«Князь Василий Михайлович Долгоруков-Крымский». Исторический час с Дмитрием Володихиным

Поделиться

Вместе с доктором исторических наук Дмитрием Володихиным мы говорили о жизни, подвигах и достижениях князя и выдающегося военноначальника Василия Михайловича Долгорукова-Крымского.

Ведущий: Дмитрий Володихин

Д. Володихин

— Здравствуйте, дорогие радиослушатели. Это светлое радио — радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я — Дмитрий Володихин. И сегодня мы с вами побеседуем наедине. У меня нет никакого гостя в студии. Я буду рассказывать вам об одном замечательном российском военачальнике XVIII века, большом вельможе — князе Василии Михайловиче Долгорукове-Крымском. Кроме того, расскажу об одной большой победе, которая связана с именем этого человека. Это приобретение Крыма в ходе военной кампании 1771 года, именно с этой даты, ещё до заключения Кючук-Кайнарджийского договора и указа Екатерины II о присоединении Крыма на правах Таврической губернии к Российской империи, до всех этих державных актов кто-то должен был прийти на полуостров для того, чтобы Крым перестал быть частью Османской империи, перестал быть её вассалом и начал своё постепенное движение в сторону части России. Это произошло именно благодаря усилиям Василия Михайловича Долгорукова-Крымского. И этим он известен более всего, хотя, признаться, биография князя Долгорукова изобилует фактами, которые говорят о его чести, отваге, достоинстве и здравом смысле как большого управленца, администратора, человека, который был одним из столпов екатерининского царствования.

Ну что ж, прежде, чем мы приступим к рассказу о его крымских военных достижениях, прежде, чем мы приступим к рассказу о том, что вообще представлял собой князь Василий Михайлович Долгоруков, какова была его биография, я думаю, стоит взглянуть на то, какова была биография рода Долгоруковых. Чрезвычайно важный момент для дореволюционной России, тем более для России допетровской, — то, из какой семьи происходил человек, очень многое предопределяло в его жизни. И в какой степени власть рода над личностью, власть семьи над личностью была безграничной, и уж во всяком случае она была намного более прочной, нежели в наши дни. И с тех пор многое изменилось. Так вот, понять, чем был Василий Михайлович Долгоруков, что он унаследовал от своих предков, от чего отошёл, можно только, если понять и историю его семьи. История это чрезвычайно долгая. Долгоруковы — князья от рода Рюрикова, они чрезвычайно этим гордились. У них на гербе, как водится, было четыре части щита, и две из них были заняты гербами Киевской земли и гербами земли Черниговской. Вот, собственно, эти два герба отражают то, что, во-первых, Долгоруковы — это отрасль Черниговского княжеского дома Рюриковичей, когда-то очень многочисленного, сильного, влиятельного. Одно время даже, видимо, сильнейшего на всей Руси, впоследствии в значительной части своих ветвей пошедшего на службу к Москве. Кроме того, были в составе Черниговского дома Рюриковичей люди, которые занимали Киевский великокняжеский престол. Более того, знаете, мы, конечно, не за игральным столом, но, наверное,подойдёт выражение «стоит повысить ставки»: один из предков Василия Михайловича Долгорукова — это ведь большой православный святой Михаил Черниговский. И он как раз в середине XIII века недолгое время ыл великим князем Киевским. Наверное, это последний из черниговских князей, кто занимал Киевский престол.
Если же говорить о временах не столь ранних, если говорить о временах московского самодержавия, то род Долгоруковых был не особенно заметен долгое время на московской службе — они, что называется, «захудали». Все помнили о том, что это Рюриковичи, все помнили о том, что род их по своему происхождению великий. Но, понимаете, Рюриковичей в XVI веке в Московском государстве были десятки. И были великие вельможи, как, например, князья Ростовские, Шуйские, Воротынские, то же, кстати говоря из Черниговского княжеского дома — Воротынские. А были люди поскромнее, были вообще Рюриковичи, которые вовсе не входили в состав аристократии, знати и влились в провинциальное дворянство Московского государства. Долгоруковы, повторю, не были особенно заметны, они начали свой подъём с глубины при первых Романовых. И надо сказать, что подъём этот был очень неровный.
Полагаю, что история предков, ближайших нескольких поколений, многому научила Василия Михайловича. Он черпал свои силы и свой в какой-то степени образ действий из тех поучительных историй, которые преподала сама жизнь его семейству. Так, например, Долгоруковы несколько раз всходили на вершины власти, они были великими людьми — и падали, и вновь поднимались. И, конечно, такая история рода настраивает даже очень большого вельможу на смирение. Он — человек великой крови, но перед царём и Богом следует ему быть смиренным, потому что вся высота власти может быть в один миг утрачена и впоследствии вновь достигнута. Конечно, это очень важный урок для всей семьи, для Василия Михайловича в целом. Так вот, при Михаиле Фёдоровиче Долгоруковы отдали одну из княжон своего рода замуж за самого государя, первого в династии Романовых. С одной стороны, это очень сильно подняло их наверх. А с другой стороны, в живых царица оставалась всего несколько месяцев — она ушла из жизни из-за некой болезни. И на них попало обвинение, что они недоглядели за своей родной кровью. Вспышка их пребывания у власти, и понижение в статусе. Они не исчезли с государева двора, но больше, конечно, такой замечательной роли играть не могли. При Алексее Михайловиче вновь они выдвигаются наверх — на полях сражений за Смоленск и Малороссию (13-летняя война 1654-67 годов) Долгоруковы показывают себя как деятельные, талантливые полководцы. И они вновь поднимаются до высот власти, славы, при Алексее Михайловиче они процветают.
При Фёдоре Алексеевиче они продолжают быть одной из ведущих придворных группировок — это целый клан людей, которые сплотились вокруг Долгоруковых. А вот в начале правления царевны Софии, во время стрелецкого мятежа, Долгоруковы, лояльные власти, старающиеся утихомирить бунтующую стихию, очень серьёзно пострадали. Кровью убитых Долгоруковых умылась, конечно, мятежная стрелецкая масса — это страшный эпизод. Зато впоследствии царь Пётр помнил о том, что эти люди готовы были за него и за его родню жизни класть. В 1689 году, когда вновь встал вопрос: «чья власть в России?» — и юный Пётр бежал в Троице-Сергиеву обитель, — Долгоруковы оказались рядом с ним. И опять же царь всю жизнь помнил, что вот эти верны, на них можно опираться. И Долгоруковы при Петре I процветают.
Теперь можно взяться за человека, который уже очень близок к нашему герою, — отец его, князь Михаил Владимирович Долгоруков, при Петре I был очень заметным человеком. Собственно, он родился ещё при Алексее Михайловиче, пережил царя Фёдора Алексеевича, царевну Софью. И он умрёт в 1750 году в возрасте 83 лет — глубоким старцем. Так вот, он жил при дворе, занимал довольно высокие должности до Петра, а при Петре I сделался одним из первых русских сенаторов и возглавлял ревизионную коллегию, то есть практически по нашим временам его бы приравняли к министру. Однако в его поведении усмотрели сочувствие царевичу Алексею. И за причастность — не то что какая-то откровенная прямая вина, но причастность к делу царевичу Алексея — он был лишён власти и мог лишиться жизни. За него другой родич вступился, напомнил царю Петру, что Долгоруковы вечно были ему верны.
И Михаил Владимирович вернулся, конечно, из положения опального, однако... понимаете, какая деталь: когда Долгоруковы оказываются вновь среди вельмож, у них есть влиятельные враги. Их недоброжелатель — Меньшиков, Екатерина I, конечно, не может по-доброму относиться к людям, которые когда-то оказались силой, поддерживающей царевича Алексея. Он ведь был её конкурент относительно российского престола. Он убит, но люди, которые его поддерживали, — не друзья. Поэтому Михаил Владимирович долгое время проведёт на роли Сибирского губернатора. Большая власть, но очень-очень далеко от столицы. Вернётся при Петре II — Долгоруковы опять блаженствуют, он входит в состав Верховного тайного совета и около года находится там. После смерти Петра II Долгоруковы оказываются на распутье. И вот эта уже история имеет самое прямое и непосредственное отношение к Василию Михайловичу Долгорукову. Ему в тот момент, это 1730 год, восемь лет. Он родился в 1722 году. Мальчик едва-едва начал обучение, и тут на него сваливается целый каскад событий, буквально потрясший всё тело его рода .

Ну, а сейчас мне хотелось бы напомнить, что это светлое радио — радио «Вера». Я говорю о самых драматических эпизодах в жизни великих людей нашего отечества, но всё-таки это передача «Исторический час», которая сейчас в эфире, она ведёт к тому, что во всём действует Промысл Божий, и вся история наша им пронизана. С вами в студии я — Дмитрий Володихин. Мы продолжаем передачу, и сейчас в эфире прозвучит музыка того времени — хоровой концерт а капелла

«Воскликните Господеви» Дмитрия Степановича Бортнянского.

(Звучит музыка.)

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, мы продолжаем. Сегодня мы обсуждаем историю князя Василия Михайловича Долгорукова и приобретение Крыма его трудами в 1771 году. С вами в студии я — Дмитрий Володихин. И мы приступаем к одной из печальных коллизий в истории рода Долгоруковых. Итак, в 1730 году на российский престол не зовут Долгорукова, прежде всего, и остальные члены Верховного тайного совета Анну Иоанновну — дочь брата Петра I, царя Ивана Алексеевича. Когда Анна Иоанновна соглашается, то это её возведение на престол обставлено условиями, так называемыми кондициями. Кондиция — документ, который серьёзно ограничивал власть императрицы. Однако, укрепившись на троне, она разрывает кондиции и правит самодержавно, окружив себя теми советниками, теми вельможами, в которых видит больше толка и больше пользы для сея. Долгоруковы оказываются в опале, но пока ещё они не казнены, с ними не совершили какой-то чудовищной расправы — они просто теряют власть.
Отец Василия Михайловича, Михаил Владимирович, то ненадолго отправляется в Астрахань губернатором, то в Казань буквально на месяц. Потом его отправляют на Соловки в ссылку, и он несколько лет проводит там. Вернётся он к придворной жизни только при Елизавете Петровне, императрице, которая взойдёт на престол после того, как скончается Анна Иоанновна, после того, как недолгое время проведёт на российском престоле такое бледное, экзотическое создание, как Анна Леопольдовна, регентша при императоре-младенце Иоанне Антоновиче. Для нас важно то, что 30-е годы — это время опалы на Долгоруковых, при том опалы возрастающей: в 1739 году всё-таки некоторые из них будут казнены — не отец нашего героя, но вообще род этот шатнётся и чуть было не уйдёт в ничтожество. Что это значит для Василия Михайловича? А это то, что для юных Долгоруковых устанавливается режим службы в солдатах, и из Петербурга скверно смотрят на любые попытки сделать из них офицеров.
Василий Михайлович, будучи ещё по сути дела юношей 14-летнего возраста, оказывается в действующей армии под командованием военной звезды того времени — Бурхарда Кристофа Миниха. Замечательный полководец, чрезвычайно влиятельный вельможа времён Анны Иоанновны, при том относящийся к русским далёко не столь немилосердно, как главный фаворит царствования — Бирон. Это человек, который ценит русских офицеров и очень хорошо служит России: и победами на поле брани, и строительством — он был великолепный инженер, гидротехник, — и своими знаниями в других областях как отличный администратор. То есть это человек, поистине великий. И знаете, немцы бывают разными. Если Бирон прославился в России скверно, то Миних был человеком, которому Россия обязана очень многим. И он к Долгоруким относился гораздо лучше, чем Анна Иоанновна и Бирон. Он обязан был своей службой при царе Петре I, своим восхождением и пребыванием затем на высотах власти русскому послу в Варшаве — князю Долгорукову. Естественно, это чувство благодарности он перенёс на других Долгоруковых. В 30-х годах разразилась война с Турцией. И одним из эпизодов этой войны стал штурм перекопских укреплений в 1736 году. Перекоп — это перешеек между материком и полуостровом Крым, сильно укреплённый турками. И когда Миних штурмует, он, по одному из исторических анекдотов, говорит, что обещает первому же солдату, который взойдёт на турецкие укрепления, офицерский чин. Первым вроде бы взошёл вахмистр драгунского полка князь Василий Михайлович Долгоруков, молодой парень, храбрый, отважный. И ему Миних отдал чин прапорщика. Опять же, продолжение исторического анекдота состоит в том, что Миних понимал, что совершает дело, противное Анне Иоанновне, но Анна Иоанновна несколько ворчливо отреагировала на это производство в чин: «Не отбирают же шпагу у сосунка», — примерно так.
Мы не знаем, сколько правды в этом анекдоте. Правда состоит прежде всего в том, что юный Долгоруков участвовал в боях, получил чин прапорщика. И правда состоит в том, что Миних, видимо, ему благоволил. А у Долгорукова была, помимо офицерского чина, ещё одна чудесная, великолепная возможность наблюдать за тем, как один из лучших полководцев эпохи громит турок, учиться и на его победах и на его поражениях. Миних недолго пробыл в Крыму. Дело в том, что болезни и отсутствие хорошо налаженного снабжения выгнали русскую армию из Крыма после всех её побед. Но он участвовал впоследствии в сражениях с турками на другом театре военных действий, брал у них крепости и наносил поражения. В частности во время битвы при Ставучанах — там организовал ложную атаку с одного фланга и потом нанёс гибельный удар на другом фланге. Юный Долгоруков продолжает участвовать в войне: в штурме Очакова, во взятии Хотина. В Ставучанском сражении он в действующей армии, он смотрит, жадно учится тому, что впоследствии станет делом его жизни. При Анне Иоанновне он, конечно, дальше не продвигается, он прапорщик. А вот при Елизавете Петровне, которая взошла на российский престол в начале 40-х годов, ситуация изменяется. И Долгорукову возвращают чины, ордена и стараются, наоборот, использовать в службе. Его дядя становится во главе военной коллегии — это генерал-фельдмаршал Василий Долгоруков. С этой точки зрения, конечно, нетрудно объяснить карьеру молодого Василия Михайловича. Он становится сначала поручиком, потом быстро растёт в чинах, и к концу 40-х годов он уже полковник и командует Тобольским полком.

Кстати, о нём говорят то, что один из лучших строевых командиров — это он, в числе относительно небольшого числа одарённых командиров полков. То есть, иными словами, он на хорошем счету в этот момент — при Елизавете Петровне. Можно ли это объяснить только тем, что переменилось отношение власти и в судьбе Долгоруковых вновь произошла перемена, как это бывало уже несколько раз в истории этого рода? Нет, не только. Если его отец Михаил Владимирович, человек, которому современники отказывали в добром нраве, в здравом смысле, зато часто обвиняли его в тщеславии, то Василий Михайлович не таков. Он за свои чины, знаете ли, крепко заплатил кровушкой. Он участвовал во многих войнах. Это не только русско-турецкая война 1730-х годов, это русско-шведская война начала 40-х годов XVIII века — он отличился в деле при Вилайоках. Кроме того, был ещё поход русской армии на Рейн во время войны за польское наследство так называемой. И русские войска не принимали участия в боевых действиях, они просто содействовали, одной угрозой своего участия в войне, союзным австрийцам. Собственно, молодой Долгоруков участвовал в этом походе, дошёл до Вюртемберга. И в общем это был, конечно, хороший опыт — как двигаться ускоренным маршем, при этом сохраняя полный порядок и дисциплину. При Елизавете Петровне он участвует в Семилетней войне, причём участвует так, что чудо, что он вообще остался жить.
Понимаете, человека, может быть, Бог берёг для будущих его великих дел. Положа руку на сердце, как профессиональный историк я скажу, что это настоящее чудо — что во всех перипетиях своей тяжелейшей, страшнейшей военной судьбы Долгоруков оставался жив. Он в русско-турецкой кампании много раз мог расстаться с жизнью, и не только от пуль и ядер, но ещё и от эпидемии и от голода в войсках. Во время русско-шведской войны условия военных действий были также тяжелейшие — больше народа гибло от болезней, от тяжёлых условий кампании, чем от собственно сражений. В Семилетней войне, наоборот, русская армия шла от одного кровавого сражения к другому. Первое большое боевое дело, в котором участвовал Василий Михайлович — это бои при попытке взять город Кюстрин. Во многих изданиях и в сети в результате неправильной оцифровки в отношении биографии Василия Михайловича почему-то говорится о некоем фантастическом Кюбрине — на самом деле это Кюстрин. После Кюстрина было большое сражение при Цорндорфе. Трудно даже представить себе, что это была за страшная хаотичная бойня, боевая ничья, извините за спортивный жаргон, между российскими и прусскими войсками, которая обошлась пруссакам более чем в треть армии и русским процентов в 40, наверное, армии, если не больше. Тяжёлое ранение — картечью ранило в ногу Василия Михайловича.
Он впоследствии возвращается в армию, участвует в триумфальной победе русских войск при Кунерсдорфе, а потом при триумфальном взятии крепости Кольберг. Человек прошёл через множество походов, через тяжелейшие условия, через несколько больших сражений, был многократно ранен. Он выходит из Семилетней войны со званием генерал-поручика — это впоследствии примерно генерал-лейтенант, — с орденом святого благоверного князя Александра Невского, с полнейшим благоволением Елизаветы Петровны. И новая императрица Екатерина II, которая венчается на царство в 1762 году, также милостива к князю Долгорукову. Она дарует ему орден святого Андрея Первозванного, она повышает его затем в чинах до генерал-аншефа, и он становится одним из ведущих полководцев Российской империи.

Дорогие радиослушатели, настало время напомнить вам, что это светлое радио — радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я — Дмитрий Володихин. Мы ненадолго расстаёмся с вами, чтобы вновь, буквально через минуту, продолжить нашу беседу в эфире.

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, это светлое радио — радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я — Дмитрий Володихин. Мы обсуждаем труды и подвиги выдающегося военачальника XVIII века, князя Василия Михайловича Долгорукова-Крымского. И настало время собственно подойти уже поближе к истории его крымского подвига. Русско-турецкая война 1768-74 годов. Войсками, которые оперируют против Крыма, командует граф Пётр Панин, затем он переходит на другую должность. На его место ставят Василия Михайловича Долгорукова с надеждой на то, что он предпримет активные наступательные действия. И он действительно подступает к Крымскому полуострову с армией примерно 35-40 тысяч человек — штыков и сабель, с довольно сильной артиллерией. И ему предстоит штурмовать Перекоп. С одной стороны, Перекоп — это чрезвычайно сильные укрепления, их нельзя недооценивать. Когда-то их уже брал Миних. Позднее против них действовал достаточно удачно генерал Ласси российской службы. И вот теперь, через 35 лет после того, как в роли драгунского вахмистра Василий Михайлович пошёл на штурм этих укреплений, ему предстоит взять эти укрепления в роли генерала. С тех пор укрепления изменились. Миних когда-то нанёс им чрезвычайно серьёзный ущерб, фактически разрушил целые участки этих укреплений. Но позднее крымский хан Арслан Гирей привёл их в божеский вид, достроил, усилил. И перед солдатами Долгорукова стоят более серьёзные укрепления, более мощные, чем те, которые пришлось брать Миниху.

Собственно что собой представляет Перекоп? Это линия, состоящая из глубокого рва, земляного вала и укреплений по этому валу, длиной примерно 7-8 километров от Чёрного моря до моря Гнилого — до Сиваша. Приблизительно на середине, с некоторой сдвижкой к востоку, стоит основное укрепление, цитадель Перекопа — крепость Ор-Капу . Там сильный турецкий гарнизон. И Василий Михайлович понимает, что у него. Можно сказать, уникальный шанс взять Перекоп, поскольку турецко-татарские войска отвлечены на другие театры военных действий — на Дунайский, на Кавказский. Не так много народу может оборонять Перекоп. То есть момент для наступления выбран очень хорошо. Он в данном случае следует заветам Миниха — тот тоже атаковал Перекоп, когда крымские войска были отвлечены на другие театры военных действий. Долгоруков также следует в какой-то степени тем моделям тактики, которые использовал Миних. Он организует ложную атаку на восточный, приближающийся к Сивашу, участок перекопских укреплений. Он заставляет своих солдат открыть частую пальбу по этому участку. Турки, естественно, концентрируются там, отвечают такой же пальбой, ожидают нападения и в какой-то степени отводят свои силы с западного участка, а там происходит главный штурм основных сил. Достаточно быстро эти укрепления были взяты. Эпопея боёв под Перекопом 13-15 июня 1771 года заканчивается удачно. В какой-то степени этому способствовала гибкая тактика Долгорукова. Он ведь не только штурмовал Перекоп в лоб, он ещё отправил через Сиваш, мелководный достаточно водоём, конницу генерала князя Александра Александровича Прозоровского и в глубокий обход турецких позиций по Арабатской стрелке отдельный корпус генерала князя Фёдора Фёдоровича Щербатова.

Если взглянуть на родословие всех этих людей, то начинаешь понимать, что фактически мы сталкиваемся с семейным делом князей Рюриковичей. В течение чрезвычайно долгого времени Крым выбрасывал протуберанцы хищных орд, нападавших на русские земли, и уводил тысячи и тысячи невольников для того, чтобы продавать их на работорговых рынках. И тут Русь древняя, допетровская Русь, в какой-то степени совершает ответные действия, подавляя крымскую мощь в лице представителей тех родов, которые были велики издревле. То есть Прозоровские, Щербатовы, Долгоруковы — это люди старой эпохи, они были заметны задолго до Петра I, они не являются, что называется, придворной аристократией, они — аристократия родовая, древняя. Вот они и взялись за Крым. Вот, собственно говоря о марше Прозоровского, мы видим, что он успешно заходит кавалерийскими частями в тыл туркам, обороняющим Перекоп, те нападают на него. В этот момент к кавалерии российской подтягивается пехота, и турки вынуждены бежать. Гарнизон турецкой крепости Ор-Капу — это порядка восьми сотен пленников.
И по численности гарнизона мы видим то, что нередко фигурирующие в литературе цифры, согласно которым Перекоп обороняли семь тысяч турок и 50 тысяч татар-крымцев, скорее всего, далеки от действительности. На территории самого полуострова вряд ли могло быть собрано хотя бы 20 тысяч человек татарско-турецкого войска. Дело здесь не только в том, что Крымское ханство по своей территории это в основном области, находящиеся за пределами Крыма, как это ни парадоксально, то есть территории в сторону Дуная, территория Северной Таврии, Северного Причерноморья, Северного Приазовья, Северного Кавказа в 4-5 раз превосходят сам полуостров Крым. И в лучшие времена, по отзывам специалистов, во времена могущества и цветения Крымской державы, тамошние ханы могли выставить в бой, может быть, 30-40 тысяч бойцов. У турок было не так много народа в Крыму, они занимали гарнизонами всего лишь несколько городов и крепостей. Значит, таким образом, Василий Михайлович просто удачно выбрал момент, когда защитников Перекопа было не так уж много, и он смог сломать их комбинированным ложным ударом, серьёзным ударом по западной части укреплений и выходом в тыл по Сивашу.

Лишившись главной оборонительной позиции, противник бежит. И Василий Михайлович организует чрезвычайно быстрое, можно сказать настоящий блицкриг, занятие ключевых пунктов в Крыму. Он отправляет генерала Брауна, чтобы тот занял Гезлёв — это нынешняя Евпатория. И тот действительно, фактически не имея перед собой сопротивления, берёт город. Он отправляет тот самый пехотный корпус князя Щербатова по Арабатской стрелке в долгий форсированный марш. Представьте себе, за один из дней этого похода корпус Щербатова прошёл 44 версты. Какая нынешняя пехота на ногах, при тяжёлом обмундировании и снаряжении сможет пройти этот чудовищный отрезок пути? С ходу атаковал турецкую крепость Арабат, взял её и отбросил части противника, которые группировались рядом с этой крепостью — ещё один успех. Щербатов скорым маршем идёт на Керчь, берёт тамошний замок, захватывает крепость Еникале. Деморализованные турки фактически не оказывают ему сопротивления, кроме боя за Арабат. И он же организует десант на Таманский полуостров и берёт Таманское укрепление. В этот момент основные силы во главе с Долгоруковым идут опять же быстрым маршем к крепости-городу Кафа. Предстоит главный в этой кампании бой за Крым. Но мы можем сейчас насладиться музыкой того времени. Симфония до-мажор Максима Созонтовича Березовского — екатерининская эпоха.

(Звучит музыка.)

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это светлое радио — радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я — Дмитрий Володихин. И мы в наступлении. Собственно под Кафой, согласно отчётам о боевых действиях того времени, турки и крымский хан сосредоточили колоссальную армию в 95 тысяч человек. Эта цифра, конечно, фантастическая. Конечно, столько сил ни турки, ни татары в союзе собрать не могли ни при каких обстоятельствах. Но очевидно всё-таки там был достаточно серьёзный контингент, который изготовился обороняться и был готов дать бой русской армии. В чём состояла надежда Ибрагим-паши, человека, который возглавлял гарнизон Кафы (ныне этот город называется Феодосия)? Эта надежда состояла в том, что, может быть, ему перебросят какие-то резервы из Константинополя. То есть Кафа — это ведь большой портовый пункт. А это значит, что можно ожидать подмоги по морю, и можно эту подмогу принять. Вопрос в том, что следует задержать наступление русских, и с этой точки зрения имеет смысл оказывать вооружённое сопротивление до конца.
Другое дело, и Долгоруков это понимает, он использовал приём Миниха с ложным ударом и ударом основных сил на Перекопе, и он в какой-то степени выправляет ошибки Миниха через 35 лет после его похода. Во-первых, он обеспечивает своим войскам в тылах на линиях коммуникаций укреплённые лагеря, где оставлены обозы с припасами. Но он прекрасно понимает, что такую огромную армию, как его, Крым долго кормить не может, и вообще её долго содержать при жарком крымском климате сложно — могут опять вспыхнут эпидемии, которые нанесли страшный ущерб когда-то Миниху. Поэтому он торопится, понимая, что у него очень мало времени для того, чтобы довершить свою миссию. И он подходит к Кафе форсированным маршем, турецко-татарские войска атакуют его передовые кавалерийские части, начинают их теснить. Долгоруков в ответ вводит в бой регулярную кавалерию большими массами и идёт на обход противника с флангов. Противник бежит, теряя строй, частично рассеивается, часть отрядов уходят в море, то есть пытаются буквально вплавь добраться до кораблей и спасти себе жизни, многие при этом гибнут. Другие бегут в горы, часть бросает укрепления и устремляется к самой Кафе. Это сражение, которое началось с удара противника, а закончилось его бегством и разгромом, стоило чрезвычайно дорого гарнизону Кафы, то есть он в значительной степени лишился сил для обороны.
Долгоруков ставит батареи на высотах, и обстрел Кафы, богатого города, наполненного зажиточными людьми, центр работорговли, один из величайших не то что в бассейне Чёрного моря, но и вообще по всему миру. Для такого города артиллерийский обстрел — это страшная вещь. Он разоряет, он губит капиталы. Поэтому Ибрагим-паша решается сдать город со всеми колоссальными припасами. Долгоруков принимает две с половиной тысячи пленников — победа, слава. Крымская кампания фактически закончена, закончена в форме такого, как я уже говорил, блицкрига. Остаётся занять гарнизонами несколько крепостей, которые сдали турки и отвести — я обращаю внимание: очень хорош был Долгоруков в тактическом мышлении, — отвести войска на зимние квартиры за пределы Крыма. Понимая, что, несмотря на хорошо поставленное снабжение, гораздо лучше, чем у Миниха, всё равно в какой-то момент войска окажутся перед проблемой недостатка продовольствия, фуража и хорошей, качественной питьевой воды, Долгоруков не пытается оставить все свои войска на завоёванном полуострове. Он их отводит, спасая жизни тысячам солдат. Это великая мудрость полководца.

Можно поступить некрасиво, не так, как поступил бы какой-нибудь полководец, который отпраздновал бы свою победу пребыванием на поле сражения. Нет, Долгоруков просто очень прагматичен: не хочешь терять — отводи. Он отвёл, при этом поставив фактически дружественного, готового к переговорам крымского хана Сахиб Гирея вместо противника России Селима III, который бежит из Крыма, и на этом дело сделано. Фактически договор с Сахиб Гиреем предполагает то, что Крым перестаёт быть вассалом Османской империи. Сахиб Гирей — союзник, в какой-то степени уже на правах протектората или полупротектората в отношении Российской империи. И за Крым ещё придётся побороться, война ещё идёт, но главное дело сделано: ключевые пункты Крымского полуострова заняты русскими гарнизонами. Вот это победа, которая прославила имя Василия Михайловича Долгорукова в веках. Надо сказать, он был щедро награждён императрицей. Генерал-аншеф — он, конечно, мечтал, что его сделают генерал-фельдмаршалом — этого он не получил, но получил орден святого Георгия 1-й степени, он получил усыпанные бриллиантами знаки к ордену святого Андрея Первозванного; во время войны и после войны, в годовщину празднования победы, общую сумму в 120 рублей серебром — это астрономическая сумма. И ко всему прочему он ещё получил почётную приставку к своей фамилии: с 1775 года он — князь Долгоруков-Крымский. А надо сказать, что эта победа — одна из блистательнейших, она не теряется на фоне тех великих побед, которые одержали такие замечательные полководцы, как Румянцев, Суворов, тот же Панин и иные в ходе 1-й русско-турецкой войны. Это, можно сказать, драгоценный камень первой величины в венце успехов русского оружия на полях сражений русско-турецкой войны 1768-74 годов.

Василий Михайлович после 1775 года уходит в отставку, живёт в имении. Но в 1780 году он становится главнокомандующим Московской губернии. И надо сказать, что он, как администратор, был хорош. Он в этот момент должен проводить довольно сложные мероприятия, связанные с переформированием Московской губернии — она как бы заново открывается в 1781 году в урезанном виде. Раньше она была просто громадна: вся Северо-Восточная Русь, до Углича и Костромы, входила в Московскую губернию. При Екатерине II она изменяется очень сильно. Там назначаются уездные и окружные города. В некоторых случаях статус городов закрепляется за слободами и сёлами. Это очень большая административная работа, которую выполняет именно Долгоруков. Он же занимается трудами по благоустройству Москвы. При нём сооружается Петровский театр — это предтеча Большого театра, и стоял он ровно на том же месте. При нём вычищается русло Яузы, и при нём строится первый каменный мост на Яузе. Тогда он назывался Дворцовым, сейчас он носит наименование «Лефортовский» — изменили наименование уже в советское время. Во всяком случае, полюбоваться этим мостом можно вполне — он до сих пор стоит и прекрасно выполняет свою функцию.

Надо сказать, что Долгоруков был хлебосол, был щедрым человеком, который держал открытый стол — к нему мог приехать на обед человек, ему вовсе незнакомый — не родственник, не друг, человек низкого звания, но тем не менее его бы накормили. И, конечно, в этом смысле Василий Михайлович Долгоруков-Крымский был своего рода последний боярин. От отца он знал, какова был жизнь в допетровской Руси, что истинные вельможи были щедры. Смирение перед Богом предполагало, что богатство, которое им принадлежит, не есть повод быть скаредом, не есть повод единолично наслаждаться едой, красивой одеждой, изысканными винами. Нет, пожалуйста — приходите, я накормлю вас, это Бог мне дал и государыня, а я даю вам! И в общем, Москва его очень любила. Он был православным человеком, строил храмы и до своей смерти честно служил отечеству. Василий Михайлович Долгоруков удостоился от одного из своих позднейших родственников следующего отзыва: «Князь жил по-русски, был хлебосол, щедрый человек. Москва о нём долго плакала. Тужит и поныне при всяком сравнении с заступающими его место».
Что касается его административного поведения, то он не был знатоком законов, решал дела по правде и справедливости, по своему здравому смыслу. И, как опытный человек, вероятно, был в этом деле хорош. Мог принять человека в любое время, даже если он болел, даже если он не мог подняться с постели, облачиться в парадную одежду, он в халате принимал человека и решал дела этого просителя. Его любили за простоту и патриархальность, а вот к крючкотворам, приказным людям, которые занимались взяточничеством, коррупцией по нынешним временам, Долгоруков относился скверно. И он не любил вообще бюрократии, время от времени говорил: «Я человек военный, в чернилах не окупан». Это не значит, что он был неграмотный. Он не писал документов — он их надиктовывал. Но это значит другое: как большой боярин он понимал свою роль в том, чтобы вершить дела, а не царапать пёрышком по бумажке. И он принимал решения, а остальные их оформляли.

Смерть его в 1782 году в возрасте ещё нестарого человека, ему было 60 лет, была встречена в Москве с печалью. Поэт Нелединский-Мелецкий, современник, посвятил ему эпитафию: «Прохожий, не дивись, что пышный мавзолей не зришь над прахом ты его, бывают оною покрыты и злодеи; для добродетели нет славы от того. Пусть гордость тленные гробницы созидает, по Долгорукове ж Москва рыдает». Честный служилец, выдающийся военачальник, человек, который добыл России Крым, а Москве чистую Яузу и Дворцовый мост, достоин доброй памяти. Последний боярин Российской империи, великий Рюрикович, истинный патриот своего отечества, православный человек. Давайте помнить о нём по-доброму. И сейчас я, конечно, попрощаюсь с вами, дорогие радиослушатели, скажу вам «до свидания», но лучше меня попрощается мелодия Осипа Антоновича Козловского «Гром победы, раздавайся!», которая как раз подходит к фигуре Долгорукова.

(Звучит музыка.)