«Личность Петра I». Исторический час с Дмитрием Володихиным

У нас в гостях был историк, публицист, старший преподаватель Московского государственного института культуры Александр Музафаров.

Разговор шел о личности, жизни, семье и отношении к вере императора Петра I.

Ведущий: Дмитрий Володихин

---

Дмитрий Володихин:

— Здравствуйте, дорогие радиослушатели, это светлое радио, радио «Вера», в эфире передача «Исторический час». С вами в студии Дмитрий Володихин, и мы сегодня поговорим о том, что, простите, пропустили в прошлом году. Но это, конечно, несерьезно, прошлый год в очень значительной степени был посвящен деяниям Петра Первого: Ништа́дтскому миру, победе в Северной войне, реформе церкви, не к ночи будет помянута, я имею в виду реформу, введение понятия империя, император. Так вот пропустили, на мой взгляд, пропустили то, что относится к личности самого Петра. Видим реформы, видим преобразования, видим победы, триумфы, ошибки, не видим самого человека. Сейчас мы отошли от всех этих юбилеев достаточно далеко и мы можем спокойно, не кляня себя за то, что опаздываем к какой-то дате или, что эта дата уже прошла, разобраться с тем, что за человек был Пётр Первый, каковы его ведущие характеристики, каков он был в быту, в семье, на этот счёт немало мифов, и для того чтобы разобраться в этом серьёзно, по-настоящему, мы пригласили человека, который изучал петровскую эпоху специально — это старший преподаватель Московского государственного института культуры Александр Азизович Музафаров. Здравствуйте!

Александр Музафаров:

— Здравствуйте!

Дмитрий Володихин:

— Ну что ж, давайте по традиции начнём с того, что мы называем визитной карточкой героя, личность Петра, какие, может быть, две-три черты преобладают в ней, до всего нашего разговора, предваряя его, может быть, вы сможете их выделить.

Александр Музафаров:

— Ну, наверное, первое, что можно выделить, что у Петра было всегда — это осознание его высокого предназначения и связанное с ним чувство долга перед государством. И вот это качество помогало ему бороться с такими чертами своей личности, которые были для него характерны, такими как трусость, государь боялся и порой впадал в состояние, близкое к панике. Другой момент — это такая неуемность, неограниченная жажда, когда она обращалась на благое дело, любознательность, изучение, преобразование, эта энергия творила чудеса. Но столь же неуёмен Пётр был и в других своих проявлениях, в своих недостатках, в своих порочных каких-то делах. Здесь он тоже не мог остановиться.

Дмитрий Володихин:

— Это то, что народ называет бесшабашность.

Александр Музафаров:

— Да, в какой-то степени. И третье, это, пожалуй, простота. Она была отчасти характерна и для отца Петра — государя Алексея Михайловича и в какой-то степени будет характерна для его наследников, что Пётр понимал в какой-то степени цену ритуалу, форме, но лично был человеком достаточно простым. Всякий, кто видел избу Петра в Санкт-Петербурге, построенную по его вкусу или его дворец Монплези́р в Петергофе, понимал, что это был человек, в общем-то, чуждый роскоши, вычурности и прочего, он стремился жить просто.

Дмитрий Володихин:

— Но мы видим личность непростую. С одной стороны, огромное чувство долга, призванности к служению, с другой стороны, неукротимость, неумение, скажем так, держать границу между здравыми деяниями и неуёмными страстями. Ну что ж, давайте теперь приступим к тому, что такое Пётр Первый с самых ранних его лет. Здесь стоит объяснить, каково семейное положение Петра, что он получил в качестве своего окружения просто по обстоятельствам рождения своего.

Александр Музафаров:

— Напоминаю, что Пётр Алексеевич родился в1672-м году и был шестым и самым младшим из сыновей царя Алексея Михайловича, и из трёх, которые дожили до смерти отца опять-таки он был младшим. Он был сыном государя от второго брака с Натальей Кирилловной Нарышкиной, брака по любви, но, надо учесть, что во дворце жили его сводные братья и сестры, дочери Марии Ильиничны Милославской, и отношения между первой и второй семьей царя Алексея Михайловича были, в общем-то, не очень простыми.

Дмитрий Володихин:

— Мягко говоря, не безоблачными.

Александр Музафаров:

— Да. Первые три года жизни Петра были, в общем-то, счастливым младенчеством, его окружала заботливая мама, окружали няньки и так далее, его любил отец. И это чувство любви к отцу у Петра сохранится на всю жизнь. В 1710-м году, взяв Ригу, Пётр вспомнит об отце, потому что его отец осаждал Ригу и не смог её взять. И Пётр тогда спросит князя Куракина, который был знаком с его отцом, служил при его дворе, он говорил: вот скажи, каков я по сравнению с отцом? И это вот интересный момент. 1710 г. — позади Полтава, блистательная победа, позади основание Петербурга, колоссальные достижения, и всё-таки Пётр задает вопрос: вот каков я по сравнению с отцом?

Дмитрий Володихин:

— Ну Алексей Михайлович был незаурядной личностью.

Александр Музафаров:

— И услышал честный ответ, что в делах и воинских ты его превзошёл, а вот в делах гражданских и государства строительных тебе до него ещё работать и работать.

Дмитрий Володихин:

— Ну смелый человек князь Куракин, смелый.

Александр Музафаров:

— Да, но это можно было ответить Петру, Пётр был способен услышать такой отзыв.

Дмитрий Володихин:

— Ну а помимо отца, мать, братья, ведь насколько я понимаю, отношение братьев к Петру не было враждебным, когда отец умрёт, Алексей Михайлович я имею ввиду, в 1676 году, маленькому Петру ещё четыре годика, на престол восходит его брат Фёдор, он от первого брака, но тем не менее он имеет желание помогать своему сводному брату, доставлять ему учителей, игрушки, какие-то пособия. То есть он по-своему пытается заботиться об образовании брата, образовании, которое тот в детские годы толком-то не получил.

Александр Музафаров:

— Да. Безусловно, это связано с преждевременной смертью государя Федора Алексеевича, но Фёдор Алексеевич очень хорошо понимал свой братский долг и действительно о младших братьях заботился. И надо отметить, что Пётр это запомнил, и впоследствии в очень таком интересном документе, мы сегодня ещё о нём, может быть, поговорим, письме сыну, он будет Фёдора Алексеевича ставить в пример, говорить: вот мой старший брат, он был больной, но он был настоящий государь, вот он любил лошадей, так он ими занимался, он был такой в этом деле энергичный и правильный, то есть для него брат был образцом. Отношения Петра с его вторым братом...

Дмитрий Володихин:

— Сейчас, введём только очень важную поправку: Фёдор Алексеевич был больной не умственно, а физически, передвигался тяжело, прихрамывал, какая-то была водянка или иной порок, чисто физический.

Александр Музафаров:

— Да, совершенно верно, Петр как раз именно об этом и пишет. А отношение ко второму брату — Иоанну Алексеевичу — тоже довольно интересно. С одной стороны, Иван Алексеевич принадлежал вот к этому, группе Милославских, он по матери тоже Милославский, он сводный брат Петра, он родной брат, единоутробный брат царевны Софьи, с которой у Петра будут крайне сложные отношения, и тем не менее Пётр никогда не будет проявлять к нему враждебность. До самой смерти государя Ивана Алексеевича, он будет писаться первым в титуле русских государей, Пётр все время будет, во всяком случае в письменных документах, обращаться к нему с великим почтением, а после его смерти возьмёт опеку над его женой, вдовой и дочерями и постарается как может устроить их жизнь. Получится у него это не очень, но Пётр, по крайней мере, искренне старался.

Дмитрий Володихин:

— Но могло быть и хуже. В конце концов, позаботиться о них было больше некому. Ну что ж, это мать, отец, братья, но была ещё и сестрица, и тут все ещё сложнее.

Александр Музафаров:

— Да, в 1682 году после смерти царя Федора Алексеевича в Москве происходят бурные события, вошедшие в историю как Хованщина, Стрелецкий бунт. У него много причин, не будем сейчас углубляться в подробный его анализ, скажем, ситуация следующая, что фактически царская семья оказалась в заложниках у бунтующего столичного гарнизона. И в царской семье нашелся один решительный человек, который сумел взять ситуацию под контроль, спасти семью, усмирить мятеж, этим человеком была женщина, им была царевна Софья Алексеевна. Женщина, получившая прекрасное образование. Женщина энергичная. Женщина, тоже воспитанная с чувством долга перед государством. И женщина, которая немало хорошего сделала потом для России. Проблема будет в том, что именно с Софьей отношения у Петра, главным образом у его родственников, Нарышкиных, не сложились самым категорическим образом, вплоть до того, что Нарышкины обвиняли Софью вот как раз в организации этого самого стрелецкого бунта. И Пётр поселяется в подмосковном дворце в Преображенском, и вокруг него образуется такой своего рода оппозиционный двор.

Дмитрий Володихин:

— Малый двор.

Александр Музафаров:

— Да, по отношению к большому двору Софьи и Иоанна в Кремле. И по мере взросления Петра конфликт между ним и сестрой будет усугубляться. Причём здесь проявляется, наверное, впервые такая особенность Петра, как своего рода внушаемость. Пётр всю жизнь был подвержен влиянию своего окружения, со временем он научится это осознавать, со временем научится этому противостоять, но в юности особенно Пётр был очень внушаем. И Софья не предпринимала никаких шагов, чтобы лично договориться с братом. То есть она такую попытку примет уже в последний момент, когда...

Дмитрий Володихин:

— Когда дело её уже будет проиграно.

Александр Музафаров:

— Да, но это было слишком поздно. И в результате отношение царя к старшей сводной сестре будет крайне враждебным.

Дмитрий Володихин:

— Дорогие радиослушатели, мы вскоре продолжим разговор об отношениях Петра и его старшей сестры царевны Софьи, а сейчас пришло время освежить наш разговор музыкой. Вы услышите сейчас «Достойно есть», произведение царя Федора Алексеевича старшего брата Петра Первого.

Звучит музыка.

Дмитрий Володихин:

— Дорогие радиослушатели, напоминаю, что это светлое радио, радио «Вера», в эфире программа «Исторический час», с вами в студии Дмитрий Володихин, и в гостях у нас замечательный историк, старший преподаватель Московского государственного института культуры Александр Азизович Музафаров, мы говорим о личности Петра Первого. И мы остановились на его конфликте с сестрой. Понимаете, вот как ни парадоксально, сводные братья, принадлежащие вроде бы к враждующим друг с другом кланам Милославских и Нарышкиных, а там за ними стояли ещё целые группы друзей, соратников, приближенных. Слава Богу, вот ещё от первой супруги Федора Алексеевича не осталось никаких дополнительных кланов, а вот от второй Апраксины остались. Они перейдут на сторону Петра в этом конфликте. Между мужчинами вражды не было, а вот между взрослой, властной, умной Софьей и юношей Петром вражда разгорелось ой-ой-ой какая.

Александр Музафаров:

— Но мне кажется, причина здесь в том, что для братьев Пётр не был помехой на пути к престолу и помехой к власти. Они были старше его, и по всем правилам тогдашнего русского общества Пётр не мог оспаривать их власть. Главная беда Софьи была в том, что её власть была властью временной, она была своего рода правительницей, пока её братья не войдут в совершеннолетний возраст.

Дмитрий Володихин:

— Регентшей.

Александр Музафаров:

— Да. Потом будут использовать этот термин, тогда её называли правительница, но вот проблема была в том, что по мере того, как братья подрастали, влияние, юридические основания власти Софьи таяли, и с этим связаны, кстати, свадьбы и обоих братьев: Ивана Алексеевича и Петра Алексеевича. И вот на свадьбе Петра, наверное, можно остановиться поподробнее. Потому что она окажет большое влияние на его дальнейшую жизнь, положит начало его семейной драме. Дело в том, что эта свадьба была весьма необычная для свадеб русских государей. Во-первых, невесту Петру выбрала мать, не устроив традиционный для московских царей смотр невест.

Дмитрий Володихин:

— Но это был малый двор, могли просто не обеспечить достаточных средств, сказать: «А, как-нибудь сами обойдётесь».

Александр Музафаров:

— С одной стороны, малый, а с другой стороны двор государев, и я думаю, что желающих породниться с царской династией было бы немало. Но здесь обошлись без этого. И я думаю, что здесь причина в самом характере Петра. Дело в том, что Пётр ещё юноша, он очень увлекающийся молодой человек, и в этот момент он не проявляет никакого интереса к государственным делам. Петру в это время интересна воинская и водная потеха. У него есть потешные полки, у него есть потешная флотилия, гремят барабаны, стреляют холостыми мушкеты, ружья, плавают кораблики по Плещееву озеру, и царь весь с головой ушел в это.

Дмитрий Володихин:

— То есть, иными словами, державная наука побоку девчонки тоже не интересны, ну а девушки, а девушки потом.

Александр Музафаров:

— Совершенно верно, государя интересует сейчас наука воинская, из которой потом вырастут его черты как полководца, но родственникам, и сложившемуся вокруг них клану политических союзников недосуг. Надо показать, что царь уже вырос. Как? Женить его. Женатый человек уже полностью совершеннолетний в своем праве. И Петру выбирают невесту — Евдокию Лопухину. Отзывы о ней современников довольно интересны. С одной стороны, она была очень красивая, и красоту её отмечали многие, с другой стороны, в общем-то, нельзя сказать, что Евдокия была такой теремной девицей, нет, она была образованная, сохранилась их переписка с Петром. Сохранились письма Евдокии Петру, видимо, свои письма Пётр уничтожил впоследствии. Но тем не менее видно, что это была грамотная женщина, которая вполне могла поддерживать с мужем такие отношения. Она была старше, по некоторым сведениям, государя на три года, что было не типично для Руси того времени.

Дмитрий Володихин:

— Мягко говоря, не типично, но вот у Михаила Фёдоровича жена была даже лет на пять старше.

Александр Музафаров:

— И потом происходит эта свадьба, и почему Петру отказали в выборе? Ну я думаю, потому что, если бы Петру предоставили возможность сделать выбор, он бы максимально постарался от этой обязанности уклониться, он бы уехал в очередной раз в Переславль, ушел бы со своими солдатами в подмосковные леса учиться военному делу и постарался проволынить бы это как можно дольше. Но родственники настояли, состоялась свадьба, и как отмечает свидетель, любовь первый год между супругами была изрядная.

Дмитрий Володихин:

— А давайте-ка напомним даты всего этого брачного процесса.

Александр Музафаров:

— 1688-й год, то есть Петру 16 лет. И в следующем году происходит разрыв Петра и Софьи, происходит переворот, который приводит Нарышкиных к власти. В эту эпоху происходят Крымские походы князя Голицына. Князь Голицын — глава правительства Софьи, глава Посольского приказа, оберегатель престола, хороший дипломат и неудачливый военный начальник, успеха в этих походах не добивается, положение правительства пошатнулось. Нарышкины пытаются это использовать для давления. Пётр, например, отказывается приехать в Кремль, чтобы вручить награды отличившимся в походе воеводам и офицерам. Со стороны Милославских раздаются слухи, что вот мы сейчас соберём стрельцов, сейчас мы пойдём на Преображенское, в стиле хованщины решим вопрос.

Дмитрий Володихин:

— Ну а на самом деле намерение раздавить малый двор с помощью стрельцов или иных сил оно существовало или это в большей степени мифы, элементы слухов, оговорок, клеветы? Что это было?

Александр Музафаров:

— Да, скорее всего, это был, конечно, шум. Потому что реально поднять солдат против пусть и младшего, но законного государя, было бы крайне сложно. К тому же, как показали последующие события, далеко не все стрельцы и солдаты московского гарнизона были на стороне правительницы. А дальше произошло следующее. Два стрельца: Яков Мельнов и Иван Ладыгин прибежали в Преображенское и сказали: «Вот в столице набат, на тебя идут полки». Государь испугался, юный государь вскочил на коня, и вот как был, в чем был ускакал в Троице-Сергиев монастырь.

Дмитрий Володихин:

— Бросив в жену, заметим.

Александр Музафаров:

— Бросив жену, мать, вообще всё. Ускакал. За ним прискакала свита, за ним под прикрытием потешных батальонов ушла мать с невесткой.

Дмитрий Володихин:

— Вынула сына из-под дивана.

Александр Музафаров:

— И дальше Пётр и Нарышкины посчитали, что раз начали, значит надо начинать игру, в Москву летит указ Петра: прибыть полкам к Троице для великого государева дела. И выясняется, что далеко не все столичные полки готовы исполнять приказы Кремля и оставаться на месте. Уходит полк Лаврентия Сухарева, получивший потом в награду Сухареву башню в награду за этот подвиг, уходит ещё ряд стрелецких и солдатских частей, уходит полковник Патрик Гордон с солдатскими выборными полками. И силы постепенно начинают склоняться на сторону малого двора. И вот тогда Софья решает лично поговорить с братом. Выезжает в сторону Троицы, но в селе Воздвиженское её карету останавливают люди Петра и говорят, что не велено тебе, матушка-царевна, а велено тебе возвращаться в Москву и ждать его государева решения. Родственники не допустили встречи брата и сестры, понимали возможно, что возможно они сумеют и договориться, потому что впоследствии мы увидим, что в жизни Петра бывали такие моменты, когда личное общение прорывало какую-то череду враждебности.

Дмитрий Володихин:

— Но тут ведь довольно парадоксально, Нарышкины, то есть мать Мария Кирилловна, её родня и друзья они, безусловно, враги Софье, а вот брат и сестра — враги совершенно не безусловно, они родная кровь по отцу. И действительно старшим родичам, может быть, и не хотелось бы, чтобы они помирились, они старались не допустить этого любимыми методами.

Александр Музафаров:

— Совершенно верно, потому что им-то хотелось оттеснить выдвиженцев Софьи от власти и самим туда сесть. Их мало волновали отчасти даже судьбы Отечества, но хотя, конечно, они прикрывались идеями, что они справятся с государственными делами лучше, чем Милославские и их люди. Хотя опять же не факт. Софья сослана в Новодевичий московский монастырь, Пётр возвращается и посылает брату Ивану письмо, что мол сколько можно сестре нами править, мы с тобой взрослые люди, мы с тобой будем править, ты старший государь, я младший. И начинается то, что называется самостоятельным правлением Петра, хотя в реальности первые 5-7 лет до 1696 г. Пётр разделяет власть со старшим братом Иоанном Алексеевичем.

Дмитрий Володихин:

— А вот здесь вопрос, который многих беспокоил, а что собой представляет Иван Алексеевич? По мнению одних, этот человек незаслуженно забытый, он имел волю, чтобы участвовать в государственных делах, по мнению других, это едва живой инвалид, который вообще ничего не мог сделать. Но уж во всяком случае наделать детей у него воли хватило, впоследствии его дочь Анна Иоанновна была императрица всероссийская. Что там на самом деле?

Александр Музафаров:

— На самом деле там очень интересно, это одна из загадочных фигур русской истории, потому что про него говорили, что он был болезненный, с другой стороны, болезненный Иоанн Алексеевич прожил дольше, чем все остальные сыновья Алексея Михайловича от первого брака. Он, так сказать, самый старший из них в момент смерти его был. У него опять же было трое здоровых детей, правда, все девочки, да, он не действовал в политике активно, но он никому не позволял действовать от его имени, ведь Милославским было очень удобно, если бы Иоанн штамповал нужные им указы и отстранил бы Петра от власти как старший брат, но ведь он этого не делал, и не дал сделать, то есть фигура загадочная. Возможно он действительно имел какие-то физические недостатки ...

Дмитрий Володихин:

— Говорят, что у него глаза были собраны к переносице, и от этого очень страдало зрение, например.

Александр Музафаров:

— Может быть, но в любом случае нельзя сказать, что он был такой вот безвольный сумасшедший человек, который ничего не решал. Это был действительно государь, который, если не делал сам ничего, по крайней мере, никому не давал прикрыться своим именем и творить что-то другое.

Дмитрий Володихин:

— Ну что ж, мы подошли к моменту сложному. Прежде чем мы начнём говорить о браках Петра, мы должны зафиксировать очень важный момент: Пётр в детстве, в отрочестве не получил особенного образования, обучения, его игра в солдатики, походы на Плещеево озеро, существование потешной эскадры — это ещё не образование. Он узнал горечь столкновения с роднёй, и у него очевидно был момент недоверия к ней. Мы поговорим ещё о том, как это отольётся на его браках и какие уязвимые места в его душе это оставит. Ну вот момент, который опять-таки беспокоит многих: есть определённое влияние на московский двор со стороны зарубежных сил. И мне приходилось встречать утверждение, согласно которому при Софье, Голицыне и в меньшей степени при Фёдоре Алексеевиче ещё до того достаточно влиятельны при дворе были представители католических держав: Речи Посполитой, Германской империи, я имею в виду Австрию на тот момент и позднее при Петре те резкие телодвижения политические, которые были совершены, в значительной степени, есть даже и не шаги родни Петра, и не самого Петра, а партии протестантских держав, то есть северной Германии, допустим, Дании, Нидерландов, которые разыгрывали Петра как фигуру в политической борьбе за преобладание в российских политических делах. До какой степени вот это борение двух различных вероисповедных европейских партий повлияли на личность и на молодые годы Петра?

Александр Музафаров:

— Но здесь надо учесть, что, конечно, Москва или вообще русская держава в ту эпоху уже участник большой европейской политики. И, конечно, при московском дворе были иностранные дипломаты, которые отстаивали интересы и своих держав, и своих вер, мне кажется, здесь важен момент, когда в Европе происходит определённый разворот от интересов конфессиональных к интересам складывающихся национальных государств и империй. Потому что да, безусловно, мы видим, что Пётр любил голландскую культуру, любил бывать в Голландии, бывал в Англии, но, во-первых, нужно помнить, что на протяжении всей Северной войны его ближайшим союзником была католическая Речь Посполитая, причём её короля Пётр чуть ли не из помойки потом вытаскивал, приводил в божеский вид и сажал обратно на трон.

Дмитрий Володихин:

— Ну это уже вопрос о расходных материалах самого Петра Первого, скажем так.

Александр Музафаров:

— Скажем так, да. В тоже время Пётр породнился династическим браком с австрийским императорским домом, женил своего сына на немецкой принцессе, сестра которой выйдет замуж за австрийского императора. Если говорить современным языком, политика Петра была отчасти многовекторной, безусловно, протестантский вектор при нём усилился, но не ценой такого жёсткого разрыва с прежними связями.

Дмитрий Володихин:

— То есть иными словами, не будем этот фактор преувеличивать.

Александр Музафаров:

— Мне кажется, да.

Дмитрий Володихин:

— Ну хорошо, дорогие радиослушатели, мы подводим итог под юношеским периодом в судьбе Петра Первого, когда много всего было предопределено, но далеко не все. Он сам как взрослая личность много исправит, кое-что разрушит, и мне хотелось бы напомнить вам, что это светлый радио, радио «Вера», в эфире программа «Исторический час», с вами в студии Дмитрий Володихин, и мы прерываем наш диалог ненадолго, чтобы, буквально, через минуту вновь встретиться в эфире.

Дмитрий Володихин:

— Добрый вечер, дорогие радиослушатели, это светлое радио, радио «Вера», в эфире передача «Исторический час», с вами в студии Дмитрий Володихин, у нас в гостях замечательный историк, исторический публицист, старший преподаватель московского государственного института культуры Александр Азизович Музафаров, мы разговариваем о том, какова была личность Петра. Мы перешли от политики вновь к семье, чрезвычайно важный момент. До браков мы доберёмся, это то, что лежит на поверхности, о чем много говорят, но тем не менее прежде чем говорить о браках, мне интересно было бы задать вопрос о том, каков был Пётр вере своей в юные годы и взрослые годы, до какой степени эта личность способна была к крепкой вере или наоборот, склонная к религиозному индифферентизму?

Александр Музафаров:

— Надо учесть, что юные годы Петра приходятся на последний период острого религиозного горения в России и Европе, когда в Европе это война протестантов и католиков, в России это раскол, это ожесточённое религиозное напряжение, когда люди убивают, как им кажется, за веру, или убивают себя за веру, как им кажется. После чего наступает на рубеже 17-го-18-го веков определённый спад. Вопросы веры как бы не то чтобы отходят на задний план, но к ним становится более индифферентны. Если мы посмотрим на первые годы Петра, мы увидим, что при нём в Москве сжигают еретиков, в его молодые годы, там сжигают Квирина Кульмана, если память не изменяет.

Дмитрий Володихин:

— И Нордермана.

Александр Музафаров:

— Да, сжигают еретиков, то есть мы сейчас покажем этим еретикам. Потом вот именно к этой ревнительной части у государя наступает определённое охлаждение. Если говорить о личных мировоззрениях Петра, то можно увидеть, что оно сочетает в себе две черты: с одной стороны, Пётр был православным христианином, и сколько ни пытались и в Европе, и здесь заезжие иноземцы склонить его к перемене вере, ввести правильную с их точки зрения, прогрессивную веру в России, он оставался к этому глух, более того в его посланиях к русскому духовенству наоборот мы видим призывы быть готовыми дать отпор иноверцам, которые пытаются обращать русских людей из православия.

Дмитрий Володихин:

— Да хотелось бы напомнить, что в 1704-м году, будучи абсолютно взрослым человеком, 32 года, он пел на клиросе в Соловецком монастыре, пустившись туда в дальнее плавание. Когда настало время мемориализировать в светском плане и в церковном память Александра Невского, ведь он пошёл по пути создания монастыря, Александро-Невской лавры.

Александр Музафаров:

— Да, совершенно верно, как мы уже говорили ранее, создавая Петербург, Пётр отчасти руководствовался примером Константина Великого, да? То есть это новый Константинополь при Третьем Риме. Там много можно увидеть интересной символики, в том числе то, что русскому городу нужна святыня и основал там монастырь, куда перевёз мощи чтимого святого. Причём это было не просто — царь приказал перевести мощи, нет, он лично встречал мощи Александра Невского на Ладоге, лично сел за руль бота, который вёз их по Неве, причём на вёслах сидели адмиралы, генералы, высшие чины российской империи, лично нёс на руках мощи святого Александра в его новое место жительства. То есть в этом плане он был человеком, у которого никаких еретических отклонений мы не видим.

Дмитрий Володихин:

— Ну, а его достаточно суровое, иногда просто жестокое отношение к церкви, проявившееся в последней четверти его жизни, то есть в зрелом возрасте, и уже в преклонные годы?

Александр Музафаров:

— Мы видим ещё один момент, что здесь, я тоже отчасти вижу какие-то отсылки к опыту не сколько Европы, сколько прежних русских государей, например, Иоанна Грозного, потому что Пётр смотрел на церковь с точки зрения государя. И вот здесь был тоже интересный момент, ему было сложно смирить себя, императора всероссийского, перед Церковью.

Дмитрий Володихин:

— Он этого и не сделал.

Александр Музафаров:

— Да, это проявлялось вот в таких вещах. Правда, надо учесть ещё один момент, что в юности Петра очень хорошо помнили историю его противостояния его отца с патриархом Никоном, которое тоже оставило свой след у Романовых, которое оказало немалое влияние на отношение государя к Церкви.

Дмитрий Володихин:

— То есть, условно говоря, Пётр боялся завести для себя нового Никона и вступить с ним в громко кипящий там конфликт. Ну да, понятно, и всё же, на мой взгляд, его неуемность, неистовость в данном случае подвела его, и в отношениях с церковью Пётр, мягко говоря, переборщил, его энергия нашла не то русло, которое можно было бы назвать достойным.

Александр Музафаров:

— Безусловно, я думаю, это ещё связано с личной драмой. Потому что человеку грешному очень неприятно, когда есть силы, перед которым нужно в этом грехе покаяться.

Дмитрий Володихин:

— Ну всё равно же придётся. Я думаю, самое время приступить к тому, что, наверное, оказало наибольшее влияние на личность Петра в зрелые годы, а именно его браке. Первый брак мы с вами бросили на конце восьмидесятых годов, изначально он был благополучен, я напомню, первый брак — это женитьба на Евдокии Лопухиной, которая хороша была уже хотя бы не только лицом и фигурой, а тем, что она дала наследников.

Александр Музафаров:

— Совершенно верно, в 1690-м году рождается сын Петра царевич Алексей Петрович, хотя, обратите внимание, Пётр и сына назвал в честь отца, отдав ему дань уважения, есть сведения, что был и второй сын цесаревич Александр, умерший в младенчестве, некоторые считают, что это могла быть девочка, потому что есть расхождения определённые. Но тем не менее был наследник, мальчик, который рос, и к которому родители относились с большим вниманием, а отношения Петра и его первой супруги начинают портиться в девяностые годы, советские историки писали, вот выросшие в тереме, замшелая боярышня Евдокия была недостойной такого великого человека как Пётр.

Дмитрий Володихин:

—А сейчас пишут наоборот, какая замечательная русская женщина, а он себе нашел какую-то грязного поведения девицу в Немецкой слободе, это запад на него тлетворно влиял.

Александр Музафаров:

— Ну да, получается, что достойной Петра была дочь немецкого кабатчика, а потом лифляндская портомоя, да, такой момент есть.

Дмитрий Володихин:

— Дорогие радиослушатели, я осознаю, что у нас здесь православное радио, поэтому мы будем сдержаннее в трактовках, но понимаете, совсем-то уж слова из песни не выбросишь, у Петра, мягко говоря, сложная была брачная жизнь, и она действительно была омрачена внебрачными связями.

Александр Музафаров:

— Да, но как считают современные историки, конечно, ключевым моментом разрыва между Петром и Евдокией были не столько шалости царя на стороне, сколько конфликт характеров, потому что Евдокия, как свидетельствуют исторические документы, отнюдь не была такой тихой теремной девушкой, которая вот ни шагу не ступит без советов мамок и нянек, какой её изобразил Алексей Николаевич Толстой в своем романе. Нет, это была женщина горячая, с крутым нравом, которая была способна высказать мужу всё, что она о нём думала. И высказать ему очень резкие претензии. Конфликт между ними начинается после прихода Нарышкиных к власти, когда наверху сидят уже свои люди, можно вообще вести себя так, как хочешь, и он ведёт себя так, как хочет. Он может появиться в Кремле в матросском платье, в иноземном платье, появиться в компании каких-то полупьяных собутыльников, Петру, в общем-то, все равно. Он знает, что он государь по рождению, и этим он своего государева достоинства не уронит.

Дмитрий Володихин:

— Причём это достоинство он пока далеко не до конца осознает, это осознание придёт гораздо позже.

Александр Музафаров:

— Совершенно верно. Для Евдокии же подобное поведение ни в какие ворота не лезет, это несообразно, она не самого высокого рода, но она стала царицей, старается блюсти себя как царицу, это вызывает ссоры между супругами, споры между супругами, в которых оба горячатся, и в которых оба начинают довольно резко себя проявлять.

Дмитрий Володихин:

— Примерно так: милый, ну ты опять одет ни как царь, а как босяк какой-то.

— Милая, твоё ли дело?

Александр Музафаров:

— Примерно так, если не более жёстко, причём как-то раз Пётр пытается примириться и привозит ей какие-то иноземные вещи из иноземной слободы, а может быть, даже выписанные из заграницы, и царица говорит: да не нужны они мне, и бросает на пол и топчет ногами. Пётр обижается.

Дмитрий Володихин:

— Брак не задался.

Александр Музафаров:

— В 1697-м году Пётр отправляется в Великое посольство в Европу, и вот здесь очень интересный момент, Пётр пытается разрешить себя от брака, причём как он это делает. Он пишет письмо своему родственнику боярину Стрешневу и князю «кесарю» Фёдору Юрьевичу Ромодановскому с просьбой: а не уговорите ли вы мою жену уйти в монастырь?

Дмитрий Володихин:

— Ну вот сделаем галочку в судьбе Петра Первого, в общем, если мы говорим о портрете православного государя, то это хорошее такое сильное пятно на портрете.

Александр Музафаров:

— То есть Пётр не говорит как Иван Грозный или Василий Третий, вот я своей государевой волей отправляю тебя с глаз долой из сердца вон. А он пытается это всё облечь в такую форму, чтобы в глазах подданных это выглядело так: царь уехал по делам за границу, а царица вот ни с того ни с сего решила уйти в монастырь, царь приехал, а тут...

Дмитрий Володихин:

— Ну как-то все само собой решилось. Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что среди всех этих неприятных для православного мировидения событий, все-таки у нас здесь светлое радио, радио «Вера», в эфире передача «Исторический час», с вами в студии я Дмитрий Володихин, и у нас в гостях замечательный историк, исторический публицист, старший преподаватель Московского государственного института культуры Александр Азизович Музафаров, для того чтобы не только мы болтали обо всех этих событиях, а ещё и поучаствовала культура того времени в нашем диалоге, мы сейчас поставим в эфире мелодию замечательного русского композитора Василия Титова, фрагмент концерта в честь Полтавской битвы 1709 г.

Звучит музыка.

Дмитрий Володихин:

— Дорогие радиослушатели, после этой мажорной музыки хочется просто либо маршем пойти, либо в пляс пуститься, но мы ни того ни другого делать не будем, в конце концов, здесь тесновато, мы в студии. Мы сделаем другое: перед нами раскрывается драма Петра, в своей семейной жизни он в общем был несчастлив, и то что ожидало его за пределами семьи могло быть очень приятным с физической точки зрения, но с нравственной не красило его и не добавляло ему популярности в народе. И в силу этого Пётр был обречён на довольно тяжелый поиск.

Александр Музафаров:

— Да, он ссылает, вернувшись, свою супругу Евдокию в Суздальский монастырь.

Дмитрий Володихин:

— Рождественский, кажется,

Александр Музафаров:

Да, в Спасо-Рождественский монастырь, и государь остается один, и это, на самом деле, это далеко не нормальное положение с точки зрения того общества: негоже человеку быть одному. И опять-таки, у государя, конечно, есть сын, он, конечно, растёт, вся Россия молится за его здоровье, но...

Дмитрий Володихин:

— Нужен наследник про запас.

Александр Музафаров:

— Детская смертность в России была колоссальной, напомню, Пётр шестой сын царя Алексея Михайловича и оказался на престоле, то есть это говорит о том, что это было небезопасно с точки зрения династии, потому что других родственников у Петра нет, которые могут принять престол в случае его смерти.

Дмитрий Володихин:

— Только по женской линии.

Александр Музафаров:

— А русское государство ещё не забыло уроки смуты и помнило прекрасно, что бывает, когда прерывается династия. В начале 18-го века уже после начала Северной войны ситуация постепенно меняется. В 1702-м году русские войска берут крепость Майнбург, там в плен попадает очень интересная женщина, которая сначала попала в плен к солдатам, потом к офицерам, видимо, потом к фельдмаршалу Шереметьеву, потом от него к Меньшикову, и от него попадает к Петру.

Дмитрий Володихин:

— Некоторые считают, что она оказывала какое-то просто-таки магическое, скорее всего, темное магическое воздействие на мужчин своего времени. Красавица, брюнетка, пышная и совершенно соответствующая канонам красоты, привлекательности своего времени, однако, далеко не нравственности своего времени.

Александр Музафаров:

— Совершенно верно. С ней у Петра образуется нечто вроде семьи, она живёт в Измайловском при дворе сестры Петра царевны Натальи Алексеевны, принимает православную веру, причём её крёстным отцом выступает царевич Алексей, она отсюда получает имя Екатерина Алексеевна, у них рождаются дети: дочери Анна и Елизавета.

Дмитрий Володихин:

— Давайте назовём её наконец, та дама, которая составила незаконное подобие семьи Петра Первого Екатерина Алексеевна, ну потом говорили, что Скавронская, но мы не знаем настоящую фамилию её рода и происхождение.

Александр Музафаров:

— Да, Марта было у неё изначальное имя. И так все продолжается до 1711 г., в 1711-м году происходят два события. Во-первых, государь решает женить своего сына царевича Алексея, и русские дипломаты начинают поиски ему невесты. А во-вторых, собираясь в опасный трудный Прутский поход, государь собирает родственников и говорит им примерно следующее: знаете, у меня есть тут женщина, с которой я живу, там от неё есть дети, вот если я не вернусь из этого опасного похода, вы уж её не оставьте. Считайте, что она как бы была моей женой. Ну родственники с пониманием, так сказать, да, дело такое, война, дело опасное, но после возвращения из Прутского похода государь сначала присутствует на свадьбе своего сына, царевича Алексея, он женится на немецкой принцессе, что интересно, сестра этой принцессы выходит замуж за австрийского императора, такой династический брак.

Дмитрий Володихин:

— О котором мы говорили, породниться с австрийским императором.

Александр Музафаров:

— Да, а Пётр неожиданно собирает свою семью и придворных и говорит: а я вот решил вступить со своей Екатериной в законный брак. У аристократии глаза лезут на лоб, но царской воле перечить не приходится, и в 1712-м году в Петербурге в Зимнем дворце играют свадьбу царя Петра и Екатерины Скавронской, которая теперь становится царицей Екатериной Алексеевной.

Дмитрий Володихин:

— Притом надо сказать, что позднее Скавронских, вроде бы родню, только какую-то очень странную, может быть, не прямую родню Екатерины, выписывают в Петербург, дают им графское достоинство, насколько я помню.

Александр Музафаров:

— Да, там была такая история, их оттуда вытащили, отмыли, поселили сначала отдельно, предали им божеский вид, а потом да.

Дмитрий Володихин:

— Это даже не вполне доказано, что они изначально были дворянами. Скорее всего, нет.

Александра Музафаров:

— Они не были дворянами, и для русской аристократии такой царский каприз выглядит совершенно дико.

Дмитрий Володихин:

— Но с другой стороны, 1711 г., Прутский поход, одно из самых, одна из самых больших катастроф в жизни Петра, ему безумно хотелось утешения. Он попытался найти его в семье у Екатерины.

Александр Музафаров:

— Тем более, что Екатерина его сопровождает в Прутском походе, и по легенде, она пожертвовала свои драгоценности, чтобы подкупить визиря, и, в общем, помогла русской армии оттуда выбраться. То есть Пётр чувствовал себя в определённой степени в долгу перед этой женщиной. И вот здесь наступает очень интересная драматическая развязка. Во-первых, при русском дворе появляются сразу две женщины, одна из которых пусть худородная, но настоящая принцесса, а другая бывшая лифляндская прачка, как её называют лифляндская портомоя. И понятно, на чью сторону склоняются симпатии русской аристократии. Не Екатерина Алексеевна. Во- вторых, ещё один момент, здоровье царя начинает давать сбои, это неуемная энергия, и в государственных делах, и в развлечениях, и в попойках, приводит к тому, что у царя начинаются проблемы со здоровьем. И двор начинает внимательнее смотреть на наследника.

Дмитрий Володихин:

— На возможных наследников, скажем так.

Александр Музафаров:

— Да. И тут вот те самые птенцы гнезда Петрова, но не те, про которых Пушкин написал: и Шереметьев благородный, а вот про те, которые «счастья баловень безродный», которого он не счёл нужным даже по фамилии назвать, в своей гениальный поэме, они начинают бояться. Начинают бояться, что Алексей Петрович взойдя на престол, даст ход, скажем, расследованию дела коррупции, которую вёл князь Долгоруков в отношении Меньшикова, и оно выявило там хищение примерно на 3 000 000, это две трети годового бюджета государства.

Дмитрий Володихин:

— Но там есть другой аспект, не знаю, помнили или нет о судьбе худородных выдвиженцев Ивана Грозного, может быть, и помнили, но после смерти Ивана IV, их особенно никто не осудил, но их разогнали по малым должностям, с ключевых постов в государстве. Кто-то отправился в заштатный городок воеводой, кто-то перестал получать дипломатические воеводские должности, кто-то упал в этих должностях достаточно резко. И они очевидно опасались, что даже если не будет расследования, их положение в государстве резко понизится.

Александр Музафаров:

— Безусловно, тем более, что у Меньшикова были очень плохие отношения с наследником, они друг друга не любили, Меньшиков был человеком, который осуществлял надзор над матерью наследника, наследник соответственно мать свою любил и вот здесь начинается конфликт. После рождения сына-наследника, рождаются два ребёнка в 1715-м году в Петербурге, у наследника рождается сын, который получает имя Пётр Алексеевич, у Петра рождается сын, который получается имя Пётр Петрович. Дядя и племянник фактически. Происходит очень интересный момент, Пётр пишет письмо наследнику, наследник потрясён, его жена умерла при родах. И получает письмо от отца: ты плохой, ты сын мой от дел моих бежишь, ты плохой, мне лучше чужой добрый нежели свой непотребный. Ты плохой, вообще ты никуда не годишься. Что интересно, но, во-первых, зачем царь вообще пишет письмо, они живут в одном Петербурге, ну недоволен сыном — приди и скажи ему как отец, но Пётр, как и в случае с первой женой, избегает личного общения. Не любит государь так, он письмо написал. Далее. В письме нет никакой конкретики, Он только говорит ты плохой, а вот что царевич не сделал- то? Между тем анализ их переписки за прошлые годы показывает, что царевич работает...

Дмитрий Володихин:

— У них нормальные отношения.

Александр Музафаров:

— Да, государь его иногда хвалит, иногда ругает, там нет никакого острого конфликта, особой близости нет, но и никакой ссоры нет, сын присутствует на его свадьбе и очень доволен этим.

Дмитрий Володихин:

— Давайте назовём чётко своими именами то, что тогда происходило. У Петра от его любимой Екатерины есть сын Пётр Петрович, и у него есть от нелюбимой жены сын старший, несомненно более взрослый, да ещё и внук, тот самый резерв наследников обеспечивший. Алексей Петрович и Пётр Алексеевич. И в этот момент ему надо выбирать, а кто собственно взойдёт на престол? И очевидно для него очень близка, нужна Екатерина Первая, а та мечтает очевидно о том, чтобы посадить своего сына на престол, хуже станет, когда этот отпрыск от Екатерины первый скончается, и тогда ситуация достигнет колоссального напряжения.

Александр Музафаров:

— Да. И дальше происходит следующее. Напряжение между отцом и сыном нарастает, Пётр пишет новые письма: откажись от престола, уйди в монашество, царевич на всё отвечает, согласен, а потом вдруг они мирятся, а что случилось? Они просто поговорили, царь наконец-то зашёл к сыну, поговорил, и говорит: ну ты знаешь, монастырь — это тяжело, не просто, давай ты ещё подумаешь, а потом через несколько лет скажешь мне свое решение. Вопрос исчерпан.

Дмитрий Володихин:

— И тем не менее через несколько лет в 1718-м году Пётр первый убьет своего сына.

Александр Музафаров:

— Да, происходит история с бегством царевича за границу, история, в которой до сих пор много загадочного, царевича будут обвинять в измене, хотя опубликованы сейчас документы из австрийских архивов, никакой измены не было, царевич жизнь свою спасал. Царевич опасается за свою жизнь со стороны Меньшикова и мачехи, он об этом говорит австрийскому императору. Собственно, он говорит, что отец меня любит, но вот они хотят сжить меня со свету. Австрийскому императору дипломатический конфликт очень не нужен, он очень старается его уладить и наконец он добивается своего рода примирения отца и сына, когда Пётр говорит своему сыну: возвращайся, не бойся, лучшую любовь к тебе явлю. То есть он как бы прощает наследника. Наследник возвращается, подписывает акт об отречении от престола, несколько его друзей схвачены и казнены, ну и вроде бы отец с сыном примирились опять, опять появляется картины, изображающие царскую семью государеву, вторая жена, его дочь, его младший сын, его старший сын там все вместе. А через некоторое время дело возбуждается вновь. Люди, которые затеяли игру против царевича Алексея они все равно понимают, что в глазах аристократии, армии, в глазах русского дворянства он наследник, а даже если он отказался от престола, то у него сын есть. Алексей действительно может уйти в монахи, но ведь в семье Романовых был монах на троне, был патриарх Филарет, с которого собственно начиналась династия ...

Дмитрий Володихин:

— Но сын его правил.

Александр Музафаров:

— Да, поэтому это вполне нормальная ситуация. Алексей прекрасно знал судьбу своего прадедушки, это для него совершенно недалекая история.

Дмитрий Володихин:

— И получается так, что в общем-то, в перспективе Пётр должен был подчиниться требованиям своей новой жены и своей свиты, без которых он не представлял себе продолжение царствования. Они потребовали голову сына, и голова им была дана. В этом состоит огромная трагедия Петра и огромный соблазн для других православных государей. То есть, в общем, исход этой неудержимой энергии личности Петра, не знавшей удержу ни в чем, был горьким. И, наверное, в силу того, что время нашей передачи подходит концу, остается резюмировать: Пётр был велик и в сильных своих чертах, и слабых, был великий преобразователь, был человек, который преодолевал страх на поле боя и вместе с тем человек, который не умел преодолеть свое стремление к порочным поступкам. Результат для него был страшный, последние годы его жизни наполнены были холодом. Новая семья ему всё-таки искомого счастья не дала. Печально, а с другой стороны, знаете, во всём есть один исход: есть над нами Царь Небесный и его суд последний. И Царь Небесный судит заря земного, а мы, пожалуй, воздержимся и оставим вам, дорогие радиослушатели, думать о судьбе Петра, о его огромной энергии, о его бесшабашности, о его подчиненности влиянием из вне и его тоски по нормальной семейной жизни. Мне остается поблагодарить от вашего имени Александра Азизовича Музафарова и сказать вам: спасибо за внимание, до свидания!

Александр Музафаров:

До свидания!