На многолюдных улицах Токио царило обычное для полдня оживление. На фоне простолюдинов в крестьянских рубахах, представителей высшего общества в изысканных европейских костюмах и похожих на фарфоровые статуэтки девушек в ярких кимоно, резко выделялась высокая изящная женщина в длинном тёмном платье и накинутом на голову, сколотым у подбородка, платком. Она шла, приветливо улыбаясь прохожим, а они низко ей кланялись. В этом районе японской столицы женщину в тёмном платье знали многие. Здесь её уважительно называли «Ольга-сан», что значит «Уважаемая госпожа». Это была дочь знаменитого русского адмирала и фрейлина императорского двора - графиня Ольга Евфимьевна Путятина.

Её отец, адмирал Путятин, некогда командовавший легендарным фрегатом «Паллада», был одним из главных инициаторов открытия в Стране восходящего солнца Русской Православной Миссии. Ольга горячо поддержала начинание отца. В то время в Японии миссионерствовал лишь один православный священнослужитель – Николай Касаткин, которого впоследствии Церковь прославит как святителя Николая Японского. Списавшись с ним, и заручившись его благословением, графиня Ольга Путятина начала сбор средств для строительства в Токио здания Миссии с домовым храмом. Она убедила многих высокопоставленных российских вельмож сделать щедрые пожертвования; внушительная сумма поступила от Великого князя Алексея Романова. Однако основную часть денег на постройку дома для Миссии, как и на строительство в Токио женской духовной школы, выделила сама графиня Путятина и её отец.

Тем временем, с детства слабое здоровье Ольги сильно пошатнулось, и отец принял решение увезти её из холодного Петербурга. Так графиня оказалась в Палестине, на Святой Земле, где приняла деятельное участие в становлении и развитии только зарождавшегося тогда Русского Православного Императорского Палестинского общества. Щедрый вклад она внесла в строительство церкви святой Тавифы в Яффе и Спасо-Вознесенского храма на Елеонской горе. Когда в тысяча восемьсот восемьдесят четвертом году купец Рязанцев пожертвовал для этого храма трёхсотпудовый колокол, Ольга Евфимьевна оплатила все расходы по его перевозке из Москвы в Палестину.

Вернувшись в Петербург, графиня застала там архиепископа Николая (Касаткина), который приехал из Токио в Россию для сбора пожертвований: японская православная миссия нуждалась в средствах. В личной беседе с владыкой Николаем, Ольга выразила намерение не только и впредь помогать Миссии деньгами, но и самой поехать в Токио и присоединиться к делу распространения православия в Японии. Уже через несколько недель её встречали на токийской пристани.

Ольга Евфимьевна с огромным энтузиазмом принялась за просвещение японских девушек в недавно отстроенной на её средства духовной школе. Графиня сумела адаптировать программу русских епархиальных училищ, приспособив её к повседневной жизни молодых японок.  За несколько лет девушки искренне полюбили свою добрую и умную наставницу, и ни за что не хотели отпускать её назад, в далёкую Россию. А ехать Ольге Евфимьевне, увы, было необходимо: мучившая с детства чахотка не давала графине покоя. Со слезами на глазах православные японцы провожали свою «Ольгу-сан».

Не имея возможности из-за болезни долго оставаться в Петербурге, Ольга Евфимьевна вскоре вновь уехала в Палестину, где в течение нескольких лет посвятила себя служению в Русском Православном Императорском Палестинском обществе. Но в тысяча восемьсот восемьдесят девятом году ей пришлось покинуть Иерусалим. А ровно через год Ольги Евфимьевны Путятиной -  «одной из прекраснейших женщин девятнадцатого века» и «христианнейшей графини», по словам архимандрита Киприана (Керна), - не стало. В своём завещании она оставила средства на постройку амбулатории в Палестинском Бейт-Джале и крупную сумму - на нужды Православной Миссии в Токио.