Сейчас в эфире

Ваш браузер не поддерживает HTML5 audio

«Можно ли христианину обижаться?» Священник Роман Федотов

У нас в гостях был клирик храма иконы Божией Матери «Живоносный источник» в Царицыно священник Роман Федотов.

Разговор шел о том, почему мы обижаемся на других, как бороться с этим грехом и что делать, если кто-либо обижается на нас. Наш гость размышлял, был ли чужд чувства обиды Иисус Христос, а также почему и каким образом обида вредит тем, кто её в себе держит.

Ведущий: Александр Ананьев

Александр Ананьев:

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА продолжается, и пришла пора задавать вопросы неофита. Меня зовут Александр Ананьев. Традиционно в понедельник в одно и то же время я задаю свои, не всегда умные и не всегда глубокие, но всегда искренние, надеюсь, вопросы своим дорогим собеседникам. И сегодня приветствую в студии человека, не знающего горечи обид, я сейчас поясню, что я имею в виду, клирика храма иконы Божией Матери Живоносный источник в Царицыно города Москвы священника Романа Федотова. Отец Роман, здравствуйте.

Священник Роман Федотов:

— Добрый вечер, дорогой Александр. Добрый вечер, дорогие радиослушатели.

Александр Ананьев:

— Сначала, конечно, стоило бы озвучить тему, но я хочу копнуть сразу глубже. Скажите, вы же никогда не обижаетесь на людей?

Священник Роман Федотов:

— С самого своего детства, дорогой Александр, я обижаюсь на людей. Помнится мне, сижу я в песочнице, подошли ко мне, отняли у меня совочек, отняли у меня формочку, бегу я к маме, плачу горькими слезами, обнимаю ее. Она меня жалеет, и мне становится как-то спокойнее и хорошо. Потом вспомню и школу свою. Я немножечко плохо видел, у меня была близорукость, носил очки, как всегда повод для, как сейчас называется, боулинга. Тебя толкают, ты вот такой-сякой или какую-нибудь кличку тебе дадут, у меня была такая погоняла, как говорят, отец Федор. Не знаю, почему, может быть, кто-то во мне будущего священника прозревал за мои такие миролюбивые беседы.

Александр Ананьев:

— Может быть, дядя Федор.

Священник Роман Федотов:

— Может быть, да. Скорей всего, они это имели в виду. Ну, а до какого цинизма доходят обиды у взрослых, это даже и страшно представить. Вообще обидеть человека очень легко, как очень сильно может ранить душу одно слово, например, очень больно.

Александр Ананьев:

— Я ведь, в чем дело-то, принес вам в клюве утверждение, которое хочу, чтобы вы либо подтвердили, либо опровергли. Сегодня утром буквально, мне пришло в голову, что христианина невозможно обидеть. Если человек обижается, значит, либо он в этот момент отключил в себе функцию христианин-он, либо вообще не является христианином. Потому что, что такое обида? Логика моих рассуждений: обида — это уязвленное самолюбие, это я в центре мира, которое пошатнулось из-за действий другого человека. Человека, которого ты должен на самом деле любить. Человека, которого ты должен на самом деле принимать. Человека, которого ты должен на самом деле прощать с заглавной буквы. Трехлетний малыш не может обидеть свою маму, потому что мама его любит. Абсолют человеческой любви — это любовь мамы к своему маленькому ребенку.

Священник Роман Федотов:

— Не согласен. Однажды в три года я...

Александр Ананьев:

— Обидел маму?

Священник Роман Федотов:

— Вылил мамины духи, их тогда было очень тяжело достать, Шанель номер 5, я вылил их себе на голову, я долго пах, две или три недели. Мама меня нюхала уже потом, успокоившись. Но я ее очень обидел, она говорит, что я плакала, папа с большим трудом достал это сокровище в те советские годы.

Александр Ананьев:

— То есть можно обидеть.

Священник Роман Федотов:

— Можно, можно.

Александр Ананьев:

— Фантастика. Вот об этом я хочу сегодня порассуждать. Понятно, что какого-то однозначного ответа на все это нет и быть не может, но мне интересно ваше рассуждение на сей счет. Давайте сначала о человеческом срезе обиды, что это такое? Википедия утверждает, что обида это событие, которое оценивается как несправедливое и оскорбительное действие для ущерба, для чести, для статуса. Абсолютно антихристианское понятие, лишенное всяческой духовности.

Священник Роман Федотов:

— Некоторые действительно полагают, что христианство покушается на этот последний оплот человеческого достоинства, потому что обида, как некая защитная реакция своего доброго имени. Мы же знаем замечательные слова Евангелия, что «любите врагов ваших, благотворите ненавидящим вас, благословляйте проклинающих вас и молитесь за обижающих вас».

Александр Ананьев:

— Вот же, вот же. Прямым текстом.

Священник Роман Федотов:

— Прямым текстом. И в чем же здесь, как говорится, нерв. У Шукшина есть такое замечательное произведение, называется «Обида», и там герой, его, по-моему, звали Сашка Ермолаев, приходит со своим ребенком маленьким в магазин, и на него начинаются страшные поношения, что он ограбил этот магазин, непристойно себя вел. Это действительно напрасно. Он начинает оправдываться: это все не так. И при ребенке, и при жителях того населенного пункта все это происходит. И он в таком раздрае идет домой и чуть ли ни берет молоток для того, чтобы отомстить. В последний момент какая-то счастливая случайность, и он не хватается за него. В итоге все заканчивается хорошо. Это одна история. А вторая история, лично моя история. Я был еще тогда молодым священником, меня направили служить в Иваново-Вознесенскую епархию. Там на границе Владимирской и Ивановской области до сих пор находится деревня Филяндино. Там очень красивый храм, Николо-Владимирский приход, так он называется. Домик священника. Одинокий совершенно домик, летом приезжают иногда отдыхающие москвичи, где жил, конечно, я со своей супружницей дорогой, со своими детишками, их тогда было только двое у нас. И у нас была такая замечательная собачка, Умка мы ее называли. Она была такая белая, похожая немножко на медведя. Однажды к этому домику подошел очень нетрезвый человек, он в таком непристойном состоянии начал какие-то извергать ругательства в адрес священника, в адрес моей семьи. Я наблюдал, думаю: надо как-то сдерживаться, сдерживаться. Когда он уже отвязал эту собачку и отпустил ее... А я тогда еще не успел сдать оружие, которое у меня на руках находилось, помповое, дробовик двенадцатого калибра, это можно в общем, страшно представить. Я схватился за оружие, будучи священником. Слава Богу, что я потом отдал его в разрешительную систему. У меня была такая обида, которая не позволяла мне даже подумать о том, а что будет потом, если я сейчас как священник, не дай Бог, убью человека. Для меня это значит автоматически запрещение в священнослужении навсегда и, конечно, уголовная ответственность, я сам разлучусь со своей собственной семьей. Но тогда человек этот просто лежал перед входной дверью, развалившись, и что-то кричал в адрес детей и в адрес жены. А этот тон, после чего ты сразу вспыхиваешь, когда самое дорогое и самое сокровенное, любимое. И вот эта скорлупа меня окружила, и я вырвался, смотрю на него гневливым взглядом: я тебя сейчас... Он: ну давай, а что там. Только взгляд на купол храма меня сразу вразумил, успокоил, я до сих пор благодарен Богу, что в этот критический момент стресса.... Хотя сейчас, ну что здесь такого было, можно было как-нибудь по-другому отреагировать. Есть люди, которые на это смотрят из окна, не пересекая этой опасной границы и не хватаясь за оружие. Это было очень тяжело, и вспомнить евангельские слова в тот момент... В жизни многих людей были такие моменты, когда ситуации очень неоднозначные, трудно остановиться, трудно не обидеться, дорогой Александр.

Александр Ананьев:

— У вас есть в жизни люди, мужчины, которым вы не подадите руки, потому что есть повод?

Священник Роман Федотов:

— Наверное, таких людей сейчас нет.

Александр Ананьев:

— Что вы с ними сделали?

Священник Роман Федотов:

— Наверное, с некоторыми из них время меня разлучило, обстоятельства, мое служение священническое, как-то я забыл об этих людях, я с ними уже... Но честно говоря, такой обиды, которую бы я... Знаете, как говорят святые отцы: если ты на Страшном Суде не простишь этого человека, когда ты скажешь: Господи, накажи этого человека, пожалуйста, потому что он меня очень обидел. А ведь бывает в нашем православном сознании, что мы желаем Божественной справедливости, чтобы огонь попалил этого человека и все, что с ним связано, Божественной правдой. Наверное, все-таки таких людей не было. Хотя видит, наверное, Господь немощь каждого человека, его характер и знает, что он не может выдержать больше, чем у него есть, и может быть, милостиво ограждает от критических ситуаций. Хотя потенциально, гипотетически, я представляю, что да, наверное, может быть такой человек, который мне нанесет смертельную страшную обиду, и мне будет его тяжело простить.

Александр Ананьев:

— Справедливость, я сейчас понял, благодаря вам, это ключ к пониманию того, что такое наша человеческая обида и чего она на самом деле стоит. Обида это реакция на то, что с тобой поступили, как тебе кажется, несправедливо. При этом я снова и снова вспоминаю высказывания мудрых старцев о том, что справедливость есть только у Бога, и справедливость Бога это любовь. В жизни справедливости нет и быть не может. И если с тобой поступают несправедливо — это правило и это нормально. И христианин это понимает, принимает и отпускает с миром, и его поэтому невозможно обидеть. Да или нет?

Священник Роман Федотов:

— Христианин еще одновременно является и гражданином своего собственного отечества, и принципы справедливости прописаны в ряде законодательных актов. Другими словами, во всех практически федеральных законах, в том числе и в Конституции справедливость это один из основных принципов. За преступление необходимо наказание. Бывает так, что каких-то людей не останавливает Закон Божий и даже голос совести в сердце, и тогда включаются законы человеческой справедливости. Человеческой справедливости, которую должно контролировать государство. Кто-то боится, что наступят санкции после определенных действий человека. Насколько это возможно, государство контролирует такую непростую сферу. Что касается христианина, в принципе любому человеку где-то хочется восстановления райского блаженства, где царствовала повсеместно Божественная справедливость. Но беда-то заключается в том, что несправедливость зашла через грех в наше человеческое сердце и в нашем поврежденном естестве происходит преломление светлых лучей Божественной правды через призму собственных страстей. И вот здесь начинаются проблемы. Мы знаем это интересное выражение, что справедливость распята на Кресте. И когда иногда говорят отцы: ты готов ради справедливости сам взойти на крест, потому что Господь приносит Себя в жертву Божественной справедливости, чтобы за нас принести искупительный подвиг. Мы же совершили это страшное преступление. Поэтому здесь настолько глубокие вопросы, настолько долгие рассуждения. Мне нравится слово само «обиделся».

Александр Ананьев:

— Обидел себя.

Священник Роман Федотов:

— Да, обиделся, обидел себя, приставочка «ся»...

Александр Ананьев:

— Возвратный суффикс.

Священник Роман Федотов:

— Да. Местоимение, если «себя», то ты сам начинаешь мучиться и тебе, может быть, начинает нравиться. Я позволю себе полминутки процитировать Федора Михайловича Достоевского «Братьев Карамазовых», он так пишет: «Ведь обидеться иногда очень приятно, не так ли? И ведь знает человек, что никто не обидел его, а что он сам себе обиду навыдумывал и налгал для красы, сам преувеличил, чтобы картину создать, к слову привязался и из горошинки сделал гору, — знает сам это, а все-таки самый первый обижается, обижается до приятности, до ощущения большого удовольствия, а тем самым доходит и до вражды истинной». Я еще вспоминаю замечательный мультик «Попугай Кеша», когда он вернулся, его выгоняют, он: ну и ладно, ну и обиделся я и буду во дворе гулять, вместе с этой вороной. И действительно, мы ловим кайф даже от этого состояния.

Александр Ананьев:

— «Вопросы неофита» на Радио ВЕРА. Говорим сегодня об обиде и о том, насколько обида неприемлема для стремящейся к совершенству души христианской. Священник Роман Федотов сегодня в гостях, клирик храма иконы Божией Матери Живоносный источник в Царицыно города Москвы. Спасибо вам за цитату, она очень точная, очень уместная. Я приведу еще одну, она принадлежит одному священнику, который тоже здесь бывал в студии Радио ВЕРА. «Обидчивость, — говорит он, — это дверь ко всем смертным грехам, озлобленности, ненависти, унынию, отчаянию, вражде, мстительности и ее величеству гордости, которая пышным цветом расцветает в человеке». Хорошо сказано, и главное точно. Однако это не дает ответ на вопрос, равно как и ваша цитата, а что это так приятно обижаться-то? Почему? Ничего хорошего не происходит. Обида это боль, уязвленное самолюбие, это рана поперек всего сердца, возможно даже задета печень. Почему приятно обижаться? Или это уходит корнями в то, что любой грех доставляет тебе сиюминутное удовольствие, разрушая тебя постепенно?

Священник Роман Федотов:

— Здесь какая-то тайна совершения греха. Однажды мне пришлось беседовать с одной женщиной очень легкого поведения. Она пришла в храм и говорит: мне уже никакого особого удовольствия этот процесс не доставляет, а мне нравится то, что люди падают, что я отнимаю у них семью, собственных детей, что они становятся, в конце концов, такими же как и я, я заражаю этой болезнью. Наверное, где-то дьявол вдалеке смотрит и понимает, что грех противоречит замыслу Божьему о человеке, грех наполняет все, что противно нашему естеству. Поэтому мистическое определенное действие происходит, нам кажется, что это состояние естественное и оградительное в каком-то смысле — обида, а на самом деле оно создает забор, такую скорлупу, кода человек не видит абсолютно никакого выхода. Обида вообще может довести до самоубийства человека, когда человек не готов прощать никогда, годами и десятилетиями. Мне иногда доводилось видеть страшные картины, когда отпеваем мы людей, приходит человек и плюет в гроб и говорит: ну, подох ты? Я говорю: как вы так? Не надо, — говорит, — вообще отпевать этого человека, он убил свою мать, убил всю свою семью, так ему и надо. Я реагирую на это какими-то мурашками на теле, мне становится плохо, мне не хватает воздуха. Во-первых, это не нормально, непривычно священнику, обычно люди с благоговением заходят в храм, сейчас отпевать будем, батюшка вот тут венчик положил. А тут вот так. И ты понимаешь, что это сатанинское состояние, просто ужас, что-то такое склизкое, страшное зашло даже в храм.

Александр Ананьев:

— Почему же сатанинское? Я недавно разговаривал со священником, но это был очень тяжелый разговор, со священником, мать которого убил человек. Я, набравшись дерзости, спросил его, говорил ли он с этим человеком, хотел бы он поговорить с этим человеком, что он ему сказал или что сказал бы? На что он, помолчав, ответил, что я не готов пока говорить с этим человеком. Я его могу понять, в этом нет ни капли сатанинского. В этом есть дикая боль, поиск прощения, поиск любви к этому человеку вопреки всему и несмотря ни на что. Но по-человечески готов говорить? Не готов. Готов простить? Не готов. И это нормально. Обида? Да, это обида, чистой воды, достойна ли эта обида христианина? Вопрос открытый. Но то, что это нормально — это бесспорно. Это как, если тебе воткнут ножницы в руку, тебе будет больно, и ты не можешь в этот момент думать ни о чем другом, кроме того, что у тебя сейчас ножницы торчат в ладони.

Священник Роман Федотов:

— Я пытаюсь отбиться еще одной цитатой. Владыка Антоний Сурожский приводит в своей книге два документа о том, что в одном из немецких лагерей Дахау, очень жестко разговаривали с людьми. И там было письмо одного человека, который перенес муки, издевательства. Он пишет, этот умерший уже человек: «Мир всем людям злой воли! Да престанет всякая месть, всякий призыв к наказанию и возмездию... Преступления переполнили чашу, человеческий разум не в силах больше вместить их. Неисчислимы сонмы мучеников... Поэтому не возлагай их страдания на весы Твоей справедливости. Господи, не обращай их против мучителей грозным обвинением, чтобы взыскать с них страшную расплату. Воздай им иначе! Положи на весы, в защиту палачей, доносчиков, предателей и всех людей злой воли, — мужество, духовную силу мучимых, их смирение, их высокое благородство, их постоянную внутреннюю борьбу и непобедимую надежду, улыбку, осушавшую слезы, их любовь, их истерзанные, разбитые сердца, оставшиеся непреклонными и верными перед лицом самой смерти, даже в моменты предельной слабости... Положи прощение грехов, как выкуп, ради торжества праведности, прими во внимание добро, а не зло. И пусть мы останемся в памяти наших врагов не как их жертвы, не как жуткий кошмар, не как неотступно преследующие их призраки, но как помощники в их борьбе за искоренение разгула их преступных страстей». Удивительно, что этот человек, которого замучили, убили, думает в этот момент о спасении души этих палачей. Я вспоминаю преподобномученицу княгиню Елизавету Федоровну, которая перед императором ходатайствовала о смягчении наказания человеку, который убил ее мужа, генерал-губернатора Москвы князя Сергея. Это очень тяжело понять, но, наверное, вера христианской добродетели заключается в прощении обид. Нам трудно понять это, потому что наше сердце постоянно в каких-то мучениях, в каких-то житейских волнах находится. Будь какая-то провокация, совершенно непредсказуемая, она может в храме произойти, когда человек опытом привык к какой-то обстановке служебной, и вдруг здесь, вместо «благословите», «подскажите», тебе какого-то хамства.

Александр Ананьев:

— Не столько хамства, сколько... у меня иной раз бываает обида на священника, которого я люблю. Ты приходишь к нему на исповедь, тебе надо поговорить, а разговор не складывается. Или он спешит или вообще не смог с тобой поговорить. Вроде ты все понимаешь, знаешь, что он тебя любит, а все равно есть какая-то обида, не уделили тебе времени, несправедливо с тобой поступили. Ты так хотел, а тебе не дали.

Священник Роман Федотов:

— Говорят, расковырял обиду, и она как кровоточивая рана так сразу не пройдет. А иногда ранки-то бывают, превращаются в какой-нибудь атипический дерматит, который мешает жить человеку.

Александр Ананьев:

— Помните, когда мы детьми были, на велосипеде коленку обдерешь, она болячкой покрывается, а ты болячку эту ковыряешь, она долго-долго не заживает.

Священник Роман Федотов:

— Да, да. Дьявол, конечно, пытается разрушить добрые, прежде всего, отношения между людьми, тем более между священником и прихожанами. Это вообще иногда к очень трагическим последствиям приводит, а при этом священник может говорить: я ведь тороплюсь, еще два крещения, мне нужно поехать на студию Радио ВЕРА записать передачу, а вы не понимаете, такие глобальные вопросы, у меня семья, матушка заболела или дети, они могут сейчас пойти в школу. А человек думает только: меня не выслушали, я так долго шел, так долго ждал этого разговора. У одного своя правда, у другого своя правда, а в итоге ссора бывает, расставание.

Александр Ананьев:

— Сейчас мы прервемся на минуту, у нас полезная информация. Через минуту продолжим разговор об обидах, поговорим о том, что делать с обидевшимся человеком, оставить его в покое или попытаться как-то помочь ему себя самого не обижать. Как самому перестать обижаться? И в конце концов, как вы отец Роман считаете, действительно ли обида убивает в буквальном смысле, как о том говорят притчи Соломоновы, например, и как о том свидетельствует история Акакия Акакиевича Башмачкина и свидетельства врачей, которые утверждают, что, между прочим, онкология является результатом накопившихся в организме обид. Это, между прочим, практические официальные медицинские источники британских ученых утверждают. Обо всем этом мы поговорим через минуту полезной информации. Не переключайтесь.

Александр Ананьев:

— «Вопросы неофита» на Радио ВЕРА продолжаются. Священник Роман Федотов, клирик храма иконы Божьей Матери Живоносный источник в Царицыно города Москвы. Я Александр Ананьев. Говорим сегодня об обидах. Что делать с обидевшимся на тебя человеком? Знаю по себе, есть ситуации, их очень много, когда бесполезно подойти и сказать: слушай, прости меня, я тебя обидел, это было неправильно. В состоянии обиды человек тебя не услышит, будет очень остро реагировать. Ничего не делать тоже как-то неправильно. Молиться об этом человеке мы в принципе призваны вне зависимости от того, обидели мы его или нет. Ничего не делать, отец Роман?

Священник Роман Федотов:

— Это работает, последнее, что вы сказали. Потому что Господь, безусловно, хочет мира между людьми. То райское состояние между Адамом и Евой — это состояние любви, дружбы. И когда мы начинаем просить не о каких-то земных вещах и удовольствиях, а о деле спасения, о том, чтобы человек, которого мы обидели, успокоился, чтобы он пришел в духовное равновесие, это молитва очень сильная. Как в Псалтири говорится: «Возверзи печаль свою на Господа и Той тя препитает». Ты сам находишься в состоянии ужасном, что ты накосячил, привычный мир разрушен. Как ребенок, к маме уже не подойдешь, мама плачет, например. Или жена вся в слезах, рыдает. Потянул тебя за язык какую-то гадость сказать, для тебя вроде ерунда какая-то, а ее это маленькое слово обидело. Недавно ко мне женщина пришла и говорит (это бывает часто, женщины об этом говорят): батюшка, меня муж с кем-то сравнивает, с другой женщиной какой-то. Так обидело человека. Это тревожащий фактор. Человек месяц не разговаривает, может и больше не разговаривать. Это не нормальная ситуация. Например, в семье это начинают ощущать другие члены, дети, как-то им неловко, они не знают, куда деться. Смотришь на их глазки, как-то со своей детской стороны начинает предпринимать действия, берет ручку мамы и ручку папы и как-то их соединяет. Или пирожное принесет маме. Или плакать начинает наоборот. Это ситуация, которая не должна продолжаться. В Священном Писании, не помню дословно, есть такие слова, что да не сядет солнце во гневе вашем. Наш духовник, почивший схиархимандрит Гурий, духовник Новоспасского монастыря нам всегда так говорил с женой: Если вы и поссоритесь, то непременно до захода солнца постарайтесь обязательно примириться. Я думаю: а почему именно до захода солнца, какое-то непонятное рассуждение. А потом, когда я засыпаю, у меня такие рождаются мысли страшные, кажется, ерунда, из-за чего поссорились. И тут начинается вспоминаться одно, другое, третье, потом уже бес влагает мысль: а может вообще развестись тебе, да будет тот день, когда я встретил тебя... Я думаю: как это страшно вообще, поэтому надо что-то делать. Делать надо что-то, Александр. Спасайся, кто как может, молиться обязательно. Тяжело, да, просто тяжело подойти и помириться, потому что ты иногда чувствуешь, что я-то тут не при чем, я-то все правильно сделал, это она не понимает. Это, наверное, тема отдельного разговора о мужчине и женщине.

Александр Ананьев:

— Вспоминаю недавний разговор с актрисой Женечкой Ахременко, за что ей огромное спасибо, за эту беседу. Она, рассказывая о своей семейной жизни, вспомнила сцену со своим мужем, которая повторялась довольно часто, все-таки женщины гораздо более обидчивы, чем мужчины. Кстати, это еще один тонкий нюанс, почему женщины, по крайней мере считается, что женщины более обидчивы, чем мужчины, и вообще обидчивость это очень женская черта, и мужику вроде как-то совсем недостойно. Когда она находилась в состоянии обиды, муж через какое-то время возвращался к ней, пытался говорить, потом смотрел на нее и говорил: алле, ты еще там что ли? Она такая: да. Он улыбался и говорил: и как тебе там, нормально? Собственно это сводило на нет любую обиду. И как, говорит, тебе там? В общем, это такой мрачный замок, куда ты сам себя запираешь, закрываешь изнутри, сидишь там прикованный к стене и плачешь. Такая вот обида получается, хорошая сравнение, да?

Священник Роман Федотов:

— Да, я тоже всегда думаю, так ужасно и холодно, какой-то средневековый и мокрый замок, где всем очень неприятно и холодно и мерзко. Я тороплюсь быстрей зайти в цветочный магазин, который на первом этаже нашего дома, купить маленький букетик любимых цветов своей жене, внезапно подойти сзади, ее обнять и склонить, как виноватый пес, голову свою и прижаться своей щечкой к ее щечке. И думаешь: слава Богу, отошла. А иногда было и по-другому, когда ты садился в свою машину, это же твоя крепость на колесах, куда хочу, туда и поеду. И поеду я, пар спущу. Проходит время, чем больше его проходит, тем сложнее становится ситуация, ты думаешь о какой-то своей правде, и тогда уже будет тяжелее. Действительно, как болезненный процесс, если не предпринять лечение, клетки начнут размножаться, и будет гораздо сложнее справиться с этой болезнью.

Александр Ананьев:

— Хорошо, что вы об этом упомянули. Я бы, конечно, начал с утверждения, что, мол, врачи это придумали. Но это придумано задолго до появления наших врачей, еще в притчах Соломона, глава 11-я: «Человек милосердный благотворит душе своей», то есть приносит себе благо, «а жестокосердый разрушает свою плоть», то есть приносит вред всему своему здоровью. Оставаться милосердным или жестокосердным на действия другого человека, это мой выбор. Считается, что обида разрушает, не душу, не столько душу и не только душу, но и тело. И большинство наших болезней, я сейчас не оговорился, реально большинство болезней имеют психосоматическую природу. То есть от мыслей, от головы, от состояния психики, которая является мощнейшим усилителем любых процессов в организме, зависит то, как мы будем жить, как мы будем болеть, и как мы будем умирать. Хочу поговорить о духовном аспекте этого утверждения. Действительно ли обида убивает, убивает нас, как Акакия Акакиевича Башмачкина, который был убит своей обидой довольно быстро и остался призраком, носящимся по Петербургу и срывающим с прохожих шинель.

Священник Роман Федотов:

— Обида действительно человека сажает в такую клеть, некую безвыходную клеть, когда ты начинаешь мучиться, прежде всего, и эти мучения...

Александр Ананьев:

— Сказываются на анализах?

Священник Роман Федотов:

— Они вообще не проходят бесследно для всего, как вы правильно, Александр, сказали, нашего существа, как на духовном, так и на телесном уровне. Я даже пытаюсь это к себе применить. Вот я обиделся, обиделся на дороге на человека, который меня подрезал. Я очень вспыльчивый, у меня сразу начинает такая рефлексия.

Александр Ананьев:

— Это не обида, это гнев, позвольте, я вас перебью.

Священник Роман Федотов:

— С одной стороны, обида, что я тут еду, я эту полосу занял, и ты вот здесь мое пространство, я еще с детьми, ты такой совершил опасный маневр. Пусть будет микс в шейкер обиды с гневом, но я действительно начинаю терять энергию, я неадекватно оцениваю ситуацию происходющую, я совершаю какие-то резкие маневры, у меня начинается тремор, у меня трясутся руки, у меня потеют ладошки, я не могу держать крепко руль. И если это перенести на долгую обиду, наверное, ужасно, когда ты каждый день просыпаешься, и ты не крестишься, слава Богу, что я встал и в блаженном расположении духа созерцать начинаешь природу. У тебя первая мысль о том, как мне плохо, как мне ужасно сделали и что теперь мир перевернулся. Человек становится как выжатый лимон. Мне кажется, уже через несколько часов такого утреннего дня... а если это продолжается неделями, годами, кончено, организм не может этого не ощущать. Наверняка, как вы правильно заметили, появляются какие-то болезни, очень страшные болезни иногда, может быть, даже и онкологические болезни. Потому что это не дает выхода человеку, не дает возможности даже вздохнуть. Когда тебе плохо, когда тебя тошнит, что обычно люди делают? Они открывают форточку, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Воздуха, например, молитвы, посмотри немножечко с другого ракурса на эту ситуацию. Ты не можешь в другой масштаб сейчас посмотреть. Говорят про квадрокоптерах, когда подымается это устройство, мы увидим, как же прекрасно то место, в котором мы столько лет жили, и река справа, и лес, и ручеек там где-то журчит. Это действительно тупиковое положение, из которого обязательно надо выходить, потому что не такой замысел Бога о человеке, чтобы он пребывал в состоянии вечной обиды. Мы же говорим: какой ты мерой меряешь, такой тебе и возмерится. Если ты хочешь справедливости, извини меня, придется по справедливости отвечать и на Страшном Суде. Нам хочется, чтобы мама нас простила, чтобы учительница не так строго к нам отнеслась, начальство какие-то послабления нам дало. Но при этом некоторые сами строги к другим. Естественно желание человека о милости. Это выход, это дорога из тупика.

Александр Ананьев:

— Смотрите, как любопытно получается. Обида это наше проявление греховной природы, потому что — мы еще вернемся в конце к моему утверждению, что если человек обижается, то он не христианин, потому что христианин не способен обижаться в принципе — а если человек заболевает тяжелой болезнью, верно ли утверждение, что он заболел по грехам его? Первая реакция — сказать, что это не так. Болезни не зависят от того, заболею я, будет у меня рак или нет, это не я определяю. Но судя по тому, что мы сейчас сказали, что обида разрушает человека, наверное, есть какая-то доля истины в том, что человек заболевший сам несет вину и ответственность за свою болезнь. Это возвращает нас к разговору о том, почему болеют люди и действительно ли все болезни по грехам. Вы знаете, как часто бывает, человек заболевает, а ему добросердечные люди в храме говорят: ты, помнишь, сделал вот это, это тебе, значит, в наказание.

Священник Роман Федотов:

— Еще радуются при этом.

Александр Ананьев:

— Ну, не радуются, но они остаются довольны тем, что было преступление и есть наказание, есть какая-то справедливость в этом. То есть справедливости радуются. Да, наверное, радуются, как это ужасно не звучит. Еще раз, действительно ли болезни приходят нам по грехам нашим, по обиде?

Священник Роман Федотов:

— Слава Богу, что у меня есть что сказать. Есть в Евангелии такой эпизод, когда Господь исцеляет человека слепорожденного. Ему говорят: почему такое случилось с человеком, он согрешил или родители его согрешили? Господь говорит, что ни он не согрешил, ни родители его не согрешили, а чтобы дела Божии на нем явились. И эта тайна Божественной правды, и в болезнях и в других обстоятельствах жизненных, прежде всего, связана с Промыслом Божиим. Господь хочет всем спастись. И бывает так, что человек действительно благочестивый образ жизни ведет. Возьмем, например, святых угодников Божиих: матушку Матрону Московскую или Иоанна Кронштадтского или преподобного Амвросия Оптинского. Эти люди были больными. Или преподобный Серафим Саровский, которого так побили. Наверное, не радовались люди, приходя к ним, вот вы такие больные. Эти люди имели дар понимать и сострадать таким же болящим, которые находятся в очень непростом положении. Огульно рассуждать, что по грехам и награда, и радоваться при этом, это такой цинизм и такое кощунство. И когда человек после таких рассуждений сам попадет в аналогичную ситуацию, он говорит: как же я был неправ, как ужасно так мучиться и находиться в таком состоянии. Конечно, нет. Бывают болезни инфекционного характера. Мы сами прошли недавно таким путем, когда болели все практически. Понятно, мы грешные люди, мы в состоянии грехопадения находимся, кожные наши ризы, это и болезненность наша и смертность, и то, что мы с родными и близкими разлучаемся. И пусть кто-то скажет, что это нормальное состояние. Да, конечно, нет, не хотим мы этого. Хотим заниматься своим здоровьем, следить за ним. Мы хотим жить как можно дольше, быть со своими родными. В таком масштабе глобальном это не нормально, вся эта болезнь.

Александр Ананьев:

— «Вопросы неофита» на Радио ВЕРА. Продолжаем разговор со священником Романом Федотовым, клириком храма иконы Божией Матери Живоносный источник в Царицыно города Москвы. Я сейчас, слушая вас, задумался, а Христос обижался или нет на протяжении своего земного пути, ведь это же Господь, но и человек? Человек, который испытывает боль, сомнения, страх. Человек, который испытывает горечь потерь и плачет из-за умершего друга. По логике вещей, должна была быть на протяжении Его жизни описанная в Священном Писании ситуация, когда бы Он обиделся по-человечески, так просто, так же, как вы и я, любой человек. Но я не могу припомнить ни одной сцены, где Христос бы обижался.

Священник Роман Федотов:

— Господь плачет. Помните, когда перед Своими Крестными страданиями Он смотрит на Иерусалим и знает, что произойдет скоро.

Александр Ананьев:

— Но это же не обида, это страх и желание просто, а может быть, можно как-то иначе.

Священник Роман Федотов:

— Конечно, нашим человеческим недостоинством как-то и рассуждать об этом, как чувствовал Себя Господь, мог ли Он обидеться. Обида это все-таки состояние страстное. Господь безгрешен. Обида, мы чуть раньше об этом говорили, связана с гордостью, тщеславием. Конечно, это никак нельзя приложить к Христу. А вот печаль, плачь о людях, мы даже вместить в себя этого не можем, насколько это страшное состояние. Вспоминая жизнеописания новомучеников и исповедников Российских, эти люди имели еще какие-то силы молиться на Бутовском полигоне, ступая своими голыми пятками на снег ледяной, идя к этим вырытым котлованам, где в четыре слоя были уже закопаны люди, молиться за убивающих. Или просить у Бога помощи в том, чтобы он дал нужные мысли. Или кто-то из тех, кто находился, например, с епископами, которых расстреливали. Были свидетельства очевидцев, как владыка спокойно себя вел, какой Божественный свет и какая правда от него исходила. Так что собратьям по несчастью было легко видеть его спокойствие и принимать вот эти страшные мучения. Я бы, наверное, не дерзнул рассуждать о том, мог ли обидеться Господь.

Александр Ананьев:

— Спрошу прямо. В одной из семи фраз, произнесенных Спасителем на Кресте: «Боже мой, Боже мой, для чего Ты Меня оставил» разве нет обиды?

Священник Роман Федотов:

— Это очень непростое состояние богооставленности человека. Очень непростое. Бог Отец, Бог Сын и Бог Дух Святый — Троица Единосущная и Нераздельная. С другой стороны, человеческая природа Христа стенает от мук, от страданий. Назвать это обидой у меня не поворачивается язык. Это настолько сложные материи, о которых я в общем не дерзал рассуждать. Что такое состояние богооставленности в каком-то маленьком хотя бы представлении, это знакомо каждому человеку, когда мы совершаем какой-то грех и чувствуем пустоту, холод. Или когда мы просим и нам кажется, что нас не слышат. Это по-человечески уже будет называться не обида, а ропот на Бога. Как же так, Ты меня бросил, по-человечески: Господи, я же ходил в храм, я причащался, я служил у престола Божия, а тут я молюсь, и ничего не происходит. Я же просил Тебя, чтобы этого не происходило, чтобы я был здоров или были здоровы мои родные и близкие, а тут. Так, конечно, Христос не мог подумать, но человек так может подумать. Есть такие случаи, когда люди даже отказываются иногда причащаться. Мы ходим в хоспис. Человек находится в обиде. Причем ситуация бывает ужасная, многодетный отец, четверо детей. Сначала человек, может быть, даже причастится, потом наступает более тяжелое состояние, и говорит: нет, мне так тяжело, мне так плохо. И остается только упасть на колени рядом с его кроватью и молиться, молиться за него, за его душу, чтобы Господь коснулся его, чтобы Он открыл его для милующего действия благодати Божией.

Александр Ананьев:

— Чем дольше я думаю об этой фразе, сказанной Спасителем, тем больше понимаю, что обижаться — это нормально. Вот нормально. Это естественное состояние падения перед взлетом. Невозможно жить, не обижаясь. Ведь Христос же понимает, что Отец Его не оставлял ни на мгновение и не оставит никогда. Отец и Сын и Святой Дух — это единое целое, неделимое. Господь это знает. И тут Он говорит то, что опровергает вообще все, что Он знает. «Для чего ты Меня оставил?» Это нормально, получается, искажать реальность, когда тебе плохо, реальность искажается в твоих глазах. Я не могу докрутить эту мысль до конца. Но мне кажется, что в этот момент Господь на Кресте прощает каждого и понимает каждого и разрешает каждому обижаться в той мере, в которой ему необходимо здесь и сейчас, в которой он не может не обижаться. Он говорит: видишь, даже Я, даже Я в этой ситуации позволяю Себе это.

Священник Роман Федотов:

— Как мы родители иногда смотрим на детей, которые обиделись иногда на какую-то ерунду. Для ребенка это может быть трагедия, он надул губки, он плачет, рыдает иногда. Любящие мама или папа подходит к нему тихо, обнимает его, какой же ты мой малыш, мы тебя так с папой любим. Помните, мультфильм, я мультики вспоминаю про Карлсона, когда Малышу все щенка не покупали. Они-то знают, что их любовь не прекратится, что с ребенком будет благополучие и помощь родительская, и она не перестанет быть, по мнению родителей, они видят эту ситуацию с другой стороны. Для малыша это какая-то ужасная трагедия. Конечно, видит Господь нашу немощь, поэтому Он и пришел спасти не праведников, а грешников привести к покаянию. Он знает, что здоровые врача не требуют, а вот болящие требуют. И Он приходит в больницу, коридоры которой наполнены этими израненными, искусанными, изгрызенными, переломанными пациентами, то есть другими словами, всеми нами. Мы, конечно, не стоим в коридоре, не показываем друг на друга пальцем и не смеемся: смотри какой, без ноги или без руки — мы все здесь больные. Но мы все ждем приема в кабинете, где сидит мудрейший врач, который даст нам свое утешение, положит пластырь своей любви и даст понять смыслы, которые в определенной ситуации пока для нас не достижимы, своей Божественной правды.

Александр Ананьев:

— Я сейчас еще дальше подумал: обида — это всегда реакция на не реальное положение вещей, а на выдуманное тобой положение вещей, на то, что ты сам себе придумал. Сколько раз на меня обижались, или сколько раз я обижался. Но самого себя судить гораздо сложнее, чем людей со стороны. Узнаешь, что человек на тебя обиделся, и ты: как, за что, я же ничего плохого не сделал? А вот, условно, ты проходил мимом него и не поздоровался, еще с днем рождения не поздравил, а у него юбилей был 60 лет, а ты на него еще и посмотрел с презрением. Я не мог такого сделать. А вот он так решил, что ты так посмотрел, поэтому на тебя обиделся. Получается, что обида — это всегда результат нашей живой фантазии, отец Роман. Так это или нет?

Священник Роман Федотов:

— Мы действительно искажаем реальность Божественную своими страстями, поэтому иногда надо просто промолчать, потому что... Кстати в формировании обиды в каком-то коллективе участвуют много персонажей. Кто-то скажет: посмотри, Иван Васильевич о тебе что-то подумал, как он прошел, как он не выписал тебе премии. И ты думаешь: это действительно так, еще кто-нибудь пожужживать начнет. На самом деле ситуация могла по-другому разворачиваться. Он даже в голове такой мысли не имел, он собирался это сделать чуть позже, день спустя и подготовил для этого все соответствующие документы. А ты уже подумал, ты уже пустил в коллектив этот клич, и как в испорченном телефоне все исказилось, все изменилось, и человек представляет себя в каком мире выдуманном. А это все не так.

Александр Ананьев:

— Я сейчас не знаю, брать во внимание или нет. Друзья, обращаюсь к слушателям Радио ВЕРА, отец Роман сейчас продемонстрировал, что он настоящий христианин. Я его отцом Федором назвал, а он не то, что не обиделся, он даже внимания на это не обратил.

Священник Роман Федотов:

— Мы же с вами говорили, что у меня кликуха такая была.

Александр Ананьев:

— Я еще тоже думаю, ой, что-то я не то сказал, думаю, взял и обидел замечательного человека, а он возьми и не обидься ни разу, за что ему огромное спасибо. А я вообще почему затеял этот разговор. Я недавно имел печальную возможность убедиться, что я как был обидчивый человек до моего крещения, так по большому счету обидчивым человеком и остаюсь. И способен обижаться на какие-то вещи, которые потом, спустя даже короткое время самому себе кажутся ужасно смешными. И мне очень захотелось, если не взять и разобраться со всеми этими грехами и избавится от них, вряд ли это возможно вот так за один час. Но, по крайней мере, поразмышлять с добрым собеседником, это точно целительно. И я уверен, что вам, друзья, это тоже, может быть, в чем-то помогло. По крайней мере, поперебирать в своей душе вот эти пыльные сборники, на что я обиделся, и чего я простить не могу. И, может быть, выкинуть какие-то с помощью Божией и с помощью моего сегодняшнего собеседника отца Романа. Скажите, пожалуйста, последний вопрос, если человек обижается, он в этот момент перестает быть христианином? Да или нет?

Священник Роман Федотов:

— Нет.

Александр Ананьев:

— Ну и славно. Взяли и не обидели сейчас никого. А я вот более категоричен. Я говорю: если ты сейчас обижаешься, значит, ты не христианин.

Священник Роман Федотов:

— Дай Бог, дорогой Александр, дорогие радиослушатели, чтобы милостивый Господь помогал нам Своим человеколюбием, Своей благодатью прощать все обиды и особенно те, которые гнездятся в нашем сердце давным-давно, чтобы мы смогли спокойно вздохнуть и дать добрый ответ на Страшном Судище Христовом.

Александр Ананьев:

— А если вы после нашего разговора выбросите из души одну-две обидки, место для Бога в вашей душе будет чуть-чуть больше. А это дорогого стоит. Сегодня мы беседовали с клириком храма иконы Божьей Матери Живоносный источник в Царицыно города Москвы священником Романом Федотовым. Я Александр Ананьев. Радио ВЕРА. Слушайте эту и другие программы в эфире и на сайте radiovera.ru. Прощаюсь на неделю. Всего доброго. Пока.

Все выпуски программы Светлый вечер

tolpekina