Поделиться
У нас в гостях были руководители миссионерского молодежного проекта «Orthodox House» Павел Чухланцев и Любовь Рубцова.
Мы говорили о том, как сделать разговор о христианстве доступным для молодежи, какое значение для молодых людей может иметь церковная община, насколько современный подход к созданию контента в интернете подходит для проповеди веры, а также как можно помочь подростку отличить христианскую свободу от вседозволенности.
Ведущий: Константин Мацан
К. Мацан:
— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА, здравствуйте, уважаемые друзья, в студии у микрофона Константин Мацан, и мы сегодня поговорим о новом интернет-проекте, но относительно новом, набирающем обороты, который называется Orthodox House — это молодёжный миссионерский проект и у нас сегодня в гостях его руководители Павел Чухланцев и его супруга Любовь Рубцова. Добрый вечер.
Супруги:
— Здравствуйте.
К. Мацан:
— Ну вот на самом деле актуальнейшая тема просто, потому что постоянно тут и там, и это хорошо, мы наблюдаем попытки сделать разговор о православии модным в хорошем смысле слова и вот даже такой byline вашего проекта: о православии и христианстве простым языком, сейчас вы подробнее расскажете о том, что это за серия площадок, на каких площадках вы присутствуете, и что делаете. Но с самого начала хочу спросить: а вот до сих пор не получалось никогда говорить о православии простым языком? Вот из чего вырастает каждый раз необходимость снова и снова к этой цели стремиться или, может быть, это вечная цель и каждые пять-десять лет нужно новый простой язык находить, чтобы говорить православии?
П. Чухланцев:
— Безусловно, есть, уже существуют в Церкви проекты, которые простым языком стараются доносить весть о Христе, но особенность нашего проекта в том, что мы говорим молодёжи простым языком о вере и Церкви, и я думаю, что в этом ценность именно нашего проекта.
Л. Рубцова:
— Ещё и особенность молодёжи в том, что каждые пять-десять лет молодёжь своя и язык у нее тоже свой, поэтому и приходится каждые пять-десять лет снова и снова говорить простым языком о вере и Церкви.
С. Андрияка:
— Ну тогда расскажите про проект «Orthodox House», что это, на каких площадках вы существуете и каким контентом занимаетесь?
П. Чухланцев:
— Да, изначально наш проект появился на площадке и занимались ребята тем, что выпускали такие шутливые ролики короткие о христианской жизни, затем, через некоторое время появилась идея сделать акцию для тех, кто подписан на наш проект, назвали ее «С Богом не стыдно» — это была творческая акция для детей, для молодёжи, которая сталкивалась с буллингом за веру в школе, и ребята предложили поделиться этими историями своих подписчиков, собрали множество историй об этом, они рассказывали даже на канале «Спас», когда проходил форум, кажется, «Слово и дело» для активных мирян, и наш проект получил награду как миротворческий проект, после этого стало понято, что мы можем развиваться дальше, становиться больше, серьёзнее. Но со временем энтузиазм пропал, ребята все учатся, работают, из-за этого, я думаю, что проект проработал примерно несколько месяцев, затем его деятельность свелась на нет, и руководитель проекта сказал, что все, мы остановимся на паузу, потому что у нас не получается выпускать контент регулярно. И дальше произошла очень интересная история: в тот момент я занимался развитием своей личной страницы в запрещенной сейчас соцсети и мне стал интересен опыт протестантских проповедников, у них есть сильные большие команды, которые занимаются конкретно проповедью для молодёжи в соцсетях, и они делают интересно, мне хотелось понять, каким образом, какими принципами они руководствуются. У них как раз вышло тогда два четыречасовых мастер-класса о том как это делается, и вот я как раз шел на службу в монастырь (я пою в монастыре) и слушал эти мастер-классы, и думал, что почему у нас в Церкви нет подобных проектов для молодёжи, почему их не делают? И в тот момент, на богослужении как раз, у меня вскользь так прошла мысль, что «как бы было здорово мне этим заняться, если, Господи, ты не против, я готов». Но это было так вскользь, я не особо даже верил в это. И в тот же день или на следующий мне позвонил Арсений, основатель проекта, сказал: «Мы перезапускаемся, придумаем новую концепцию, давай собирать команду, у нас появилась материальная возможность заниматься этим проектом и продвигать его». Это для меня, конечно, было такое чудо.
С. Андрияка:
— А какие принципы вы почерпнули о том, как нужно делать молодёжный контент и в чем его отличие от других контентов?
П. Чухланцев:
— Я думаю, что в первую очередь меня удивил систематический подход, то есть раньше наш проект, он был стихийным, то есть просто несколько ребят собрались и начали снимать смешные видео и, когда им удобно, выпускать, я увидел чёткую систему выпуска публикаций у протестантов и мы это у себя все тоже привнесли, то есть сейчас у нас публикации проходят через несколько этапов: сначала мы составляем контент-план на месяц, затем автор его пишет по определённым дедлайнам, затем его проверяет редактор, потом дизайнеру, дизайнер тоже создаёт, красиво оформляет это все, и затем мы уже публикуем.
С. Андрияка:
— Но это главным образом видео или это разные форматы?
П. Чухланцев:
— Сейчас самые разные рубрики мы выпускаем, нас много форматов, на самом деле, это и просто тексты с какими-то рассказами, тексты-размышления чаще, мы очень много времени, очень много внимания уделяем теме личной духовной жизни, потому что мне кажется, что об этом не так много говорят, о практике духовной жизни, и стараемся говорить об этом доступным языком. Затем у нас есть интересный формат — это киноразборы, мы находим христианские отсылки в кино и выпускаем видео, связанное с этим.
С. Андрияка:
— Я смотрел про «Звёздные войны», хочу даже поспорить. (смеются) Потом, может, поговорим.
Л. Рубцова:
— Это приветствуется.
П. Чухланцев:
— Да. Мы и забавные видео тоже выпускаем, придумываем мемы о христианской жизни. Мне кажется, чем еще ценен наш проект: он создаёт комьюнити для православных ребят. Я из маленького города, и это была даже проблема, что я много времени проводил при храме, но при этом других молодых ребят там не было, и когда я обнаружил в нашем регионе детский православный лагерь, впервые туда приехал, для меня просто невероятным открытием было, я наконец-то понял, что я на своём месте, и понял, что вот этого общения с другой молодёжью православной мне очень не хватало, мы с Любой как раз познакомились в этом лагере.
С. Андрияка:
— Вот, я как раз хотел спросить вообще о вашем пути в Церковь, потому что всегда очень важен личный опыт, из которого потом какая-то деятельность вырастает, вот вы начали рассказывать: вы, Павел, с детства в храме, я так понимаю, то есть вы из церковной семьи?
П. Чухланцев:
— Да, мои родители верующие, и я помогал в алтаре с детства.
С. Андрияка:
— Любовь, а вы?
Л. Рубцова:
— Я не могу сказать, что я с детства храме, я пришла туда в девять лет, мы пришли всей семьёй.
С. Андрияка:
— Для меня, как для человека, который начал воцерковляться после 18-ти, это все равно с детства.
Л. Рубцова:
— Да, конечно. Мы пришли туда всей семьёй, но через полгода примерно я осталась одна из тех, кто ходит храм в семье, лет в 10, в 11 я оказалась в воскресной школе, это, конечно, для меня было огромным удивлением, что я не единственный ребёнок, также, как и Паша сказал, что я не единственный ребёнок, который ходит в храм, есть такие же дети, мне также интересно с ними, а потом я поняла, что я ещё могу петь на клиросе, в 12 лет я оказалась на клиросе и вот у меня недавно был десятилетний юбилей, как я пою и регентую.
С. Андрияка:
— Мы вас поздравляем.
Л. Рубцова:
— Спасибо.
С. Андрияка:
— А вы ещё и регентуете?
Л. Рубцова:
— Да.
С. Андрияка:
— Какой карьерный рост на клиросе. (смеются) Ну а вот в тот момент, в юности, потом в подростковом возрасте, сейчас вот уже вполне себе молодые люди — что даёт Церковь человеку?
Л. Рубцова:
— Наверное, я могу сказать о себе, что мне Церковь в первую очередь даёт опору, и я, несмотря на свой юный возраст, проходила какие-то сложные моменты своей жизни, и я честно, и в те моменты, и сейчас оглядываюсь на них, и не представляю, как бы я приходила их одна, и я могу сказать, что я даже сочувствую тем, у кого нет Церкви, у кого нет Бога, потому что проходить какие-то испытания жизни в одиночестве и не иметь под собой опоры — это очень страшно.
С. Андрияка:
— Когда вы говорите «опора», вы имеете ввиду все-таки внутреннюю духовную опору в молитве, в каком-то таком вот переживании Бога, сыновства и отцовства или опору — храм, община, люди, коллектив, которые тебя поддерживают, звонят, спрашивают, как дела, если что, там чем-то помогут?
Л. Рубцова:
— Наверное, для меня в большей степени это первый вариант, это молитва, это осознание, что ты не останешься один, это чтение Священного Писания, которое поддерживает, особенно если оно регулярно, но, безусловно, община, если она есть, у нас, к сожалению, не во всех храмах, мы можем сказать, есть община, но если она есть, это, конечно, огромная поддержка, и, наверное, наш проект отчасти становится вот такой общиной для молодых людей, у которых нет этой общины на своём приходе. Допустим, у нас в проекте есть молодой человек, ему 14 лет сейчас, он автор нашего проекта, пишет замечательные тексты, он из маленького города, может быть, даже из села, если я не ошибаюсь, и для него наш проект — это возможность быть в общине, потому что общину, тем более молодых людей в большом селе, конечно, представить сложно.
С. Андрияка:
— Когда мы говорим «община», просто давайте, наверное, поясним: мы все-таки имеем ввиду, что на приход могут просто приходить люди, молиться, расходиться, а может формироваться какая-то такая дружественная общность, когда человек чувствует себя принадлежащим какой-то семье, и сегодня мы часто говорим о том, что это такая важная тема в церкви, чтобы именно прихожане формировали общину, как вот некоторую такую духовную семью, как кто-то даже сформулировал, что такое община, чем она отличается от не общины: это когда вот если ты службу в воскресенье пропустил, тебе тут же звонят, спрашивают: «Как дела? Ты заболел? Может, чем-то помочь?» Павел, а у вас вот ваш путь в церкви, что дает это молодому человеку?
П. Чухланцев:
— Я думаю, что мне лично дает особую глубину и смысл в жизни, и в чем я для себя ценность нахожу в Церкви — в том, что я вижу изменения, я понимаю, что когда я отхожу от духовной жизни, я вижу какие-то свои греховные падения, например, и понимаю, что у меня не получается справляться с ними самостоятельно, но при этом, когда я смотрю на людей, которые в церковь долго ходят, я вижу, как в них происходит этот рост, я вижу в себе, когда я усугубляю вот эту духовную жизнь, что тоже движение происходит, и это вдохновляет, и поэтому я не представляю свою жизнь без вот этого движения, мне кажется, что без Бога моя жизнь скорее была бы деградацией.
С. Андрияка:
— Павел Чухланцев, руководитель миссионерского молодежного проекта Orthodox House, Любовь Рубцова, редактор этого проекта сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер». Я почему спрашивал и про ваш личный путь, и про то, что дает лично вам церковная жизнь и вера, потому что от избытка сердца говорят уста, и, как правило, люди, которые создают такого рода проекты, как ваш, все-таки стремятся понять — а что же они хотят сказать, вот что современному молодому человеку может дать религиозная вера? Ведь не секрет, что сегодня скорее более ожидаемо, что человек неверующий, вот была эпоха в Средневековье, когда неверующих не было, сегодня наоборот, сегодня в некотором дополнительном обосновании нуждается то, что ты верующий, а если ты в Бога не веришь, то это как бы в порядке вещей, естественно, там, науку доказала и так далее, и дальше весь набор стереотипов об отношениях, значит, современного сознания к религии. А вот вы находите отклик, вот ваша аудитория, какая она, сколько у вас человек-подписчиков, и помимо просто любопытства и интереса к этому контенту, грубо говоря, меняются ли люди, которые приобщаются к вашим историям, к вашим видео, к вашим размышлениям?
П. Чухланцев:
— Да, мы представлены на разных площадках, также в «Телеграме» и «Вконтакте», совокупная аудитория сейчас проекта около 13 тысяч человек. Насчет изменений, вот это очень интересная тема, можно тут затронуть, одна из важнейших ценностей нашего проекта — это личная проповедь, я думаю, что в нашей Церкви есть недостаток личной проповеди, то есть мы привыкли, что проповедуют в основном священники, но на самом деле мы тоже призваны к этому, если мы вспомним, я вот даже вам, наверное, задам вопрос: кто привел вас в храм, священник или мирянин?
С. Андрияка:
— Мирянин.
П. Чухланцев:
— Вот, я думаю, что 80-90% скажут, что их привели миряне, бабушки, мамы и так далее, и получается, что это наша задача — говорить о Христе, и мы к этому призываем нашу молодежь.
С. Андрияка:
— Меня вообще привел вузовский преподаватель.
П. Чухланцев:
— Замечательно.
С. Андрияка:
— Ну вот эта важная тема, с одной стороны, вернее, она в любом случае важная, но она, как всегда, такая очень амбивалентная, директичная. С одной стороны, мы, глупо было бы спорить, что каждый христианин призван к проповеди, я тут с вами совершенно согласен, что проповедь — это вот не епархия, только священник, это вот не то, что с амвона по воскресеньям, это вся жизнь христианина в идеале призвана быть свидетельством, как минимум, проповедь — это отдельный жанр, отдельная такая история, но свидетельством о Евангелии. С другой стороны, когда мы как-то на себя эту задачу осознанно принимаем, сознательно, сразу возникает вопрос — как бы не навредить, потому что наш опыт — это только наш опыт и даже общаясь с единомышленниками, с православными верующими, иногда какие-то подходы разнятся, и ты говоришь одно, имеешь в виду при этом что-то свое, человек совершенно по-другому понимает, и в итоге каждый раз возникает эта вот опасность: как бы кого-нибудь не вести в искушение, а то потом на Страшном Суде отвечать за то, что ты кому-то что-то сказал, а потом человек это как-то воспринял. С другой стороны, опять же, ну а как иначе — не говорить? Что, не свидетельствовать? Тоже невозможно. Что вы об этом думаете?
П. Чухланцев:
— Во-первых, мы застрахованы в этом плане от какой-то ереси, потому что так сложилось, что в основном в нашей команде ребята, которые получают богословское образование. То есть у меня есть, например, образование...
С. Андрияка:
— Тоже не гарантия.
П. Чухланцев:
— Это так, да. Но, как минимум, мы уже не скажем что-то явно еретическое или неправильное, неполезное. Также у нас есть редактура в проекте, и все тексты у нас проходят через нее, поэтому я думаю, что мы застрахованы от каких-то грубых ошибок в этом плане. Насчет того, мы говорили про изменения, которые мы видим в аудитории, и мы призываем аудиторию говорить о Христе, и для этого проводим миссионерские акции, то есть мы еще и объясняем каким образом можно рассказать о Христе. И каждый раз, вот, каждое наше предложение, оно так сформулировано, что человек скорее всего не скажет что-то неправильное, сейчас я объясню, что я имею в виду. Например, у нас была акция «Критский челлендж», когда читается канон Андрея Критского в первые недели Великого Поста. Мало кто об этом знает, даже из верующих не все знают об этом. Мы призвали наших подписчиков прийти в храм на этот канон, внимательно, с текстом проследить, понять, что у них откликается, какие строки именно, и выложить историю на своей личной странице с этим текстом и фотографией из канона. Таким образом, получается, мы рассказали об этом каноне, и человек поделился своей верой. При этом вряд ли он мог бы сказать что-то неправильное при этом, потому что ему просто нужно было выложить фотографию и текст. Или, например, у нас был другой, более сложный миссионерский челлендж, тоже для наших подписчиков, мы назвали его «Огонь» и суть его была в том, что мы попросили написать тексты о вере, мы задавали четыре вопроса: почему я верю в Бога? Как соотносятся здоровая самооценка и смирение?, вот такого рода. В начале недели мы давали им задание — написать этот текст, в течение недели мы собирали эти тексты, и затем в конце недели выкладывали видео, на которое мы сами рассуждаем эту тему. И так у нас получилось четыре сборника с этими текстами. И мы тоже расширили свою проповедь, потому что наши подписчики, получается, на свою аудиторию тоже рассказали о своей вере. И недавно еще мы проводили тоже челлендж «Моя литургия». Есть такая проблема, что летом людей гораздо меньше становится в храмах, и мы подумали, как можно помочь.
С. Андрияка:
— Они все перетекают в дачные храмы в области, в сельские приходы, которые в остальной год пустуют.
Л. Рубцова:
— Дай Бог, чтобы перетекали.
П. Чухланцев:
— И мы подумали, как сделать так, чтобы человек, который потом возвращается в привычный ритм жизни, не забыл прийти в храм, не забыл вернуться к еженедельному посещению богослужения. И мы предложили нашим подписчикам тоже сделать фотографии с храма, с литургии с хэштегом, и таким образом напомнить, что мы здесь всех ждем.
С. Андрияка:
— Вот поделитесь, может быть, вы, Любовь, тоже как редактор, через которого много текста и контента проходит, какими-то яркими мыслями, яркими фразами, историями, которые вы встречаете, может быть, которые вас лично удивили или о чем-то заставили задуматься в плане веры, церкви. Ведь так бывает, что и чужой текст читаешь или даже читаешь какой-то пост в интернете просто обычного человека, он даже не имел ввиду никакого свидетельства специально делать, ну и все же думаешь: как точно, вот как здорово сказано, я это запомню.
Л. Рубцова:
— Наверное, это характеризует меня не с лучшей стороны, но первая история, которую вспомнила, это история про мой текст...
С. Андрияка:
— Прекрасно.
Л. Рубцова:
— Но эта история повторялась не единожды, и, наверное, это для меня стало мотивацией помогать в проекте и ратовать за развитие нашего проекта, потому что я на своем примере знаю, что я могу выложить текст, который не кажется мне свидетельством веры, я просто рассказываю о жизни, более того, я рассказываю о сложностях жизни, о каких-то неприятных ситуациях. Я делаю это на своей странице в социальных сетях, а потом мне пишут: «Это было так важно услышать, спасибо большое». И одна из удививших меня вещей — это то, что однажды мне написала девочка, сказала, что учится со мной в одном университете, на одном факультете, мы друг друга не знаем, но она давно читает меня в социальных сетях.
С. Андрияка:
— А где вы учитесь?
Л. Рубцова:
— Я учусь в МГУ на филологическом факультете, заканчиваю в этом году. И моя однокурсница сказала, что давно читает меня в социальных сетях, видит, что я верующая, и она бы хотела задать мне вопросы о вере, потому что она хочет прийти к Богу. И для меня это такой важный пример того, насколько важна личная проповедь. И возвращаясь к вопросу о том, как не навредить своими словами: большой плюс нашей личной проповеди в том, что у нас не такая большая аудитория, у нас нет миллионных охватов, поэтому если мы кому-то навредили, этот человек скажет нам об этом в комментариях, а мы ему ответим и скажем, что мы не хотели ему навредить и поможем ему разобраться, и вместе мы дойдем до того, что все уйдут с миром, и никто не отпадет ни в какую ересь.
С. Андрияка:
— А вы стремитесь к миллионным охватам, или все-таки суть и смысл таких проектов, чтобы они оставались в известном смысле локальными, чтобы можно было выстраивать коммуникацию с каждым человеком в идеале по отдельности?
П. Чухланцев:
— У нас на данный момент достаточно большая команда, нас уже 14 человек, и я думаю, что мы сейчас достаточно близко общаемся с нашими подписчиками. Но даже если мы нарастим аудиторию больше, то для нас, я думаю, что это будет приятно, потому что это возможность проповедовать большему количеству людей, но при этом, я думаю, что мы не станем менее внимательны от этого, то есть у нас есть для этого мощности, для того, чтобы проявлять внимание каждому, кто подписан на нас.
С. Андрияка:
— Павел, ну а вот вас какие истории, какие соображения веры как-то поразили, зацепили? Что-то отозвалось в сердце из того, что вы сами читали, видели, публиковали? Что, может быть, для вас чем-то новым и неожиданным стало?
П. Чухланцев:
— Наверное, для меня стала неожиданной как раз вот эта акция «С Богом не стыдно», которую мы делали про буллинг, потому что так сложилось у меня, что я учился в лицее, и Люба училась в хорошей школе, и мы с таким не сталкивались, но я про себя могу сказать, что я никогда косых взглядов на себя, из-за того, что я верующий, не видел. Но вот этот парень в нашей команде, которому 14 лет, который из-за маленького села, я с огромным удивлением читал его текст о том, что для него...ну, к нему особое отношение, как к нездоровому человеку почему-то есть, что из-за этого отношения его там могли побить даже. И для меня это, конечно, очень удивительно, я даже подумал, что в этом есть какое-то исповедничество современное.
С. Андрияка:
— Вот это очень интересная тема, я тоже хотел об этом спросить, когда вы об этом сказали в программе у нас в начале нашего разговора: действительно, есть какая-то область жизни, которая, допустим, вот мне неизвестна, вот про буллинг в школе именно ввиду религиозных убеждений, а ваше общение с молодежью эти темы выносит на поверхность, то есть, помимо того, что это миссионерство в ту сторону, это еще и получение какого-то ответа, какой-то, если угодно, социологии о том, как живут молодые люди православные, с чем они сталкиваются, и с хорошим, и с плохим, и это такой важный ресурс получения еще какой-то информации, то что называется, с мест. А вот что еще открывается? Что еще такого мы можем сказать о том, кого мы обобщенно называем современные молодые православные люди? Вот, оказывается, с буллингом сталкиваются, а кто-то этого не знает, а с чем еще?
Л. Рубцова:
— У нас есть еще один автор в проекте, молодая девушка, очень интересная, но каждый ее текст проходит несколько этапов редактуры, и мы все с особенной молитвенной поддержкой выкладываем каждый ее текст, потому что как бы она не написала, она пишет действительно захватывающе, она рассказывает истории святых I и XX века настолько интересно, но многие комментаторы решают, что это совсем не главное, а главное то, что у нее розовые волосы, а девушка с розовыми волосами не может быть православной христианкой, а когда они узнают, что у нее еще есть татуировка — ну все, закрываем проект. И для меня это не единственный случай, многие молодые люди, которые хотят, наверное, соответствовать современности, что ли, причем в хорошем смысле этого слова, просто хотят жить в этом мире и при этом исповедовать свою веру, не обязательно уходить в монастырь и соответствовать этим стереотипам вечно унылых православных, которые ходят только в черном, (несмотря на то что мы с Павлом сейчас оба в черной одежде, нуда ладно) очень многие молодые люди с этим сталкиваются, им говорят: либо ты с розовыми волосами, условно говоря, либо ты верующий человек, выбери что-то одно.
С. Андрияка:
— Очень интересно, мы к этому разговору вернемся после небольшой паузы. Я напомню, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер» Павел Чухланцев, руководитель миссионерского молодежного проекта Ortodox House и Любовь Рубцова, редактор этого проекта.
С. Андрияка:
— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА продолжается, ещё раз здравствуйте, уважаемые друзья, у микрофона Константин Мацан. У нас сегодня в гостях Павел Чухланцев, руководитель миссионерского молодежного проекта Orthodox House, и Любовь Рубцова, редактор этого проекта, и мы говорим о присутствии современных молодых людей в интернете и о создании контента для современных молодых людей, и создании контента современными православными молодыми верующими для своих сверстников, соратников, для целевой аудитории. Тема сегодня важная, и вообще мы постоянно сегодня говорим о том, что нужно быть на тех площадках, где молодые люди реально присутствуют, общаются, и быть с ними, быть с ними в диалоге, не так-то просто на самом деле создавать качественный, полезный и интересный контент для молодых людей, и этому даже на государственном уровне сегодня уделяется большое внимание, можно вспомнить, например, целый национальный проект «Культура», благодаря которому вот уже два года проводится конкурс на создание социально значимого контента для молодёжи, и этим конкурсом занимается, его оператором является Институт развития интернета, который сегодня поддерживает очень много разных инициатив, и благодаря ему проекты выходят, и видеоролики, и документальные игровые сериалы, подкасты, разные мультиформатные проекты, приложения для телефонов, и самые разнообразные жанры сегодня так или иначе производятся, и в рамках национальных проектов это тоже поддерживается. И повторюсь, что создавать такой контент на самом деле не так просто, а он очень полезен, и то, о чём вы говорите, тоже это очень важная тема. Вот вы сказали, что в небольшом селе, в небольшом городе православный молодой человек, школьник может столкнуться с буллингом, с каким-то притеснением. Любовь, вы рассказали, что, оказывается, есть, с другой стороны, у православного сообщества какое-то такое предубеждение против девушки с розовыми волосами и татуировками — как она может быть православной, как она может, скажем так, вещать от лица верующего сообщества, она не соответствует какому-то стереотипу. С третьей стороны, вы тоже любопытно подчеркнули, что как будто бы современная среда как бы тоже давит на молодого человека, в каком-то смысле заставляя его соответствовать стереотипам, то есть может сложиться ситуация, что в каком-то сообществе быть с крашенными волосами — это одобряемо, а вот без крашеных волос — это уже даже не одобряемо, это не нейтрально, это просто ты уже не с нами, очень такой узел затягивается серьёзный. Ну вот смотрите, если мы говорим об этой реакции православных людей на розовые волосы и татуировки: ведь, с одной стороны хорошо, что в вашем проекте таких предубеждений нет, и мы понимаем, что человек может выглядеть по-разному, и это не лишает его возможности быть искренне верующим и желать своей верой поделиться. С другой стороны, может быть, во мне уже какой-то возраст говорит тоже со своей стороны, но всё-таки покрасить волосы в розовый цвет — это некоторый вызов, то, что всё-таки мы называем поведением таким, но оно какое-то сознательное. Наносить татуировки — тоже вещь не нейтральная, человек почему-то это делает и делает с какими-то целями. То есть сказать, что вообще никакой проблемы нет в том, что человек, допустим, так выглядит, мы тоже, наверное, не можем, то есть мы бы не хотели, наверное, послать людям сигнал, что: «давайте красите волосы, делайте татуировки, пирсинги, что угодно, и всё равно мы будем с вами вместе ходить в храм», то есть если человек такой к нам пришёл, конечно, мы не прогоним, наверное, я надеюсь, но делать вид, что тут вообще никакой темы для обсуждения нет, тоже, наверное, неверно, вот что вы об этом думаете? Как вы это чувствуете, какую-то эту грань? В чём здесь, как вы формируете это отношение?
П. Чухланцев:
— Я бы сказал, что проблема, которую мы в данном случае видим — это осуждение выбора этих людей, которые красят волосы в розовый и так далее, то есть мы как будто бы не оставляем им возможности быть с Богом. Между тем понятно, что может быть, это нужно перерасти, но это личный путь самого человека, зачем мы будем закрывать ему возможность пройти этот путь самостоятельно? Зачем принудительно заставлять его соответствовать нашим представлениям о том, как он должен выглядеть?
С. Андрияка:
— К тому же это невозможно — принудительно заставить, я имею ввиду.
Л. Рубцова:
— При этом, если говорить о себе, и это единственная область, в которой мы действительно можем рассуждать, где находить эту грань и как относиться к тем или иным изменениям, потому что других людей мы не имеем права изменять и что-то им навязывать и советовать, то тут, наверное, очень важно понимать действительно, для чего ты это делаешь. Я крашу волосы в розовый цвет, потому что просто хочу сделать какой-то вызов обществу, и это одно. Не могу сейчас сходу придумать пример, почему для меня было бы жизненно необходимо покрасить волосы в розовый цвет, но, тем не менее...
С. Андрияка:
— Ну, я не знаю, какой-то студент театрального вуза для роли покрасился.
Л. Рубцова:
— Да, допустим, студент делает это для роли, это абсолютно другое. И тут ты уже сам с собой проводишь эту очень кропотливую работу, очень тяжелую, потому что очень честную и каждый раз напоминаешь себе, что все мне позволительно, но не все полезно, ведь это самое сложное в нашей свободе, что у нас нет четкой инструкции: нам можно подкрашивать светлый блонд, но нельзя красить волосы в розовый, нет у нас такой инструкции, нам все можно.
С. Андрияка:
— Было бы проще, если бы она была.
Л. Рубцова:
— Конечно.
С. Андрияка:
— А это, кстати, очень важная, важнейшая, я считаю, тема, и хорошо, что вы ее поднимаете, что действительно, очень часто мы встречаем среди людей разных возрастов внутренний запрос к Церкви: вот дайте нам методичку, как жить по-христиански, и я это говорю, себя не исключая из тех, кто так думает, это как-то очень в нашей природе — иметь какую-то гарантию, такой учебник, что если я буду так делать, я буду как-то одобряем где-то в небесной канцелярии, видимо, и вот тогда мне будет хорошо, и это...ну, мы такие, так сказать, жизнь такая. А вы говорите о другом и указываете на этот важнейший момент вообще христианской жизни, что нам дана свобода и ответственность, но не дана инструкция, и это путь, каждый раз мы на этом пути совершаем выбор. А вот этот месседж, если угодно, он находит отклик среди молодых людей? Я почему об этом спрашиваю: потому что, с одной стороны, мы говорили о том, что дает человеку веру, вот я искренне убежден, что проповедь христианства — это проповедь о свободе, о свободе внутренней, вот свобода «от» чего-то, а есть свобода «для». Есть свобода для роста, для жизни с Богом, в конце концов, для спасения, для того, чтобы быть собой, и это как-то месседж, который, по идее, современным человеком, это хочется быть свободным, это то, что должно откликаться. С другой стороны, очень легко это тоже спрофанировать и сказать, что «все можно, все, давайте, отлично, мы свободные люди, как хотим, так и живем, Христос нам лучший друг и вообще Он нас любит» — это, опять же другая крайность. Вот насколько это, если угодно, интуитивно точное, правильное, верное христианское понимание свободы действительно легко усваивается, действительно понимается теми, с кем вы говорите?
Л. Рубцова:
— Я думаю, что это не то, что мы можем отследить, это большой путь, опять же, каждого человека, но это то, что безусловно откликается, потому что весь запрос подростковой и молодежной аудитории — это запрос о свободе, это в целом суть любого подростка, любой подросток ищет свободу «от», как вы сказали, а мы подхватываем его в этом интересе и предлагаем ему путь к свободе «для». И наша главная задача на этом пути — это подсказать ему инструменты, которые помогут ему себя контролировать и вот этот единственный, уникальный для каждого человека баланс, и найти.
С. Андрияка:
— Павел, а вы что думаете?
П. Чухланцев:
— Да, я думаю, что изначально мы думали о том, для какой аудитории мы будем делать наш проект, и мы решили, что это будет верующая молодежь и неверующая молодежь, которая готова говорить о Христе. Если мы посмотрим, я думаю, что есть такой распространенный стереотип о церкви, что это место, в котором есть определенная система, рамки, множество запретов и это главная стена, этот стереотип, это огромная стена, которую нужно ломать для того, чтобы молодежь действительно пришла в церковь. Я думаю, что мы в нашем проекте как раз предлагаем такое непривычное представление о жизни в церкви, для того, чтобы неверующий молодой человек, увидев наше отношение к свободе, он задумался, и ему стало интересно разобраться в вере.
Л. Рубцова:
— При этом очень важно понимание того, что наша свобода христианская — это не свобода от всех запретов, которые видит неверующий человек в этом стереотипе, это не свобода в том, что мы не соблюдаем посты, не ходим в храм, если нам этого не хочется, и так далее, и так далее. Важно, что это в первую очередь свобода сделать выбор в пользу Христа, не зависеть от собственных привязанностей к греху, от собственных слабостей, и это очень важное понимание свободы, о котором человек, особенно неверующий или только приходящий в храм, к сожалению, слышит мало. И поэтому наша концепция, как мы ее называем, наша концепция свободы, она встречает большой отклик у людей, и я очень надеюсь, что она помогает людям находить в себе эту свободу.
С. Андрияка:
— Вот я не случайно все время спрашиваю про отклик и про какую-то обратную связь от людей, потому что мне тоже доводилось — это было, правда, лет десять назад — участвовать в молодежном телевизионном проекте, например, где собирались верующие ребята и неверующие, и обсуждали вместе какие-то темы. И предполагалось, что — да, вот верующие свидетельствуют об этом, и люди, либо мало знающие, либо скептики уверенные, осознанные, либо просто равнодушные к религиозным вопросам, о чем-то задумываются, что-то понимают. Но «нам не дано предугадать, как слово наше отзовется», но вот в моменте какого-то перерождения человека, что называется, не случалось, то есть люди слушали, кивали, в принципе оставаясь при своем мнении всегда. Случались, конечно, моменты, когда какая-то личная история кого-то там прямо пробивала на эмоции, но сказать, что после такого рода разговоров в программе и общения неверующий не то, что становился верующим, а хотя бы говорил, что теперь мне про Церковь, про веру, про христианство стало как-то менее непонятно и более интересно, но в моменте невозможно было таких реакций найти, может быть, со временем это куда-то складывалось и на что-то влияло. Вот у вас нет ощущения, что вы сеете что-то сейчас, что потом может взойти, а может и не взойти?
П. Чухланцев:
— Да, конечно, я думаю, что это скорее накопительный эффект, то есть человек может слышать о церкви из разных совершенно источников, и затем в какой-то жизненной ситуации, например, понять, что это место, куда ему сейчас нужно обратиться.
Л. Рубцова:
— И в то же время абсолютно мы не исключаем этого варианта, что человек будет слышать из разных источников о Церкви, будет читать все наши площадки, на которых мы публикуем весь свой контент, и при этом не придет в храм, мы не исключаем этого, и мы не делаем своей задачей «отмиссионерить» все 100% людей, которые к нам приходят, но это невозможно просто.
П. Чухланцев:
— Как говорится, «отмиссионерить» всех людей невозможно, но стремиться к этому необходимо.
С. Андрияка:
— Павел Чухланцев, руководитель миссионерского молодежного проекта Orthodox House, Любовь Рубцова, редактор этого проекта сегодня с нами в программе «Светлый вечер». Еще одна важная тема: вот вы упомянули, что вы делаете мемы о христианской жизни, какие-то яркие картинки, афоризмы, которые потом все друг другу пересылают, и таким образом свидетельства или какая-то проповедь, или элемент проповеди множится. У вас, как и сейчас в разных проектах интернета: короткие вертикальные видео, обзоры, динамичный монтаж, все очень здорово, то есть вы осознанно стремитесь использовать все современные медиаформаты для разговора о христианстве, и это здорово. С другой стороны, здесь же есть и, как мне кажется, тема для размышления, потому что иногда такой контент, в силу того, что он абсолютно выдержан во всех современных стандартах, сливается с другим контентом таким же молодежным на другую тему, то есть у человека в интернете есть там про спорт, про кино, вот тут про православие, тут дальше какой-то любимый блогер и вот есть такой небольшой сегмент. И в этом смысле Церковь, христианство такой аудиторией внешней, не воспринимается как что-то, в чем-то от мира отдельное, а мы глубинно понимаем, что все-таки Церковь мир должна изменять, преображать, а не мимикрировать под него. И я сейчас это озвучиваю, понимая, что скорее всего из этой проблемы, если это проблема, выхода нет, она вечная, это всегда будет тема для размышлений, но вот вы сейчас киваете, что вы об этом думаете? Вы наверняка это обсуждаете тоже и для вас это не пустой разговор.
Л. Рубцова:
— Для того, чтобы изменять мир, нужно с ним взаимодействовать. К сожалению, сейчас соцсети настолько захватили нашу жизнь, что соцсети — это один из лучших способов взаимодействия с миром, и если мы придем в соцсети, туда, где все выкладывают вертикальные короткие видео с динамичным монтажом, засунем часовую проповедь какого-нибудь опытного богослова — к сожалению к огромному, как бы не был опытен и прекрасен этот богослов, нам скажут: «идите от нас подальше, мы не хотим в нашей соцсети слушать вот эту часовую проповедь, нам это здесь не нужно». Вот поэтому действительно нам приходится принимать условия игры для того, чтобы уже внутри изменять не форму, но содержание и влиять на мир не формой, а содержанием. Безусловно, есть такая опасность, что это станет одним из сегментов: узнал, что происходит в кино, что происходит в спорте, что происходит в православии, и пошел дальше пить кофе.
С. Андрияка:
— Хорошо, если кофе.
Л. Рубцова:
— (смеется) У меня хорошее представление о наших подписчиках, поэтому кофе. Но что поделать? Мир такой, действительно, жизнь такая.
П. Чухланцев:
— Ну, если даже мы заглянем в Евангелие, и вот этот аргумент прописан в миссионерской концепции Церкви, мы увидим, что Христос, когда приходит, например, к тем, кто сеет пшеницу, Он не говорит им о каком-то фарисейском богословии, Он делает для них притчи простые, понятные, и Он говорит с ними о пшенице и через это говорит уже и о вере.
С. Андрияка:
— Я это прекрасно понимаю и поэтому говорю, что здесь, наверное, какого-то ответа нет. Я каждый раз просто думаю, тоже имея отношение к медиа, о том, что не теряется ли что-то важное, принципиально важное, когда мы пытаемся поместить разговоры Христе в формат, допустим, мема, в формат короткого вертикального видео? К форматам вопросов нет. Любой формат нам на пользу, и сам по себе он инструмент, важно, куда он будет использован. Я каждый раз думаю о том, это разговор даже шире, чем только про ваш проект, в принципе, про любое в известном смысле медиа, которое стремится говорить об этом, потому что, по большому счету, помните, знаменитые слова митрополита Антония Сурожского: «Никто никогда не стал бы христианином, если бы (хотя он говорит про монашество, но в принципе), если бы не увидел в глазах другого сияние вечной жизни». Это фраза, которую мы часто цитируем, она, безусловно, очень глубокая, яркая, точная, и мы знаем примеры, когда вот так, через сияние, отблеск вечной жизни в глазах другого, кто-то приходил к вере, таких, наверное, много. Но это же невозможно поставить на поток, это нужна какая-то особенная ситуация, и вот это невозможно, опять же, вписать в форматы, то есть это может даже в меме промелькнуть и кого-то случайно обратить, и дай-то Бог, чтобы так происходило, но вот добиться, чтобы это работало, что называется, вот системно, невозможно. И я даже себе тоже задаю вопрос: не получается ли, что мы пытаемся алгоритмизировать то, что принципиально не поддается алгоритмизации — проповедь? А с другой стороны, мы не можем этого не делать, мы должны это делать. Вот опять у нас диалектика и антиномия. Что вы об этом думаете?
Л. Рубцова:
— Поэтому, наверное, тут важно уточнить, что мы не стараемся вписать разговоры Христе в наши форматы, мы, скорее, даем предлог для разговора Христе. И мы не отрицаем все остальные форматы, которые веками накапливались, и мы никогда не говорим, что «вы можете прочитать три наших поста в неделю и не ходить на богослужение в это воскресенье, потому что вы уже просветились», нет. Мы только даем повод для того, чтобы прийти в храм, для того, чтобы прийти ко Христу.
П. Чухланцев:
— Я думаю, что мы формируем вариант мягкого вхождения в нашу культуру, то есть сложно представить, что человек в обычной жизни просто ни с того ни с сего сядет и начнет читать Евангелие со всеми толкователями, но если мы соприкоснем его, столкнем его с нашей культурой, хотя бы с какой-то ее частью, он уже может заинтересоваться. И затем, может быть, опять же, через накопительный эффект, он придет к чтению Евангелия. То есть нам важно показать, что в нашей культуре есть смыслы, они интересные, они вдохновляющие, и через это человек, я верю, будет приходить и к чтению Священного Писания, и к более твердой пище.
Л. Рубцова:
— Можно сказать, что наш проект, как и многие медиапроекты — это промо-проекты христианства, мы зазываем людей.
С. Андрияка:
— Я помню, в свое время в журнале «Фома» была такая внутриредакционная дискуссия, некоторые внутриредакционные размышления о миссии вообще православного медиа в целом и это, мне кажется, в равной степени применимо и к журналу, и к радио, и к интернет-проекту. Помните, в фильме «Покаяние» есть фраза знаменитая: «Зачем нужна дорога, если она не идет к храму?». И вот человек, который занимается свидетельством в медиа, он, конечно, не тот, кто по этой дороге идет вместе с человеком и точно не тот, кто к храму приводит, потому что Господь касается сердца, тогда человек обращается к вере. Но вот те, кто занимаются такой медиа-работой — это те, кто эту дорогу «ремонтируют», чтобы она просто была, чтобы по ней была возможность до храма дойти, и это то, чем, на самом деле, как мне кажется, занимаетесь вы и мы на Радио ВЕРА, и все остальные труженики медиа-пространства в этом сегменте. Какие планы дальнейшие у проекта?
П. Чухланцев:
— Мы хотим превратить наш проект не в просто медиаплатформу, можно сказать сейчас, что по сути мы были последние 9 месяцев таким интернет-журналом, а сейчас мы хотим, чтобы постепенно мы начали преобразовываться в лекторий. У нас есть дополнительные проекты, которые прямо вот последние два месяца мы как раз запускаем. Я говорил о том, что мы выпускали киноразборы, и уже почти месяц у нас работает онлайн-киноклуб. У меня в какой-то момент была такая проблема, что я не мог найти киноклуб онлайн, на храмах они есть, но если нет возможности сюда приехать, то как обсуждать кино, если есть этот интерес? И мы такой киноклуб создали, у нас сейчас более 700 человек на канале.
С. Андрияка:
— А что посмотрели уже?
Л. Рубцова:
— Начали с Тарковского.
П. Чухланцев:
— Но мы не только серьезное кино смотрим, как раз недавно мы обсуждали мультфильм «Душа».
С. Андрияка:
— Хороший мультфильм. Так, а еще планы?
П. Чухланцев:
— Да, также мы сейчас запустили свой мерч, как я говорил, мы ищем способы предложить аудитории, как рассказать о своей вере, и мы сейчас выпустили худи с надписями из Священного Писания, например, вот на мне сейчас худи «Все возможно верующему». Эта надпись, она отражена и идея худи в том, что...
С. Андрияка:
— То есть я ее должен прочитать справа-налево на вас?
П. Чухланцев:
— Да. Но идея в том, что человек сам, когда подходит к зеркалу с утра, например, он видит эту надпись, и она его вдохновляет этот день провести с верой. Также у нас есть худи «Исихазм», это надпись Иисусовой молитвы в форме креста, это худи призвано напомнить тому, кто его носит, что молитва Иисусова должна быть всегда в сердце. И у нас придумал парень, он очень увлекается как раз исихазмом, погружен в эту тему, его зовут Арсений, он основатель проекта, это еще один проект, который мы запускаем. И также мы проводили марафон по чтению Священного Писания во время Великого поста, в нем около тысячи человек поучаствовало, это был такой формат бесплатного курса, то есть мы ежедневно читали какой-то отрывок, предлагали тесты, предлагали удобную инфографику, и таким образом Великий пост проходил с пользой у людей, то есть они что-то узнавали новое. Мы этот же проект перезапускаем во время Рождественского поста. Хочется также выпустить курс по Литургии. То есть у нас есть планы постепенно прийти к формату лектория.
С. Андрияка:
— Онлайн или все-таки офлайн?
П. Чухланцев:
— Онлайн.
Л. Рубцова:
— Безусловно, очень бы хотелось сделать все в офлайне, потому что особенно после наших ковидных лет очень хочется встречаться в офлайне, вживую, но это немного нарушит концепцию наших проектов, потому что тогда только московские наши подписчики смогут в этом поучаствовать, а у нас география, конечно, намного шире.
С. Андрияка:
— Ну, начать с Москвы, а потом на гастроли отправляться по всей стране или даже шире, по всей территории Русской Православной Церкви. Спасибо огромное, удачи вам в вашем большом деле. Павел Чухланцев, руководитель миссионерского молодежного проекта Orthodox House и Любовь Рубцова, редактор этого проекта, были сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер». У микрофона был Константин Мацан. Спасибо, до свидания!
Все выпуски программы Светлый вечер
