У нас в гостях был настоятель храма священномученика Власия в Старой Конюшенной Слободе города Москвы архимандрит Никандр (Пилишин).

Разговор шел о христианском отношении к красоте, о том, чем она может быть опасна и надо ли стараться её избегать, а также о том, почему мы украшаем храмы; не вредят ли серьги и прочие украшения духовной жизни и как противостоять искушениям, связанным с красотой.

Ведущий: Александр Ананьев

---

Александр Ананьев:

— Добрый вечер, дорогие друзья. Меня зовут Александр Ананьев. Продолжается «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Пришла пора вопросов неофита. И прежде чем я озвучу тему, хочу представить вам, это уже больше чем просто гость, это человек-тема, тема сам по себе. Я представляю вам моего сегодняшнего собеседника, настоятеля храма священномученика Власия в Старой Конюшенной слободе. Между нами говоря, его должностей, служений, званий на самом деле гораздо больше, но мы договорились ограничиться лишь этим. Архимандрит Никандр (Пилишин), постоянный гость Радио ВЕРА. Отец Никандр, здравствуйте.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Добрый вечер.

Александр Ананьев:

— Отец Никандр не из тех, кто удивляется Промыслу Божию, удивляется неслучайным случайным совпадениям, он знает, что так оно работает, он уже не удивляется давно таким вещам. А я, как малыш неразумный, все время радуюсь и удивляюсь тому, как это происходит. Позволю себе рассказать, как вообще строилась вот эта наша программа и история, с ней связанная. Не так давно мне пришлось монтировать разговор Аллы Митрофановой, моей жены, с замечательнейшим человеком, Фредерикой де Грааф, духовной дочерью митрополита Сурожского Антония, рефлексотерапевтом, которая служит в московском хосписе. Она очень много говорила о красоте, о том, как может быть опасна красота.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Может быть.

Александр Ананьев:

— Да. Как красота может стать преградой между человеком и Богом. По крайней мере, я это так услышал. Мне стало жутко интересно, потому что я был уверен, что если что-то красиво, то это красиво от Бога. Если ты видишь красивую девушку — это творение Божие. Если ты видишь красивое дерево или красивый цветок — это творение Божие. Если ты видишь красивую дачу загородную на Рублевке — это тоже творение Божие, это прекрасно. И тут вдруг начинаю понимать, что если ты встречаешь красоту, что-то красивое, то это что-то становится преградой между тобой и Богом. Это что-то, что несет в себе какую-то духовную опасность. И буквально сразу же мне попадается другой разговор, думаю, что не имеет смысла скрывать, это разговор с замечательной актрисой Евгенией Ахременко, которая рассказывает об одном из своих сыновей. У одного из ее сыновей, так получилось, от рождения некрасивое, уродливое пятно, знаете, бывает, на щеке.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Родимое.

Александр Ананьев:

— Не родимое, это какая-то доброкачественная опухоль. Ее теоретически можно убрать, но сын решил не убирать это пятно, и со временем и он и его мама поняли, что без этого пятна он был бы просто ослепительным, он был бы красивый. Он снимался и в «Ералаше», он снимался в фильмах каких-то, он был бы просто красавец-парень. Она говорит: вы понимаете, если бы он был просто красавец-парень, он бы не научился любить так, как он умеет сейчас, он бы не научился терпеть так, как он умеет сейчас, он бы не научился прощать так, как он умеет. Вы же знаете, как могут быть жестоки дети, если им встречается ребенок с пятном на лице. Это очень многому его научило. И насколько я понимаю, он до сих пор не избавился от этого пятна. Получается, что он осознанно принимает решение оставаться некрасивым, потому что красивым быть опасно. В общем, так или иначе, я решил поговорить об этом с дорогим другом архимандритом Никандром (Пилишиным). И так получается, дальше игра в совпадения. Так получается, что мы решаем поговорить с ним об этом сегодня, и я совершенно случайно узнаю, что через несколько дней, 9 сентября, международный день красоты, буквально совсем скоро. И, вот тут держитесь за стулья, 9 сентября день рождения архимандрита Никандра (Пилишина). Как такое может быть, скажите мне, пожалуйста? Это что, совпадение? Нет, это не может быть случайным. Что такое красота, отец Никандр, по-человечески, для вас?

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Саша, честно могу признаться, Радио ВЕРА такая площадка, где все время в чем-то признаюсь. Мне потом мои друзья пишут: слушал с тобой выпуск, такие вещи говоришь откровенные. Ну, правда, я скажу честно, почему же Радио ВЕРА некое продолжение церкви, потому что здесь Господь дышит, и мы чувствуем это дыхание. Я пришел на передачу с одними мыслями, но сейчас, слушая вас, прямо в моменте вспоминаю стихотворение, которое я выучил в школе в рамках школьной программы. Не знаю, какой, 8-й, 9-й класс, не помню. Николай Заболоцкий, называется «Некрасивая девчонка» или «Некрасивая девочка». Я до сих пор помню, как я его учил, как я его рассказывал. Где описывается про некую некрасивую девочку, которая играла во дворе среди ребят, ее никто не замечал, а ей не надо было, чтобы ее замечали. И Николай Заболоцкий, заканчивая, говорит так:

«И пусть черты ее нехороши

И нечем ей прельстить воображение, -

Младенческая грация души

Уже сквозит в любом ее движенье.

А если это так, то что есть красота

И почему ее обожествляют люди?

Сосуд она, в котором пустота,

Или огонь, мерцающий в сосуде?»

Это вопрос вечный, красота это же и философский термин, и богословский термин, и просто слово, которое есть в обиходе каждого человека, который живет на этой земле, вне зависимости от того, есть ли у него философская подготовка или богословские навыки. Все понимают, что есть красота. Все знают, что красота относительна, одним людям нравится одно, другим другое, третьим третье.

Александр Ананьев:

— Подождите, отче, разве это?.. Нет, ну нет. Красота — она красота. Если дом красивый, ты видишь, дом красивый. Если девушка красивая, ты видишь, девушка красивая.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Я тоже хочу об этом сказать, что у каждого человека есть свои критерии. Например, про дом. Если мы говорим о творении, то оно красиво, когда оно гармонично, в большинстве своем. Если человек гармонично сложен, мы смотрим на него, и в нем — так Господь создал, что он красивый...

Александр Ананьев:

— Дорогой отец Никандр, простите, перебью. Самое гармоничное строение, которое я видел, это хрущевка. Она абсолютно гармонична, нет ничего более вызывающего уныние.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Но в этой простоте тоже... Почему же?

Александр Ананьев:

— Вы хотите сказать, что хрущевка не вызывает уныния?

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Это все зависит от вашей реакции, как вы настроены. Можно уныние найти где угодно, а можно не унывать ни от чего. Все зависит от того, что внутри вас живет и чем вы движетесь. В общем и целом понятно, красота это то, что захватывает человека, когда он ничего не может с собой поделать, он смотрит и понимает, что это красиво. Он может сказать, что это некрасиво, в пику кому-то, например, но для самого себя это внутреннее ощущение Божественной души, которая в нем, в точности определит, что это красиво. Это заложено, прошито в природу человека от Бога, чувствовать красоту, потому что красота это и есть Сам Бог. И когда мы это чувствуем, то мы видим, что, да, это красиво. Относительно ваших соображений, что красота это опасно — жизнь это опасно, много чего опасного в нашей жизни есть.

Александр Ананьев:

— Самая большая опасность — это не найти или потерять Бога, в этом смысле красота опасна. Рассуждение вот какое. Красота — это поверхность, это то, что на поверхности, это внешность.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Вы про форму говорите?

Александр Ананьев:

— А всегда, когда мы говорим о красоте, мы же говорим не о том, что там богатая душа, доброе сердце, мы говорим именно об оболочке, о внешности. Как рассуждает Фредерика де Грааф, я восхищаюсь каждым ее умозаключением. Она говорит: вы поймите, пока вы остаетесь на поверхности, не пытаясь заглянуть в глубину, в молчание, вы не познаете Бога.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Почему?

Александр Ананьев:

— Потому что Бог в глубине.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Я не согласен с этим.

Александр Ананьев:

— Оставаясь на поверхности, вы останетесь лишены Бога.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Да почему так-то? Почему. При всем уважении к госпоже Фредерике, что мы пишем какое-то новое Евангелие, что ли? Не понимаю, откуда такие категорические... Это так опасно. Что опасно? Опасно это категоричность. Оставаясь на поверхности, вы никогда не познаете Бога. Кто сказал это? Если это авторство мною глубоко уважаемой Фредерики, нужно говорить, что это частное мнение человека. Возводить его в некий эталон. Зачем? Опять мы начинаем приходить к некоему ограничению. Чтобы познать Бога, надо обязательно уйти с поверхности. Бог может открыться, когда угодно и в любом... Вы же помните, когда ослица начала говорить. Камни могут возопить. Все зависит от того, какой выбрал способ или путь Бог, чтобы спасти каждого из нас. Для кого-то, безусловно, нужно уйти с поверхности в глубину. Кто-то, быть может и не успел уйти с поверхности в глубину, но Бога увидел. Бог же не линейный, Он настолько многогранный. Мы так устроены, что всему нужна форма. И Дух творит форму. И всякое содержание, чтобы сохранилось, должно быть облечено в форму.

Александр Ананьев:

— Форма важна?

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Конечно. Все важно. Нельзя сказать, что это важно, а это неважно. В какой степени? Разная степень.

Александр Ананьев:

— «Вопросы неофита» на Радио ВЕРА. Невероятно интересный разговор с моим сегодняшним гостем, настоятелем храма священномученика Власия в Старой Конюшенной слободе архимандритом Никандром (Пилишиным). Прежде чем я уточню о том, важна ли красота, и вы сказали, что важна, я записал, отец Никандр.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Конечно, важна.

Александр Ананьев:

— А я вам сейчас попробую доказать, что нет, не важна, и более того, опасна.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Мне аж страшно.

Александр Ананьев:

— Я хочу сделать небольшую сноску внизу страницы. Я говорю так: Фредерика де Грааф сказала это. Я уточню, я так услышал, что она так сказала.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Вот, это еще лучше замечание.

Александр Ананьев:

— Я так услышал, я так понял. Вполне возможно, что я сейчас вернусь домой, переслушаю этот разговор и пойму, что на самом деле там звучало иначе, и мне просто было удобно так услышать.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— А может быть, это к месту было некое усиление, чтобы, знаете...

Александр Ананьев:

— Да, да. Мне показалось, в этом есть великая мудрость.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Саш, я когда учился в университете, я же инженер по образованию, и когда мы проходили например, сопротивление материалов, нам говорили о том, что если, допустим, какая-то металлическая поверхность согнута, чтобы ее разогнуть, ее надо перегнуть немножко. Просто догнуть ее до горизонтали не получится, ее надо немножко перегнуть, тогда она придет в исходное положение. Поэтому иногда, чтобы достигнуть конкретной цели в разговоре, нужно немножко перегнуть, где прибавить категоричности, сказать, вот так. Человек раз, и запомнил это.

Александр Ананьев:

— Мне было бы неловко, если бы потом мне пришлось смотреть в глаза Фредерике, и она скажет: Александр, но я же такого не говорила. Дорогая Фредерика, я заранее прошу у вас прощения, если я ввожу в заблуждение наших слушателей и отца Никандра. Я был в женском монастыре.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Сложно представить.

Александр Ананьев:

— И в этом женском монастыре было много молодых монахинь, очень красивых девчонок, вот очень красивых. Я просто понимаю, что они очень красивые. И они, это была задача, делали все — все — чтобы не быть красивыми. Максимально закрывались черными одеяниями, максимально закрывали лицо, руки, волосы — все. Знаете почему?

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Нет.

Александр Ананьев:

— Чтобы не быть красивыми. Для них это важно.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Так просто проще.

Александр Ананьев:

— Вот. А красота опасна.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Почему опасна? Опасна не красота, а реакция на красоту. Красота сама по себе — это константа. Красота это синоним Бога.

Александр Ананьев:

— Подождите, есть красивые люди, есть некрасивые.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Ну конечно, есть грех, а есть добродетель. Конечно, грех искажает. Возвращаясь к женской природе. Мы привыкли считать, что венец творения это человек, а я бы уточнил, не человек, а женщина. Потому что мужчина творится из праха земного, из того, по чему мыходим.

Александр Ананьев:

— Однажды я закажу большую плиту из красного мрамора, где бронзовыми буквами будут выбиты слова: «Не человек, а женщина», архимандрит Никандр (Пилишин).

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Опять выдернутые из контекста. Вы понимаете, что Адам творится из праха земного. А женщина из чего творится? Уже из ребра Адама. Уже материал для творения более высокий, совершенный. Ну, и собственно говоря, мы видим, что соблазн приходит через нее, опасность, перед которой не устояла. И дальше мы видим, что грех пошел через Адама и Господь искупает его, но приходит в этот мир снова через женщину, через Богородицу. Поэтому красота, как нож, быть может. Если человек не умет обращаться с ним, он может порезаться.

Александр Ананьев:

— Что значит не уметь обращаться с красотой?

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Не уметь правильно реагировать на нее. Если мы прельщаемся красотой, начинаем видеть в этом.... Некоторое есть мнение в церкви, что грех первородный произошел тогда, когда Ева отвела свой взгляд от Бога и увидела, что плод прекрасен. То есть когда она свой ум, сердце и глаза перевела с Бога на нечто прекрасное сотворенное, на плод. И не уметь пользоваться красотой, когда мы начинаем красоту рассматривать вне творения Бога, что оно само по себе красиво. Нет. Все на этой земле имеет привязку к Богу. И все прекрасно и безопасно только тогда, когда мы понимаем, что прекрасный человек, мы восхищаемся этой красотой, и внутри нас не возникает никаких греховных помыслов, не возникает никаких страстных движений. А если и возникает, то мы быстренько себя отводим к тому, что источник этой красоты Бог, и мы должны в этом всем увидеть красоту замысла Бога о человеке. Когда вы говорите, что молодые девушки борются со своей природой и, делая вызов природе, уходят в монастырь, конечно, не хранят солому с огнем рядом, всегда стараются соблюдать правила безопасности. Безопасней скрыть свою красоту, чтобы люди неподготовленные, неопытные не соблазнились бы этим, чтобы она, этот человек, не стал предметом соблазна, и чтобы она не увидела на себе взгляда, который, быть может, наполнен чем-то страстным и сможет ее увлечь в эту бездну. Красота сама по себе прекрасна, как и Бог, но при этом мы должна понимать, что ее источник в Творце, а не в носителе красоты.

Александр Ананьев:

— Красота должна соблазнять по своей природе.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Кому она должна-то?

Александр Ананьев:

— Цветок красивый не просто так. Цветок красивый, чтобы его заметила пчела, прилетела и...

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Пчела летит на аромат, она не видит красоту.

Александр Ананьев:

— Не, не, она видит яркий цветок, она....

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Думаете?

Александр Ананьев:

— Конечно. А иначе зачем бы были цветы красивые. У этого есть очень четкое объяснение.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Я могу с вами не согласиться.

Александр Ананьев:

— Женщина красивая, знаете, почему?

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Почему?

Александр Ананьев:

— Потому что она здоровая. И мужчина смотрит на красивую женщину, понимает, что это здоровая женщина, и подсознательно по своей природе, человеческой, очень приземленной, очень животной, начинает даже не думать, а чувствовать: ага, эта красота свидетельствует о том, что эта женщина может стать прекрасной матерью для моих будущих детей. При этом он чувствует к ней влечение.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Здесь есть очень опасный путь, когда этот мужчина может каждую встречающуюся красивую женщину считать, что она может стать матерью для его детей. Тем и отличается человек от животного, что у него есть разум и он призван контролировать свои чувства. Не чувства должны контролировать человека и разбивать его, а он должен контролировать свои чувства.

Александр Ананьев:

— Но что самое смешное, у нас есть собака Добби, и мы в любом удобном и неудобном случае с Алечкой, моей женой, рассказываем о собаке. Вот для моей собаки категории красоты нет. Он любит нас одинаково, вне зависимости от того, красивые мы или некрасивые. Когда он встречает других собак на улице, он же не смотрит, вот эта красивая собака, а это некрасивая собака. Для него нет таких категорий, он очень рационально все оценивает. Это большая собака, от нее надо держаться подальше, это маленькая собака, она скучная, это собака моего размера, с ней можно поиграть. То есть, для животного нет категории красоты. Это исключительно для человека. И тут мы говорим о том, чтобы человек не включал в себе животное, оценивая красоту. Для животного нет такой категории.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— У нас же это некое соединение, у нас есть животное начало и есть Божественный разум, который вкраплен в каждого из нас. Когда это сочетается, то у нас совсем другое проявление животного начала, нежели чем у собаки. Это очень сложная структура, которую Господь создал, сотворив человека. Мы призваны все-таки к адекватности, мы призваны, чтобы все было размеренно, взвешенно, постараться, по крайней мере. Не просто бросаться всякий раз в омут с головой, хотя можем, никто не ограничивает, пожалуйста, бросайся. Вопрос последствий. Что такое человеческий опыт? Есть такая замечательная поговорка: «Если бы молодость знала, если бы старость могла». Когда человек приходит в некоторое успокоение со временем, он проходит через путь ошибок и понимает цену правильным действиям, неправильным действиям. И, слава Богу, что у нас есть опыт других людей, когда мы слышим и думаем, что, наверное, можно было бы так сделать. Хотя опыт своих ошибок намного более ценный, чем ошибки других людей.

Александр Ананьев:

— Искусство как носитель красоты, неспроста называется искусством, это искушение.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Думаете?

Александр Ананьев:

— Полагаю, что да.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— В смысле, что это однокоренные слова.

Александр Ананьев:

— Этимологически так точно. Искус, искусство, искушение. Достаточно прийти в Пушкинский музей и критически с христианской, благостной точки зрения посмотреть на скульптуры и картины, которые там представлены. Можно сказать, Господа, это просто неприлично, что вы себе позволяете, здесь дети ходят.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Саша, когда человек принимает решение стать монахом, то он проходит в монастыре искус, проверку. Проверку своего решения, тоже называется искус. Я думаю, что всякое явление в жизни, в том числе и произведения искусства это проверка на то, перешли ли мы из уровня животного в более духовное состояние.

Александр Ананьев:

— Что ж это получается, я всю жизнь неправильно понимал значение слова «искушенный». Искушенный это прошедший проверку, испытанный.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Конечно.

Александр Ананьев:

— А не тот, который уже был подвергнут искушению.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— И он прошел через это. Может быть, даже он упал во время искушения, но он знает цену.

Александр Ананьев:

— Класс. Я не знал этого. Это очень важное наблюдение.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— И поэтому и Пушкинский музей, есть множество музеев мировых, где есть различные произведения искусства, в разное время были разные приоритеты красоты. Опять к красоте возвращаемся. Когда-то это были обнаженные тела, полуобнаженные тела. Я думаю, что когда мы с вами младенчествуем всей душой, то, наверное, младенческая душа не так цепляется за это. Почему, я раньше задумывался, когда идешь по городу, на это, кстати, рекламодатели часто покушаются, если они хотят зацепить человеческое сознание, то на рекламе изображают человека полуобнаженного, не важно, что это реклама шин, духов, чего угодно. Человек, раз, заострил внимание, и уже запоминает эту рекламу. Это запрещенный удар ниже пояса. Нельзя так поступать. Нужно нам беречься, потому что мы не всегда готовы этот искус пройти. В этом смысле красота опасна. Но красота как некий способ познания Бога, я всегда вспоминаю великомученицу Варвару, которую отец-язычник заточил в башне и она, созерцая природу каждый день, пришла к идее, что у этой природы есть Творец, Который смог настолько прекрасно сотворить эту природу. Часто бывает так, что мы, бывая в каких-то красивых местах, стоим и вспоминаем слова «остановись мгновенье, ты прекрасно». Особенно море на меня так действует. Когда я стою перед морем, понимаю, что, не то чтобы растворяюсь, все мои эгоистические чувства о себе, уходят. Так здорово созерцать это необыкновенное, необъемное творение Бога и красоту этого величия, что я и мои грехи, переживания, страсти уходят на второй план, потому что мне хочется быть причастным вечной красоты Божественного творения.

Александр Ананьев:

— Христианка не должна носить украшения.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Это где кто так говорит?

Александр Ананьев:

— Я слышал.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Апостол Павел говорит, что красота женщины заключается не в украшении себя.

Александр Ананьев:

— Да.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Иоанн Златоуст говорит: не в плетении волос.

Александр Ананьев:

— То есть недостойно женщине украшать себя, равно как, наверное, и мужчине украшать себя не достойно.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Сложно как-то это.

Александр Ананьев:

— Ну почему ж сложно?

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Потому что мы говорим о каком человеке?

Александр Ананьев:

— Ну, допустим, мы говорим о 32-летней прихожанке храма священномученика Власия в Староконюшенной слободе.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— О прихожанке храма, согласен.

Александр Ананьев:

— Она приходит вся в украшениях, а отец Никандр говорит: матушка, ну-ка сними скорей все эти свои побрякушки.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Никогда так не скажу, потому что у каждого человека внутри есть своя уникальная жизнь, и я не могу вторгаться в эту жизнь, я не понимаю правил, по которым идет эта жизнь. Бог знает эти правила. Если человек в данный момент чувствует, что ему не хватает собственной красоты, которую Бог вложил в него, ему хочется каким-то образом украсить себя — неважно как, одеждой, например, не украшениями, а одеждой — это выбор самого человека, его состояние таково. И если это застилает его сознание, и он начинает перегибать, помолясь, можно будет ему сказать об этом, если чувствуешь, что твои слова не навредят. Человек сегодня нарядился, а вечером пришел и расстроился от того, что он не получил того, что хотел. Это же такая тайна. Человеческое сознание меняется постоянно. Вопрос в приоритетах, для чего человек сегодня себя украсил? Да, у нас есть некое стремление, оно свойственно всем, и в церкви это есть. За что нас часто упрекают? За то, что украшаем храмы.

Александр Ананьев:

— Опередили мой вопрос.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Золотыми куполами, золотыми крестами.

Александр Ананьев:

— Куполами, крестами... Цветами на праздник, например, украшают, украшают, очень красиво. И столько души в это вкладывают и средств, потому что цветы все-таки дорогие.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Да, можно было это все потратить на...

Александр Ананьев:

— Детям отдать в школу.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Да, и сразу вспоминается разговор Господа с Иудой о том, зачем такая трата мира, если можно было раздать бедным. Проблема, знаете, в чем? Моя проблема в том, что я глубоко верю, что всякое страдание человека на земле, не случайно. Человек, страдая здесь, например, от уродства, или от болезни или от неких ограничений, обязательно будет обласкан от Господа потом. Господь никогда не бывает в должниках. Если Он проводит человека через это страдание, значит, потом все будет так, как должно быть. А вот человеку красивому, человеку богатому, человеку успешному, у которого все благополучно, бывает очень сложно справиться с самим собой, потому что ему, заградившемуся всем внешним, так бывает сложно поверить, что это не его, а Бога.

Александр Ананьев:

— Сегодня говорил с одним замечательным священником, он использовал выражение «зацепиться за вечность». Ему сложнее зацепиться за вечность.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Да, сложно. Потому что ему сложно понять, что это не его, очень сложно с этим расстаться, когда это уходит. Это большое испытание для человека. Мы завидуем, как правило, тем людям, у которых что-то лучше, квартира получше, машина получше, состояние. Мы сами никогда не проходили через это, мы не знаем, как это сложно... Мы не знаем, сложно как жить людям красивым, в которых собеседники зачастую видят объект животного вожделения, например. Ты идешь по улице, люди на тебя смотрят, им сложно поверить, что внутри тебя трепетная душа или острый ум.

Александр Ананьев:

— Вы заметили, дорогой отец Никандр, что мы начали программу с вашего удивленного возгласа: «Ну, кто сказал, что красота это опасно?»

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— А мы начали с поверхности.

Александр Ананьев:

— Сейчас мы пришли неожиданно к выводу, что человек красивый имеет меньше шансов быть с Богом.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Ну, нет же. Опять вы пришли к правилу. Я не хочу, чтобы правила выводили какие-то. Правила опасны.

Александр Ананьев:

— Так оно и есть на самом деле. Давайте сейчас прервемся на минуту, у нас полезная информация, а через минуту продолжим наш непростой, но очень важный разговор. Хотя почему важный? Мне быть красивым не светит, остается только надеяться на Бога. Не отходите далеко, мы продолжим разговор совсем скоро.

Александр Ананьев:

— Архимандрит Никандр (Пилишин), настоятель храма священномученика Власия в Старой Конюшенной слободе, замечательный человек, отмечающий день рождения в международный день красоты. Так уж случилось, отец Никандр не выбирал день, когда родиться, но это, видимо, как-то сказалось на всем его жизненном пути. И все, что он говорит, все, что он делает и то, как он выглядит, просто красиво, красиво с большой буквы. Мы говорим сегодня о красоте. Я пришел сюда с категоричным и провокационным в каком-то смысле утверждением, что красота, дескать, это опасно. Христианке быть красивой опасно. Мужику смотреть на красивых женщин опасно. Носить красивые ботинки плохо и грешно. Хотеть красивую машину вообще страх смертный, ты сразу сгоришь в аду. Жить в красивом доме тоже нехорошо, жить надо в хрущевке, потому что для кого-то она тоже красивая. Все как-то вот так. Внешняя красота подобна тому плоду с древа познания добра и зла, отводит твой взор от Бога и не позволяет тебе остаться с Ним. С этого мы начали.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Если сгустить краски, то можно прийти к этим выводам. Но я не понимаю, зачем сгущать краски?

Александр Ананьев:

— Затем, что это неожиданно, отец Никандр. Мы все всегда считали, что красиво это хорошо, а оказывается красиво это плохо.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Саша, ну это же не так. Вспомните, в Писании Господь говорит: Я пришел, чтобы вы имели жизнь и жизнь с избытком. Господь пришел для того, чтобы наша жизнь была наполнена смыслом. Если ты имеешь возможность приобрести машину красивую, да приобрети ее. Если ты чувствуешь, что она тебя не тянет в погибель. Помните фильм «Остров», когда главный герой помогает игумену монастыря избавиться от сапог, он их сжигает.

Александр Ананьев:

— Да, да. Потому что они были важны для него.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— А тот говорит: слушай, а я ведь к ним был привязан. Какая красота в этих сапогах.

Александр Ананьев:

— И коврик.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Мы читаем авву Дорофея, где Досифей описывает свою привязанность к ножу. Ему подарили нож, и это чувство обладания этим ножом, он видел красоту этого ножа. И он понял, что для него красота ножа в моменте важнее, чем красота Бога, и сказал: забери от меня этот нож, чтобы он не смущал меня.

Александр Ананьев:

— Это ж какая мудрость нужна, чтобы так рассуждать, и зрелость.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Так бывает. А ведь он был молодым юношей.

Александр Ананьев:

— А если человек незрел?

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Пусть зреет. Поэтому я не хочу, чтобы вы предъявляли требования к незрелому. Вот к чему мы пришли, к неожиданному раскрытию. Мне так хочется, чтобы наш дорогой неофит Александр не требовал от людей, которые не зрелые, зрелости. Нельзя сорвать яблоко с дерева, которое только-только отцвело и зародилось и требовать, чтобы оно было вкусное, сладкое, спелое и полезное. Оно зеленое еще. Не надо от него ждать этого. А мы все время предъявляем, уйди с поверхности в глубину, не делай этого, сделай то, Господи, помилуй.

Александр Ананьев:

— Не обращай внимание на красоту. Юрий Красный, его мне подарил протоиерей Александр Гаврилов. Он говорит: что ценно в клубнике? — Вкус и запах. — А какая клубника самая вкусная и пахнет лучше всего? — Некрасивая бабушкина клубника. Она неодинаковая, какая-то вся несимпатичная по сравнению с красивыми большими ягодами.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Вы, наверное, не ели красивые, спелые, вкусные ягоды, ароматные.

Александр Ананьев:

— Как-то да. Получается, что большие, красивые ягоды, как картон. А маленькие из бабушкиного огорода — не одинаковые, неровные.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Саша, вам нужно срочно поехать на следующий год в Бахчисарай, где выращивают самую вкусную клубнику в России, она такая ровненькая, красивенькая, ароматная, сладкая, не передать.

Александр Ананьев:

— А-а-а. Надо держаться подальше от красоты, отец Никандр. Вы же говорите, надо держаться подальше, это сплошное искушение.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Надо уметь правильно реагировать на красоту.

Александр Ананьев:

— Как правильно реагировать на красоту?

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Не уходить в грех. Грех чего угодно, грех зависти, грех осуждения, грех любодейства, грех объедения. Что бы мы ни видели, например, Господь создает пищу, Он говорит: ешь вдоволь, не переедай; смотри, но не соблазняйся. Жизнь христианина — это жизнь в границах.

Александр Ананьев:

— «Все мне можно, но ничто не должно обладать мною?»

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Именно. И смотреть на красоту тоже можно, если мы видим в ней... Часто бывает так, что ты видишь нечто прекрасное. Но оно просто поражает тебя и не вызывает в тебе чувств. А другой раз смотришь и соблазняешься. Потому что мы не ангелы, мы люди, и нам свойственно несовершенство человеческой природы, испорченность человеческой природы. Мы живем все время в этих качелях. Ну и живем. Ну и, слава Богу, что это есть. Я бы ушел от категоричности и научился бы себя контролировать и видеть, что если что-то нам опасно, то не надо с этим долго общаться и наблюдать это. Хотя, например, читаешь Макария Великого. Он пишет, что некоторые древние подвижники настолько были искусны, что они, ведя борьбу с лукавыми, в которых вы не очень верите, давали помыслу соблазняющему войти в себя незначительно и отторгнуть его. То есть не соединиться с ним. Некое такое упражнение, испытание духовное. Для большинства из нас это не очень известная история, поэтому для нас безопасней быть в неких рамках. По поводу красоты или некрасоты. Однажды, когда я был на Синае, меня поразил известный образ Спаса Синайского, изображение Спасителя с разными глазами. Когда ты смотришь на него, он некрасивый по всем параметрам. Он негармоничный, он неровный, у него разные глаза, один больше, другой меньше. Но он настолько завораживает тебя. Смотришь на него и понимаешь, что это явное от Бога указание было написать Себя именно таким образом. В этой красоте, начиная с чего, мы начали наш разговор, со стихотворения Николая Заболоцкого: Что это сосуд красивый, но в котором пустота, или огонь, мерцающий в не очень совершенном сосуде, по человеческим меркам? Здесь очень тонкий разговор, но который становится ясным, когда внутри тебя начинает жить или ты позволяешь жить внутри себя Богу, Который тебе помогает, подсказывает, как правильно реагировать на ту или иную историю. Но это не значит, что женщинам не нужно украшать себя, если они чувствуют, что это в меру. Это совершенно не значит, как вы сказали, что у молодого человека, у которого пятно, родимое или не важно, на лице, если он испытывает непреодолимое смущение, пожалуйста, пусть он уберет это пятно и живет спокойно. Для каждого человека своя мера. Один может пережить это, а другой не может. И он может от этого обозлиться, больше искушаться и творить больше злых дел.

Александр Ананьев:

— Человеку полезнее ощущать свое несовершенство, даже зацепившись за такое внешнее и очевидное несовершенство. Для духовной жизни полезно.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Саш, согласен, разным людям. Тем людям, которые понимают это, да. Тем, которые это не понимают... Как пост.

Александр Ананьев:

— Это может обозлить?

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Как пост. Попробуй поститься просто ради поста. Ты готов всех разорвать. Потому что ты принял на себя... Как хорошо, я сейчас вспомнил, Господь надоумил меня. Апостольский Собор, когда определяли правила, по которым нужно принимать язычников в христианство. Правильно было определено апостолами, что нельзя возлагать на людей бремена неудобоносимые. Не может человек принести, не требуй от него этого. Может — пожалуйста. Понял, пришел, созрел, надел юбку подлиннее, волосы поскромнее, губной помадой не пользуйся, кольца не надевай. Пришел к этому — замечательно. Не пришел к этому — терпеливо, «друг друга бремена носите, и так исполните закон Христов». Терпим, смотрим, смиряемся, показываем пример, но выгонять и требовать и быть особо категоричным я не могу, я про себя говорю.

Александр Ананьев:

— Такое впечатление, что вы сейчас убеждаете в важности смиряться с грехами других. Очень аккуратно, считая греховной красоту других людей. Раз ты не можешь иначе, то будь красивой, но это не нужно, это не важно. Важно другое. Но раз тебе это нужно, пожалуйста. Вот как я это слышу.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Это уже проблема восприятия вашего, с чего мы начали передачу. Красота сама по себе не опасна, опасна реакция на красоту.

Александр Ананьев:

— Вспомнил еще одно высказывание замечательной Фредерики. «Вопросы неофита» на Радио ВЕРА. Настоятель храма священномученика Власия в Старой Конюшенной слободе архимандрит Никандр (Пилишин). Я Александр Ананьев. Говорим сегодня о красоте, пытаемся, скорей, просто поразмышлять, не для того, чтобы прийти к какому-то выводу. Красота это плохо, будьте страшными. Нет, вывода такого не будет. Но услышать какие-то важные умозаключения в этой программе мне бы очень хотелось. И получается. Одной из причин, почему я решил поговорить, была беседа Фредерики де Грааф и моей жены Аллы Митрофановой, можете найти эту беседу в сети, она была опубликована на канале журнала «Фома», наших больших друзей. В частности, там прозвучала вот какая мысль. Фредерику смущает Великим постом красота пения хора во время богослужения.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Какой ужас.

Александр Ананьев:

— Он настолько прекрасен, он настолько красив, что он отвлекает от общения с Богом, как то яблоко опять же.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Не согласен.

Александр Ананьев:

— Это красиво. Причем это вершина искусства.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Не согласен, в корне не согласен с этим. Мы с вами прекрасно знаем, что духовным отцом Фредерики является митрополит Антоний (Блюм). Мы знаем прекрасно историю его. Когда он узнал, что некая женщина выгнала мамочку с ребенком из храма, потому что ребенок мешал молиться этой женщине. Он сказал: я не знаю, кто это сделал, но я говорю вам, этому человеку, что вы до конца своих дней должны молиться за этого ребенка и за эту мамочку, чтобы ваш поступок не отвратил их от Бога. Если кому-то что-то мешает, молиться, созерцать, еще что-то, то проблема не в том, кто мешает, а проблема в самом тебе. Я всегда привожу такой пример. Вспоминаю свое детство, когда у меня, например, ночью начинали болеть зубы. Не было ночных клиник, это был маленький провинциальный город. Мама не могла заснуть, потому что я очень сильно плакал от того, что у меня болели зубы. Делали все возможные домашние примочки, и мы все ждали утра, чтобы побыстрей прибежать к врачу и снять эту боль. Когда у тебя болит, вообще ничего не мешает. Ты не думаешь о том, кто, как, ты пришел в больницу, и у тебя одна нужда, уберите мою боль. Не важно, кто сидит рядом с тобой, красивый человек, некрасивый. У тебя такая боль, что ты ждешь с минуты на минуту, с секунды на секунду, чтобы эта боль ушла. Когда наша душа болит о своем несовершенстве, то рядом с тобой... Я об этом в своем храме стараюсь говорить нашим замечательным прихожанам, что если вдруг в храме кто-то кому-то мешает молиться, найдите то место, где вы не будете это видеть и слышать. Слава Богу, мы должны радоваться, что человек пришел в храм. Относительно пения, то для людей, которые поют на клиросе, быть может, это одно из немногих мест, где они могут вот так выразить свою любовь к Богу. У нас, например, замечательный клирос, исключительно верующие люди поют на клиросе, они понимают, почему они поют.

Александр Ананьев:

— Почему должно быть красиво?

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Опять «должно быть». Кому должно быть? Вы все время говорите о долженствовании.

Александр Ананьев:

— Пение вот этого хора должно быть красиво. Там фантастическая гармония, прекрасные голоса.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Что такое должно быть красиво? Я в свое время воцерковлялся в храме, где было знаменное пение. Потом я учился в лавре, где лаврская традиция. Потом я служил в разных городах, и в поселочках, и в деревнях и селах, где поют бабушки. Сейчас я служу в Москве, где у нас московская традиция пения, партесное пение. Везде разная красота. Мое осознание красоты это знаменное византийское пение, бесстрастное пение, которое не вызывает в тебе тех чувств, о которых вы говорите.

Александр Ананьев:

— Они в унисон, по-моему, поют там?

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— По-разному, не обязательно в унисон.

Александр Ананьев:

— В греческих монастырях в унисон поют.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Там вообще тягомотина, да простит меня Греческая Церковь.

Александр Ананьев:

— А мне как раз это по душе.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Я пришел в наш храм, у нас замечательный смешанный хор, поют красивые нотные произведения. Я понимаю, что они славят Христа, и я понимаю, что мне сложно молиться так.

Александр Ананьев:

— Вот.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Но осознание того, что я даю возможность, как настоятель, этим людям таким образом прославлять Бога, мне приносит мир в душу. И мне настолько мирно, и настолько Бог, видя, что я пошел на уступку с самим собой и не проявляю никакую свою мнимую власть, чтобы это каким-то образом исправить, Он мне дарит мир. Мой духовный отец всегда мне говорил так: ищи всегда мира в душе. Если ты чувствуешь, что какое-то твое слово, твой взгляд, твое действие заставило уйти этот мир из души, кайся моментально перед Богом, перед этим человеком, снова проси, чтобы Господь вернул этот мир. Поэтому если я вижу, что мое мнение повредит или обидит другого человека, я лучше промолчу.

Александр Ананьев:

— Еще один аргумент в пользу того, что красота это зло. Однажды мы говорили с продюсером Радио ВЕРА, человеком, которого мы оба хорошо знаем, уважаем, человеком очень опытным. Мы с ним обсуждали видео версию подкаста программы. Он сказал вещь, которая вызвала у меня сначала недоумение и протест, а потом я задумался и понял, что он прав. Он сказал: сделано очень хорошо, эти эффекты, эта музыка — дввжжи — какие картинки перелетают и все так динамично, красиво, очень профессионально сделано. Но меня это смущает, — сказал он, — потому что православие должно быть лишено этих эффектов, этого блеска, этой современной динамики. Почему? Потому что мы начинаем предполагать, что человека привлечет эта динамика, эти цвета, эти громкие звуки и неоновые огни. А привлекать его должно совсем другое. Привлекать его должна та самая боль, о которой вы говорите, а не неоновые огни. Его вывод был для меня удивителен. Он сказал: православие должно быть лишено внешней привлекательности, как хорошая книга, на которой написан автор и название и никаких ярких глянцевых картинок на ней нет. И человек возьмет эту книгу в руки потому, что там написаны именно этот автор и именно это название, а не потому, что там яркая картинка.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Саш, я думаю, что из этих вопросов, которые задает неофит, живущий в вас, можно было бы составить замечательный учебник, по которому могут жить все люди и проводить успешную совершенно жизнь. Вы так легко рисуете правила, это должно так, это не должно так. И у меня все время вопрос: кому должно-то? Нам в семинарии, когда мы учились, задавали один провокационный вопрос: жертва на Кресте была кому принесена? Вот Господь восходит на Крест, Крестная жертва, известное словосочетание, термин устоявшийся. Кому нужна была эта жертва? Кому она была принесена? Одни говорили, что дьяволу, другие говорили, что людям. Правильный ответ: Богу, Отцу. Господь Сам Себя приносит Самому Себе. Мы как люди верующие и как люди Церкви, которые стремятся познать Церковь в Писании, в традиции, в учении, прекрасно знаем, что красота — это то, что свойственно Богу, это один из синонимов Бога. И считать, что красота это зло, это, быть может, заблуждение неофита.

Александр Ананьев:

— Внешняя красота.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Неважно, какая красота. Красота это такие отголоски Бога. В раю все были красивы и внешне и внутренне. А потом мир так исказился через грех. Сейчас мы имеем возможность жить в раю, а если мы проводим жизнь согласно заповедям Божиим и имеем возможность чувствовать этот рай, в зависимости от того, соглашаемся мы с этим или нет. Поэтому я совершенно не соглашусь. Православие есть разное. Есть православие в Африке, есть православие на Севере, есть православие в столице, есть православие в деревне, есть монастырское православие, есть греческое православие, есть славянское православие. Огромное количество традиций Православной Церкви, которые проявляются во всем: в пении, в образах, в украшении. Мы можем приехать в африканскую деревню и увидеть просто шалаш, мы видим в Москве невероятной красоты по архитектуре храмы, и везде живет Господь. Апостол Павел говорит: «Я стал всем для всех, чтобы спасти хотя бы некоторых». Как вы меня тут немножко пытались обвинить в том, что я потворствую греху человека. Вы можете апостола Павла попробовать обвинить.

Александр Ананьев:

— Я?

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Недавно вы мне сказали о том, что... Наша главная цель какая? Наша главная цель понять, ради чего мы живем. Если мы поняли, ради чего мы живем, помните известное выражение: «Люби Бога и делай, что хочешь»? Если мы полюбили Бога, то мы прекрасно понимаем, конкретно для меня это действие будет во вред или нет. Созерцая эту красоту, я смогу удержаться, чтобы не упасть в эту грань греха или не смогу. Опыт жизни помогает тебе провести этот водораздел. Ты сейчас держишься и это здорово. Завтра можешь не сдержаться, может быть, нет. Жизнь это не линейное измерение, это очень сложная история, которую ты проходишь рядом с Богом. Бог тебя проводит через эту сложную историю, потому что по-другому лично для тебя нет возможности спастись. Это некое долженствование, которое часто можно слышать от людей, и вы, показывая точку зрения неофитскую, все время говорите: должно быть — не должно быть. Конечно, так легче, легче закрыться. Знаете, такие шоры на лошадку надевают, черные специальные пластинки, чтобы он не отвлекался. Конечно, быть может, так проще.

Александр Ананьев:

— Особенно поначалу нужны правила.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Но ради этого ли пришел Господь. Чтобы что? Чтобы мы сказали, что православие должно быть... Сейчас даже так могу сказать. Представьте себе, что вы встречаетесь с Богом и говорите Богу: Господи, а я считаю, что православие должно быть лишено этого или этого. Какой ужас! Господь говорит: «Воззрите на лилии полевые, Соломон во всей своей славе не может превзойти это творение Божие». Господь пришел, и мы видим из всей истории Церкви, что Он не порицает это. Но при всем при этом, мы стараемся, люди 21-го века, такие грамотные, начитавшиеся древних отцов или великих богословов русской эмиграции, мы знаем о русском богословии все и говорим: православие должно быть... Кому должно, что должно? Что такое православие? Это большие вопросы, которые честно говоря, я сейчас слышу и понимаю, не хочу никого обижать или обвинять, но я в корне не согласен с этим. Потому что православие это такой благоухающий букет, такая красота. Мы помним выбор князя Владимира, когда были представлены все веры, и он говорит: не знаю, где я был на небе или на земле. Если бы тогда к нему пришли скучные, заунывные ребята, что-то продудели бы, не знаю, что князь Владимир бы выбрал. А он выбрал то, что смогло вознести его на небо. И когда ты воцерковляешься, то понимаешь, всякое искусство, которое есть на земле, я могу сказать, оно призвано, не должно, оно призвано к тому, чтобы человека возвысить к Богу. Музыка ли это, фильмы ли это, картины ли это, архитектура ли это — все, что делается, вся наша жизнь подчинена Творцу. И мы, созерцая это, должны понимать, что это все делается, как приношение Богу. Наша жизнь Христоцентрична. Не то, что мы должны раствориться. Нет. Мы должны внутри себя Бога обрести, и понять, что мы цельные, когда мы, как лоза, привязаны, пристегнуты, когда мы растем от этой лозы, которую мы Богом именуем. Поэтому, Саша, я уважаю мнение каждого человека, но считаю, что красота, поскольку она является категорией человеческого и Божьего бытия, будет всегда, независимо от того, мы боимся ее или не боимся. Нам нужно научиться к ней правильно относиться.

Александр Ананьев:

— И в качестве постскриптума слова митрополита Сурожского Антония: «Достоевский говорит, что узнать красоту значит войти в мистическое соединение с объектом, в котором мы ее увидели, и за пределами предмета — с Творцом, мы дошли до предела: Бог вот Источник всякой красоты». Спасибо большое, отец Никандр.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Спасибо, Саша.

Александр Ананьев:

— Простите мне мои провокационные вопросы.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Все хорошо.

Александр Ананьев:

— Мне, правда, было важно понять, почему лилия — это красиво, а лебеда нет.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Лебеда тоже красива. Не менее красива.

Александр Ананьев:

— Понимаете, нет. Храм-то украшают лилиями, лебедой никто храм не украшает — вот в чем штука. Так что мы еще продолжим с вами разговор. Я наберу аргументов и приглашу вас. Настоятель храма священномученика Власия в Старой Конюшенной слободе архимандрит Никандр (Пилишин) сегодня был в гостях на Радио ВЕРА. Я Александр Ананьев. Прощаюсь ровно на неделю. Красоты вам всем. Всего доброго.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— До свиданья.

Александр Ананьев:

— И с наступающим днем рождения, отец Никандр.

Архимандрит Никандр (Пилишин):

— Спасибо большое. Благодарю вас.

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Дни Страстной седмицы». Священник Антоний Лакирев
• «Святость». Священник Александр Сатомский
• «Как искать духовника?» Светлый вечер с иером. Макарием (Маркишем) (05.11.2018)