таких-то ситуациях грех у меня прямо бьет ключом, вот в таких-то ситуациях я его могу приглушить, а вот если я здесь усилия приложу, то я прямо целых три дня без этого греха обхожусь. А вместе этого если я пойду и опять просто одним словом или одним предложением повторю то, что говорил неделю назад, то, конечно, никакого прощения не будет. Даже если будет формально молитва прочитана. Потому что здесь Господь просто скажет: ну нет, не хочешь расставаться с грехом, пусть он тебя давит тяжестью, раз ты не хочешь выбираться.

М. Борисова

— Напоминаю нашим радиослушателям, сегодня, как всегда по субботам, в эфире радио «Вера» программа «Седмица». Со мной в студии настоятель храма Воздвижения Креста Господня в Митине, священник Стахий Колотвин. И мы, как всегда по субботам, говорим о особенностях и смысле богослужения наступающего воскресенья и предстоящей недели. Наступающее воскресенье у нас особенно насыщенно всевозможными памятными событиями. Ну, по традиции сложившееся уже, правда, в новое время, мы первое воскресенье сентября посвящаем памяти Собора Московских святых. А 6 сентября у нас память святителя Петра, митрополита Московского. Но мне хотелось бы сначала все-таки поговорить еще об одном святом, память которого приходится как раз на это воскресенье, 5 сентября — это святой Ириней Лионский. Святой первых веков христианства, о котором, к сожалению, не очень часто мы вспоминаем, хотя, на мой взгляд, он очень важен для понимания многих вещей, хотя бы потому, что он первым из святых отцов признал все четыре канонических Евангелия каноническими, то есть его вклад в наше восприятие веры православной огромный. А о нем самом мы знаем очень мало. Как, собственно, и о его гонителе, главном гонителе христиан при его жизни, императоре Марке Аврелии.

Иерей Стахий

— Безусловно, Ириней Лионский сейчас, слава Тебе, Господи, иногда хоть всплывает в информационном пространстве, когда какая-нибудь секта прогремит, и профессор нашего университета, да, что Александр Леонидович Дворкин возглавляет центр Иринея Лионского, и как раз что-нибудь комментирует. А центр Иринея Лионского — главный такой сектоведческий центр нашей богоспасаемой державы, он получил имя в честь Иринея Лионского неспроста. Потому что как раз Ириней Лионский первый, кто не просто заметил проблему, безусловно, проблему замечали и до него, и более того, и конечно, в Посланиях Апостольских уже есть предостережения, и Сам Господь наш Иисус Христос говорит да, придут лжехристы и лжепророки и многих уловят, что вот к благовестию Христову примешивается действительно что-то чуждое, что человека может привести совсем не ко спасению души, а наоборот, к куда более скорой погибели, к духовной смерти. Именно поэтому Ириней Лионский, хотя он вроде был наряду, таким же, как и множество его современников, грекоязычным уроженцем восточного Средиземноморья, нельзя сказать, конечно, что он был греком, это эллинизированные различные народы, но человеком именно греческой, даже не римской культуры, который, учитывая, что апостолы, просто по географическому принципу куда больше проповедовали, и апостолы от 12-ти, и апостолы от 70-ти ближе к Иерусалиму. То есть в Восточной части Римской империи уже следующее, второе поколение, это те, кто пошли дальше на запад. Да, государство единое, вот эта громадная Римская империя, и он проповедовал, был епископом на территории Франции, современный город Лион. И более того, и богослужебный язык чаще всего там был греческий, ну просто потому, что это был родной язык или по крайней мере второй родной язык для тех, кто шел благовестие Христа туда нести. Однако параллельно с проповедью приходилось обращать внимание на тех, кто проповедует что-то ложное. Даже сейчас есть некоторая такая логическая ловушка, такая пропагандистская, говорить: ой, там Православная Церковь обращает внимание на секты — надо, главное, там людям проповедовать Христа, а там на секты не отвлекаться, кто захочет, сам истину найдет. Увы, нет. Вот как мы ребенка своего ограждаем от какого-то негативного контента, от того, что ему навредит, его сердцу. Потому что маленький ребенок, совсем малыш, вообще ни в чем не разберется. Подросток, он разберется, но тоже в чем-то смутится, что-то у него действительно неверные представления будут. И то есть как-то стараемся просеивать, пока человек не окрепнет. Точно также и человек, который укрепленный в православной вере, он, конечно, ни в какую секту, ни в какую ересь не уклонится, потому что у него есть хорошие богословские знания, долгие годы церковной жизни, и он вроде как застрахован более-менее. Однако если мы видим, время проповеди Иринея Лионского в чем-то перекликается с нашими временами, по времени проповеди после советских лет. Вот мое поколение, как можно сказать, батюшки, которые проповедовали сразу после падения советской власти — вот первое поколение, вот мое там — второе поколение, что тоже можно сравнить с поколением Иринея Лионского. Уже у людей какие-то представления о христианстве есть, но они настолько туманны, что туда можно впихнуть все что угодно. Потому что, например, тоже были скандалы с определенными рекламными компаниями, с пропагандой одного из смертных грехов, которые апостол Павел показывает и подсказывает, что практикующие его люди Царствия Небесного не наследуют. И как раз многие люди, которые вроде христианской самоидентификации, они говорили: да нет, что это такое, это же как-то все, наоборот, по любви, по-христиански и так далее. То есть уже к христианству примешивается, к вот этой бочке меда, такие ложечки дегтя, которые все портят. И спасибо Иринею Лионскому, который, по сути, занялся, вот помимо того, что он проповедовал, помимо того, что он выживал в условиях гонений от язычников, когда вот вроде нет, вот мы сейчас все объединиться должны, и православные, и еретики, чтобы вот пережить вот эти гонения. Он говорит: нет, это, конечно, все хорошо, но тем не менее вот это внутренняя болезнь, то что Церковь разъедает и уводит из нее вот этих овец стада Божия на погибель, это как раз вот эти страшные внутренние враги, которых Господь в Евангелии называет волки в овечьих шкурах. И, конечно, в чем главный такой соблазн был именно римской эпохи. Сейчас секты, они в чем-то куда более примитивны, в чем-то они там восточной какой-то эзотерикой увлекаются, в чем-то они какие-то культы даже нерелигиозные, коммерческого успеха составляющей. Римская империя — это такой котел кипящий различных философских течений, которые тоже прежде всего греческого происхождения, но сталкивались и с какой-то рациональностью римской. Вот, собственно, Марк Аврелий, о котором вы упомянули, император, это как раз типичный пример развития стоической философии. Потому что стоическая философия уже несколько столетий как развивалась, но римская стоическая философия, она действительно получала свою четкость. Вот как римляне, например, они не очень котировали спорт. Вот грек, он мог пойти и для развития красоты тела заниматься спортом, римлянин считает: нет, надо пойти вскопать огород или пойти завоевывать варваров, кидать в них там копья и вот этим тренироваться. Точно также и вот стоическая философия Марка Аврелия, она тоже, можно сказать, переводилась на некоторый практический уровень: ты должен не просто там стойко переносить какие-то нечестья там, но ты должен брать и выстроить некоторую систему. Собственно, и вот эта система Марка Аврелия, она и стала, потому что очень часто некоторых гонителей до сих пор даже, бывает, кто-то из христиан, ну так богословски не очень образованных, оправдывает, говорят: нет, человек выстроил хорошую систему, вот она работает, он был аскетичный лично, там победоносные войны вел. Вот Марк Аврелий, он как раз был такой. Он вообще, в отличие там от многих полководцев более поздних времен, не отсиживался где-то в уютных столицах, а он действительно на границе сам вел в атаку, умер он на территории Вены. А Вена, это надо понимать, тогда не то что имперская столица, это наоборот, был лагерь, где Марк Аврелий на границе сдерживал наступающие германские племена, бесконечные вот эти волны. И несмотря на это, вот он именно ради того, жизнеспособности нашего римского языческого государства нужно христиан преследовать, вот они разъедают языческое сообщество. На самом деле мне кажется, что даже это некоторое гонение и логика этих гонений и подтолкнула посмотреть Иринея Лионского под тем же взглядом и на то, что происходит с ересью внутри Церкви. Что точно также вот это как раз еретическое течение, что люди берут и отделяют частички тела Христова от Христа, каждого из нас. Вот вы тоже упомянули, что Ириней Лионский, он зафиксировал, нельзя сказать, наверное, что он первый сказал, ну вот почему он именно это четко прописал, что четыре канонических Евангелия. Потому что ну сейчас нам, в принципе, кажется: ну нет, это само собой разумеющееся. И даже различные сектанты, они все равно ну как-то с этим худо-бедно соглашаются. Однако на тот момент самые разные такие смешения той или иной философской школы с христианским учением, они предлагали различные подложные памятники, которые тоже именовались Евангелиями. Причем почему это легко воспринималось, потому что Евангелии зафиксированные это было как раз для второго поколения уже некоторая норма. Для первого поколения христианского, когда воспитывался и впитывал христианскую веру сам Ириней Лионский, он прежде всего слышал Евангелие из уст вот апостолов от 12-ти, апостолов от 70-ти, которые ничего не записывали, а которые шли и проповедуют. Апостол Павел пишет послания, еще ни одно Евангелие не написано, когда он свои первые послания направлял. Поэтому тоже то, что появляется какое-то очередное записанное Евангелие, это не вызывало подозрений. Как ну просто кто-то из апостолов, он, пока бы помоложе, больше сил, ходил, проповедовал, сейчас он на старости лет сел и начал записывать, Дух Святой ему помогает. То, что Ириней Лионский дал нам вот такую помощь, подсказал, что это, кстати, очень важная подсказка. Потому что сейчас, когда находят там какое-то Евангелие от Иуды, Евангелие от Фомы — различные такие литературные памятники с таким наименованиями, и кажется, что вот в древности о них все знали, а потом средние века темные, там церковники все попрятал. Нет, мы оглядываемся на II век и видим, что святитель, священномученик Ириней Лионский уже говорит: нет, не было, Древняя Церковь не знает других Евангелий. И поэтому его древнее свидетельство служит и сохранению какой-то цельности христианской общины в наши дни.

М. Борисова

— В эфире радио «Вера» программа «Седмица». С вами Марина Борисова и настоятель храма Воздвижения Креста Господня в Митине, священник Стахий Колотвин. Мы ненадолго прервемся и вернемся к вам буквально через минуту. Не переключайтесь.

М. Борисова

— Еще раз здравствуйте, дорогие друзья. В эфире наша еженедельная субботняя программа «Седмица». С вами Марина Борисова и настоятель храма Воздвижения Креста Господня в Митине, священник Стахий Колотвин. И, как всегда по субботам, мы говорим о смысле и особенностях богослужения наступающего воскресенья и предстоящей седмицы. Следующая неделя у нас изобилует поводами поразмышлять. Ну церковный календарь, он вообще насыщен этими поводами, но вот как-то некоторые недели складываются так, что эти поводы можно сгруппировать, если постараться. Так вот на следующей неделе у нас есть повод поразмышлять о том, как святость отражается в конкретных исторических условиях. Мы будем вспоминать апостола Тита, епископа Критского — 7 сентября, преподобного Пимена Великого — 9 сентября и обретение мощей преподобного Иова Почаевского — 10 сентября. То есть мы будем вспоминать святого апостольских времен, святого времен зарождения монашества и святого, прославившегося, когда нужно было свидетельствовать о вере православной в условиях гонений со стороны хотя и христиан, но западных католиков, на той территории, которая сейчас относится к Украине. Ну начнем мы с апостола Тита, апостола от 70-ти, он замечателен, вообще мы очень мало знаем об апостолах от 70-ти, но благодаря посланиям апостола Павла именно апостола Тита мы знаем, потому что именно ему адресовано послание, касающееся пресвитерского служения.

Иерей Стахий

— Действительно с апостолом Титом нам очень-очень повезло, потому что ну вообще про древний мир, в том числе и Церковь древнюю, которая как часть древнего мира, вот та соль, которая весь мир начинала осаливать, мы можем опираться на какие-то источники письменные. И здесь нам не просто письменные источники, которые как-то переписывались и, как мы верим, что Дух Святой хранит слово Священного Писания, что несмотря на то, что каждый автор Священного Писания, человек, вкладывает что-то личное, Дух Святой не дает что-то вредное туда примешать никаким силам злобы поднебесной. Вот точно также и у нас об апостоле Тите есть упоминания, есть свидетельства даже двух различных книг Нового Завета. Прежде всего, ну в хронологическом даже каком-то вот порядке это Деяния Святых Апостолов, где уже мы видим некоторое повествование со стороны об апостоле Тите, как спутнике апостола Павла, что действительно это его ученик, и действительно это человек, который с ним встретился, действительно это там уроженец Крита — то есть у нас есть некоторые стартовые позиции, мы видим некоторую биографическую справку. А потом, с другой стороны, мы видим личное обращение. Потому что апостол Павел, хотя каждое из его посланий, оно не было какой-то тайной за семью печатями, недаром что его послания к горожанам, к городским общинам различных городов древних Римской империи они пополнили Новый Завет и стали универсальным некоторым средством опоры духовной жизни для любой христианской общины на протяжении всех тех столетий, тысячелетий, миллионолетий и так далее, сколько Господь нам еще позволит до Страшного суда просуществовать, несмотря на множество содеянных нами лютых. Так вот, апостол Тит — мы видим к нему личное послание. И как мы видим, это даже не послание, которое наставление к самому Титу, а по сути, некоторая такая инструкция, как апостол Тит должен наставлять других. Очень важен нам апостол Тит в принципе для понимания иерархии, иерархии церковной. Ну потому, что мы знаем, что, особенно это было с древних времен, вот мы говорили про Иринея Лионского, то есть уже впервые века христианства были такие сектанты, то есть ничего нового, и от восточного православия откалывались различные секты такого старообрядческого толка, которые отрицали тоже иерархию — и беспоповцы, и какие-то экзотичные там хлысты, молокане. А уж самые знаменитые это, конечно, различные направления протестантизма, которые тоже в той или иной степени тоже отрицали, ну и, по сути, само епископство, и священство в Церкви в разной степени. Но то же, что сейчас даже современный человек, кто-то это просто озвучивает этот вопрос, кто-то его не озвучивает, но: ой, лучше не задумываться, а то мало ли. Ну вот зачем, зачем вообще священник в Церкви? Ну вот как раз мы здесь и вспоминаем про пастыреначальника Христа, Который Христос не просто пастырь, который мог жить вечно и, обладая Божественной силой, на земле и Сам всех вести, но действительно призывает немощных людей, вот этих 12 апостолов — сначала 12, потом еще более немощных 70 апостолов. И которые все Его оставляют, бегут, Его предают, по сути, и Христос в одиночестве (ну благо, Иоанн Богослов вернулся, благо, жены-мироносицы рядышком были) страдает за грехи всего мира. И все равно к этим же людям Он после Воскресения является и тоже их направляет на дальнейшую проповедь, прежде чем вознестись на небеса, и дает им власть и над духами нечистыми. Мы смотрим на это и понимаем, что, конечно, вот священники — люди немощные. И понимал это, конечно, и апостол Павел. И, наоборот, он Тита наставляет не как немощного человека, а наставляет как своего действительно такого преемника, соратника, который должен найти среди этих немощных вот самых лучших, да. Вот как тоже вспоминаем, в одном мультике, еще советских времен, который я там в детстве смотрел, что там: «Пошлите за ними лучшие из лучших. — Лучшие из лучших зализывают раны, да там, господин. — Ну посылайте за ними лучших из худших». И вот точно такие на самом деле, вот это священство, как лучшие из худших. Все вокруг люди грешные, и как Господь доверяет, доверяет человеку вот именно отобрать из этих самых немощных христиан, тех, кто хоть как-то соответствует этому служению Христову. Даже до сих пор в жизни Церкви, несмотря на некоторую ее бюрократизацию, да, мы знаем, что есть вот ответственные должности — благочинный священник, есть секретарь епархии. Однако вот духовником епархии — то есть тот священник, который исповедует и батюшек, и тот священник, который исповедует кандидатов в священники, —обычно назначают не какого-то важного начальника, а наоборот, просто пожилого уважаемого священника, который должен, как апостол Павел, как апостол Тит, почувствовать, почувствовать просто, кто из вот этих немощных юношей сможет хоть как-то послужить Богу и людям. Поэтому тоже в завершение наших слов об апостоле Тите я бы попросил наших всех радиослушателей сугубо ему помолиться, чтобы никакие недостатки батюшек, священников, нам вот не помешали, дорогие миряне, нашему общему спасению души.

М. Борисова

— Смотрите, вот апостолы были посланы к людям на проповедь Евангелия. Прошло всего четыре века, и пятнадцатилетний будущий преподобный Пимен Великий вместе с братьями уходит в пустыню, чтобы приблизиться к Богу, то есть уходит от людей. Причем уходит так, чтобы этими людьми там даже не пахло вокруг. Что изменилось в подвиге и что изменилось в сути святости, ведь если она святость, она должна быть универсальна?

Иерей Стахий

— На самом деле еще апостол Павел говорит о вертепех, горах и пропастех земных — то чтение, которое читается на память всех святых, показывает, что отшельники были, да, и даже вот в ветхозаветные времена, что это некоторый путь — путь бегства от мира, чтобы миру послужить. Если путь бегства от мира ветхозаветный, это путь временный — то есть бежит пророк Моисей, чтобы потом вернуться и вывести народ Израильский, бежит пророк Илия, чтобы вернуться, не пострадать, а вернуться и, наоборот, посрамить жрецов Валааловых, и утвердить веру в истинного Бога, в Единого, среди богоизбранного народа, то конечно, для монашества такого древнего этот путь тоже был бегства от мира, но для того, чтобы вернуться и послужить уже Христу в Царствии Небесном. Тем не менее уже со времен Пимена Великого сохраняются различные поучения. Все-таки Пимен Великий — это не первая волна монашества, да, это уже тоже вот, как мы говорили про Иринея Лионского, у нас удивительно это, и вот я даже не задумывался об этом, а сейчас вот говорю и сам понимаю: Ириней Лионский — вот это вторая волна поколения христианства. Апостол Тит, да, он апостол от 70-ти, но все равно некоторое преемство, такая вот полуторная волна, то есть первое поколение старших апостолов — апостол Павел, вот уже апостол Тит вроде современник апостола Павла, уже сам вынужден кого-то наставлять. И так и Пимен Великий, недаром что вот если мы посмотрим, среди других чинов святых великими называют очень мало кого-то, там среди святителей вот Василий Великий, да, а там среди преподобных достаточно много. Потому что каждое вот это некоторое направление пустынничества, оно давало что-то свое. И вот эти там сохранившиеся и передававшиеся в патериках афоризмы Пимена Великого, они тоже уже показывают, что некоторая монашеская мудрость, уже мудрость не только для того, чтобы убежать от мира, но и мудрость, которая этот мир может поддерживать.

М. Борисова

— Ну да, от Антония Великого остались только жития, а от Пимена Великого двести афоризмов.

Иерей Стахий

— Да, уже, действительно, Пимен Великий, можно сказать, такой учитель. Конечно, прежде всего учитель для монашествующих. Не все там советы Пимена Великого мы сможем применить в нашей какой-то мирянской жизни. Но уже как некоторый такой противовес, как вот мы вспоминаем, что Царствие Небесное внутри нас есть, мы вспоминаем совет Господа, как нужно молиться, да: ты бери, зайди в свой дом, там затвори двери и там помолись. И Отец твой, Который видит на небесах, тайно что ты делаешь, воздаст тебе явно. То есть, по сути, все равно к каждому христианину, даже не монашествующему, вот этот призыв о уединении с Богом, он обращен. Поэтому тоже если как-то вот за суетой таких городских будней, насыщенных вот какой-то жизнью, и когда ты даже убегаешь от мира и пытаешься затвориться в своей келье, уже там домашней, тот кусочек там кухни, который тебе выпадает, где ты можешь действительно разместиться среди детей, то тоже все равно у тебя сейчас, в XXI веке, воронка интернета, который тебя из всякого уединения на самом деле вытягивает и не дает тебе с Богом спокойно пообщаться. Мне кажется, можно Пимену Великому помолиться и как раз говорить: преподобный отче Пимене, вот, может, как раз такого твоего радикального желания удалиться в пустыню, в еще более дальнюю пустыню, потому что уже ближняя пустыня освоена, то есть уже к моменту выхода Пимена Великого на монашеское делание все, что можно было рядом, поближе вот как-то там и в Святой Земле, в Египте уже успевает монахами заселяться. А если Пимен идет дальше, в Нитрийскую пустыню, еще в какие-то более далекие места, точно также и нам порой для того, чтобы уединиться, дорогие друзья, недостаточно одним в комнате остаться. Еще иногда нужно для этого и отложить смартфон, выключить ноутбук, и хотя бы уже если не с молитвословом, то просто с хорошей книгой чуть-чуть вот почитать, подумать, осмыслить там прошедший день — тогда это будет настоящее уединение. Поэтому если в начале IV века ближняя пустыня это было уединение, а в конце IV века уже дальняя пустыня, так и у нас, уже мы берем и помним: если у человека смартфон включен — значит, ты пока в уединении не находишься.

М. Борисова

— Напомню нашим радиослушателям, сегодня, как всегда по субботам, в эфире радио «Вера» программа «Седмица». Со мной в студии настоятель храма Воздвижения Креста Господня в Митине, священник Стахий Колотвин. И мы говорим о смысле и особенностях богослужения наступающего воскресенья и предстоящей «Седмицы». Предстоящая неделя заканчивается очень странным праздником — праздник Усекновения главы Иоанна Предтечи, 11 сентября. День строгого поста. Вот очень много памятных дат в церковном календаре, и среди них очень много трагических, но этот праздник, он вызывает некоторое недоумение, если ты вдумаешься хотя бы в ситуацию, когда произошло вот это самое усекновение. То есть ведь главный пророк, человек, возвестивший пришествие Христа Спасителя, погиб вовсе не за веру, а ну если переводить это на современный язык, его убили в пьяном кураже. Поскольку требование какой-то танцовщицы подать ей на блюде его голову — это ну пьяный бред, такой вот концентрированный. А мы, а у нас в церковном календаре это праздник. И внутри возникает некоторое недоумение: мы что празднуем?

Иерей Стахий

— Ну на самом деле, видите, quod licet Iovi, non licet bovi — тут не просто она была пьяная танцовщица, но она действительно была дочь наследницей, ну в некоторой степени пересекаясь, и наследницей единого иудейского престола и более того наследницей и набатейского престола. И более того, что ей потом довелось побывать замужем за еще различными мелкими царями Ближнего Востока, то есть, в принципе, такая богатая была биография у этой дамы, просто началась она особенно ярко и особенно вот ну на самом деле печально. Мы видим про то, что Иоанн Предтеча — это слуга Царя Небесного, это тот, вот кто идет как глашатай. Глашатай — тот, кто возвещает волю. Почему слушают глашатая царского? Не потому, что он важная фигура, а потому что то, что он озвучивает, это речи царя. В принципе, это нам сейчас, конечно, мы давно не слушаем царских глашатаев, но тем не менее вот, например, и у нас, в нашей богоспасаемой державе, когда просто вот вроде представитель журналистики, пресс-секретарь, но при этом, будучи пресс-секретарем президента, человек уже становится не просто журналистом, а к его словам прислушиваются куда больше, чем к словам там премьер-министра, министров, потому что он вроде озвучивает то, что говорит уже председатель Российской Федерации. Точно также и здесь мы видим, что Иоанн Предтеча, он показывает, кто истинный Царь. Он пострадал не за пьяный угар, а он пострадал за служение истинному Царю — Христу. Да, что не служение кесарю Августу, не служение Ироду Антипе, не служение Понтийскому Пилату, там римским каким-то местным войскам, не служение великому царю Артете (вот кто бывал в Петре, в Иордании — удивительные, конечно, места, что тоже понимаешь, какая красота, какое действительно могущество вот этого маленького, контролирующего торговые пути царства было), что это все сводится к тому, что это максимально ответственная и должность вроде как была, вот как по земным меркам, если бы мы представили Иоанну Предтечу, и максимально торжественная смерть. При этом, конечно, эта торжественная смерть, она стала куда более торжественной благодаря тому, что это глава была усечена и принесена вроде для поругания на пир. Потому что как обычно казнили, вот когда было не распятие на кресте для устрашения окружающим, казнь усечения главы — ну тоже это как раз, взяли, в темницу палач зашел, отсек — и место в темнице освободилось, можно других там заселять. Какой-то тюремный фонд не очень богатый был, тем более учитывая, что вот важных преступников, их прямо где-то рядом с дворцом, в какой-то яме там или под самим дворцом держали. Мне довелось побывать в 17-м году на месте усекновения Иоанн Предтечи — это палестинская территория А. Палестина разделена на различные территории, вот зона А — это максимально палестинское самоуправление, это обычно самые неспокойные места. И когда я ездил, например, в подростковые годы, вместе с хором пели мы у Гроба Господня, ездил пять раз, пел, и ни разу мы туда попасть не могли. В двухтысячных, в середине двухтысячных годов там было еще небезопасно. А уже вот лет пять назад, шесть начали туда пускать, и сейчас каждый паломник может побывать. По сути, это развалины дворца, который Ирод Антипа построил в римском стиле, в подражание, показывая свою как бы инкультурацию в римское сообщество. И что тоже в итоге мы получаем? Что тоже в месте торжественном, месте максимально красивом, в месте, которое и сейчас является символическим местом, потому что вот эта зона А, где палестинцы сами управляют, их очень мало, поэтому они очень гордятся, вот такие что такие места есть, где они живут почти как свободные люди, а не просто как заключенные в Бантустане где-то. Так что вот все вот это торжественное, что вроде человек старается это сделать максимальным постыдным — ой, пьянка, гулянка там, и по пьяни кого-то зарезали. А получается, на выходе. Наоборот, максимальное такое торжество. Максимальное торжество, которое тем не менее на самом деле Иоанн Предтеча, он — я хотел сказать, становится в ряду, а на самом деле открывает ряд всех тех святых, которых именно мы память празднуем в день их смерти — и мучеников, и преподобных. Горестно мучение любого другого мученика? Горестно, но это рождение его в жизнь вечную. Горестно, что да, преподобный, может, он до ста лет дожил, но все, ученики остались без такого наставника. Но тем не менее это для него рождение в жизнь вечную. Иоанн Предтеча, недаром что Господь говорит, что он величайший из рожденных женами — то есть, не считая Христа, рожденного от Девы, действительно величайший святой, тут и спорить не о чем, именно почему у него столько дней памяти в году, и каждый из них имеет первостепенное значение. Так вот день Усекновения главы Иоанна Предтечи — это самый главный праздник Иоанна Предтечи среди всех остальных. Потому что это день, когда он тоже пошел и стал глашатаем уже не только в этом материальном мире, а стал, как вот поется в его песнопениях, благовествуя «сущим во аде Бога явльшегося плотию» — что продолжил свое благовестие, ну понятное дело, кому он во аде мог благовествовать — не тем грешникам, кто от Бога отделился, а как раз тем праведникам, которые Господа ждали и просто в силу того, что Царствие Небесное закрыто, не могли попасть в Царствие Небесное, благовествовал им скорое освобождение. То есть он оказался среди самых благодарных слушателей, которых у него при жизни не было.

М. Борисова

— Но трагедия же не только в том, какова была его физическая смерть. Ведь перед этим же еще были мучительные сомнения. Казалось бы, великий пророк, крестивший Самого Христа, до конца сомневался. Он же посылал Своих учеников спросить Христа: Тот ли Ты, кого мы ждали или ожидать там другого? То есть вот это ощущение неуверенности в правильности того, что он понял из Божией воли, она как бы усугубляет трагедию того, что с ним произошло в результате в этой пустыне.

Иерей Стахий

— Ну здесь бы я с вами не согласился. Потому что, действительно, когда Иоанн Предтеча, как мы знаем, что в Символе вере поем: «Духа Святого, глаголавшего пророки». Почему пророки, когда их спрашивали ветхозаветные цари, как там битва закончится, они как раз сомневались? Потому что Дух Святой не ставил задачи там победы в битвах. А когда о Христе благовествовать, Который, например, через сотню лет придет, они говорили, там Исаия говорит, сплошь вот это точно — про там пронзенные руки, про там ребро, которое копием и так далее, что мы видим, как это вот можно прозреть? Ну только Духом Святым. И, конечно, Духом Святым Иоанн Предтеча, как любой из пророков, а он действительно величайший из пророков, увенчавший все пророческое служение, он уже к моменту, когда Господь приходит креститься, он уже понимает, что пред ним действительно Христос. То что Иоанн Предтеча посылал учеников своих, которые продолжали ходить именно с ним, а не со Христом, а как мы знаем, тоже вот по преданию Церкви, что как раз апостолы, апостолы от 12-ти, они почти все перед этим были учениками Иоанна Предтечи. То есть они сразу поняли, что вот, больше, чем Иоанн Предтеча, раз сам Иоанн Предтеча сказал, то надо идти за Ним. То есть, по сути, это послание было не для Иоанна Предтечи, а для Его учеников, чтобы они это услышали. Чтобы услышали опять это и люди, израильтяне. Потому что помните, как Господь говорил: вот ну вы, фарисеи, Меня обвиняете, что Я там ем, пью, веселюсь вместе с грешниками, с мытарями, да, что вот он такой любитель просто пирушек, что он пророк. А что же вы Иоанна Предтечу осуждаете, да, что он вот не ест, не пьет, аскет такой, пустынник, а ну в нем там бес, говорит, а вам не угодить. Но тем не менее для тех людей, которые все равно, всегда есть некоторое такое меньшинство, которое ориентируется именно на то, что там, например, у батюшки очень длинная борода, что батюшка ходит особенно нечесаный, немытый, в грязном подряснике — значит, это особая духовность. И таким людям очень важны некоторые такие внешние свидетельства. Поэтому, я думаю, что недаром, что даже вот светские исследователи относили, что Иоанн Предтеча, возможно, относился к течению, воспитывался в духе течения зилотов, вот приверженцев то есть третьего течения, наряду с фарисеями и саддукеями, самое малочисленное, потому что оно было самое радикальное и полностью было истреблено во время Иудейской войны, потому что тоже занимали самую радикальную и непримиримую позицию — и не отступить, и не сдаваться, лучше там руки на себя наложить. И как раз тоже вокруг Иоанна Предтечи собирались, может, такие радикальные варианты. И посылает ко Господу, и Господь отвечает: посмотрите, вот что происходит, древо по плодам. Тоже мне вот даже, ко мне регулярно кто-то обращается через социальные сети, пишет, задают вопросы. И тоже достаточно много потратил время на человека, у него такой некоторый радикальный настрой, то есть он все время вот с такой претензией. Ты ему пытаешься ответить, а он еще больше как-то заводится. И в итоге я ему просто записал аудиосообщение, где как раз постарался сказать: ну посмотрите, да, вот вы в чем-то вот так правы, но разве есть вот это какое-то там счастье у вас, есть эти плоды любви? Где вот эта там радость христианская, почувствуйте ее. И как раз то, что Господь и говорит: посмотрите, что происходит вокруг, да, Меня, пойдите и скажите Иоанну Предтече. И точно также вот и человеку, который, всегда есть эта угроза, собственно, и многие, как мы вот говорили про Иринея Лионского, потому что кто-то от большого ума, кто-то от интереса к философии, а кто-то банальной гордости, что кажется, я лучше, я не такой, как все. И человек уходит в секту не потому, что его кто-то туда увлек, а сам ее начинает образовывать, потому что ему кажется: вот, я лучше, вот я особенный. Иоанн Предтеча, хотя он максимальный аскет и, конечно, никакой из его учеников с ним в аскетизме сравниться не мог, тем не менее он даже своим авторитетом им не говорит: вот, перед вами Христос. Те, кто к его авторитету прислушались, они еще три года назад сразу оставили Иоанна Предтечу и пошли за Христом. А говорит: посмотрите, что происходит. И поэтому очень часто люди, которые занимают какую-то вот такую радикальную позицию и готовы считать, что все вокруг в ад попадут, только мы там спасемся, и очень этим фактом доволен, как только если человека вот вырывать из какого-то привычного круга людей таких озлобленных, и если его поместить в любящее христианское сообщество, как его душа оттаивает и он, наоборот, свою энергию, свою любовь ко Христу, которая все равно есть, направляет в мирное, созидательное русло.

М. Борисова

— И все-таки этот праздник, как поется в известной песне, со слезами на глазах. Недаром и Церковь предписывает в этот праздник строгий пост.

Иерей Стахий

— Но при этом все круглые фрукты — арбузы, дыни — есть можно, они постные.

М. Борисова

— Спасибо огромное за эту беседу. С вами были Марина Борисова и настоятель храма Воздвижения Креста Господня в Митине, священник Стахий Колотвин. Слушайте нас каждую субботу. До свидания.

Иерей Стахий

— Божией помощи.

Мы в соцсетях
****

Также рекомендуем