«Композитор Георг Фридрих Гендель». Юлия Казанцева

Мы беседовали с кандидатом искусствоведения, пианистом, лауреатом международных конкурсов, автором музыкально-просветительских циклов Юлией Казанцевой.

Мы говорили о творчестве и жизненном пути композитора Георга Фридриха Генделя, о том, почему его называли королем музыки и композитором радости, за какие заслуги еще при его жизни ему поставили памятник в Лондоне, а также как ему удавалось с помощью музыки приводить людей к Богу.

---

А. Митрофанова

— «Светлый вечер» на радио «Вера». Здравствуйте, дорогие слушатели! Я — Алла Митрофанова, и с удовольствием представляю нашего сегодняшнего собеседника — хорошо знакомую уже вам Юлию Казанцеву — искусствоведа, пианиста, лауреата международных конкурсов, человека, который так рассказывает о музыке, что просто хочется срочно бросить все и сесть слушать, в данном случае, Георга Фридриха Генделя. Юлечка, добрый вечер!

Ю. Казанцева

— Добрый вечер!

А. Митрофанова

— Вы знаете, когда вы посоветовали к Генделю обратиться, я подумала: что я знаю из него? Конечно же, первое, что приходит на ум, это «Музыка на воде», особенно увертюра, от которой, знаете, у меня просто все трепещет внутри. Но поскольку я человек, как уже все знают, напрочь лишенный какого бы то ни было музыкального образования, пожалуй, что глубже копнуть я и не смогу. И для меня стало своего рода открытием, что при жизни Гендель был популярнее Баха. Они же одногодки, верно? Они ровесники — 1685 год, год рождения. И как можно объяснить этот феномен? Понятно, что музыка Генделя совершенно прекрасна, но, вместе с тем, где Гендель, где Бах в наше время? Или все-таки не все так однозначно?

Ю. Казанцева

— Не все так однозначно, и вопрос очень интересный. Потому что да, Гендель при жизни стал «королем музыки», так его называли, его гонорары были заоблачными, и, если говорить о Бахе — да, Баха знали в Саксонии как очень хорошего органиста, но со славой Генделя, конечно же, это было несопоставимо. То есть Бах прекрасно знал Генделя и мечтал с ним познакомиться, а Гендель понятия не имел, кто такой Иоганн Себастьян Бах. Это вот сейчас они сопоставимы. У нас — я не знаю, согласитесь вы или нет, — но есть такое предубеждение, что вот истинный гений при жизни не будет знаменит, истинный гений — ему не нужно признание, ему не нужны простые радости жизни, он весь в этих высоких сферах обитает. Гендель полностью разрушает наше такое представление, потому что Гендель был настолько успешным человеком, и он так любил радости жизни, он так любил успех и при этом писал высокодуховную музыку, и при этом он, безусловно, был гениальным композитором... Вы знаете, мне это очень нравится. Мне это дает надежду и, более того, это как-то мотивирует. Вот есть у человека талант — значит, нужно идти и действовать. Нужно донести людям, показать свой талант. Потому что музыка Генделя... Я когда, вы знаете, вчера выбирала музыку сегодняшней программы, стала вечером слушать. Музыка настолько оказывает тонизирующее действие, она такая радостная, она такая бодрая, что я потом просто не могла заснуть всю ночь. Вот звучала музыка, и хотелось куда-то идти, что-то делать, что-то творить, строить. Музыка Генделя удивительно радостная. Конечно, можно возразить и найти и трагические страницы — все это у него есть. Но, в целом, Гендель — это композитор радости.

А. Митрофанова

— Прекрасная такая преамбула к нашему разговору. И да, действительно, пожалуй, за утренним кофе включить Генделя и послушать что-нибудь из той же «Музыки на воде» или, может быть, из его опер блестящих было бы очень даже неплохо. Давайте поговорим о нем как о человеке, как вы прекрасно умеете это делать, раскрывать целый мир, целую эпоху через историю одной жизни. Гендель ведь, и об этом можно уже из его имени догадаться — Георг Фридрих Гендель, — по происхождению немец. При этом мы знаем его блестящие оперы, написанные, скорее, в итальянском стиле. И при этом он — человек, который в определенный период жизни принял английское подданство. И вот это все сочетание национальностей (в общем-то, он все эти культуры, получается, в себя впитал) — оно как-то немножечко разворачивает голову, и не понимаешь, кто же он на самом деле. Как бы вы ответили на этот вопрос?

Ю. Казанцева

— До сих пор спорят англичане и немцы, они делят Генделя — он кто, английский композитор, или он великий немецкий композитор. Но все-таки родился он в городе Галле, и сейчас это одна из столиц генделевской музыки, там фестивали проходят. И Гендель родился в семье хирурга, придворного хирурга, и был поздним желанным ребенком — отцу было 63 года, когда родился Гендель. И конечно же, отец хотел всего самого лучшего для своего сына — чтобы тот стал юристом, поступил на юридический факультет в университете, и ни в коем случае не музыкантом.

А. Митрофанова

— Почему? (Смеется.)

Ю. Казанцева

— Потому что музыкант — ну, профессия ненадежная. Ну что вы! Мало что меняется! И сейчас, и в то время юрист — это профессия, врач — это профессия. А музыкант — ну что это такое? Развлечение, да? И это полулегенда, но, тем не менее, всегда рассказывают, что маленький Гендель нашел на чердаке спрятанный клавесин, сам научился играть в четыре года, и, несмотря на то, что его ругали — ругали за то, что он опять... как в этом — детей ругаем, что они опять в игры играют на компьютере... «Опять за клавесин сел! Опять ты музыкой занимаешься!» — его за это ругали. Но якобы, вот несмотря на это, Гендель все равно занимался, и в итоге ведь он выполнил волю отца — он учился в университете на юридическом факультете, и Гендель пополнил ряды юристов-музыкантов. Вы знаете, кто у нас еще юристы? Чайковский, Стравинский, Шуман — это вот все юристы. И Гендель тоже. И даже с юных, детских лет был виден, конечно, его характер. Вот он не свернет. Чего хочет, Гендель — он всегда добьется, даже в четыре года. Вот он хочет играть на клавире — он будет играть. И этот характер, конечно, вот характер — это судьба, в случае с Генделем. Ему ведь не все само давалось. Да, он достиг успеха, он стал любимцем королей, но если мы посмотрим на жизнь Генделя, он всегда шел через преодоление обстоятельств, вот с самого рождения. Родители против. Он родился в Саксонии. А когда Гендель вырос, он мечтал писать оперы. В Саксонии не было даже оперного театра. Был один-единственный оперный театр, а вообще опера была запрещена. То есть ему даже не повезло со страной рождения, в каком-то смысле. Но Генделя ничто не могло смутить — он, значит, поехал в Италию, стал писать оперы там. Потом поехал в Англию, стал писать оперы там. То есть Гендель — это вот сила, сила, упрямство. Меня это восхищает.

А. Митрофанова

— Поразительный момент — его поездка в Италию. Ведь я не знаю, конечно, может быть, он уже и в то время был состоятельным человеком, но ведь для музыканта без поддержки влиятельных фигур или, во всяком случае, без какого-то солидного приглашения со стороны принимающей вот этой вот самой нации довольно сложно в то время подобное путешествие осуществить. Как это стало возможным?

Ю. Казанцева

— Алла, вы совершенно правы. И у Генделя был такой талант — дружить с нужными людьми и нравиться им. Он, когда считал нужным, он умел нравиться. И поэтому 20-летний молодой человек приезжает в Италию, 21 год ему был уже, наверное. В Италии к саксонцам относились очень скептически — к музыкантам-саксонцам. Потому что — ну что это такое, у них даже оперного театра приличного нет. Он приехал в Италию, столицу оперы, он в Рим приехал, в Венецию приехал, и, вот несмотря на такое неприятие вначале, даже некоторые насмешки, Гендель очень быстро добился расположения влиятельных людей. У него появляются друзья — меценаты, покровители, и поэтому вот все развивается очень успешно. Первая оратория появляется как раз Риме. Я потом ее предложу послушать — первая оратория, вот с чего начинается ораториальное творчество Генделя. Потому что это 32 оратории — грандиозные произведения. По сути, это как оперы, только без декораций.

А. Митрофанова

— Вы знаете, в Италии ведь он еще и во Флоренции в свое время оказался, а Флоренция — это Медичи. Ну, и с Медичи, наверное, тоже надо уметь дружить. Понятно, что если папа у него лекарь, а Медичи, мы знаем, как «медики» переводятся на русский язык, но этого, наверное, недостаточно для того, чтоб сыскать покровительство такого сильного и влиятельного дома. Тоже, получается, вот этот его коммуникативный талант, прежде всего?

А. Митрофанова

— Талант был, да. Когда он приехал в Венецию... Ведь в то время в Венеции царил Вивальди. И мы не знаем точно, были они знакомы или нет, или они просто на улице могли случайно встретиться. Я так думаю, что, наверняка, они ходили все-таки слушать друг друга, потому что венецианцы — ну такая избалованная публика, и когда Гендель поставил там свою оперу «Пальмира» (была опера «Пальмира»), его восторженные венецианцы вынесли на руках и донесли до гондолы. Вот так он смог с первого же спектакля покорить венецианскую публику. Это редкий случай.

А. Митрофанова

— И это саксонец! Это они саксонца понесли на руках до гондолы! (Смеется.)

Ю. Казанцева

— Да, да, этого наглого саксонца! (Смеется.) Ему был всего 21 год тогда.

А. Митрофанова

— А что же такое обнаружилось в его операх, что итальянцы так его приняли?

Ю. Казанцева

— Мне кажется, это соединение того, что нравилось публике того времени, плюс такой собственный колорит. И у Генделя всегда есть — как это можно назвать — энергетичность его музыки. Сложно это описать, но его музыка — она заряжает, она просто пробивает. И я сколько раз слышала от своих друзей, и музыкантов, и не музыкантов, что вот слушаешь Генделя — как-то вот как током тебя прошибает, и хочется вот идти и действовать. Это же не всегда так. Да, по стилю его музыка очень похожа на произведения современников того времени. Он ничего не совершал — революций музыкальных, никаких глобальных изменений в его музыке мы не видим. Но просто дух Генделя царит.

А. Митрофанова

— Наверное, время сейчас слушать первую музыкальную композицию. Что это будет, Юлечка, объясните, пожалуйста. Как эту музыку правильней было бы воспринять, и нужно ли специально готовиться? Или Гендель — он, что называется, и в Африке Гендель, и в Венеции Гендель, и в России тоже, и нам все будет понятно?

Ю. Казанцева

— Ну вот, например, я не знаю итальянского языка, к сожалению, а мы будем слушать арию на итальянском языке. Вот, Алла, вы нам потом можете сказать, про что там идет речь. Но музыку Генделя можно слушать, не зная текста. Это совершенно точно — можно просто слушать как прекрасную музыку. Потому что Гендель писал в то время, когда не так уж сильно композитор зависел от текста. Да, это дает какой-то общий настрой, общее направление, но не более того. А мы послушаем арию из Первой оратории Генделя, которая называется «Триумф Времени и Правды». И в то время было очень в моде писать такие аллегорические сюжеты. Тут сюжет такой: Красота смотрит в зеркало, видит образ Наслаждения. Персонаж Наслаждения начинает соблазнять Красоту, говорит: «Сколько в жизни удовольствий!» А потом приходит Время, и Время показывает Красоте, что все, все это скоро исчезнет, Время неумолимо. И тогда Красота выбирает Правду. Ведь что такое Правда? Это богоугодная жизнь. И вот мы послушаем как раз лирическую арию. Вот я все говорила о бодрости. Гендель, конечно, разный. Это вот тот случай, когда хочется слушать Генделя — ну, плакать, что ли, от красоты. Простите мой пафос, но иначе уж тут не скажешь.

А. Митрофанова

— Собственно, вы только что и описали все содержание. (Смеется.) Поэтому потребности в переводе, я думаю, нет. Оратория «Триумф Времени и Правды». Георг Гендель на радио «Вера».

(Звучит оратория Г. Генделя «Триумф Времени и Правды».)

А. Митрофанова

— «Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается. Напомню, что на связи с нами — Юлия Казанцева, искусствовед, пианист, лауреат международных конкурсов. И сегодня мы говорим о Генделе — человеке, который для своего времени, может быть, крупнейшая музыкальная фигура. И вот сейчас прозвучала его оратория, а вообще ведь у Генделя множество произведений, которые написаны в таком, ну, легком, что ли, стиле для светских салонов. То есть музыка, которая, помимо серьезной духовной музыки, такой, как, например, оратория «Мессия», у него множество музыки, которая, наверное, на первый взгляд, просто поднимает настроение, а на второй взгляд, свидетельствует о красоте Божьего мира. Вот «Музыка на воде», фрагмент которой мы сейчас, следом будем слушать, на мой взгляд, она именно об этом. Юль, а что известно вообще про внутренний мир этого человека? Каким он был?

Ю. Казанцева

— Ой... Каким он был... Тут как раз известно не так уж много, потому что даже с моим упорством (я очень люблю все выяснять про личную жизнь великих композиторов, и тут мало что известно), вот он был таким немного закрытым человеком. Я, например, нашла записки одной английской дамы. Гендель тогда приехал в Лондон, он стал желанным гостем музыкальных домашних салонов, домашних музыкальных вечеров. И вот я хочу зачитать: «Господин Гендель был самым милым человеком на свете. Играл свои сюиты для клавесина, затем аккомпанировал. Пели почти все дамы с семи часов до одиннадцати. Я подала им чай и кофе, потом поднос с шоколадом, белое вино и пирожные. Господин Гендель остался у меня и после того, как все ушли гости. Мы ели холодную курятину и беседовали до полуночи». (Смеется.) Ну что тут можно сказать? Гендель — вот он закрытый человек. Что у него, какой его внутренний мир, мы можем только понять через музыку. Но, мне кажется, это более чем достаточно. Если мы хотим с ним познакомиться, мы слушаем его музыку.

А про самое, наверное, известное его произведение — «Музыка на воде» (такая «визитная карточка» Генделя) — тут отдельно своя история есть. Начать нужно с того, что после успеха в Венеции все двери перед Генделем распахнулись. Это тоже было для того времени как пропуск: успех в Венеции — значит, ты достойный композитор. Посыпались предложения, самые лестные, и он выбрал Ганновер. Он стал придворным музыкантом у курфюрста Саксонского Георга. Все было прекрасно. Но он же молодой человек, ему 22 года. Ну всего хочется! А сколько разных предложений, и все заманчивые! И заказы такие хорошие! Это тот успех, которого он так ожидал и жаждал. И поэтому постоянно из Ганновера куда-то отлучается. Там заказ, тут заказ... И он уезжает в Лондон, где для королевы Анны Стюарт пишет грандиозный Te Deum «Утрехтский мир». Тогда как раз заключили долгожданный Утрехтский мир, и вот у Генделя тоже было такое качество — он пишет всегда вовремя. Вот это то, что нужно было — такая грандиозная победная музыка. И королеве Анне так это понравилось, что она дарит Генделю, если можно так сказать, стипендию пожизненную. Ну, конечно, Гендель не хочет уже возвращаться из Лондона в Ганновер. И он не очень хорошо поступил — он, не предупредив своего прямого работодателя, курфюрста Саксонского, просто остается в Лондоне. А дальше королева Анна в расцвете лет умирает, и, по сложному законодательству о престолонаследии, как раз королем Англии становится этот самый курфюрст Саксонский, которого так обидел Гендель. Понимаете, какая неловкая ситуация?

А. Митрофанова

— Совершенно неловкая. И как он из этого, извините, выходил? Опять с помощью своего обаяния и таланта общения с людьми? (Смеется.)

Ю. Казанцева

— (Смеется.) Конечно, конечно. Это тоже одна из легенд, но мне она очень нравится, она как-то подходит к характеру Генделя. Якобы они помирились именно благодаря «Музыке на воде», потому что король Георг — он очень любил такие катания по Темзе. И вот как-то раз он выплывает, и его встречает целая флотилия, можно сказать, музыкантов. Там было много лодок, на которых музыканты сидели, и вот они заиграли эти сюиты — «Музыку на воде». И королю это так понравилось, что он весь день плавал, слушал, ну, и после этого они якобы помирились.

А. Митрофанова

— Юлечка, а что вообще собой представляла музыкальная Англия того времени? Про литературную Англию мы, в общем-то, довольно много знаем. Мы знаем, что в это время (ну, вот эту в первую половину XVIII века) в Англии вообще вот эти имена — и Мильтон, и Свифт, они не только английские, они вообще всему миру принадлежат. И английская литература — она, конечно же, внесла колоссальный вклад в мировую культуру. А вот английская музыка? Понятно, я — человек без музыкального образования. Мне простительно то, что мне на ум ничего не приходит, какие-то прямо пробелы и лакуны. (Смеется.) Что там было к тому моменту? Вот Гендель куда приехал, в какую среду?

Ю. Казанцева

— Англия — это удивительная страна. Я не знаю этому объяснения, наверняка, оно есть, но в Англии очень мало великих композиторов рождалось. Туда любили приезжать, потому что англичане — они любят музыку и любили музыку. И в Англии был пышный расцвет музыкального искусства во время правления королевы Елизаветы. Так оно даже вошло в историю — это эпоха вирджиналистов. Королева любила играть на вирджиналах — это вот первые клавиры, разновидность клавиров. Но не только, конечно, клавирная музыка. Это было вот время расцвета музыкальных искусств. Конечно же, Пёрселл, опера «Дидона и Эней» — это то, что обычно называют, когда говорят об английской музыке. Ну, а так — ХХ век, Бенджамин Бриттен, XVIII-XIX век — это такой пробел, получается. Конечно, были композиторы, но они не такого мирового масштаба. Поэтому когда Гендель приехал в Лондон, он там очень быстро «навел порядок» по-своему. Он открыл оперный театр, снял здание театра, пригласил лучших исполнителей, звездных исполнителей. И начинаются вот такие оперные сезоны. Тогда Лондон зажил наконец активной музыкальной жизнью. Потому что до появления Генделя вот именно музыкальная жизнь находилась в таком... был период затишья.

А. Митрофанова

— А интересно, как бы Гендель воспринял музыку «Битлз»? Вы никогда не думали об этом?

Ю. Казанцева

— Я думала. Кстати, вот сегодня утром я думала: как бы Генделю вообще пришлось сегодня, если бы он перенесся и посмотрел? Я не знаю, как бы он отнесся к музыке «Битлз», но я абсолютно уверена, что Гендель бы и в наше время пробился бы и стал самым-самым узнаваемым композитором. Ему не важно, в какой эпохе было родиться. Вот Гендель — он во все времена остался бы Генделем.

А. Митрофанова

— Вы знаете, поразительный момент: ведь действительно получается, что Гендель завоевал английскую публику очень быстро и оказался, как, в общем, выясняется на безрыбье. Плюс, музыка его сама по себе настолько умопомрачительная, что, в общем, англичан легко можно понять. И композитор свой у них великий появился, да еще и такая музыка, что просто, что называется, невозможно о ней молчать, и хочется ее играть и играть. Вместе с тем, в какой-то момент (я помню, читала об этом) появляется некая сатирическая опера...

Ю. Казанцева

— Да, да-да-да!

А. Митрофанова

— Вот как сатирическая литература — в Англии она была невероятно популярна, вот то же самое, видимо, и в оперу перешло, и появляется сатирическая «Опера нищих» так называемая, которая, ну, каким-то парадоксальным и неведомым мне образом очень серьезно подкашивает авторитет Генделя. Что там произошло? И как это вообще возможно?

Ю. Казанцева

— Тут несколько моментов. И музыка, особенно когда ты придворный композитор, перестает быть просто музыкой — отчасти это уже политика. Когда твой друг... А Гендель говорил: «Мой друг — король Англии Георг», вот он так говорил. действительно, король к нему очень хорошо относился. Но когда у тебя такой друг, то у тебя будет масса врагов. Потому что даже у самого хорошего короля есть враги, которые мечтают напакостить этому королю. И поэтому Генделя многие хотели просто уничтожить. Даже не потому, что они не любили музыку Генделя или сам Гендель им не нравился, а чтобы вот навредить королю. Поэтому в ход шли самые разные средства. Например, недоброжелатели Генделя решили устроить конкурирующий театр. Просто другой вот, дворянский театр. И они делали так, что, например, назначали светские мероприятия в тот же день, что у Генделя премьера. На некоторые мероприятия вы не имеете права не явиться. И поэтому у Генделя пустой зал, поэтому он терпит убытки. Но все-таки вот эти процессы — они уже стали происходить чуть позже. Поэтому я предлагаю сейчас послушать «Музыку на воде», потому что «Музыка на воде» — это период полного такого, знаете, успеха, когда еще ничто этот успех не омрачает, когда Гендель с королем помирился, и кажется, что все будет так всегда прекрасно.

А. Митрофанова

— Замечательно. «Музыка на воде». Я предлагаю послушать самую 1-ю часть — «Увертюру». Простите, пожалуйста, она мне правда очень нравится. Юль, если вы не возражаете, конечно.

Ю. Казанцева

— (Смеется.) Я очень рада. Мне тоже нравится.

(Звучит «Увертюра» из «Музыки на воде» Г. Генделя.)

А. Митрофанова

— Георг Фридрих Гендель, «Музыка на воде». «Увертюра» сейчас прозвучала у нас в эфире. И напомню, что сегодня мы говорим об этом удивительном композиторе с Юлией Казанцевой — пианистом, искусствоведом, лауреатом международных конкурсов, потрясающим рассказчиком. Я — Алла Митрофанова. Через минуту — снова с вами.

«Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается. Еще раз здравствуйте. Я — А. Митрофанова, и напоминаю, что сегодня о Георге Фридрихе Генделе мы беседуем с Юлией Казанцевой, искусствоведом, пианистом, лауреатом международных конкурсов и удивительным рассказчиком, который умеет раскрывать целые эпохи, и загадки самых известных, наверное, личностей в нашей музыкальной истории становятся более понятны по-человечески и как-то даже... Ну, Юль, вы учите смотреть на музыку по-другому. Спасибо вам за это большое! Вот мы сейчас как раз говорили, перед тем, как у нас прозвучал фрагмент «Музыки на воде» Генделя, о сложных перипетиях в его жизни, связанных с тем, что раз ты дружишь с королем Англии, то и, ну, скажем так, врагов у тебя тоже будет немало, будь к этому готов. Довольно сложный, получается, его жизненный путь, несмотря на такую космическую популярность и молниеносную такую славу, распространившуюся по всей Европе, а в то время, почитай, и что по всему нашему западному миру. Что еще в его жизни было настолько курьезным и сложным, вот глубинно сложным, что нужно было преодолеть, вот исходя из основных каких-то конфликтных, что ли, ситуаций?

Ю. Казанцева

— Вот само время. Алла, вы назвали эту оперу — «Оперу нищих». Почему она появилась, эта сатирическая опера, опера-памфлет, которая высмеивает вообще жанр оперы, который тогда все ставили? Опера-сериа — это серьезная опера, итальянская опера, как правило, на такие мифологические и исторические сюжеты. Опера пышная, богатая, где сюжет сам по себе был уже не так важен, а вот были отдельные арии, где царили примадонны. Арии виртуознейшие. И действительно, иногда это терялся какой-то смысл даже. То есть, знаете, как делали? Могли одну арию из одной оперы переставить в другую оперу. Писали очень помногу, то есть был такой конвейер, в каком-то смысле. И опера-сериа — она царила на протяжении века, даже больше. И, в каком-то смысле, люди от нее устали. И время менялось — это уже середина XVIII века. И вот происходит какой-то слом мышления, начинается другое время, и появляется вот эта сатира, которая высмеивает то, что раньше так всем нравилось, высмеивает оперу-сериа. Конечно, по Генделю это очень прошлось. И он, на самом деле, не умел меняться. Это характерная черта и для Генделя, и для Баха, и для Вивальди. Вот они внутри своего стиля бесконечно многообразны. Они постоянно меняются, но вот внутри своего стиля. И они ведь все современники. Бах, Гендель, Вивальди — они композиторы эпохи барокко. А барокко закончилось. Формально оно закончилось вместе со смертью Баха (это 1750 год). Ну вы понимаете, оно же не могло вот быть, а потом, на следующий год вдруг закончиться. То есть это были процессы, которые шли десятилетия, если даже не одно десятилетие. Менялись вкусы. И Гендель в какой-то момент заметил, что надо как-то меняться. И он начал писать оратории. Оратории — я вот сказала, 32 оратории у Генделя. Во время Великого Поста все развлечения прекращались: балы, светские какие-то мероприятия, театры — все это закрывалось. Но духовную музыку можно было исполнять. И эта традиция, кстати говоря, и в России, и во время Великого Поста Генделя вот у нас, у нас очень любили исполнять. Гендель начал писал оратории на библейские сюжеты. Громадные постановки. То есть да, тут не будет декораций и каких-то эффектов, но это хор, это оркестр, это орган, вот эта мощь невероятная. И оратории исполнялись в соборе Святого Павла в Лондоне. То есть Гендель, с одной стороны, пишет музыку духовную, но, с другой стороны, просто представьте себе: вы простой лондонец... не простой, а, наоборот, аристократичный лондонец, и вам так не хватает развлечений. И вы, конечно же, идете слушать музыку Генделя, даже если раньше вы ее не хотели слушать. И поэтому Гендель только выигрывает. Вот у него еще одно качество: он во всех ситуациях умел как-то повернуть так, что его музыка — она только выигрывала. Поэтому слава Генделя после того, как он начал писать оратории, только возросла, хотя уже, казалось, дальше некуда. Ему памятник поставили при жизни, прямо в Лондоне.

А. Митрофанова

— То есть, в буквальном смысле? Вы сейчас это не фигурально выражаясь?

Ю. Казанцева

— В буквальном. В буквальном.

А. Митрофанова

— Юля, а что собой представляют оратории Генделя? Вот если попытаться как-то их охарактеризовать, какие черты именно ему присущи?

Ю. Казанцева

— А кстати, оратории — они очень разные. Но есть и лиричные, есть такие пасторальные, есть более драматичные. В оратории не будет такого бурного действия — это, скорее, как неспешный рассказ. И оратории когда-то, для вот того времени — это очень важные жанры. И то, что мы в следующий раз будем слушать, — музыка вам всем прекрасно знакома. Даже если вы не знаете, что это Гендель, вы знаете эту музыку, потому что она повсюду используется. Это «Садок-Священник». Это произведение-кантата, или антем в англиканской церкви, написанный специально для коронации Георга II, для Георга II. И Гендель в Англии пережил многих правителей, и вот к каждому он смог найти свой подход, каждому он сумел понравиться. И под эту музыку до сих пор происходят коронационные церемонии, эта музыка стала Футбольным гимном УЕФА, поэтому еще ее все знают. И вот тот фрагмент, который я предлагаю послушать, начало — вот это такой эффект Генделя есть, знаете, как будто вы видите сияние. Вот музыка — она вот показывает, как сияние — вот оно возрастает и все собой заполняет. И сколько раз я это слышала — у меня вот этот восторг, вы знаете, совершенно детский, как будто ты видишь какое-то чудо. Вот это непрофессионально звучит, но это просто личное впечатление. (Смеется.)

А. Митрофанова

— Спасибо вам большое за впечатления, за то, что делитесь этим. Вы знаете, я только один момент хочу уточнить. Георг II — это уже не тот король, которому была посвящена... примирению с которым была посвящена «Музыка на воде», это следующий монарх?

Ю. Казанцева

— Да.

А. Митрофанова

— И каким образом у Генделя с ним выстроились отношения? Тоже все благополучно и успешно?

Ю. Казанцева

— Все прекрасно — он стал главным музыкантом для всех семейных королевских праздников. То есть, все то же самое. Заключение мира, свадьбы, все какие-то значительные государственные события просто не обходились без музыки Генделя. И, конечно, он становится уже английским подданным, это просто произошло уже само собой.

А. Митрофанова

— Юля, а как он жил в это время? Вот простите, я все вас пытаю. Сейчас будем слушать музыку... Но мне все-таки важно дорисовать его портрет.

Ю. Казанцева

— А вот я скажу, как. Он все время работал. Вот эта работоспособность Генделя, так же, как и Баха, так же, как и Вивальди, это для меня что-то... нечто невероятное. Вот мы говорим, что сейчас люди много работают, но мне просто смешно становится, когда мы вспомним, а как жили Бах, Гендель и Вивальди. Тот же самый отпуск. (Смеется.) Я уже как-то говорила, что мы... отпуск, у нас должны быть выходные, иначе мы перестаем функционировать, творческая сила наша может иссякнуть. Какой отпуск у Генделя, если он пишет сразу несколько опер, несколько ораторий, несколько заказов? Когда он жил — вот, собственно, то, что мы называем жизнью, какие-то развлечения, не знаю, удовольствия, — вот этого не было в принципе. Вот у них у всех. Бах, Гендель, Вивальди. Причем, Бах каким-то образом при такой насыщенной работе еще умудрился все-таки два раза жениться, и 25 детей у него было. Но Бах — он вообще вне нашего понимания. А вот Гендель и Вивальди — они жили музыкой, вот так можно сказать.

А. Митрофанова

— А собственный дом, хозяйство? Ну, я не знаю, хоть какие-то вещи, которые сделали бы его чуть более земным человеком? (Смеется.)

Ю. Казанцева

— Нет, он был земным человеком, но он был человеком, одержимым страстью к музыке и страстью к успеху тоже. Для него это было неразрывно. То есть он не хотел писать музыку, чтобы ее никто не слушал, как Шуберт, например. Вот Шуберт просто писал. Конечно, он хотел бы, чтобы кто-то ее исполнил, но для Шуберта, например, это было не так важно. Для Генделя это было очень важно — чтобы ее исполнили лучшие исполнители. Поэтому у него был секретарь, который ему помогал. Между прочим, Генделя множество раз пытались на себе женить самые разные английские дамы и даже леди. Он был модным педагогом... То есть как — педагогом? Королевский любимец. Это было очень престижно, когда у тебя вот иногда господин Гендель дает уроки музыки. Это было престижно. И Гендель умудрился всем дамам отказать, не испортив ни с кем отношений. Талант просто.

А. Митрофанова

— Феноменальный человек. Послушаем «Садок-Священник» — музыку, которая посвящена Георгу II, очередному монарху в жизни Генделя, на радио «Вера», и буквально сразу после этого продолжим.

(Звучит фрагмент кантаты Г. Генделя «Садок-священник».)

А. Митрофанова

— «Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается. Напомню, мы беседуем сегодня с Юлией Казанцевой — искусствоведом, пианистом, лауреатом международных конкурсов и говорим о Георге Фридрихе Генделе, человеке, который стал лицом английской музыки первой половины XVIII века. И, пожалуй, столь крупных фигур, как он, в классической английской музыке уже и не сыскать. Юль, поправьте меня, может быть, я ошибаюсь, но, по-моему, он абсолютная вершина какая-то. Вот если в немецкой музыке вершиной остается Бах, в венской — Моцарт, в итальянской много вершин — ну вот мы сегодня Вивальди несколько раз упоминали. Безусловно, он один из них. А Гендель стал все-таки, ну, как сейчас говорят о нем, скорее, как об английском композиторе — все-таки, видимо, Англия его переманила целиком и полностью. Тем более, что английское подданство он тоже принял.

Вы знаете, вот мы сейчас говорим про его жизненный путь, который складывался довольно-таки... Ну понятно, что он очень много работал, что ему пришлось доказывать свое право заниматься музыкой, и так далее, но все-таки довольно гладко, у него все получалось. Мы знаем, что когда Бог человека любит (а Бог любит всех, и Генделя, безусловно, тоже), то какие-то испытания, которые возникают на нашем пути, они зачастую, если человек в ответ тоже любит Бога, они становятся переломными и углубляют, что ли нас. Вот у Генделя ведь — во-первых, у него был инсульт. А в то время перенести инсульт — это не то, что вот сейчас, когда моментально приехала «скорая» и оказала все необходимое, и человек, в принципе, если вовремя успеть, то велики шансы на спасение. Инсульт в то время — это совсем другая история. А потом еще более серьезное, опять же, для того времени испытание — слепота, которая пришла не в одночасье, а развивалась постепенно. Катаракта, по-моему, у него была.

Ю. Казанцева

— Да.

А. Митрофанова

— И тогда довольно сложно было все это оперировать. И вот он в конце жизни уже такой слепой музыкант. Как это все повлияло на него?

Ю. Казанцева

— Вот представьте: Генделю 52 года, и как раз начинается вот эта травля, когда конкуренты театр создают, публику переманивают, когда начинают писать пасквили, когда вообще начинают высмеивать оперы Генделя. И заканчивается дело это тем, что он разоряется. Лондон в то время — город маленький. Два оперных театра. Просто публика не наполняла два зала, особенно если второй театр занимается тем, что просто пакостит, переманивает в последний момент исполнителей. То есть была настоящая война, оперная война. И заканчивается дело — ну, стресс какой! — инсультом. Врачи того времени, ну, что говорят? Что все, восстановления не будет. Отнялась полностью правая рука. И вот это был, наверное, единственный месяц в жизни Генделя, когда он не писал. Можно сказать, что он находился в депрессии. За всю жизнь был такой один-единственный момент, и, я думаю, вы согласитесь — его можно понять. Вот «все, жизнь закончилась». Но нужно знать Генделя. Что он сделал через месяц? Он просто встал, написал одну за другой три оперы, пошел, занял денег... У него были долги просто астрономические. Его хотели в долговую тюрьму еще посадить, плюс ко всему. Так вот, он пришел, занял денег. Ему просто от удивления, видимо, дали. И он снял опять здание театра, позвал лучших исполнителей и поставил свои оперы. И, в итоге, разорилась та, конкурирующая опера. (Смеется.) То есть Гендель — он в любой ситуации выходил победителем, даже когда казалось, что все, Генделя больше нету, можно успокоиться. Нет, он встанет, как птица Феникс. И, кстати, Бернард Шоу сказал, что вот Гендель — это сила природы, когда за одну ночь все поле покрывается цветами. Мне тоже так нравится. Или «птица Феникс». И в итоге он вернулся, можно сказать, еще сильнее, чем был. Он написал тогда знаменитую ораторию «Мессия». Мы ее уже не будем ставить, потому что хор «Аллилуйя!» — мне кажется, нет такого человека, который не знает этот хор, вот этот хор из «Мессии». И «Мессией» дирижировал Гендель много раз. При жизни это стало тоже одно и самых главных его произведений. За две недели до смерти он, кстати, им дирижировал, когда был уже полностью слепой. Катаракта — то, что сейчас очень просто можно исправить, безболезненно. В то время был один-единственный хирург, который проводил такую операцию, без наркоза. То есть, представьте, что это такое. И Бах, и Гендель решились на эту чудовищную операцию. И тот, и другой, конечно... Ничего это не принесло, только хуже стало. Бах — вообще можно сказать, что после этой операции он и умер. Гендель — нет. Гендель выжил. Полностью он был слепым, но он продолжал писать, играть слепым на клавесине и дирижировать.

А. Митрофанова

— Вы знаете, что меня поразило? Вот эта оратория «Мессия» — он же ее как начал исполнять, ну, скажем так, на благотворительной основе, потому что сборы за билеты — он это все конвертировать в благотворительность. У него там под опекой было и «Общество помощи бедным музыкантам», и «Убежище для найденышей» (по-моему, так это называлось). Мы все знаем про лондонских беспризорников благодаря Диккенсу, например, да? В общем-то, с XVIII века к XIX там принципиально ничего не изменилось, и вот этих детей-беспризорников на улицах было очень много. Ну, как и, наверное, во многих странах того времени, в городах, в крупных особенно. Так вот Гендель как раз был одним из попечителей такого приюта. И я так слышала, что, вроде бы, многих известных и состоятельных людей, которые остались сиротами, привлекали в попечители. Я думаю, что сама его фигура — она, конечно, колоссальным примером была для вот этих детей. Они видели, что, вообще-то, можно многого достичь. Вместе с тем, его материальную составляющую тоже нельзя сбрасывать со счетов. Его огромные пожертвования, я думаю, принесли просто колоссальную пользу и в трудные времена помогали этому приюту удержаться на ногах. Ну, и потом уже, после смерти, выяснилось, что он какую-то космическую, астрономическую по тем временам сумму оставил тоже, завещал этому приюту, чем немало его поддержал. Вот эта оратория «Мессия» — у нее название такое... Она же, по-моему, рождественская оратория, да, если я не ошибаюсь?

Ю. Казанцева

— Там несколько частей, и одна из них — да, посвящена Рождеству, рассказывает о Рождестве, да.

А. Митрофанова

— Ну вот, получается, мы не знаем, в общем-то, особо ничего о его религиозных взглядах, но, как вы совершенно справедливо сказали, музыка его свидетельствует об очень многом. Оратория называется «Мессия», и скольким людям эта оратория о Христе помогла! Вот так вот просто, на том языке, которым Гендель владел виртуозно, он, получается, служил людям и через это служение служил Богу. Потрясающе!

Ю. Казанцева

— Алла, я совершенно уверена, что музыка Генделя и музыка Баха — она многих может привести, вот просто какой-то силой убеждения, когда не на словах, а через ощущения тебе передается вера.

А. Митрофанова

— Кстати, вы Бернарда Шоу упомянули. А я другую цитату его вспоминаю. Он говорил о Генделе: «Когда звучит его музыка, на словах „восседающий на своем извечном престоле“, атеист теряет дар речи».

Ю. Казанцева

— (Смеется.)

А. Митрофанова

— Ну, в общем, Шоу — он умел сказать. Но было же и о чем, да? Все-таки музыка Генделя в этом смысле — она действительно... Когда музыка к Богу обращена, она иногда сердце переворачивает. Последнее музыкальное произведение, которое мы сегодня послушаем, оно будет о чем?

Ю. Казанцева

— Последнее музыкальное произведение — это мое самое любимое произведение, которое я люблю играть сама. Но в записи это не я играю. Это «Чакона». Чакона — это, на самом деле, похоронный танец изначально. Потом чакона становится уже как жанр инструментальной музыки. Но вот это... Помните, «Чакона» Баха скрипичная? Характер траурный — он остается. И что делает Гендель? Мы прослушаем не всю «Чакону» целиком, а вот начиная с того волшебного момента, когда вот этот минор, то есть лад печали, лад грусти вдруг начинает светиться — вот это вот свечение генделевское такое — изнутьри, и он превращается в мажор. И заканчивается «Чакона» лучезарно — соль мажором. И вот для меня в этой «Чаконе» — весь смысл генделевского мироощущения. И вот я с него — честно! — пытаюсь брать пример!

А. Митрофанова

— Юлечка, вы знаете, так не хочется с вами прощаться! Но, к счастью, я хочу напомнить, что у Юлии Казанцевой регулярно проходят вебинары. Вот наша нынешняя ситуация с ограничением публичных мероприятий в случае с Юлей стала открытием новых возможностей. У Юли теперь вебинары, и можно из любой точки мира, пожалуйста, подключаться и смотреть. Расскажите, пожалуйста, о ближайших ваших встречах и кому они рекомендованы. Хотя, я думаю, всем.

Ю. Казанцева

— Ой, рекомендованы — да, все, безусловно. Каждую субботу обязательно я что-нибудь рассказываю. И я сейчас очень активно пишу во всех сетях. То есть каждый день я что-то пишу о музыке, и мы обсуждаем что-то. Но каждую субботу — вебинар. И в ближайшем будет такой эксперимент: вебинар-дуэт, где я буду рассказывать о музыке... русской музыке XVIII века (это тоже моя любимая тема, вот то, с чего все начиналось, крепостные композиторы), и русская живопись XVIII века.

А. Митрофанова

— Подробности можно найти на сайте http://yulia.today, и там же вся информация о том, как присоединиться к вебинару, да?

Ю. Казанцева

— Да.

А. Митрофанова

— Спасибо вам огромное за этот разговор! Вы знаете, Гендель для меня раскрылся сегодня совершенно по-новому. Естественно, я практически ничего о нем не знала, но вот благодаря вам целый мир снова перед глазами, и хочется окунуться в его музыку. Юлия Казанцева, искусствовед, лауреат международных конкурсов, пианист, была сегодня с нами, и мы говорили о Генделе и его удивительных произведениях. Ну, и напоследок в Светлом радио на радио «Вера» — «Чакона» Генделя. Ну, а я прощаюсь с вами, до свидания! Юлечка, спасибо!

Ю. Казанцева

— До свидания, спасибо вам!

(Звучит «Чакона» Г. Генделя.)