Поделиться
В этой программе вместе с доктором исторических наук Дмитрием Володихиным попробуем разобраться, как приживалось на Руси празднование Рождества Христова, как и какие праздничные традиции возникали вокруг этого дня.
Ведущий: Дмитрий Володихин.
— Здравствуйте, дорогие радиослушатели, это светлое радио — радио «Вера». В эфире передача «Исторический час», с вами в студии я... и ни одного гостя, так что сегодня я, можно сказать, наедине с вами, двумя с половиной миллионами радиослушателей радио «Вера». И накануне Рождества я поздравляю вас с наступающим праздником. Самое время поговорить о том, как этот праздник родился и каковы древние традиции, связанные с ним на Руси, да и, пожалуй, ещё и до Руси. Так что, начнём с начала.
Итак, Иисус Христос родился в 748 году от основания города Рима. Это сейчас мы говорим «от Рождества Христова», «Новая эра», «до Новой эры», некоторые говорят «наша эра», «до нашей эры» — вот всех этих понятий не существовало до того, как произошло это событие в 748 году, повторяю, от основания Рима, в правление императора Августа. Евангелист Лука сообщает, что Дева Мария и её обручник Иосиф направлялись тогда в город Вифлеем, где происходило что-то вроде переписи населения. Они происходили из иудейского племени, из рода царя Давида, и по правилам тех времён должны были пройти перепись у себя на родине. В городе была масса народа, единственная гостиница оказалась занята, разного рода постоялые дворы, иные помещения, которые можно было снять, оказались не по карману чете Иосифа и Марии — они были людьми небогатыми и не смогли найти себе другого пристанища, кроме как пещеры, куда пастухи загоняли скот. В этом месте и произошло рождение Младенца Иисуса. Мария спеленала Новорождённого, положила Его в ясли, поэтому на огромном количестве икон можно увидеть, как рядом с Младенцем Иисусом стоят разные зверушки, косит на него любопытным глазом корова или овца. И от этого, знаете, как-то веселее на душе становится. Тем временем пастухи, которые пасли стадо на поле восточнее Вифлеема, увидели светлых Ангелов. Ангелы возвестили им, что в городе родился Мессия-Спаситель и связали Его рождение с великой божественной славой, которая отныне является людям с миром и благоволением всему роду человеческому. Пастухи находят пещеру, входят в неё и с простодушной верой поклоняются Младенцу. Вслед за ними приходят люди совсем не простодушные: восточные мудрецы, философы — волхвы. Они узнали о Рождестве Христовом по появлению в небе необычной звезды — она-то и привела их к пещере.
Вот поэтому с праздником Рождества связано множество сюжетов, родных для нашей культуры — это и появление Рождественской звезды, символическое изображение которой можно сейчас увидеть на половине ёлок, и тех, которые находятся на улице, и тех, которые стоят у вас дома, дорогие радиослушатели. Конечно, кто из вас не слышал о поклонении пастухов и о поклонении волхвов, но, понимаете, какая сложность? Всё это стало ясным, прозрачным, легко излагаемым совсем недавно, всего-то, может быть, полтора тысячелетия назад. В наши дни Православная Церковь отмечает множество больших праздников: первейший по значению среди них — Пасха, то есть Воскресение Христово; двенадцать, как их называют, великих двунадесятых праздников, ещё пять великих не двунадесятых; кроме них с большой торжественностью празднуются дни поминовения особо почитаемых святых. Для каждого торжества твёрдо установлен день, форма богослужения, иногда установлены ещё и бытовые детали, например, какого цвета должны быть одеяния духовенства, какая пища позволительна за праздничным столом, а какая неуместна.
Но во времена ранних христиан всё было совсем иначе: всех этих праздников помимо Пасхи долгое время не существовало. А позднее они, что называется, «бродили» от одной даты к другой, то сливались друг с другом, то оказывались разделены, традиции их отмечаний сильно отличались в разных местах. Проще говоря, церковные праздники устоялись и приняли современную форму далеко не сразу. Большинство из них рождалось медленно, в спорах и согласованиях, и порой общины ранних христиан утопали в диспутах. Эти диспуты могли тянутся десятилетиями, даже веками — относительно того, как отмечать то или иное христианское торжество, тот или иной христианский праздник. Всё это происходило главным образом между четвёртым и десятым столетиями в огромной, давно исчезнувшей стране. Её именуют иногда Восточно-Римской империей, иногда Византийской империей, иногда Константинопольской империей, но для её жителей она была просто Империя — безо всяких добавлений. И они именовали себя «ромеи» — это значило «римляне», хотя подавляющее большинство в городе Риме не родилось и никогда там не жило, даже не посещало этого города. Но тем не менее империя ромеев была величайшим государством того времени, и причислять себя к её гражданам было большой честью.
Так вот, именно там происходило, что называется, постепенное формирование твёрдых представлений о том, когда какой праздник празднуется и как. И именно оттуда церковные установления по поводу праздников расходились в разные концы громадного христианского мира. У праздника Рождества Христова сложная судьба. Праздновать Крещение Господне, заметьте, что именно Крещение, стали очень быстро — ещё при жизни апостолов, как полагают историки Церкви. Но в ту пору оно по-другому называлось и имело другой смысл. Вот эта история с Крещением Христовым, она, можно сказать, близко родственно связана и с историей Рождества. Ученики Христа и ученики Его учеников предавались воспоминаниям о том, как в мире людей появился живой Бог. Смысл Рождества Христова в том, что в нашем земном мире воплотилось Божество истинное, и Оно вочеловечилось, то есть предстало перед людьми в человеческом теле. В момент Крещения Оно проявило свою Божественную сущность, поэтому получалось так, что, когда Иисусу Христу, Младенцу, поклонились волхвы, Он ещё не проявил суть более высокую, нежели человеческая — она была подсказана, угадана. Вот именно поэтому три принципиально разных события: воплощение Бога в теле человека, то есть Рождество; поклонение Ему волхвов; и первые признаки Его истинного происхождения, Его Божественной сущности, которые проявили всё-таки себя в нашем мире, а это произошло в момент Крещения в реке Иордан, — смыкались, в представлении ранних христиан, во едино. Три разных, по нынешним понятиям, праздника составляли как бы единое торжество. Первоначально общее название этого торжества было «Эпифания» — по-гречески «Явление». Позднее возобладал другой, ныне всем известный вариант «Теофания», то есть «Богоявление».
Во время Крещения произошло чудо: на Христа снизошёл Дух Святой в обличье голубя, и, цитирую: «Был глас с небес глаголящий: «Ты Сын Мой Возлюбленный; в Тебе Моё благоволение», — как говорится в Евангелии от Луки. Так всему народу было явлено, что Иисус Христос не только Сын человеческий, но ещё и Сын Божий, поэтому праздник именно и получил другое название — Богоявление.
Сейчас, конечно, признаки древнего единства Рождества и Крещения едва различимы. Например, у обоих праздников есть Навечерие, которое называют иначе «Сочельник». В обоих случаях Сочельник сопровождается строгим постом, есть некоторое сходство в богослужении. И напоминаю, что Рождественский Сочельник длится до первой звезды, которая, знаете ли, не как в рекламе: «Звезду Александру Васильевичу», а есть символ той великой святой Рождественской Звезды, которая появилась при рождении Иисуса Христа. Однако по сию пору некоторые Церкви, например, Православная Эфиопская Церковь или, скажем, Армянская Церковь, по-прежнему отмечают единый праздник — это просто-напросто торжества, которые уходят корнями тех традиций, которые сопровождают празднования, в очень древние времена. Совсем непростой вопрос: когда Рождество и Крещение стали самостоятельными праздниками. Это произошло по всему огромному христианскому миру не одновременно, но уже со второй половины пятого века Крещение почти повсеместно отмечают как отдельный праздник, слово «Богоявление» становится его синонимом и уже никак не касается Рождества, которое тоже празднуется отдельно. Один из церковных Соборов середины шестого века официально именовал 12 дней между Рождеством и Крещением праздничными: с 25 декабря по 6 января, но два этих великих торжества уже различал. Вот сегодня для того, чтобы история Рождества была украшена не только моими корявыми словесами, но ещё и великим художественным стилем замечательного православного писателя Ивана Шмелёва, я буду зачитывать небольшие кусочки из его чудесной книги «Лето Господне». Все эти кусочки посвящены празднованию Рождества, вот первый из них:
«Наше Рождество подходит издалека, тихо. Глубокие снега, морозы крепче. Увидишь, что мороженых свиней подвозят, — скоро и Рождество. Шесть недель постились, ели рыбу. Кто побогаче — белугу, осетрину, судачка, наважку; победней — селёдку, сомовину, леща. У нас, в России, всякой рыбы много. Зато на Рождество — свинину, все. В мясных лавках, бывало, до потолка навалят, словно брёвна, — мороженые свиные окорока, так и лежат рядами, — снежком запорошило».
И я думаю, что будет правильно, если сейчас в эфире прозвучит «Вальс цветов» Петра Ильича Чайковского. И мне кажется, никому не нужно объяснять, почему эта мелодия ассоциируется с Рождеством.
(Звучит музыка.)
Д. Володихин
— Дорогие радиослушатели, после этой мелодии мне отрадно напомнить, что это светлое радио — радио «Вера». В эфире передача «Исторический час», с вами в студии я — Дмитрий Володихин. Не за горами Рождество, и сегодня мы говорим об истории этого праздника. Я буквально несколько минут назад, что официально Церковь в большинстве районов империи стали отмечать этот праздник как отдельный от Крещения, от Богоявления, в пятом-шестом веках. Однако, первые признаки того, что Рождество отделяется от вот этого триединого праздника, были видны уже в четвёртом веке, по церковному преданию при Римском папе Юлии. Собственно, напоминаю, что раскола Церкви ещё не наступило, и в четвёртом веке это ещё единая, общая Церковь. Так вот, в одном из римских календарей, составленном не позднее 354 года, 25 декабря уже показано, как день рождения Христа в Вифлееме. Заметьте, что ещё далеко не всё решено, ещё продолжаются споры, когда именно праздновать этот день.
И поэтому особенно важен вопрос: а почему, собственно, был избран именно он? С одной стороны, конечно, понятно: языческий римский культ с особенной торжественностью чествовал зимний солнцеворот, который происходил около этого времени — не точно в это время, но недалеко от него. И в римском календаре четвёртого века именно на 25 декабря приходится этот самый языческий праздник. Чтобы христианин мог отвлечься от него, в Риме церковные власти перенесли на этот день воспоминание Рождества Христова — рождение духовного вечного Солнца. Ведь Иисуса Христа называли издревле «Солнцем правды» — Он принёс на землю свет истинного познания Бога, и Его свет незримый должен был в какой-то степени отучить язычников от их празднества, а христиан отвадить от участия в торжествах людей, которые Христа не знают или даже просто не хотят знать. Примеру Римской Церкви постепенно последовали Церкви христианского Востока. Тут проблема в том, что вообще в Древней Церкви не был точно известен день рождения Христа, более того, оспаривался даже месяц Его рождения. По словам святого Климента Александрийского, это третий век, одни полагали, что это событие случилось 20 мая, другие 6-го или 10 января, по третьим свидетельствам, относящимся ко второму-третьему столетиям, Рождество Христово приурочивается к 25-му или 28 марта. То есть здесь была невиданная пестрота мнений.
Но уже в четвёртом веке Церковь, как вы видите, пришла к единодушному решению этого вопроса — именно в пользу 25 декабря. Соображения здесь касались не только того, что надо как-то в общем перебороть эти языческие празднества. Дело не в этом, если бы только одна эта причина существовала, наверное, она была бы недостаточно веской, но было соображение иное, гораздо более серьёзное. В Церкви издавна было распространено убеждение, что Христос должен был находиться на земле полное число лет, как число совершенное. Отсюда следовало, что Христос был зачат в тот же день, в который и пострадал, то есть в еврейскую Пасху. Еврейская Пасха в тот год приходилась на 25 марта. Отсчитывая от этой даты девять месяцев, получили для Рождества Христова дату 25 декабря. И эту дату уже принимает святой Ипполит — третий век; её защищают святой Иоанн Златоуст и блаженный Августин, в четвёртом веке она входит в календари, в шестом веке она распространяется постепенно. Таким образом, мы видим, что праздник Рождества Христова имел достаточно сложную судьбу, и совсем не сразу установилось торжество на определённый день и определённые формы празднования.
Что же касается Руси, то туда оно пришло на несколько веков позднее. Русь знала Большое крещение — Крещение святого Владимира, которое приходится на конец десятого века, и знает, и знало Малое крещение — иногда его называют «Фотиевым крещением», оно произошло во второй половине девятого века, то есть в конце девятого века, на протяжение десятого века на Руси уже существовали христианские церкви, уже отмечались христианские праздники, звучали молитвы Иисусу Христу, естественно, праздновали Рождество Иисуса Христа. Поэтому на Руси Рождество установилось в девятом-десятом веках, точнее сказать нельзя. Издавна это был праздник тихий, спокойный, и канун Рождества, то есть Сочельник, справляли, как правило, скромно: справляли и во дворцах князей и царей, справляли скромно и во дворцах, палатах великих князей Киевских, Владимирских, царей Московских, императоров Всероссийских; и так же скромно в избах крестьян. Но вот зато на следующий день начинались Святки. А Святки — это веселье и разгул: с песнями ходили по домам, устраивали хороводы и пляски, рядились медведями, свиньями, пугали детей, девушек, устраивали гадания. И Святки притягивали какие-то древние, ещё дохристианские традиции, между тем, Рождество — это, прежде всего, Рождественское богослужение, это воспоминание о том великом событии, от которого отсчитывается новая судьба для всего нашего мира. В Российской империи Рождество стало праздником пышным, в какой-то степени даже не очень церковным, то есть для верующего человека Рождественская служба — ось всего, что происходит в этот день. Ну а для человека, который не столько верит, сколько «поверивает», то есть придерживается определённых общественных норм, важнее было другое. Конец декабря, начало января превращались в крупных городах России в непрерывную череду гуляний, балов, маскарадов, пиров и так далее и тому подобное. Все радовались тому, что Рождественский пост исчерпан и можно, скажем так, отметить это событие с шиком. Здесь я прерываю своё повествование и вновь привожу цитату из Ивана Шмелёва, из его книги «Лето Господне» — она как раз об этом:
«Перед Рождеством, дня за три на рынках, на площадях лес ёлок. Стоят, в снегу. А снег повалит — потерял дорогу! Мужики, в тулупах, как в лесу. Народ гуляет, выбирает. Собаки в ёлках — будто волки, право. Костры горят, погреться. Дым столбом. Сбитенщики ходят, аукаются в ёлках: «Эй, сладкий сбитень, калачики горячи!» В самоварах, на долгих дужках, — сбитень. Сбитень? А такой горячий, лучше чая. С мёдом, с имбирём — душисто, сладко. Стакан — копейка. Калачик мёрзлый, стаканчик сбитню, толстенький такой, гранёный, — пальцы жжёт. На снежку, в лесу... приятно! Потягиваешь понемножку, а пар — клубами, как из паровоза. Калачик — льдышка. Ну, помакаешь, помягчеет. До ночи прогуляешь в ёлках. А мороз крепчает...»
Дорогие радиослушатели, это светлое радио — радио «Вера». В эфире передача «Исторический час», в студии с вами в я — Дмитрий Володихин. Мы обсуждаем историю праздника Рождества Христова. Буквально на минуту мы прервём нашу беседу, чтобы вновь скоро встретиться в эфире.
Д. Володихин
— Дорогие радиослушатели, это светлое радио — радио «Вера». В эфире передача «Исторический час», с вами в студии я — Дмитрий Володихин. Мы обсуждаем историю празднования Рождества Христова. И настало время рассказать о том, как Рождество и Новый год стали «толкаться» в праздничном календаре нашей страны. Ведь передача наша выходит 6 января, она пришлась как раз в промежуток между гражданским Новолетием, то бишь Новым годом, и Рождеством Христовым. И одни до сих пор с большей пышностью справляют Новый год, другие Рождество Христово. Ну, а те, кто веселее всех, налегают и на тот и на другой праздник с равной энергией. Ну так вот, собственно, Новый год в допетровской России отмечался первого сентября, и он приходился на так называемый Семёнов день, то есть поминание Симеона-летопроводца. И этот праздник в сущности ничем особенно не выделялся, скорее, можно говорить о том, что закончился год административный, финансовый, происходит смена должностных лиц на крупных должностях, происходят отчёты разнообразные финансового характера. Может быть, ещё бывает так, что на любимом детище государя Фёдора Алексеевича и Церкви нашей, в Типографском училище, происходит некое торжество: собирают наиболее талантливых учеников, отправляют их выступать перед Патриархом, они поют песни, они читают стихи, и за это Патриарх жалует их пряниками, а учителей — отрезами сукна на платье. Но вот, собственно, и всё.
И вот при Петре Первом, в 1700 году, происходит невиданное: Новый год начинают отмечать первого января. Мало того, отменяют счёт лет от сотворения мира — от сотворения мира Новый год был бы 7208. Разница с календарём от Рождества Христова — приблизительно 5508 лет. Но и это ещё не всё: царь Пётр повелевает первого января подданным праздновать смену одного года другим и праздновать пышно. Я даже, пожалуй, зачитаю небольшой кусочек из указа государева: «В знак доброго начинания и нового столетнего века в царствующем граде Москве, после должного благодарения Богу и молебного пения, по большим и проезжим знатным улицам знатным людям и у домов нарочитых перед вороты учинить украшения от древ и ветвей сосновых, еловых и можжевеловых». Украшения следовало изготовлять по образцам, которые специально для такого случая выставили на Гостином дворе и у аптеки. Ну, а тем, кто победнее, дозволялось при воротах или на крыше своего дома поставить простое деревце из лесу. Но нет денег даже на деревце? — хорошо, подойдёт несколько ветвей елового лапника. И пусть стоят всю неделю! Конечно, Пётр не мог обойтись и без большой огненной затеи — царь испытывал от неё детский восторг. Когда-то зимой с 1697-го на 1698 год он праздновал со своими соратниками, друзьями Рождество в Амстердаме. Представьте себе великолепное зрелище: русский государь плавает на лодке по каналам, вспыхивают в ночи огненные фейерверки, всё это отражается в водах, все трактиры и таверны открыты, все шумно чокаются, и весёлая толпа зовёт необычно одетого высокого путника к себе — попраздновать вместе. Ну вот, собственно, Петру захотелось своего, домашнего русского Нового года. Москва, древнерусская столица, Амстердамом не стала и стать не могла — климат, понимаете ли, не тот; лодочки по январскому тяжёлому льду Москвы-реки не пустишь. Вот когда восстанет из чухонских болот Санкт-Петербург — там, да, царь и каналы получит, и лодки, и совершеннейшую Голландию во всём, кроме языка. Государь учредил особый новогодний фейерверк и пушечный салют — сначала в Москве на Красной площади, одновременно в домах знати, дворян, купцов, предписывалось палить из малых пушчёнок и ружей, пускать пороховые ракеты, а по ночам с первого по седьмое января жечь костры и смоляные бочки. Но это в Москве. Чего не хватает? Не хватает отражения всего этого, скажем так, — «светопреставление» — слово не то, светопредставления, — скорее, вот так, (сейчас бы сказали «светового шоу») — в водах речных или морских.
И в Санкт-Петербурге, уже в совсем другой обстановке, под звуки канонады, вдыхая ароматы свежей хвои, Пётр Алексеевич мог каждую зиму мысленно оживлять весь восторг амстердамских ночей, пережитых в Великом посольстве зимой с 1697-го на 1698 год. С празднованием Нового года, в общем, конечно, вышло не очень удачно, потому что Рождество какое-то время потерпело младшего брата рядом с собой, да и выкинуло его из русской жизни. Всё-таки этот праздник выглядел у нас как нечто совершенно ненужное — как своего рода блистательная царская прихоть. Скончался Пётр, и скоро все забыли о новогодних торжествах, ёлочки пропали. Ёлочки к Рождеству годились, а к Новому году-то зачем, если они — рождественские деревья? Стрельба из ружей пропала, смоляные бочки, пороховые ракеты и прочие небезопасные в пожарном отношении мероприятия также исчезли — ну, не всем нужна Голландия посереди России. Другие государи — другие причуды. Однако, в середине девятнадцатого века у нас вновь стали отмечать Новый год — это уже при государе Николае Первом, — но уже не как свистопляску огней и буйство грома, а как тихий детский праздник, заново введённый с лёгкой руки немецких принцесс, которые становились российскими императрицами. Собственно, Новый год заново импортировали из Западной Европы, но он был скромный, он не буянил, он вёл себя осторожно, он имел, что называется, детский формат и ни в какое сравнение не шёл с Рождеством — оно первенствовало в России до 1920-х годов. Запретили его уже большевики, и то не сразу: церковное законодательство ударило по Рождеству на исходе этого десятилетия, если память мне не изменяет, то в 1929 году праздновали последнее официально разрешённое Рождество.
Ну и после этого родители, зная страсть детишек к этому весёлому празднику, иногда потихоньку приносили им еловую веточку, игрушку, гостинчик, украдкой молились, но уже большого праздника быть не могло. Новолетие, новогодие, если угодно, до этого момента мыслилось как часть рождественских празднеств, как один из районов большого города, можно сказать, — собственно, детская комната в большой квартире, наверное, именно так. Вновь празднование Нового года, уже после Петра, после немецких принцесс, на третий раз реанимировал Совет народных комиссаров особым декретом от 1936 года. И с этого момента у нас новогодние ёлки, новогодние чудеса вместо чудес рождественских, и многие другие традиции, достаточно древние, порой, средневековые, порой, даже и старше средневековых, которые были механически перенесены с Рождества на Новый год.
Ну что ж тут поделаешь, понимаете, как тут вещь? Всё-таки праздник незлой, ну, не гневаться же на него? Хотят дети праздновать? — пускай будет у них праздник. Рождество всё равно главнее, чтобы кто ни говорил. Ну а Иван Шмелёв говорит следующее:
«В Сочельник, под Рождество, — бывало, до звезды не ели. Кутью варили, из пшеницы, с мёдом; взвар — из чернослива, груши, шепталы... Ставили под образа, на сено. Почему?.. А будто — дар Христу. Ну... будто Он на сене, в яслях. Бывало, ждёшь звезды, протрёшь все стёкла. На стёклах лёд, с мороза. Вот, брат, красота-то!.. Ёлочки на них, разводы, как кружевное. Ноготком протрёшь — звезды не видно? Видно! Первая звезда, а вон — другая... Стёкла засинелись. Стреляет от мороза печка, скачут тени. А звёзд всё больше. А какие звёзды!.. Форточку откроешь — резанёт, ожжёт морозом. А звёзды!.. На чёрном небе так и кипит от света, дрожит, мерцает. А какие звёзды!.. Усатые, живые, бьются, колют глаз. В воздухе-то мёрзлость, через неё-то звёзды больше, разными огнями блещут, — голубой хрусталь, и синий, и зелёный, — в стрелках. И звон услышишь. И будто это звёзды — звон-то! Морозный, гулкий, — прямо, серебро. Такого не услышишь, нет. В Кремле ударят, — древний звон, степенный, с глухотцой. А то — тугое серебро, как бархат звонный. И всё запело, тысяча церквей играет».
Ну а теперь, дорогие радиослушатели, рождественский колокольный звон.
(Звучит рождественский колокольный звон.)
Д. Володихин
— Дорогие радиослушатели, это светлое радио. Вот под этот звон даже говорится как-то колоколисто светлое радио. В эфире передача «Исторический час», с вами в студии я — Дмитрий Володихин. И вместе с вами я предвкушаю скорое Рождество. Мы говорим об истории этого праздника, и ныне пришло время перейти к забавному. Понимаете, какая вещь: вот когда у нас стала восстанавливаться вера, стала восстанавливаться Церковь, многие вещи были начисто забыты, многое вещи воспринимались, как что-то странное, что-то абсолютно даже не естественное. И надо сказать, что сам я в 90-х годах, ещё не будучи верующим человеком, уже крещённым, но ещё по-настоящему не верующим, не воцерковлённым, маялся странным вопросом: ну вот Новый год — да, понятно, это когда родители ведут тебя на ёлку; на ёлке артисты или, допустим, спортсмены устраивают музыкальное представление, акробатику. А главное — тебе дарят небольшой такой пластиковый цилиндр или, например, на ёлках в Кремле, пластиковую Спасскую башню, и до самого верха эта тара набита конфетами. Особенно ценилось суфле, скажем, конфета «Стратосфера» или «Вечерний звон» — в общем, мечта советского мальчика, да и девочки тоже.
А Рождество? Не очень понятно: да зачем оно, когда есть Новый год? Всё-таки за несколько поколений люди, кроме тех, кто был воцерковлён и передавал эту веру своим детям и внукам, так же, как получил её от родителей и от дедушек с бабушками, тот знал смысл Рождества. А все остальные воспринимали постольку, поскольку могли услышать что-то от кого-то, прочитать. Сейчас и вовсе воспользоваться, скажем, интернетом и нажать в поиске: «Рождество — смысл праздника», «Рождество — история праздника», «Рождество — традиции празднования», — и тут случается забавное. Понимаете, какая вещь: всё же людям, которые должны составлять на Рождество какие-нибудь журналистские советы для тех, кому не спится и кто по ночам шарит по интернету, в особенности для тех, кто должен продавать какие-то вещи, наступает пора трудная — надо придумывать что-нибудь про Рождество. Заметим, что именно придумывать. Я вот хотел бы предостеречь от некоторых не вполне забавных мелочей — они кажутся смешными, а потом, когда вдумаешься, веселье начинает рассеиваться. Вот, пожалуйста, я зачитаю кусочек с одного из сайтов, которые чуть ли не в первую очередь кажут себя по нажатию кнопок «Яндекс-поиск. История Рождества Христова»:
«В полночь, по традиции, все обменивались подарками, поздравляли друг друга и загадывали желания. Среди девушек были распространены рождественские гадания», — ну, святочные всё-таки, видимо. Гадания — это вообще вещь не христианская, к Рождеству Христову не имеющая никакого отношения.
«Считалось, что на Рождество небо раскрывается земле, и силы небесные исполняют всё задуманное, все загаданные на Рождество желания обязательно должны быть добрыми», — ну, это напоминает истории с туристами, которые приехали в какую-нибудь местность, где достопримечательностей нет, но есть большое дерево в два обхвата. И вот экскурсовод говорит: «Юноши и девушки, пожалуйста, встаньте с двух сторон и попытайтесь дотянуться друг до друга ладонями так, чтобы вы как бы обняли это дерево. Дотянулись? Отлично! Ваш брак будет счастливым!» — ну и прочие прибаутки в том же самом смысле.
Продолжаю: «На Рождество принято зажигать больше свечей, огней, камин, — если, конечно, камин у вас есть. — Свечи привлекают в ваш дом тепло и богатство». Ну, в общем, если кто-то хочет помолиться о тепле и богатстве, в этом смысл есть, потому что молитва верующего христианина обращена к Господу Богу, Который нас слышит и милостив к нам.
Ну а если закончить со всеми этими шутками и прибаутками, то, пожалуй, надо поговорить о вещах, гораздо более важных. В сущности, Рождество — это воспоминание о великом событии в судьбе всего нашего мира. В сущности, Рождество — это празднование коллективной памяти громадной, всемирной христианской общины, которая в этот момент пропускает через себя чувство восторга, надежды, упования. Ведь в этот день истинный Бог вышел в наш мир в теле человека — событие великое, доселе не повторённое. И этот Бог пришёл в мир людей для того, чтобы ради них быть принесённым в жертву — вот о чём следует думать в Рождество, не о свечах или о чём-нибудь в этом роде, а думать надо о высоких смыслах христианского бытия. А у кого есть дети — детям передавать эти мысли, детям передавать эти размышления, детям рассказывать о том, что такое Господь Бог, о том, как явились к Нему простодушные, наивно верующие пастухи; о том, как явились к Нему мудрецы, волхвы принесли свои драгоценные дары; о том, как косила любопытным глазом на великого Младенца коровка в этой пещере; о том, как сияла на ночном небе святая Рождественская звезда; и о том, что на Рождество надо прежде всего сходить на богослужение.
Ну и напоследок Иван Шмелёв расскажет о том, как до революции, сто лет назад, переживали ощущение Рождественской звезды, которая как будто каждый год вновь является в нашем мире. И дети, и взрослые задирают к небу головы, смотрят, смотрят, смотрят, отыскивая среди множества звёзд ту, которая, может быть, когда-то появилась на небе в ночь рождения Христа:
«Идёшь из церкви. Всё — другое. Снег — святой. И звёзды — святые , новые, рождественские звёзды. Рождество! Посмотришь в небо. Где же она, та давняя звезда, которая волхвам явилась? Вот она: над Барминихиным двором, над садом! Каждый год — над этим садом, низко. Она голубоватая. Святая. Бывало, думал: «Если к ней идти — придёшь туда. Вот, прийти бы... и поклониться в месте с пастухами Рождеству! Он — в яслях, в маленькой кормушке, как в конюшне... Только не дойдёшь, мороз, замёрзнешь!» Смотришь, смотришь — и думаешь: «Волсви же со звездою путеше-эствуют!..»
Поздравляю вас, дорогие радиослушатели, с наступающим Рождеством, благодарю вас за внимание. До свидания!
