«Коронавирус и сопутствующая вакцинация: как эпидемия разделила людей и выявила отсутствие доверия Церкви у православных христиан». Священник Григорий Геронимус

о. Григорий Геронимус. Фото: http://www.pstbi.ru/news/show/175-interview_ierei_Grigoriy_Geronimus

У нас в гостях был настоятель храма Всемилостивого Спаса в Митино священник Григорий Геронимус.

Мы говорили о том, какие серьёзные вопросы поставила перед верующими эпидемия коронавируса, почему люди стали меньше доверять Церкви, а также почему в настоящее время люди так многого боятся (в том числе, вакцинации; Причастия без принятых мер по дезинфекции лжицы), и как справиться с собственными страхами.

Ведущие: Алексей Пичугин, Марина Борисова

---

А.Пичугин:

— Дорогие слушатели, здравствуйте!

«Светлый вечер» на светлом радио.

Меня зовут Алексей Пичугин...

М.Борисова:

— ... и Марина Борисова...

А.Пичугин:

— ... здесь, в этой студии. Мы вас приветствуем!

С удовольствием представляем нашего гостя. Ближайший час — эту часть светлого вечера — вместе с вами, и вместе с нами, проведёт священник Григорий Геронимус, настоятель храма Всемилостивого Спаса в Митине.

Здравствуйте!

О.Григорий:

— Добрый вечер!

М.Борисова:

— Отец Григорий... вот, жили, жили мы, не тужили, и вдруг в нашей жизни, уже достаточно давно, разразилась эпидемия ковида — и всё у нас перепутала!

О.Григорий:

— Я заметил...

М.Борисова:

— Она как-то так всё перепутала, что мы, до сих пор, все находимся в недоумении... вроде, как с одними вопросами справились — тут же наплывают другие, в связи с этой эпидемией.

Последнее время, самые острые споры, и, к сожалению, внутри Церкви Православной, ведутся среди сторонников вакцинирования и противников вакцинирования. Причём, и те, и другие...

А.Пичугин:

— А там ещё куча всяких «под»...

М.Борисова:

— ... да... и те, и другие стараются — по крайней мере, в церковном сообществе — подкрепить это какими-то цитатами святых отцов, как-то обосновать свою позицию, хотя, позиции эти диаметрально противоположны.

При этом, поразительно для меня то, что священноначалие — определилось. Святейший Патриарх всё по поводу прививок сказал, но в нас нету доверия даже к собственному Первоиерарху.

Ну... казалось бы, сказал — прими это, как данность, пойди и сделай прививку... нет, этого не происходит. Даже внутри церковного сообщества нету взаимного доверия. Паства не доверяет священникам, священники не доверяют друг другу и священноначалию... Казалось бы, ну, что это за камень преткновения, который так перепутал всю нашу церковную и духовную жизнь?

О.Григорий:

— Да, действительно, вопрос прививок, вакцинации оказался чрезвычайно болезненным для всего нашего общества. Я знаю, что и в других странах тоже болезненно люди воспринимают... вот, у меня есть друзья, которые живут в разных странах — и в Европе, и... и в разных странах мира, и везде люди тяжело воспринимают вот этот процесс вакцинации. Ну... это касается как-то, всё-таки, тебя лично, непосредственно твоего здоровья — вот, прямо тебе под кожу что-то такое вколют, не до конца понятное, и — есть страх, есть страх...

Я думаю, что важно понимать, что этот вопрос не является таким... именно специфически религиозным. Это всё равно, как если бы мы ссорились из-за того... там, я не знаю... какого цвета рубашку необходимо носить. Ну, каждый как-то сам для себя определяет, какой стиль одежды для него является более приемлемым. Каждый сам для себя определяет какие-то вещи. Нет греха в том, чтобы носить рубашку белую, но нет и греха в том, чтобы носить рубашку клетчатую, и не обязательно из-за этого ссориться. И у разных людей — разные обстоятельства медицинские, у разных людей — разные заболевания. Вот, здоровых совсем — таких что-то не встречается. Если ты однажды проснулся, и у тебя ничего не болит — значит, ты умер, да? Есть такая...

А.Пичугин:

— Но Вам возразят, что вопрос, какого цвета носить рубашку — не вопрос жизни и смерти. А здесь... здесь ещё можно вспомнить апостола Павла, который говорит: «Не осуждайте тех, кто постится, или не постится». А здесь... вопрос жизни и смерти. И тут же — опять возникает огромное количество разнообразных вариаций.

Кто-то — может сделать прививку, кто-то не может её сделать категорически, по соображениям медицины, но нам говорят, что её должны делать все. И, если полгода назад список противопоказаний к прививке был внушительным, то теперь он, вроде бы, как, уже, практически, полностью растворился.

И, вот, тут столько всяких «но»...

А... я... сразу надо свою позицию озвучить для того, чтобы... как-то... ну...

О.Григорий:

— Для ясности.

А.Пичугин:

— ... для ясности, да. Я-то, конечно, всецело за прививки, но, при этом, за какой-то разумный и взвешенный подход. Потому, что невозможно колоть всех, а дальше разбираться, от чего человеку ещё хуже стало.

М.Борисова:

— Меня больше смущает другое. Когда начинают говорить о том, что делать прививку — это противиться воле Божией. В этом есть что-то сектантское...

О.Григорий:

— Погодите...

М.Борисова:

— Ну... на протяжении столетий люди делают прививки, и... ничего в этом никогда не было предосудительного или антидуховного. Откуда вдруг это новое средневековье обрушилось...

О.Григорий:

— Ну... вот, этого я... да, этого я совсем не понимаю. Видимо, люди свой страх — необоснованный, или, в некоторых случаях, обоснованный, когда есть медицинские противопоказания... тут не важно, обоснованный или необоснованный страх делать прививку — люди пытаются оправдать... вот, я боюсь, но нельзя сказать, что я трус, да? Хочется сказать: «Это — грех. Я где-то слышал, какая-то... там... монахиня... или какой-то батюшка выступал, и сказал, что делать прививку — это грех». Нет. Это, конечно же, совершенно не так. В том, чтобы сделать прививку — никакого греха нет. Вот, тут мы должны совершенно определённо это сказать.

Вот, не сделать прививку — это может быть ещё и грех. Потому, что ты рискуешь стать переносчиком заболевания, заболеть — может быть, не так страшно, особенно, если ты человек молодой и относительно здоровый. А, вот, перенести это заболевание, и заразить 10-15-20 человек, из которых некоторые обязательно окажутся людьми пожилыми, некоторые обязательно окажутся людьми с какими-то тяжёлым такими... хроническими заболеваниями — вот это, действительно, очень страшно. Стать переносчиком, и, не дай Бог, причиной тяжёлого заболевания, или даже смерти какого-то другого человека. Вот, этого надо избежать всеми возможными способами. Поэтому, вот, не сделать прививку — может быть, ещё и грех.

Но я думаю, что... я тоже — сторонник прививок, я... как-то, вот, так... воспитывался в среде, где много людей было... это люди науки...

А.Пичугин:

— ... медицины... Ваш брат — врач, если я не ошибаюсь...

О.Григорий:

— ... брат у меня — врач, родители мои были математики... папа — священник был, он собственную математическую карьеру оставил, но, до какой-то степени, занимался и интересовался математикой всегда, всю жизнь. Вот... и... среди его друзей, знакомых, конечно, очень много физиков, математиков... и, для меня, как-то естественно... вот... доверие учёным, и доверие тем специалистам, которые эту вакцину создавали. Какой-то... такой... особо опасной субстанцией эта вакцина не является — в это я не верю.

Но, с другой стороны... такое, вот, насилие над человеческой волей: «Уколись — или мы тебя выгоним с работы, и ты лишишься источника своего существования, и не сможешь обеспечивать свою семью. Вот, давай, прямо завтра!» — это мне тоже кажется... вот... ну... как-то... мне это не близко.

А.Пичугин:

— Что-то греховное в этом тоже, наверное, есть. Опять же, можно мыслить здесь такими категориями.

О.Григорий:

— Я понимаю, да, что тут надо как-то, вот... с точки зрения властителей... вот, как добиться, чтобы как можно скорее победить этот коронавирус, чтобы как можно скорей эта болезнь ушла, чтобы... вот, надо всех загнать вот таким, вот, обязательным образом, чтоб все скорее привились... стремление я понимаю, но реализация получается очень нехорошей, и вызывает обратный эффект: «Ну, если нас так гонят, так заставляют, так принуждают... если б это было дело хорошее, нужное и безопасное... ну... мы бы сами пошли. А, вот, раз так заставляют — значит, наверное, что-то... на хорошее дело не будут так сильно принуждать...» — вот, так некоторые люди думают.

А.Пичугин:

— А видите, какая степень недоверия? Ведь, например, в Израиле — сказали, и все дружно пошли и привились. Ещё в какой-нибудь другой стране, где почти 100% вакцинация прошла, люди пошли и привились. А у нас вот это вот недоверие ко всему, что исходит «сверху» — как оправданное, так и неоправданное, как связанное с какими-нибудь политическими ситуациями, так связанное и с бытовыми абсолютно, но, вот, эта степень недоверия — она сформировалась, наверное, на протяжение, просто, уже... веков. И с этим — ничего не поделаешь, к сожалению. Хотя, нужно что-то делать.

М.Борисова:

— Ну, почему... я абсолютно, Лёша, с тобой не согласна по поводу недоверия к медицине, в особенности, у людей, которые родом из СССР, где... вообще, по-моему, никто не задумывался, но... нужно было прививаться. В младенческом возрасте прививали от оспы, прививали от полиомиелита...

А.Пичугин:

— ... и никто не спрашивал, в обязательном порядке было.

М.Борисова:

— Никто не спрашивал, но ни у кого не возникало вопроса...

О.Григорий:

— Когда эпидемия только начиналась, то многие говорили, что на постсоветском пространстве, в целом, при всех сложностях, переносится немножко легче, и летальности... таких... смертельных исходов — немножко меньше, чем в Западной Европе... чем в Италии, например, где, вы помните... там всё ужасно совершенно начиналось в 2020 году. И говорили, что, может быть, это потому, что, как раз, вот, эта система... такого... поголовной вакцинации от разных других болезней — вот, советская система — может быть, она заложила в нас какой-то иммунитет, чтобы немножко легче было с этой эпидемией бороться. Но «немножко легче» — не значит «легко». Эпидемия, всё равно, страшная.

Я, как священник, знаю... как священник, который отвечает за отпевания в нашем викариатстве ( в северо-западном викариатстве я, по поручению Святейшего, как раз, веду эту статистику, как происходят отпевания ), я знаю, что отпеваний — гораздо больше, чем в то время, которое было до пандемии. Люди — умирают.

Я слышал рассказы о том, как тяжело люди болеют в реанимациях. Пока ты у себя дома... ну... тебе кажется, что этого почти нет — вот, это чуть ли не придумали! До сих пор есть люди, которые так думают: «Да это всё выдумали! Болезнь — не такая страшная, не страшней, чем обычный грипп». Нет. Это страшная болезнь. Умирают сотни людей. Если, вдруг, каждый день в Москве будет взрываться бомба, и умирать сотни людей, что мы скажем? Да, это, вообще, Третья Мировая война началась... как это так? А тут это, вроде, как... происходит... так... тихо, незаметно, не так эффектно, с точки зрения «картинки», если можно так цинично здесь выражаться. Заболел человек, который живёт на 13-м этаже, приехала «Скорая помощь», это увидели только несколько соседей, которые не особо обратили внимание и прошли мимо, его увезли в больницу, да — не вернулся. Но, может быть, кто-то и... в большом, многоэтажном доме, это, вообще, прошёл, практически, незамеченным.

Если это происходит не так страшно, как взрыв, это не значит, что это... меньше опасность. Люди болеют очень тяжело. Люди умирают. И вакцинация — да, помогает с этим справиться.

Поэтому, насильно не надо никого загонять... вот, меня люди спрашивают в приходе: «Как там... благословите, не благословите?» Я говорю: «Я — не врач. Это — ваше должно быть решение. Я никого не заставляю. Сами принимайте это решение. Есть доктора, с которыми вы можете посоветоваться. Но если вы привьётесь — никакого греха в этом не будет — вот, это я, как священник, могу сказать. И, как человек, я — да, приветствую вакцинацию».

А.Пичугин:

— А скажите, пожалуйста, как Вы думаете, почему, вообще, внутри... не думаю, что только православного, а, вообще, христианского сообщества, существуют такие процессы, вообще, идут разговоры о том, что... вот... это грех... что кто-то не благословил... вот... где корень этого всего?

О.Григорий:

— Ну, вот, когда касается тебя лично... когда это какие-то абстрактные разговоры... там... как хорошо всех любить... люди не воспринимают это... а, вот, когда это касается, что тебе, под кожу, непосредственно, что-то вколют, вот тут... как-то... люди просыпаются, и начинают очень активно по этому поводу переживать.

Я недавно ехал в такси в одном северном русском городе, где мне довелось побывать, и таксист, увидев, что я священник, стал со мной разговаривать, и рассказал мне о своей жизни — очень непростой. Это человек, который много, так сказать, дров наломал... там... ушёл из семьи... употреблял наркотики... вот... рассказывал мне обо всём этом, спрашивал, как теперь быть, как жить, как сделать, чтобы на детях не отразились такие его «подвиги».

Ну, мы поговорили. Он достаточно... так... увлечённо говорил. А потом он вдруг говорит: «Ну, это ладно... это всё, вроде, мелочи... — хотя, какие мелочи? Это, вообще-то, судьбоносные вещи... — А, вот, есть вопрос, который меня всерьёз волнует...» — сказал он. Думаю: «Что же это за вопрос такой, который важнее, чем его судьба, судьба его детей...»

А.Пичугин:

— После всего этого...

О.Григорий:

— «Вакцинация. Мы, вот, тут, с пацанами, сидели, и говорили за вакцинацию... — как он выразился, — есть там жидкий чип, или нет? Или такой технологии не разработали?» Ну, я... так... за голову мысленно схватился руками... что будешь делать?

Это... такая, вот... на самом деле, это — неграмотность, невежество, и, когда... вот... знаний, образования не хватает, понятно, что, если человек те годы, когда человек формируется, потратил на... хорошо, что выжил... потратил... многое потерял... семью потерял, работу потерял, но, по крайней мере, жизнь не потерял, а потратил на наркотическую зависимость, и на грехи, с этим связанные, из этого исходящие, то... конечно... понятно, что там образования не хватает. И, вот, там, где не хватает образования, так... вот... этот вакуум заполняется какими-то такими... вот... ну, давайте, скажем прямо — бреднями. Жидкий чип — это бредни. Никакого такого чипа не существует, и никакого оправления через вышли сотовой связи вакцинированными людьми — не существует. У нас привились, всё-таки, миллионы — нет, в армию зомби они не превратились. Это... такие... нехорошие сказки. Вот.

Наоборот, люди, которые привились, они... некоторые из них заболевают, мы это знаем... вакцинация не даёт гарантии того, чтобы не заболеть коронавирусом, но, в абсолютном большинстве случаев, болезнь проходит гораздо легче. Мы это знаем и из того, что нам рассказывают врачи, и из средств массовой информации, и знаем, непосредственно, из жизни. Вот, у меня, всё-таки, сотни прихожан, и я... вот... сотни — это не очень большая выборка, но, всё-таки, достаточно заметная. Я наблюдаю жизнь большого Московского района через своих прихожан.

Вот, только что... там... одна прихожанка у нас — она заболела коронавирусом. У неё... она — в возрасте, у неё достаточно серьёзные заболевания, я за неё очень переживал. Небольшая температура, через две недели пришла в храм на службу — выглядит прекрасно, слава Богу! Она говорит: «Ну, я прививалась. Наверное, поэтому». Конечно, поэтому. Конечно, поэтому заболевание прошло гораздо легче.

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»

А.Пичугин:

— Напомним, что в гостях у светлого радио священник Григорий Геронимус, настоятель храма Всемилостивого Спаса в Митине.

М.Борисова:

— Почему нас вся эта эпидемия так перепугала?

Вот, смотрите... все эти жидкие чипы, все эти рассказы страшные, ужасные... как в детстве, в пионерлагере, когда отбой, гасят свет, и все начинают страшные истории друг другу рассказывать — это такое детское развлечение было.

Сейчас... такое ощущение, что все развлекаются точно так же — по поводу коронавируса, рассказывают друг другу все эти страшные и ужасные истории, но... ведь, это — взрослые люди.

Откуда у взрослых церковных людей такой испуг? Евангелие открываешь — самые часто встречающиеся слова «не бойтесь». А мы — боимся всего на свете.

О.Григорий:

— А Вы знаете, сколько раз... вот, если взять всю Библию, не только Евангелие, а всю Библию... 365 раз!

М.Борисова:

— Вот... на каждый день года!

О.Григорий:

— На каждый день года, Господь, через Священное Писание к нам обращается: «Не бойтесь! Не устрашайтесь!» — разными словами, но, вот, по сути — вот, этот призыв, что мы не должны бояться. Он очень много раз в Библии присутствует. Не просто много, а, именно — на каждый день года.

Это очень важно. Потому, что нам часто приходится переживать какие-то негативные, трудные для нас эмоции, состояния... но, почти всегда, это человеку что-то даёт. Вот, мне приходится потерпеть, но это терпение меня чему-то учит.

Со страхом — так не работает. Страх — это негатив в чистом виде. Ну, может быть какая-то экстренная ситуация, когда ты испугался, и — побежал в пять раз быстрее, чем ты обычно бегаешь, и спас свою жизнь. Да, в такой ситуации — да. Но... пока мы не попали в какую-то экстраординарную... особенные, экстренные обстоятельства — страх только мешает. Он — сковывает. Он — отнимает твои силы. Он мешает тебе думать и действовать свободно, открыто, разумно — так, как тебе это нужно. Страх... как... в такие... тиски тебя сковывает, и ничего не даёт взамен. Никакой пользы от него нет.

Поэтому, Господь нас и учит: «Не бойтесь... Не страшитесь... Доверяй Мне...» Апостол Пётр пошёл по воде, по слову Божию... вот, только недавно мы читали... испугался, стал тонуть, когда он понял, вообще, что происходит... и Господь взял его за руку, и говорит: «Не бойся, только веруй!»

И, вот, в житейском море, где тоже иногда такие бури настигают нас — вот, буря этой пандемии, коронавируса... или даже просто — стихийные бедствия, их тоже очень много сейчас, в это время, мы переживаем, надо эти слова помнить: «Не бойся, только веруй!»

Или по жизни, будь достойным, будь для своих близких проводником спокойствия, мирного, разумного оптимизма, радости... а остальное — делай, что должно, и будь, что будет. Судит Господь пострадать — значит, пострадаешь, значит, так тебе нужно зачем-то. Сохранить тебя Господь в каких-то трудных обстоятельствах — слава Богу за это! Как Господь даст, так и будет. Главное — не теряй внутренней радости, любви ко Христу и спокойствия. И остальных — старайся тоже как-то этим поддерживать. Вот, так, я думаю, христианин и должен ко всему этому относиться.

М.Борисова:

— Но, ведь, помимо вакцинации, с эпидемией коронавируса связана масса изменений в привычной нам церковной жизни. Началось это ещё год назад, когда был всеобщий карантин, когда было запрещено ходить в храмы на службу, когда Богослужение... можно было поучаствовать в нём только виртуально, потому, что... тогда начались трансляции из многих храмов...

О.Григорий:

— Очень интересный опыт... так Господь нам судил пережить...

М.Борисова:

— Вот... что оттуда позитивного мы можем взять с собой дальше, в нашу церковную жизнь, а что вызывает, до сих пор... ну... мягко говоря, сомнение...

О.Григорий:

— У кого — как...

М.Борисова:

— ... в том, что, вот, этот карантин привнёс в практику церковную... ну, как... тоже... что происходит во время Причастия... где... там... одноразовые какие-то сосуды... или лжицы... где, вместо плата, дают салфетки одноразовые, и ещё — куча каких-то вещей, которых раньше не было... до этой эпидемии, в церковной жизни этого не было, хотя, эпидемий, на протяжении столетий, было множество. Но, вот...

А.Пичугин:

— Сама лжица, кстати, была придумана, как ответная мера Церкви на противодействие эпидемии.

О.Григорий:

— Есть какие-то вещи неизменные, которые — и в эпидемию, и в самое спокойное, мирное и здоровое время, и во время стихийного бедствия, и во время войны, и во время свадьбы, и во время похорон... вот... есть вещи, которые не меняются никогда.

Ну, например, Символ веры — мы никак не поменяли оттого, что наступила эпидемия. Мы точно так же говорим: «Верую во Единого Бога Отца...», и всё, вплоть до слов «... Чаю воскресения мертвых, и жизни будущаго века. Аминь».

А есть вещи, которые могут и должны меняться, в зависимости от обстоятельств. Церковь — это не какая-то застывшая... такая... структура, где... такой... лёд всё пронзил, и ничто, никогда, ни при каких обстоятельствах не меняется.

Дважды два — да, четыре. И вчера, и сегодня, и в войну, и в мир. Христос — один и тот же. А какие-то вещи — меняются. Зимой мы одеваемся тепло, а летом — ходим в гораздо более лёгкой одежде, которая позволит нам зной летний перенести.

В эпидемию, конечно же, применяются меры... и это — совершенно нормально, и в предыдущие эпидемии тоже разные меры принимались. И закрытие храмов — бывало. Достаточно открыть свод законов Российской Империи, и посмотреть, что бывает, по законам Российской Империи, когда в городе обнаруживается холера или какое-то другое заболевание. Закрываются храмы. Вот... Так, что — это не первые мы люди в истории христианства, которые такое пережили.

Те меры, которые, слава Богу, в большинстве наших приходов сейчас применяются — эти меры очень нужные, очень важные.

А.Пичугин:

— Но, почему-то, и они вызывают огромное количество споров, страхов: «Что-то мы не так делаем... как же так? Предаём Христа...» — и, я никак не могу понять, опять же... где рациональное? Ну, в этом нет ничего рационального, но... всё равно, этот страх... а здесь корень — где?

О.Григорий:

— Ну... корень... вообще, для русского человека, для русской религиозности характерен особый упор на внешнюю, обрядовую сторону Богослужения. Мы были крещены, мы были... как бы, вот... восприняли то Богослужение, ту веру, которую нам дали, как... такое, вот... сокровище. И чего у нас не было — это... духовных академий, духовных семинарий, богословских институтов. Вот, этого не хватало. И осмысление всего того, что нам было дано — нам... не хватало. И, поэтому, у нас так... вот... и... из столетия в столетие повелось — надо не потерять. Надо сохранить... вот... саму внешнюю форму. Это — то сокровище, которое было дано нашим предкам, которое мы должны не потерять. И — такое, вот, излишнее увлечение этой обрядовой стороной. Оно приводит к трагедиям — трагедии старообрядческого раскола, да? Когда... вот... из-за того же самого — попытки держаться за внешнюю, обрядовую, формальную сторону, ничего не изменить, ни одной буковки... «за „аз“ единый умрём!» — и Церковь разделилась, и, до сих пор, эта страшная рана на теле Русской Церкви присутствует. Сейчас, может быть, острота этого немножко сошла, но эта рана есть. Старообрядческий раскол существует. А, вообще, для Русской истории, для истории Русской Церкви — это катастрофа.

Вот, и сегодня, наверное, происходит то же самое: «Вот, меня когда привели в церковь, 10 лет тому назад... кого-то — 5 лет тому назад... и мои родители, и мой духовный отец, они Причащались когда, они лжицу спиртом не отирали. Почему же я буду это делать? Как можно поменять, вот, эту внешнюю, формальную сторону?»

Можно. Потому, что наступила пандемия коронавируса. Потому, что Святейший Патриарх благословил. Потому, что Священный синод благословил. Не поменять — нельзя. Как это — такое, вот, непослушание в Церкви?

Я сейчас вспоминаю... был, однажды, на Святой горе Афон, уже довольно много лет тому назад. Мы там посетили несколько монастырей... по-моему, в 2012 году всё происходило... и, в конце концов, пришли в Пантелеимонов монастырь русский.

Шли очень долго, пешком, из одного монастыря в другой. Это было лето. Была очень большая жара. И мы думали: «Сейчас нам, наверное, там... кусочек рахат-лукума... рюмку узо... и дадут отдохнуть до начала вечернего Богослужения».

Да, кусочек рахат-лукума мы получили, рюмку узо — тоже, а потом нам сказали: «А теперь, братия... очень хорошо, что вы пришли — нам, как раз, нужны помощники! Вперёд, на послушание!»

Ну, что делать... пошли на послушание. Надо было носить довольно тяжёлые чемоданы — переезжала ризница из одного помещения в другое.

Гора Афон — это гора. Значит, нужно было вверх, по весьма жаркой погоде — вверх нести тяжёлые чемоданы, из домика, который внизу стоит, в дом, который наверху стоит.

Там была прямая дорога — вдоль одного из корпусов монастырских, и была другая дорога — там... по лестницам обходить. С первым чемоданом это не так заметно, а когда ты уже двадцатый чемодан несёшь, то... разница достаточно заметная — на три лестничных марша больше пройти под солнцем летним греческим.

А почему нельзя по ко... нам говорили: «Только в обход. По короткой дороге — нельзя». «Почему — нельзя?» А дело в том, что нет благословения игуменского. Корпус ремонтировался, шли какие-то работы, в том числе на крыше, оттуда могло что-то упасть, и, поэтому, игумен запретил по этой короткой дороге, вдоль этого корпуса, ходить. «Сейчас ремонт уже давно закончился, — сказали нам монахи, — и уже, наверное, ничего не падает, но игумен не отменял своего благословения, поэтому — мы здесь не ходим. А если будете нарушать, хоть ремонт и закончился, может быть, Господь попустит — что-нибудь и упадёт».

И, вот, мне запомнилось очень вот такое монашеское отношение к послушанию. Не благословили — мы будем ходить в обход. Пусть, мы немножко побольше потрудимся, но мы исполним то, что нам сказали.

И, вот, здесь, мне кажется, то же самое. Священный синод благословил применять эти меры предосторожности, чтобы сохранить наших прихожан, чтобы, не дай Бог, никто не заболел в храме. В храме — те же самые физические законы действуют, что и в остальном мире. Христос говорил: «Где двое или трое соберутся во имя Моё, там Я посреди них». Но Он не сказал: «В храме бактерии и вирусы не будут действовать так же, как в других местах», — такого Христос не говорил. Или: «В храме... там... будет отменён закон тяготения». Физические законы в храме — те же самые действуют, и, вот, эти меры предосторожности... Может, и невозможно через Святое Причастие чем-то там заразиться. Но раз нам благословили, то будем так делать. А если не исполнять это благословение... вот, как ремонт закончился, но что-то может и упасть. Невозможно заразиться от Святого Причащения, но, поскольку, ты такое вот непослушание, несмирение проявляешь — может, и заразишься. Не от Причастия, так через слюни друг друга. Вот, поэтому, эти меры — очень важны. И, может быть, и эпидемия закончится, а что-то из этого войдёт в церковную традицию — так же, как когда-то вошла лжица, плат, и другое, что мы имеем в нашей традиции.

А.Пичугин:

— Да, я, вот, разговаривал с одним архиереем, не так давно, который сказал, что пока он на кафедре у себя, у них в храмах, даже если вся эпидемия закончится, то у них в храмах эти меры санитарные останутся. Мне кажется, это очень разумно.

О.Григорий:

— Лет через двести...

А.Пичугин:

— Да... мы уже шутили, да, что для маски, и всего этого, придумают какую-то церковную рецепцию.

О.Григорий:

— Ну... или кто-то будет говорить: «Как это? Причащать, и лжицу в спирт не окунать? Да и наши деды так Причащались, наши прадеды так Причащались... нет, по-другому мы не будем».

А.Пичугин:

— Мы прервёмся на минуту.

Напомню, что в гостях у нас сегодня настоятель храма Всемилостивого Спаса в Митине священник Григорий Геронимус.

Марина Борисова, я — Алексей Пичугин.

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»

А.Пичугин:

— Возвращаемся к нашей беседе.

Напомню, что в гостях у светлого радио сегодня священник Григорий Геронимус, настоятель храма Всемилостивого Спаса в Митине.

Мы — ваши ведущие — Марина Борисова, и я — Алексей Пичугин.

М.Борисова:

— Отец Григорий, Вы сказали, что карантин прошлого года дал очень интересную практику трансляции Богослужений в Интернете, телевизионной трансляции. В чём польза этой практики, на Ваш взгляд?

О.Григорий:

— Ну... это дало нам возможность немножко остановиться от того церковного образа жизни, который стал для нас просто привычкой, в некоторых случаях, и как-то осмыслить: а что, вообще, с нами происходит? А почему нам так важно каждое воскресенье приходить в храм? А чего мы лишились, потеряв эту возможность на некоторое время? Это дало возможность по-другому осмыслить Богослужение. Вот, Пасха 2020 года, когда двери храма... московских, по крайней мере, храмов были заперты, и большинство абсолютное наших прихожан, и даже клириков многих, участвовала в Пасхальном Богослужении только так — сидя перед экраном компьютера и наблюдая за трансляцией. Это — самая необычная Пасха в моей жизни, и самая необычная Пасха в жизни многих наших прихожан. И мне потом некоторые прихожане звонили, и говорили... похоже, не сговариваясь друг с другом, говорили: «Вот, мы переживали, думали, что мы будем лишены Пасхи, что Пасха не настанет в этом году, а получилось пережить Пасхальное Богослужение... как-то очень необычно — так, как никогда в жизни».

Потому, что всегда... вот... приходишь в храмы, очень много... вот, поток каких-то впечатлений... толпа, Крестный ход, горящие свечи... вот, этот поток впечатлений тебя несёт, и ты думаешь, что это и есть Пасха. А тут, вот, удалось сосредоточиться, собственно, на Богослужении. Ничто тебя не отвлекало — ни разговоры с другими людьми, ни какие-то встречи... ты просто, вот... только смотришь за тем, как идёт Богослужение, слушаешь эти слова. И, вот, мы пережили эту Пасху особенным образом.

«Мы собрались на эту Пасху своей семьёй», — говорили некоторые. Кто-то такое ещё говорил: «Мои близкие, которые обычно в храм не ходят, до компьютера, всё-таки, дошли. Посмотрели, и, после этого, захотели ходить в храм», — то есть, даже миссионерский эффект был в этих трансляциях.

Я, для себя лично, могу сказать, что я... поскольку, очень многие храмы, по всему миру, транслировали... мне было очень интересно тоже смотреть эти трансляции — я совершил, такое, паломничество по разным православным храмам, монастырям — и в Америке, и в Африке, и в самых разных странах. Посмотрел — где как служат, где какие местные традиции, где как поют. Потому, что мы, священники-то, в своём собственном приходе живём, и одно только там... редко когда, или в отпуск, удаётся посмотреть, вообще, как христиане живут на Земле, в других местах. Вот, а тут, эти трансляции позволили такое... виртуальное паломничество совершать. Это, безусловно, обогатило меня, это... такой... важный для меня опыт.

И... лишение чего-то — это возможность понять, зачем оно тебе нужно, и чем оно тебе дорого. И, вот, это лишение временное возможности участвовать в полноценном Богослужении — оно многих навело на важные... такие... размышления.

М.Борисова:

— Но... вот... очень много размышлений, в связи с тем опытом, о котором Вы говорите, было связано с тем, что люди начали думать — а что же, всё-таки, ставится во главу угла? Присутствие в храме на Богослужении, или что-то иное?

Но... Вы знаете... я помню, насколько ценным было... была возможность пойти в церковь — вот, ещё в 80-е годы, церквей — мало, в особенности, если люди жили в Большой Москве, в каких-то спальных районах — там, вообще, церквей не было, во многих. Вы, наверное, по своему району, знаете, насколько много людей, и насколько мало храмов, до сих пор?

О.Григорий:

— У нас целые области были, где не было ни одного храма. В Калининградской области, до того момента, когда нынешний наш Святейший Патриарх Кирилл открыл там первый храм, в советское время — это была особая гордость советского руководства Калининградской области — ни одного храма во всей области. Безбожная область.

А.Пичугин:

— Во люди ездили!...

О.Григорий:

— Люди ездили в Прибалтику, чтобы там поучаствовать в Богослужении, креститься и крестить детей.

А.Пичугин:

— Да, да... это известная история! В Ульяновске... но там нельзя сказать, что вообще не было... но, так как — родина Ленина, понятное дело, что местные сласти стремились всячески делом показать, что это — родина Ленина. И... не то, чтобы только туда Патриархия эвакуировалась в 40-е годы...

О.Григорий:

— ... его дело живо...

А.Пичугин:

— Да... его дело живо... и... там... один кладбищенский храм, который же был и Кафедральным собором...

О.Григорий:

— Я родился в 1982 году, был совсем мальчишкой, но я это помню. Я хорошо помню, вот, эту атмосферу, когда есть мир — и есть Церковь. И Церковь — это Царствие Божие.

А.Пичугин:

— А как, вот... так, как Ваш папа...

О.Григорий:

— Вот, входишь в храм — и попадаешь в какое-то совершенно другое пространство! Сейчас, в такие... более травоядные, мирные, спокойные времена — это немножко потерялось. Ну, вот... может быть, эта пандемия — это такое, вот... испытание, которое нам позволяет ощутить, а что это, вообще, такое — храм?

А.Пичугин:

— Когда Вы, в 1982 году, родились, Ваш папа был священником уже? А как-то это в семье... это как-то влияло на Ваше детство?

О.Григорий:

— Ну... это, вообще, определяло всю нашу жизнь.

А.Пичугин:

— А вы жили там, где у отца проходило служение? Или — в Москве?

О.Григорий:

— Дело в том, что мой отец стал священником в конце 70-х годов, и это было... ну... примерно, то время, когда обещали показать по телевизору последнего попа, и множить попов, да ещё таких, которые из Москвы, из Петербурга, с высшим образованием...

А.Пичугин:

— ... со степенями...

О.Григорий:

— ... со степенями, да... это было невозможно.

Как говорилось? Что Церковь — это пережиток... вот... какие-то последние бабулечки неграмотные, тёмные — они, вот, ещё ходят... там... свои лампадки жгут в «этих мрачных зданиях»... да... вот... а «прогрессивная молодёжь», думающие люди, люди науки, люди будущего, коммунисты — они, конечно, ни в какую церковь не ходят...

А.Пичугин:

— ... и только архиепископ Хризостом...

О.Григорий:

— ... и если вдруг какой-то молодой человек, со степенью кандидата наук, собирался стать священником — вся эта картина разрушалась: «А тебе-то — зачем?» Вот. И — да, действительно, из архиереев того времени, вот, такой особой смелостью обладал архиепископ Хризостом — тогда он был Курский и Белгородский, огромная епархия, и мой отец был рукоположен в конце 70-х годов там. Служил сначала в городе Старый Оскол, потом — в небольшой деревне... в таком... колхозе, на границе с Украиной, и мы жили, фактически, на два дома. Мы жили в Москве, учились в Москве, и полностью переехать туда мы не могли, но, при всех возможностях, мы туда ездили. Но жизнь всей нашей семьи... не просто это имело значение, а она была определена тем, что отец — священник. Весь образ жизни... распорядок дня... и, вообще, суть, смысл — всё было связано со священством отца, и с верой моих родителей, и всей нашей семьи. Церковь — была в центре всей жизни.

М.Борисова:

— Но, при этом, Вы оставались школьником, и были включены, вот, в ту жизнь, которая, в принципе, не только была лишена церковности, но вообще не подразумевала, что Церковь существует где бы то ни было. То есть, она была настолько... как с другой планеты!

о.Григорий:

— Я благодарен Богу, что мне довелось, в отличие от моих, более младших, сверстников, и людей, которые родились на несколько лет позже, мне удалось застать, и ощутить вот этот вкус церковной жизни, когда Церковь была гонима. Какое было счастье, какое было невероятное открытие, когда вдруг я узнал, что один из моих одноклассников носит нательный крестик! Сейчас... я не могу об этом рассказать никому... детям своим не могу рассказать! Ну, носит и носит... ни, и что? Подумаешь! Тогда это было — особое переживание, которое имело колоссальное значение. Он носит нательный крестик, и, когда мы пошли на физкультуру, я у него этот крестик заметил.

Вот. Я счастлив, что я этот опыт застал, и я знаю, о чём... как это было.

М.Борисова:

— Но... Вы, когда в школе у вас была диспансеризация, и вам, каждый год, делали «Пирке»... Вы же не чувствовали, что Вы совершаете что-то греховное, Вы, наверное, вообще, об этом не задумывались, как большинство советских людей с прививками, с какими-то обязательными мероприятиями здравоохранения, которые в советской жизни были настолько в неё инкорпорированы, что... человек просто... ну... так положено — и положено...

О.Григорий:

— Что касается прививок, то я ни тогда, ни сейчас... это не грех! Ну, и зубы лечить — не грех.

М.Борисова:

— Ну, и, вообще, как-то это не приходит в голову...

О.Григорий:

— И если ногу оторвёт, то сделать протез — тоже не грех. Господь дал нам врачей, как Свою милость — для того, чтобы через это являть такую вот Свою заботу о человеческом роде. Об этом говорится в Священном Писании. И медицинское искусство, и фармацевтическое искусство — это дар Божий, которым... грех этим даром не пользоваться.

М.Борисова:

— Я вспомнила о советских временах потому, что тогда не возникало множества вопросов, которые возникают на каждом шагу сейчас у многих верующих. Просто... интересно, откуда это взялось вдруг?

Всё-таки, XXI век... казалось бы, сознание людей, которые живут в состоянии, когда тебя окружает этот... технический прогресс, и все эти достижения науки — они настолько, просто, в воздухе разлиты, что... не должно возникать внутреннего какого-то дискомфорта и диссонанса. Ну... это есть — и есть. Почему, вдруг, в церковных людях столько недоверия, столько опаски, столько... каких-то... придуманных страхов? Если ещё... там... пару десятилетий назад, этого не было?

О.Григорий:

— Сказано, что «люди будут погибать от страха грядущих бедствий». Не от самих бедствий, а от страха.

Вот, мы уже сегодня говорили, что страх — это такая вещь, которая очень много сил отнимает, и ничего взамен не даёт. И, я думаю, что мы должны учиться, всё-таки, как-то со своим страхом справляться, и с этими страхами бороться. Господь нас к этому призывает: «Не бойтесь». Не надо ничего бояться. Что бы ни случилось... мы движемся в поезде... так сказать... истории, Священной истории, где, конечно, люди, которые этим поездом управляют, часто действуют безумно. Но машинистом, всё-таки, является Бог. И, в конечном итоге, мы придём туда, куда Господь нас приведёт. Поэтому, надо Богу доверять, и бояться ничего не надо.

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»

А.Пичугин:

— Священник Григорий Геронимус, настоятель храма Всемилостивого Спаса в Митине, в программе «Светлый вечер» на светлом радио.

М.Борисова:

— Ну, вот... часто задаваемый вопрос: «За что нам это посылается?» А почему, собственно говоря, «за что»? Может быть, «для чего-то»?

О.Григорий:

— Мне тоже такая формулировка гораздо больше нравится.

«За что?» — это вопрос, который тот человек, который этим вопросом задаётся, может обратить к себе: «Что я сделал не так?» И — не для того, чтобы отчаяться, а для того, чтобы выводы сделать — что я могу изменить? Что мне нужно поменять в моей жизни? Что мне исправить, да?

Но этим вопросом «за что?» ни в коем случае нельзя задаваться в отношении каких-то других людей. У людей случилась беда — «а это потому, что они нагрешили». Вот, так никогда говорить нельзя. У людей случилась беда — и надо им помочь, надо их поддержать, а не обвинять и осуждать в каких-то грехах.

Вообще, аскетическая традиция говорит о том, что строгость всевозможную можно применять к себе — ни в коем случае, ни к какому другому человеку. «За что?», «Для чего?» — это можно спросить себя. Что я должен поменять? Какой вывод для себя я могу из этого сделать?

К Богу можно обратиться, помолиться: «Господи, научи меня, направь меня... как мне жить теперь в этих новых условиях, в которые Ты меня поставил, в которые Ты попустил мне войти?»

Но если речь идёт о каких-то других людях, не только «за что?», но даже и «для чего?» — не надо говорить. А нужно оказать — там, где мы можем — действенную помощь, а там, где мы этого не можем — сочувствие, любовь, и — помолиться об этих людях.

М.Борисова:

— То есть, Вы считаете, что не надо размышлять, для чего нам дана эта пандемия, со всеми её трагическими последствиями, а просто нужно... вот...

О.Григорий:

— Нет... я говорю о том, что когда какой-то конкретное горе произошло... в семье умер кто-то от коронавируса, ещё что-то случилось — вот, тогда мы не должны говорить «за что?», и даже «для чего?» Мы должны просто помочь.

А когда мы говорим на таком... глобальном уровне, то — да, наверное, мы можем говорить. Вот, к нам, как человечеству, это тоже относится. Это уже «мы». Не «они», а «мы», да?

Вот, нам, как человечеству, Господь попустил это испытание. Для чего? Ну, наверное, чтобы мы немножко проснулись. Когда всё хорошо, когда всё благополучно, то человек часто впадает в такое состояние... вот... духовного сна...

А.Пичугин:

— Ну, не бывает, мне кажется... вот... когда всё хорошо и благополучно, поскольку... это, всё равно, переходящие состояния, и мы не можем говорить, что... сам человек никогда не скажет, что у него всё хорошо и благополучно — он, всё равно, всегда найдёт какие-то...

М.Борисова:

— На что пожаловаться, да?

А.Пичугин:

— ... на что пожаловаться, да...

О.Григорий:

— Встречается... но редко...

А.Пичугин:

— Да... ну, наверное... встречается редко...

О.Григорий:

— А, вот, эти люди, которые... вот, те самые, редкие, которые умеют так говорить, они-то и во время коронавируса так скажут...

А.Пичугин:

— Это — правда.

О.Григорий:

— И даже, когда у них что-то... вот... правда... случится страшное, они, всё равно, так скажут...

А.Пичугин:

— Это — правда.

О.Григорий:

— Это люди — благодарные, которые умеют видеть милость Божию во всём, что происходит в их жизни. Такие люди встречаются, я их знаю. Они очень счастливые.

А.Пичугин:

— Это — правда. Но, при этом, мы, со стороны когда видим человека, и считаем, что у него всё хорошо и благополучно — «И нам бы так!» — мы же не знаем всех обстоятельств его жизни. А он будет говорить: «Да... вам бы так... ага... вот, вам бы сейчас такой крест положить на плечи, как у меня... а?»

М.Борисова:

— Это ты — на тему «богатые тоже плачут»?

А.Пичугин:

— Нет, это я — на тему того, что...

О.Григорий:

— На тему зависти...

А.Пичугин:

— Нет... не на тему зависти...

О.Григорий:

— ... чужой жизни...

А.Пичугин:

— Нет, нет... это я о том, что меня... вот... смущает всегда эта формулировка, что Бог чему-то попускает произойти — потому, что нас это как-то может отрезвить, встряхнуть...

М.Борисова:

— Но, подожди...

А.Пичугин:

— Потому, что многие люди живут... и счастливы всю жизнь, насколько это возможно... и умирают. Кто-то... там... живёт, совершает кучу преступлений... и ничего с ним не происходит, доживает до ста лет.

Вот, самый знаменитый сталинский палач — Василий Блохин — прожил благополучную жизнь, и благополучно... чуть ли не во сне... там... в старости умер...

М.Борисова:

— Ну... мы сейчас немножко о другом. Вот, смотри... на протяжение веков... по крайней мере, в русской православной традиции... говорилось, когда происходили какие-то беды, в особенности, если болезни, и, тем более, такие глобальные...

О.Григорий:

— «Господь посетил».

М.Борисова:

— ... «Господь посетил». Это ощущение полностью, мне кажется, утрачено сейчас нами...

О.Григорий:

— Ну... кто — как. Есть и сейчас такие люди, которые... вот... переживая то или иное бедствие, они... вот... чувствуют, что — да, здесь рука Божия прикоснулась к моей жизни, и огнём, страданием, бедствиями... но что-то очень важное такое со мной сделала, что нужно для меня. Есть люди, которые умеют так относиться.

Мой духовный отец, когда служил Литургию... там есть такие слова в молитве Анафоры... вот, когда самая главная молитва Литургии читается, когда, собственно, освящаются Дары... довольно длинная молитва... хор поёт, священник читает... там есть такие слова: «Благодарим Тебя, Господи...» Вообще, Таинство Евхаристии — что такое? Благодарение. Само слово «Евхаристия» означает «Благодарение». И, вот, там начинается с благодарности... «Благодарим Тя, Господи, за то... за то... за то... и за все Твои благодеяния, явленные и неявленные...

А.Пичугин:

— ... еже о нас бывшие».

О.Григорий:

— Да. И я спрашивал: «Батюшка, а что такое — неявленные благодеяния?»

Он говорит: «Явленные — это то, что мы воспринимаем, то, что нам явно, то, что нам очевидно, что это — наши благодеяния. Вот, когда что-то хорошее, для нас ясное и очевидное, произошло — это нам явно.

А что такое неявленные благодеяния? А это — когда у тебя какое-то несчастье, когда у тебя какое-то горе, когда у тебя какое-то страдание. Это — тоже благодеяние Божие, но оно — неявное, ты его понять не можешь. Какое ж тут благодеяние? Это — горечь. Но, на самом деле, это тебе зачем-то нужно», — так мне объяснял мой духовный отец.

На самом деле, это — тоже благодеяние Божие. Господь тебя проводит через то, и через это — для того, чтобы твоя душа стала пригодной для вхождения в Царство Небесное.

М.Борисова:

— Но когда это касается непосредственно тебя, твоих ближайших родственников, или людей, которые входят в орбиту твоего общения — это рассуждение... оно — очень хорошо ложится на эту картину. Но когда речь идёт о эпидемии, захлестнувшей весь мир, и которая уже, вот, второй год бушует, и не собирается заканчиваться — и тут эти вопросы провисать начинают. Потому, что если ты можешь для себя почерпнуть что-то полезное... для своей души... когда у тебя испытание, в виде тяжёлого заболевания твоего близкого человека, и тебе нужно... ну...

О.Григорий:

— ... или самого тебя... вот, у меня мама скончалась, как раз, когда начиналась эпидемия, и она тяжело болела перед кончиной, и боли у неё сильные были. И она, в какой-то момент, говорила... она совершенно не рисовалась, она очень искренне говорила, как думала: «Я так благодарна Богу, что Господь дал мне вот эту болезнь, эту боль! Потому, что... вот... у меня душа как-то истончилась от этого, она пришла в какое-то такое состояние, что мне стало легко молиться...»

А.Пичугин:

— То же самое — в дневниках отца Александра Шмемана... самая последняя запись — тоже, я помню, о том же...

О.Григорий:

— Вот... так, вот, люди, действительно верующие — у меня замечательная была мама, и отец Александр, и другие люди — об этом свидетельствуют, что и болезнь, причём, с сильными болями, человек может восприять, как благодеяние Божие.

Когда мы говорим обо всём мире, то... тот ответ, как мне кажется, у нас есть — похож на это. Для чего... это — тоже благодеяние Божие, чтобы люди немножко опомнились, чтобы люди научились заботиться друг о друге, чтобы люди... как-то поменяли... нам нужно как-то поменять свой образ жизни — он у нас вынужденным образом поменялся, да? Просто, в коронавирус, жизнь каждого из нас принципиальным образом поменялась. Вот... значит... как-то Промысел Божий попустил этому испытанию для всего мира случиться — потому, что нам эти изменения были нужны.

М.Борисова:

— Ну... то есть... вот... те ограничения... если переводить на привычный нам церковный язык — это тоже, своего рода, аскеза. Но если мы Великим постом читаем святоотеческую литературу и воспринимаем аскезу, как абсолютный позитив — то есть, это положительный опыт для христианина, то та аскеза, которую нам навязывает эта эпидемия, воспринимается в штыки. По всему миру идут огромные демонстрации противников локдаунов, люди возмущаются, что их ограничивают в возможности ездить из страны в страну...

О.Григорий:

— ... «движуха», да...

М.Борисова:

— ... и, вообще, что-то делать, к чему они не привыкли. Почему эта аскеза не может быть — во благо?

О.Григорий:

— Вот... христианин должен всё, что происходит, принимать с благодарностью Богу. И ограничения, которые нам пришлось пережить. Даже ограничения — не посещать храмы. Не посещать храмы — это что значит? Это значит — даже не Причащаться какое-то время. Значит, вот... такую епитимью Господь попустил нам пережить.

Я сам лично, хотя я, как священник, имел полную возможность в любое время прийти в храм — передо мной двери не запирались, представьте себе... но я сам лично, даже, вот, в Великий Четверг, например, не служил — из солидарности со всеми нашими прихожанами, точно так же, смотрел Богослужение через трансляцию. В 2021 году. В этом году, слава Богу, я уже служил. Но уже и прихожане могли прийти.

Вот... значит... это воздержание нам надо было, как епитимью такую, принять.

И все обстоятельства — и локдауны, и протесты против локдаунов — значит, мы должны, как некоторое такое... благодеяние Божие... воспринимать, и просить у Бога мудрости: «Господи, научи меня... вглядываться в окружающую жизнь, в окружающий мир, и... видеть в этом то, что является истиной, то, что ведёт к Тебе!»

А.Пичугин:

— Спасибо большое!

Напомню нашим слушателям, что сегодня в гостях у светлого радио был священник Григорий Геронимус, настоятель храма Всемилостивого Спаса в Митине.

Отче, спасибо!

И мы, ваши ведущие, я — Алексей Пичугин...

М.Борисова:

— ... и Марина Борисова...

А.Пичугин:

— ... прощаемся с вами!

О.Григорий:

— Спасибо! Доброго вечера!

А.Пичугин:

— До свидания!

М.Борисова:

— До свидания!

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА».